Перед российской властью стоят две одинаково значимые проблемы, решение которых жизненно важно для всего российского общества. Первая проблема заключается в обеспечении целостности государства. Вторая проблема заключается в обеспечении социально-экономического развития страны. Острота этих проблем вызвана в первую очередь негативными результатами социальных реформ в России, начатых М.С. Горбачевым и продолженных Б.Н. Ельциным. Реформа, начатая Горбачевым, как известно, привела к развалу страны. Реформа, продолженная Ельциным, привела к феномену «опрокинутой социальной перспективы», признаками которой являются деградация социальных институтов в системе образования, здравоохранения, науки, культуры, духовное и материальное обнищание подавляющего большинства населения страны, значительное ухудшение демографических показателей, криминализация общественных отношений в экономической и политической жизни страны.
Проводимые реформы сопровождались стандартным набором политических заклинаний и массовым «зомбированием» населения [1] . Населению с упорством, достойным лучшего применения, внушалось, что «иного пути нет», что ради «светлого будущего» – вступления России в передовой отряд цивилизованных стран – необходимо потерпеть в переходный период, и потерпим – «только б не было войны» и т.д. и т.п. Между тем закономерным и печальным итогом этих реформ стал спровоцированный ими острейший кризис власти, поставивший под угрозу дальнейшую судьбу России. Шаткость государства, столь отчетливо проявившаяся на рубеже эпох, заставила власть осознать свою ответственность перед страной, переосмыслить истинную роль государства в общественной жизни страны, принять первоочередные меры по исправлению сложившейся ситуации, направленные на укрепление пошатнувшегося авторитета государственной власти.
Неизбежной ревизии со стороны власти подверглись и демократические принципы обустройства общественной жизни. Какие бы истерики по этому поводу не закатывала демократическая пресса, но для такого шага у власти были весьма веские основания. Необходимо было делать выводы из допущенных ошибок и совершенных грубых просчетов, которые стали всем достаточно очевидны. Так, бурно начавшаяся и проходившая в России широко разрекламированная под лозунгами «перестройки и гласности» эпоха демократических преобразований привела к удручающим результатам, которые для специалистов отнюдь не были неожиданными. Проводимые реформы не опирались ни на зрелый социальный опыт ни на серьезный научный базис. Весь расчет строился на том, что демократия и свобода раскрепостят «задавленную линией партии» общественную жизнь, пробудят в массах творческую инициативу, что «автоматически», по замыслу реформаторов, должно привести к общественному прогрессу во всех сферах жизни. Не привело. Привело к обратному результату – регрессу.
Между тем, общеизвестно, что никаких новых общественных ценностей, приводящих к прогрессу, сама демократия из себя не создает и не может создать. Демократия всего лишь механизм голосования, с помощью которого определяется воля большинства по вопросам публичной жизни. Абсолютизация демократических отвлеченно-формальных принципов в социально-культурной жизни общества, в том числе в науке и в социальном управлении, игнорирующая сложившуюся в процессе долгого исторического развития строго иерархическую ценностную структуру выработки и принятия социально-значимых решений, приводит к понижению качественного, ценностного содержания жизни, понижению типа человека. Неуправляемая, раскрепощенная воля толпы, не имеет никакого интереса к воспитанию личности, соответствующей высокому человеческому типу. А без решения этой задачи невозможно создать лучшую жизнь, поскольку в основе всех прогрессивных преобразований, происходящих во всех сферах жизни – экономике, политике, науке, культуре лежит творческая личность с ее качествами и способностями, с ее дисциплиной труда. Разве для кого-нибудь является открытием, что большинство живет «прозой жизни», удовлетворяя свои аппетиты и интересы. В то же время отсутствие у власти дисциплинирующего творческого начала, потакание потребительским интересам большинства приводит к полной распущенности на уровне личности. При полной распущенности личности деморализуются, подтачиваются скрепляющие нацию ценностные основы и в конечном итоге общество разрушается.
Таким образом, что было известно давно, с неоспоримой очевидностью подтвердилось вновь. Случилось то, что и должно было случиться. Безбрежная социальная мечтательность, навеянная демократическими и либеральными иллюзиями, уступила место железной необходимости. Суровая правда жизни тяжело ударила по этой мечтательности, обращая ее к действительности. Так, сначала государство ставится в зависимость от человеческого произвола, а потом человек ставится в зависимость от произвола государства. И в этой закономерности есть воспитывающее начало, ограничивающее субъективный произвол. [2]
Авторитет верховной власти и парадоксы демократии
Отличительным качественным признаком любого государства – является понятие верховной власти – суверенитета. Верховная власть основана на принципе единовластия. Действия верховной власти не подчинены иной власти и не могут быть отменены чужой властью. Верховная (суверенная) власть – власть единая, а значит исключительная, не терпящая никаких органов, которые стояли над нею или конкурировали с ней, и неделимая – цельная, неразобщенная, выражающая единую волю. Общим носителем верховной власти является государство, поэтому верховная власть является государственной властью, с помощью которой на территории данного государства формируется и поддерживается определенный общественный порядок.
Свойство исключительности определяет особый статус государственной власти в международных отношениях и играет важную роль в поддержании устойчивого миропорядка. Вместе с тем, этот статус государственной власти с необходимостью порождает высокие духовно-нравственные требования, которым верховная власть должна соответствовать. Исключительность налагает на государственную власть обязательство стремиться к максимальному совершенству – эталону правления [3] . Только тогда внешнее свойство исключительности государства, легитимное в международных отношениях как неотъемлемый признак суверенитета, становится и внутренне оправданным свойством исключительности государства. Противоречие между внешней и внутренней функцией государства снимается, государство сохраняется как цельная структура.
В сущности, проблема авторитета верховной власти сводится к попытке обосновать необходимость государства и оправдать притязания политических лидеров на государственную власть – действительно ли они сами и их действия во власти соответствует некоему эталону в общественном сознании. Именно в таком контексте интересно рассмотреть недавние события новейшей истории России, сопоставляя теоретическую модель, предлагавшуюся в ходе социальных реформ за эталон правления, с конечным результатом, отобранным самой историей.
Все проводимые в России социальные реформы проводились строго в заданном [4] направлении – в направлении демократических преобразований. Это означало, что правящий слой России выбрал для своего народа эталон правления – демократию. Слово это в переводе с греческого означает «власть народа».
Начатая М.С. Горбачевым социальная реформа заимствовала модель западной социал-демократии и называлась «перестройка». Перестройка стала фирменным знаком («торговым брендом») «беспрецедентной по своим масштабам» политической компании. Задуманная и проводимая якобы в интересах народа она, как оказалось впоследствии, сопровождалась грандиозным «блефом». На самом деле политиков, принимавших решение за свой народ, мнение рядовых граждан о дальнейшей судьбе их страны, нисколько не интересовало [5] . За народ в кулуарах власти уже все было решено. Истинной целью этой политической компании в итоге стала торговля национальными интересами. Дабы замаскировать эту цель, на знаменах перестройки было начертано – «гласность, консенсус, плюрализм». Их этих трех слов советскому гражданину было понятно только одно слово, да и то после развала страны оно вместе с остальными «двумя непонятными» стало ругательным. Перестройка проходила бурно, сопровождалась безостановочной говорильней на съездах народных депутатов и массовыми митингами. Усилиями «прорабов перестройки» и передовых цивилизованных стран, щедро профинансировавших их услуги, проект был успешно завершен. Все то, что было оплачено миллионами жизней и кровью, великим трудом народа огромной страны, было отдано, разворовано, оплевано, извращено по сути, а сама страна – развалена.
Но это еще не было окончательной победой демократии в отдельно взятой стране. Власть из рук одного «кремлевского мечтателя» – нерешительного М.С. Горбачева перешла к другому «харизматическому» лидеру, обиженному Горбачевым, – решительному, напористому, открытому нараспашку – вплоть до неприкрытого хамства – Б.Н. Ельцину. Обида, зависть, месть, жажда реванша руководили его чувствами. Корыстные мотивы и интересы заслонили изначальные цели социальных реформ. Этому состоянию души харизматического лидера демократических реформ как нельзя лучше подходила модель либеральной демократии с идеей государственного утилитаризма [6] и свободного рынка. Началась эпоха полной приватизации и всеобщей коммерциализации. Государство превратилось в организацию интересов, и все его функции свелись к функциям коммерческой хозяйственной организации, обслуживающей исключительно интересы правящей элиты. Науки и искусства, лишенные государственной поддержки, захирели. Культурное и научное поле деятельности забили «сорняки» – дешевая «попса», «чернуха» и «порнуха», предсказатели судьбы и прорицатели «великого будущего», лечащие «от сглаза и порчи» народные целительницы, дипломированные ведьмы и колдуны, престидижитаторы-политологи и «травящие» анекдоты культурологи и прочая «шатия-братия», как «саранча» заполонившая рыночную нишу и опустошающая кошельки рядовых обывателей. Наконец то в столкновении двух внутренне противоположных начал, метафизически враждебных и взаимоисключающих – аристократии и демократии – демократия победила. Победа праздновалась представителями демократической власти широко, перманентно и беспробудно. Результатам стало подорванное здоровье харизматического лидера демократических реформ. Однако усилиями хирургов-кардиологов лидер был спасен. Болезнь и чудесное спасение подсказали кудесникам-политологам не менее чудесное средство, сыгравшее ключевую роль в переизбрании Ельцина на второй срок. Таким средством стал совершенно гениальный предвыборный слоган «Голосуй сердцем», адресованный сердобольной матушке России. А для остальных – не слишком сердобольных – предназначалось иное средство – шуршащие зеленые бумажки, в большом количестве выносимые из Белого дома в коробках из-под ксерокса. Сработало. Лидер победил. Однако продолжать работу в том же интенсивном ритме он уже не мог. В то время как дух его оставался с народом, тело пришлось поместить в Горки-9 и подключить к специальной аппаратуре, поддерживающей жизненно-важные функции. В таком состоянии лидера могла навещать только его семья, к которой потихоньку и перешли все бразды правления государством. Налаженный и исправно работающий коммерческо-хозяйственный аппарат государства стал обслуживать интересы «семьи». Никогда еще авторитет верховной власти в России не падал так низко. Испуганный «нулевым рейтингом», под давлением международных экспертов по демократии, не менее напуганных непредсказуемым характером харизматического лидера демократических реформ [7] , окинув прощальным взором все, что произошло в эпоху его правления со страной – либерализацию цен, сопровождавшуюся массовым обнищанием населения, расстрел Парламента в 1993 году, войну в Чечне, позорные хасавюртовские соглашения, грандиозные ваучерные и финансовые аферы, последовавший за ними дефолт, громадную внешнюю задолженность, развал промышленности, деградацию армии, социальных институтов в науке, культуре, здравоохранении – харизматический лидер внезапно прозрел, «покаялся» публично (один раз) и, назначив преемника, удалился с чувством выполненного долга – хорошо покуралесил !
Таков вполне закономерный исторический итог демократических преобразований в России, а история – наука беспристрастная. Что было – то было. Пора подводить промежуточные итоги и делать оргвыводы. И самый очевидный вывод лежит на поверхности. Демократия – не только не является эталоном правления, демократия – это крайне несовершенная форма правления. Первый парадокс демократии как раз в том и заключается, что демократия, имея очень привлекательную внешность – переводится с греческого языка как власть народа – в сравнении с высшими проявлениями культуры абсолютна убога и цинична. Демократия не имеет никакого структурного, иерархически выстроенного, ценностно-ориентированного внутреннего содержания, поскольку основной ценностью и одновременно главным принципом демократии является субъективная вседозволенность, возведенная в ранг свободы. Однако, свобода, понимаемая как ничем и никем неограниченная мера действия индивида, не имеет никакого этического ценза. Она ненасытна и всеядна. Абсолютная (или максимальная) свобода подразумевает достижение любых целей любыми средствами. Этическая шкала добра и зла отменяется, поскольку она ограничивает свободу, следовательно, противоречит основному принципу демократии [8] . Демократии совершенно безразлично какими мотивами руководствуются индивиды при достижении своих целей – корыстными или бескорыстными, какие намерения руководят их действиями – добрые или злые. Каждый по принципу равенства наделяется максимальной свободой действий, и в конфликте добра и зла побеждает не тот, кто прав по сути, а тот, кто быстрее и точнее стреляет [9] . По своей ценностной сути демократия смыкается с самой низшей формой правления, основанной на грубой силе – хейрократией [10] . Устранив во имя субъективной свободы этическую шкалу добра и зла, демократия легко превращается в формальное орудие организации интересов. Отбор действительно достойных и лучших подменяется отбором тех, кто лучше обслуживает соответствующие интересы. [11] И поскольку демократия сама по себе не имеет внутреннего онтологического содержания, то и обслуживать она может противоположные цели. Потому, очевидно, и процветает в эпоху демократии политика двойных стандартов. Потому, очевидно, в эпоху демократии двуличие политиков является нормой, а не исключением. Потому, очевидно, в эпоху демократии управленческая элита с необычайной легкостью, не испытывая ни малейших угрызений совести, замещает интересы нации своими личными узкогрупповыми интересами. [12]
Не стоит обманывать себя привлекательной внешностью демократии и обольщаться жалкими иллюзиями. Непосредственного управления и властвования человеческой массы быть не может – митингами и демонстрациями непрерывно управлять страной невозможно. Все попытки создать эффективный механизм управления большинства в сущности являются демократическим мифом [13] . Государственная власть является многоуровневой иерархической структурой управления обществом, поэтому с начала образования первого государства меньшинство управляет большинством. Во все эпохи это верно для всех форм и типов управления. Вопрос лишь в том, правит ли меньшинство лучшее или худшее. Поэтому со времен Платона перед любым обществом, ищущим ответа на ключевой вопрос «Кто должен править?», одинаково стояла задача выделения и подбора «лучших руководителей» – руководящей аристократии. Никогда положительно вопрос этот революционным способом не решался. В революционные эпохи, как доказывает история, обыкновенно правит кучка демагогов, которая ловко пользуется инстинктами масс [14] . Революционные правительства, почитающие себя народными и демократическими, всегда бывают тиранией меньшинства. И чрезвычайно редко это меньшинство оказывается по какому-то исключительному стечению обстоятельств подбором лучших. Революционная бюрократия, как правило, еще ниже и хуже предыдущей бюрократии, которую революция свергает. [15] Революционная же масса всего лишь необходимая атмосфера для осуществления этой тирании меньшинства. Торжество демократии всегда призрачно и быстротечно; оно длится всего один миг, но за этот миг приходится расплачиваться разрушенным хозяйством, дестабилизацией государственного управления, годами экономической и политической несвободы и поломанными судьбами народов.
Таким образом, демократия является в социальном плане оружием массового поражения, принцип действия которого основан на том, что подогретые неоправданными ожиданиями и подталкиваемые к беспорядку массы начинают крушить всё на своем пути, давая полный выход всем своим отрицательным эмоциям. Налаженное хозяйство и сложившийся общественный порядок быстро разрушаются. Следуемая за этим государственная беспомощность ставит страну в исключительно уязвимое положение от внешних факторов – мировой экономической и политической конъюнктуры, что в перспективе грозит обществу и государству полной потерей национальной независимости. Данный факт хорошо известен всем западным экспертам по демократии, поэтому следом за демократической революцией самым актуальным вопросом является вопрос построения управляемой демократии. Острота проблемы определяется столкновением противоположных интересов в условиях глобализации и сводится к решению следующей простой задачи. В чьих интересах выстраивается управление демократией – в интересах стремящейся к мировому господству наднациональной финансовой элиты или в национальных интересах. Уважая историю, следует признать правоту за нацией. Нация есть категория конкретно-историческая, а не абстрактно-социологическая. На протяжении всей истории человечества всякая нация стремилась образовать государство и укрепиться в нем. Через государство нация раскрывает заложенный в своем народе творческий потенциал. Следовательно, любое государство создано для того, чтобы служить национальным интересам, а не обслуживать лучшим образом интересы наднациональной финансовой элиты. Конкретное национальное онтологическое содержание государства раскрывается в его служении своей национальной идее. Государство, не имеющее национального ядра и национальной идеи, не может иметь творческой жизни, и, в конечном счете, вынуждено подчиниться «чужим правилам игры», по которым выиграть оно не сможет никогда. [16] Государство, лишенное своего национального онтологического содержания, превращается в организацию интересов, и в условиях глобализирующегося политически и экономически зависимого мира начинает обслуживать интересы наднациональной финансовой элиты. Руководствуясь национальными интересами, государство просто обязано, во-первых, полностью отказаться от услуг международных экспертов по демократии и, во-вторых, ограничить субъективный произвол демократии в обществе, постоянно направляя энергию масс на решение конкретных положительных национальных задач и обеспечивая эффективное и непрерывное управление этим процессом. Целью представительной демократии, имеющей высокий профессиональный и этический ценз, становится подбор лучших руководителей. Демократия созидающая, а не разрушающая, понимается как установление условий, благоприятных для качественного подбора, для выделения «руководящей аристократии» в истинном смысле этого слова и отстранение той правящей элиты, которая реально не является лучшей.
Главной ценностью демократии, возведенной ею в принцип, является абсолютная субъективная свобода индивида – буквально вседозволенность, которая приводит к известному парадоксу Платона и сводится к тому противоречию, что свободный человек может использовать свою абсолютную свободу для попрания сначала законов, а потом и самой свободы, потребовав власти тирана. А тот, кто обладает неограниченной властью, может делать все, что ему угодно, но угодно ему чаще всего укреплять свою власть и тем самым делать ее как можно более неограниченной и неконтролируемой. Разрешить это противоречие, порожденное абсолютной свободой, приводящей к абсолютной власти, уничтожающей субъективную свободу, можно только путем ограничения и власти и свободы. Совокупность правил, ограничивающих произвол одного по отношению к другим, во имя «объективного общего закона свободы» называют правом. Таким образом, управляемая демократия закономерно приходит к осознанию необходимости ограничения субъективной свободы. Степень свободы определяется мерой дозволенного – правом. Чем меньше степень субъективной свободы – тем более управляема демократия. Но чем более управляема демократия, тем дальше она отходит от своего основного демократического принципа управления – предоставления индивиду максимальной свободы. В этом заключается второй парадокс демократии. Любая демократия всегда балансирует на грани устойчивости. Цена, которую вынуждено платить общество за свою стабильность – это отход от демократических принципов управления и подчинение субъективного произвола авторитету государства. [17]
Наконец, третий парадокс демократии заключается в том, что, основываясь на идеологии крайнего рационализма, опираясь исключительно на рациональные методы построения общественной жизни и последовательно отрицая существование иррациональных начал в общественной жизни, демократия, требует к себе полностью иррационального отношения – безграничной, лишенной всяких гносеологических корней [18] , веры в демократию. При этом аргументация лучших представителей демократической мысли заключается в следующем. Да, – демократия это зло. Но это неизбежное зло, поэтому с ним бороться бесполезно. Не тратьте понапрасну силы – все равно ничего лучше демократии не придумаете. В этих условиях восходящая к Канту «традиция минимизации зла» настоятельно рекомендует планировать меры для борьбы против конкретного зла, а не для установления некоторого идеального добра. Далекое от жизни априорное решение поставленной Платоном проблемы «кто должен править? – мудрейший и лучший» подменяется более насущным вопросом «как следует организовать политические учреждения, чтобы плохие или некомпетентные правители не нанесли слишком большого урона?» [19] Поэтому направьте-ка лучше все свои силы и творческие способности не на создание лучшей (более совершенной и более подходящей для каждой исторически сложившейся нации) формы правления, а на борьбу с конкретными проявлениями зла, порожденными демократией. Зло неустранимо, оно в природе человека, поэтому давайте его не искоренять, а минимизировать [20] . Аргументация, основанная на подмене тезиса, после свершившейся подмены становится логически безупречной, и вся суть ее сводится к следующему. «Да, он жулик, но в отличие от других, украдет у вас значительно меньше, если вы, конечно, за ним будете приглядывать». При этом включается понижающий идею скептицизм – «А шо вы хотели? Так и нет в мире честных людей». Что ж, видимо, «клин клином вышибают». Есть и в России либералы-философы экстра-класса. Не хуже иностранных. И вот, что пишут про демократию.
«Народы должны были пройти через опыт демократии, должны были испытать демократическую самонадеянность. Не для того, чтобы на веки веков демократически устроиться, а для того, чтобы познать тщету и пустоту притязаний демократии. Демократия – переходное состояние. В самом зарождении демократии допускается ложь. Демократии зарождаются через демагогию, через низкую лесть интересам и инстинктам масс. Из этого нечистого источника не может родиться никакая общественная правда. Самодеятельность и самоутверждение человеческого количества (а не качества – примечание автора) легли в основу демократии и не могли пойти на благо тех общественных образований, которые создавались в такой психической атмосфере. Демократия сделалась орудием человеческих интересов и человеческих страстей, ареной борьбы за власть и за господство. Демократия сулила греховную похоть жизни. Демократия понимает власть как право, а не как обязанность. И всякая высшая идея в демократических обществах умирает. Господство демократии означает господство интересов разных общественных групп и их борьбу за власть. И это и есть источник вырождения демократии. Какой-то червь внутренне подтачивает демократические общества. В основе их лежит духовная ложь.» [21]
Ай, да Бердяев! Ай, да сукин сын! [22] «Не в бровь, а в глаз» – демократия основана на духовной лжи ! Все этические ценности, которыми так гордятся западные демократии, никакого отношения к демократии не имеют. Они рождены не демократией. Они рождены западной культурой. Демократия и культура – «две вещи несовместные», как «гений и злодейство» [23] . Они работают в разных социальных измерениях и в разных направлениях. Культура имеет дело с творческой личностью, человеком ищущим, неудовлетворенным достигнутым, стремящимся к духовному совершенству. Задача культуры – создать более высокий тип человеческой личности, при этом важен ее внутренний ценностный параметр – качество. Культура воспитывает человека, ориентируя его на духовно-нравственные идеалы. Демократия имеет дело с толпой, поэтому ее задача -обслужить интересы толпы. Демократическая культура, а точнее – эрзацкультура , то есть имитация, дешевая подделка под культуру – это товар широкого потребления со всеми вытекающими свойствами такого товара. Демократия ставит не на качество, а на количество. Качество подчинено количеству и является его производной составляющей. Достигнуть путем воспитания индивида высоких личностных качеств, определяемых богатством внутреннего мира и высокой культурой мышления, – это не цель демократии. Цель демократии – потакать вкусам и пристрастиям толпы, заигрывать с нею. [24] Демократия имеет дело с низким типом человеческой личности – человеком толпы, человеком плотским, стремящимся к удовлетворению своих материальных интересов и низменных инстинктов. Поэтому все высшие ценности, реально созданные демократией, – это завернутые в красивую обертку потребительские стандарты, удовлетворяющие и потакающие дурным вкусам заплывших жиром западных обывателей – и не более того. В этом то и заключается духовная ложь демократии. Но демократия всеядна и бесформенна. Она обслуживает любые интересы и направлена на достижение любых целей, в том числе и взаимоисключающих друг друга. Это свойство демократии, основанное на элементарном логическом противоречии, зачастую ставит в тупик неискушенных политиков [25] , перенимающих опыт западных демократий. А называется это явление демократии очень просто – ПЛЮ-РА-ЛИЗМ [26] . Таким образом, демократия вся соткана из противоречий, разрешить которые ни одной, ни многих жизней никому не хватит. [27]
Разрубается этот «гордиев узел» очень просто. Демократия – всего лишь жутко несовершенное переходное состояние общества в долгой истории человечества, а не её финал. Так стоит ли с упорством, достойным лучшего применения, копировать негативный иностранный опыт и подсовывать нации негодный залежалый товар в качестве эталона правления? Государство должно сосредоточиться на решении своих национальных задач и в целях их успешного решения повысить качество управления. Необходимо изменить ценностный подход к самому государству.Государство не может быть оправдано утилитарными интересами. Чтобы соответствовать своему национальному онтологическому содержанию, государство обязано постоянно совершенствоваться качественно, постоянно стремиться к большему, привлекая к управлению и решению национальных задач ярких, талантливых, творчески одаренных деятелей, обладающих высокой культурой мышления. Через государство нация раскрывает свой творческий потенциал и реализует свою национальную идею.
«Простите», – воскликнет ярый приверженец общечеловеческих ценностей [28] , – «какие кощунственные вещи вы утверждаете. Это что же такое получается, выходит зря, что ли, мы сделали ставку на свободу и западную демократию?»
Выходит, что зря. А, впрочем, пилите, Шура, пилите. Может быть, гири и впрямь окажутся золотыми? [29]
Демократия, культура и наука
Демократия зависит от толпы, от ее массового вкуса, массовых пристрастий, преобладающих в ней настроений. Толпа в своей массе абсолютна некритична. Она доверяет лидеру и вручает ему власть. В обмен на власть лидер обещает толпе многое и, в первую очередь, то, что она хочет услышать, что отвечает ее массовым вкусам, пристрастиям, соответствует преобладающим массовым настроениям. Лидер должен читать (угадывать) мысли толпы, потакать ее вкусам и пристрастиям – таким способом он самым легким путем завоюет ее доверие. Нет доверия – нет власти. Поэтому проблема персонификации лидера при демократии приобретает гипертрофированно-преувеличенное значение. Что традиционный авторитет, основанный на установившейся вере в святость традиции, что легально-рациональный авторитет, покоящийся на вере в законность выработанных правил, являются всего лишь пасынками демократии. Любимчиком истинной (чистой) демократии всё-таки является харизматический авторитет, базирующийся на преданности лидеру и на нормативных правилах, введенных такой личностью. Именно харизматический лидер – тот «веберовский» маг [30] и чародей, завораживающий толпу предсказаниями будущего, освобождающий её от унылой рутинной повседневности, и является той ключевой фигурой демократии, за которой побежит вся толпа. Не верите? Вот вам факты истории.
Вопрос – как в условиях демократии в Германии и в других цивилизованных европейских странах к власти пришли фашистские партии, быстро установившие фашистские режимы? Ответ – они были рождены самой демократией. С железной закономерностью выявились и последовательно воплотились в жизнь все три основных противоречия (парадокса) демократии. Во-первых, народные массы покорила внешняя привлекательность обещаний харизматического лидера, соответствующих по духу «массовым чаяниям народа», увлекла материализованная сила его идей, подкрепляющих делом данные обещания. Что же касается этического ценностного содержания этих идей, то оно, естественно, отсутствовало. Во-вторых, осуществился органичный переход от состояния свободы к состоянию полного подчинения харизматическому лидеру. В-третьих, сие политическое действо (шоу), сопровождалось некритичным, основанным на фанатичной вере отношением толпы к своему харизматическому лидеру. Продолжают этот длинный список исторических примеров «Великая октябрьская социалистическая революция» в России, порожденная февральской буржуазно-демократической революцией, и последовавшая за ними длинная череда революций по всему миру, среди которых самой значительной и грандиозной по своим масштабам стала Великая культурная революция в Китае. Разве все эти эпохальные исторические события двадцатого века в своих главных чертах не являются слепком с одной демократической модели правления, основанной на харизматическом авторитете власти, одним махом отменяющей власть, основанную на традиционном авторитете?
Это ли не ответ истории всем вам – поборникам западной демократии, добивающимся любой ценой ее полного копирования в России. А так ли уж далека от подобного состояния глубоко почитаемая вами и являющаяся образцом для подражания демократическая Америка? Авторитарный и либеральный стиль управления – это всего лишь две крайности, две стороны одной и той же медали, которая по своей ценностной сути остается одной и той же формой правления и называется демократией. Самонадеянность либеральной Америки в своем превосходстве над остальным миром закономерно ведет ее всё по тому же исхоженному демократическому пути – или история ничему вас не учит? Стоит ли ради идеи демократии отказываться от своего национального прошлого, от всего великого социально-культурного наследия России, от всей совокупности составляющих её материальных и духовных ценностей, от её великих традиций, сложившихся и в науке, и в искусстве, и в самобытной национальной культуре?
Между тем, отход от этих истоков чреват самыми губительными последствиями и для науки, и для культуры, и для всей России. В результате произошедших демократических преобразований в России общество скатывается к примитивным потребительским стандартам. Падает духовная культура, а вместе с этим в обществе пропадает интерес к продуктам духовной деятельности. Научные результаты, произведения искусства вытесняют дешевые поделки и суррогаты. Не занимаясь самосовершенствованием, люди разучаются адекватно воспринимать и критически оценивать окружающую действительность, теряют способность различать хорошее и плохое, отделять ложь от правды, отличать реальность от вымысла. Духовная ложь и обман признаются нормой жизни. Секс, насилие и наркотики становятся ходким и хорошо продаваемым товаром. Интеллектуальная деградация нации приводит к полному безразличию и к судьбе науки. Нравственное разложение смещает общественные ценности. Молодое поколение приучают к ложным истинам, демонстрируя ей всем доступным способом, что миром правит материальная выгода, а не духовный интерес. Наука, как специализированная форма культуры, ориентированная на познание, обрекается на изолированное от общества существование. Демократия отказывает ей в главном – обогащать духовный мир человека и тем самым способствовать его развитию. Эта маленькая месть науке, она же самая большая гадость, которую способна учинить демократия. Демократии мстит за то, что наука приучает человека к критическому восприятию действительности, а это губит демократию на корню. Создаются условия, в которых наука, обречена на медленное умирание. Что ж, тем слаще месть демократии. Прерывается связь научных поколений? Хорошо! Разрушаются научные школы, как уникальное явление воспитания научных кадров? Отлично! Загибается без государственной поддержки фундаментальная наука? Прекрасно! В России сложились и поддерживаются самые высокие квалификационные стандарты научных специалистов? Ничего, дело поправимое, начнем их размывание по западному образцу. В России всё еще готовят самых высококлассных научных специалистов? Не страшно – всё равно в поисках работы, как миленькие, уедут за рубеж. Десятилетиями создаваемый научный потенциал тает? Процесс пошел! Нация теряет научный авторитет и статус ведущей научной державы? Какая нация? Её уже нет. Есть «демократизированное быдло».
А есть ли альтернатива этому «неизбежному злу», и в чем заключается решение существующей проблемы? Да, альтернатива есть всегда, и она заключается в нас самих, власть выбирающих. Решение же проблемы сводится к воспитанию толпы и к внутреннему воспитанию демократии. В качестве первого шага этого необходимого воспитательного процесса необходимо сделать следующее. Первое. Господа министры, депутаты и президенты! Прекратите с глупым видом и открытым ртом слушать ту ахинею, которую несут западные и отечественные эксперты по демократии. Народ давно всё понял – так что «дурика» включить уже не получится. Это верно, что русский народ медленно запрягает, зато быстро скачет. Второе. Прекратите кормить «моральных уродов», раздавая им налево и направо национальную собственность. Выгоните в шею своих зажравшихся консультантов и советников. Поставьте на место обнаглевшую демократическую шваль, поносящую нашу Родину. Умерьте свои личные интересы и аппетиты. Обретите чувство собственного достоинства. Начните честно служить России – может быть тогда, вы поймете, что начинать надо с развития отечественной науки и культуры. И за все это вам и вашим детям воздастся стократно! Если же то, что необходимо, вами не будет сделано, то, в полном соответствии со вторым парадоксом демократии, за вас это, но уже в менее щадящем режиме, сделает кто-то другой. Свято место пусто не бывает.
В настоящее время в коридорах власти царит благодушие и спокойствие. Политическая ситуация в России успокоилась, вступив в фазу «рутинизации харизмы». Иллюзия внешнего экономического благополучия поддерживается мировой экономической конъюнктурой – высокими ценами на нефть. Легально-рациональный авторитет ныне действующей верховной власти, сильно пошатнувшейся во времена правления Ельцина и его семьи, частично восстановил подорванное к ней доверие народа. В целях успокоения общественного мнения проведен мелкий косметический ремонт фасада власти – посажен один из зарвавшихся бывших олигархов, в средствах массовой информации промелькнули дела «оборотней в погонах» и трех проворовавшихся судей. Властью проведены необходимые количественные поправки в избирательное законодательство. Подчеркнем количественные, но не качественные. В этом вся и суть. [31] Рано успокоилась власть. А между тем у демократии свои законы. Количество – это то, что подпитывает силу демократии. Демократия боится реального качества управления. Какой политической наивностью надо обладать, предполагая, что количественные поправки в избирательное законодательство защитят власть, основанную на легально-рациональном авторитете! Да нет же! Любимчиком демократии является харизматический авторитет, одним махом отменяющий все эти количественные поправки. А что суд? Суд под давлением обстоятельств, а равно под давлением толпы, даже прекрасно понимая всю неправомерность подобного решения «харизматического» лидера, вынужден будет с ним согласиться, мотивируя его политической целесообразностью. Опять не верите? Вот вам факты истории. Недавние события на Украине. Практически уже мало, кто сомневается, что нечто подобное должно произойти и в России. Весь вопрос в том, когда это должно произойти. Ответ тоже достаточно очевиден, однако он привязывается не ко временной дате, а к событийной. Произойдет это тогда, когда созреет политическая конъюнктура или резко поменяется мировая экономическая конъюнктура. И мотивы, которыми будет руководствоваться будущий «харизматический» лидер, уже прошли предварительную апробацию и всем также хорошо известны. Это нечистоплотность бывшей и действующей власти в вопросах перераспределения национальных богатств и ресурсов и нанесенный этими действиями власти невосполнимый ущерб национальной экономике и общественной жизни. Не забывайте, демократия победным маршем следует по миру, диктуя свои законы. Значит, их надо знать и отчетливо себе представлять, что можно этому противопоставить.
В своей самонадеянности, победно шествуя по миру и разрушая целые государства, демократия попирает национальные чувства народов, умаляет их национальное достоинство. Нет, конечно же, парадоксы демократии, которой действующая власть, рассчитывая на взаимность, верно служит, можно объяснить и происками недругов России, и происками международных террористов, причем демократия это с радостью приветствует – плюрализм мнений. Но уж тогда, господа эксперты по демократии, министры, депутаты и президенты, не взыщите. Вот вам окончательный диагноз – власть будет бесконечно долго бороться и с «недругами» России, и с «международными» террористами, но никогда их не победит. Уже всему миру американским президентом и британским премьером объявлено, что окончательная победа демократии над международным терроризмом откладывается на неопределенную отдаленную перспективу – власть будет бороться с этим международным злом, пока не победит. Не для того создает демократия проблемы, чтобы вы их одним махом решили. Демократия создает вечные проблемы. И решать их власть будет вечно, бегая по одному и тому же замкнутому кругу. Сама же демократия и порождает терроризм, поскольку по своей ценностной сути допускает и оправдывает полную свободу действий индивида. И в этом вопросе перед демократией все равны – что террорист, спланировавший и осуществивший теракт, что журналист, берущий у него интервью, что президент, вынужденный в последствии оправдываться за действия власти, не предотвратившей очередной теракт. Российская власть попала в ту же «ловушку демократии», что и Карл Поппер, поверив в ее всесильность. Да не всесильна она – просто вы слабы. И в первую очередь – слабы духом. Демократия таких любит. Что же делать? Ответ первый, хорошо известный по кинофильму Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля», поэтому мы его здесь не приводим. Ответ второй – руководствоваться своим национальным самосознанием, потому что это единственно верное лечащее средство – «лекарство против страха». Полностью уничтожить нации, превратить их в пьющее, жующее и безразличное ко всем духовным ценностям стадо, демократии не под силу. Через нацию люди выделяют себя из окружающего мира, осознают свое место и интересы в социальном развитии. В отличие от аморфной демократии, слепо следующей за политической и экономической конъюнктурой, у каждой нации есть свой неповторимый вектор социального развития. И направление этого вектора определяется своей национальной идеей, обрисовывающей интересы, идеалы и мотивы деятельности нации на длительную перспективу. А это означает, что руководствоваться в стратегическом социальном планировании надо не кратковременной и непредсказуемой политической и экономической конъюнктурой, а социальным идеалом. Поскольку, видимо, этот термин вызывает в кулуарах власти поддельное или неподдельное удивление, то более подробно на нем и остановимся.
Социальный идеал является продуктом культуры общества. Социальный идеал, как и сама культура, вырастает из интересов миллионов людей, [32] а теория оформляет эти интересы и выражает их в понятия, что обеспечивает понятность социального идеала каждому члену общества. В противном случае, когда обществу предлагается очередная идея социального переустройства, которая не выражает интересы большинства членов общества, неизбежен либо крах идеи, либо крах самого общества, если под видом «социального идеала» она будет насильно внедряться в жизнь и сознание людей. [33] Уж кому-кому, а России, последовательно прошедшей в двадцатом веке все этапы отрицания своего недавнего исторического прошлого, всё это доподлинно известно [34] .
Осознание своего социального идеала (назовем его национальной идеей) происходит сразу же в двух встречных направлениях – от государства к нации и от нации к государству. Посредниками в этом сложном процессе взаимодействия между нацией и государством, носителями понятных всем идей и символов, выступают культура и наука [35] . В противном случае, если наука и культура не будут воспитывать власть, а воспитанная власть не будет воспитывать избирающий ее народ, то заработает «вечный двигатель демократии», изобретенный Карлом Поппером, и нация обречена на «вечную» борьбу с неисчерпаемыми недостатками демократии, понапрасну сжигая в ней все свои лучшие интеллектуальные силы, национальные ресурсы и капитал.
Недооценивает демократическая власть отечественную культуру и науку, ох, как недооценивает!
Образовательный процесс и задача воспитания демократии.
Прежде чем получить право голоса на демократических выборах, избиратель проходит школу обучения жизни. Это длительный воспитательный и образовательный процесс, завершающийся выдачей аттестата зрелости. Какую школу пройдет новоиспеченный избиратель, так он и будет голосовать. От этого зависит дальнейшая судьба демократии. Школа – это кузница кадров демократии. Поэтому, если уж «процесс демократизации пошел», то он неизбежно затронет и образовательные процессы, влияя через них на внутренние ценностные установки будущих избирателей. Какие на этом этапе духовного созревания личности ей будут привиты внутренние ценности, такой она и станет во взрослой жизни. Поэтому принципиально важно кто кого будет воспитывать – школа демократию или наоборот демократия школу. А ведь у демократии и традиционной школы [36] совершенно разные подходы к воспитанию своих граждан, основанные на совершенно разной шкале ценностей.
Демократия не терпит ограничений – ни внешних, ни внутренних. Высшей и единственной ценностью демократии является абсолютная свобода субъекта. Демократия разрешает всё. При отсутствии внутренних сдерживающих начал это приводит к полной распущенности личности, что проявляется как во внешнем «развязном» поведении, так и в «хамском» образе мыслей. Демократия не делает различий между индивидуальностями. Для неё все равны – и те, у кого внутренние сдерживающие начала развиты, и те, кто от внешней вседозволенности полностью «слетел с катушек». У всех у них равные права. Демократия, разрешая им быть такими, как они есть, уже в школе начинает агрессивную войну воинствующего «хамства» против дисциплины духа. Крайний индивидуализм и конкуренция поощряются. По правилам этой борьбы выживает сильнейший [37] . А уж демократия постарается создать в этой борьбе серьезное преимущество тем, кто относится к ней некритично, закрепив его как на законодательном уровне, так и в подсознании масс – «власть хамов не трогает». Наглость у демократии в почете. [38]
Традиционная школа прививает личности сформированную отечественной и мировой культурой систему ценностей – свод нравственных правил совместного, гармоничного проживания человека с человеком и человека с природой. Духовное самосовершенствование и поиск гармонии – такую ценностную внутреннюю установку даёт традиционная школа. Традиционная школа добивается внешней дисциплины за счет внутренней дисциплины – дисциплины духа [39] . При таком подходе устраняется внутренняя конкуренция, она заменяется творческим поиском места для каждой личности в коллективе, и в результате получается сплав высшей пробы – уникальные качества каждого члена коллектива органично сочетаются и дополняют друг друга. У традиционной школы иной подход к воспитанию подрастающего поколения, совершенно отличный от демократического метода воспитания. Суть его заключается в том, что основным методом управления образовательным процессом становится не конкуренция, а селекция – сознательный целенаправленный отбор самых лучших и самых достойных с возложением на них в последующем задачи нравственного воспитания общества. Традиционная школа не может поставить знак равенства между добром и злом и уравнять их в правах. И на законодательном уровне, и на уровне подсознания обществу прививается идея положительной морали – нравственной заповеди не в запретительном, негативном плане (чего не стоит делать), а в воспитательном, положительном плане (как надо поступать). При традиционном методе обучения в человеке пробуждается и развивается совесть. В сущности, традиционная школа прививает своим ученикам понимание той меры социальной свободы и социальной ответственности, которая соответствует национальной идее, пронизывающей духовную жизнь государства. Поэтому, вступая во взрослую жизнь, выпускники традиционной школы уже не задаются вопросом – в соответствии с какой социальной мерой поведения им следует планировать свою дальнейшую судьбу и строить свою дальнейшую жизнь.
Демократия ненавидит такую определенность, которая в корне противоречит её основному принципу абсолютной свободы субъекта, и всяческими способами пытается опошлить, принизить, оболгать, высмеять существующую национальную идею. Методы, которыми при этом пользуется демократия, являются не конструктивными, а полностью деструктивными. Задача демократии не критиковать национальную идею конструктивно, позволяя таким способом развиваться самой национальной идее, а полностью её отвергнуть, уничтожить, дискредитировать. Механизм дискредитации национальной идеи демократией хорошо отлажен и в условиях общего бескультурья на фоне откровенно слабых социальных знаний, питающих общественную среду, «срабатывает» железно. Носителями «демократической идеи» обычно становятся гуманитарии-космополиты, оторванные от корней национальной культуры и не связанные никакими моральными обязательствами с тем обществом, в котором они живут. Они и начинают разрушительную работу по дезорганизации основ общественной жизни и наукообразному «разбалтыванию» всех прелестей демократии. В скором времени к ним подключается и другая гуманитарная «братва», которая начинает по всем коммуникационным каналам «забалтывать» уже саму национальную идею, искажать ее вольным пересказом, ёрничать, вышучивать, опошлять, высмеивать, веселя «почтенную публику». Одновременно запускается механизм «очернения» авторитетов, приверженных национальной идее, фальсифицируются и искажаются факты отечественной и мировой истории, сознательно смещаются акценты в ее интерпретации, навязчиво пропагандируется демократический образ жизни, как некий эталон свободы [40] , которому противостоят отжившие своё, а потому ставшие «тормозом на пути к прогрессу» культурные и национальные традиции. Так в общественном сознании происходит размывание социального идеала (национальной идеи), и его место в общественном сознании заполняет всеобъемлющая духовная пустота – «культурный вакуум», освобождая место в обоих полушариях мозга электората для одной единственной идеи – «идеи демократической свободы».
Столкновение демократии с другими традиционными культурами в цивилизационном плане является битвой «не на жизнь, а на смерть». Почувствовав силу количества, демократия уже не может мирно сосуществовать с другими культурами. Ее стесняют ограничительные рамки традиционной морали, она хочет полностью и безраздельно господствовать над всем миром, строя планы окончательной и скорой победы [41] . В этой битве у демократии очень серьёзное преимущество, поскольку в отличие от других традиционных культур, имеющих свой моральный ценз и следующих своему моральному кодексу чести, для демократии в полном соответствии с её главным принципом вседозволенности недозволенных приемов уже не существует. И это не простые слова [42] .
Трудно воспитывать демократию и опасно. Зубаста оголтелая демократия и запросто может «сожрать» своего воспитателя. История воспитания демократии – история поучительная. Первая известная попытка воспитания демократии была предпринята Сократом. Сократ был постоянно занят вопросом о том, как добиться того, чтобы власть в государстве принадлежала компетентным людям. Он имел обыкновение отправляться к плотникам, кузнецам и задавал некоторым из них такой вопрос: «Кто должен чинить Корабль Государства?», которым явно намекал на некомпетентность демократической власти. Не понравилось это демократии. Она уж и предупреждала Сократа, чтобы более не смущал он подобными вопросами граждан, и «жриц любви» к нему подсылала [43] – не подействовало, не внял Сократ предупреждениям демократии и упрямо продолжал свою «воспитательную работу». Тогда оклеветав Сократа, демократия приговорила его к смерти [44] . Сократ с достоинством принял смерть от рук демократии. А ведь предлагалось ему спасение. Но бежать от закона, даже явно несправедливого примененного, не позволил Сократу труд его жизни – созданный им в целях духовного совершенствования человека и записанный его учениками морально-этический кодекс. [45]
Платон, разочаровавшись в демократии, также не мог смириться с ее крайним несовершенством. Не скрывая своего отрицательного отношения к дурным типам государств (тимократии, олигархии, демократии и тирании), Платон высказал мнение о совершенном государстве. В нем правят немногие. Правителями государства должны быть философы. [46] Главные требования к ним: быть высоконравственными и приверженными идее справедливости. При этих условиях правление «мудрецов на троне» обеспечит государству гармонию и единство. Государству – воплощению гармонии и олицетворению справедливости – соответствует гармония в душе человека. Задача государства – достигнуть единства в обществе путем гармонии в отношениях граждан между собой и с государством. Благодаря чему в государстве не будет раздоров, политических смут и восстаний. А это предполагает со стороны государства организацию гражданского воспитания и обеспечения нравственного поведения людей. Платон делает интересный набросок о воспитании, необходимом для молодого человека, который должен стать стражем. Молодой человек выбирается для этой почетной должности на основе сочетания интеллектуальных и нравственных качеств, он должен быть справедливым и кротким, любить учение, обладать хорошей памятью и гармоничным умом. Занятия математикой и гармонией Платон считает обязательными, развивающими у юношей чувство меры и пропорции во всем. Идея гармонии, как идея, проявляющаяся в «нераздельной, но и неслиянной» [47] коллективной воле власти и граждан, потом неоднократно высказывалась идейными последователями Платона. Создав утопию о совершенном государстве, Платон, тем не менее, заронил в общественное сознание плодотворную идею совершенствования общественного строя путем организации гражданского воспитания со стороны государства.
Проблема воспитания демократии, как никогда остро проявляется в настоящее время – в эпоху глобализации демократии. Высказываются идеи дополнить демократию не только идеей рынка и дискурса, но и идеей церкви [48] . Вместе с тем, современная демократия, контролируя колоссальные материальные богатства, созданные человеческой цивилизацией, явное предпочтение отдает земному, несовершенному материальному миру, а не небесному, пусть и гораздо более совершенному в нравственном отношении духовному миру. В этом суть демократии – её земное рациональное начало полностью превалирует над иррациональной верой. Исключение для демократии составляет только сама вера в демократию. Это значит, что лучшие представители церкви, уже подвергаются и будут с возрастающей силой подвергаться со стороны демократии неимоверному материальному искушению и давлению. Поэтому и приобретает в современных условиях особую остроту та же самая дилемма «кто кого будет воспитывать» – церковь демократию или демократия церковь?
Наука управлять
Из самой природы глобализирующейся демократии с неизбежностью следует, что государство перестает реально управлять национальной экономикой. Национальная экономика становится полностью зависимой от мировой экономической конъюнктуры и в гораздо меньшей степени от политической конъюнктуры. В такой ситуации национальному правительству остается либо подсчитывать барыши – в случае высоких цен на нефть, либо подсчитывать убытки – в случае падения цен на нефть. И даже если мировая экономическая конъюнктура для государства складывается благоприятно, возникают новые парадоксы, порожденные демократией. Один из таких парадоксов наблюдается в нынешний период. У российского государства есть все необходимые ресурсы (материальные и интеллектуальные) для совершения экономического прорыва и обеспечения устойчивого социального развития, но оно не в состоянии ими грамотно распорядиться. Духовная и интеллектуальная нищета действующей власти проявляется в ее неспособности на современном уровне управлять национальной экономикой, обеспечивать устойчивое социальное развитие, формировать в общественном сознании положительную социальную перспективу. Сказалась разрушительное воздействие демократии на российское государство. Результатом этого воздействия стала серьезная кадровая проблема на государственном уровне. В обойме власти и вокруг нее крутятся люди, поднаторевшие в закулисных интригах и преуспевающие в обеспечении «своего рыночного интереса», но полностью неспособные стратегически мыслить в национальном масштабе и принимать верные решения. Слабые управленческие кадры, низкое качество принимаемых ими решений, отсутствие перспективных инновационных идей и навыков стратегического планирования, неумение эффективно инвестировать средства в промышленность и другие социально-значимые отрасли народного хозяйства. Как следствие – слабая производственная база, низкая производительность труда. Как результат – полная зависимость национальной экономики от мировой конъюнктуры цен на энергоносители, экспортируемые за рубеж. Круг замкнулся. Ловушка захлопнулась. Очередной жертвой демократии на этот раз оказалась самодостаточное по своим природным и интеллектуальным ресурсам Россия, ставшая сырьевым придатком развитых стран.
Совершенно очевидно, что демократическая власть, торжественно провозгласившая высшей ценностью государства интересы своего народа и золотыми буквами вписавшая в конституцию (высший закон страны) право каждого гражданина на достойную жизнь, оказалась недееспоспособной в решении глобальных и социальных задач управления, в сфере обеспечения защиты провозглашенных ею социальных ценностей [49] . Очередной парадокс демократии, как уже отмечалось, объясняется очень просто. Демократия всеядна и бесформенна. На знаменах демократии может быть написано всё, что угодно, но это совершенно не значит, что демократия реально стремится к этому. Вектор демократии не оформлен и не предсказуем. Он определяется борьбой интересов различных групп и партий за экономическое и политическое господство над глобализирующимся обществом в условиях существующей экономической и политической конъюнктуры. Почти всё определяет его величество случай. А какие претензии вы можете предъявить к случаю. Случай избавляет от ответственности – и от социальной и от уголовной [50] . Таким образом, ради сохранения основной демократической ценности – субъективной «вседозволенности» – «именем демократии» оправдывается всё. О каком социальном управлении в таком случае может идти речь. Ни о каком. Демократии социальное управление не нужно, поскольку оно ограничивает субъективную свободу, определяя научно обоснованную меру этой свободы, как познанную необходимость [51] . Поэтому и наука не нужна. Незачем мерить свободу. Отмеренная свобода – уже несвобода. Так за что же тогда боролись, кровь лили на баррикадах? Нельзя. Не трожьте свободу! Да здравствует чистота демократического эксперимента!
Но не так уж наивна демократия. Демократия не была бы демократией, если б не пошла на очередную «иезуитскую» хитрость и не придумала очередную «демократическую ловушку». Поэтому, чтобы «и волки были сыты, и овцы целы» демократия науку социального управления подменяет видимостью такой науки. Перед государством демократия ставит следующую задачу (загибайте пальцы): содействовать в экономике положительным тенденциям, сдерживать негативные тенденции – это раз; научиться формировать положительные тенденции в экономике через механизм инноваций и долгосрочных инвестиций – это два. Для непосвященных поясним. Содержательность постановки такой задачи в условиях полной неопределенности (полной свободы действий огромного количества субъектов), происходящей в социальной сфере (в том числе в экономике и в политике) равна нулю. Вот теперь, находясь в здравом уме и при ясной памяти, представьте себе текущую ситуацию с российской наукой, и чтобы не пересказывать событийный ряд всех злоключений, произошедших с российской наукой за годы демократических реформ, сократим всё до маленькой символической сценки.
Вызывает «на ковер» «большой босс» «видного ученого» и ставит перед ним задачу «содействовать демократии в развитии экономики». (В роли «видного ученого» – Российская академия наук, в роли «большого босса» – Правительство России.) Ученый честно отвечает – найти ответ на вопрос «пойди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что» наука не может. Положительное разрешение такой ситуации возможно только в сказке. «Да-а-а,» – отвечает босс, – «разочаровал ты меня, ученый. Чем ты занимаешься? Фундаментальными исследованиями? А про принцип неопределенности Гейзенберга слыхал [52] ? Так, значит, в условиях квантовой неопределенности ты свои задачи решаешь, а мне помочь в условиях рыночной неопределенности ничем не можешь. Видимо, даром ешь свой хлеб. Никакой от тебя пользы. Ну, да ладно, я великодушный – с голоду не помрёшь – пока, а вот на фундаментальные исследования денег больше не дам, и не проси. Кстати, ставлю тебе в пример маркетологию и политологию – от них куда как больше пользы. А где твоя лаборатория, говоришь, располагается? В особняке? Неэффективно используется помещение, крайне неэффективно».
Думаете, это шутка ? Намеренно сгущаются краски? Нисколько. Всё вполне серьезно. По сути, всё то же самое, но другими словами, было озвучено на очередном заседании Правительства. Вот дословная цитата из статьи под названием «Науку отправили в предбанник» «Правительство не знает, из каких источников финансировать науку, но убеждено, что имущественные комплексы, которыми обладают российские академии и институты, избыточны. Те, что правительство сочтет «неэффективными», будут упразднять, а «эффективным» предоставят выживать за счет грантов и сотрудничества с бизнесом.» [53] Вот она, ещё одна «ловушка демократии» – выживают только науки, сотрудничающие с бизнесом. Но, как известно, сотрудничают с бизнесом только нефальсифицируемые [54] , то есть неопровергаемые, а потому и «вечные» науки, поскольку из-за отсутствия какого-либо в них познавательного содержания опровергать в их сути нечего. В силу этого ключевого свойства – «вечности» они функционально «встроены в вечный двигатель» демократии. Именно к таким наукам относятся и политология, и маркетология. Их предназначение – решать другую порожденную демократией «вечную проблему» – обслуживать бесконечную конкурентную борьбу, направленную на перераспределение власти и капитала внутри демократического общества.
Видимо, из гуманных побуждений демократия всё-таки вынесла смертный приговор агонизирующей российской науке, а вместе с ней и всей российской культуре – «казнить, нельзя помиловать». Но как так можно? Ведь ни одно цивилизованное государство не может обойтись ни без науки, ни без культуры. Оказывается можно. Наука и культура остаются, но с прилагательными «демократические» [55] . Что же касается национальных черт российской науки и российской культуры, то они, по всей видимости, отменяются раз и навсегда. Науке и культуре, по замыслу реформаторов «шариковых», науськиваемых «швондерами», это только должно пойти на пользу. Наука и культура обогатятся новыми демократическими чертами, освобождаясь от старых, отживших форм и догм. Такова демократическая точка зрения. А что это такое на практике – мы уже проходили и знаем. Симпатии же думающей и желающей развиваться нации в этом вопросе явно находятся на стороне традиционной точки зрения, которая радикально отличается от точки зрения демократии. При вынесении окончательного вердикта науке и культуре, запятая должна занять нужное место. И «казнить», видимо, надо не науку и культуру, а кого-то другого, по всей видимости, не «шибко» грамотного «второклассника и второгодника», не имеющего ни малейшего представления об истинной роли науки и культуры в социальном развитии общества. Ведь понятно, что, не определив соответствующую национальной идее социальную меру свободы и социальную меру ответственности, невозможно решить поставленную нацией перед государством задачу социального управления. [56] А формулируется эта национальная задача перед государством предельно просто – достигнуть состояния сбалансированной экономики и социальной политики, обеспечивающих национальное процветание и личностную автономию. [57] Решить такую задачу можно научными методами, соблюдая правильные пропорции во всех сферах общественной жизни [58] . Вместе с тем, отвлеченно-формальная демократия в своем крайнем проявлении приводит к полной социальной неопределенности, что, в свою очередь, влечёт полную социальную безответственность. В результате на практике всё, на что оказывается способной такая демократия, сводится к политическим заклинаниям и популистским обещаниям. Социальная неопределенность, порожденная субъективной вседозволенностью и плюрализмом мнений, возведёнными в принцип, – вот та «питательная среда болота демократии». Но она быстро испаряется и выветривается, как только общество, устав от бесконечной политической демагогии, начинает опираться на твердые, точные знания и доказывать свое умение эффективно применять эти знания на практике. И начинается всё с необходимой культуры мышления [59] , берущего своё начало от слова «мысли» и обозначающего субстанцию духовную, а не материальную. Демократии, основанной на отвлеченных формальных принципах «демократических свобод», должен быть решительно противопоставлен истинный дух человека и человечности, дух личности и народа – дух нации. Отвлеченно-формальное рациональное начало, не подкрепленное иррациональными элементами, лежащими в основе культурной и духовной жизни народа, выхолащивают саму идею демократию, как организацию народной жизни силами народа. Демократия, как жизненная ценность, проявляет себя в национальной жизни через национальную культуру, как уже образовавшийся народный характер, как достигнутая сплоченным народом способность к самоуправлению, к властвованию, к определению вектора своей национальной судьбы, как отмобилизованная готовность народа к защите своих национальных святынь и ценностей. Задувший с севера свежий ветер духовного обновления несет российскому обществу выздоровление от сразившего его недуга – малярийного вируса «демократической свободы».
Проблемы сохранения и укрепления национального самосознания в условиях глобализации.
Негативный опыт России, накопленный в процессе демократических преобразований, произошедших на рубеже эпох, в своём роде, бесценен. Опираясь на этот исторический опыт, необходимо пересмотреть своё некритичное, либерально-идеалистическое отношение к демократии.
Во-первых, демократия не насаждается сверху, а вырастает снизу, как народная организация, решающая проблемы народной жизни. Из определения демократии, как власти народа, вытекает, что народ, устраивая свою собственную национальную судьбу, сам решает, без чьей-либо навязчивой помощи и подсказки, какая у него будет власть, и чем эта власть обязана заниматься. Демократия – это народная власть и власть для народа. Из этого посыла с логической неизбежностью следует, что настоящей, реальной демократии обязательно будут присущи национальные черты и особенности, характерные для данной нации и государства. А поскольку нет в мире двух одинаковых народов и культур, то нет и одинаковых, приведенных к единому стандарту демократий. Навязываемые всему миру, так называемые, «демократические стандарты» скорее дискредитируют саму идею демократии, чем служат её проводником, поскольку следование им и их слепое копирование приводит к эффекту, совершенно противоположному ожидаемому. Созидающее начало демократии скрыто в глубине народной жизни, проявляется вместе с душой и характером народа и предполагает подлинно народное творчество в организации не только местного самоуправления, но и государственного управления.
Во-вторых, демократия не может применяться везде и всюду, как универсальное средство, годящееся для решения любых проблем. Универсального лекарства в мире нет. Лекарство, помогающее при радикулите, совершенно не годится для внутреннего пользования при лечении бронхита. Неправильное применение или передозировка любого лекарства чреваты для больного летальным исходом. Демократия – это благо в одном случае и смертельная опасность в другом. Демократией надо пользоваться с умом, хорошо разбираясь во всех её достоинствах и недостатках. А это предполагает компетентную власть, взявшуюся за «починку Корабля Государства». Некомпетентная власть только всё портит.
В-третьих, лучшим советчиком власти при построении демократии является свой собственный народ, а не зарубежный «дядя», преследующий свой собственный корыстный интерес. Власть должна говорить с народом не на чужом, а на родном языке. Власть должна понимать свой народ, знать его материальные и духовные потребности, его житейские проблемы, и быть уверенной в том, что народ её понимает и одобряет все её действия. Путь реформ – путь непростой. На этом пути подстерегает много сложностей и опасностей. Без реальной помощи народа власти с ними не справиться. Следовательно, условия для демократических преобразований созреют, а социальные реформы принесут ожидаемый от них результат только тогда, когда между властью и народом будет полностью преодолен барьер отчуждения. Слишком долго власть несла тарабарщину и ахинею. Слишком долго власть пользовалась услугами заморских советчиков и консультантов. Слишком долго власть откровенно плевала на свой народ, существуя от него изолированно и решая свои собственные проблемы. Чтобы преодолеть сложившееся отчуждение между народом и властью, власть должна, во-первых, начать говорить с народом на его родном языке и языком его родной культуры и, во-вторых, решительно перейти от решения собственных проблем власти к решению народных проблем – хозяйственных и культурных. Надо относится к своему народу с подлинным уважением, а не с пренебрежением зазнавшегося менеджера и показушной формальностью бюрократа, тогда и он проявит себя с самой лучшей стороны.
Вот и получается, что путь демократических реформ у каждого народа проходит через его собственное национальное самосознание, накрепко связан с этим самосознанием, его сохранением и укреплением, то есть через то, господа демократы, что вы так долго и старательно оплевывали. Так что не обессудьте. Не там ищите. Искали вы его на «передовом» Западе, немало израсходовали «на командировки» казенных средств, а путь этот, оказывается, всё время находился у вас под ногами, под самым, что называется, вашим носом. Так что, извольте напрасно истраченные денежки народу вернуть. За вами – должок, господа демократы, и не малый. Понятно ваше нежелание возвращать долги вместе с тем, что по праву вам никогда не принадлежало, а, следовательно, не принадлежит и сейчас. Но, видимо, придется. В истории ничего просто так не происходит, и расплата за провал социальных реформ в том или ином виде неизбежно наступает. Так стоит ли по-прежнему с больной головы валить на здоровую и в своих грехах и ошибках винить «горячо любимый» вами народ. Не лучше ли покаяться и возместить убытки – в итоге вам дешевле обойдется.
В настоящее время такое множественное понятие, как демократии – множественное по количеству национальных государств – пытаются искусственным образом свести к единственному понятию демократия. При этом в понятие демократия заинтересованными лицами (назовем их экспертами по западной демократии) вкладывается совсем иной смысл, чем тот, который отвечает ее непосредственному определению. Демократия определяется ими как отвлеченно-формальная организация государственной власти, соответствующая кем-то установленным жестким «демократическим стандартам», которые, без каких-либо внятных объяснений причин, почему-то неукоснительно должны соблюдаться всеми государствами. Провозглашается и навязывается силой ряд принципов, которым все народы должны слепо следовать. В случае их несоблюдения к непослушным народам и государствам незамедлительно применяются репрессивные меры – от жестких экономических санкций до политических мер, включающих организацию революций и переворотов, приводящих к свержению национальных правительств, и осуществление военных вторжений с целью оккупации суверенных государств. Главная черта этой мировой диктатуры демократии по западному образцу, заключается в том, что народам суверенных государств отказано в их коренном праве – самим, без навязчивой посторонней помощи и подсказки, определять какая у них будет власть. Палочным армейским методом, который в корне противоречит равноправному демократическому методу согласования воль и интересов, внедряется механическая модель демократии, выдаваемая за эталон. Не можешь – научим, не хочешь – заставим.
В связи с этим, возникает закономерный вопрос – какая же из двух демократий «настоящая» – вырастающая снизу, независимая, следующая своим национальным путем, или навязываемая сверху, полностью зависимая от внешних советчиков и «доброжелателей»?
Чтобы ответить на этот вопрос, одним буквальным толкованием слова демократия не обойдешься. Видимо, придется более тщательно разобраться в вопросе – в чьих интересах осуществляется тот или иной сценарий демократических преобразований. Правда будет на стороне той демократии, которая реально представляет народную власть, действующую в истинных интересах избравшего её народа. И хотя широко, красиво и убедительно пропагандируется помощь развитых стран Запада всему остальному миру в построении местных демократий, всё же «терзают смутные сомнения» – так ли уж бескорыстна эта помощь? Не преследуются ли под лозунгом демократии совсем иные цели, призванные обслуживать совсем иные интересы? Посмотрим на процесс глобальной демократизации именно под таким углом зрения, используя инновационный инструмент матриц влияния, позволяющий прояснить истинную картину интересов. В этом контексте весьма убедительно выглядят ранее цитируемые результаты исследований [4,5], демонстрирующие в условиях глобализирующейся экономики действующий «снизу до верху» механизм замещения интересов [60] наций и народов интересами мировой финансовой элиты.
Экономическая глобализация, происходящая на фоне инициируемых США процессов демократизации в развивающихся странах по единому «демократическому стандарту», фактически означает освобождения суверенных государств от национальной социальной ответственности перед своими гражданами. Государства перестают реально контролировать национальную экономику и становятся заложниками мировой экономической конъюнктуры. Главный полюс мира – Соединенные Штаты Америки последовательно реализуют этот сценарий «монополярного мира», представляющего собой классическую модель империи, основанную на принципе неэквивалентного обмена между центром и периферией, поддерживаемого авторитетом силы. Идет глобальная экономическая игра по перераспределению мировых ресурсов, в которой все её участники, кроме главного игрока – США и его верных сателлитов, обречены на вечное отставание. Аутсайдеры остаются вечно развивающимися. Одновременно «архитекторами глобализации» выстраивается глобальная финансовая пирамида, покоящаяся на весьма зыбких основаниях – фондовых биржах, крах которых неминуемо приведет к обвалу всей мировой экономической системы. И последствиями такого кризиса будут затронуты национальные экономики всех суверенных государств. Обвал мировой экономики спровоцирует жесточайший политический кризис в мировом масштабе, которым будут затронуты социальные институты всех государств мирового сообщества. Отвечает ли такая рискованная игра интересам суверенных наций и народов в долгосрочной перспективе? Очевидно, нет.
Единственной альтернативой этому глобальному процессу обнищания, люмпенизации, превращения суверенных государств в сырьевой придаток Запада является отказ суверенных государств от правил «игры в демократию», навязанных главным игроком – Соединенными Штатами Америки. Центральной задачей каждого государства становится сохранение и укрепление экономического и политического суверенитета нации. Экономика и политика государства отныне должны строиться не на «рыночных принципах открытого общества», а на принципах «защиты национального интереса в экономике и проведения национальной идеи в политике». А это значит, следуя своим культурным традициям и национальной идее, основывать экономические отношения с другими государствами на эквивалентном обмене, не следовать навязанным чужим стандартам несимметричных отношений [61] , свободно и независимо в духе равноправия самим строить свою национальную жизнь и планировать свою дальнейшую национальную судьбу, не тратя силы на достижение негодных и заведомо ложных целей.
Заключение
Демократия по своей природе явление сложное многообразное и внутренне противоречивое, склонное к порождению «фантомов» и миражей. Одним из таких фантомов является миф о совершенстве западной модели демократии, преподносимый всему остальному миру как эталон правления. На деле же западные демократии существуют на грани социальной устойчивости, раздираемые внутренними противоречиями. Главным противоречием демократии являются заложенные в ее природу два взаимоисключающих начала – созидающее и разрушительное. Это правда, что демократии способны к саморазвитию. Но правда заключается и в том, что демократия способна погубить всё уникальное и бесценное, что создала мировая культура в процессе долгого цивилизационного процесса, а вместе с культурой – погубить и самого человека. Демократия – это яд и лекарство одновременно, поэтому в эпоху технического прогресса и глобализации мировой экономики чрезвычайно важно в чьих руках оно находится. Это накладывает чрезвычайную социальную ответственность на демократическую власть. Главным лозунгом демократической эпохи становится лозунг – не навреди! Нельзя применять демократию, как универсальное средство, годящееся от всех болезней. Демократию следует применять строго по назначению врача и в соответствии с выписанным им рецептом. Лучшими лечащими средствами для демократии оказываются в первую очередь народные средства – проверенные веками лучшие национальные и культурные традиции. Демократию необходимо неустанно воспитывать культурой, прививая демократии всё лучшее, что заложено в культуре. И этот инструмент гражданского воспитания находится в руках государства, главной цивилизационной задачей которого становится процесс самосовершенствования и совершенствования общества, которому оно служит.
ЛИТЕРАТУРА
1. И.А. Ильин О сущности правосознания./Собрание сочинений, Т. 4, Москва, «Русская книга», 1994.
2. Бертран Рассел История западной философии./ СПб.: Азбука, 2001
3. А.А. Миголатьев Философия. / М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2001
4. Мусин М.М. Согласование интересов в эпоху управленческого империализма. Матрицы влияния. Москва, 2005
5. Мусин М.М. Об основном законе эпохи управленческого империализма. /Главная тема № 6, 2005 г.
6. Пилюгин А.В. Системные принципы гармонизации современных общественных отношений./Мир России. Принципы общественной гармонии. – www . mirros . ru от 22.07.2005
* Пилюгин Александр Викторович.
Родился в 1958 г. в г. Горьком (Нижний Новгород). В 1981 г. закончил Московский физико-технический институт, в 1988 г. – аспирантуру ЦАГИ им. профессора Н.Е. Жуковского
Кандидат технических наук.
В 2000 г. с отличием закончил Институт Международного Права и Экономики имени А.С. Грибоедова. Практикующий юрист, директор юридического департамента Аутсорсинговой компании «Матрицы влияния».
[1] В целях обеспечения власти нужных итогов голосования населению через средства массовой информации прямым текстом внушалось как следует голосовать. Вспомним, например, «да, да, нет, да», которые буквально вдалбливались СМИ в общественное сознание перед всенародным референдумом по вопросам доверия власти в ходе проведения социальных реформ.
[2] Подмечено Н.А. Бердяевым в работе Философия неравенства. Письмо III О государстве.
[3] В функциональном аспекте, например, это означает, что государство, решая положительные задачи, стремится к максимуму.
[4] А точнее было бы сказать в строго указанном западными демократиями направлении.
[5] Также, как и мнение граждан Германской Демократической Республики о том, как и на каких условиях они хотят объединяться с Федеративной Республикой Германии.
[6] Государственный утилитаризм подразумевает модель социальной деятельности, в которой индивидуумы сознательно преследуют свои личные интересы, а государство не более, чем масса индивидуумов, сведенных вместе в реализации этих целей.
[7] Видимо, международные эксперты по демократии не были знакомы с характером чудаковатого короля – центрального персонажа из сказки Е. Шварца «Обыкновенное чудо», блистательно сыгранного Евгением Леоновым, потому и стали принимать всё, что «учудит и отчебучит новоиспеченный тиран-деспот» за «чистую монету».
[8] Наглядное тому подтверждение показ по американскому телевидению интервью с террористом Басаевым, который в строгом соответствии с принципом свободы (в данном случае свободы слова) спокойно и цинично пропагандировал свои цели и методы их достижения.
[9] Идеология вестерна очень точно отражает примитивную суть предоставляемой демократией свободы и равноправия.
[10] Дословно – в переводе с греческого языка- означает власть кулака.
[11] Если вы по-прежнему являетесь идейным борцом за демократию, тогда попробуйте как-то иначе объяснить феномен невероятно быстрого обогащения Романа Абрамовича, составившего свой огромный капитал на обслуживании интересов «семьи».
[12] См. Работы Мусина М.М., посвященные созданию и применению инновационного инструмента анализа общественных экономических отношений «матрицы влияния» [4,5]
[13] Вместе с тем демократический миф стал настоящей индустрией, в которой крутятся огромные деньги. Целью это индустрии, эксплуатирующей миф о передовой демократии, является выкачивание ресурсов из промышленно отсталых стран и зарабатывание на этих ресурсах еще больших денег. Механизм этот тщательно отлажен и работает по стандартной схеме. Нуждающейся стране выдается первый кредит практически без каких-либо условий. Расчет строится на том, что грамотно распорядиться кредитом страна не сможет и к установленному сроку деньги не вернет. Выдается второй кредит, но уже с жестким условием, что правительство начнет проводить демократические реформы, что в условиях развивающейся слабой экономики равносильно политическому самоубийству. Страну наводняют многочисленные эксперты по демократии. Проведение демократических реформ разрушает национальный самобытный уклад жизни, а вместе с ним и налаженное хозяйство страны, что приводит к массовым волнениям, беспорядкам, свержению правящей элиты. В условиях экономической зависимости пришедшая на смену революционным путем новая неопытная власть оказывается еще более беспомощной, а, следовательно, и более зависимой от внешнего кредитора, который начинает диктовать свои условия и практически бесконтрольно пользоваться национальными ресурсами.
[14] Каким бы не было богатым воображение, ни при каких обстоятельствах невозможно представить себе Б.Н. Ельцина, распластавшегося на рельсах, как Анна Каренина, хоть он и обещал это сделать, если допустит ухудшение жизни россиян.
[15] Этот тезис положен Бердяев в основу критики демократии (См. Бердяев Н.А. Философия неравенства. Письмо VIII О демократии). Историей он подтвержден многократно, в том числе самыми «свежими» историческими событиями. Даже если революционная власть искренне «хочет как лучше, то получается как всегда» – плохо. Заключенное в кавычки откровение бывшего премьера России В.С.Черномырдина облетело всю страну, став впоследствии крылатым выражением.
[16] Советский народ смог выиграть Великую Отечественную войну, сопряженную с многочисленными человеческими жертвами и невосполнимыми материальными и культурными потерями, быстро восстановил разрушенное войной хозяйство, первым освоил космическое пространство, потому что решал конкретную национальную задачу. Но, увы, так и не смог построить отвлеченно-абстрактный «европейский коммунизм», пытавшийся в чем-то догнать и перегнать Америку. Россия не Америка, никогда ею не была и не будет. Зачем ей быть Америкой? Россия – это Россия – цельный, самобытный и неповторимый мир.
[17] Этот парадокс как нельзя лучше демонстрирует тезис, что демократия – это крайне несовершенная форма правления. Эталоном же является та форма правления, которая органично обеспечивает стабильность общества и его развитие.
[18] Между тем великие мыслители Древней Греции, где и зародилась демократия, относились к этой форме правления достаточно критично, отмечали в ней много недостатков и за эталон правления не признавали.
[19] См, например, Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1,2. – М., 1992.
[20] Как говорится, нет слов. «Мы – умы, а вы – увы».
[21] Бердяев Н.А. Философия неравенства. Письмо VIII О демократии.
[22] Для иностранных коллег, цедящих через нижнюю губу «ох, уж эти русские», поясним. В данном контексте «сукин сын» означает не ругательство, а высшую форму похвалы, восхищение глубиной мысли, неподдельный восторг. См. А.С. Пушкин. Полное собрание сочинений.
[23] Спросите человека, воспитанного классической культурой, что он думает о демократической эрзацкультуре – он будет плеваться и брезгливо морщиться. Что вынужден делать такой человек, которого СМИ буквально «насилуют» культурными достижениями демократии – вынужден закрывать глаза и затыкать уши.
[24] Демократия породила такую науку, как «маркетология», изучающую вкусы и пристрастия массового потребителя. Цель маркетолога – предсказать доход от капиталовложений, произведенных в товары массового потребления.
[25] В данном случае мы никого не имеем в виду, а просто предполагаем, что у всех политиков развиты навыки логического мышления. А вот как обстоит дело с их совестью – это вопрос к каждому политику самостоятельный.
[26] Слыхали про такое слово? Вспомнили чем оно «попахивает» ? Правильно – развалом.
[27] Зато дурной работой обеспечены все буквально на бесконечную перспективу. По-человечески жаль Карла Поппера – великого мыслителя, придумавшего для демократии «вечный двигатель» бесконечной борьбы с ее неисчерпаемыми недостатками. Между тем, данные всех наук неопровержимо свидетельствуют в пользу того, что «вечных двигателей» в природе не существует, поэтому не стоит тратить на их «придумывание» интеллектуальные силы. Но утверждать такое – значит лишить куска «вечного хлеба» с икрой многочисленных международных и отечественных экспертов по демократии, астрологов, магов, дипломированных колдунов, хиромантов, политологов, телеведущих и комментаторов, тем самым, навлекая на себя, их «праведный» гнев. Господа, будьте милосердны, не разрушайте великолепно отлаженную индустрию.
[28] Еще раз повторяем для непонятливых. На знаменах демократии может быть написано всё, что угодно, в том числе и «общечеловеческие ценности», причем большими золотыми буквами, но это совершенно не значит, что демократия реально стремится к тому, что написано на ее знаменах. Надписи на знаменах демократии – это надписи на заборе. Не принимайте их слишком близко к сердцу! Вектор демократии не оформлен и не предсказуем, как постоянно меняющий направление дующий ветер. Вектор определяется борьбой интересов различных групп и партий за экономическое и политическое господство над «серой массой», не очень то понимающей для чего ей дано «серое вещество». В зависимости от того, какая созреет экономическая и политическая конъюнктура, туда и подует ветер. А кто из вас ее может предсказать точно в долгосрочной перспективе ? Шаг вперед. Но одно маленькое уточнение. За неверный прогноз – расстрел. Куда же, вы, господа эксперты, астрологи, маги, колдуны, хироманты, политологи, министры по экономике? Мы же пошутили! Ах, пардон, совсем выскочило из головы – демократия шуток не понимает, она требует безграничной фанатичной веры в демократию и запрещает верить во что-либо еще, кроме нее самой. Все остальное – разрешается. Свобода!!!
[29] Чем закончилось история с гирями – мы знаем. А тем, кто не знает, советуем почитать замечательный роман-анекдот И.Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок».
[30] В данном случае мы придерживаемся классификации, введенной М. Вебером. См.., например, Дэвид и Джулия Джерри/Большой толковый социологический словарь/Том 1, стр. 367-368/Вече АСТ, Москва 2001.
[31] «Вот где собака порылась» – адекватное крылатое выражение эпохи перестройки. Авторство принадлежит М.С. Горбачеву.
[32] Почувствуйте разницу – миллионов людей, а не тех, кто временно манипулирует миллионами. Извините за каламбур.
[33] См. Большой толковый словарь по культурологии. /Б.И. Кононенко /Вече. АСТ. Москва, 2003 г.
[34] Начиналась февральская буржуазно-демократическая революция в России с отсутствия национальной идеи, к такому же аморфному демократическому состоянию духа в конце двадцатого века и вернулась. Круг замкнулся. Демократическая ловушка захлопнулась.
[35] И, конечно же, религия тоже, как неотъемлемая часть духовной культуры общества.
[36] Под традиционной школой здесь и далее понимается школа, воспитывающая и образовывающая своих учеников в духе лучших отечественных и мировых культурных традиций.
[37] Наглядной демонстрацией демократического процесса воспитания является один из выпусков детского юмористического киножурнала «Ералаш», вышедший на заре перестройки. Сюжетом для этого выпуска стал урок грамматики в итальянской школе. Роль учителя, подбившего из рогатки муху – тем и завоевавшего свой авторитет, сыграл Геннадий Хазанов.
[38] По этому поводу сразу же вспоминается дельный совет Остапа Бендера, данный своему напарнику-концессионеру Кисе Воробьянинову, – «И побольше наглости. Людям это нравится».
[39] Этим принципиально и отличался русский подход к дисциплине Александра Суворова от прусского подхода Павла Первого, и в бою побеждал всегда «русский», а не «прусский» метод.
[40] Невольно напрашивается вопрос к «эталону свободы демократической жизни» – свободы от чего? Демократия на этот вопрос дает крайне половинчатый ответ – полной свободы от всего духовного при явной зависимости от материального мира. И в этой приспособленческой половинчатой позиции также заключается духовная ложь демократии.
[41] В своей работе «Конец истории и последний человек» Френсис Фукуяма ставит вопрос о том, достигло ли человечества «конца истории», в котором долгий процесс человеческой эволюции заканчивается, но не социализмом, как в марксистской версии, а, скорее, буржуазным либерально-демократическим обществом. Основанием для постановки вопроса в таком ракурсе, считает Фукуяма, является глобальная конвергенция основных общественных институтов к модели либеральной демократии и рыночной экономики.
[42] Серьезность своих намерений демократия продемонстрировала на примере США, использовавших против своего противника во второй мировой войне – Японии ядерное оружие.
[43] По одной из легенд «жрица любви» пыталась смутить Сократа тем, что он занят явно бесполезной работой. Сколько бы он ни воспитывал своих учеников, но стоит ей только поманить пальцем, и все они дружной толпой ринутся за ней. Сократ с ней в этом благоразумно согласился, но заметил, что путь, который она укажет его ученикам, ведет вниз, в то время как его задача указать путь наверх.
[44] Судебное преследование было основано на обвинении в том, что «Сократ преступает закон и попусту усердствует, испытывая то, что под землею и то, что в небесах, выдавая ложь за правду и других научая тому же». (Платон. Апология Сократа//Платон. Сочинения, М.,1968, т. 1, с. 85.)
[45] В основном от Сократа в западноевропейской философской мысли берет свое начало многовековое углубленное изучение души как особой нематериальной (духовной) субстанции человека, внутреннего мира человека. Душа – сущность человека, ибо в ней воплощены мыслящий разум и нравственность. Формирование души человека – главное в воспитании и образовании человека. Высшие ценности человека, или сокровища, принадлежат душе при условии, что она добродетельна и способна к познанию. Человек счастлив, если его душа добродетельна, упорядочена, гармонична. Внутренняя свобода человека состоит в самообладании, в том, что его разум господствует над животными инстинктами.
[46] Платон. Государство //Соч. в 3 т., Т3. Ч. 1. – М., 1971 – С. 273.
[47] Слова, заключенные в кавычки принадлежат Иоанну Златоусту и высказаны им по поводу «симфонии властей».
[48] См., например, П. Козловски Общество и государство: неизбежный дуализм./ М., Республика, 1998.
[49] Под глобальной задачей экономики здесь подразумевается управление природной стихией, обеспечение материально устойчивого существование человека, а под социальной – управление рыночной стихией, обеспечение социальной защиты человека.
[51] Интересны в этом отношении взгляды Н.А. Бердяева на науку, которую он определял как «познание необходимости через приспособление к мировой данности, и познание из необходимости». Наука по существу своему и по цели своей всегда познает мир в аспекте необходимости, и категория необходимости – основная категория научного мышления, как ориентирующего приспособления к данному состоянию бытия. (см. Н.А. Бердяев Смысл творчества. Философия, как творческий акт.)
[52] Впервые принцип неопределенности был сформулирован выдающимся немецким физиком Вернером Гейзенбергом (1901 – 1976). Более детально в социальном измерении этот принцип рассматривается в работе автора [6].
[54] Термин фальсифицируемой и нефальсифицируемой теории введен К. Поппером в работе «Логика научного открытия». Нефальсифицируемая (неопровергаемая) теория не ставит перед собой задачу проникновения в суть явления, то есть другими словами, обладает нулевым научным содержанием, поэтому становится вечной – неопровергаемой. Фальсифицируемая (опровергаемая) теория, наоборот, ставит перед собой задачу проникновения в суть явления, то есть обладает ненулевым научным (познавательным) содержанием, поэтому у нее короткая судьба – в конечном итоге она будет когда-нибудь либо опровергнута, либо пересмотрена в русле новых идей, как промежуточная теория, приближающая нас к следующему более совершенному этапу познания истины.
[55] А раз, оказывается, можно, то в этой позиции демократии проявляется вся ее суть, как организации интересов, которая проясняется добавлением еще одной крылатой фразы из романа «Двенадцать стульев» – «но деньги – вперёд!». Господа министры ведь тоже люди – «ничто человеческое им не чуждо», у них семьи, дети – они кушать хотят и не могут ждать, пока российская наука «созреет» и будет отвечать всем требованиям рынка.
[56] Определение меры социальной свободы и следование этой мере, как необходимому и достаточному социальному действию, ограниченному санкцией социальной ответственности, по всей видимости, и определяет ту тонко подмеченную Н.А. Бердяевым «аскетическую суровость» государства, лишенного «слащавого оптимизма». (См. Н.А. Бердяев. Философия неравенства. Письмо III О Государстве.)
[57] Президентом перед министрами задача сформулирована по иному – удвоить внешний валовой продукт. Такая постановка задачи более соответствует «духу» демократии, предпочитающей не качественные, а количественные категории, более осязаемые и понятные простому народу. Неявно за формулой удвоения ВВП подразумевается, что жить народу станет ровно в два раза лучше, чем сейчас. Тезис этот министрами не оспаривается, но вот сроки удвоения ВВП вызывают у министров сомнения, и спор о сроках в настоящее время принял на заседаниях кабинета министров чисто спекулятивный, а не научный характер.
[58] Постановка такой задачи и подходы к ее решению обсуждаются в ранее цитируемой работе автора [6].
[59] Не обладая необходимой культурой мышления, – ударение на второй слог, а не на первый – невозможно запустить инновационный механизм выработки, и синтезирования новых идей, создания новых моделей действия, социальных программ, невозможно изобрести и внедрить в массовую практику принципиально новые технологии, позволяющие добиваться дополнительного экономического эффекта.
[60] Под замещением понимается общественный процесс, при котором истинные цели и интересы отдельных групп (элит), занимающих особое привилегированное положение во власти, публично не декларируются, но в реальной жизни подменяют публично декларируемые цели и интересы, при этом происходит либо игнорирование коллективной воли нации либо ее искажение вследствие ловкого манипулирования массовым сознанием. Следствием такой «управленческой интервенции» в общественное сознание является дефект коллективной воли, который при отсутствии общего объединяющего интереса приводит общество к состоянию всеобщего безволия, социальной апатии, проявлению массового безразличия к общественной жизни. В результате у руководства общества, находящегося в состоянии всеобщего безволия (пассионарного надлома), оказывается управленческая элита, «ставящая на развал» социальной системы и готовая предпринять «операцию против воли больного». Подобный сценарий был, в частности, реализован против СССР.
[61] Более подробно социальное содержание принципа симметрии и применение к конструированию социальных отношений обсуждается в ранее цитируемой работе автора [6].
Александр Пилюгин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
