Говоря о Варламе Шаламове (1907-1982), чаще вспоминают о его «Колымских рассказах» и замечательных стихах, много реже об «Очерках преступного мира». Между тем эти «Очерки» занимают в русской литературе, в публицистике, исключительное место. Исключительность обусловлена прежде до этого небывалым методом вскрытия запредельной сущности блатного мира и выводом – постановкой задачи, радикальнейшей: уничтожить этот блатной мир.

В мемуарно-полемической статье А.Солженицына «С Варламом Шаламовым» об «Очерках» сказано с большой похвалой, но мельком: «Очень ценно было отдельное его “физиологическое” исследование о блатном мире».

«Подземный орден»

Сказав об исключительности метода, уточним. Это исследование предмета с соседних нар – в течение четырнадцати лет – на Урале и Колыме. Как итог, Шаламов первым указал на давнюю ошибку: « Художественная литература всегда изображала мир преступников сочувственно, подчас с подобострастием», при этом совершенно не понимая, что «уркаганы», «воры», «люди», «преступный мир», «блатари», «жулики» (это синонимы) не считают всех прочих людей за людей. «Блатные» – «подземный орден», Шаламов иногда добавляет эпитет «гнусный», речь как об особой касте. « Вор ведь, – пишет Шаламов, – не человек, который украл. Можно украсть и даже систематически воровать, но не быть блатным, то есть не принадлежать к этому подземному гнусному ордену <…> Для того чтобы быть "хорошим", настоящим вором, нужно вором родиться; только тем, кто с самых юных лет связан с ворами, и притом с "хорошими, известными ворами", кто прошёл полностью многолетнюю науку тюрьмы, кражи и блатного воспитания, достаётся решать важные вопросы блатной жизни <…> Там есть свои блюстители чистоты нравов. И особо важные воровские секреты, касаемые выработки общих законов этого мира (которые, как и жизнь, меняются), выработки языка воров, "блатной фени", – дело только блатарской верхушки, состоящей из потомственных воров, хотя бы там были только карманники. И даже к мнению мальчика-подростка (сына, брата какого-нибудь видного вора) блатной мир будет прислушиваться больше, чем к суждениям "порчаков" – пусть они будут хоть «Ильями Муромцами» в грабительском деле».

Потомственные блатари – «принцы жульнической крови», «голубая кровь» воровского мира. Все прочие, не входящие в воровской мир, – «фраера», добыча, «его "передачи", его "вещи" – боевой трофей блатных… Раздеть, ограбить фраера в тюрьме – первое и весёлое дело блатарей. Это делают щенки, резвящаяся молодежь... Те, что постарше, лежат в лучшем углу камеры, у окна, и присматривают за операцией, готовые в любую минуту вмешаться при упорстве фраера». Шпана развлекается на виду. Но «хулиганство – это слишком невинное, слишком целомудренное дело для вора. Вор развлекается по-другому. Убить кого-нибудь, распороть ему брюхо, выпустить кишки и кишками этими удавить другую жертву – вот это – по-воровски, и такие случаи были. Бригадиров в лагерях убивали немало, но перепилить шею живого человека поперечной двуручной пилой – на такую мрачную изобретательность мог быть способен только блатарский, не человеческий мозг. <…> Блатари могут приласкать собаку и тут же её разорвать живую на куски, у них моральных барьеров нет, а любознательность их велика, особенно в вопросе "выживет или не выживет?" Начав ещё в детстве с наблюдений над оборванными крыльями пойманной бабочки и птичкой с выколотыми глазами, блатарь, повзрослев, выкалывает глаза человеку из того же чистого интереса, что и в детстве». Или вот : «Блатари услыхали, что, если в вену человека ввести воздух, пузыри воздуха закупорят сосуд мозга, образуют "эмбол". И человек – умрёт. Было решено немедленно проверить справедливость интересных сообщений неизвестного медика… Блатари схватили ночью в изоляторе какого-то голодного фраера, связали его и при свете коптящего факела сделали жертве укол. Человек вскоре умер – словоохотливый фельдшер оказался прав». Или вот: «Капсюль вложили в ладони старика, связали обе его кисти друг с другом – протестовать он не посмел – и подожгли шнур. У старика были оторваны обе кисти…»

ВОРОВСКИЕ МИФЫ

Шаламов истребляет мифы «подземного ордена». Например, миф о «честном слове вора» (нарушить, обмануть начальника-фраера, ничего не стоит) или миф о культе матери. «На первый взгляд, чувство вора к матери, – пишет Шаламов, – как бы единственное человеческое, что сохранилось в его уродливых, искажённых чувствах. Блатарь – всегда якобы почтительный сын, всякие грубые разговоры о любой чужой матери пресекаются в блатном мире… Понимая, что во всей бурной и короткой жизни вора только мать останется с ним до конца, вор щадит её в своем цинизме. Но и это единственное якобы светлое чувство лживо, как все движения души блатаря. Прославление матери – камуфляж, восхваление её – средство обмана и лишь в лучшем случае более или менее яркое выражение тюремной сентиментальности. И в этом возвышенном, казалось бы, чувстве вор лжёт с начала и до конца, как в каждом своем суждении. Никто из воров никогда не послал своей матери ни копейки денег, даже по-своему не помог ей, пропивая, прогуливая украденные тысячи рублей». Вспомним, Василий Шукшин через четверть века после Шаламова в своёй «Калине красной» показал то же: вор по кличке Горе, Егор Прокудин, за 18 лет не послал своей матери не то что копейки, слова не послал.

Для многих утверждения Шаламова покажутся неожиданными, бытовые зарисовки 1930–40-х – чудовищными: «Блатари все – педерасты. Возле каждого видного блатаря вьются в лагере молодые люди с набухшими мутными глазами: "Зойки", "Маньки", "Верки" – которых блатарь подкармливает и с которыми он спит. В одном из лагерных отделений (где не было голодно) блатари приручили и развратили собаку-суку. Её прикармливали, ласкали, потом спали с ней, как с женщиной, открыто, на глазах всего барака… Был женский прииск, многолюдный, с тяжелой "каменной" работой, с голодом. Блатарю Любову удалось попасть туда на работу. "Эх, славно пожил зиму, – вспоминал блатарь. – Там, ясное дело, всё за хлеб, за паечку. И обычай, уговор такой был: отдаёшь пайку ей в руки – ешь! Пока я с ней, должна она эту паечку съесть, а что не успеет – отбираю обратно. Вот я утром паечку получаю – и в снег её! Заморожу пайку – много ли баба угрызет замороженного-то хлеба..." Трудно, конечно, представить, что человеку может прийти в голову такое. Но в блатаре и нет ничего человеческого». «Среди блатных вряд ли есть хоть один человек, который не был бы когда-либо убийцей».

ВОПРОС КРОВИ

Блатарь – «жульническая кровь». Шаламов разъясняет: «"жульническая кровь" не синоним "голубой крови". "Жульническая кровь", "капля жульнической крови" может быть и у фраера, если он разделяет кое-какие блатные убеждения, помогает "людям", относится с сочувствием к воровскому закону. "Капля жульнической крови" может быть даже у следователя, понимающего душу блатного мира и втайне сочувствующего этому миру. Даже (и не так редко) у лагерного начальника, делающего важные послабления блатным не за взятки и не под угрозой… "Жульническую кровь" имеют все "завязавшие", то есть покончившие с блатным миром, переставшие воровать, вернувшиеся к честному труду…»

Существует политкорректное утверждение, что у бандитов нет национальности. И это вполне согласуется с понятием об особой «крови». Преступный мир и сознаёт себя особым народом. Понятие о Родине – пустой звук. В «Очерках» «подземный орден» как бы подспудно зарифмован с «орденом меченосцев», который был создан другим, по И.Р.Шафаревичу, «малым народом», захватившем власть на Руси в 1917 году. Вероятно, русской мысли, если этого ещё не произошло, стоит проследовать по стопам Шафаревича и посмотреть на жизнь «подземного ордена» как на деятельность особого «малого народа».

«Очерки преступного мира» Шаламов завершает словами: «Карфаген должен быть разрушен! Блатной мир должен быть уничтожен!»

Римский сенатор Катон Старший, непримиримый враг соседнего государства, все свои выступления, о чём бы ни говорил, заканчивал фразой: «Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен». Возможно, это государство упомянуто Шаламовым ещё и по той причине, что религия Карфагена требовала приношение в жертву детей. Преступный мир втягивает в себя русских детей, завлекая их пресловутой воровской романтикой, создавая себе из них как бы наёмную армию. Армия Карфагена в основном была наёмной.

ПРОШЛО ПОЛВЕКА

Некоторым недостатком «Очерков» следует признать, что в них не названа причина сочувственного отношения русского общества ко всем «кандальникам». Отношение это, судя по всему, проистекает из покаянного вздоха: «все грешны» («он убил или украл, а я жене изменил, тоже смертный грех»), из Евангелия, из древней традиции посещать тюрьмы в пасхальные дни, жалея грешника и не всегда осуждая его грех. Жалость и сочувствие на Руси чувства более сильные, нежели осуждение.

Под «Очерками» стоит дата «1959». Прошло полвека. Мир переменился. «Подземный орден» трансформировался, окреп, расцвёл, вышёл на поверхность, вошёл в экономику и власть.

Шаламов писал, что воры не любят читать. Из десятков тысяч виденных им, он запомнил лишь двоих, которые читали книги, украдкой, в стороне от своих. При этом воры любят кино. В новое время они использовали это «важнейшее из искусств» для романтизации своего мира, для популяризации сочувственного отношения к нему.

Подсчитано, что из воровского арго в литературный и просторечный язык проникло около 5,5 тысяч слов. На слуху их немало – «кидарово», «мент», «лох», «шалава», «разборка», «параша», «мочить», «тусовка», «беспредел»… На этом последнем, – которое ныне употребимо и на высоких этажах власти, стоит остановиться. Возникло оно в ходе знаменитой «сучьей войны», разгоревшейся между ворами-фронтовиками, участниками ВОВ, после Указов 1947 г ., и теми, которые не взяли в руки оружия для защиты Родины, кто отказался и в этом сотрудничать с властью. Примечательно, что те, кто сражался за Родину, получил в «подземном ордене» название «сук». Слово укрепилось и вошло даже в официальный язык чиновничей переписки. «Сучья война» была кровопролитной, с многими тысячами жертв, велась с переменным успехом. В какой-то момент появились воры, которые придумали, как прекратить эту «гражданскую» воровскую войну: нужно убить главарей обеих сторон… В те годы «беспредельщики»-одиночки потерпели поражение…

Но в 1990-е преступный мир пополнился многими сильными, голодными и злыми, которые не пожелали быть в воровском мире на вторых и третьих ролях. Наступил «беспредел»…

По официальным данным с 1993 по 1998 отмечен уверенный рост числа «воров в законе». Утверждают, что «корону» стало возможным приобрести и за деньги. Число «коронованных воров» за те пять лет выросло с 1200 человек до 1560-ти. Но уже в 1999 году их осталось 1106…

Статистика знает всё, в том числе и количество «воров в законе», которые контролируют экономическую преступность и оказывают влияние на политические процессы.

До недавнего времени на Украине было 10-15 коронованных воров. На днях глава МВД Украины Ю. Луценко сообщил, что его ведомством проведена тотальная зачистка и теперь на свободе осталось два «вора в законе», числится за Украиной и третий, но он уехал за границу. Прочие арестованы (5 человек) или выдворены за пределы Украины (19), трое отказались от своего «криминального статуса».

Почти синхронно с заявлением Луценко, 25 сентября с.г. Госдума РФ в первом чтении одобрила законопроект, внесённый на рассмотрение Президентом Д.Медведевым, об усилении уголовной ответственности за организацию преступного сообщества. При вступлении закона в силу срок наказания для лиц, занимающих высшее положение в преступной иерархии, увеличивается до 20 лет или до пожизненного заключения.

Судя по всему, начат очередной штурм «Карфагена».

Олег Слепынин (Украина)

Поиск

Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"