Очередную памятную веху в жизни – семидесятилетие – воронежский поэт Александр Голубев встречает новой, в некотором смысле – этапной книгой, изданной в Москве. Сборник «Накануне восхода» широко представляет творчество лауреата Всероссийской литературной премии имени Михаила Шолохова. Это, прежде всего, стихи и поэмы, рождённые в нашем донском крае «лазоревой степи, земли чарующей и легендарной». Это поэзия с заветной мыслью автора – «сказать бы слово о России». Слово – незаёмное и обжигающее душу, утверждающее и убеждающее: «жить на свете стоит» и нужно во благо Отечества. Завершают книгу воспоминания о земляках, старших товарищах на литературной ниве, среди них – рассказ о большом русском поэте-фронтовике, Почётном гражданине города Россошь Михаиле Фёдоровиче Тимошечкине.
Голубев трудился на сельской газетной ниве. Был на комсомольской и партийной работе. Он автор многих книг, изданных в Воронеже и Москве. Секретарь правления Союза писателей России. Заслуженный работник культуры Российской Федерации. Возглавлял старейший в Центральном Черноземье воронежский литературный журнал «Подъём», сейчас – заместитель главного редактора.
Прожитое и пережитое в стихах. Об этом и говорим.
Знаемся с ним со студенческой скамьи. Чубатый чернявый старшекурсник мне, первогодку, показался «дюж городским». При галстуке, в разговоре замысловато пощёлкивал пальцами рук, умно рассуждал о стихах и литературе. Насмешлив. Узнав, что я рос на печи в воронежской степной слободе, начал задираться: «хохол – мазница, давай дразниться».
Но если говорить о студенческой поре всерьёз, то оттуда – настоящее бескорыстное братство. С возрастом утверждаешься в этом больше и больше. Мне на всю доставшуюся жизнь памятны и твои уроки того бурсацкого общежитейского бытия. Не унижайся, но – уважай старших. Не гробь себя на ночной разгрузке цемента, щебня, коли силёнок и здоровья недохват. Деньги прирабатывай головой. Трезвым умом. Хорошо учись, для того ты сюда в институт и пришёл. Получай повышенную стипендию да протягивай ножки по той одёжке…
Да и место под общежитейским солнцем я получил благодаря вам, моим старшим друзьям. Вы с поэтом-бородачом в солдатской гимнастерке Славой Ситниковым допытались, что ночую, обретаюсь я на железнодорожном вокзале. Взяли меня, что называется «за шкирку», и повели к проректору по хозяйственной части Нахнюпе, строгому офицеру-отставнику. Мне наказали: молчи как рыба! Вячеслав с порога прищелкнул каблуками ботинок: «Иван Семенович, разрешите обратиться. Парня работящего нашли. Столяр-краснодеревщик высшего разряда». Проректор только крякнул, но дал команду, чтобы мне выписывали ордер на вселение в общежитие. На нас с тобой – ноль внимания. А Славке приказал по-военному чётко: «Молотки в руки! Гвозди в зубы! Стулья в «красном» уголке должны быть как новые. Проверю лично».
Будем считать, что и о нас Николай Васильевич Гоголь сказал: нет уз святее товарищества.
Теперь о главном.
– Стихи, говорят, не пишутся, рождаются. Помнишь, как родился первый стишок? Сочинял-то ещё в «колыске-люльке».
– Безусловно, помню. Написал я свое знаковое «творение» зимой, в далёком 1952 году, будучи учеником второго класса. Не долго думая, отправил его в «Пионерскую правду». По прошествии некоторого времени был сильно удивлён тем, что стихотворение почему-то не напечатали. Но зато пришёл ответ из редакции. Литературный консультант «Пионерки» советовал не бросать занятие стихами, но при этом настоятельно порекомендовал выучить правописание безударных гласных. Очевидно, при создании вдохновенного произведения о зимних забавах, слово «кататься» я написал через букву «о», совершив чудовищную грамматическую ошибку.
– Ты из поколения детей войны. Написал об этом пронзительно: «Мы в детстве редко улыбались, мы в детстве без отцов остались…». Что оставила Великая Отечественная война в твоей судьбе?
– Наверное, как многие мои ровесники, вспоминаю своё детство без особых радостей. Отец не вернулся, поэтому надеяться на то, что в трудную минуту можно будет опереться на родное плечо – не приходилось. Во всём рассчитывал только на самого себя. Послевоенную обездоленность и нищету видел не издали, а в упор, и сам испытал её по ноздри. Но именно эти лишения укрепляли тягу к противостоянию им. В тринадцать лет ушёл из дома в Вёшенскую школу-интернат, чтобы продолжить учёбу. И уже в то время понял, что мир не без добрых людей. В первую очередь тех, кто сломал хребет фашизму, домой вернулся победителем и с особым чувством умел радоваться жизни. Моё благоговейное отношение к фронтовикам, людям, подарившим всем поколениям земли Победу, остается неизменным.
– Своим творчеством ты привязан к месту рождения, к тихому Дону. Как считаешь: хорошо это или не очень для человека пишущего?
– Когда у человека есть малая родина, то любая дорога приведет его к Родине большой. Об этом хорошо и точно сказал Сергей Есенин в споре с Зинаидой Гиппиус: «У меня родина есть, у меня есть Рязань». У Шукшина – Сростки на Алтае, у Исаева – Коршево на Битюге, у Шолохова – донские хутора Кружилинский, Плешаковский, вообще вся вёшенская округа, у Прасолова – Россошь… А в итоге у нас, литераторов разных величин, – есть Россия.
– Рядом великий земляк Михаил Александрович Шолохов. О нём речь у нас ещё впереди. А пока скажи, не его ли пример подсказал хуторскому хлопцу, что поэтом ты тоже можешь быть?
– Шолохов вряд ли был для меня примером. Уж слишком несопоставимые масштабы. Занятие творческим трудом, и тем более поэзией, в подсказках не нуждается. Если Бог дал тебе хотя бы маленькую возможность для самовыражения, то дорожи этим, ведь другим такую милость он не оказал.
– За отчим порогом ты выбрал Воронеж. Мог бы уехать учиться в Ростов, в Москву. Тогда крестьянский сын мог держать направление на любой университет. Почему – Воронеж и педагогический институт?
– Разумеется, мог бы поехать в любой другой город. Но выбрал Воронеж. Вот тут, как раз и хочу вспомнить Шолохова, ученика Богучарской гимназии, искренне любившего Воронеж. Однажды в беседе с профессором нашего педагогического института Иваном Фёдоровичем Бирюлиным великий писатель по-казачьи, простодушно сказал: «Воронеж удивительный город. Он «хучь» кого приманит». Неслучайно старинный город на реке Воронеж встречается в его книгах неоднократно. Пожалуй, в этом будет заключаться мой ответ на вторую часть вопроса: почему Воронеж, и почему пединститут.
– С чьей поддержкой укреплялось желание быть поэтом – «каким хочу, таким и знаменитым»?
– Вслед за Есениным хочу повторить: «Мы в знатные очень не лезем». А вот «желание быть поэтом» подкреплялось во мне первым школьным учебником – «Родной речью» со стихами Ивана Сурикова, Алексея Кольцова, Ивана Никитина, Николая Некрасова, Алексея Плещеева, Афанасия Фета, безусловно, Александра Сергеевича Пушкина, Михаила Юрьевича Лермонтова, одним словом, классикой отечественной поэзии. И ещё – очарованием донской природы.
– Как потом попал в Литературный институт? Туда с филологическим образованием вроде бы не брали. Я, как та бабуся, которая допытывалась у внука: зачем тебе второй институт? в одном не выучили? Признаюсь, в педагогическом институте сам оказался совершенно случайно. Нисколько не жалел и не жалею об этом.
Первую лекцию нам читал, как после узнал, один из лучших знатоков русского фольклора Вячеслав Алексеевич Тонков. Потом уже вместе с ним были на практике в Чехословакии и видели, с каким благоговением слушали нашего пана профессора пражские учёные-слависты. Антон Фёдорович Шоков заставил быть преданным навечно археологии. Русскую литературу нам читали, будто явившаяся со страниц толстовских романов дворянка – Елизавета Павловна Андреева, до безумия любившая поэзию Александра Блока, Сергея Есенина, прозу Михаила Шолохова – Елена Леонидовна Лепешинская.
Знанием русского языка мы обязаны институтской кафедре, её заведующей Елене Александровне Назиковой, требовательным и принципиальным «до упора» Валентине Никаноровне Кретовой, Алле Константиновне Соколовой, Евгении Борисовне Артёменко…
– Я, как и ты, до бесконечности признателен преподавателям нашего педагогического за науку. Пусть простят нас те, кого не назвали.
Но быть студентом Литинститута – моя давняя и заветная мечта. Когда я оканчивал среднюю школу, преподаватель литературы и поэт Михаил Николаевич Ковалёв, после публикации первых стихов в вёшенской газете «Донская правда» настоятельно посоветовал мне поступить в Литературный институт, о котором я тогда никакого понятия не имел. И разве можно было ослушаться человека, который в тебя верит. Но с ходу осуществить мечту не удалось. Не было трудового стажа, а его наличие являлось обязательным условием для поступления в элитный по тем временам вуз.
И только после окончания пединститута, отработав сотрудником Подгоренской районной газеты необходимый срок и получив соответствующую запись в трудовую книжку, я на общих основаниях, как обычный десятиклассник, направил документы в приёмную комиссию. Прошёл творческий конкурс, сдал вступительные экзамены и был зачислен на заочное отделение. Думаю, что подобное моё упорство было оправданным. Ведь для занятий творчеством, особенно для приобретения профессиональных навыков необходима среда из таких же, как ты, – «чокнутых» или близко к этому – коллег. Мне, вообще-то, повезло. В ту пору в творческих семинарах, которыми руководили выдающиеся мастера литературы, школу изящной словесности проходили – Юрий Кузнецов, Борис Примеров, Юрий Беличенко, Сергей Чухин, Василий Макеев; двумя курсами старше учился ныне самый знаменитый лирик России Николай Рубцов.
– Литературным ремеслом владеть нужно. Всё же: поэзия – это состояние души. Из разных своих стихов прочти самые дорогие тебе строки.
– Не думаю, что они самые дорогие, но тем не менее:
Я был упрямым и двужильным.
Всё вынес, господи прости.
Одно лишь сердцу непосильно,
когда невежество в чести.
Это строчки из стихотворения, посвящённого памяти композитора и создателя Воронежского русского народного хора Массалитинова.
– Я тебе искренне завидую. Ты знал Массалитинова, Мордасову. Что дало общение с ними?
– Я не только знал, но и дружил с этими замечательными мастерами. На мои слова Константином Ираклиевичем написано несколько песен. Одна из них «Не кукуй, кукушечка» в исполнении Воронежского русского народного хора завоевала первое место на Всероссийском конкурсе патриотической музыки. В составе творческих бригад, которыми руководил Массалитинов, побывал, наверное, во всех районах области. У меня сохранились редкие фотографии, где группа деятелей искусств из Воронежа запечатлена на встрече в поле со свекловичницами красносёловского колхоза в Петропавловском районе.
О Марии Николаевне Мордасовой и её муже Иване Михайловиче Руденко, заслуженном артисте России, баянисте Божьей милостью, говорить особенно приятно. Произнесёшь это магическое слово «Мордасова», и сразу теплеет на душе. Вспоминается её голос, и вся Мария Николаевна – статная, воистину народная красавица Всея Советского Союза, при этом без малейшего намёка на исключительность. Из общения с Массалитиновым, Мордасовой сумел понять главное. За место под солнцем приходится воевать трудом праведным. На Олимпе славы, как на курином насесте, свободных мест нет, и уж если окажешься там наверху, помни о том, что падать с высоты ой как больно. В искусстве, как ни в каком другом виде человеческой деятельности, конкуренция никогда не исчезала. Поэтому «хвалу и клевету приемли равнодушно». Это пушкинское правило обязывало жить скромно, согласно воспитанию, полученному в наследство от предков, добывавших хлеб насущный в поте лица своего. Как итог, у воронежских знаменитостей – никаких сверхнакоплений и богатств, а вот талант, что Бог им подарил, сполна отдан людям.
– Редко кто из поэтов осмеливается писать поэмы. У тебя – «Седая весна», «Ногайский зять», «Луговая рябина», «Лунный берег», недавно вышла, интересная, с ярким гражданским звучанием, получившая высокую оценку читателей и критики, – «Судный час». Ты продолжаешь крепить лучшие лирико-эпические традиции в русской литературе. Кто или что тебе опорой? Ведь на глазах вытравляется любовь к родному слову, к добрым человеческим чувствам, к прекрасному, к красоте, которая вроде бы должна спасти мир.
– Очень сложный вопрос. Стремление к самовыражению и стимул, и опора – одновременно. Но в поэзии из средств, соединяющих высокие лирические чувства и эпос, наверное, только жанр поэмы является наиболее универсальным. Образцом такого вида произведений без всяких сомнений является «Слово о полку Игореве». Оно до сих пор, спустя века, остаётся единственной недосягаемой вершиной в русской литературе, несмотря на то, что в отечественной стихотворной классике с той поры появились десятки, если не сотни произведений эпического жанра. Из советского прошлого к нам пришли поэмы Александра Твардовского, Бориса Корнилова, Павла Васильева, Николая Тихонова, Василия Фёдорова и, конечно, земляка-воронежца Егора Исаева, которые стали национальным достоянием русской советской литературы, её золотым фондом. В подавляющем большинстве они имеют касательство к болевым точкам отечественной истории.
Любые войны, как известно, испытывают человека на разрыв. Но при всей их смертоносной разнице, есть одно общее – кровь, пролитая предками разных поколений, по-прежнему остается красной. Убиенные когда-то во славу России – это наши родные люди: будь то ратники князя Игоря, казаки, оборонявшие азовскую крепость в 1641 году, бойцы гражданской или Великой Отечественной войн, участники афганской и чеченской кампаний, юго-осетинского конфликта – они становятся живыми действующими лицами истории. И потому воинская доблесть этих людей прекрасна, поскольку она имеет достойный их высокой чести результат. Пожалуй, это и является опорой в стремлении поэтов рассказать средствами художественного слова о высоких и красивых душевных качествах своих героев, которые не раз спасали мир.
– Мои далёкие предки слободские казаки верой и правдой служили Отечеству. Непонятно, за какие прегрешения их указом перевели в войсковые обыватели. Стали крестьянами. Кто сейчас даже из историков знает, что победа в Полтавской битве была добыта казачьими слободскими полками и оплачена немалой кровью? У тебя дед донской казак. Ты стараешься сохранять традиции казачества. Зачем?
– Недавно Россия и Украина отмечали 300-летие Полтавской битвы. Никто из нас, русских и украинцев, кровно чувствующих тысячелетнее родство двух славянских народов, даже в дурном сне не хотел бы видеть то, что в братской стране станут насаждать неприязнь и враждебность к своим соплеменникам по Киевской Руси. Горько. Дай Бог, чтобы всё это кануло в лету.
Касаясь вопроса возрождения казачества, скажу своё сугубо личное мнение. Как ни печально, но время казаков, на мой взгляд, прошло. Потомки создателей и заступников Руси – донские, запорожские и ещё более десяти казачьих Войск бывшей Российской империи, в настоящее время почти не востребованы. В Вооружённых силах России крупных казачьих формирований нет, и, скорее всего, уже не будет. Кавалерия, как стратегическая сила, ушла в далёкую историю. Беречь казачий уклад, то есть жить хуторами и пахать свои наделы на быках, как это делали казаки хутора Татарского из «Тихого Дона» – невозвратное былое. И потому нынешним наследникам ратной доблести казачества остаётся совсем немного: хранить воинские традиции прославленного сословия и православную веру. Эти ценности нетленны, и потому они должны постоянно находиться в нашей исторической памяти.
– Донское казачество навечно прописано в истории Михаилом Шолоховым. Ты рос под его звездой. Каждое свидетельство о нём дорого, как бы люто не злобились его завистники. Кто для тебя земляк?
– Шолохов велик и прост одновременно. Хотя чистосердечно признаюсь, не с моей весовой категорией замахиваться на прочтение великой личности. Писателя я видел вблизи не один раз, слушал его выступления. Для нас, его земляков, он был человеком великой души, любивший людей, и в первую очередь, родной русский народ. В своей речи, произнесённой в декабре 1965 года в Стокгольме, во время вручения Нобелевской премии, Михаил Александрович в очередной раз выразил свои благодарные чувства к соотечественникам. И эту непоказную любовь народ угадывал безошибочно. И как бы завистники ни пытались уличить Шолохова в грехах, в частности, в плагиате, которого не было, он по-прежнему остаётся недосягаемой творческой величиной для подавляющего числа его ниспровергателей. А раз так, то его завистникам ничего не остаётся, как покаянно склонить голову и сесть на то место, больше всего схожее с «тубареткой». Или – как метко уже сказано: завистникам остаётся уцепиться за стремя «Тихого Дона» и хотя бы поволочиться по горным высям словесности.
– Нам сейчас невозможно представить Россию без Московского Кремля с собором Василия Блаженного, а русскую культуру без Михаила Шолохова с его вершинным творчеством в мировой литературе. Александр Александрович, ты не просто гордишься своим земляком, утверждаешь его величие в нашем крае?
– Шолохов любил воронежскую землю, и в этом, безусловно, «виноваты» наследственные корни писателя. Его дед, Михаил Михайлович, был женат на дочери богучарского купца третьей гильдии Василия Тимофеевича Мохова – Марии. Самым «воронежским» произведением Шолохова является «Судьба человека». Главный герой всемирно известного рассказа Андрей Соколов – «природный воронежец». Рядом с бессмертным Василием Тёркиным он воистину является литературным памятником мужеству советского солдата. Литературная общественность, почитатели творчества классика русской литературы очень надеются на то, что Андрей Соколов, человек несгибаемой судьбы обязательно в ближайшем будущем вернется на свою милую родину в Воронеж. Появление памятника (над его созданием трудится наш скульптор, лауреат Государственной премии России Иван Дикунов), солдату, герою Великой Отечественной войны, подчеркиваю, именно в Воронеже, станет ещё одним знаком благодарности потомков защитникам Отечества, подарившим человечеству мир.
– Александр Александрович, искренне, сердечно поздравляю тебя. Недавно были подведены итоги Всероссийского литературного конкурса «О казаках замолвим слово». Его учредители – Российская муниципальная академия, Союз писателей России, Международный шолоховский комитет и журнал «Казаки». В нём принимали участие 318 человек – от Калининграда до Владивостока и от Архангельска до Ставрополья. Свои книги выставили на суд, пишущие на русском языке, литераторы Украины и Молдовы, Великобритании и США. Строгое жюри высоко оценило твою поэму «Ногайский зять», посвящённую дивной странице отечественной истории о защите донскими казаками крепости Азов. В зале церковных соборов храма Христа Спасителя в Москве тебе вручили диплом Лауреата.
– Для меня это была большая и приятная неожиданность. Спасибо на добром слове.
– Ежели не тайна, то сейчас чаще всего о чём спрашиваешь у самого себя?
– Скорее всего, не у себя спрашиваю, а прошу Господа Бога помочь мне, грешному, не озлобиться и совершить больше добрых дел…
Беседовал Пётр Чалый
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
