В связи с октябрьской трагедией 1993 года показательна история публикации моего интервью МК (4.10.2008), характеризующая сохраняющуюся остроту психологического неприятия очевидного со стороны тех, кто на волне беззакония и сдачи наших национальных интересов сделал успешную чиновничью карьеру, либо все эти годы из корыстных интересов обеспечивал идеологическое прикрытие совершенному преступлению – преступлению против человечности. Можно простить газете несовпадение текстов – до последней запятой согласованного с редакцией авторского варианта интервью (привожу ниже) и опубликованного газетой «Московский комсомолец» варианта ( http://www.mk.ru/blogs/idmk/2008/10/04/mk-daily/374354/ ). Не это главное. Мы не будем обращать внимание и на проявления затаенной ненависти и неприязни, которые до сих пор питает к нам коррумпированная чиновничья рать и медийная прислуга Ельцина. Нужно учитывать другое, что часть из них до конца останется приверженцами американской линии и будет противодействовать возрождению нашего государства.
Вместе с тем сегодня с опозданием в 15 лет многие начали публично признавать, что правда была за нами.
Когда к нам обратилась молодая журналистка МК с просьбой дать интервью, я честно предложил газете определиться: либо они продолжают свою лживую линию по обелению преступлений Ельцина («межличностный конфликт, чеченец против русского, красно-коричневые против и фашистов против космополитов, коммунисты против либералов» и т.п.), либо они расскажут своим читателям правду о двух принципиально важных моментах: о произошедшей тяжелой гуманитарной катастрофе и об экономической подоплеке государственного переворота. В обмен на это мы были готовы насытить тексты никчемными бытовыми подробностями. К нашему удивлению редакция согласилась, компромисс был достигнут. Как выяснилось, подросло и вышло в жизнь новое поколение, у которого даже профессиональные журналисты ничего не знают о тех событиях. Эта молодежь, к счастью, не ангажирована, и поэтому с легкостью решилась рассказать о совершенных тогда кремлевским режимом военных преступлениях. Но их старшие товарищи из редакции, судя по всему, до сих пор не примерились с правдой жизни. Под предлогом «технических сокращений на верстке» они не стали публиковать обличения самого курса и ельцинских казнокрадов, хотя впервые опубликовали правду о бессудных казнях и массовых расстрелах. Жаль, что практически тут же редактор МК продемонстрировал уровень своей культуры и морали, высказав истинное отношение к погибшим. Ведь у нормальных людей не могут вызывать уважение оскорбляющие их светлую память и российский парламент гадливые эпитеты времен эпохи запойного кремлевского палача Ельцина…
«В Белом доме сегодня ничто не напоминает о страшных событиях октября 1993-го. Ни внутри, ни снаружи не осталось ни трещинки, ни осколка. Оно не удивительно – ремонт делался в экстренном порядке и за считанные месяцы. Говорят, что единственное место, где по-прежнему сохранились следы той трагедии – подземелья Дома правительства. Именно по ним уходили те, кто вольно или не вольно оказался тогда заложником. Эти люди помнят о том, что случилось, будто все это было вчера. Час за часом.
Минуту за минуту. Среди них – Марат Мусин – профессор, завкафедрой Российского государственного торгово-экономического университета, глава экспертной группы по проблемам борьбы с коррупцией в России.
Антоновские яблоки для защитников Белого дома
– Марат, как вы оказались в Белом доме в тот момент?
– Я тогда был генеральным подрядчик по безопасности Верховного C овета. Приехал в Белый дом к генералу Ачалову, которому непосредственно подчинялся. Помню, в багажнике моей машины лежал мешок антоновских яблок. Мы их потом во время осады с аппетитом съели. Вообще с едой проблем не было. Буфет в Белом доме работал все время. Когда стала заканчиваться провизия и горячая пища, ели бутерброды. Но особенно есть никто не хотел – всем было не до этого.
В тот момент в Белом доме было примерно 7 тысяч человек. Среди них много женщин и детей. Самое горькое, что со стороны правительственных войск не было никаких предложений вывести их из осажденного здания. Штурм начался внезапно, без предупреждения.
– Помните первые выстрелы?
– Я спал после очередного дежурства на втором этаже Белого дома.
В этот день мне сказочно повезло – на несколько часов досталась раскладушка разведчиков-спелеологов (обычно спать приходилось на полу).
Примерно в 15.30 3 октября меня разбудили первые автоматные и пулеметные очереди. Так начался первый обстрел Белого дома. Как потом выяснилось, это московский РУБОП открыл стрельбу на поражение по демонстрантам, прорвавшимся через оцепление Белого дома. Кстати, среди этих демонстрантов была и девушка, которая пришла, чтобы увидеть меня. К счастью, вечером брат смог отправить ее домой.
– Непосредственно сам штурм начался позднее?
– Да. Утром 4 числа. Перед штурмом я безрезультатно пытался заснуть, расположившись на полу в приемной штаба Ачалова. Под голову подоткнул бронежилет. В голове проносились только что пережитые тяжелые сцены расстрела безоружных людей в Останкино. Всю ночь по трем радиоканалам (радиостанции стояли на столе у полковника Кулясова) нас осыпали матом эмвэдешники. Они открыто говорили, что патронов у них на всех нас хватит, что они получили приказ на уничтожение и пленных брать не будут. Время от времени Кулясов кому-то из них отвечал. Потом эти разговоры в эфире расшифровали и у меня сохранился отпечатанный экземпляр. Вот, что я сам слышал в ночь с 3 на 4 октября в эфире:
«— Мы тебе, скотина, не ребята. Твои ребята в жопу друг друга трахают со страха. А с тобой разговаривают работники милиции. И лучше тебе бежать. Вообще бежать тебе некуда. Все равно мы тебя поймаем. Ты понял, придурок, бл.. ? И ты меня не оскорбляй!
— Ребята, а мы вас не оскорбляем вообще-то.
— Да потому что ты – муд...!
— Так нельзя, ребята. Это жестоко.
— Работает пресс-служба Петровки, 38. ...Завтра исполняется 75 лет уголовному розыску. Полковник Шишаев Иван Дмитриевич с 1966 года отдал всю жизнь в борьбе с преступниками. Он задержал десятки бандитов, а сегодня был убит без оружия...
— Я сотрудник милиции, обещаю, что я отомщу за наших ребят, погибших сегодня. Всем защитникам «Белого дома» — готовьтесь, гады!
— Зря ты, парень!
— Стреляйте их на месте, мужики! Стреляйте, не жалейте! Патронов на всех хватит! Лупи их, блядей».
Потом в штабную приемную вошел подполковник-десантник и сказал, что час назад закончился Совет Безопасности, где принято решение о штурме парламента и физической ликвидации его защитников. Он должен был подробно доложить, что там было. Кулясов ответил: «Докладывайте!». Разведчик переспросил: «Прямо здесь? При всех?». Полковник подтвердил: «Да чего уж теперь! При всех!». И все мы в утренней тишине выслушали подробный доклад, откуда будут бить танки, заходить штурмующие группы, что Белый дом будет атакован ракетами с боевых вертолетов (слава Богу, это так и не случилось)… Десантник назвал и точное время штурма. Но начался он на три минуты позже. Я их до секунды запомнил, поскольку с каждой из них росла надежда на то, что этого все-таки не произойдет. Это было очень острое ощущение. Как говорится, прочувствовал тянувшееся время каждой клеточкой.
– А как вели себя осажденные?
– Вы имеет в виду руководителей парламента? Мы поднялись с Ачаловым на пятый этаж в приемную Хасбулатова. Помню каждый наш шаг. Остановились в угловом коридорчике, отделенном от приемной проходной комнатой охраны.
Комната эта была небольшая, всего метров 16-18, окон в ней не было. В самом центре здесь сидел в застегнутом белом плаще Хасбулатов с таким же белым лицом и молча курил тонкую черную сигарету. Руки у него не дрожали. Там же был Руцкой в светлом тканевом бронежилете и в камуфляже, с переносным радиотелефоном. Он нервничал, суетился, кому-то что-то кричал в телефонную трубку.
Потом он через Ачалова поручил мне обойти все посты Белого дома с приказом не открывать огонь по трем мифическим вертолетам. Вертолеты, мол, наши и будут садиться на пандус первого этажа.
– Разве по зданию было не опасно передвигаться?
– Еще как опасно. Все светлые пролеты уже активно простреливались
снайперами, поэтому все старались перемещаться крайне осторожно. Большинство старалось оставаться на месте, где их застал штурм. Например, одним из первых был ранен солдат Максим Басков, который вместе с 12 сослуживцами пришел в Белый дом еще 22 сентября.
– Правда, что на некоторых этажах не осталось ни одного целого окна?
– Разрушения были действительно очень сильными. Пострадало все – от стен до мебели. Объем разрушений, как потом выяснили эксперты, превысил 30 %.
Вы только представьте громаду Белого дома. Общая площадь здания составляет 172700 квадратных метров. Одних кабинетов больше тысячи. И почти все это было разгромлено осенью 93-го.
Но надо сказать, что с самого начла штурмующие просчитались. Пытаясь поразить штаб Ачалова на 13 этаже, по ошибке расстреляли из танков более высокие этажи. Тогда внизу остекленение было единым, по два этажа. На 13 этаже из КПВТ побили все, что попало на линию огня. Пожар начался, когда с тыла БМП очередью расстреляло радиостанцию парламента. Ее выдавала внешняя антенна. В комнате также находился склад с порошком для множительной техники, он и вспыхнул. Чудом, 10 минутами ранее из этой комнаты вышли профессор Эдуард Володин и писатель Сергей Лыкошин, что и спасло им жизнь.
Как осажденные чуть не сварились в кипятке
– Правда, что под Белым домом есть секретный вход в метро, через который уходили некоторые осажденные?
– Вход действительно есть. Он на глубине 30 метров и через него можно попасть на пути московского метрополитена. Но им никто не воспользовался. Мы сами его завалили во время штурма – боялись, что через него ворвутся эмвэдэшники.
– А как на счет подземных тоннелей?
– Это подземные ходы теплоцентралей, которые проходят через весь Белый дом. Там трубы с горячей водой. Вот по ним многие, в том числе и я, выбирались.
– С кем уходили?
– Вместе с братом, армейскими разведчиками, рижским омоновцем и полковником милиции Сергеем Классиным. Представляете, он непосредственно перед событиями взял с поличным продавцов 160 кг урана! Идти по тоннелям было жутковато. Тем более, что на некоторых участках трубы оказались совсем ветхие – во все стороны бил кипяток. Эти места все старались пробегать как можно быстрее, чем-нибудь прикрывая голову. Боялись ошпариться. А были участки, где воды было по колено. Думал, мои английские ботинки не выдержат испытания, а они даже не облезли.
– Где выходят эти ходы?
– Как минимум в трех местах. Мы вышли на набережной напротив Новодевичьего монастыря. Знаю, что другие выскочили на свет Божий у Центра Международной торговли, чудом не напоровшись на засаду. Группа сотрудников милиции из департамента охраны ВС РФ с одним раненым вышла в районе Арбата, но попала в засаду.
Кстати, чтобы спуститься в подземелье нужно было миновать небольшой открытый участок. Плотность огня там была такая, что до сих пор ее вспоминаю. Как и то, что всюду лежали тела убитых безоружных баррикадников… Как потом выяснилось, по нас стреляли коллеги Классина из центрального аппарата МВД. Спустя несколько месяцев после штурма парламента, один полковник
МВД рассказал нам о том, как он отличился: «Плохая новость — что получил награду за 4 октября 1993 года. Хорошая — что с короткого расстояния тогда выпустил целый магазин из автомата по каким-то шестерым сумасшедшим но, слава богу, ни в одного не попал». И при этом подробно, в деталях, нас описал. Выдели бы его лицо, когда он узнал, что эти сумасшедшие и были мы. А потом еще выяснилось, что мы с этим полковником вместе боролись с подложными авизо в ЦБ РФ. Тогда никто не мог предположить, что мы можем оказаться по разные стороны баррикад.
Черный юмор оцепления
– Что можете сказать про раненых и убитых?
– То, что все раненые и медперсонал из 20 подъезда исчезли, и никто никогда больше их живыми не видел. При этом никого из них нет в списках павших! В голове не укладывается как войска оцепления могли проводить «зачистки». В ночь с 4 на 5 октября на 6 этаже Белого дома ставили к стенке врача – полковника медицинской службы Вячеслава Якушенкова и медсестру Ольгу Кулыгину. 5 числа в 8 подъезде Белого дома генерал-полковник внутренних войск приказал отвести в подвал и расстрелять «при попытке к бегству» Игоря Жданова… Мне даже сложно дать всему этому название. Фашисты так не поступали. И все это осаждающие делали с…юмором. Когда один из комбатов-десантников попросил воды у оцепления, его в шутку отправили под мост к какому-то огромному штабелю, накрытого полиэтиленовой пленкой. Так не вода была, а трупы. Причем, сверху лежало тело убитой худосочной девушки с огромной раной на боку от КПВТ (ее показывали на ТВ – авт.)…
– Внутренние войска хотя бы раненым позволяли оказывать помощь?
– Нет. К ним вообще санитаров не подпускали. Люди под обстрелом просто истекали кровью. Даже по законам военного времен это было недопустимо и. Хуже всего было в Останкино (напомню, что 3 октября там расстреляли колонну безоружных демонстрантов). Я был там (вернулся обратно вечером). На всю жизнь запомнилось нервное сопение и дрожащие руки одного из спецназовцев Лысюка, когда в проеме лестницы корпуса АСК-3 он с шести метров с балкона водил красным лучом лазерного прицела по нашим головам. Как только мы вылезли на улицу, и раздался первый выстрел в Останкино. Боец «Витязя» рядом с нами ранил армейского подполковника из Киева Николая Крестинкина. Пуля попала в ногу, Николай упал и его автомат с грохотом ударился о тротуар. Как только первого раненого вывезли врачи спасательного центра медицинской академии им. Сеченова, началась настоящая бойня. Внутренние войска в упор начали расстреливать журналистов, безоружных мальчишек и женщин, демонстрантов и случайных прохожих. Документировано, что огонь велся только одной стороной. Ко мне из США недавно приезжал один из раненых и чудом спасенных тогда журналистов – Отто Пол, который надеется найти своих спасителей…
Демонстративно расстреляли одного из санитаров бригады спасцентра 1-го медицинского – Шлыкова. Пытаясь вытащить из-под огня раненого журналиста, он в белом халате встал во весь рост и тут же был срезан автоматной очередью. Какого-то мальчишку у входа в АСК -3 добивали зверски, последовательно всаживая автоматные очереди сначала в одну руку, потом в другую, затем стреляли в ноги… Можно долго перечислять все эти зверства, однозначно классифицируемые международным правом как военные преступления. Произошедшее тогда в Москве иначе как гуманитарной катастрофой назвать нельзя.
– Марат, вы как ученый-экономист наверняка не раз просчитывали, что потеряла страна из-за тех страшных событий?
– Это уж точно. В середине 1980-х годов и мы, и коммунистический Китай сделали ставку на модернизацию. Но пути ее осуществления выбрали противоположные: если Китай сделал ставку на собственные силы, то СССР, а затем и Россия – на иностранную помощь. К лету 1993 года «прозападный» курс полностью дискредитировал себя, большинству людей стало очевидно, что навязываемые извне «реформы» провалились и ничего хорошего стране принести не могут. Люди были полны решимости кардинально пересмотреть курс развития страны, сделав ставку на собственные силы и внутренние ресурсы. Но расстрел Белого дома все перечеркнул и отбросил нас в эпоху большевистского террора. Собственно говоря, еще в ночь с 21 на 22 сентября 1993 года вещи были названы своими именами в постановлении Верховного Совета: «В стране совершен государственный переворот, установлен режим личной власти Ельцина, а на деле – власти мафиозных кланов и его проворовавшегося окружения».
Национальные интересы были разменяны Кремлем на узкокорыстные и групповые. Уверен, что именно в этом корни сегодняшней чудовищной коррупции и криминализации, неэффективности и неконкурентоспособности национальной экономики. В результате мы потеряли 15 лет, и сегодня Китай с его скудными ресурсами, а не богатейшая Россия является лидером модернизации. А ведь все могло бы быть совсем по другому…»
Марат Мусин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
