В начале 1990 года я получил приглашение от Самарского отделения Союза писателей России принять участие в писательском семинаре. Семинар прозы вели Семен Табачников и Евгений Лазарев. В нашей группе, которую вел Семен Михайлович Табачников, было восемь человек. Запомнились Валерий Лебедев, который впоследствии станет собкором «Комсомольской правды» по Самарскому региону, и Михаил Матвеев – ныне известный самарский политик, депутат Самарской Губернской Думы. Разбор моих рассказов прошел по-доброму со стороны руководителя и участников семинара. Были, конечно, замечания, давались советы, но доброжелательность атмосферы не давила на авторское самолюбие. После завершения работы семинара Семен Михайлович Табачников сказал мне: «Знаешь, где находится Куйбышевское книжное издательство?.. Сходи-ка ты в издательство, найди там редактора Валентина Николаевича Мясникова и покажи ему свои рассказы. Мясников редактор строгий и прозаик талантливый. Он тебе в любом случае нужен. А главное, он честный человек, фронтовик... Каждому писателю в начале его литературного пути нужен именно такой поводырь, творческий пастырь, который скажет нужные слова в нужное время. Валентин Николаевич многому тебя научит, подскажет, поддержит. Это я тебе советую, как сибиряк – сибиряку...».
Благодарный Табачникову, я последовал его совету. Нашел Мясникова в книжном издательстве, где Валентин Николаевич возглавлял отдел военно-патриотической литературы. Представился. Рассказал о совещании литераторов, передал Валентину Николаевичу тоненькую папку со своими рассказами. «Хорошо, посмотрю и дам вам свое заключение», – пообещал Мясников. Не успел я еще, приехав домой, в село Майское, разложить, что говорится, по полочкам головы своей семинарские впечатления, как получаю от Валентина Мясникова письмо: «Сейчас пять утра, только что вычитал Ваш рассказ. Днем передам его Андрею Кучме. Рассказ «Скрипка» очень подходит для «Орленка», но у Андрея на рассказ, очевидно, свои виды. Все же ему подскажу. А рассказ «Потап» передал Виктору Тимошенко для сборника «Зеленый шум». О том, что в этих рассказах есть много хорошего, не говорю. Это, Эдуард Константинович, Вы знаете сами...».
Такое письмо не может не окрылить автора. Побольше бы таких редакторов – умных и тактичных, которые даже про неизбежные недостатки автору скажут в такой форме, что не отобьют желания творить далее... Письмом Мясников не ограничился. Мой рассказ «Скрипка» был опубликован в сборнике «Голос земли Самарской» в 1992 году. А рассказ «Потап» был поставлен и набран в сборник «Зеленый шум». Но тут грянули лихие для литературы времена. Куйбышевское книжное издательство из государственного превратилось в частное, а затем и вовсе приказало долго жить. Но суть не в том. Важно, что эти мои рассказы стали фактически поводом моего знакомства и многолетней дружбы с замечательным прозаиком, чутким редактором, храбрым воином и добрым человеком Валентином Николаевичем Мясниковым. Наша дружба продлилась до самой кончины Мясникова в июне 2003 года.
Валентин Николаевич частенько звонил мне, писал письма, порой приезжал на рыбалку к нам в село Майское то с зятем Александром, то с внучкой Оксаной. Бывал он у нас и с корреспондентом центральной газеты «Культура» Анатолием Праздниковым. «Одного мужа отпускать боюсь, -призналась как-то в разговоре со мной супруга Мясникова Нина Ивановна. – Одному ему быть опасно – сердце пошаливает. Но и дома мужа не удержишь!». Да уж, комнатным писателем Мясникова при всем желании не назовешь, подумалось мне тогда...
Общаться с Мясниковым было легко и интересно. Еще и потому, что такое общение компенсировало мне, как Писателю, отсутствие литературной среды. Разговоры наши за жизнь и судьбу так или иначе заходили о новинках литературы. Благодаря Мясникову я, живущий вдалеке от областной столицы, был в курсе выходящих новых книг писателей-земляков. Порой Мясников привозил мне эти книги в подарок. Мы говорили о жизни самарского отделения Союза писателей России. Валентин Николаевич долгое время был председателем ревизионной комиссии отделения писателей. Про все наши разговоры в одной статье не скажешь, как не расскажешь про все, подаренные мне Мясниковым, книги. Многие из них ныне можно назвать библиографическими раритетами.
Если вести разговор о книгах, автором которых был Валентин Николаевич, разговор будет долгим. Вот, к примеру, книга «Победители», изданная Самарским Домом печати в 1995 году. В книге четыре документально-художественные повести, две о героях Советского Союза. Вот замечательная повесть «Возвращение» о безруком и безногом художнике-иконописце Григории Журавлеве. Повесть написана захватывающе, материал столь впечатляющ, что первое впечатление от повествования можно охарактеризовать одним словом – ошеломляюще! Помнится, Пушкин с болью и горечью сказал, что многие русские беды происходят вследствие того, что мы крайне ленивы и нелюбопытны к истории своего Отечества. По моему глубочайшему убеждению, Валентин Мясников был тем исключением из этого печального правила, которое, к сожалению, правила не отменяет...
Не я один был под таким сильным впечатлением от повести. Вот что было сказано на страницах газеты «Волжская коммуна» 6 декабря 1995 года: «... и вот судьба этого талантливого самоучки, умершего еще в 1916 году, странным образом оказывается связанной с судьбой офицера Советской армии, живущего уже в наше перестроечное время. Вопросы нравственности, любви, веры, напряженный сюжет и чуть ли не фантастическая развязка сплетены в такой тугой жгут, что повесть читается на одном дыхании, но при этом не забывается на второй же день, как большинство западных детективов, а заставляет возвращаться к себе мыслями и думать о поставленных в ней вопросах...».
Столь же удачна была и повесть Мясникова «Расстрел», где Валентин Николаевич рассказывает о своем отце – учителе, священнике Николае Егоровиче. После ареста отца на произвол судьбы были брошены его 38-летняя жена и дети – дочь Нина четырнадцати лет от роду, восьмилетний на тот момент Валентин, пятилетний Владимир и семимесячный младенец Геннадий. На рассвете декабрьского дня 1931 года отец будущего писателя Мясникова был расстрелян. Тем не менее в книге нет той беспросветности и безысходи, на которую, казалось бы, имел право автор, такое право было бы обусловлено судьбой. Но и тут Мясников остается русским человеком и русским писателем, коему не пристало впадать в грех уныния. О книге Мясникова в статье «Книги, которые мы читаем сегодня» сказано: «... книга Мясникова в целом, несмотря на множество тревожных и трагических мотивов, наполнена светом веры в торжество жизни (и в этом нам открывается новая грань душевной работы автора), веры в Бога и Его промысел в каждом из нас...».
Особняком стоит у меня на книжной полке небольшая книга Валентина Николаевича «Великая мать солдатская» с теплым автографом автора: «Эдуарду Константиновичу – братски, от сердца. В. Мясников. 14.06.1997 г.». Книга на трех языках – русском, немецком и английском. Выпущена Самарским Домом печати в 1996 году. Это уже второе издание, исправленное и дополненное, а первое было осуществлено двумя годами ранее к 50-летию Победы в Великой Отечественной войне. Издание было приурочено к открытию в поселке Алексеевка Кинельского района Самарской области знаменитого ныне на всю Россию монумента матери, проводившей на фронт девятерых сыновей. Все до единого сыновья погибли за нашу Родину. Это великая мать солдатская Прасковья Еремеевна Володичкина. Мне посчастливилось быть среди тех, кто присутствовал при открытии монумента Великой Матери солдатской в мае 1995 года. Народу, помнится, собралось море, не протолкнуться, не продохнуть. Люди приехали в Алексеевку из соседних районов, регионов, городов, из столицы. На крутом холме перед взором собравшихся восстал грандиозный монумент Прасковье Володичкиной – матери, сердце которой не выдержало разлуки с сыновьями и их гибели. У многих присутствующих на глазах блестели слезы...
Предысторию этого знакового для нашего региона и для нашей страны события рассказал мне Валентин Мясников: «В конце 1992 года в рабочую группу Книги Памяти поступила информация о том, что в поселке Алексеевка жила семья, из которой ушло на фронт девять сыновей. Информация требовала проверки. И тогда руководитель группы Николай Евдокимович Попков направил меня в Алексеевку. Поиск информации о судьбе этой семьи был проведен при участии родных и близких семьи. Помогала администрация поселка и тогдашний глава администрации Сергей Иванович Ларюшин. Помогал и уроженец поселка Алексеевка, кандидат философских наук Петр Васильевич Петрищев. Администрация Самарской области постановила ко дню празднования 50-летия Победы над фашистской Германией воздвигнуть в Алексеевке монумент... Перечислила на это немалые средства. Часть финансирования была предоставлена из Москвы тогдашним президентом России Борисом Ельциным, поступали средства и из других регионов России...».
Говоря словами поэта – к этому памятнику и сегодня не зарастает народная тропа, в чем был уверен Валентин Николаевич Мясников. В этом я убедился, когда вторично побывал в Алексеевке. Почитал книгу отзывов. Среди тех, кто приходил поклониться монументу ветераны, школьники, учителя, врачи... Есть даже лауреат Нобелевской премии Александр Исаевич Солженицын, который 10 сентября 1995 года написал в книге почетных гостей: «Скорбный памятник наших безмерных народных потерь, неоплатных для родных – в дни Победы. Горько потерять столько сыновей -но и какая мать единственного потеряла! Обезлюдела русская деревня после этой скорбной войны и надолго, надолго». Днем 21 октября 1995 года в книге отзывов значится запись от супружеской четы из далекой от Самарской области Голландии: «Серым октябрьским осенним утром на берегу реки Самарки мы стали свидетелями мужества и славы этой семьи. Мы глубоко тронуты. Доктор Буэн и его жена Элизабет». В этот же день в мемориальной комнате побывала гостья из Америки Сьюзен Галахер, член Корпуса Мира, город Портланд, штат Орегон, США. Вот что она написала: «Какая удивительная семья в России, мать так много детей отдала, чтобы защитить Родину. Я сама мать, это очень трогательно и захватывающе. Памятник великолепен для нас всех в мире, чтобы увидеть и помнить о подвиге»...
. ..В моей домашней библиотеке есть уникальное издание, напрямую связанное с Валентином Мясниковым. Это 32 тома «Книги Памяти» и 16 томов «Белой книги». На 25-ом томе «Книги Памяти» на титульном листе Валентин Николаевич оставил такую запись: «Одному из авторов этой священной книги Эдуарду Анашкину – с душой! В.Мясников. 7 мая 2000 года». С гордостью всякий раз беру в руки эти весомые во всех отношениях книги, ведь в них есть частичка и моего труда: в десяти томах «Книги Памяти» опубликованы мои рассказы и очерки. Как сейчас понимаю, «Книгу Памяти» Валентин Николаевич считал едва ли не самой главной в своей жизни. Над ней он работал до самой смерти. Во время презентации книги в Самарском окружном Доме офицеров тогдашний губернатор Самарской области Константин Титов сказал: «Уверен, что книга выполнит свою миссию. Станет созидательной силой, будет генерировать в массовом сознании такие нравственные импульсы, которые более полувека назад помогли нам сплотиться, выстоять и победить».
А вот как описывает свой кропотливый труд над «Книгой Памяти» сам Валентин Николаевич Мясников: «Вскоре после того, как хирург-кудесник кардиологической больницы во главе с академиком Виктором Петровичем Поляковым вживили мне в грудь искусственный двигатель сердца, я зашел в Дом ветеранов войны и труда, где в те дни размещалась рабочая группа «Книги Памяти»... Руководил группой гвардии полковник Николай Евдокимович Попков. Уже в самом начале сбора исходных данных для публикаций он провозгласил: «В книге наряду со списками будут помещены... самые разнообразные материалы – очерки, воспоминания, стихи, рассказы, иллюстрации». Члены группы дружно поддержали Попкова, но, увы, о том, как создается подобный мартиролог, не имели понятия и за два года работы не сдвинулись с места. Между тем приближалось 50-летие Великой Победы, в ознаменование которой и приурочило правительство страны издание «Книг Памяти» во всех областях, краях, республиках. Необходимо было предпринять что-то незамедлительное, радикальное. Отбросив прочь старческое недомогание, я сформировал в течение недели первый том из запланированных двадцати, отнес в областное книжное издательство... Четырнадцать месяцев спустя, в марте девяносто пятого года, из Дома печати вышел последний, двадцатый, том, что означало, что на каждый том у меня уходило по двадцать одному дню...».
Читаешь эти строки и понимаешь: Мясников умел не только воевать геройски, он умел геройски работать. Умел буквально ложиться на амбразуру ради общего дела. Конечно, таких темпов издания столь фундаментальной книги немного найдётся в книгоиздательской практике России. Те же поименные списки павших на поле брани защитников Родины – их составляли во всех регионах страны. Однако в тринадцати из регионов многочисленные сотрудники не осилили ни одной книги. Даже самое мощное издательство Московской области из запланированного 15-томника Книги Памяти едва успело к сроку выпустить два тома. Не нашлось, видимо, там своего «Мясникова», который бы в нужный ответственный момент мобилизовался сам и сумел мобилизовать всех на общее дело.
В апреле 1995 года на Поклонной горе в Москве состоялось внесение «Книги Памяти» в музей Великой Отечественной войны на вечное хранение. В своем выступлении тогдашний премьер-министр нашей страны Виктор Черномырдин определил самарскую «Книгу Памяти», как лучшую из всех «Книг Памяти» всех регионов России. А попутно сказал о том, насколько богаты и глубоки литературные традиции Самарского края. Создатели самарской «Книги Памяти» Валентин Николаевич Мясников и Николай Евдокимович Попков были выдвинуты за свой подвижнический труд на соискание Государственной премии Российской Федерации в области литературы. Очень жаль, что в это непростое для нашей страны время вмешались силы, которые не захотели, чтобы этот грандиозный мартиролог был по достоинству оценен...
. ..Рассказывая про уникальный монумент в Алексеевке, про «Книгу Памяти», я увлекся, но ни в коем случае не отвлекся от сути изложения! Напротив, плавно и логично пора перейти к очень значимой грани судьбы и таланта Валентина Мясникова. Он был военный человек, фронтовик. И это во многом определило и его судьбу, и его творчество. Мясников не раз и не два смотрел в лицо смерти. Он был из редчайшего ныне, почти вымершего за давностью времени, разряда истинных – окопных! – фронтовиков, награжденных боевыми – а не юбилейными, как порой сегодня бывает! -наградами. Значимость тех и других надо отличать. Одни обагрены ратной доблестью и кровью. Другие, юбилейные награды, даются к памятным датам, они скорее подарки, чем награды. Писатель, фронтовик Валентин Мясников понимал, что должен успеть сказать читателю то важное и то выстраданное лично им, что знает только он. Свой боевой путь он начал двадцатилетним юношей в самом пекле Великой Отечественной войны – на Курской дуге. Воевал в 1001-ом истребительно-противотанковом артиллерийском полку Первого гвардейского Донского танкового корпуса. «Истребители танков, -вспоминал Валентин Николаевич, – Это передний край самых опасных участков фронта, это практически неотвратимая встреча со смертью лицом к лицу. Это яростный поединок до последнего снаряда, до последней гранаты, пока слушаются руки, пока бьётся сердце...». Тут, говоря словами Твардовского, «ни прибавить, ни убавить – так это было на земле».
А вот что, собственно, было. Было, что в течение полуторачасового боя в Орловской области 13 июля 1943 года полк, в составе которого воевал Мясников, потерял 18 орудий из двадцати имевшихся в наличии. Но единицы оставшиеся в живых наших бойцов, среди которых был Валентин Мясников, не отступили. Окровавленные, контуженные – они неимоверным усилием воли стояли на своем рубеже. Нельзя было отступать! Следом за ними шли пехотинцы, которых немцы в случае отступления истребителей танков попросту смяли бы. «Как нам хотелось жить! – признавался Валентин Николаевич, – И все же мы приготовились полечь за товарищей по оружию...».
Что еще «было на земле»? Еще был немецкий налет, когда осколок разорвавшейся рядом мины едва не перерубил Мясникову напрочь правое бедро, а второй осколок угодил в живот. После подобных ранения бойцы обычно не выживали. Молодой лейтенант Мясников выжил, правда, долго потом лечился. Из полевого госпиталя его перевезли в Тулу, из Тулы в небольшой городок Ефремов, из Ефремова санитарным поездом попал в Екатеринбург (тогда Свердловск). Советские врачи сотворили чудо: Мясников встал на ноги. Ну, и, конечно, вновь стал проситься на фронт. В Свердловском госпитале лейтенант, а впоследствии старший лейтенант Мясников, написал с десяток рассказов, которые, вновь оказавшись на переднем крае и угодив в бомбежку, потерял вместе с вещевым мешком...
... Весной 1944 года старший лейтенант Валентин Мясников был откомандирован в Первую армию Войска Польского, которая формировалась на территории Советского Союза. Хочу заметить, что до 9 мая 1945 года в рядах народного Войска Польского служило 18996 советских офицеров. Так, когда приказала Родина, Валентин Мясников вместо фуражки с красной звездочкой стал носить конфедератку с одноглавым орлом. И называли его теперь не товарищем старшим лейтенантом, а паном поручником. Одна из книг Мясникова выпущена в 1979 году Военным издательством. Она называется «Впереди пограничных застав». Когда одно из польских Воеводств отмечало 25-летний юбилей своего освобождения от гитлеровских оккупантов, поляки пригласили группу советских офицеров, в т.ч. Мясникова, как участника боев «за земли от Буга до Одры», на празднования... «Пришлось разъехаться выступить по разным районам-повятам, – вспоминает Валентин Николаевич. – В один из дней мне довелось выехать в город Островец, чтобы выступить перед рабочими металлургического завода. После выступления мы пошли на могилу старшего лейтенанта Василия Петровича Войченко. Он командовал смешанным польско-советским партизанским отрядом. Мы долго стояли у могилы. А когда собрались уходить, вдруг меня кто-то окликнул: «Пане поручнику! Вы?». Я увидел кряжистого, среднего роста мужчину. Несколько секунд ничего не понимая, смотрел в раскрасневшееся от возбуждения лицо, а потом воскликнул: «Тадеуш!». Мы обнялись, расцеловались, тискали друг друга, взволнованно говорили что-то бессвязное. Еще бы! Встретились два однополчанина после двадцатипятилетней разлуки, после того как плечом к плечу, нога в ногу прошли не одну сотню километров фронтовых дорог. Тогда, в сорок четвертом, я был начальником артснабжения одного из гаубичных полков Первой армии Войска польского, а Тадеуш Бартосевич -артиллерийским мастером, в звании капрала. Успешно форсировав Буг, полк уверенно продвигался вперед. Но в районе населенного пункта Вильга, откуда до Варшавы менее сотни километров, противник, сосредоточив крупные силы, остановил нас. Батареи наши заняли огневые позиций на правом берегу Вислы, а наблюдательский пункт командир полка вынес на противоположный берег. И вот однажды мне и Тадеушу приказали туда прибыть. Река простреливалась гитлеровцами...».
И вот сели рядом в лодку два воина – русский и поляк, стискивая каждый по веслу. Еще бы несколько мощных гребков и – почти проскочили середину широченной Вислы. Да не вышло! Когда до левобережья оставалось совсем недалеко, позади лодки вздыбился огромный фонтан воды от снаряда. Второй снаряд разорвался впереди лодки. Артиллеристы поняли, что дело худо: их взяли «в вилку». Тугой хлесткий удар прозвучал рядом с лодкой. Весло из рук Мясникова выпало: лодки больше не было, ее разнесло на куски. Не помня как, Валентин схватил Тадеуша за рукав. Опытный пловец, Мясников прекрасно держался на воде, как подобает истинному волжанину! Перед войной не раз, бывало, еще босоногим мальцом мерил Волгу вплавь вдоль и поперек. Так вот и спас Валентин Тадеуша, вытащил на берег... Когда малость пришел в себя, сказал Тадеушу: « Ну, капрал, давай двигаться дальше!..». «Пане поручнику, – ответил спасенный Тадеуш, – Одну минутку, я сейчас мигом...».
Неподалеку валялось маленькое деревце, вырванное с корнем снарядом. Это был каштан. Тадеуш поднял деревце и предложил посадить его в память о чудесном спасении. И вот четверть века спустя Валентин Николаевич Мясников спросил Тадеуша, принялся ли их каштан. И с радостью узнал, какой великан-каштанище вымахал из крошечного деревца, которому они в пекле войны подарили вторую жизнь. Пустил корни – крепкие, как боевое братство, поверенное правдой войны, перед которой ни солгать, ни предать невозможно. Валентин Мясников часто вспоминал в связи со своей службой и боевой дружбой с польскими товарищами стихотворение польского поэта Люциана Шенвальда:
В том наша гордость,
И честь, и сила,
Что кровь нашу дружбу
В боях оросила.
Что в воронке от бомбы
В окопчике узком
Один хлеб ели
Поляк и русский.
Строку из этого стихотворения я не случайно вынес в заголовок этого эссе. В ней сконцентрирована суть жизни и творчества героя моего повествования, для которого боевое товарищество было сутью и смыслом жизни.
Что же еще, вспоминая стихи Твардовского, «было на земле», по которой шел Валентин Мясников?...А было то, что осенью 1944 года рядом с поручником Мясниковым взорвалась бомба-пятисотка. Ее тугая волна оторвала его от земли, пронесла с полсотни метров по воздуху и шмякнула о кирпичную стенку старинного костёла. Случилось это в правобережной части Варшавы, где находились огневые позиции нашего артиллерийского полка... «Очнулся я в каком-то подземелье, – вспоминал Валентин Николаевич, – Оказалось: меня подобрали монашки, затащили в келью и целую неделю отхаживали, прежде чем привели в сознание. После этого я пробыл в каменном затворничестве еще около полумесяца, ибо объяснить добрым спасительницам, как поступить со мной дальше, был не в состоянии: очень плохо видел, ничего не слышал и совершенно не говорил... Потом, когда вернулся в родной полк, товарищи по оружию все удивлялись: как выжил. А я о смерти не думал. Знал: непременно поднимусь и воевать еще буду. Но, главное, меня спасли польские монашки, замечательные женщины...».
Не успел поручник Мясников прийти в себя от этой контузии, как новая напасть. В польском городке Томышув-Мазовецкий девятимиллиметровая пуля, выпущенная из длинноствольного парабеллума, попала ему в грудь, пробив легкие и плевру. Но воля к победе у Мясникова, видимо, была настолько сильна, что, несмотря на ранения, он, воин двух дружественных армий, дошел до Берлина. И оставил свою надпись на стене поверженной немецкой столицы: «Я с Волги!».
После Победы Валентин Мясников вернулся в Советскую Армию. Затем уже в качестве военного журналиста снова оказался в Польше. Таким образом в Польской Народной Республике Валентин Николаевич провел восемь лет. Когда врачебная комиссия предоставила офицеру-журналисту Мясникову отпуск, он проводил его в Самаре. Во время этого отпуска отнес в областную писательскую организацию свою первую повесть «Россиянин».
Потом учеба в Московском литературном институте им.А.М.Горького, работа в редакции газеты Приволжского военного округа, выход книг в Куйбышевском книжном издательстве и Военном издательстве Министерства обороны СССР. Книги о боевом братстве русских и поляков в их борьбе против фашизма. Книги Мясникова читатели любили, да и как их было не любить, когда это были книги о том, «как это было на земле». В один из своих приездов ко мне в село Майское, когда мы хлебали огненную наваристую уху, Валентин Николаевич, размышляя о жизни, процитировал Твардовского: «Вся суть в одном-единственном завете:// То, что скажу, до времени тая, //Я это знаю лучше всех на свете //Живых и мертвых – знаю только я...».
Творчество Валентина Николаевича по достоинству ценилось не только читателями, но и коллегами, собратьями по перу. Кроме многочисленных боевых наград, он имел награды литературные. Союзом писателей СССР и Главным Политупроавлением Советской Армии и Военно-морского Флота за большой творческий вклад в развитие военно-патриотической литературы его наградили премией имени Александра Фадеева. В 1973 году за кйигу рассказов «Мост», вышедшую в Варшаве, полковник в отставке Мясников удостоен звания лауреата премии Министра национальной обороны Польской народной Республики. Вручал эту премию автору сам министр -маршал Войцех Ярузельский! А годом ранее Валентина Николаевича наградили Кавалерийским Крестом ордена «Возрождения Польши».
В сентябре 1998 года, в год 75-летия Валентина Мясникова, за заслуги перед государством, большой вклад в дело укрепления дружбы и сотрудничества между народами, за многолетнюю плодотворную деятельность в области культуры и искусства Указом Президента России Валентин Николаевич Мясников был награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» второй степени. Гордость за нашего выдающегося писателя-земляка не позволяет мне умолчать текст поздравительной телеграммы губернатора Самарской области в связи с вышеупомянутой мной государственной наградой: «Уважаемый Валентин Николаевич! Вы принадлежите к поколению воинов-фронтовиков, многие из которых не вернулись с поля боя самой кровопролитной и беспощадной войны, в которой решалась судьба нашего Отечества. Вам, участнику Великой Отечественной войны, удалось выжить, судьба хранила Вас. Всю дальнейшую жизнь, более полувека, Вы все свои силы и литературный дар отдали книгам о величии к бессмертной славе тех, перед кем мы все в неоплатном долгу. По Вашим книгам читатель ясно представляет себе войну и послевоенную жизнь, факты Вашей биографии и Вашу гражданскую позицию. В них все, и слово, и художественный вымысел подчинены исключительно правде и достоверному факту. Это честные произведения, открывающие читателю судьбы простых людей, сделавших для своей страны и своего народа порой невозможное. Ваши книги воспитывают мужество, патриотизм, честность, который должен гордиться каждый россиянин.
Губернатор Самарской области К.А. Титов».
При всей многогранности таланта Валентина Мясникова, при всем богатстве его биографии, что сложно уместить в рамках одного эссе, не могу умолчать о Мясникове, как писателе, пишущем о детях и для детей. Это особо дорогая для меня грань его таланта. Ведь все мы родом из детства. Вспоминаю слова Владимира Высоцкого, «значит, нужные книги ты в детстве читал»... От того, какие книги мы читаем в детстве, напрямую зависит наша взрослая жизнь. Не мной сказано, что плохие книги способны испортить нас не менее, чем плохие друзья. Об этом не устаю повторять молодым – умейте выбирать книги не менее тщательно, чем друзей! Книги Мясникова были и остаются верными и интересными друзьями, которые так нужны нам в детстве и юношестве. Еще в 1963 году у Валентина Николаевича в Куйбышевском книжном издательстве вышла его первая книга для детей – то была повесть «Юра в Жигулях». В областном конкурсе на лучшее художественное произведение для детей эта повесть была признана лучшей, а автор ее стал победителем конкурса. Затем была Мясниковская повесть для детей среднего школьного возраста. Носила'она романтичное название «Озеро Краб». Потом были рассказы для детей-младшеклассников в книге «Операция Муравей». В 1986 году появилась на свет книга «Вечный огонь». Героями этой книги были школьники. Пытливые и любознательные, они вели поиск воинов-фронтовиков... Сейчас этих книг, столь нужных в деле воспитания патриотизма и Мужества подрастаюшего поколения, книг, ничуть не утративших своей актуальности, а быть может, и тем более ставших актуальными, днем с огнем в библиотеках не сыщешь! А жаль!
В августе 2000 года Самарский Дом печати выпустил в свет четырехтомник Валентина Мясникова. Горжусь, что мне автор подарил это свое собрание сочинений едва ли не одному из первых. На титульном листе, выведенная рукой Мясникова, красуется надпись: «Славной чете Анашкиных – Эдуарду Константиновичу и Тамаре Михайловне, на добрую и долгую память от преданного им автора. В.Мясников. 15 августа 2000 года». В сентябре месяце того же года Валентин Николаевич пригласил меня на презентацию своего четырехтомника в Похвистнево. Почему Похвистнево? Почему не Самарская областная библиотека или в Самарский областной Дом литератора? Этот вопрос задал я Мясникову. Он улыбнулся: «Эх, Эдуард Константинович, друг мой дорогой, плохо ты еще знаешь мою биографию. Я ведь родом их Похвистнева, из села Малое Ибряйкино. В 30-ых годах село входило в состав Сергиевского района, а затем Похвистневского...». Позже я узнал, что когда в феврале 1931 года отца Мясникова арестовали по печально знаменитой статье 58 УК, а в декабре того же года расстреляли, жить семье Мясниковых в селе стало плохо, односельчане отвернулись от семьи «врага народа».
Где-то за Волгой, в чувашских краях, жила отдаленная родня Мясниковых, и их семья потянулась туда. А на дворе стоял лютый мороз – зима! В такую непогодь семья покинула Малое Ибряйкино. По пути побирались, глотая слезы унижения, боялись, что узнают, что они – семья врага народа. Ночевали там, где заставала их ночь. Однажды в пути, в поле, Мясниковых настигла пурга. Сбились с дороги. Плутали по заснеженному полю, набрели на скирду. Окоченевшими руками Валя Мясников проделал лаз в соломе. Двое братьев и сестренка первыми вползли в эту «норку». А уж потом и Валентин с матерью загородили лаз своими телами. Так переночевали-перемоглись!
Сколько же надо иметь в своем сердце любви к родине, чтобы после таких испытаний продолжать не только хранить ей верность, но и когда придет лихая военная година – жизнью своей защищать свою родину-мать, не корить «злую мачеху-судьбу»... Впрочем, по себе знаю: для русского человека это не вопрос выбора, это зов души, иначе просто невозможно. «Здесь, в пойме реки Самарки, прошло босоногое мое детство, – говорил Валентин Николаевич Мясников, – Здесь осталась частица моей души».
Помню зал в Похвистнево. Творческий вечер-презентация Валентина Николаевича Мясникова. Зал полон, яблоку упасть негде. Добрые слова благодарности, душистые букеты цветов, которые не помещались на столе. В своем заключительном ответном слове Мясников был краток: «Отсюда я пошел, сюда я и приду...». Овацией встретил зал предложение учителя, участника Великой Отечественной войны Анатолия Дмитриевича Санталова присвоить Валентину Николаевичу Мясникову звание почетного гражданина Похвистневского района. Через несколько лет Мясникова не станет...
Мне более не довелось побывать в Похвистнево. Потому не знаю, воплощена ли в жизнь народная инициатива похвистневцев присвоить Валентину Мясникову звание почетного гражданина района. Но думаю, эта инициатива стала явью. Я верю в это.
Эдуард Анашкин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
