О творчестве поэта-фронтовика Ильи Семёновича Павлова я узнал несколько лет назад из московской газеты «Книжное обозрение». Обозреватель «Книжного обозрения» Татьяна Иванова в статье «Илью Семёновича любят рифмы» писала о вышедшей в Новокуйбышевске книге его стихов. Зорким оком известная критикесса подмечала у нашего земляка наследственную любовь к природе и ко всему живому. А также его неутомимую, на уровне дыхания, страсть к литературному творчеству.
Порадовался я тогда, что о самарских литераторах не забывают уважаемые столичные издания. А спустя примерно полгода получаю приглашение посетить заседание литературного клуба в одной из библиотек Новокуйбышевска. И руководителем этого клуба оказывается ни кто иной, как Илья Семёнович Павлов.
Вот тогда-то, во второй половине 90-х годов, мы впервые встретились.
Оба – сибирские волжане или волжские сибиряки, уж и не знаю, как назвать.
С тех пор я с неизменной радостью встречал стихи своего дважды земляка Ильи Павлова на страницах не только самарских изданий – газет «Волжская коммуна», «Солдат Отечества», журнала «Русское эхо». Но и в изданиях Москвы – газете «Красная Звезда», журналах «Воин России», «Старшее поколение»... И всегда изумлялся творческому долгожительству Павлова – воина и поэта, члена Союза писателей России, которому в этом – году исполнится 95 лет. Крепка, что ни говори, сибирская стать, помноженная на волжскую неутомимость!
Там, в сибирских краях, в серебристых берёзах,
затерялось цветущее детство моё.
И теперь там гремят несмолкаемо грозы.
И теперь там тайга свои песни поёт.
Сколько слышано там журавлей и кукушек!..
Как трубят и как грусть изливают они.
И теперь голоса их легко и послушно
эхо носит по всей необъятной дали.
Тихой-тихой струёй незаметно и робко
среди милых берез, ивняковых кустов
затерялась моя, сердцу милая, тропка,
затерялась моя золотая любовь...
По биографии Ильи Семёновича можно изучать российскую историю XX века: всем судьбоносным событиям этой уже легендарной эпохи Павлов – живой свидетель и участник. Родившись в 1919 году, видел, как раскулачивали отца в Новосибирской области в начале 30-ых годов. Потом были полуголодное детство и учёба в школе Куйбышевского района Новосибирской области. Школа находилась в 20 километрах от родной деревни. Еженедельно по субботам подросток Илюша ходил пешком через тайгу домой за продуктами на следующую неделю. Но не жалился на судьбу и сегодня вспоминает нелёгкое детство добрым словом:
Над зеркальною рекою
и высокий, и густой
куст черемухи знакомый
с давних пор шумит листвой.
Вспоминаю, как мальчишкой
на заветный бережок
я с потёртой школьной книжкой
приходил учить урок.
С той поры ушло немало
зим и вёсен на Оми...
Седина вплетаться стала
в кудри русые мои.
Нынче снова я на круче.
Вижу: куст не одинок.
Там другие дети учат
на дом заданный урок...
А кругом под шелест мая –
звонкий лепет без конца:
к солнцу тянутся, играя,
молодые деревца.
Поясню, что Омь – это сибирская река, давшая название городу Омску. По окончании 8 классов за тогдашним дефицитом грамотных людей стал вчерашний Илюша Ильей Семёновичем – преподавателем школы-семилетки. А ещё через несколько месяцев уже заведовал школой, в которой не так давно учился.
Ой, ты, юность трудовая!
Лобогрейка, стук копыт.
И пшеница золотая,
и тяжелые снопы.
И улыбчивые лица
на работу злых девчат,
чьи косынки, точно птицы,
белой стайкой мельтешат.
Знойный полдень. Передышка.
Синь и марево лесов.
Мне в девичьей песне слышен
молодого сердца зов…
Но юность, едва начавшись, кончилась, потому что началась Великая Отечественная война, и Илья Семенович был призван в армию.
В 1942 году закончил пехотное училище в Сретенске, в Забайкалье. И – на фронт. Освобождал Молдавию, Румынию, Болгарию, Югославию, Венгрию.
Закончил войну в австрийском городе Зальцбурге, где встретился с войсками американских союзников: «Разные мы, очень разные, хоть и победе радовались вместе. Но помню, что американцы были более непосредственны в смысле обращения с побеждёнными немцами, когда дело касалось имущества побеждённых...»
Дважды во время войны Илья Семёнович был ранен, тяжело контужен, полной чашей вкусил «сладкой» жизни на передовой.
Фронт. В траншее солдат.
В сутки раз тут едят,
Ночью в оба глядят,
Днём лишь в очередь спят.
И дожди, и снега,
И осколков пурга.
Смерть хохочет в лицо,
Враг сжимает кольцо.
Мы в атаку стеной
Сквозь грохочущий вой…
Страшно, страшно солдат,
Но ни шагу назад!
Закончил войну Павлов инвалидом второй группы, имея в своём послужном активе три боевых ордена – два ордена Отечественной войны I и II степени и Орден Красной Звезды, множество медалей и девять благодарностей Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина.
После войны вернулся в любимую Сибирь, хотя недостатка в австрийских невестах советские солдаты не испытывали. Известное дело: во-первых, молодость, а во-вторых – прекрасный пол любит победителей!
В столице Бурятии, в Улан-Уде, закончил Илья Семёнович пединститут, женился на девушке с волжских берегов, которая, окончив Куйбышевский медицинский институт, работала терапевтом.
В мае 1953 года, переехал в Новокуйбышевск, где живёт-здравствует поныне.
Засинели заволжские дали.
Южный ветер принёс мне привет.
Как на скрипке, синицы играют.
И грачи держат в поле совет.
...Половодье неясных желаний
захлестнуло меня с головой...
Степь в сиреневом тонком тумане.
Неба тихий разлив голубой.
Новокуйбышевцы знают Илью Семёновича не только как педагога с многолетним стажем, в том числе работавшего директором школы, но и страстного книгочея, обладателя самой большой в Новокуйбышевске личной библиотеки. А ещё как многолетнего старосту городского литобъединения, у истоков которого он стоял в 1953 году. Регулярные творческие встречи самарских писателей и новокуйбышевских читателей, столь популярные в те времена, тоже – заслуга Павлова.
Снова солнце в тучах пропадает,
и туман над пашнями клубист.
И берёзка медленно роняет
отзвеневший радостями лист.
Сердце выткет новые куплеты.
Мне ли о печалях говорить?
Осень моросистую поэтам,
как судьбу свою, не разлюбить.
Новокуйбышевские и самарские дачники знают и уважают Илью Семёновича, как многолетнего руководителя садово-дачного товарищества «Славянка». В советское время некоторым партийным боссам пришлась не по вкусу несговорчивость Павлова в деле выдвижения нужных людей в депутаты. И на него попытались сфабриковать уголовное дело, сняв его с должности председателя товарищества «Славянка». Помотали немало нервов фронтовику, но в итоге дело лопнуло и Илью Семёновича оставили в покое. За это время, оставшееся без рачительного павловского попечения, дачное товарищество «Славянка» пришло в такой упадок, что Илью Семёновича вызвали в горком и попросили вновь возглавить «Славянку». Сильна была обида на несправедливость, вспоминает Илья Семёнович, но сильнее было чувство ответственности за дачное товарищество, которому отдано столько сил. Потому согласился, вернулся и отработал ещё около 20 лет председателем «Славянки», до того момента, как в 80 с лишним лет уйти на пенсию.
Всё это время не порывал с литературой, писал стихи, издавал книги, проводил литературные вечера... Творческого запала хватало не только на литературу, но и на садовую селекцию. Попутно с тем, как стихи Павлова печатались в литературных изданиях, его советы садоводам по уходу за растениями публиковали журналы «Защита растений», «Приусадебное хозяйство», газеты «Дачница» и «Труд»...
Как-то во время поездки на ВДНХ в Москву разговорился Илья Семёнович о селекционной садоводческой работе с московскими учёными. И те, узнав, что Павлов живёт в Самарской области, посоветовали ему опираться в своей селекционной работе на проверенные сорта, которыми некогда славились на всю Россию дворянские сады Поволжья. Ныне заброшенные остатки этих садов в окрестностях Новокуйбышевска и Самары стали для Ильи Семёновича основой его селекционной, не менее творческой, чем литературная, работы. Впрочем, он никогда не противопоставлял одно другому, умея гармонично сочетать любовь к родной природе и возделыванию земли с любовью к родному слову:
Знаю: в осень такую не пишут стихи.
Для стихов надо мокрую осень.
До обеда туман, в ночь разгулье стихий,
буйный ветер, что ставни разносит.
Надо осень, чтоб дождь, затяжной-затяжной,
чуть трусил, как ленивая лошадь.
Вот в такую погоду писать хорошо,
написать в такую ВСЁ может.
Нынче осень с такой синевой в небесах –
где уж там за писания браться.
Перед зимним трудом по окрестным лесам
захмелевшим брожу новобранцем.
Ясное дело, что при встрече двух сибиряков, не чуждых труду на земле, не могли мы с Ильёй Семёновичем обойти вниманием наши сугубо земные дела. С интересом узнал об изобретённом Павловым подручном-подножном универсальном устройстве для охраны садовых деревьев от ползающих насекомых, включая чёрных муравьев. Надо разрезать вдоль старую автопокрышку и, уложив её вокруг ствола, наполнить водой. Во-первых, ни одно ползающее к дереву не подступится. Во-вторых, устройство будет ещё и поилкой для опыляющих деревья пчёл, а также для уничтожающих вредных насекомых в саду птиц. Любит Илья Семёнович возделывать свой сад:
Нависли тяжёлые тучи.
Повеяло в небе дождём.
Подсолнух картуз нахлобучил.
Пригнулся за старым плетнём.
...А дождь и напорист, и дружен.
И так благодатно шумит,
что дуб, словно пахарь под душем,
кряхтя и сутулясь, стоит.
Может, в этом и состоит мудрость – заботливо возделывать сад своей жизни и своей души, несмотря на все превратности бытия?
Не так давно, уже поздно вечером, раздался телефонный звонок. Поднял трубку, слышу голос Ильи Семёновича:
– Эдуард, не помешал? Хочу прочитать тебе одно из своих стихотворений. Можно? «Илюша» называется.
– Когда ты состарился, братец Илюша?
Давно ли влюблялся по самые уши?
А помнишь – то в чижик, то в прятки играл?
По вешним лужайкам ты мячик гонял?
– Всё помню я – чижик, лужайки, любовь.
На фронте из раны сочилась кровь.
Семьёй обзавёлся, и выросли дети…
А вот как состарился, я не заметил!
Я не успел ничего сказать. Трубку положили.
Эдуард Анашкин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
