Два десятка лет знакомства позволяет мне назвать прозаика Николая Дорошенко не просто приятелем, но другом. А познакомились мы с Николаем Ивановичем на том самом московском «комсомпроссе», как его порой называют братья-писатели – Комсомольском проспекте, в здании Правления Союза писателей России. Ко мне, тогда еще не так часто печатавшемуся прозаику из села Николай Иванович отнесся абсолютно без снобизма, и это меня сразу подкупило. Я уж было приготовился просить его напечатать что-то из моих рассказов о сиротском детстве, но Дорошенко сам, не дожидаясь просьбы с моей стороны, словно прочитал мои мысли. И предложил прислать ему мои рассказы. Даже с годами не забываема та радость первых публикаций, которую нельзя сравнить ни с какой другой радостью. Доселе греют душу те воспоминания, связанные с писателями, которые помогли моим первенцам-рассказам стать на крыло… Дорошенко из таких вот, благословивших мои рассказы прилететь к читателям со страниц «Российского писателя».
Неудивительно, что впоследствии, а потом и всегда, приезжая в Москву, я всегда старался заглядывать в кабинет редакции газеты «Российский писатель», хоть парой слов да перекинуться с главным редактором газеты и «крестным» моих публикаций Дорошенко. Как-то познакомился с женой Николая Ивановича Еленой Игоревной, подарившей мне книгу своих переводов Вильгельма Гауфа. И открывшей мне этой своей книгой нового Гауфа, ранее известного, как и многим читателям России, как лишь в качестве автора сказок «Карлик Нос»», Маленький Мук», «Холодное сердце». Так с той поры и доселе сотрудничество свое с «Российским писателем» считаю одним из подарков судьбы. Практически все мои отправленные Николаю Ивановичу рассказы были опубликованы на страницах этой газеты. Когда же я увлекся написанием эссе о творчестве и книгах писателей-современников, многие эссе также публиковал Дорошенко. Во многом благодаря широте охвата этой газеты я не стал замыкаться, как эссеист, в рамках Самарского региона, где живу. И сам познакомился, и читателей России по мере сил старался знакомить с творчеством многих прозаиков и поэтов современной России. Во многом благодаря «легкой руке» Дорошенко в 2009 году в издательстве «Российский писатель» вышла книга моих эссе о писателях, называвшаяся «Ангел с огненным мечом».
Помнится, в марте 2009 года мы с женой приехали в Переделкино. Я – поработать, она – отдохнуть и побывать в музеях Чуковского, Пастернака. В первый же день пребывания в Переделкино я не утерпел и удрал от жены в Москву. В здании Правления на Комсомольском проспекте, как уже повелось, нашел Дорошенко. Вот тогда-то Николай Иванович подал мне свежий номер «Роман-журнала-21 век»: «Прочти. Интересно знать твое мнение». В журнале была его повесть «Ушедшие», подписанная автографом моей жене и мне. Пока жена обходила музеи Переделкино, я прочел повесть буквально за один присест повесть. Было о чем подумать. Это была повесть о любви. Грустная, но очень чистая и светлая. И вот в 2011 году у Николая Ивановича в Москве вышла книга повестей. И он прислал эту книгу мне в село Майское с автографом: «Эдуарду Константиновичу Анашкину – моему любимому прозаику и литературному критику, с восхищением. Н. Дорошенко. 05.12.2011». И хотя я критиком себя не считаю, ну какой я критик, если скучаю от критической терминологии, но такое посвящение очень дорого! И ко многому обязывает.
Понемногу моя домашняя библиотека стала прирастать книгами Николая Дорошенко. Их было не много, но каждая запоминалась, как встреча с их автором. В ноябре 2014 года на Всемирном Русском народном Соборе в Храме Христа Спасителя вновь увиделись с Николаем Ивановичем. И в руках у меня оказалась его книга рассказов и повестей «Дерево возле дома», по прочтении окончательно убедившая меня в правоте выдающегося прозаика Владимира Личутина, отозвавшегося о прозе Дорошенко так: «... сколько изящества в его письме, тонких образов и афористичных мыслей…».
И вот тут, наверное, самое время задаться вопросом, откуда у прозаика Николая Дорошенко такая, замечаемая и отмечаемая многими, постоянная внимательность к самым тончайшим движениям человеческой души. Всегда, еще со времен написания мной рассказов о непростом послевоенном детстве, я ищу истоки своеобразия того или иного писателя в его детстве. И тут оригинален не буду. Благо проза Дорошенко весьма автобиографична, что ничуть не умаляет ее художественности. Эта проза запечатлела во всей чистоте детского восприятия ту, к сожалению, уже ставшую историей эпоху России, когда дети росли на русской печи и слушали русские сказки. И не только сказки! Рассказ «Богословие в моем детстве» повествует о сельском мальчике, росшем в семье, где настолько сильна традиция семейного домашнего чтения, что она является не только приметой жизни этой семьи, но своеобразной школы жизни и нравственного духовного воспитания детишек. Или как называет героя рассказа, мальчика Колю в которой сразу узнаешь будущего писателя Николая Дорошенко, своих деток мама Коли – «пташеняточек». Впоследствии «пташеняточки» вырастут, станут на крыло и разлетятся в разные стороны страны. А один из «пташеняточек», мальчик Коля, станет писателем и расскажет о своем детстве так, что пронзит сладкой болью не одно читательское сердце…
Читаешь рассказ Дорошенко «Богословие в моем детстве» и ощущаешь острую ностальгию по тому времени, когда разные поколения в семье общались через книгу. Как слано-то, что в начале жизни главного героя рассказа была не просто книга, но Книга Книг. В этом мальчике эта книга книг воспитала не только сердцем отзывчивого человека, но – художника слова, понимающего свою ответственность за сказанное перед Богом. Я бы даже сказал, что мальчик Коля был не слушатель, не читатель, а – «вниматель». Внимательно внимающий каждому Слову Книги Книг, которое, как известно, было в начале начал…
Святые отцы говорят, что лучше пять минут почитать молитвы сердцем, чем пять часов механически твердить их губами. Во многом чтение последнее время утратило свои позиции потому, что читатели стали читать книги глазами, не подключая к процессу чтения душу, сердце. Чтение поначалу механизировалось, а потом и вовсе стало под давлением компьютера исчезать из семейного общения. Потому что из общения душ человеческих превратилось в механику. И возникло то самое разобщение поколений и людей, которое стало бичом нашего общества. Ведь на самом-то семейное чтение было не только отдыхом, но работой души, которая «обязана трудиться», как говорил поэт. Подросшему мальчику Коле, закончившему Московский литературный институт очень пригодился опыт тех семейных чтений, когда сюжеты Святого Писания маленький мальчик воспринимал не просто со вниманием, но с волнением, как нечто, лично его касающееся. Вот откуда идет прозаик Дорошенко в своем постоянном желании убедиться самому и убедить читателя в том, что божественный промысел вечен и он существует, как самая очевидная данность. И что тончайшие движения наших душ – детских, подростковых, взрослых – есть вполне очевидное доказательство существования Бога.
«А когда… отец обуглившимся от напряжения голосом читал вот эти слова: «…И стоял народ и смотрел. Насмехались же вместе с ними и начальники, говоря: других спасал, пусть спасет Себя Самого, если Он Христос, избранный Божий. Также и воины ругались над Ним, подходя и поднося Ему уксус и говоря: если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого…»., -то я, не стерпев, подползал к стоящему рядом со мной коту, чтобы обнаружить, как он, переборов свой сон, на меня как ни в чем ни бывало глядит. Я начинал потихонечку гладить его могучую, черную, в белых крапинах спину. И он, жалея меня, глаза свои опять вполне мирно закрывал. А бывало, что когда лампы гасились, что я обнаруживал, что Бог из темноты незримо глядит на меня. «Мы просто с котом тута лежим…» – жалобно и безголосо сознавался я Богу… И Бог тоже иногда не выдерживал, почему-то именно певучим голосом моей матери вдруг начинал утешать меня: «Коля хороший, хоро-о-ший, Коля – пташянточко мое самое доброе…» Словно бы в немом и темное бездонье ночи был я у Бога единственным, тайно для Его ласки и добра припасенным человечком…».
Как символично складывалось тогдашнее детство! Лампы-то гасились, но одновременно возжигался свет в душе маленького человека – свет общения с Богом. Видимо, мама мальчика Коли неслучайно называла его «самым добрым пташеняточкой». Детская привычка доверяться Богу, как Отцу, привычка разговаривать и сознаваться Богу, привычка, ставшая человеческой и писательской натурой, и помогла впоследствии Дорошенко доверяться читателю настолько, что можно сказать всю правду без купюр.
Оттого-то курская глубинка, где родился Николай Дорошенко, вырастает в его прозе до того, что становится практически образом всей российской глубинки. Читаю иные рассказы Николая Ивановича и невольно чешу в затылке: «А не списаны ли те или другие персонажи с моих односельчан?..». Хотя тут же посмеюсь над собой, ведь Дорошенко пока ни разу не бывал в нашей Пестравке… И одновременно благодарю в душе этого писателя за его талант чувствовать чужую боль, чужую радость , движения души другого человека, как нечто свое, родственно-кровное, что и делает всех нас гражданами единой страны. И наделяет нас, как в свое время курского мальчика Колю, непреложным ощущением, что каждый из нас у Бога – единственный.
Эдуард Анашкин (Самарская область)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
