Советская власть, о которой мы спохватились последнее время, говоря о том, что литература и культура принадлежат народу, старалась словами не ограничиваться. А потому ничего удивительного не было в факте, что сын лесника из вятской глубинки Володя Крупин, закончив сельскую школу, поработав слесарем, грузчиком, попробовав силы в журналистике, вобщем, познав жизнь в самых разных ее проявлениях, поступил в один из престижнейших институтов нашей страны – Московский областной педагогический институт. Будучи уроженцем русской северной глубинки, этот мальчик смог стать большим русским писателем-классиком, известным огромной нашей стране. Поработал на Центральном телевидении, в литературно-художественных изданиях… Советская власть не эксплуатировало такое, ныне модное, понятие, как социальные лифты, мы и понятия-то не имели, что это такое. Однако возможности профессионального и личностного роста – пожалуйста, были, что говорится, если не в шаговой, страна-то огромная, так в реальной доступности!
Владимир Крупин – счастливый писатель. Он из того редкого вида русских писателей, которым не надо выдумывать тему. Родился в гуще жизни, живет полной духовной жизнью, и жизнь подбрасывает ему такие темы, которые выдумать невозможно, даже будучи самым изощренным выдумщиком. Не зря говорят, что до того, как стать писателем – писателем надобно родиться. И тут место рождения, годы детства – не просто география, а географический фактор, тесно смыкающийся с литературным. До того, как приехать на городские асфальты, где даже цветы вырастить сложно, писателю надо с детства познать родной простор, когда утром выбегаешь во двор, где мычит корова, а рядом журчит река, кудахчут куры и голосят петухи, заливисто лает любимая собака и таинственно смотрит лес, приглашая за ягодами-грибами… Надо ощутить вкус родимой речи, слушая сказки бабушек на печи…Из них, из таких воспоминаний золотого детства и вырастают самые лучшие непридуманные произведения, пополняющий золотой фонд отечественной словесности.
Такое огромное, поистине космическое понятие, как «деревенская проза» немыслимо без золотого запаса сельского детства. И в этом смысле Владимиру Крупину, наверное, повезло больше многих. Он не мелькает по голубым экранам, фамилия его не мельтешит по всевозможным премиальным шорт-листам. Более того: несуетный северянин Крупин в литературных кругах прославился тем, что часто отказывается от премий. По нашим временам неслыханно. В то время, как коллеги стараются втиснуться во всевозможные премиальные списки, за что осуждать никого не будем, потому что все люди, и у всех семьи, дети, Владимир Крупин от предлагаемых ему премий отказывается. И это при всем при том, что Владимир Николаевич, как и подавляющее большинство современных русских писателей, живет более чем скромно, не сказать тяжело.
Ведь сегодня, даже издавая писателю книги, издатели сегодня не платят гонорар. За книгу «Босиком по небу» Крупину, к примеру, дали 20 его же книг, а за книгу «Россию спасет святость» гонораром стали 50 авторских экземпляров этой книги. И тем не менее Владимир Крупин проявлял и проявляет твердость в премиальном искушении, очевидно, не желая разменивать творческое писательское первородство на чечевичную премиальную похлебку. Отказался, к примеру, от премии Льва Толстого, считая, что премия это слишком светская, а духовные искания великого графа завели его слишком далеко от стези смирения и стяжания православной благодати.
В одном из интервью Владимир Николаевич еще и так пояснил свое скептическое отношение к премиям: «Вообще я хочу, чтобы обо мне говорили, когда умру: «Ушел русский писатель», а то когда на похоронах стоишь и слышишь перечисление регалий (лауреат премии такой-то, лауреат другой), чуть ли не забываешь, о ком идет речь…».
Почти чудом стало для многих, что сторонящийся премий Владимир Крупин все-таки стал лауреатом Патриаршьей Премии в области литературы им.равноапостольных Кирилла и Мефодия. По признанию Владимира Николаевича эта премия для него совершенно особая, поскольку говорит о том, что так важно для него, как писателя. О том, что его творчество лежит в русле православных канонов, приводящих читателя к Вере.
И вот буквально на днях стало известно, что Владимир Николаевич стал лауреатом Всероссийской литературной премии им. Валентина Распутина. Несмотря на очень достойный список писателей, выдвинутых на эту премию, премия Валентина Распутина была присуждена Владимиру Крупину. Думаю, наш великий классик порадовался на небесах такому лауреату!
И невольно вспомнилось мне, как задолго-задолго до ухода Распутина из жизни шли мы как-то с Валентином Григорьевичем по Москве от метро Кропоткинская до его дома. Я напросился быть провожатым, надеясь хоть немного разговорить нашего молчаливого классика, так мне было (и осталось!) важно каждое его мнение. Сначала поговорили о семинаре молодых писателей в Чите, где мы много-много десятилетий назад познакомились. Как выяснилось, после того семинара Валентин Григорьевич приезжал в мою родную Читу еще дважды, один раз на фестиваль «Забайкальская осень». Встретиться мы уже не могли, так как я к тем временам приездов Распутина в Читу уже отправился в свои странствия по России… Как-то само собой получилось, что заговорили мы о Владимире Крупине. И тут как на грех, к дому Распутина подошли. Я уже был почти уверен, что наш разговор о Крупине повис в пространстве, как вдруг получаю 26 июня 2003 года от Валентина Григорьевича из Иркутска письмо: «… Вы спрашивали меня о Владимире Крупине. При встрече нам не удалось поговорить. Я дружу с Крупиным около 30 лет и не однажды писал о нем. Почитайте хотя бы «Рассказы последнего времени» о Крупине. Сейчас ему стало полегче, потому что 10 лет он не мог издаваться «книгами», а сейчас книги пошли… Публикация в «Нашем современнике» его повести «Сороковой день», вернее, об истории с публикацией, потому что одно время все только и трубили об этой публикации. В чем тут может быть вина Крупина, я не пойму. Он написал повесть и принес ее в журнал Юрию Селезневу, заму Викулова (главного редактора журнала «Наш современник» на тот момент – прим.Э.А.). Повесть понравилась. Викулов побаивался ее. Обратились за отзывами к членам редколлегии Василию Белову и Валентину Распутину. Они поддержали повесть. Скрепя сердце, редактор согласился на публикацию, а потом, когда разразилась гроза, сваливает, и по-своему справедливо, ответственность за публикацию на Селезнева… А никакого участия Крупина в том, публиковать или нет повесть, не могло быть речи. Он, как всякий автор, ждал только ответа. И в сущности Сергей Викулов больше должен обижаться на Белова и на меня за наш вкус, а не на автора, безропотно ждавшего решения….».
… Публикация повести вышла шумной, иришлась на ноябре 1981 года и вызвала скандал в аппарате ЦК КПСС. Ее восприняли, как очернительство советской деревни. Особенно возмутили чиновников-партократов пассажи о телевидении, что были в повести. Крупин уже тогда писал, что телевидение, не успев зародиться, выливает в эфир пошлость, кордебалет, а чаще пустоту никому не нужных сведений. То, что сегодня стало главной сутью современного российского ТВ – кордебалет бездарных певичек и певцов, тонны никому не нужных сведений, которые «прокисают», не успев прозвучать в эфире… Первым о трагедии национального телевидения заговорил Владимир Крупин, за что и был подвергнут партийному остракизму… Наша партия, вместо того, чтобы прислушаться к совету писателя, обрушилась на него, а заодно и на журнал, посмевший напечатать правду, тонны своего номенклатурного гнева. Но, собственно, чиновники во все времена были далеки от идеала. И не будем отвлекаться от нашей темы, а именно – темы творческого созвучия двух наших ведущих русских прозаиков. Когда в 1985 году у Крупина вышла книга «Дорога домой» с предисловием Распутина, там были такие строки: «…Проза Владимира Крупина это нечто особое в нашей литературе, нечто выдающееся и на удивление простое…»
Ну а что касается моего «открытия Крупина» – им стал рассказ «Полонез Огинского» в журнале «Сельская молодежь», потом уже была его первая книга «Зерна»… Когда я стал бывать в Москве, в Правлении Союза писателей России, там мне посчастливилось познакомиться с Владимиром Николаевичем лично. Постепенно у меня скопилась довольно внушительная библиотека книг Крупина с его дарственными автографами. Памятна мне и наша встреча с Владимиром Николаевичем на празднике «Сияние России» в Иркутске, когда в составе писательской группы ездили на малую родину Валентина Распутина в поселок Усть-Уда. Похожий на свою прозу – светлую, добрую, воздушную, куда хочется войти и остаться, Владимир Николаевич в наше время, как никто, дает истосковавшейся по свету душе читателя этот самый свет, в основе которого Вера в Бога и Любовь к ближнему.
Эдуард Анашкин (Самарская область, Пестравский район)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
