С чего начинается поэзия? А с того же, с чего и Родина! С удивления перед красотой малой родины. Удивление и становится искрой Божией, из которой потом возгорается пламя творчества. Мальчик Володя из сибирского села Тулун, который после окончания 7 класса поступил в Тулунское педагогическое училище – яркий пример такой первоначальной удивленности. Он, видимо, рано ощутил себя поэтом, первая его публикация состоялась, когда еще учился в Тулунском педагогическом училище после окончания семи классов родной школы. Зная всегда радушного к жизни и людям Владимира Петровича Скифа, героя моего эссе, нетрудно представить, как вдохновенно он учительствовал в сельской школе. А потом, когда пришло время, отправился в «армейку», попав на Тихоокеанский флот. Там его заметили армейские окружные газеты, причем, не только в плане публикаций. Была и творческая победа в литературном окружном военном конкурсе!..
Огромный путь поэта Владимира Скифа. От первого удивления красотой родного сибирского села – до становления известным всероссийским поэтом, лауреатом престижных премий, автором многих книг, включая недавно изданное семитомное собрание сочинений. Я называю Скифа именно поэтом, хотя он отлично зарекомендовал себя в самых разных жанрах. Весь четвертый том его нового, вышедшего в Иркутске, семитомного собрания сочинений, называется «Байкальское Переделкино» И посвященне стихам, а интереснейшему рассказу о встречах с известными писателями и общественными деятелями, гостями Всероссийского литературного праздника «Сияние России». У истоков этого праздника стоял великий писатель Валентин Григорьевич Распутин, так безвременно покинувший нас. Собственно, они же – Распутин и праздник «Сияние России» – и познакомили нас со Скифом когда-то, в далеком 2913 году. Тогда я впервые, благодаря приглашению Валентина Григорьевича, стал гостем этого великолепного торжества русской духовности и культуры. О, скольких еще писателей России познакомил этот праздник, ставший центром русского притяжения.
Удивление, как точка отсчета, впоследствии привело Владимира Скифа в Иркутский университет, во многие издания России и Зарубежья, это удивление – поэтического роду-племени. Ведь без этого удивления человек мог бы век благополучно спокойно прожить и даже не догадаться, что он – поэт по природе своей.
«Удивлюсь траве однажды, //Птице и цветку. //Соберусь к тебе отважно, //Душу завлеку. //Чтоб она не задохнулась //От былой тоски, //Чтоб, как птица, ворохнулась //У ночной реки. //Припаду к знакомой тропке, //Ров переступлю, //Обойду крутые сопки, //Склон перевалю. //Отыскать тебя надеясь //В дальней стороне, //По зиме пройду, по свею, //По морской волне. //И приду к родной отметке, //Душу измотав, //Где щебечешь ты на ветке, //Райской птицей став
Русским поэтам всегда были и будут свойственны мечты о рае, потому что они, как никто, понимают, что мы в этом мире – изганникииз рая. Изгнание это случилось вовсе не во времена Адама и Евы, а происходит постоянно, с каждым из нас, и не один раз в жизни. В это времена мы каждый раз по новому оцениваем наше классическое литературное наследие. Воспоминание о рае, собственно, и делает нас людьми, для которых небесные заповеди – основа сохранения человека в себе. Это особенно отчетливо понимается во времена смутные и апокалиптические, наступившие сегодня, как предсказано христианскими святыми. Непонятный пришелец-вирус, ужаснувший Россию и весь мир, это один из вестников Апокалипсиса. Пресловутая самоизоляция, вроде бы с добрыми намерениями введенная властями, лишь еще более ожесточила народ, дав ему повод думать, что это за власть такая, что под видом заботы отлучает нас от Веры в Бога?..
Как человек верующий и воцерковленный, я, конечно, не мог душой смириться с тем, что многие современные предстоятели Русской Православной Церкви сочли совместную пасхальную молитву опасной для здоровья верующих, тем самым поставив здоровье тела выше духовного и душевного здоровья в человеке. Но Бог попущает России и таких пастырей, которые понимают, что служат не президентам и царям, а Богу. В апокалиптические коронавирусные дни, предшествующие Светлому Христову Воскресенью, я перечитывал стихи русских поэтов о Пасхе. И одно из стихотворений было стихотворением Владимира Скифа, написанное им вовсе не на злобу дня, а как бы предрекая нынешнюю ситуацию:
«Сердце с бедами свыкается… //Но когда ускачет бес, //К нам на крыльях опускается //Пасха яркая с небес. //Пасха русская, старинная, //С пестротой и толчеей, //Неподдельная, былинная – //Та, что празднуем семьей. //Рано утром разговеемся //По укладу стариков, //И любить и жить надеемся //Еще тысячу веков. //Соберемся, не рассоримся. //Есть надежда – будем жить. //И за сокола поборемся, //Полно ворону кружить! //Пахнет терпкая акация, //Звон плывет в родном краю… //Возвращайся, празднуй, нация, //Пасху русскую свою!
…Владимир Петрович Скиф, человек моего послевоенного поколения. Он родился в победном 1945 году, наше поколение порой называют «детьми Победы». И по нашему поколению можно судить, как непросто советские люди обретали в душе искру Божью, которую многие годы пыталась погасить атеистическая власть. Владимир Скиф был в числе тех советских русской писателей, что смогли пронести своим творчеством эстафету духовности через официальный атеизм. Читая стихи Скифа, как и других русских советских поэтов, люди очищались душой и возвышались духом даже тогда, когда в этих стихах не упоминалось о Боге. Если посмотреть на названия сборников Владимира Скифа в хронологическом порядке, мы увидим, как нарастала в них духовность. Сначала – «Зимняя мозаика», «Журавлиная азбука», «Грибной дождь», «Живу печалью и надеждой»… И вот они дальнейшие названия сборников Владимира Скифа – «Копье Пересвета», «Над русским перепутьем», «Русский крест»!
В Сибири народ особый. И писатели сибирские –писатели особой пробы. Вдали от суетных столиц, в тишине и сосредоточенности им слышнее сердцем правда, которая часто не слышна в шумных и суетных мегаполисах. Не зря таких писателей Сибири, как Распутин и Шукшин, называют духовными пастырями России. Они – наш духовный щит во времена смуты и духовного разлада. О чем нам напоминает нам Владимир Скиф:
«Склевали калину последние птицы, //И нет ни души за окошком пустым. //Когда затухали на небе зарницы, //Василий Макарыч ушел из больницы //В осеннюю, волглую, темную стынь. //Душа кровоточила, не утихала //От колких издевок, казенных обид. //А тело болело, душа усыхала. //Родная калина его услыхала //И кинулась в окна душе пособить. //Но было пустынно в промозглой палате, //Как будто среди оголенных вершин. //Ушел он от боли – в больничном халате, //И вот уже в смертном обыденном платье //Уходит из жизни Василий Шукшин. //Молчали березы, дрожали осины, //Когда побелело души полотно… //Последние комья раздробленной глины, //Как будто бы гроздья разъятой калины, //Скатились в могилу на стылое дно...»
И, конечно, не могу я не процитировать стихотворение Скифа, посвященное нашему великому современнику Валентину Распутину:
«Неужто этот русский голос //Уже навеки отзвучал… //Молчун Распутин, беспокоясь //О русской доле, не молчал. //В родной простор глядел с любовью //Неизъяснимою, живой. //Писал всей болью, всею кровью, //Не возвышая голос свой //Над русским домом, русским ладом, //Над светоносною рекой, //Но голос тот звучал набатом, //Как в битве на передовой. //Он сердцем собственным латает //Пробитую в России брешь, //Куда держава улетает //И с нею тысячи надежд. //Его над бездною проносит //Несчастий самых горьких вал, //Но он не мог Отчизну бросить, //Оставить без любви Байкал, //И снова шел с сердечной речью //К своим надежным землякам, //К озерам русским, ясным речкам, //Таежным далям и лугам. //Ему внимали грады, села, //Родная церковь, темный лес. //…Звучит его бессмертный голос, //Как голос совести, с небес.»
Вспоминается домик с окнами на Байкал, который Владимир Скиф, как радушный хозяин, показывал нам во время нашего гостевого писательского путешествия по легендарной «кругобайкалке» – Кругобайкальской железной дороге…Домик, в котором написаны едва ли не лучшие произведения русской литературы ХХ века. Ведь когда-то он принадлежал Валентину Распутину, и именно в нем Распутин написал свои повести, которые на поверку по своему художественному объему перекрыли многие многотомные романы. Так угодно было судьбе, что Распутин и Скиф оказались когда-то шуринами, женившись на дочерях знаменитого сибирского классика Молчанова-Сибирского. Однажды Валентин Григорьевич подарил семейству Скифов свою небольшую вотчину на берегу прекрасного Байкала, который не раз и не два воспел в своем творчестве Владимир Скиф. Неслучайно так плодотворно работается Владимиру Скифу на этой распутинской небольшой даче, намоленной присутствием великого нашего писателя, впитавшей ауру высокого вдохновения:
«Незримо времени движенье, //Но осень точит край небес. //И ночи черное свеченье //Хоронит под собою лес. //Не движется застылый воздух, //И лишь Байкал, забыв про сны, //Всю ночь процеживает звезды //Ковшом безмерной глубины. //Засветят слабые накрапы //Зари на ветках ледяных, //Тайга отряхивает лапы //От тяжких сумерек ночных. //И лишь Всевышнему угодный //В веках, во времени сквозном, //Байкал холодный и свободный //Сияет звездной глубиной.
Так и живет в нашем «времени сквозном», на сквозняках современности и исконных байкальских ветрах традиции, сибиряк, иркутянин, отец троих детей и автор многих книг, лауреат многочисленных престижных премий – поэт Владимир Скиф. Чьи стихи, по определению выдающегося поэта Евгения Семичева, целуют русского читателя прямо в сердце, потому что при рождении Бог поцеловал Владимира Скифа в макушку.
Эдуард Анашкин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
