С творчеством Вадима Бакулина я знакома очень давно – когда-то, в середине 80-ых годов, мы с Вадимом начинали свой путь в литературу в Оренбургском областном литературном объединении при Оренбургской областной писательской организации. Не скажу, что это было безоблачное время, но тогда наша страна, советская империя, была ещё вдохновенно упоена перестройкой. Вадим и я были молоды, конечно же, влюблены в поэзию – особенно в поэзию Серебряного века, столь актуализирующуюся именно в то время. Мы почти одновременно издали первые книги, чуть позднее вступили в Союз писателей, а потом наши житейские и творческие пути разошлись – это уже было время «лихих-девяностых», как их называют сегодня. Время, когда высокая поэзия была вынуждена в силу удручающих экономических причин уступить место суровой прозе жизни, точнее бренного выживания. В лихие-девяностые сломались судьбы многих талантливых писателей, брошенных озверевшим рыночным государством на произвол судьбы. То есть писатели-то порой физически физически худо-бедно выживали, но как творческие единицы ушли в небытие. Но были, по счастью, те немногие, кто выстоял и не сломался вопреки всем прискорбным обстоятельствам. Выстояли именно как поэты. И не только выстояли, но творчески и духовно окрепли, словно русская пост-перестроечная смута стала тем, говоря словами классика, «млатом», что, сокрушая, выковал булат. Мне радостно, что одним из таких очень и очень немногих поэтов оказался друг моей мятежной оренбургской литературной юности Вадим Бакулин.
Средь бесчестия, грязи и смуты,
В вечном хаосе мира жестоком
Всё же манит меня почему-то
Свет далёких распахнутых окон.
На подмостках тоски и сиротства,
Сквозь толпу, равнодушьем гонимый.
Всё же чей-то мне взгляд улыбнётся,
Хоть пройдёт человек этот мимо.
Даже если устану я верить
И любить… Чьё-то светлое имя
В холода меня всё же согреет,
Чья-то искренность всё же обнимет.
Я думаю, что это светлое имя – Поэзия, та Прекрасная Дама Поэзия, которой всю свою жизнь так по-рыцарски служит Вадим Бакулин. Именно русская поэзия помогла Вадиму Бакулину обрести себя, истинного. Именно Ей, равно как и любви к России, оренбургскому краю, любимым женщинам и друзьям, живописной русской природе посвящены лучшие стихи Бакулина. Мне близка поэзия Вадима потому, что она сочетает очень разные и редко сочетающиеся в творчестве одного поэта качества. С одной стороны тонкость и изящество серебряного века с его аллитеративностью и красочностью. С другой стороны – крепкий глубокий русский корень, непобедимо и неколебимо тянущийся в горнюю высь - ту высь и тот Абсолют, без которых немыслима истинная поэзия и истинная культура. Эта укоренённость в русском-родном и усвоенные Вадимом с раннего детства лучшие достижения мировой поэзии, по мере того, как зреет творчество Вадима Бакулина, всё более дают себя знать в его стихах.
Влюбился я в город над тихой рекой,
В славянский его колокольный покой.
В домишек покошенных пышный наряд,
Чьи окна очами живыми горят.
Здесь духи привольных приволжских ветров
Листают страницы старинных веков.
Здесь в золоте лип – голубой небосвод
И каждая улочка к Храму ведёт…
Серебряный век… В творчестве Вадима Бакулина немало стихов, которые невольно заставляют вспомнить эту по-своему великую эпоху русской поэзии. Кто из поэтов не прошёл в юности искушение Серебряным веком, у того нет сердца! Однако с годами, не желая, впрочем, вычёркивать ни слова из того, что написано в молодости, многое видится по-другому. Грамотно читать стихи меня научил мой учитель – великий русский поэт Юрий Кузнецов, за что я кланяюсь ему до земли. С годами я как-то вдруг по-новому перечитала многие стихи того же Иннокентия Анненского, которым когда-то буквально бредила. И вдруг больно резануло меня одно из самых знаменитых стихотворений Анненского (цитирую по памяти, потому заранее извиняюсь за возможные неточности):
Среди миров в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя.
Не потому, чтоб я её любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
…И если мне сомнение тяжело,
Я у неё одной прошу ответа.
Не потому, что от неё светло,
А потому что с ней не надо света.
Сто раз я читала в юности это стихотворение и ни разу не споткнулась о мысль, что любовь может быть сознательным желанием отстраниться от Света, то есть от Христа, ведь Христос – не только Сын Божий, но и Свет, и Логос… А ведь любовь в истинном её понимании – это именно и есть стремление к Свету, а никак не дистанцирование от Него! Сей показательный момент стал для меня моментом истины в моём отношении к эстетике Серебряного века русской поэзии. Или я просто повзрослела и поняла, что серебро не станет золотом, а луна не станет солнцем, что они неравноценны. Я не то, чтобы разлюбила Серебряный век, я просто поняла, что для того, чтобы стать по-настоящему народным русским поэтом, надобно преодолеть очарование Серебряным веком в своём творчестве. Я не знаю, насколько со мной согласится Вадим Бакулин теоретически, мы ведь с ним, по счастью, не теоретики литературы. Но для меня совершенно очевидно, что столь очевидный творческий прорыв поэта Вадима Бакулин, который я наблюдаю последнее время, не в последнюю очередь обусловлен тем, что Бакулин сумел творчески подняться над эстетикой Серебряного века. И при этом ничуть не изменил своему творческому почерку и своей творческой юности. Сделал это по-своему – просто, естественно, узнаваемо, потому что Вадим Бакулин из тех поэтов, которые никогда не врут своему читателю.
Мне близок ты, отверженный цветок.
Сквозь злой асфальт твоё пробилось семя –
У самых шпал, где жизни нрав жесток,
Где поезда отстукивают время.
И ни одной живой души вокруг,
И ни одной травинки на примете.
Не знаешь ты, кто враг тебе, кто друг,
Отверженец! Твой голос – вольный ветер!
Твой стебель тонок, пыльны лепестки.
Но корень крепок, в нём хранишь ты силу.
Ты – выражение моей тоски!
Я узнаю в тебе мою Россию!..
Думаю, это было неизбежно, чтобы потомок русских дворян Вадим Бакулин вернулся к России, как возвращаются к себе самому. И теперь уже можно быть уверенным, что ни одна, даже самая манящая, звезда не заставит поэта Бакулина отвернуться от Света, Веры, Любви и Надежды, которые исходят от страниц его книг:
Мне жаль этот снег, этот век уходящий
С причала родимой земли.
Подобно терновнику в дремлющей чаще
Мы в нём родились и росли.
Пусть что-то, увы, не сбылось, не свершилось,
Пусть чья-то звезда сорвалась.
О, боже, пошли нам пресветлую милость,
Избавь нас от лютого зла.
Бесчестие, войны, нужда и напасти
Чтоб в омут ушли с головой.
А всплыли святые мгновения счастья,
Что жизнью и были самой!
Мне жаль этот век, этот снег, что растаял
Иль вовсе приснился во сне.
Да смелых стихов моих резвую стаю,
Вспорхнувшую к вещей луне.
Пусть и в дальнейшем острый взгляд истинного художника, способного увидеть пытливым взглядом малейшие, не видимые обычному глазу, детали мироздания и умеющего сказать о своих открытиях точно-немногословно, никогда не изменят Вадиму Бакулину. Радостно, что наконец-то Оренбурге появился настоящий большой поэт!
Диана Кан
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
