Вячеслав Васильев принадлежит к очень своеобразному поколению советских литераторов. Он, прежде всего, поэт рабочий, а затем – поэт малого города. Не деревенщик, не урбанист, не буревестник революции и не авангардист-подпольщик. Васильев не получил систематического образования, не занимал высоких должностей. Большую часть жизни проработал строителем, геодезистом, кочегаром и параллельно - литсотрудником газеты. Поэтому никогда не считал себя вправе учить, пророчествовать или витийствовать. Забегая вперед, можно сказать, что его поэзия – это поэзия маленького человека, но маленького человека не гоголевского типа, а такого, который живет в ладу с миром, не предъявляя претензий на власть над ним и оставаясь свободным.
Родился Вячеслав Лукьянович Васильев 23 ноября 1937 года в Арзамасе. Город тогда был гораздо меньше нынешнего, а самое главное – он тогда уже утратил дореволюционный промышленный потенциал и еще не приобрел новый. Поэтому Васильеву выпало сначала пожить в тихом, почти аграрном городке, а затем, как раз после возвращения из армии, наблюдать его рост и превращение в промышленный центр. Васильев, хотя и не был квалифицированным рабочим, остро чувствовал принадлежность к процессу урбанизации, что не раз находило отражение в его стихах о городе и стройках, в которых он участвовал. Молодость его в этом смысле типична, и типичной должна бы быть поэзия, но – не тут-то было. Если верно суждение о том, что биография поэта – в его стихах, то оригинальность Васильева прежде всего в том, что он свою типичную молодость передал настолько правдиво и лирично, настолько был чужд модному тогда эпосу, что поэзия его, в отличие от жизненного пути, оказалась совершенно необычной.
Начать стоит с детства. Наиболее раннее воспоминание, отраженное в стихах, - проводы отца (и вообще – солдат) на фронт. Этой теме посвящены два очень важных для Васильева текста. Один так и называется – «Проводы». Здесь на первом плане – обобщенная фигура отца и ситуация первых дней войны. Отец обещает быстро вернуться с победой и посадить Гитлера в клетку – даже ребенку такое можно было сказать лишь в июне сорок первого. Гибель отца перерабатывается Васильевым в сильный, хотя и лапидарный образ (позже отредактированный, но здесь и далее мы будем ссылаться на ранние версии текстов):
Но кто-то к сыну с фронта не пришел
И стал навечно бронзовым солдатом. (АП, 22.06.1966)
Второй текст уже отражает ситуацию разгара войны, когда никто не испытывал иллюзий насчет судьбы солдат, уходящих на фронт. С художественной точки зрения он выше «Проводов» – недаром «Лучшие песни» переделывались больше пяти раз и даже меняли название:
Вы никогда не слышали,
Как люди
Поют,
Когда поют
В последний раз?
Две жизни проживу –
Не позабуду
Ни голосов,
Ни выраженья глаз! (АП, 20.11.1966)
Есть в его стихах и образы тыловой жизни. Ключевой здесь – образ хлеба. Не будем перенасыщать предисловие цитатами, но скажем, что Васильев обыгрывает его нетривиально. В стихотворении «Хлеб» «кусок обычного, ржаного» - это сама жизнь, за которой выстраивается страшная черная очередь (АП, 31.07.1966). А в прозаических очерках о детстве совсем иную роль играет белая пшеничная булка с бумагой внутри, за которую мать поэта отдает последние деньги: ложь, обман, способность обречь другого на смерть. (АП, ноябрь 1981). Только ради двух этих образов стоит прочитать оба произведения – настолько плотно сцепились они в сознании поэта, настолько рельефно организовали пространство его стихов и прозы.
Послевоенная эпоха отражена в стихах, которые часто критиковали за описательность. Однако в них запечатлены «исторические» для тогдашнего города события – пуск первого автобуса, открытие школ (которые до того были заняты госпиталями), появление маленьких радостей вроде возможности купить мороженое, повальное увлечение футболом. И как лирическая хроника – они предельно достоверны. Хотите узнать атмосферу маленького городка конца сороковых – читайте Васильева.
Но вот закончена школа №2, и в стихах Васильева появляются две темы, которые с тех пор идут рука об руку – работа и любовь. Васильев написал несколько очень разных вариантов текста «Юность». Один из них – «Свидание с юностью» – обладает наибольшей фактической и эмоциональной насыщенностью. Перед нами не только лирическая история вчерашнего подростка, работающего на стройке (но на стройке маленькой – всего-то двухэтажный дом) и одновременно влюбившегося (но опять же – всего-то во вчерашнюю одноклассницу). Здесь, в отличие от других вариантов, есть еще один лирический герой – прораб-фронтовик, умирающий в финале от остановки сердца (НП, 6.06.1978). Вот эта-то смесь лирического и трагического, переживания труда и войны, любви и смерти и есть поэтическое кредо Вячеслава Васильева.
О последующей службе в армии Васильев вспоминал в стихах редко и тяжело. В беседах с его знакомыми проскакивала мысль о том, что прослужил он недолго – был комиссован и до конца жизни прихрамывал. Подтвердить ее пока нечем. А стихи вновь скажут сами за себя:
Родина!
Прости меня за смелость,
Буду откровенным я с тобой:
Мне служить солдатом не хотелось,
Мне хотелось поскорей домой.
Чтоб работать до закатов розовых,
Чтобы видеть и отца, и мать,
Чтоб в вечерних сумрачных березах
С самой лучшей девушкой стоять. (АП, 3.03.1963)
Из армии Васильев возвращается, когда город уже преобразился: Арзамасская область позади, но решающий импульс развитию придан, и Васильев сначала печально наблюдает, как город его детства уступает место новому городу. Сносят и тот дом, где он родился. Однако это продолжается недолго. Постепенно он привыкает, и вот уже новая жизнь захватывает его, но опять по-своему, как в стихотворении «Меня будили листьев шорохи», где лирический герой пробуждается с рассветом, закуривает папиросу и слушает, как постепенно просыпается и обретает силу и голос шумный, и деловой город.
Но вопреки этому сибаритскому образу, период вплоть до 1962 года – время интенсивного труда. Внешне – работа кочегаром в котельной, увлечение садоводством, внутренне – становление поэта, который впервые выступит в 1962 году на страницах «Арзамасской правды». Первая публикация Васильева состоялась 11 марта 1962 года. Ключевой образ этого стихотворения – «Дорога» – стал одним из ведущих в поэзии Вячеслава Лукьяновича:
Зарожденная движеньем
И несущая движенье,
Ты привыкла к грубой ласке
Колеса и башмака.
Грязной, шумной и усталой
Заходи в стихотворенье
Вместе с ветром, вместе с тучей,
Что плывет издалека. (АП, 25.03.1962).
Пожалуй, этим словам сам Васильев остался верен как поэт. Стихи его – именно «грубая ласка», а самое главное – вместе с ключевым образом в них всегда входит и все, что его окружает, как, например, в «Лодке», из которой редакторы отчаянно пытались изгнать «запах пота», пропитавший рубахи косцов. Замена на «запах цветов и меда», сделанная в книге, до сих пор выглядит заплаткой по сравнению с грубоватым газетным текстом:
Видать, им очень трудно было
По кочкам двигаться с косой.
Соль на рубахах проступила
Широкой белой полосой.
Но сквозь заботу и усталость
В глазах у них, как жизнь, звеня,
Светилась истинная радость
Недаром прожитого дня.
И, что-то вспомнив, запах пота
Вдруг жадно стали мы вдыхать…
И загрустили о работе
Все, кто приехал отдыхать. (АП, 11.06.1967).
Середина шестидесятых приносит поэту новые удачи. В это время арзамасские журналисты активно привлекались для помощи редакциям газет и радиостанций других районов Горьковской области. 4 сентября 1965 года Васильев начинает печататься в дальнеконстантиновской газете «Советская деревня». Здесь его покровителем был редактор Сергей Иванович Метнев. 8 марта 1968 года состоялась первая публикация в перевозской газете «Новый путь». В Перевозе он обрел старшего друга в лице зам. редактора Сергея Григорьевича Носкова. Примерно в то же время попадает он и на страницы вадской газеты «Восход». Здесь ему помогает зам. редактора Николай Соловьев. Благодаря этим людям Васильев вплоть до 1977 года печатался в Дальнем Константинове, до начала восьмидесятых – на Ваду и в Перевозе. Более того, не без влияния этих обстоятельств Васильев несколько лет в конце шестидесятых живет и работает в Перевозе – рабочим межколхозной строительной организации, и именно в этом качестве впервые публикует стихи в центральном издании – газете «Труд».
Вообще, период с 1965 по 1969 год – стремительный взлет Васильева-поэта. Ему помогают члены литературной группы при «Арзамасской правде» – Александр Плотников, Евгений Терёхин, Петр Еремеев. В 1965 и 1967 годах Васильев добивается большого успеха на областных поэтических семинарах. Его поддерживает поэт-фронтовик Александр Иванович Люкин, который привозит стихи Васильева в Москву. На первом для себя семинаре 1965 года он сразу занимает второе место, на семинаре 1967 года принимается решение издать книгу стихов Вячеслава Лукьяновича. Ему тридцать лет – многим его коллегам по этой книге (сборник был коллективным) куда больше… Книги было принято анонсировать, и Васильева часто печатает горьковская газета «Ленинская смена», покрывавшая всю территорию области. А в 1969 году выходит «Старт», где среди шести авторских разделов есть и «Первые песни» Вячеслава Васильева – 18 стихотворений, без преувеличения, лучших в книге. «Первые песни» встретили положительными рецензиями «Арзамасская правда» и вадский «Восход». Все говорило о том, что путь выбран верно.
Между 1967 и 1969 годами Васильев устраивает личную жизнь. С женой – Зинаидой Павловной – он познакомился на втором семинаре, а в год выхода книги они поженились. При этом семья была почти обречена на бедность. Сам Васильев писал: «Сошлись внезапно, жили серо…» И все же он был счастлив тем самым счастьем, для которого нужно немногое, потому что главное – любовь – уже есть. Об этом такие строки:
Зеленое лето – в начале.
Несу луговые цветы.
Пусть встречные не замечают
Их росной живой красоты.
Но дома жена удивится,
Ресницами ярко взмахнет.
В кувшин круглобокий водицы
Она из-под крана нальет.
И радость, вспорхнув легкокрыло,
В глазах ее явится вдруг.
…А только и дела-то было –
Зайти на минутку на луг. (ГП, 10.10.1976)
Начало семидесятых было временем наибольшего успеха поэта Васильева, но оно же принесло первые тревожные звоночки. Как покажет будущее, Васильев переживал свой расцвет, но мало кто понял это и оценил по достоинству. В 1969 году при невыясненных обстоятельствах погиб А.И. Люкин – живой классик и один из немногих, понимавших значение и масштаб васильевского таланта. Возможно и в связи с этим по результатам семинара 1976 года Васильев все еще ходил в подающих надежды, хотя Борис Пильник, глава горьковской писательской организации, и ставил его на первое место среди молодых (а на второе – не кого-нибудь, а Игоря Чурдалева). А на самом деле откладывать публикацию его стихов дальше было уже откровенным преступлением. В 1976 году, через семь лет после «Первых песен», выходит книга «Обращение к Земле» – четыре десятка стихотворений, многие из которых Васильеву пришлось переделать на более литературный манер. Плюс к тому, сама книга была составлена и сверстана небрежно, что впрочем, было виной не автора, а издательства. Тем не менее, она получила шесть положительных рецензий, в том числе и в областных изданиях, в Арзамасе у Васильева прошел творческий вечер.
Следующую книгу должны были опубликовать в 1978 году. Под нее уже печатались анонсы, но вышла она лишь в 1981-м, причем во многом благодаря профессионализму и человеческим качествам редактора З.С. Колодиной. «Родник под березами» стал последней книгой Васильева. В этот период он отчаянно ищет обоснование своего modus vivendi. И находит его в «Яснополянском этюде» (речь о Толстом):
Идет, как шел, в родной пейзаж врисован,
пусть труден шаг, пусть нет конца пути.
Но суть одна: за хлебом иль за словом,
а только так и надобно идти. (АП, 26.03.1977)
Четыре рецензии были положительными, пятая – Виктора Харчева – разгромной. Рецензия эта не была особенно умной, но она прогремела на всю область, и ударил критик как раз по «Яснополянскому этюду», сделав вид, что не понял: Васильев писал не о Толстом, а о себе. За Васильева вступился переехавший в Ленинград арзамасский поэт Анатолий Коршунов – безрезультатно. Тем более, и друзья не спешили хвалить поэта за подобные опыты, обвиняя в недостатке образования. Что ж, большое видится… В течение 1982-1984 годов стихи Васильева пропадают изо всех изданий, кроме «Арзамасской правды», да и в ней поэт становится редким гостем. При этом он не бросает писать стихи, переделывать старые тексты. Создает новый сборник «Простое счастье – небо видеть», но он так и остается в рукописи.
Чем живет в это нелегкое для себя время поэт Васильев? Растит сыновей. О них он расскажет читателям в лирическом репортаже «Березовая роща». Работает. Например, кочегаром в котельной – и даже жалуется, что сочное слово «кочегар» в трудовой книжке меняют на безликое «оператор». Работа кочегара часто прорывалась в его тексты. Вот фрагмент одного из них («Котельная»):
Сам много зим без передышки
топил котлы и вахты нес.
Не спал, старался… И случалось,
случалось, мельком так, зимой,
идя домой, вдруг встретить малость
уюта, созданного мной. (АП, 7.07.1979)
Еще одна профессия, вдохновлявшая Вячеслава Лукьяновича, – труд геодезиста. В этом качестве он изъездил почти всю область, подолгу жил на местах планируемых строек. Этим командировкам посвящены несколько стихотворений и лирический репортаж (небольшая поэма) «В конце лета». Другая ипостась Васильева в эти годы – литсотрудник и внештатный корреспондент. В районных газетах можно встретить заметки за его подписью или даже небольшие статьи, например, о болдинском празднике поэзии. Но главной его работой были уже упоминавшиеся лирические репортажи, отличавшиеся почти документальной точностью: мы видим в них облик и повадки героев, события предстают предельно выпукло – мы даже ощущаем, как дрожит стекло от аплодисментов в колхозном клубе…
Хорошо видны в стихах и увлечения Вячеслава Лукьяновича. Всю жизнь он практиковался в живописи и музыке. Нам известно восемь его акварелей. К сожалению, в нашем распоряжении нет записей его голоса или игры. Но есть несколько текстов, посвященных гитаре – излюбленному инструменту поэта. Один из них, написанный уже в закатные восьмидесятые годы, – «Баллада о двух гитаристах». В ней Васильев делится с читателем своими переживаниями из-за нереализованности и непризнанности. Главный герой баллады, гениальный русский гитарист, обречен на безвестность и нищету, поскольку распоряжаются его талантом бездушные, пресыщенные баре (АП, 30.06.1984). Прежде, в семидесятые, Васильев еще верил в признание хотя бы в будущем. Вера эта отражена в успокоительных словах Арины Родионовны из стихотворения «Пушкин в Михайловском», другое название которого – «Одиночество» – говорит само за себя:
– Тебе еще долго, голубчик,
И многие будут писать. (АП, 26.11.1969)
Хотя в конце 80-х – начале 90-х Васильев-поэт снова оживляется, здоровье его было уже подорвано. 1 января 1994 года в «Арзамасских новостях» вышла «Баллада о первом гонораре» – последняя прижизненная публикация Вячеслава Лукьяновича, а 10 августа того же года его не стало. Девяностые годы в его поэзии отмечены возвращением к гражданской тематике, тяжелым переживанием развала страны, которую он строил. Символом этих переживаний стало стихотворение «Боян», впервые опубликованное еще в 1969 году. Вышло так, что именно оно было включено в посмертную публикацию поэта – как будто бы прежде не печатавшееся, и в этой роли оно било в цель как никакое другое:
Мы, обиженные лютым половчанином,
Затаившиеся в чащах до поры,
Выйдем, выйдем к пепелищам и развалинам
Да возьмем покрепче в руки топоры.
Мы, разметанные бурями и грозами,
Иссеченные ветрами и дождем,
Возведем дома под белыми березами,
На наличниках узоры наведем.
Сила – в дружбе! Братья, дружбой лишь прославимся,
Общим плугом перепашем черный год.
Будем вместе – так с любой бедой управимся,
Ну, а порознь нас и ворон заклюет… (АП, 9.08.1995)
Абсолютно большая часть наследия Васильева осталась разбросанной по районным газетам – нами учтено до пятисот газетных публикаций за период 1962-1994 годов. В центральных изданиях не состоялось и тридцати публикаций, и увенчано это было всего «двумя с половиной» книгами. Один лишь раз – в 1981 году – один текст Васильева (не самый сильный) попал во всесоюзный альманах «Поэзия».
Жена поэта в воспоминаниях писала, что его сломала Перестройка. Однако статистика неумолимо свидетельствует о другом: слом обозначился в брежневские годы, тогда как взлет Васильева был взлетом шестидесятника (хотя и не диссидента). Хорошо знавший поэта Дмитрий Федорович Пигин согласился с этой точкой зрения и подчеркнул, что большой вред Вячеславу Лукьяновичу принесли попытки угнаться за литературной модой, переориентация на деревенскую тематику, подражание Рубцову в поздних стихах. Поэтому можно сказать, что периодом подлинного расцвета Васильева-поэта стала вторая половина шестидесятых – начало семидесятых. Период же формально высших достижений (1976-1981 годы) был периодом кризиса, завершившимся быстрым, хотя и не полным уходом Вячеслава Лукьяновича из поэзии. После смерти Васильев не был забыт. Его стихи не раз появлялись на страницах арзамасских газет, включались в нижегородские и арзамасские альманахи и антологии.
Книга, которую вы держите в руках, – отчаянная попытка собрать наследие поэта воедино. Она разбита на шесть разделов, первые четыре получили названия в честь выпущенных («Первые песни», «Обращение к Земле», «Родник под березами») или только подготовленных («Простое счастье») Васильевым книг. Еще один раздел включает прозаические произведения автора, а завершает книгу подборка писем, рецензий и воспоминаний, имеющих отношение к творчеству Вячеслава Лукьяновича. Стихотворения в книге размещены по времени первой публикации, основной текст также чаще всего, если не оговорено иное, публикуется в ранней версии. Стихотворения и рассказы, факт публикации которых остался нам неизвестен (сохранность газетных подшивок в районных библиотеках и редакциях оставляет желать лучшего), воспроизводятся по рукописи и отнесены к четвертому разделу.
Список сокращений, принятых в книге:
АН – городская газета «Арзамасские новости».
АП – районная газета «Арзамасская правда».
В – вадская районная газета «Восход».
ГП – областная газета «Горьковская правда».
ГР – областная газета «Горьковский рабочий».
НП – перевозская районная газета «Новый путь».
ЛС – областная газета «Ленинская смена».
СД – дальнеконстантиновская районная газета «Советская деревня».
Алексей Исаков, Юрий Курдин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
