Спектакль «Тартюф» Санкт-петербургского театра «Мастерская» по пьесе Жан-Батиста Мольера
на XI Международном фестивале в Омске. Режиссер и художественный руководитель театра Григорий Козлов.
Театр «Мастерская» не был известен омскому зрителю. И не удивительно. Он основан всего лишь в 2010 г. преподавателем Григорием Козловым на базе актерско-режиссерского курса Санкт-Петербургской Академии театрального искусства (СПбГАТИ). Быстро завоевав известность, он получил свое здание в бывшем театре «Буфф» на берегу Невы, оставаясь самым молодым театром Северной столицы.
Театр ответственно отнесся к гастроли. В омском Пятом театре вдруг начала вращаться сцена. Оказывается, вращающийся массивный диск сцены был привезен с собой. Он отлично вписался, как и всё прочее оборудование в пространство сцены. С одной стороны диска полукругом установлена прозрачная высокая стенка с чередой проходов между нею, создавая комфортное существование на нем артистов. Они свободно проходят через неё в любом направлении. У каждого персонажа свой гримировальный столик, перед которым меняют парики и платья.
Отличительной чертой труппы артистов остается то, что они являются сплоченным коллективом единомышленников, будучи все учениками Г. Козлова и называя себя «козлятами». Однако в спектакле «Тартюф» роль Оргона играет заслуженный артист России (сам он родился в Молдавии) Сергей Бызгу, который не состоит в труппе театра «Мастерская». Он украсил собой спектакль, как и спектакли во всех театрах, в которых он принимает участие. Около десяти лет назад я смотрел его в постановке «Тойбеле и ее демон» в Большом театре кукол Санкт-Петербурга (БТК), где он основательно запомнился мне.
И вот новая приятная встреча. Игра его виртуозна, она восхищает. На редкость выразительное лицо его позволяет ему изображать чувства и настроения порой без единого слова. Блистательна сцена, когда он лежит под столом лицом к зрителям, а на столе Тартюф (артист Максим Студеновский) пытается соблазнить его жену Эльмиру (Полина Воробьева). Богатейшие оттенки переживаний в это время на его лице. У него, то широко открыт рот от удивления, то он что-то шепчет губами, вероятно, посылая проклятия своему вчерашнему кумиру, то становится мрачнее тучи. Не создавай себе кумира – подтверждается евангельская истина. Персонаж его и жалкий, и смешной, и возмущенный, и неизменно эстетически привлекательный.
Оргон замечательно представляет человека, который безрассудно начинает доверять кому-то. Тип этот оказался весьма жизненным и в наше время. Достаточно представить наших стариков, которых потрошат, а порой лишают даже «гробовых» денег, квартир и самой жизни. В каких только обличьях не являются к ним бесы: электриков, сантехников, социальных работников, почтальонов…, каких только афёр не придумывают они с использованием телефона. И ведь срабатывает в колоссальных масштабах, сколько не разъясняют СМИ не открывать двери, не отвечать на незнакомые звонки. Такова сила доверия к людям, конкретно воспитанных в советское время. Оказывается, еще во времена Мольера можно было лишиться своего жилья и всего богатства, доверившись проходимцам. Получив от Оргона завещание на всё состояние его семьи, он цинично пытается выставить их всех на улицу. Лишь благодаря неожиданному заступничеству самого короля имущество Оргона было сохранено, а Тартюф был наказан. Попутно обмолвимся, надеяться сегодня на защиту президента – дело бесполезное.
Максим Студеновский, играющий Тартюфа, уступает Сергею Бызгу, но тоже хорош. Он создает тип проходимца умного, расчетливого, самоуверенного, но вместе с тем и обаятельного, напоминая так любимого в России литературного Остапа Бендера. Он умело выдает себя не за того, кем он есть на самом деле, прикрываясь ложной набожностью и показной добродетелью. Как характерно это сегодня в России для чиновников высшего ранга, которых можно видеть на Пасху Христову в церкви со свечой руках, на Хануку – в кипе (ермолке) зажигающих свечи в синагоге, на Ураза-байрам совершающих ритуальную молитву намаз, что означает своего рода раздвоение личности, сродни шизофрении. Представить таким православного царя-самодержца, помазанника Божия можно только в больном воображении. Царь олицетворял православную Россию, позволяя свободно исповедовать все религии.
И хотя все уже давно раскусили Тартюфа, но нашелся Оргон, который оказался без ума от него. Тартюф настолько вознес себя в глазах Оргона, что пытался уравнять себя с… Иисусом Христом. В оригинальной придумке режиссера Тартюф с обнаженным красивым торсом встает на стол, раскидывает руки в стороны, склоняет голову набок, и вот вам, хоть и на мгновение, сам распятый Христос – своеобразная картина, характеризующая предельное лицемерие Тартюфа.
Остальные артисты мужских ролей не произвели впечатления, а женщины привлекательны: жена Оргона Эльмира, мать его госпожа Пернель (Галина Бызгу), дочь его Мариана (Марина Даминева), горничная Дорина (Алена Артёмова). Особенно впечатляет Дорина. Мольер питал особую склонность и умение к изображению персонажей из народа. У него целая галерея образов слуг и служанок, отличающихся всегда умом, энергией и жизнерадостностью. Дорине до всего есть дело, она предана своим господам, имеет более зоркий и трезвый взгляд на окружающих и по своей инициативе искренне помогает им своими советами.
В прекрасном переводе Михаила Донского вот как она оценивает обстановку:
«Нет, вы подумайте! Уж это ли не чудо?
Явился Бог весть кто, неведомо откуда,
В отрепьях нищенских, едва не босиком,
И – нате вам, уже прибрал к рукам весь дом.
И до того дошло, что вопреки рассудку,
Мы все теперь должны плясать под его дудку».
Дорина дерзко вступает в диалог с самим Оргоном, доводя его до отчаяния, и тот взмолился:
«Беседовать с тобой я более не в силах:
Кружится голова, и кровь клокочет в жилах.
Перечет мне во всем! Все делает назло!
Пройдусь, чтобы чуть-чуть от сердца отлегло».
У Алены Артёмовой замечательная роль, и она отлично справляется с ней.
В спектакле много света, десятки ламп по периметрам окружают и без того прозрачные входы, восхищают манипуляции со светом (Дмитрий Албул), когда, например, пара прожекторов с двух сторон сходятся на лице «распятого» Тартюфа.
Интересна работа художника по костюмам Стефании Граурокайте. Стилизованы под старину лишь пара персонажей, большинство же персонажей в обычны современных одеждах, и это как-то неброско сочетается – мольеровская и современная эпоха, далекое и близкое.
Традиционная игра психологического театра как бы невзначай перемежается современными причудами – отстранением от текста, неназойливым обращением в зал, едва заметными, но характерными жестами, акцентами речи и прочими вольностями. Всё это делает спектакль о далеком, казалось бы, времени свежим, увлекательным, нескучным, как минимум.
Удивляет только не в лучшем смысле крикливые монологи такой опытной актрисы, как Галины Бызгу, они оглушительны и сказаны настолько скороговоркой, что воспринять их нет никакой возможности. Тем же отличается и артист Владимир Карпов в роли Клеанта, который доводит себя прямо до истерики. Зачем? Мы поймем лучше, если нам будет сказано вразумительно. Как тут вновь не похвалить Сергея Бызгу, у которого различимо каждое слово.
Спектакль заставляет задуматься над духовно-нравственными ценностями, которые волновали когда-то Мольера. Порочность человечества с тех пор (XVII век) не только не уменьшилась со временем, но увеличивается, приобретая невероятные масштабы в веке XXI-м, и потому Мольер нам очень кстати.
Лев Степаненко
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
