Спектакль по пьесе Тадеуша Слободзянека «Наш класс» театра имени Вахтангова на VI Международном фестивале в Омске 29 июня 2018 г.
1935 г. Скончался глава возрожденного Польского государства, национальный герой, маршал Юзеф Пилсудский, любимый всеми польскими евреями. Его смерть вызвала ухудшение положение евреев, поскольку и без того доброе отношение Пилсудского к ним встречало яростное сопротивление значительной части польского общества. С этого момента начинается спектакль про одноклассников одной из школ небольшого города Едвабне. В нем пять поляков (Зигмунт, Хенек, Владек, Рысек и полячка Зоська) и пять евреев (Якуб Кац, Менахем, Абрам, а также Рахелька и Дора).
Артистам 25-30 лет. Они воспроизводят судьбу своих героев, начиная с пятнадцатилетнего возраста (год рождения персонажей у большинства 1920) и до окончания жизни каждого, оставаясь в своем возрасте и без грима. На сцене десять школьных досок, на каждой из которой написано персонально имя и годы жизни каждого. Обращают на себя внимание у трех даты кончины: две 1941 и одна 1942, настраивающие на тревожный лад. Остальные скончались каждый в свое время с 1975 по 2003 г., пьеса написана в 2008 г. Доски свободно передвигаются, превращаясь в ширмы и более сложные конструкции – весьма удачное сценическое решение. Под ними и между ними можно свободно проходить. Доски дополняют у каждого участника школьные указки, превращающиеся по ходу действия то в винтовки, то в палки для избиения людей, то в трости.
Звучит одна из любимых песен восточноевропейских евреев – «Тум балалайка», под звуки которой танцуют, шутят и дурачатся школьники. Особенно забавна высокая Зоська. Актриса Полина Кузьминская, изображая нескладную угловатую девочку-подростка, непосредственная и раскованная. Поляк Рысек (Юрий Поляк) влюблен в еврейку Дору (Дарья Щербакова), и над ним все подшучивают, но она предпочитает Менахема (Владимир Шульев), от которого скоро забеременеет. Сцена сыграна непосредственно, на подъеме, зрители, замечаю, расплываются в улыбках, но это были единственно светлые минуты. Поляки зачем-то бьют и пинают Менахема, предложившего Доре покататься на новом велосипеде, а наиболее активный из евреев Якуб Кац (Эльдар Трамов) сквозь зубы произносит: «Бандиты, вы еще пожалеете».
В следующей сцене этническое непонимание нарастает. Хенек (Алексей Гиммельрейх), который станет после войны ксендзом, объявляет: «Согласно распоряжению министра просвещения, предлагаю прочитать католическую молитву, а наших одноклассников – евреев и евреечек – прошу перечесть на задние парты». Хенек читает: «Верую во единого Бога, Отца Всемогущего…», а Якуб Кац выражает свое недовольство.
События развиваются быстро. По договоренностью с Гитлером 17-29 сентября 1939 г. Красная армия заняла восточную часть Польши. В честь ее прихода евреи Едвабне построили приветственную арку. Католический храм был превращен в кинотеатр «Аврора», и Менахем стал его директором. Даже поляк Владек (Павел Попов) засомневался: «Мне, пожалуй, даже нравится этот Советский Союз. Нет ни богатых, ни бедных». Опомнился он тогда, когда за работу взялся НКВД, и стали в массовом порядке пропадать люди: «Советский Союз мне разонравился, и я решил бороться». Забрали, в частности, отца Зигмунта (Владимир Логвинов) за бело-красный флаг Польши, а ему самому предложили сотрудничать с чекистами, на что он дал свое согласие, продав душу дьяволу.
Летом 1941 г. пришли немцы, а ними и беда для евреев, но не от немцев, а от…поляков. Немцы и красные в спектакле лишь упоминаются. Польские националисты из числа одноклассников начали сводить счеты с евреями, из которых первым пал Якуб Кац. Невероятно, Зигмунд, Рысек, Хенек, который потом стал священником, и Владик остановили его посреди главной улицы и начали убивать. Жуткая особенность пьесы и спектакля в том, что каждый персонаж рассказывает о своих черных делах сам. Говорит Рысек: «Я выломал из забора самую толстую доску, которую только нашел. Кац уже подходил к рыночной площади, когда я догнал его и ударил по голове. Он сделал несколько шагов и упал прямо перед калиткой своего дома». Рассказывает Хенек: «Я ударил его несколько раз доской. Доска сломалась, гнилая». Владек: «Они били Якуба, пока доски не превратились в щепки. Все стояли и смотрели. Кац ногтями скреб мостовую».
Это еще не всё, дальше происходит нечто невообразимое и маловероятное. Рассказывает Рысек: «Кац мучился, никак не умирал. Мне стало жаль его. У самой калитки булыжники были расшатаны. Я взял один, кило 10-15…так, навскидку. Поднял повыше и изо всех сил бросил ему в голову. Раздался хруст, что-то теплое брызнуло мне в лицо. Я потрогал пальцем, это были мозги Каца». Владек добавил: «Рысек облизал палец, испачканный кровью и мозгами Каца». Невероятно, но это уже сродни людоедству. Не верится, что до такого зверства могли дойти поляки. Есть ли причина, за которую евреи поплатились такой страшной ценой?
А что дальше? Эти же ребята пошли насиловать свою одноклассницу Дору, у которой был годовалый ребенок и муж Менахем, спрятавшийся в это время в кустах. Убиение Каца показать на сцене, конечно, было невозможно, а вот изнасилование показали весьма натурально и подробно пересказали: кто держал за ноги, кто за руки, кто первый, кто второй. Но это было лишь прелюдией. Массовая резня началась у овина, в котором сожгли всех местечковых евреев, около 1600 человек. Рассказывает Рысек: «Селява выхватил из-за пояса нож, схватил раввина за бороду и смаху перерезал ему горло от уха до уха. Хлынула кровь. «Учись, сынок» – сказал он. Мы взяли раввина за руки и ноги, раскачали и бросили в яму. Портной Элек потерял сознание, так что с ним управились быстрее. Потом Селява распределил обязанности. Шестеро раздевали евреев, потом держали, по трое на одного, двое за руки, один за ноги. Бронек оглушал топором, Валек – молотом. Селява с мясником перерезали горло и вспарывали живот, чтобы земля потом не шевелилась. «И так пускай спасибо скажут, что мы их по-христиански убиваем, – сказал Селява, – а не так, как они скотину режут. Пока вся кровь не вытечет». Мне досталось держать за ноги. «Когда я устану, ты меня сменишь, – сказал Селява, – а пока смотри».
Большую часть оставшихся живых закрыли в овине, облили керосином и подожгли. В их числе оказалась и Дора с ребенком, но они просто задохнулись, т.к. были завалены телами других. Сложнее и хлопотнее оказалось зачистить следы происшедшего, т.к. все трупы немцы приказали немедленно закопать. Объективности ради, в спектакле сообщается, что один из одноклассников – Владек спас Рахельку, крестил ее в католичество и женился на ней. Он же застрелил своего одноклассника Рысека, добив его выстрелом в ухо, когда тот пытался выдать Рахельку немцам. Зоська же укрыла у себя Менахема, который оказался откровенным подлецом.
Убиенных постановщики оставляли на сцене, и те в сторонке наблюдали за тем, что происходило с оставшимися. Появлялся также уехавший в Америку еще до войны одноклассник Абрам (Максим Севриновский), который писал друзьям письма и не представлял масштаба чудовищных событий в Польше. Лишь позднее он узнал, что в овине сгорели все его многочисленные родственники, которых он подробно всех перечисляет.
Игра артистов соответствует духу времени и содержанию спектакля, который выстрадан ими. Трудно выделить кого-либо из них, потому что это плод коллективного творчества, но персонажи их вполне индивидуальны. Дора – типичная представительница своего народа – жизнерадостная при всех страшных обстоятельствах. Рахелька – осторожная и рассудительная дочь мельника. Владек – мощный, основательный, ищущий и ошибающийся, живущий так, как будто везет тяжелый воз. Зигмунт – прилизанный, безликий, запутавшийся и потому опасный…
Сцена из спектакля: выше всех стоит Зоська, слева сидит Рахелька, рядом с ней Якуб Кац читает письмо от Абрама, на полу сидит Дора.
В 1945 г. снова пришла Советская армия. Объявившийся Менахем стал «паном поручиком», ему дали должность следователя по делам преступлений поляков в годы их оккупации немцами, и он пустился во вся тяжкая. Собственноручно он избивал подозреваемых, из которых больше всего досталось Зигмунту. За успешное завершение расследование преступлений поляков Менахем получил орден Строителя Народной Польши, но после смерти Сталина в 1953 г. ему дали 10 лет за использование противозаконных методов следствия. Он успел отметиться и с Зоськой, от которого она сделала аборт. Зигмунту же, жившему в доме убитого им раввина, дали 15 лет, в 1956 г. он вступил в Польскую объединенную рабочую партию и сделал в ней карьеру. Жена его попала в психиатрическую больницу.
Менахем уехал в Израиль, от него ушла последняя жена, и сам он разбился в дорожно-транспортном происшествии. Впрочем, печальная кончина постигла всех оставшихся в живых одноклассников, но это уже дело житейское – все люди умирают от болезней, часто мучительных, виноватые и невиноватые. Зоська закончила дни в доме старчества в Америке
Важнее другое, выжившие палачи мирно сосуществуют с выжившими жертвами, и все заинтересованы в неразглашении преступлений того лихого времени. Они оставались основательно сокрытыми до самого последнего времени. Официально считалось, что все злодеяния по избиению евреев совершены нацистами, так было написано и на памятнике в Едвабне.
Историческую истину раскрыл американский исследователь польского происхождения Ян Томаш Гросс. В 2000 г. вышла его книга «Соседи», которая вызвала шок в польском обществе, ибо подрывала миф об исключительном мученичестве и жертвах польского народа. Оказалось, поляки во время Второй мировой войны порой превосходили нацистов в жестокости по отношениям к евреям. Гросс заявил, что за время войны поляки уничтожили больше евреев, чем немцев. В Едвабне один из поляков добровольно пожертвовал собственный вместительный овин для уничтожения евреев, а немцы потом построили ему новый. Подобные события происходили во многих небольших городах Польши.
Книгу Томаша Гросса не удалось замолчать. В 2008 г. на основе его исследования была написана пьеса Тадеуша Слободзянека «Наш класс», которая в том же году была поставлена в Тель-Авиве, в 2009 – в Лондоне, в 2010 – в Варшаве, в 2016 – в Москве, в театре имени Вахтангова. Факт постановки пьесы в Польше, несмотря на протесты многих, означает, конечно, поражение польских националистов и очередную победу международного сионизма. Автор пьесы подчеркивает, что он никого не обвиняет в изложенных им событиях, но только поднимает вопросы: как могли произойти столь страшные преступления в Польше между друзьями-одноклассниками и даже любовниками, и супругами?
Нет ответа и у нас. Вопрос скрывается где-то в глубинах философии, и можно лишь более-менее уверенно сказать, что таково несовершенство человеческой природы вообще. Люди массово уничтожали друг друга всегда. На памяти резня турками армян в 1915 г., о чем говорилось, кстати, в блистательном моноспектакле Роберта Акопяна «Я обращаюсь к вам» по мотивам романа Левона Сюрмеляна на этом же фестивале. Из давних событий можно вспомнить поголовное истребление европейцами индейцев Северной Америки или Пурим – еврейский праздник, установленный в честь истребления ими 75 тысяч персов вместе с предводителем Аманом и десятью повешенными его сыновьями.
Можно ли сказать, что уничтожение поляками евреев во Второй мировой войне и превращение обычных обывателей в преступников станет кому-то уроком? Способность человека к преступлению связана не с национальностью, а с обстоятельствами, которые повторяются в тоталитарных режимах с крепкой вертикалью власти, и, к великому сожалению, можно быть уверенным, что где-то и когда-то всё может повториться.
Лев Степаненко
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
