Из выступления на Славянской литературной конференции, посвящённой выходу книги «Кирилл и Мефодий» Юрия Михайловича Лощица
Когда поэт пишет прозу, его тексты звучат и читаются как стихи. Когда слово становится художественным инструментом лингвиста – поэтическое звучание отточенной прозы приобретает особый смысл. Таких как он, не осталось, наверное, в современной литературе. Его слово звучит словно совершенная и виртуозная симфония, в исполнении великого скрипача, который берет свои ноты из воздуха, точно зная, куда поставить палец на гладком грифе и на какой невидимый миллиметр изменит наклон смычка, чтобы звук был не просто таким, какой расписан в партитуре, а обрел удивительные и неповторимые вибрации и оттенки.
Его книги не отправляют на пыльные полки дачных стеллажей. «Дмитрий Донской» и «Гончаров» перечитываются и бережно хранятся, а «Земля-именинница» стала гимном традиционного уклада, звонким и радостным голосом в стройном хоре деревенской прозы.
«Унион» и «Послевоенное кино» и «Полумир» – эти вещи еще только предстоит оценить. Воспоминания о последнем смутном времени на рубеже веков еще не стали далекой эпохой, но без сомнения, именно эти произведения станут одной из самых ярких и причудливых иллюстраций великого времени. Казалось, что он сказал уже самое главное, раскрылся как мастер и классик, выразил все, что можно было, когда увидели свет годами собираемые по крупицам «Кирилл и Мефодий». Вышли – и «выстрелили», потому что никто прежде не смотрел так на рождения великого языка и великой письменности, не смотрел на солунских братьев таким взглядом.
Слово он понимает не как лексическую единицу, не как морфологическое образование. Он видит в нем природную тайну, чувствует загадочную органику языка, как великий врач, знающий до атома физическую природу человеческого организма, но не берущийся судить, где именно между мускулов, нервов и сухожилий прячется главное в человеке – душа.
Души много в его словах. Они заставляют плакать и сопереживать не из-за точности ситуации, не из-за «типического» характера, не из-за знакомости или достоверности обстановки, хотя все это есть обязательно в его прозе. В ней есть удивительная, редкая честность. Рассказывает тебе это не писатель, не мастер слова и виртуоз художественного выверта – честный, простой собеседник. Открытый и добрый. Чистый и честный. Настоящий, и очень, очень хороший человек, любимый и близкий Юрий Михайлович…
Иван Лыкошин, писатель
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
