Хранители России. Т.I. Истоки русской консервативной мысли XI-XVII вв./Под ред. С.В. Перевезенцева М.: ООО «Паблис», 2015. – 736 с.; Т.II. В поисках нового…консерватизма./ Под ред. А.А. Ширинянца, С.В. Перевезенцева. М.: ООО «Паблис», 2015. – 936 с.
Под эгидой Фонда Институт социально-экономических и политических исследований в 2015 году увидели свет два огромных, роскошно изданных тома антологии «Хранители России». В обращении редакционной коллегии к читателям сборника сформулированы цели этого уникального сборника текстов: восполнить пробел в изучении консервативной мысли, возникший в советский период развития отечественной гуманитарной науки; стремление в связи с этим в систематизированном виде ввести в научный оборот соответствующие исторические тексты; продемонстрировать суверенность и оригинальность русской гуманитарной мысли на протяжении многих веков ее существования. Авторами-составителями обоих томов являются Р.В. Михайлов, С.В. Перевезенцев, А.А. Ширинянц. В состав редколлегии входят Д.В. Бадовский, А.П. Козырев, М.А. Маслин, А.Ю. Минаков и др. Для тех, кто занимается историей русского традиционализма и консерватизма вышеперечисленные имена представлять нет особой нужды – речь идет о ведущих исследователях данного явления, хорошо известных в стране и мире.
Первый том антологии «Истоки русской консервативный мысли XI-XVII вв.» представляет вниманию читателей тексты, созданные в период, применительно к которому употребление термина «консерватизм», конечно, невозможно. Однако именно в этот период происходило становление национальной традиции понимания природы и предназначения русского государства, власти и подданичества в нем, места России в геополитическом пространстве, и других более частных вопросов. Спецификой этого периода развития русской мысли было то, что даже вопросы социально-политического свойства рассматривались в рамках или через призму религиозных православных ценностей, символов, образов, оказавших решающее влияние на развитие русской цивилизации. Этот мотив очевиден в открывающем антологию «Слове о Законе и Благодати» митрополита Илариона, где Русь предстает не просто как христианское государство, но как государство цивилизационно самодостаточное, пришедшее к мысли принятия и утверждения христианской религии самостоятельно, без влияния Византии.
Дальнейшее политическое развитие и территориальное приращение Руси связываются древнерусскими мыслителями с тем фактом, что Русь является носительницей и распространительницей православной веры («Сказание о чудесах Владимирской иконы Божией Матери», «Слово о погибели Русской земли»). Особая роль православия в становлении и поддержании могущества Русского государства, его мессианское предназначение акцентируются тем, что отступление русских людей от божественных заповедей приводит к крушению государственности и трактуется как наказание Господне. В таком ключе изображают нашествие монголо-татар святитель Серапион Владимирский в своих «Словах и поучениях» и Смутное время автор «Плача о пленении и конечном разорении Московского государства». Надо сказать, что очерченный круг идей находил вполне конкретное политическое воплощение в деятельности русских государей. Не случайно решающее влияние на колебавшегося во время событий на Угре и уже готового отступить Ивана III оказало включенное в антологию «Послание на Угру» архиепископа Вассиана Ростовского. Автор взывал к великому князю как к православному государю, который должен быть защитником истинной веры, «воином Христовым». Причем «Послание на Угру» стало первым духовно-политическим трактатом, в котором московский государь был назван царем. Общеизвестно, что появление этой титулатуры не случайно и связано с падением Византии под ударами турок в1453 г., после чего Русь стала восприниматься как правопреемница империи. В этих условиях началось формирование знаменитой концепции «Москва – третий Рим», так или иначе отраженной и в посланиях старца Филофея, и в «Сказании о князьях Владимирских», и в «Большой челобитной» И.С. Пересветова.
Таким образом, происходило формирование идеала Святой Руси, вполне сложившегося к началу XVII в., и оказывавшего прямое влияние на политику московских государей: очевидно, что назначение своей власти они воспринимали именно через призму этого идеала («Первое послание князю Андрею Курбскому» Ивана IV, послания и грамоты царя Алексея Михайловича). В то же время, сочинения XVII в. уже демонстрируют частичную рационализацию мышления и новое понимание светской власти, нашедшее выражение в нарушении характерной для допетровского столетия симфонии властей, усилении элемента светской риторики в государственных документах («Соборное Уложение», «Мнение патриарха Никона о Соборном Уложении»). Это ознаменовало вступление России в эпоху абсолютизма, в конце концов, приведшей к трансформации традиции в XVIII столетии.
Если первый том антологии идейно монолитен и демонстрирует преемственность в развитии духовно-политической рефлексии, то второй том – «В поисках нового… консерватизма» являет собой «лоскутное одеяло», сложное сочетание старого и нового в общественно-политической мысли России XVIII в. Это новое связано с проникновением в интеллектуальную сферу идей европейского Просвещения; причем они затронули как духовную, так и светскую ее составляющие, которые теперь существовали вполне самостоятельно. С одной стороны, XVIII в. демонстрирует сохранение святоотеческой традиции, представленной в антологии трудами Святителя Тихона Задонского («Об истинном христианстве») и Преподобного Паисися Величковского («Об умной и внутренней молитве»). С другой стороны, труды Феофана Прокоповича, одного из основных и ярких теоретиков абсолютизма, автора наиболее последовательного воплощения этой формы правления в России – «Правды воли монаршей», человека сыгравшего ключевую роль в изменении статуса Русской Православной церкви, ее подчинении государству, свидетельствуют о секуляризации сознания части духовенства петровской эпохи.
Наиболее ярко и последовательно рационализм проявляет себя в светской мысли, подвергшейся мощной прививке идей Просвещения с его культом разума, естественных прав, индивидуализма. В произведениях одних мыслителей эти идеи проявляются в первозданном виде (С.Е. Десницкий, Я.П. Козельский); в произведениях других (М.В. Ломоносов, В.К. Тредиаковский) они сочетаются с отечественным духовным наследием и рождают яркий патриотический пафос, развивающий появившуюся еще у митрополита Илариона идею автохтонности и суверенности русской цивилизации. Не случайно в ответ на политически ангажированную норманнскую теорию, М.В. Ломоносов, В.К. Тредиаковский (в антологии приведены фрагменты из «Трех рассуждений о трех главнейших древностях российских») формулируют теорию антинорманнскую, призванную доказать самобытность развития русского народа – идею, ставшую ключевой в консервативной мысли XIX в.
Надо сказать, что и мотив святой Руси не исчезает, а преобразуется в идею великой России, которой в XIX – начале XX в. предстоит выступить бескорыстной защитницей интересов славянского православного мира. Реализация идеи великой России связана с деятельностью абсолютных монархов XVIII столетия. Среди них особо выделяется Екатерина Великая, лично создавшая теоретический базис «просвещенного абсолютизма», в котором идея равенства всех граждан перед законом сочеталась с идеей сильной власти монарха и незыблемости сословного порядка. В антологии нашло отражение событие, оказавшее решающее влияние на становление консерватизма как политического идеологии, - Великая Французская революция («О мерах к восстановлению во Франции королевского правительства» Екатерины II), способствовавшая консервации внутриполитического курса «просвещенной» императрицы, а в публицистике к появлению таких произведений, как «Нечто о врожденном свойстве душ российских» П.А. Плавильщикова. В нем были подняты вопросы, ставшие центральными для раннего русского консерватизма XIX столетия – критика раболепного преклонения перед западно-европейской культурой, «язв модного воспитания», утверждение самобытности русского народа, творчески отраженной в русской науке, искусстве, языке.
Таким образом, материалы второго тома антологии дают читателю возможность увидеть сложность интеллектуального развития России в XVIII в. и при этом не преувеличить фактор воздействия европейской цивилизации на русскую мысль, которая продолжала сохранять свою духовную и интеллектуальную независимость. Именно в рамках национальной традиции происходило становление концептов, ставших стержневыми в русской консервативной мысли XIX в.: сильная власть монарха, иерархичность социального устройства, самобытность политического и социо-культурного развития.
Оба тома антологии «Хранители России» знакомят читателя с комплексом идей, во многом предопределивших исторические пути развития русского народа и государственности, составивших основу «особой стати» русского мира, хранивших и продолжающих хранить его и по сей день.
Надежда Лупарева
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
