В свое время я работала редактором романа Леонида Леонова «Пирамида», где описывался духовный руководитель эпохи профессор Шатаницкий и его «ближайший ученик с кличкой Откуси, который, по столичным слухам, собирался опубликовать диссертацию на крайне скользкую тему». Столько лет прошло после опубликования романа – и вот мы встречаем уже и ученых с аналогичной фамилией, и чрезвычайно скользкого человека с похожей на Откуси фамилией Огрызко, который, сам не сумев внести вклада в литературоведение, за предложенные представителями антипатриотических сил тридцать серебреников решил оболгать в своей газетенке моего отца – фронтовика, выдающегося ученого и политического мыслителя, одного их организаторов литературного процесса 50х-80-х годов ХХ века Александра Ивановича Овчаренко.

Поскольку моего отца уже 23 года нет в живых, то я рассматриваю опубликованный Огрызко опус под названием «Обыкновенный приспособленец» («Литературная Россия», 8 июля 2011 г .) как один из способов давления на меня с целью заставить меня отказаться от продолжения отцовской традиции служения России и Богу.

Сеяние раздора между отцами и детьми – любимое средство сатанинских сил, имеющее целью развал тех устоев, на которых держатся общество и государство. Но на этот раз диссертант Откуси просчитался. В статье «Слово об А.И.Овчаренко», опубликованной в первом номере «Роман-журнала XXI век» 2011 г . как предисловие к статье моего отца о Горьком, я писала, что его знаний могло хватить на целый Институт мировой литературы. Хотя за эти слова на меня посыпалось немало нареканий со стороны сотрудников этого Института, где я имею честь работать, я и сейчас не отказываюсь от своих слов. Но защищать доброе имя своего отца я буду по порядку тех обвинений, которые диссертант Откуси ему инкриминировал.

Уже в заглавии статьи мой отец назван приспособленцем. Не знаю, к чему мог приспособиться деревенский паренек, едва поступивший в пединститут и добровольцем ушедший на фронт с близорукостью минус шестнадцать. Отступал «приспособленец» от границы до Москвы, был готов, выполняя задания командования, остаться в Москве в случае оставления ее Красной Армией, участвовал в обороне города и получил медаль за оборону Москвы. Он был демобилизован из армии в связи с начавшимся туберкулезным процессом в легких. Кроме того, дальновидное правительство стало возвращать студентов старших курсов в вузы. Далее мой отец назван «недоучившимся студентом». К сведению диссертанта Откуси, все дипломы отца о высшем образовании, защите кандидатской и докторской диссертаций хранятся у нас в семье. Закончив институт, отец был направлен работать директором школы в только что освобожденный Наро-Фоминск. «Приспособленец» и его ученики ютились в землянке, но учили и учились. Далее Откуси подвели его информаторы: в городе Пржевальске мой отец никогда не был. Он поехал работать в Горький.

А.И.Овчаренко блестяще закончил аспирантуру под руководством профессора Н.И.Глаголева. Его кандидатская диссертация была посвящена творчеству Горького. При распределении ему предлагали на выбор более десяти городов, но он выбрал Горький, желая ощутить ту атмосферу, в которой жил и работал любимый писатель, и, главное – изучить городские архивы. В 1988 г ., в год смерти отца, я была с ним в Горьком. Первым делом он показал мне церковь, в которой располагался архив, в котором он работал, а потом дом, в котором он снимал жалкую комнатушку – квартиры «приспособленцу» не полагалось. Да и преподавал он там в Институте иностранных языков и, хотя и стал в городе любимым лектором, но вполне естественно, что у него возникло желание работать по филологическому профилю («зацепиться за столицу», как в меру своей испорченности понимает это Огрызко).В это время в Институте мировой литературы в Москве, вообще-то созданном изначально для изучения и издания Горького, началась подготовка к изданию тридцатитомного собрания сочинений писателя. Отец был приглашен в ИМЛИ на должность ученого секретаря собрания сочинений – кто хоть раз изведал подобную работу, знает, что приспособленцы на нее не идут. Далее Откуси описывает путь моего отца как усыпанный розами: само собой докторантура и «автоматическая» защита докторской диссертации. Вовсе нет, ибо диссертация эта называлась «Публицистика Горького» и включала в себя раздел о запретных тогда «Несвоевременных мыслях». Но научной смелости моему отцу было не занимать. Откуси заявляет, что «никаких серьезных трудов Овчаренко после себя не оставил». Между тем, «Публицистика Горького» была настолько смелой для своего времени книгой, что ИМЛИ не решился ее опубликовать под своим грифом. Вышла она в издательстве «Советский писатель» и в 1964 г . была удостоена академической премии Белинского.

«И в институте, и в писательских кругах к Овчаренко поначалу относились как к обычному карьеристу, не имевшему никаких перспектив». Интересно, в чем заключался этот карьеризм? В том, что мой отец, проведя тридцатитомное собрание сочинений Горького, стал издавать собрание сочинений Луначарского? А затем на его плечи легла основная тяжесть издания Полного собрания сочинений Горького, выработка его концепции, розыски документов в иностранных архивах, необходимость убеждения партийных бонз, что Горького надо издавать полностью, без изъятия? Работа над изданием стимулировала развитие отечественной текстологии, именно издания Горького воспитали несколько поколений горьковедов, и это издание продолжается до сих пор и до сих пор на выходящих в свет его томах стоит фамилия моего отца. Сам А.И.Овчаренко в 1971 г . опубликовал выдающуюся книгу « М.Горький и литературные искания ХХ века», где художественные достижения Горького рассмотрены на фоне творческих поисков Стендаля, Бальзака Барбюса, Драйзера, Джойса, Дос-Пассоса, Пруста. Задача титаническая, поистине по плечу целому Институту. И до сих пор некоторые так называемые ученые без стыда и совести переписывают из нее целые страницы без ссылки на источник (это, впрочем, почти принято в наш аморальный век), а потом объясняют мне, что мой отец по своим знаниям целого Института не стоил. Стоил. Я говорю это с болью, ибо Институт до сих пор в значительной степени держится на знаниях представителей уходящих поколений, а немногочисленное молодое пополнение, которое мы получаем из представителей в том числе и частных вузов, надо годами доводить до академического уровня.

Глубокие знания творчества Горького, имевшего выходы на многих русских и зарубежных писателей, позволило отцу более тонко, чем было принято в те годы, оценить литературный процесс в России ХХ столетия. В 1975 г . выходит его книга «Социалистическая литература и современный литературный процесс», в которой он убедительно показывает, что пресловутый социалистический реализм не был единственным творческим методом советской литературы, а наряду с ним существовали, по крайней мере, романтизм и критический реализм. Эта книга навлекла на ученого обвинения в политическом плюрализме, но к тому времени он уже пользовался мировым признанием: 15 раз он приглашался с чтением лекций в США, неоднократно читал лекции по советской литературе в ФРГ, Италии, социалистических странах. В Китае во время культурной революции он выступал в Пекинском университете перед хунвэйбинами и чуть не погиб вместе со всей советской делегацией. Почему-то господина Огрызко мне трудно представить себе на его месте.

Что касается отношения к А.И.Овчаренко в писательских кругах, то в нашей семейной библиотеке хранятся книги с дарственными надписями Леонида Леонова, Валентина Распутина, Федора Абрамова, Василия Белова, Владимира Санги, Юрия Бондарева, Валентина Пикуля и многих других писателей. Многим из них отец помогал опубликоваться в неискареженном цензурой виде в московских журналах. Многолетняя дружба связывала отца с великим русским писателем Леонидом Леоновым. Его записи об их встречах вышли уже посмертно, в 2002 г . и активно цитируются всеми леоноведами вплоть до любимого Огрызко Захара Прилепина (со ссылкой на источник). О некоторых писателях, знавших отца, я делала передачи на Народном радио. Все они отзывались о нем с глубочайшим уважением.

Что касается истории с поступлением А.И.Овчаренко в Союз писателей, то она лишь показывает, как непросто было жить в советские времена интеллигенту, вышедшему из народа (вспомним Ивана Вихрова из «Русского леса» Леонова). Это теперь в Союз писателей принимают целыми списками ради нагнетания численности самопровозглашенных отколовшихся литературных группок, а раньше отбор шел по-другому. То, что мой отец не поступил в Союз писателей с первого раза, равно как и тот факт, что он неоднократно баллотировался, но не был избран в Академию Наук – еще одно свидетельство царившей в нашей творческой среде групповщины, с которой безуспешно пытался бороться даже Шолохов.

Главным обвинением Огрызко против моего отца было то, что в 1970 г . он вошел в редколлегию журнала «Новый мир», сменившую команду окончательно спившегося к тому времени Твардовского и его подручных, уже тогда работавших на разрушение России. Как патриот и государственник отец вынужден был принять это назначение, хотя понимал, что тем самым подписывает себе смертный приговор, который рано или поздно будет осуществлен « резидентами преисподней на Руси». Огрызко как хозяин своего желтого листка называет за этот поступок моего отца мерзавцем. Я же считаю, что он сознательно пошел на подвиг во имя Родины и ее будущего.

В последние годы жизни он писал замечательную книгу «Большая литература», где говорил о творчестве любимых русским народом послевоенных писателей: Шолохова. Леонова, М.Алексеева, П.Проскурина. А.Иванова, В.Шукшина, В.Распутина, В.Белова и многих других. Книга осталась неоконченной.

20 июля 1988 года мой отец, находясь в Литве, в доме творчества писателей «Нида», отправился купаться. Море в Ниде мелкое, плавал он прекрасно. Почему, находясь недалеко от берега, он крикнул «Помогите!», кто приложил руку к его гибели, мы можем только догадываться. Ни инфаркта, ни инсульта вскрытие не показало. На письменном столе отца лежала статья о «Несвоевременных мыслях» Горького, которую он успел закончить по заказу «Литературной газеты».

Огрызко страшно переживает, что отец получил от правительства два ордена, но лучше бы он подумал, сколько страданий пришлось принять этому человеку за свое мужество и верность России.

Диссертант Откуси все время пытается изобразить моего отца официальным критиком, чуть ли не партийным функционером. Мой отец видел многие достижения советской власти и никогда не забывал, что именно благодаря ей он получил образование.Но он был человеком верующим, близким другом покойного владыки Питирима, которому, рискуя той самой карьерой, в стремлении к которой диссертант Откуси его обвиняет, привозил для Издательского отдела богослужебные и святоотеческие книги из Америки – наши к тому времени были в значительной степени утрачены. Отец мой находится на вечном поминовении в Оптиной Пустыни, о восстановлении которой он заботился в последние месяцы своей жизни.

Диссертанта Откуси, ищущего себе лавров Герострата и сделавшего травлю представителей русской патриотической литературы и критики своей основной профессией, страшно беспокоит тот факт, что «даже не все историки литературы помнят этого критика».Вообще-то Иванов, родства не помнящих, на Руси всегда хватало, но убедиться в непреходящей популярности книг моего отца можно в открытом доступе Библиотеки имени Ленина, где они зачитаны буквально до дыр.

Ничего, господин Огрызко, вы своим пасквилем не добились. «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно». Отец мой давно находится в селениях праведных, но я продолжу начатое им дело защиты настоящей русской литературы. И берегитесь - с врагами Бога и отечества призывает сражаться даже церковь. Мы еще с вами повоюем!

Ольга Овчаренко, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института мировой литературы РАН, член Союза писателей России

Поиск

Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"