Из выступления на Славянской литературной конференции, посвящённой выходу книги Юрия Лощица «Кирилл и Мефодий»
Кому не знаком поиск подходов к сложному сочинению, когда, словно слепой, тычешься в разные стороны и не знаешь нужной дороги? Вот в такой ситуации я оказалась, когда взялась писать биографию героя, о котором известны были три факта его жизни, да сохранился небольшой текст в три абзаца, напоминающий житийный пересказ. Где подсмотреть, кто подскажет? Ведь это только гении до всего доходят сами, людям попроще нужны примеры, подсказки, тропочки. Нет, по протоптанной идти не хотелось, было желательно свою обрести, но как направление уяснить, куда идти-плыть? Где тот маяк, что направление укажет?
Для меня таким маяком стали биографические сочинения Юрия Михайловича Лощица, сначала о любимом писателе Иване Гончарове, а потом о святых Кирилле и Мефодии. Воссоздавать творческую лабораторию писателя – что может быть сложнее? А как, имея одно только житие, воссоздать биографию, донести не только перипетии земной жизни святых, но – самое главное – осмыслить их духовные подвиги, не приписывая, не измышляя, но точно определяя – это могло быть, а это – нет? Заново перечитывая страницу за страницей, я присматривалась к тому, как он это делает, в чем состоит его подход, пыталась понять, почему он не вступает, как другие авторы, в полемику, не превращает биографии своих героев в комментарий к источникам, но и не уходит от ответов «гиперкритичным» авторам, а спокойно возражает им.
Когда читаешь прозу Лощица, сразу ощущаешь, что он пишет стихи – так поэтична, плавна и нетороплива, с рассуждением, его речь, как верно слово – он будто пробует каждое на точность, и когда находит – неизъяснимая радость «по-особому играет в нем, как играет во встречных струях воды сильная рыбина». Так он напишет о «сладостном труде» Константина, конечно, не раз и сам испытав эту сладость – а иначе как ее описать?
Сочинения Лощица не перепутаешь ни с чьими, его язык узнаешь по первым строкам, как знакомого человека издали, описывает ли он храм Софии, где «шепот твой уходит наверх и в переливающейся искрами мгле смешивается с молитвенными вздохами иных душ», приглашает ли в город Константина, в котором « с городских крыш и само море видится таким легким, почти бесплотным, что вот– вот воспарило бы, трепеща бесчисленными парусами. Но земля удерживает море, а море удерживает столпы небесного света. Великими смыслами держится мир». А то видишь, как творят молитву святые братья среди разъяренных язычников, которые «уклонились на тропку к своему капищу», и не только переводят для них Евангелие, но утверждают его всей своей жизнью.
Его подход к воссозданию биографии не скопируешь, но верный путь к своему письму, прочитав его книги, найдешь. Так что для меня Юрий Михайлович в известном смысле – учитель. А разве учеба обязана быть скучной? «Разве может красота вызывать зевоту? – рассуждает один из его героев. – Возьми на свой выбор любое слово – как оно прекрасно устроено! Рассмотри всякую букву – она великолепна по совершенству линий. Начерти ее с любовью, и ты уже почувствовал в себе художника красоты». Это ли не гимн ученичеству и не хвала учителю? – Спасибо вам, Юрий Михайлович! Многая и благая лета!
Наталья Петрова, писатель
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
