С Константином Рассадиным мы познакомились на поэтической тропе ещё в далёкие советские времена. Видно, почувствовав родственные души, вскоре подружились. А когда выяснилось, что оба в мальчишестве прошли суровую детдомовскую школу, сблизились ещё больше.
За минувшие десятилетия случилось немало событий, в которых мы с Константином участвовали так или иначе вместе. И вот появился горький повод вспомнить хотя бы некоторые из них.
В конце 70-х – начале 80-х годов минувшего столетия известный куйбышевский (тогда ещё Самара не вернула себе своего исконного имени) поэт Владилен Кожемякин вёл на областном телевидении литературную программу. И однажды он пригласил на очередную передачу Константина Рассадина, Владимира Осипова (тоже, увы, уже ушедшего в мир иной) и меня. Как молодых, но перспективных поэтов. Выступили, прочли свои стихи, и с той поры, на мой взгляд, все трое, уже ощущали себя некой общностью, связывавшей нас друг с другом. Правда, вскоре Володя Осипов уехал в Москву – учился на режиссёрском факультете ВГИКа и поэтому на какое-то время потерялся из вида. А Рассадин оставался в Тольятти. Это недалеко от Сызрани, всё-то часа полтора езды. И посему общение наше, с годами переросшее в дружбу, продолжалось.
Позднее мы с Константином стали встречаться на областных литературных фестивалях «Жигулёвская весна». Помнится, когда после одного из них писательская делегация возвращалась в «ПАЗике» из Красноярского района, ко мне и Рассадину подсел куйбышевский поэт Валентин Столяров. «Все выступили достойно,– сказал он нам, – но вы, Костя и Олег, буквально выстрелили». В переводе на общедоступный язык: проявили себя особенно ярко. Одной из «пуль», которыми «выстрелил» Рассадин, стало вот это стихотворение:
С берега кричат:
– Давай причаливай!
Провалюсь опять в тартарары...
Город мой веселый и отчаянный –
Пьяницы, крамольники, воры.
Доберусь ли я живым до дома?
На пути знакомая беда –
Легонькие двери гастронома
И живая в скляночках вода.
Продавщица – солнечная птаха –
Выставит беременный живот:
– Вот вам зелье верное от страха,
От любой беды убережёт!
Эй, прохожий, выпьем за державу -
За её двуглавого орла!
За ее униженную славу
Можно и в подъезде из горла...
Мыслю так, что есть отличный повод
Выпить за неё сегодня нам,
Потому что жив наш русский город,
И совсем он "мой" по вечерам...
Вытяну из страха свою душу,
Чтобы слышать до ночной поры,
Как поют отчаянно "Катюшу"
Пьяницы, крамольники, воры.
После этого стихотворения Рассадин попал в опалу у тольяттинских властей. Но если он и унывал, то не настолько, чтобы изменить Поэзии, своему главному предназначению на Земле. И незадолго до рубежа веков, тысячелетий после уже имевшихся у него тоненьких сборников он выпустил двухтомник стихотворений. Презентация этих книг прошла в Москве, куда Константин пригласил и меня, и известного российского прозаика, литературоведа Эдуарда Анашкина, живущего в нашей же Самарской области. Вот что я писал, вспоминая о той поездке, во вступительной статье к сборнику стихотворений Рассадина «Телега», изданного уже в 2008 году:
«Вскоре после выхода в свет в 1999 году собрания сочинений в двух томах тольяттинца Константина Рассадина, в Москве, в здании на Комсомольском проспекте,13, занимаемом Союзом писателей России, состоялась презентация этих книг. У столичных литераторов была возможность загодя ознакомиться с творчеством волжанина (впрочем, кто-то из них знал его стихи и раньше), поэтому некоторые, например, Олег Шестинский, Гарий Немченко, ещё до начала вечера подходили к автору, жали ему руку, поздравляли, хвалили. А Константин Рассадин смущённо улыбался, благодарил за добрые слова, но в то же время в его глазах нет-нет да и сквозило недоверие: уж не «дежурные» ли, мол, это речи? Нет, ничего неискреннего не было в них, ни в тех выступлениях, что прозвучали на вечере, который вёл секретарь Союза писателей России Николай Переяслов.
Чем же покорил взыскательный литературный бомонд столицы поэт из Автограда? Только тем, чем и можно его пронять: своим творчеством. Причём воистину неординарным, самобытным, ибо Москва не верит не только слезам, но и заурядным стихам».
Нравилось мне в Константине и то, что он не замыкался в своём творчестве, направлял свой обретённый авторитет на развитие литературной жизни Автограда. Он возглавил тольяттинскую писательскую организацию, редактировал книги товарищей по перу. Теми же делами в Сызрани занимался и я. Сходные интересы заставляли нас чаще общаться – хотя бы по телефону, советоваться, даже обмениваться каким-то опытом.
Особенно это пригодилось, когда мы затеяли в нашем городе по примеру тольяттинцев, выпускавших альманах «Стрежень», издание «Сызранской излучины». Начинали трудно, но постепенно дело пошло на лад. Более того, мы стали пересылать друг другу произведения для публикаций тех или иных авторов. А затем писатели приезжали на презентации очередных номеров альманахов: мы – в Автоград, тольяттинцы – в Сызрань. К слову, такой же творческий обмен наладился и с новокуйбышевцами.
Время от времени Константин бывал в Сызрани и по личным делам: по пути то в Саратов, неподалёку от которого и родился – в селе Улыбовка, то в южный санаторий. Иногда расписание поездов заставляло его заночевать в нашем городе. Останавливался он, конечно же, у меня. Это не напрягало. Наоборот, и жена, и дети мои охотно общались с гостем. Говорили о многом, но больше всего, разумеется, о литературе. Собеседником Рассадин был замечательным. Кстати, и я бывал в Тольятти, не раз останавливался на ночлег у Константина. И тоже чувствовал себя у него вполне комфортно.
Наверное, это объяснялось ещё и тем душевным теплом, которым окружала своего мужа и его друзей жена Константина Галина. Помнится, однажды в Тольятти приехал из Москвы главный редактор газеты «Российский писатель» Николай Дорошенко. И там же как-то в разговоре он мне сказал:
– Да, Олег, согласен с тобой, повезло Косте с женой.
– Нет, – возразил я, – ты, Коля, не так меня понял. Им обоим повезло.
А так оно и было. Пока Галя, не справившись с онкологией, не покинула этот мир, оставив Константина с их дочерью Танюшей.
Несколько лет назад Рассадину дали путёвку в сызранский санаторий-профилакторий «Свежесть». Местные писатели обрадовались: будет новая возможность встретиться с Константином, пообщаться с ним. Но что бы ещё? И придумали: организовали прямо в санатории литературный вечер. Вместе с Константином Рассадиным перед пациентами здравницы выступили сызранские поэты Галина Елисеева, Александр Карякин, Сергей Кирюхин и автор этих строк. Конечно, наш тольяттинский гость был доволен. Кстати, не только этим, а ещё и тем, что ему, заядлому рыбаку, удалось половить карасей в одном из местных озёр.
Так сложилась жизнь Константина, что какое-то время он работал сторожем на одной из тольятинских баз отдыха. Впрочем, кого этим удивишь? Многие писатели трудились сторожами или дворниками, чтобы заработать на кусок хлеба. И у меня написалось такое стихотворение.
СТОРОЖ
Константину Рассадину
Современная история –
Сослагательного нет:
В сторожах профилактория
Обретается поэт.
У него по службе рвение:
Запер дверь на шпингалет –
И пиши стихотворения,
Если к сну таланта нет.
Ну а, кроме стихотворчества,
Есть еще один инстинкт:
Иногда творить не хочется.
И не надо, Константин.
С вдохновением, наверное,
Все придёт само собой.
Вон ведь что без вдохновения
Сотворили со страной.
Мы с традиций замечательных
Не свернули ни на шаг:
Ходят неучи в начальниках,
А поэты – в сторожах.
Подсидят в начальстве, сволочи,
Выпрут и из сторожей.
Из поэтов не уволят же
Ни приказом, ни взашей!
Рассадин в долгу не остался. В его сборнике «Телега» есть раздел «Стихи к портретам моих современников». А там, среди более чем двух десятков фамилий, я встретил и свою.
ОЛЕГ ПОРТНЯГИН
Первопутком по свежему снегу –
Боже мой! – на певучем возке
К казаку еду в гости, к Олегу,
Подлечить себя в сельской тоске,
В частном доме с лежанкою-печкой,
Что томит чудодейственным сном.
Там горит негасимою свечкой
Стародавняя Русь за окном.
На подворье мохнатка-собака
Догрызет прошлогоднюю кость.
И подумаешь все же, однако,
По зубам ли придется ей гость?
Незлобивый ли нрав у хозяйки,
И хорош ли с сухариком чай?..
Ведь на сердце её нет утайки:
Глянет так – хоть назад уезжай.
Но встречает хозяйка улыбкой.
И собака виляет хвостом.
И хозяин слезою нехлипкой
Проискрил, пригласив меня в дом.
Доставай-ка тетрадь из комода,
Деревенский ты мой Навои,
В гости ехал четыре я года
Слушать молча стихи не свои.
О России ты строчки читаешь
В хуторской первозданной тиши.
Хорошо в твоем доме, товарищ!
И стихи, как всегда, хороши!
В последние несколько лет Константин тяжело болел. А поэтому встречаться мы стали реже, но зато чаще общались по телефону. В одном из майских разговоров прошлого года обсудили, стихами каких поэтов обменяемся в очередных выпусках наших альманахов.
А 14 июня 2017 года мне позвонил тольяттинский поэт Вячеслав Московский и глухим голосом произнёс: «Костя умер. Похороны в пятницу».
Кто сможет поехать в Тольятти, чтобы проводить Рассадина в последний путь? Получилось у Галины Елисеевой, Сергея Кирюхина и меня. По дороге говорили о Константине, было что вспомнить. И спросил я тогда:
– Почему вы едете в Тольятти?
– Я очень уважала Рассадина и как поэта, и просто как хорошего человека, – ответила Галина.
– И я – за то же самое, – подтвердил Кирюхин.– А ещё за то, что Константин был прямым человеком. О чём думал, то и говорил. Перед тем, как ехать, я открыл одну из книг, подаренных мне Рассадиным, и вновь прочёл: «Сергею Кирюхину. Помни обо мне». Не забуду.
В медицинском городке Тольятти, где проходило прощание с Константином Рассадиным, собрались родственники, друзья поэта, почитатели его творчества. Венки, цветы. Отпевание. Гражданская панихида. Прощальные речи. Слёзы…
А как было не плакать, если от нас ушёл такой человек?! Жизнь согнула его физически, но не сломила духовно. Константин Рассадин до конца своих дней оставался верным традициям русской литературы, то есть посвятившим свое творчество правде жизни. Таким мы и будем его помнить. Всегда.
Олег Портнягин, председатель Сызранской писательской организации
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
