Балет «Страсть» на музыку Чайковского балетмейстера-постановщика Дмитрия Генуса (СПб) в Омском музыкальном театре
В мае 2013 г. омские зрители были приятно удивлены изысканным хореографическим спектаклем «Анна Каренина» академического театра имени Вахтангова в постановке хореографа Анжелики Холиной. Спектакль отличался оригинальной эстетикой, экспрессивной ломаной пластикой, странными непривычными движениями, падениями, кувырканиями и катаниями артистов по сцене. Спектакль украшала и пленяла зрителей исполнительница главной роли утонченная балерина Ольга Лерман.
Не прошло и года, как в Омске появилась собственная Анна Каренина. Если спектакль москвичей смел, то омский спектакль петербургского постановщика вообще вдребезги разбивает привычные представления о балете. Это не есть хорошо или плохо. Позиции классического балета прочны на всё обозримое будущее, но современным балетмейстерам никто не может запретить использовать другие хореографические средства. Всё дело в их конкретных проявлениях.
Балет, как правило, ассоциируется с классическим танцем, но здесь собственно танец остается вообще в меньшинстве. Многие любовные сцены Анны (ведущая солистка балета Анна Маркова, в другом составе – Нина Маляренко) с Вронским (ведущий солист балета Андрей Матвиенко) проходят на полу, да и назвать их любовными не сразу придет в голову. Они больше напоминают эротические сны человека, у которого реальное перемешивается с ирреальным и становится неразличимым от него. Часть действия вообще проходит без музыки, в полной тишине.
Анну таскают за руки и за ноги, носят на плечах и снова укладывают на пол. Она подолгу недвижно лежит на спине, раскинув руки и ноги, а затем медленно перекатывается в темноте сцены туда-сюда, то одна, то вместе с Вронским. Прямой смысл здесь не читается – понимай, как хочешь. Муж Каренин (заслуженный артист России Сергей Флягин) как бы топчет ее при этом, а она не оказывает ему ни малейшего сопротивления. Раба страсти, она как в забытье. Подобный стиль современного танца, несущего дисгармонию и отсутствие идеалов красоты, уже имеет свое название, но дело не в названии.
Насколько можно принять всё это? Десятая часть зрителей уходит из зала, не дождавшись окончания спектакля. Какая-то пожилая зрительница с последнего ряда, давая понять, что она завсегдатай театра, убежденно кричит: «Позор!» и ждет поддержки. Одна молодая непраздная (беременная) женщина после спектакля потребовала вернуть ей 350 рублей за билет, и ей вернули их, вопреки театральным правилам, учитывая необычность ситуации.
Как оценить такой спектакль? В некоторых заметках в прессе к премьере зрители предупреждались, что в «Страсти» «современная хореография будет перемежаться пантомимными кусками». Оказалось, есть всего пара традиционных балетных танцев, один в самом начале, на балу в светском обществе и другой в конце – дуэт Кити (Ирина Воробьева) и Левина (Виктор Шахов). О пантомиме же можно говорить лишь с большой натяжкой применительно в основном к игре Сергея Флягина. Пантомима строится главным образом на мимике, на способности передавать различные душевные состояния через выразительные движения мышц лица и выражения глаз, с активным использованием грима. Чарли Чаплин и Марсель Марсо – вот классики пантомимы. Здесь же на полутемной сцене и для огромного зала мимика никак не может явиться средством создания художественных образов. Зритель видит только фигуры артистов, кстати, хорошо узнаваемые с любого расстояния для тех, кто бывает в этом театре.
И всё же чем-то увлекает действие, порой просто завораживает. Творческий метод Дмитрия Генуса можно считать оправданным, если представить, согласно названию спектакля, что он поставил себе цель передать страсть Анны Карениной. Какая же она? Согласно христианским представлениям, это блудная страсть. Кто порабощен ей, тот отвергает Христа и становится падшим грешником. Потому чудовищная страсть и бросает её фигурально на землю. По словам преподобного Исидора Пелусиота, «порабощенный низкими страстями плоти походит на возницу, который упал с колесницы и влечется по земле вожжами, опутавшими его». Балетмейстер-постановщик, надо полагать, не имеет представления об Исидоре Пелусиоте, но зрительные образы их совпадают, и это придает дополнительный смысл решениям постановщика. Образное моделирование мятущегося внутреннего мира Анны Карениной осуществляется через внешнюю дисгармонию ее поведения на сцене.
Уместно отметить здесь, что христианское и светское толкование понятия «страсть» серьезно различаются. «Полный церковно-славянский словарь» (1900 г.) толкует, что страсть есть непременно сильное желание чего-либо запрещенного и не более того. Современный психологический словарь так же трактует страсть, как сильное, стойкое, всеохватывающее чувство, но допускает, что страсть нередко выступает движущей силой великих дел, подвигов, открытий. В этом принципиальная разница. Еретик Лев Толстой показал гибельный путь блудной страсти, но оставил открытым вопрос: восхищаться ли страстью и самоубийством своей героини, которой посвятил целую книгу, или сострадать ей?
Трудно определить и отношение постановщика к Анне Карениной. В финале спектакля он не бросает ее под поезд, а воздвигает на высокий пьедестал, хотя поезд присутствует так или иначе почти на протяжении всего действия через свет фар, стук колес, мощных струй пара от паровоза, который предстает как неумолимый рок. Самоубийца Анна остается на пьедестале, а светское общество, осудившее её, внезапно повергается ниц. Кто же превозносит её, ангелы или дьявол? Похоже, что балетмейстер-постановщик оставляет это на суд зрителей и правильно делает, пусть сами думают, восхищаться этой страстью, или сопереживать страданиям Анны. С христианских позиций она оказалась в руках сатаны, т.к. разрывает узы венчанного брака, оставляет сына сиротой, нарушает нормы морали, но язычник, возможно, сочтет её за героиню.
Чего не отнимешь от Дмитрия Генуса, так это умения создавать целый ряд ярких и выразительных сцен. Так, отец демонстративно ставит сына, Сережу Калинина, отводит в сторону одну его руку, другую, расправляет кисти, наклоняет голову вправо-влево и вот он, пригвожденный к кресту нравственных страданий, маленький Христос – изображение, достойное поставить в виде скульптуры для назидания тем отцам и матерям, которые противоестественно бросают в наше время своих детей. Роль Сережи забавно исполняет учащаяся хореографической студии театра десятилетняя Ева Гладкая. Она вызывает явные симпатии зрителей. Велик был всплеск моих эмоций, когда через несколько дней я встретил ее с мамой в соседнем подъезде нашего дома и тепло познакомился с ними.
Замечательны и другие чарующие, если не сказать колдовские картины. Так, молва светского общества представлена сидящими на стульях в несколько рядов людей, то волнами наклоняющимися, то волнами возмущения вздымающимися, а Анна отвержено проходит мимо.Великолепен стук метронома, под который Сережа совершает странные механические движения. В сознании остается также продолжительный ритмичный стук колес поезда, пророчествующий трагическую судьбу Анны.
Спектакль бьёт на поражение зрителей, и контрольный выстрел – вознесение Анны на пьедестал. Режиссер как бы открывает окно в мир бессознательных фрейдистских чувств людей. Те из зрителей, которые пришли посмотреть знакомую картинку о трагической толстовской любви, не только разочарованы, но и возмущены, не сознавая, что через историю Анны Карениной постановщик разоблачает мир самих грешных зрителей. Они пришли за удовольствием, а им преподнесли тайные помыслы их собственного сердца, часть которых из числа животных инстинктов. Режиссер дерзко сдирает кожу с персонажей, а заодно и со зрителей, показывая скрытый движитель человеческих инстинктов. Он обескураживает зрителей так, что они и на заключительных аплодисментах еще не могут оправиться и ведут себя необычно: кто-то встал, кто-то недвижимо сидит ошеломленный, кто-то бурно аплодирует.
Роман «Анна Каренина» написан Львом Толстым в XIX веке, а сделана постановка молодым хореографом в XXI веке. В ней следы бессознательного влияния войн, революций, терроризма и прочих катаклизмов расхристанной России. Всё это накладывает свой отпечаток на межличностные отношения людей, что и нашло отражение в сознании постановщика. Он проводит и другую сюжетную линию – безмятежной любви Левина и Кити, но она, кажется, не несет особого значения, ведь и сам Лев Толстой в первых строках романа заявил, что все счастливые семьи похожи друг на друга.
Почему столь неоднозначно принят спектакль зрителями? Балетмейстер не захотел искать компромисса со зрителем, который в основной массе не подготовлен к подобного рода представлениям. Нынешняя ничем не ограниченная свобода художественного творчества предполагает высокую степень ответственности создателя спектакля, но он пренебрег ей. Спектакль свёлся к самовыражению личности постановщика, но сама эта личность еще не устоялась в силу своего возраста, недостаточной социальной зрелости и, вероятно, ограниченностью сценического опыта. Но если даже считать, что данный спектакль в определенной степени несет негативный опыт, то из этого тоже следует извлечь пользу. На ошибках учатся, но в любом случае спектакль оставляет впечатление того, что постановщику дано свободно мыслить музыкальными, хореографическими и сценическими образами, а не мучить себя отдельными придумками, что является основой успешного сценического творчества в дальнейшем.
Спектакль действительно мало общего имеет с балетом, и постановку следовало бы назвать лучше хореографически-драматическим спектаклем, как это сделали вахтанговцы. Тогда зрители не чувствовали бы себя обманутыми в том, что им не показали балет, авторитет которого столь велик в нашей стране. Художественный метод Дмитрия Генуса можно в какой-то степени оправдать именно для данного спектакля, но трудно представить его использование в других случаях. Спектакль «Страсть» вполне подошел бы где-нибудь на камерной сцене, на конкурсе экспериментальных работ, где был бы захвален современными театральными критиками. Директор театра Ротберг Б.Л. не в первый раз доверил свою сцену постановщику, о котором знал только понаслышке, а то и вовсе ничего не знал, как это было в случае со студенткой Надеждой Китаевой, поставившей великолепный спектакль «Карбышев». Степень риска в таких случаях всегда остается, но он принципиально не вмешивается в дела постановщика.
А что же артисты, среди которых нет случайных? Они отлично выучены танцевальной техники, но здесь у них нет возможности использовать свой богатый творческий потенциал. Если пойдут такие спектакли и дальше, они разучатся танцевать. Хотелось бы похвалить артистов балета, но в спектакле виден только балетмейстер-постановщик, который подавил собой всех, а им, превращенным в инструменты для решения его творческих задач, остается только посочувствовать. Трудно представить, что солисты балета во всем согласны с некоторыми решениями постановщика, но они профессионально исполняют свои обязанности.
Не без творческой страсти создал свой спектакль Дмитрий Генус, и это наводит на размышление о том, как разнообразны бывают человеческие страсти.
Лев Степаненко
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
