Нынешняя премьера Московского Историко-Этнографического театра – «Воевода. Сон на Волге» в постановке Михаила Мизюкова – продолжает знакомить зрителя с малоизвестным наследием драматургии А. Н. Островского, посвященного истории нашей страны.
К началу действия приглашают мерные удары колокола, ведь на сцене снова XVII век, его вторая половина, правление Алексея Романова. Поднявшийся занавес демонстрирует застывшую картину рыночной площади приволжского города, которая в следующий момент сменяется бурным движением. Шум, ругань, толкотня… Но тут с последним ударом колокола выходит бирюч (глашатай ), неся шапку на высоко поднятой палке, призывая тем самым народ к вниманию. Он зачитывает указ местного воеводы о жестоком наказании каждого, кто будет помогать «ворам и татям», «держать их на посаде». Посадские, те, кого бы сейчас назвали средним классом – купцы и ремесленники – встречают указ бурным обсуждением. Оказывается, воевода зачастую заставляет пойманных преступников наговаривать на того или иного жителя посада, чтобы разорить его вчистую. Речь заходит о необходимости слать челобитную царю. Но тут на площадь, с дикими воплями, влетает шут воеводы. В исполнении виртуозного Дмитрия Колыго, он – кладезь народного юмора, за который и получил в награду от воеводы удар костылем по голове. Раздается раскат предвещающего грозу грома, и на площадь выходит сам воевода (в дальнейшем этот раскат будет предшествовать каждому его появлению). Михаил Клюшкин наделяет своего героя мощной фактурой. И, хотя он весьма немолод годами, но явно не дряхлый старик; поэтому его словам, что «без бабы не живется», веришь сразу и безоговорочно. Как правитель он нетороплив, основателен и по-маккиавеллиевски хитер: в ответ на выкрики из толпы обращается к ней с увещевательной речью; в сторону же, стрелецкому сотнику Баиму ( Василий Дышко изображает туповато-исполнительного, но грозного служаку) приказывает хватать всех – «правые на виноватых укажут».
За посадских вступается бывший губной староста (выборный из местных дворян для борьбы с разбоем) Семен Бастрюков (Леонид Удалов) вместе с сыном Степаном. Он горяч, прям, смел, воплощает в себе лучшие черты представителей воинского сословия всех периодов российской истории.
Конфликт Бастрюковых и Шалыгина резко обостряется личностными мотивами: воевода собрался жениться на Марье – любимой Степана. Ее отец, Влас Дюжой (Виктор Присмотров), живое воплощение житейской мудрости: перед властью хвост нужно держать поджатым, а пасть закрытой. Ее мать (Светлана Щеголькова) напоминает пушкинскую старуху, потерявшую всякую меру от свалившейся на нее неслыханной чести – стать тещей воеводы. Сестра же Марьи (Людмила Копнина), к которой поначалу сватался воевода – девушка соответствующего воспитания: вольны ль мы сами мужей себе выбирать?– и считала Шалыгина очень даже завидной партией. Но младшая её сестра (Екатерина Фураева) совсем другая. Легкая, живая, независимая, она готова скорее умереть, чем выйти замуж за нелюбимого… За помощью Степан Бастрюков, по совету своего толкового верного слуги Резвого (Александр Белояров ), обращается к беглому посадскому, а теперь разбойному атаману Роману Дубровину.
Подобное обращение не случайно. Слишком многие посадские ничего путного от челобитной в Москву не ждут. В первой редакции пьесы, в качестве ответа на нее, приезжает новый воевода Поджарый. Он смещает и судит старого, а хор старших посадских вопрошает: так что же буде далее? На что хор младших отвечает: да то же, что и прежде.
В такой ситуации для большинства последней надеждой и опорой остается лихая удалая вольница. И многие готовы к ней присоединиться. Недаром в кошмарном сне воевода видит у разбойников в струге знакомые лица посадских. Антон Парамонов, Даниил Люосев, Павел Ештокин, Павел Суетин, Валентин Жигалин удивительно органично перевоплощаются из мирных горожан в удалых молодцев. Атаманом же ему видится Степан Бастрюков. И в этой роли Николай Антропов демонстрирует беспредельный накал эмоций. Его бешеный рывок задает ритм и темп всем гребцам. С уст сыплются народные шутки – прибаутки в адрес всех встречных, о которых докладывает впередсмотрящий. В этот момент он сам и все гребцы, грянувшие «Вниз по матушке по Волге», выглядят воплощением лихости и разудалости вольницы, ее героического и романтического начала. Воевода видит, как подплывают они к терему и вот-вот похитят Марью. В ужасе он просыпается.
Ночному кошмару предшествовал бурный монолог, в котором Шалыгин признается самому себе, что не верит никому, даже людям из своего ближайшего окружения – расторопному ключнику Неустройко (Антон Чудецкий) и жёсткой домоправительнице Ульяне (Светлана Американцева): за копейку продадут! Внутренне воевода надломлен, в его душе явно нет покоя и мира с самим собой. Но всё же он решает завершить богомолье, на которое его выманили Бастрюков и Дубровин.
Атаман же караулит Шалыгина, сжимая бухарский лук в руках. Его люди уже двинулись в низовья Волги, где, по слухам, большая туча вольницы собирается. Несомненно, речь идет о восстании Степана Разина – апофеозе времени, названного современниками «бунташным».
Но Роман не спешит присоединиться к ним. И дело не только в личных счетах с воеводой, который, возжелав его жену – умную и независимую красавицу Олену (Дарина Строчкова) – разорил зажиточного посадского и бросил в темницу, откуда он и бежал в «удалые молодцы». Есть еще оборотная неприглядная сторона жизни вольницы – грабеж, дележ, пьянство – о которой Роман говорит при встрече с супругой.
Итак, ни государевы люди, ни вольная вольница, по мнению автора, не могут принести обществу мир и лад. В одной из редакций пьесы, в самом ее начале, хор нищих слепцов поет старинный стих из Голубиной книги (сборник религиозных текстов в народной интерпретации) о правде, которая, победив кривду, на небо ушла; но кривда «по сырой земле пошла, в судах осела». Разворачивающиеся события пьесы ярко демонстрируют острое стремление жить «по правде и по совести» как одно из главных составляющих духа русского народа. Принципы достаточно просты: уважай себя и других , не проявляй силу против слабейшего, не заискивай перед сильнейшим, честно делай свое дело и помни, что всё это заветы далеких предков. Неслучайно в одной из сцен возникает пришедший из язычества образ домового (Андрей Сенин), хранящего дух предков, и он заигрывает с мамкой Недвигой (Натальей Михеевой) – носительницей древних сказок и преданий.
Но как жить по правде, если на земле царство кривды? Как добраться до неба и пригласить правду вернуться к людям?
Атаман глубоко уверен в неправоте воеводы, но в глубине души его терзают сомнения: а прав ли он сам? И здесь появляется фигура старца-пустынника.
Когда в IV веке христианство стало официальной религией Римской империи, то в церковную иерархию тут же потянулись стремящиеся к удовлетворению своекорыстных интересов за счет веры, готовые всячески подстраивать ее положения «под себя». Не желающие мириться с подобным уходят «от мира», селятся вдалеке от людей, где никто и ничто не может помешать жить согласно вере. Так появились старцы-пустынники.
На Руси они становятся символом жизни «по совести», «по правде», хотя их положения возникли задолго до принятия христианства Значимость подобных личностей резко возрастает в глазах народа именно в неспокойные «смутные» периоды истории, когда начинают теряться все привычные нормы и ориентиры. Время же действия пьесы не только «бунташное» – это и время раскола официальной церкви. При этом пустынники очень хорошо понимают протестное значение своей жизни против неправды мира. Недаром отшельник жестко прерывает крик Романа Дубровина о творящихся несправедливостях словами: в миру тесно? Иди в обитель, молись за обижающих. Для атамана слова «молиться за обижающих»» звучат дико. Хотя, конечно же, речь идет о приходе обижающих к жизни по совести, благодаря молитве за них. Сила столкновения двух начал – мятежного, мятущегося, протестующего, сомневающегося (Игорь Стам играет на бешеном накале чувств) – и непоколебимо уверенного в своей истине – подчеркивается фоном из вспышек молний, раскатов грома и проливного дождя прекрасно разыгранной грозы.
Исполнитель же роли старца, Сергей Васильев, тонко показывает многогранность личности своего героя. От всей его молчаливой фигуры, когда он просто идет по лесной тропе, исходит такая духовная мощь, что самый отчаянный из разбойников, Щербак (Георгий Мулика), не раз ходивший на разведку под видом нищего, в ужасе пятится и падает ниц. Но эта сила предельно чужда высокомерному и пренебрежительному отношению к тем, у кого не получается также предельно жить «по совести». Напротив, он считает своим долгом всячески помочь им, не ставя при этом себя выше. Каким внутренним светом озаряется его лицо, когда он рассказывает испуганным разбойникам, что с ними произошло на реке, и по-отечески успокаивает их. С таким же спокойным пониманием он встречает опустошенного воеводу, который всё еще пытается подчеркнуть свою важность и значимость.
От зрителя остаётся скрытым диалог воеводы со старцем. Но, несомненно, пустынник сумел найти и произнести слова, которые напомнили воеводе продолжении изречения, не раз им повторяемого: всякая власть от Бога; но – кому много дается, с того много и спросится. И если разбойный атаман, не проливавший невинной крови, стремившийся помочь обиженным, должен просто вернуться к честной мирской жизни посадского, то неправедному правителю следует уйти из мира и остаток дней провести в стенах монастыря. Но воевода идет на это с просветленным лицом. Обретший мир в своей душе, он на коленях просит прощения у всех, кого когда-либо обидел.
Так заканчивается спектакль, напоминая, как важно для власть предержащего жить «по правде и по совести», и какие потрясения могут ожидать общество, если этого не происходит.
Александр Варапутин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
