Свет и пепел

К 75-летию А.М. Родионова

Александр Родионов написал двухтомный роман «Князь-раб», он вышел в 2007 году.

Спустя десять лет Алексей Иванов сделал по нему ремейк «Тобол» без ссылки на первоисточник. Родионов пробил дорогу в скале, Иванов прошел следом.

Некоторое время назад на слуху был ро­ман «Тобол» Алексея Иванова. Он вышел в 2017 году. В книжном магазине на тыльной стороне обложек читаю: «В эпоху великих реформ Петра I «Россия молодая» закипе­ла даже в дремучей Сибири. Нарождающаяся империя крушила в тайге воеводское сред­невековье. Народы и веры перемешались. Пленные шведы, бухарские купцы, офицеры и чиновники, каторжники, инородцы, лето­писцы и зодчие, китайские контрабандисты, беглые раскольники, шаманы, православные миссионеры и воинственные степняки джун­гары. <...> Российские полки идут за золотом в далекий азиатский город Яркенд — но одо­леют ли они пространство степей и сопро­тивление джунгарских полчищ? Всемогущий сибирский губернатор оказывается в лапах государя, которому надо решить, что важнее: своя гордыня или интерес державы?»

Чем не анонс книги Александра Михайловича Родионова «Князь-раб»? Двухтом­ник вышел в 2007 году в новосибирском из­дательстве «Сова». На корочке второго тома автор сообщает: «Эпоха Петра I и Сибирь — область малохоженная. Вот и осваивал я эту необжитую пустошь, а что взрастил на ней, об этом пусть судит читатель, входя в кня­жью-рабью судьбу первого губернатора Сиби­ри Матвея Гагарина». Аннотация на обороте титульного листа такова: «Изучая историю колыбели русской цивилизации на Алтае, — а это Колыванский медеплавильный завод, устроенный туляком Акинфием Демидовым в первой трети XVIII века, — невозможно миновать предысторию обретения золота на просторах Сибири. А она берет свое нача­ло с великой петровской авантюры — добычи драгоценного металла во владениях джунгар­ского хана на реке Эркет. В романе действу­ют реальные герои: подполковник Бухольц, князь Бекович-Черкасский и первый губер­натор Сибири князь Гагарин. Однако, владея архивными данными из «Портфеля Милле­ра», автор не стремился скрупулезно точно следовать хронологии событий — его интере­суют в большей степени люди, их устремле­ния, страсти и поступки».

Мне хотелось сравнить взгляды писате­лей на один и тот же исторический период, и я купила первый том «Тобола». Почитала. Не поверила глазам своим. Пошла за вторым.

Сквозь строчки «Тобола» настойчи­во пробивается роман Родионова: главные сцены, основные мотивы, редкие Родионовские словечки. Когда дело доходит до эпизо­да с собакой, рассеченной саблей, сомнений не остается: Иванов использует в «Тобо­ле» текст романа «Князь-раб» Родионова. Не впрямую, конечно. Хитро использует.

Предлагаю сравнить фрагменты.

Александр Родионов. Эпизод: белый кал­мык Чаптын присягает на верность белому царю через шертовальный обряд (шерть — честь. — Л. В.).

«Чаптын покорно стал на колени.

Собачонка предсмертно взвизгнула и, раз­деленная сабельным ударом надвое, мгновен­но испустила дух. Кровью собачьей Чаптын помазал себе лоб и щеки, повторяя за толма­чом слова клятвы. Плотная толпа томского служилого народа окружала его, склоненно­го над распополаменной дворнягой, и голову он поднял только тогда, когда ему сказали, что свою шерть он будет завершать на золо­те» [т. 2, с. 6д].

Алексей Иванов. Эпизод: швед Ренат при­сягает на верность джунгару Цэрэн Дондобу.

«— Ты сделаешь шахан на моей сабле, — сообщил Онхудай.

— Что это такое? — мрачно спросил Ренат.

— Клятва.

Ренат опустил глаза.

Прислужник вернулся с собакой на верев­ке. Он поставил собаку рядом с Ренатом и от­ступил, не выпуская веревки...

Ренат взял саблю из рук зайсана и поцело­вал клинок.

— Теперь разруби собаку пополам. Это шахан, слово с кровью...

Ренат отступил на шаг и поднял саблю для удара» [т. 2, с. 220].

Поставим вопрос так: что нового узнает читатель об эпохе Петра I в Сибири, прочи­тав книгу «Тобол» Иванова после романа «Князь-раб» Родионова? Ответ: ни-че-го. Главная интрига — задумал Гагарин отло­жение Сибири от России или нет, а также все сюжетные линии романа «Князь-раб» по­вторяются в «Тоболе». Вот они. Противосто­яние Петра I и первого губернатора Сибири князя Матвея Петровича Гагарина. Движение русских на восток, в Азию, взаимодействие с кочевниками на порубежье. Российско-

китайские отношения. Походы Бухольца и Бековича в Малую Бухарию за песошным золотом. Возведение сибирских крепостей. Старообрядцы в Сибири. Тобольское священ­ство. Крещение инородцев. Пленные шведы в Тобольске. Ссыльные мазепенцы. Бугрование, охота за могильным золотом. Рудознатцы.

Кроме того, «Тобол» заимствует стер­жневые сюжетообразующие сцены романа «Князь-раб». Они легко вычленяются хо­тя бы потому, что Родионов публиковал их от­дельными отрывками в различных местных и центральных газетах, начиная с 1992 года. Перечислю некоторые из них: «Вошествие князя Гагарина в Тобольский кремль», «По­сольство Ивана Чередова», «Митрополит Ио­анн Тобольский», «Демидовы», «Сергуня Толпыга», «Китайское посольство», «Осада отряда Бухольца на Ямыш-озере джунгара­ми», «Димитриевская суббота», «Хивинский поход», «Частокол князя Гагарина (об основа­нии крепостей в Сибири XVIII века)», «Пётр I пытает князя Гагарина», «Суд над князем Гагариным», «Казнь Гагарина» и др.

Один из лучших эпизодов в романе Ро­дионова — «Гагарин вошел в Тобольский кремль» [т. 1, с. 181]. Массовая сцена красочна и подробна. «Когда же, наконец, по умощен­ному булыгами взвозу зацокали копыта чет­верки лошадей и коляска губернатора взлетела на перегиб дороги, вставать было поздно. Сер­гуня так и остался сидеть, подвернув увечную ногу» [т. 1, с. 180]. Князь выйдет из кареты, подойдет к казаку, поговорит, одарит рубле­виком, потом и второй даст за то, что помнит Сергуня княжеского родителя. «Одарив ни­щего вдругорядь, Гагарин обернулся к слугам и махнул рукой: "Сыпь!" По княжескому ма­новению два рослых рынды, стоявшие на за­пятках кареты, стали метать в толпу нарочи­то припасенную медь. Как только посыпались губернаторские милости на твердь Троицкого мыса, как только согнулись в судорожном по­клоне тоболяки и площадь у взвоза стала по­ходить на крупнобулыжное покрытие дороги, так по чьему-то знаку ахнули в кремле все колокола разом» [т. 1, с. 181].

Сцену вхождения Гагарина в Тобольский кремль описывает и Иванов. Она тоже мно­голюдна, но в интерпретации автора «Тобо­ла» выглядит иначе: народ взваливает ка­рету вместе с князем на плечи и прет в гору. «Взлетающий подъем Прямского взвоза был вызовом народу...» [т. 1, с. 94]. Сопостав­ление сцен на тобольском Троицком мысе и эпизодов с собакой явно обнажает прием, используемый Ивановым при переработке текста. Назовем его условно: «с ног на голо­ву» или «шиворот-навыворот», «все нао­борот». Если у Родионова Гагарин спускается к увечному казаку, читай народу, то у Ива­нова напротив — народ возносит Гагарина. Сцена у Тобольского кремля довольно рас­пространенна, она состоит из множества «клейм», формирующих общую панораму. Так, в «Князе-рабе» Сергуня Толпыга диву­ется на княжескую карету. Никогда раньше не видел он колес, сияющих «неподдельным тусклым серебром» [т. 1, с. 180]. В «Тоболе» в тот же пазл со значением «герой удивля­ется чему-то ранее никогда не виданному» вписывается другой герой и иной предмет восхищения. У Иванова каретой Гагарина восторгается картограф, летописец, зодчий и архитектор Семён Ремезов. «Ремезов в это время смотрел, как с полубарка по сходням работники скатывают карету Гагарина. Таких карет Тобольск еще не видывал.

— Ох, резьба какая хитрая... — восхитился Семён Ремезов» [т. 1, с. 92].

Что же получается? Родионов создает кар­тины, эпизоды, подает идеи, а Иванов пред­лагает их возможные варианты? Именно так. И прием «с ног на голову» весьма помогает видоизменить первичный текст. Авторские комментарии Родионова Иванов разбива­ет на реплики и раздает героям. В «Тоболе» чаще всего за Родионова говорит Семён Реме­зов, а порой Пётр I. И наоборот: то, что у Ро­дионова идет в диалогах, Иванов записыва­ет сплошным текстом. Сцены, придуманные Родионовым, Иванов использует как схемы, вводя в них других героев и иные детали. Од­нако зачастую семантика фрагментов оста­ется первоначальной, то есть той, что задана в романе «Князь-раб». Сравним.

Эпизод подношения могильного золота Петру I.

Родионов. «Но — делать нечего. Пётр Петрович родился, и царь праздновал. Празд­новали все, кто хотел и кто не хотел. Деми­довы тоже засобирались в Санкт-Петербург поздравить царя и царицу. С пустыми рука­ми поздравлять венценосного папашу никто не ходил. Проворный Акинфий загодя обо всем позаботился. Приказал пленному шведу, лучшему в своих владениях столяру, изгото­вить небольшой плоский ящик и обить его внутри мягкой тканью. Когда Акинфий в за- московоречном доме отца щегольски отбро­сил легкую, золотистого дерева крышку, даже видавший виды Никита Демидыч ахнул!

На синем бархате мерцало золото. <...>

В Петербурге царь, едва увидев золотые вещи, завращал глазами, зыркая то на Деми­довых, то на Якова Брюса, то на Матвея Пет­ровича Гагарина, который старался заглянуть в ящик из-за плеча генерал-фельдцейхмейс- тера. Гагарину царь бросил не оглядываясь:

— Чай, сговорились, князь, с Демидычем? Сходно, весьма сходно с твоим презентом.

Никита Демидыч и Гагарин перегляну­лись: о чем сговорились? Никита и Акинфий не знали о том, что губернатор сибирский уже сделал свое подношение царю, и это тоже было могильное золото, доставленное в То­больск Передовым. А Пётр принялся расспра­шивать, где и у кого куплены эти фигуры оле­ней, барсов чудовищных, впрямь куриозных животин с телом ящерицы и головой льва...» [т. 1, с. 387-388].

Иванов. «Пётр взорвался бы, но тут во­время вернулся Матвей Петрович. Он нес ларец Касыма. В Тобольске Матвей Петрович и не думал отдавать золото курганов царю, однако сейчас надо было спасать непутевого Лёшку. Матвей Петрович с поклоном поста­вил ларец на низенький столик возле Петра.

Вот привез тебе забаву из Сибири, — скромно сказал Гагарин.

Пётр пренебрежительно откинул крышку ларца пальцем и выпрямился.

— Ох ты! — изумленно сказал он.

Он сунул ручищу в ларец и вытащил в гор­сти три золотые бляхи.

— Откуда сии куриозы?

Из курганов по Тоболу.

<...> Пётр высыпал на стол содержимое ларца и склонился над золотом, рассматривая его через лупу.

— Тигр, а это олень, а это волк грызет коня... — бормотал Пётр» [т. 1, с. 149-150].

Более пристальный взгляд выявляет фра­зы-антонимы в текстах: щегольски отбросил крышку/пренебрежительно откинул крышку.

Родионов впервые опубликует сцену подношения могильного золота Петру Де­мидовыми в 1986 году в книге «Колывань камнерезная». В дополненном виде она вой­дет в первую книгу романа «Князь-раб» —

«Азъ грешный», и сначала будет напечата­на в литературном журнале «Алтай» (1994). В 2000-м появится книга «Азъ грешный», в 2001-м — ее переиздание. В 2005-м оконче­на рукопись второго тома, в 2007-м выходит в свет двухтомник «Князь-раб». Родионов начинает сибирскую эпопею сорокалетним человеком, завершает в 6о. Сравните «вехи» Иванова: 2016 — «Вилы», 2016 — «Тобол. Много званых», 2017 — «Тобол. Мало из­бранных», 2017 — «Дебри». В двух томах Иванова 1500 страниц. Реально ли написать всеохватный исторический роман за два года? Обратимся к опыту создания классиче­ских эпических романов в русской литерату­ре. Лев Толстой — гений! — пишет «Войну и мир» семь лет. Алексей Толстой создает ро­ман «Пётр Первый» с 1929 года и до 1943-го, в 1945-м Алексей Николаевич умирает, про­изведение остается незаконченным. Васи­лий Гроссман работает над романом «Жизнь и судьба» с 1950 по 1959 год. А Алексей Иванов между делом успевает еще и киносценарий написать, причем раньше, чем книги. Как это возможно? Фильм «Тобол» вышел на экраны в 2019 году. Иванов снял из титров свое имя, ссылаясь на то, что кинематографисты иска­зили его замысел. Фильм (пришлось и его по­смотреть) к истории Сибири не имеет ника­кого отношения. Это приключенческое кино, в котором, как и положено, «наши победи­ли». Из первоисточника на экран попала все та же несчастная собака, казненная саблей.

Продолжим сопоставление.

Эпизод с сыном Гагарина — Алексеем.

Родионов. «— Упал Алёшенька наш предо мной на колени, плачет, крестится, божится, а сам промеж этого твердит: не хочу на жи­довке жениться, не стерплю такого — руки наложу!

— Ах, вон вы до чего доворковались? — взревел Гагарин и затопал на жену. — Я пер­во-наперво Алёшеньку наследства лишу, а тебя, паскуда, за потаканье дитятке в мо­настырь упеку. Я тебе в Сибири такой подберу монастырь, что тебя оттуль патриаршим со­бором не вызволят» [т. 1, с. 91].

Иванов. «Пётр повалился обратно в кре­сло, закинул нога на ногу и нервно качал но­ском башмака. Алексей Гагарин по-прежнему стоял, будто на суде.

— Может, женить его, мать? — спросил Пётр у Евдокии Степановны. О чем еще ему с бабой-то говорить? — Женатый образумится.

— Добро бы, государь! — слезливо обрадо­валась Евдокия Степановна.

— У Петьки Шафирова баронеска на выда­нье.

— Не хочу на жидовке, — глухо пробурчал Лёшка.

Лицо у Петра пошло багровыми пятнами» [т. 1, с. 149].

Также по принципу «поперек, наизво- рот» создаются в «Тоболе» портреты дей­ствующих лиц, меняются их отношения. Рисуя внешность князя Гагарина, Родионов берет в качестве «модели» облик писате­ля Евгения Гущина. Родионовский Гагарин «кряжистый, прочно ступающий по весенней грязи» [т. 1, с. 36] с «грузной, укороченной париком спиной» [т. 1, с. 137] станет у Ива­нова «рослым грузным Гагариным», кото­рый «возвышался над толпой на полголовы» [т. 1, с. 48]. Доверительные отношения кня­зя Гагарина и митрополита Иоанна Иванов трансформирует в «нелюбовь». У Родионова: «Некому поведать всей моей ночной горечи! — сжимал зубы Гагарин. — Некому! А как ласково и утешительно повторял мне в тобольские дни Иоанн Максимович: "Яко же облак дождем истек обелеет, так и печаль избеседована лицо обелит..."» [т. 2, с. 143].  У Иванова: «Матвей Петрович сразу уловил напряженную злость владыки, удивился — и даже обрадовался, но не подал вида... Это крючок, на котором он, губернатор, может держать владыку. Зачем ему нужно подцепить Иоанна, Матвей Петро­вич еще не знал, но крючок всегда пригодится. Князь Гагарин был опытным царедворцем» [Т. 1, с. 171-172].

Что сказать? Иванов «творчески» работа­ет с материалом.

Подвергается перелицовке и сама идея, общий настрой произведения Родионова. Ат­мосфера «Тобола» контрастирует настрое­нию «Князя-раба». Сибирь, хоть и каторж­ная, и ссыльная, и варначная, и «крапивным семенем» одолеваемая, да только поверх все­го трудного, горького пишет Родионов свет и крепь этой великой земли. Недвусмысленно проявляют отношение Родионова к Сибири и ее первому губернатору его исторические очерки «Все начиналось с Албазина» и «То­бол — сибирская твердь Гагарина», которые создавались во время работы над романом и сразу после. В понимании Родионова народ сибирский — это особый народ, нет вернее в деле людей, чем сибиряки.

Роман Родионова можно назвать «целому­дренным». Его страницы освящены золотым светом любви. Хотя писатель почти ничего не пишет о самом чувстве. Оно содержится втаях, в душе, и призывно мреет где-то вдали,

на горизонте — в тех краях, где остались старая вера, добротный дом, дети и златовласая жена за ткацким станком. Родионовские бывальцы, давно женатые мужики, живут ожиданием счастливой встречи, которая отложена ради долгой дороги, ради честной работы во имя отечества, ради большого открытия, которое будет нести пользу государству российскому в последующие века. Золотой солнечный свет Родионова превращается у Иванова в серую промозглость. Автор «Тобола» обозначает жанр своего произведения как «роман-пе­плум». Книга начинается с того, что пьяный Пётр пинает мертвого Гагарина, в третьей гла­ве русские мужики грабят остяков, в пятой — русский Юрка насилует остячку Айкони... Тем­но и смертельно в такой Сибири.

Великая рать героев Родионова (700) дей­ствует и у Иванова. С той разницей, что фигу­ры второго плана в «Тоболе» меняют имена, то есть становятся вымышленными. У Роди­онова и просточадцы — это реальные люди, их имена и пунктиры судеб взяты из архив­ных документов.

Совсем не удалась Иванову рудознатная тема. Главный герой Родионова рудоприищик Степан Костылев (историческое лицо) «аукается» в «Тоболе» Андрюхой Косты­лёвым, копальщиком курганов, получившим по темени от калмыков. Ни Феди Комара, ни Михайлы Волкова, реальных разведчиков руды и угля, в «Тоболе» нет. Есть некто Еро­фей Быков по прозвищу Колоброд, про кото­рого автор пишет: «Рыл серебряные жилы на Колывани» [Иванов А, т. 1, с. 29]. Можно рыть на Колыме, а если иметь дело с Колыванью, то данной синтаксической конструк­цией управляет предлог «в». Кроме того, не мог Ерофей, который помещен автором в 1711 год, рыть серебряные жилы в Колы­вани. Еще не открыта рудная провинция в этих местах. Это сделают Степан Косты­лев и Федя Комар в 1718 году. А село Колывань будет основано и вовсе в 1727-м. Даже крохи рудознатной темы даются Иванову с ошибками. Автор «Тобола» неудачно ис­пользует и геологические термины. В част­ности, «пустой породой» он называет землю разграбленного кургана, в которой не оказа­лось золотых фигурок. После Родионова, гео­лога в первом воплощении, сделать из рудоз­натной темы «перевертыш» невозможно.

Не чихал Алексей Иванов архивной пы­лью, не сиживал в Российском государст­венном архиве древних актов над бумагами из «Портфеля Миллера». Произведение его не первично, замысел не самостоятелен. Ро­дионов пробил дорогу в скале, а Иванов про­скакал по ней задом наперед. По хорошей наезженной дороге чего ж не идти — хоть вприпрыжку, хоть галопом, хоть кувырком. Расчет Иванова был верным: кто там читал роман провинциального писателя? Тираж «Князя-раба» мизерный. До Москвы не до­шел. Текста в сети нет. Книга забыта, писа­тель в масштабах страны неизвестен.

19 ноября 2018 года состоялся библиомост с Алексеем Ивановым. Сценарист, культуро­лог и один из самых известных российских писателей, автор романов «Географ глобус пропил», «Общага-на-Крови», «Тобол» и других, так о нем говорилось в анонсах, мог в режиме онлайн общаться с читателями Сур­гута, Орска, Челябинска, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода, Калининграда, Ростова- на-Дону, Волгодонска, Майкопа, Владимира, Омской, Свердловской и Кировской обла­стей, Алтайского края, Экибастуза (Казах­стан), Нетании (Израиль) и других городов и регионов. И оказалось, как ни узок чита­тельский круг, да достаточен для того, что­бы адресовать известному писателю острые вопросы. Алексей Викторович отвечал: да, он использует в своих книгах краеведческую литературу, она, де, кладезь. Фамилий пи­сателей Иванов не называл. Но коль скоро в «Тоболе» просвечивает текст Родионова, то хочется расставить точки над i. 1. Роман Ро­дионова «Князь-раб», бесспорно, кладезь. 2. Это художественная литература, з. Произ­ведение получило положительную оценку критиков, в том числе известного писателя, литературоведа Валентина Яковлевича Кур­батова. Рецензии напечатаны в российских газетах. Роман «Князь-раб» отмечен Все­российской литературной премией имени Александра Невского (2007). Родионов пер­вым создал роман-эпопею о Сибири времен Петра I.

А Иванов сделал ремейк. В наше время подобных переделок пруд пруди, особен­но в кинематографе. Однако авторы ремей­ков, как правило, называют предшествен­ников. Иванов о предшественнике умолчал. Да и как обнародовать? Все-таки есть такое понятие как авторское право. А оно в подоб­ных случаях обязывает заручиться разреше­нием автора или его наследников. Надо ли говорить, что поступок Иванова бесчестен? Тем более что Родионова на момент выхода «Тобола» нет в живых. Он не может защи­тить свой двадцатилетний труд.

«Тема может быть украдена», — про­читала я в дневнике Родионова, когда толь­ко подступалась к изучению его архивного фонда и творчества. Признаться, улыбнулась на странные опасения автора. Даже возрази­ла мысленно: «Да ну, Александр Михайло­вич, придумываете. Зачем? Как? Кто?» Вы­ходит, не зря тревожился Родионов. Человек жизнь знал. И пишущую братию, как облу­пленных!

За сибирского писателя Александра Михай­ловича Родионова мне обидно. Его «Князь- раб» достоин всероссийской известности. Но увы! Не повезло писателю с временами.

Алексей Иванов, лауреат премии прави­тельства России в области культуры (2017), проходит в современной прессе как автор, впервые открывший тему Сибири в эпоху Петра I. Он получил Платоновскую премию с формулировкой «за открытие сокровенных тайн отечественной истории». Неправда это. Первооткрыватель — Родионов! 

* Ж-л "Культура Алтайского края", №3, 2020

Лариса Вигандт (Барнаул)

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"