А потом город пустой – представь, в самом центре ни души. И всего один магазин открыт.
– А мне снились танки, гремящие по улицам.
– А мне – что люди рвут на куски друг-друга,
А потом по небу летит женщина, бледная и печальная,
С красивым лицом и распущенными черными косами,
В длинном белом платье просвечивающем,
С рукавами широкими.
Как она пролетела – все успокоилось.
***
Инночкиной бабушке почти девяносто. Она всегда была сильной, городской и современной. На ней держалась вся семья.
Она выжила во Вторую мировую. А тут – вторая в ее жизни война.
Есть такие механизмы, которые не ржавеют, а просто закрыты в гаражах памяти. И снова загорелась красная лампочка, завыла сирена. Теперь бабушка как девочка: прячет жидкую кашу в карман и постоянно просит кушать. Она и не рада держать всю семью: уезжайте детки, где безопасно. (Внуки-то давно уж как разъехались).
– Куда, мама? Нам бежать некуда.
– Ну, раз вы не хотите, тогда я от вас уйду…
***
В войну из всей семьи у нас погиб мамин кот. В частном секторе, где случилась эта трагедия, многих собак хозяева отпустили на вольные хлеба – самим-то есть нечего, а те псы, что и без того были бездомными, быстро стратили до уровня доходяг. Помойки тоже ведь сами по себе не наполняются. А кот, хоть и был сиамским, но гулял наружу через дырку в заборе. В одну из таких вылазок, прежде примерные соседские, а теперь одуревшие от голода и постоянных звуков войны псюги решили рассмотреть кота поближе. Их хозяева, найдя фрагменты бедного животного, почувствовали угрызения и некую ответственность. И вскоре купили маме нового кота – как две капли воды похожего.
Что стало с собаками-котоедами – неизвестно. Не исключено, что в перемирие они все раскаялись и стали вегетерианцами.
***
Они думают, что мы – ангелы смерти
Они так думают, потому что не знают.
А те, кто узнали, уже ни под какими пытками не расколятся.
Конец на поле боя – страшный, в нем нет ничего ангельского.
Это – последние секунды чистилища.
Для кого-то они растягиваются в вечность.
Ангелы боятся, что их прекрасные белые одежды мозгами забрызгает,
Пропитает запахом мочи и дерьма – потом никаким ладаном не вытравишь.
Боятся увидеть, какой взаправду человек изнутри,
Кишки им напоминают клубок змей,
Позвоночник – то самое древо.
Им известна цена за плод познания
Поэтому они не подлетают и на километр.
Они караулят эту границу.
А мы подходим, вначале – как простые девушки,
Нас просят о помощи, зная, что женщина привыкла давать жизнь.
Они еще надеются спастись, хоть уже видят то, чего живые не видят.
Их шепот и надежда обращены к нам, а люди думают, что это агония.
Все дело – в угле зрения.
Мы склоняемся, и клекочем слова облегчения.
Чтобы душа быстрее отлетела,
Когда мы раскидываем крылья, они закрывают их последнее небо.
Быть валькирией, значит, повторять это снова и снова.
Ольга Бодрухина (Луганск)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
