В октябре 1995 года мне вдруг позвонил Валерий Николаевич Сергеев и в категоричной форме, не терпящей отказа, пригласил посетить на несколько дней город Ростов Великий. О цели поездки сказал, что сообщит по дороге.
К тому времени я уже несколько лет трудился под его началом в иконописной мастерской при столичном храме Рождества Богородицы в Старом Симонове, где продолжалась совместная с моим другом и сокурсником по Училищу им. 1905 года Григорием Лощицем работа по восстановлению, фактически из руин, трех иконостасных комплексов.
На следующий день, к назначенному часу, я приехал на автовокзал, который находился недалеко от станции метро «Щелковская». Был серый, промозглый осенний день, моросил дождь. Валерий Николаевич стоял на тротуаре у здания вокзала, в своем серо-голубом пуховике и невозмутимо покуривал, задумчиво поглядывая куда-то вдаль.
В автобусе, когда устроились на своих соседних местах, он сообщил, что давно собирался сформулировать для себя и для нас, его учеников, какой должна быть современная икона. Но в московской суете все как-то не получалось об этом как следует подумать. А где, как не в древнем русском городе лучше всего осуществить такое намерение.
Великолепный рассказчик, с неохватными познаниями в области истории и культуры, Валерий Николаевич весь наш путь увлеченно повествовал о городах и сёлах, через которые мы проезжали. А я неотрывно его слушал.
Сойдя с автобуса на вокзале Ростова Великого, мы, как выражался Валерий Николаевич, «веселыма ногама», направились прямиком в его квартиру в старинном деревянном доме с видом на озеро Неро, приобретенную им год, или два назад. По дороге была куплена коробка с замороженными цыплятами, которых ростовские острословы называли «синими птицами», и два арбуза.
День наш начинался с того, что мы шли в храм Толгской иконы Божией Матери и молились у мощей Блаженного Иоанна Милостивого. Потом неспешно прогуливались по живописным улицам и заулкам центра города с непременной целью навестить и Ростовский музей. В его иконной экспозиции в то время шёл ремонт, все иконы были перенесены в зал, закрытый для посещения. Но, пользуясь хорошими отношениями с главным хранителем, Валерий Николаевич получал ключ от этого зала, где в спокойной обстановке мы могли не только созерцать выдающиеся образцы ростовского и ярославского иконного письма, но всё внимательно рассматривать и обсуждать.
По вечерам, уже дома, обменивались впечатлениями об увиденном за день. При этом Валерий Николаевич, стараясь меня как-то растормошить, требовал, чтобы я на его доводы приводил контрдоводы, и всячески ему противоречил, и беседа наша приобретала бы форму дискуссии. Впрочем, у меня это получалось не очень хорошо, и я скорее выполнял роль «чебурашки», человека с большими ушами, который больше слушал, чем говорил.
Дня через четыре, или пять наших походов и бесед Валерий Николаевич сообщил, что сформулировал в нескольких пунктах, то какой должна быть для нас, его учеников, современная икона.
Она, икона, безусловно, должна быть каноничной, традиционной. Но при этом некопийной. По форме достаточно простой и лаконичной, чтобы минимальными средствами добиваться максимальной выразительности образа. Пункт о некопийности Валерий Николаевич подчеркивал особенно, считая копийность тупиковым путем, убивающим все творческое и живое в искусстве иконописания. А там, где нет творчества, нет жизни и развития.
Однажды я стал свидетелем того, как Валерий Николаевич почти накричал на девушку, учащуюся одной из иконописных школ, которая в зале ростовского музея копировала икону «Димитрий Солунский в житии» начала XVI века. Она заявила, что копирование – единственно приемлемый путь в современной иконописи. Валерий Николаевич не выдержал и довольно жестко «прошёлся» по преподавателям и ученикам школ, где такому учат. Спустя годы стало очевидно, как он был прав. Копийные, или полукопийные иконы, по меткому выражению Валерия Николаевича, – «иконоподобные изделия», и они теперь заполнили многие храмы.
Будучи превосходным знатоком древней и современной иконописи, Валерий Николаевич то и дело обращал наше внимание не только на богатейшую классику отечественных иконописных школ, но и на яркие иконописные достижения Русского Зарубежья, проявившиеся в XX столетии. Особенно на работы отца Григория Круга и Леонида Александровича Успенского, отмечая в них образную выразительность и сильное творческое начало.
Вспоминая многолетние примеры новонаписанных в его мастерской икон в Старом Симонове, а затем и в Ростове Великом, могу теперь сказать: Валерий Николаевич, как строгий, не склонный к каким-либо поблажкам и компромиссам наставник, всегда находил острые образные определения, или сравнения для замеченных им недостатков в наших работах. Такие обсуждения всегда проходили в очень живой атмосфере. Он никогда не навязывал готовых форм для решения каких-либо художественных задач. Наоборот, всегда предлагал нам самим поразмышлять, а после еще раз, всем вместе обсудить то, что получается. Не пытался наставник и, что называется, «давить», влиять на уже привычный ученикам иконописный стиль. Весьма деликатно корректировал своими замечаниями наши очередные шаги, за что мы навсегда будем ему искренне благодарны.
Ростов Великий, 2019 год.
Станислав Бурлаков
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
