Повесть-хроника мутных лет о том, как мы, славяне, разделяемся - отдаляемся…
Глава шестая. Год 1995-й
В новой России продолжался грабёж народного хозяйства, планово уничтожалось большинство предприятий. По замыслу властелинов мира сего в интересах «золотого миллиарда счастливчиков» страна медленно, но верно превращалась в огромные – нефтяную, газовую скважины, угольную и иные шахты да лесоразработки с ограниченным числом обслуживающего туземного населения.
Это не придумка обиженного туземца. Тогдашняя управительница Англии «железная леди» Маргарет Тэтчер ещё во времена Советского Союза заявила, что в экономике нашей страны эффективна лишь малая её часть, в которой трудится всего 15 миллионов человек. Понимай, как хочешь. Но, по сути, заявлено, что на шестой части земли «с названьем кратким Русь» экономически оправдано именно такое по численности население. Наш народ и мировой рынок промышленного капитала не совместимы.
…Вглядимся, как мы лишались лучшей отрасли в сельском хозяйстве Советского Союза – птицеводства - на примере объединения «Россошанское» Воронежской области. А оно ведь ни в чём не уступало американскому курятнику. К тому же, переводил птицеводство на индустриальные рельсы бывший директор Россошанской птицефабрики Иван Александрович Бахтин в ранге союзного министра.
Июль
Зачем курице акваланг?
Уже не подножным - подводным кормом вынуждена перебиваться Россошанская птицефабрика. Добывают для кур речную ракушку. А ещё подбирают на фермах павший скот. Из всего этого готовят кормовые добавки, так необходимые птице. Прослышав о ловле моллюска-перловицы, очищающей речные воды, забьют тревогу защитники природы.
- А нам просто деваться некуда, сидим на голодном пайке, - сообщил глава Воронежского областного «Птицепрома» Валерий Бакаев, недавно возглавлявший районное птицеводческое объединение в Россоши. - Покупать полноценные комбикорма не за что.
До недавнего времени мощнейшее предприятие одолевали иные заботы. Здесь не знали, куда сбывать продукцию. Даже покупали вагоны-холодильники, чтобы сохранить от порчи яйцо, птичьи тушки, пока найдётся покупатель. Сам же птицеводческий производственный конвейер «тикал» хорошо выверенными часами.
- На базар подай товар качественный, в красивой упаковке, - говорит Валерий Митрофанович. - Потому спешили переоснастить перерабатывающий цех. Наладили выпуск консервов богаче выбором. Пошли колбаса и хлеб куриный. Копчёные окорочка вылетали с конвейера. Наша продукция была нарасхват. Прибыль считай да радуйся. Да ударило с другой стороны...
У птицефабрики своей земли почти нет. Лишилась её в ходе межхозяйственной специализации. Специально для предприятия рядом на государственном элеваторе построили комбикормовый завод. Оттуда питались кормом, приготовленным отдельно для молодняка, несушек, бройлеров, маточного стада. Всё по науке. С 1991 года началась ценовая свистопляска. Теперь уж безотказно действовал механизм разрушения. Дорожали энергоносители. Повышались закупочные цены на зерно, витаминные добавки. Постепенно комбикорм становился «золотым».
Одновременно по торговым рядам зашагали «ножки Буша». Соединённые Штаты Америки очистили свои «морозильники» от залежалого армейского неприкосновенного запаса птичьего мяса. В цене дешевле, с виду красивее заокеанская курятина с прилавка разлеталась влёт. Тем более, что продажные журналюги на все лады клеймили советскую «синюю птицу». Только после выяснилось, что синюшный оттенок естественен, он появляется при обработке натурального продукта, без ядовитых в питании консервантов и прочих добавок.
Результаты «перестройки» вышли плачевными. Восемьдесят миллионов яиц, больше семи тысяч тонн мяса обычно поставляла в год птицефабрика. В прошедшем итоги таковы - 28 миллионов яиц, три тысячи тонн мяса. Поголовье сбросили. А недавно закрыли цех, где откармливали семьсот тысяч бройлеров.
Работало на предприятии больше тысячи человек. Сейчас осталось восемьсот. Ещё триста собираются увольнять в ближайшие месяцы. Увольняют не просто работников - кадровых птицеводов. Ведь у фабрики почтенный возраст, разменяла седьмой десяток лет, трудятся тут рабочие династии. А ещё закрыли сельские филиалы – три колхозных птицефабрики.
- Вернёмся к специализации. Одни будут выращивать корма, другие - готовить их, третьи - выращивать птицу, - убеждён Бакаев. - Возвратимся к кооперации. Уже пытаемся это делать. Имеем мощный консервный цех. Берём на переработку свинину, говядину.
Вернёмся на круги своя, жизнь заставит...
Только зачем же курице акваланг?
Зачем заставлять её нырять на дно донское...
* * *
Ничего из задуманного не сбылось. У птицефабрики менялись хозяева на радость местным чиновникам (при купле-продаже звонкая монета сыпалась и в их карманы). Обещания поднять курицу на должную высоту не сбылись. Её и вовсе полностью вывезли на убой. Технологическое оборудование сдали в металлолом. Корпуса разнесли по кирпичу, из какого строили нескончаемые торговые ряды с прилавками с уже подорожавшими «ножками Буша». При неосторожной разборке птичников «вручную» гибли люди, среди них и школьники, мечтавшие подзаработать на приманчивые заморские яства…
Да и сам Валерий Митрофанович не выдержал возложенных на его плечи уже в масштабах области перегрузок. Бакаев скончался от сердечного приступа прямо «на ходу».
Городок Россошь хоть и невелик, но предприятий здесь было немало. Совершенно схоже крушили заводы – электроаппаратный, прессовых узлов, строительных материалов, растительных масел, пищекомбинат, хлебопекарни. А ещё швейную фабрику, на селе – колхозы, совхозы. И так далее…
Взамен – как в грибной дождь, плодились магазины.
Март
Братья славяне, что впереди?
В Кантемировке прошли торжества по случаю 341-й годовщины Переяславской Рады.
…Как тогда, на третий день Крещения в 1654 году, Богдан Хмельницкий выслушал мнение народа о воссоединении Украины с Россией: «Что есми вовеки вси едино были». Как гетман принимал присягу на верность русскому царю, а, значит, и возрождающемуся Отечеству, как принимал знамя, булаву, шапку - всё это сыграли на сцене Кантемировского Дома культуры народные самодеятельные артисты, жители Украины и России, живущие по соседству.
Открывая собрание, глава Кантемировской администрации Иван Григорьевич Алейник подчеркнул, что мудрость наших предков была подтверждена многовековой историей. Союз братских народов крепил государство экономически, политически, успешно развивал культуру. Говорить о том приходится не ради случая. Сейчас Кантемировка и Марковка стали пограничными районами. Сельским жителям наглядно видно, как намеренно рушится доброе, как вбивается клин в славянское братство. Люди прямо заявляют местной власти: если не воспрепятствуем этому произволу, потомки нас не простят.
-Поэтому мы и съехались сюда, на межу России и Украины, - сказал Владимир Евгеньевич Шевченко, академик, ректор Воронежского аграрного университета, - чтобы вместе проверить завет предков: когда славяне вместе - они необоримы, смогут противостоять тёмным силам, которые пытаются посеять рознь между русскими и украинцами, остановить разгул стихии бесстыдства, который, прикрывается звучным словом «свобода». Ведь перед всеми безотрадными переменами русские и украинцы окончательно ещё не растратили нравственной и духовной крепи.
Далее Шевченко, как председатель Воронежского областного общества дружбы с Украиной «Чувство семьи единой», подробно сообщил о делах и планах общественной организации.
-Народная дипломатия должна сделать то, чего не делают политики, - подтвердил Г.П.Фоменко, первый заместитель Луганского облисполкома. - Распалась семья, разорвали её по живому. Недавно у нас был президент Украины Леонид Данилович Кучма. Он заверил, что считает неразрывным экономический союз с Россией. Верим, перелом в наших отношениях наступит, ведь тысячи, миллионы людей связаны кровно. Они должны свободно встречаться, общаться, торговать. Границы и таможни нас не разделили, и это хорошо. В сентябре Луганск празднует своё 200-летие. Рады видеть в гостях воронежцев.
Слово об историческом значении Переяславской Рады произнёс отец Евгений, в миру Е.А. Лившук, протоиерей, секретарь Воронежско-Липецкого епархиального управления.
Елена Левченко, студентка Воронежского государственного университета, с болью говорила о том страхе, какой переживают молодые.
-Не ровен час, удастся кому-нибудь поссорить братские народы. Нельзя допустить новой Чечни. Ведь нас сама природа соединила уважением друг к другу, и дружбу нужно крепить конкретными делами. Почему бы не взяться за издание в нашей местности общей газеты на русском и украинском языках? Соседям важно и интересно знать, как живём и чем дышим. Почему бы в наших школах и вузах не ввести обучение украинскому языку, а у соседей - не сворачивать обучение русскому?
Лена рассказала о том, что недавно она открыла для себя большого поэта Евгения Плужника. Оказалось, что самобытный украинский лирик родом из Кантемировки, учился в Воронеже. А сборник его стихов бережно переложен воронежскими поэтами и издан при денежной помощи земляков. Кстати, первая книжечка стихов Плужника на русском языке была вручена участникам этой встречи. Хорошее началотворческому общению положено.
-Наша дружба чиста и бездонна, как воды Днепра и Дона, - сказал Евгений Григорьевич Новичихин, член Союза писателей России. - Воссияла она в час тяжких испытаний в годы Великой Отечественной войны. Невозможно поверить, что в Запорожье забудут - первый танк-освободитель, ворвавшийся в город, нёс на броне имя «Воронежский колхозник». Не верю, что запамятуют украинские писатели, как в годы оккупации их приютил Воронеж. У нас Довженко начинал создавать свою «Зачарованную Десну». Песня «Ой, Днепро, Днепро, ты широк, могуч» родилась в нашем кольцовском крае.
-Добрые культурные традиции следует сохранять и крепить, - поддержала поэта В.Г. Кузнецова, заведующая отделом Луганского облисполкома - Есть у нас центр русской культуры. Свой русский драматический театр любят луганчане, как и музей Владимира Даля. Фестиваль национальных культур прошёл, народный ансамбль «Русь» прекрасно выступил. Приглашаем воронежцев на праздник, посвящённый 100-летию Сергея Есенина.
Обязательно вспомним поэта есенинского круга - нашего земляка Ивана Приблудного.
-Нам и делить нечего, - заявил Василий Иванович Мельник, председатель Марковского райисполкома Луганской области. - Жили одной семьей, половина невест в наших селах - кантемировские, а у вас - из Марковки. Попробуй - разъедини... Семьёй будем жить и впредь. Постараемся, чтобы услышали нас политики, президенты в Киеве и Москве.
-Союз наших народов обязательно должен возродиться, - подчеркнул Иван Михайлович Шабанов, председатель Воронежской областной Думы. – Ведь, в сущности, мы одного корня, разлучены лишь историческими обстоятельствами в старые времена на три части. В разлуке нажили различия, давшие основание называть Малой, Белой и Великой Русью. Но Русь едина телом, душой и сердцем. Тут уже звучало, как могло случиться, что кроим по живому. Вся Европа идет к тому, чтобы жить без границ, а мы строим шлагбаумы. Такие встречи должны заставить политических деятелей выслушать и услышать мнение народа. Это очень хорошо, что люди не молчат. Наша встреча началась возложением венков и цветов к памятнику Советскому Солдату. Перед ним, перед памятью отцов и матерей осознаём свою ответственность за сохранение семьи славян.
Собрание, в котором принимали участие делегация Богучарского района, заместитель главы Воронежской обладминистрации Ю.А.Савинков, командир российской танковой дивизии А.И.Вербицкий, председатель Луганского союза ветеранов М.В. Матросов, а также сотни жителей Кантемировки, приняло обращение к россиянам и украинцам, в котором отмечено, что наши народы хотят жить в едином экономическом, политическом и правовом пространстве, со взаимодействием систем финансовой безопасности, с приумножением нерасторжимых духовных связей.
Направлено письмо президентам, верховным властям с настоятельной просьбой употребить свой авторитет и влияние на восстановление разрушенных связей между Россией и Украиной. А на прощание звучали песни, чарующие душу, - русские и украинские.
Об одном же выступлении на Кантемировской Раде сказать стоит особо. Председатель колхоза «Правда» Владимир Васильевич Покусаев с болью поведал о недавних мытарствах сельских шофёров, ездивших в Донбасс за бутовым камнем. К ним придирались так, будто они везли оборонный груз стратегического назначения. Такой рынок озлобляет людей, заставляет отворачиваться друг от друга. Потому важно, чтобы хорошие пожелания о дружбе народов в очередной раз не остались лишь словами на бумаге.
Апрель
О чём не услышит президент
Поневоле чертыхнулся - в плацкартном вагоне людей было набито, что сельдей в бочке. Цена билета в четырнадцать тысяч рублей против ещё памятных четырёхрублёвых от Воронежа до Россоши не добавляла настроения. Но пассажиры были довольно-таки спокойны. Оказалось, что сердобольная проводница ещё в Москве пустила на третью полку солдат-первогодок, возвращающихся из командировки к месту постоянной службы. Переночевав, ребята спустились вниз, потому-то вагон и стал переполненным.
Местечко у окошка вскоре нашлось и мне. А попутчики обратили внимание - за стеклом по пути следования необычно оживлённо кипела работа. Обочь железной дороги жгли бурьян. Крушили давно кинутые и обветшавшие домики путевых обходчиков. На станциях и полустанках красили заборы, белили вокзалы. Узловая Лиски, к примеру, никогда не гляделась так ухоженно, а путейцы в оранжевых куртках толпами продолжали наводить красу.
В вагоне нашёлся, конечно, знающий человек, объяснил:
- Ельцин едет.
Ему возразили, а затем согласились, отчего бы президенту и не прокатиться по железнодорожной магистрали, хотя бы ради спортивного интереса. Постепенно разговор свёлся к тому, что сказал бы каждый, доводись ему встретиться с президентом.
- Перво-наперво за гроши учиню допрос, - говорила пожилая деревенская женщина. - Всю жизнь по копейке собирала, десять тысяч скопила. На свекольной пайке здоровье угробила. Разорил за ночь. То машину можно было купить, а теперь на фуфайку не хватает.
- Меня открыткой вызвали в собес, - рассказывала молодая женщина. - Обрадовалась, денежную помощь на детей дают. Аж три тысячи отхватила. Вышла оттуда и не знаю - плакать или смеяться. На открытку, наверное, больше потратились.
Вспоминали, разумеется, про рельсы, на какие обещал лечь кандидат в президенты, если его реформы пойдут во вред народу. Говорили о запустении в больницах и школах, о выплеснувшемся на телеэкран, в радиоэфир, на газетные и книжные страницы разврате, о преступности, охватившей общество.
Солдаты собрались пообедать. В одном купе им уступили место за столиком. Глядя, как чумазые и в заношенной грязной одежке ребята делят буханку хлеба, банку тушенки, сердобольная женщина молча развязала свою сумку и выложила на стол пшеничный каравай домашней выпечки, пышки и добрую палку колбасы, купленной, наверное, на гостинец. Хлопцы не отказались, повеселев, дружно налегли на еду. А женщина отвернула в сторону лицо, глаза с непрошеной слезой. Прошептала:
- Господи, глянула бы на вас мать...
Слобожанские новости
Сурки-новосёлы
Больше сотни сурков-байбачков обживают ныне буераки в Рамони и Семилуках. Охотоведы переселили туда зверьков из Кантемировского района, где «герой Красной книги» появился из Луганского заповедника и уже не в диковинку.
Удобряем заграницу
Россошанский химический завод в прошедшем году выпустил товарной продукции на 117 миллиардов рублей, за границу её отгружено на 72 миллиарда. Увеличение экспорта продиктовано ограниченностью внутреннего рынка удобрений и почти полным отсутствием спроса, объяснил ситуацию генеральный директор И. Ф. Жилин на недавнем итоговом заседании акционеров.
«Слуга двух господ»
Совместное российско-украинское предприятие создано при Россошанском агроснабе. Его работники осуществляют поставки запасных частей к свекловичным сельхозмашинам, изготовленным на украинском заводе. Экономическое объединение на малом уровне даёт положительные плоды.
Традиции не отменяют
По прежней доброй традиции украинцы пригласили к себе в Марковку Луганской области представительную делегацию соседей из Кантемировки на праздник, посвящённый дню освобождения от фашистских захватчиков. Гости почтили память погибших воинов. А спортивные команды волейболистов, стрелков и шахматистов участвовали в межрайонной олимпиаде.
Полку писателей прибыло
Еженедельник «Литературная Россия» сообщил, что на заседании приемной коллегии в Союз писателей России принят Михаил Фёдорович Тимошечкин, поэт из Россоши. Участник Великой Отечественной войны, он широко известен стихами о войне, о современности.
Тополя их памяти
Рощи памяти из пирамидальных тополей по числу не вернувших с фронта односельчан предложил посадить и вырастить в сёлах и хуторах Ольховатского района председатель Совета ветеранов Григорий Филиппович Ворона. Его идея принята главами сельских администраций, руководителями сельхозтовариществ.
Беспаспортный петух
- Хоть смейся, хоть плачь, - рассказывает Иван Дмитриевич Ермоленко, глава Марьевской администрации Ольховатского района. – Заходит ко мне старушка и на полном серьёзе просит выправить документ её петуху. Без справки куриных яиц в магазине не принимают.
- Даже без двух справок, - подтвердили в Ольховатском райпо. – Одна бумажка должна известить налоговую инспекцию о том, что держат в хозяйстве кур, а вторая требуется в санэпидемстанцию для подтверждения того, что нет заразных заболеваний в домашнем птичнике.
Дальше - ещё интереснее. Закупив яйцо, продавец не имеет права выложить его на прилавок. Собрав партию продукции, сельпо-райпо обязано представить её в Воронежский центр Госстандарта, чтобы выправить сертификат качества. Не потому ли никто не закупает на сельских подворьях молока, мяса, яиц?
Олень в новосёлах
Европейский олень обживает степные нагорные дубравы под Старой Калитвой в Россошанском районе. Десять великолепных животных- красавцев охотоведы завезли сюда на расплод из Воронежского заповедника.
«КАМАЗы» исчезают в ночи
Повадились угонять «КАМАЗы» в Кантемировском районе. Одна машина пока бесследно исчезла в бескрайних просторах «незалежной» Украины, а вот вторую удалось вернуть хозяину – колхозу «50 лет Октября». Отстояли грузовик украинские милиционеры: при задержании пришлось стрелять по колёсам. Угонщик бежал, но потерял паспорт, так что личность его известна.
Трактор для пьедестала
Рабочий стаж у тракториста из Лизиновки Россошанского района Михаила Тимофеевича Чиридника без малого сорок лет. Тридцать пять из них ему верно служит «Беларусь». Трудно поверить, но машина, находящаяся в золотых руках, ещё не требует большого ремонта.
«Сдержанный» был несдержанным
Из Россоши в Севастополь отправилась представительная делегация. Команду вернувшегося в гавань с боевых учений корабля «Сдержанный» шефы порадовали книжными и продовольственными гостинцами в день именин судна. Штормило аплодисментами севастопольский рейд, когда на палубе корабля «Сдержанный» пел ансамбль «Россичи».
Дружат по-прежнему
Границы и таможни пока не нарушили дружеских связей кантемировского колхоза «Писаревский» с украинским – «Родина». Обмениваются запчастями к сельхозмашинам, стройматериалами. Мастера выручают друг друга: тут телятник отремонтировали, там двигатели капитально отладили.
Закарпатье нам поможет
Начинается прополка сахарной свеклы. Химические препараты большинству хозяйств не по карману, остаётся надеяться на тяпку. Часть ольховатских сельхозтовариществ - в Кравцовке, Марьевке, Копанной и других - уже принимают бригады свекловичниц из Закарпатья. Работа будет оплачена сахаром, зерном.
1 ■ ■
Сентябрь
Украина за холмами
Едем на Украину. Или, как сейчас говорят, в Украину.
Кто думал, что полевая лесополоса вдруг станет не просто межой - границей? Однако взаправдашние пограничники и таможенники встречают прохожий и проезжий люд меж российским хутором Хрещатым и украинским - Лимаревым: ведь теперь мы - иностранцы...
Впрочем, к «человеку на часах» уже попривыкли. Терпеливо выстаиваешь очередь у шлагбаума, с интересом даже подчиняешься командирскому голосу.
Жить же люди продолжают, как жили - добрыми соседями.
Радушно принял заезжего газетчика председатель Марковского райсовета Василий Мельник.
-Вашу областную газету «Коммуну» при случае всегда читаю, нравится, - рассказывает Василий Иванович. - Недавно дотошно её изучал. Лежал у вас в больнице.
-В Кантемировке?
-Нет, в сельской участковой, в Талах. Там доктор от остеохондроза меня спасает...
Сегодня же, оказывается, из Марковки в Кантемировку уехал заместитель Мельника. Приглашает соседей на районный слёт сельских передовиков, просят с концертом выступить.
-Воронежские всегда голосистее, любим их песни послушать.
…Любопытно, в кантемировском селе Бондарево голос хористам ставит заслуженный работник культуры Украины Иван Яковлевич Роменской, житель украинской Новобелой.
-У вас и у нас по-прежнему - как в семье единой. Тамошние трактористы помогли вывозить навоз на наши поля. А кантемировское сельхозтоварищество отправило доски, балки на реставрацию православного храма в украинском селе. В межрайонной олимпиаде на Луганщине победителями стали воронежские спортсмены.
Подытоживая факты текущих будней, Мельник заметил, что поначалу с появлением границ население несколько растерялось, боялись отчуждения. К счастью, пограничные столбы не разделили людей, хотя и усложнили привычное общение.
На предстоящей встрече – на районном слете в Марковке речь пойдет о жизни украинского села.
-Колхозы и совхозы чувствуют себя уверенней, что ли, - рассказывает Василий Иванович. - В прошедшем году государство предоставляло льготный тридцатипроцентный кредит, госзаказ на продукцию сохранило. Причём, половину платы давали вперёд. Расчёты не задерживались.
Нынешний год складывается труднее. Госзаказа прежнего на продукцию уже нет. Пока прикидываем, как сбывать выгоднее её через биржи. И крепим связи непосредственно с заводами.
Мельник был на совещании, где с корпусом руководителей встречался президент Украины. Председателя районного Совета обрадовало то, что Леонид Данилович Кучма заявляет: государство в первую очередь будет поддерживать село, без этого немыслимо его развитие. Ратует он и за восстановление прежних экономических связей Украины и России.
- К хорошим словам да добрые дела - глядишь, всё наладится, - утверждает Василий Иванович.
...Разговоры оживила прогулка по магазинам райцентра. В двухэтажном универмаге непривычно малолюдно - отделы закрыты, пусты прилавки. Голы витрины и в гастрономе напротив. У колбасы довольно выразительная табличка - «400000». Горилка подешевле - «110000». Естественно, карбованцев. Когда подвозили в Марковку офицера - пограничника, поинтересовались его зарплатой. «Пять миллионов карбованцев». Согласились, что с такими миллионами жить тоже туговато.
Толкучка - барахолка не отличается от наших базаров: продавцов больше, чем покупателей.
Пусты некогда богатые литературой на украинском языке книжные прилавки. Зато богат выбор детективного и порнографического чтива на русском. Хотел купить киевскую газету, но киоскер не могла определить цену в рублях, посоветовала сходить в сберкассу и обменять валюту.
Домой возвращались без гостинцев. И к лучшему. Очень уж придирчивым и дотошным оказался наш российский таможенник, чуть карманы у нас не выворачивал.
Октябрь
Все четыре колеса
Быль
Случай из незабывных: на глазах погиб человек.
Ехали казаки, не как в той старинной песне - с Дону да к дому. Современная жизнь переиначила её на иной лад. Ехали из дому домой. Путь привычный нынче многим из нас, вконец запутавшимся в том, где же твой настоящий дом: на затравенелой (из детской памяти) сельской улочке или в казённом многоэтажном улье, в железобетонной громадине на городском проспекте?
Остался позади степной хуторок с уже заброшенными подворьями. Столб высокой печной трубы в обрыжелой груде пожжённых дочерна кирпичей стоял четырёхгранным белым обелиском покинутому жилью.
О том и разговоры.
- Села нет, а кто-то посейчас пишет: родился на хуторе Зелёный Яр.
- Бог создал деревню, а человек город. Кто только кормить нас будет?
-Прокормимся. В Америке совсем мало сельского населения, а управляются.
-За чей счёт кормятся? За наш с тобой?
- Ребятишки съезжаются после каникул, хвалятся друг перед дружкой, как гостили в деревне у бабушек-дедушек. Хоть босиком по земле побегали. А доведётся ли их детям пройтись по траве?
Маету на душу наводили не только разговоры, но и сам какой-то бесцветный, оттого и недвижимый день.
Выбрались в дорогу загодя, так что водителю, дяде Андрею, не приходилось погонять лошадей, запрятанных под отлакированным капотом «Жигулей».
- Выпустить всех этих лошадей из машины на волю, навоза было бы! Химзавод со своими минеральными удобрениями сразу ненужным бы стал…
По большаку особо не разбежишься. Исполосован разминными колеями - не попадёшь, по какой править. Пытались выбрать дорогу поровней, всё одно - в кабине нас кидало во все четыре стороны. Дядя Андрей рассудил по-своему:
- Шофёры что овцы. Где один проложит путь, туда и все. Пускай рядом в тысячу раз ровней, едем только по протору.
Ему всё же не верилось, что просёлок ухабист сплошь.
Когда не удавалось вывернуть руль из глубокой, увязистой в непогодь колеи, с неприятным скрежетом, как зуб о зуб, цеплялась машина днищем за глыбистые выступы межколёсной полосы, высохшей до гранитной твердости.
- Пузо не продерём?
Дядя Андрей не высказывал на округло-полном лице досады: будто вёл легковушку, доставшуюся даром, а не купленную за щедро просолённые комбайнерским потом деньги. Хладнокровно выбирался на место побезопасней. Отшучивался, напевал:
- Пропадай, моя телега,
Все четыре колеса!
Покачивал из стороны в сторону баранку - даже утолщённая оплёткой из цветного провода она казалась малой, не по его огрубелым от многолетнего обращения с железом крупными руками, словно вырубленными из камня. Рулил и мурлыкал себе под нос-картофелину, чуть размыкая обветренные толстые губы, прежнее:
Никто нас не обгонял, редко попадались встречные машины, не пылили по дороге.
- Удачно выбрались, - лишь успел сказать дядя Андрей и ошарашено оторопел. Это он уже после объяснял, что сразу резко притормозил и прикидывал, куда лучше свернуть: вправо - непроломная лесопосадка, влево - невысокий, но крутоватый обрывчик.
- Что он делает? Хлопцы! Что он делает?..
Было от чего оторопеть - с крутосклонья, заваливаясь, заворачивая на нашу сторону, что называется, лоб в лоб, катил на нас громадой чуть ли до небес грузовик. Потом разобрались, почему машина казалась такой большущей, её кузов нарастили досками для пущей вместимости.
- Что он делает! - выкрикнул дядя Андрей. «Жигули» наши успели лишь по-заячьи метнуться в сторону, как грузовик подскочил на кочках - и ухнул набок в бурьян. Когда подбежали туда, взбудораженные случившимся, ещё вращалось повисшее над землей переднее колесо, а весь автомобиль был в тумане неосевшей пыли.
- Мотор может загореться, если проводку замкнуло! - упредил дядя Андрей и первым прыгнул вниз, проламывая тропу в матёром дурнотравье. Оттуда крикнул, вроде советуясь:
- Стекло в кабине придется разбить, чтобы шофера вытащить.
Но когда огляделись, когда сами чуть поуспокоились, выявилось: торопиться спасать-то некого. Двигатель машины не работал, из-под капота не дымило - так что пожара бояться не пришлось. А водительская кабина оказалась пустой. Обшарили придорожную полынь, густо припорошенную горчливой пылью - никого. Вновь обошли, осмотрели со всех сторон грузовик. Нехорошая догадка явилась на ум: вдруг машиной смят человек? Ничего не обнаружили, хотя как ты такое и разглядишь, покоится себе на боку тяжеленная махина. Что там под ней? Не верилось, что так бесследно может погибнуть человек. Оттого спокойнее стало на душе. Предполагали разное.
- Поставил машину на бугре, а сам отошёл в кусты. А она возьми и покатись.
- Может, у бутылки с кем сидит?
Сквозь лобовое стекло на нас смотрело стадо девиц. Задняя стенка кабины сплошняком была оклеена цветастыми картинками красоток. Коробок портативного магнитофона висел надёжно пристегнутым к сиденью. Рассыпались лишь блокнотиками запасные кассеты да аккуратные палочки сигарет. Голубая бахрома шёлковых кистей обрамляла верх оконных проёмов, украшая колёсное жильё. Вот, пожалуй, и всё, что удалось узнать о хозяине машины.
Повспоминали: одному из нас показалось, что грузовик самостоятельно, не управляемый никем катился по колее с бугра, другому, напротив, привиделся человек за рулём. В одном сошлись - от нашей легковушки при встрече с такой «дурёхой», непременно, осталось бы мокрое место.
Как вроде сто лет лежало себе железное чудище у дороги, бесстыдно выставив напоказ заляпанный уже каменной грязью живот. Ветерок пошумливал листьями в высокоствольных вершинах тополей, пластались низко над землей облака, галки пролетели крикливой свадьбой, пахло прогорклой пылью грунтовки.
Как вроде ничего не то, что на белом свете, даже здесь, на укатанном просёлке, не стряслось.
Недолго судили-рядили, да и развели руками. Погнали быстрей свою машину к уже недальнему городу, вот-вот выглянет из-за холма бело-голубая церковная колоколенка.
У въездного поста сообщили о происшествии дежурившему там автоинспектору. Не дослушав нас, он расторопно придержал удачно попавшийся длинношеий автокран, тут же приказал водителю:
- Авария на дороге! Едем...
С тем и расстались. А когда спустя дни пришлось увидеть уже знакомого «гаишника», полюбопытствовал, чем кончилась та история.
- Парня раздавило. Выпивши ехал. Наверное, в сон кинуло за рулём. При падении мог прыгнуть из кабины, а мог просто вывалиться, не просыпаясь - его и накрыло, - рассказал автоинспектор коротко и довольно ясно о случившемся. - Машине что? Поставили на колеса, и покатила. Ни царапины, дверка кабины чуть вмята. А парня нет. Только армию отслужил. Жениться собирался, - собеседник рассудил по-своему. - Хлопцу теперь всё равно. Смерть принял лёгкую. Хоть сам ушел на тот свет, а вполне мог и вас туда прихватить, не уйди вы в сторону.
Случись мне рассказывать об этом в любом кругу, обязательно последует продолжение на ту же тему.
- А со мной не то было...
Оказывается, ещё на первом году автомобильной эры произошла первая катастрофа с человеческой жертвой. А сегодня, как ежедневные сводки с фронта, читаем ставшие привычными газетные строки:
«Сообщает Государственная Инспекция: за прошедшую неделю в области отмечено 337 дорожно-транспортных происшествий, немало из них совершены по вине нетрезвых водителей. Десять человек погибло и тридцать три ранено».
Уже не удивляет мрачная статистика нашего времени: ежегодно на Земле в машине и под её колесами гибнет четверть миллиона человек, три миллиона получают ранения и увечья.
В самой автомобильной стране, что ни год, то в авариях погибает от сорока до шестидесяти тысяч человек. Американцы - дошлые любители запоминающихся сравнений - подсчитали и тут: случающееся равносильно тому, если бы каждый день разбивался крупный авиалайнер и все его пассажиры погибали. И ещё пример из того же ряда. За семь десятилетий ХХ века в Соединенных Штатах Америки автомобиль убил больше полутора миллионов человек, полмиллиона - в седьмом десятилетии. Столько своих граждан страна не теряла во всех войнах.
Страшно! Да ведь этот страх нисколько не укрощает ревущие лавины автомобильного потока, которые вкривь и вкось намертво захлестывают крестовой решёткой землю.
Печальный рекорд установили в Мексике на «святой неделе». Транспортная полиция наказала двадцать три тысячи пятьдесят четыре человека за превышение скорости и вождение машин в подпитии. Погибло триста семьдесят пять автолюбителей и пассажиров, а ранено шесть тысяч семьсот пятьдесят. Материальные убытки в деньгах исчисляются миллионами.
Зачем в дальние страны ходить?
А со мной дома было.
...На городской улице зазвучала странная музыка - вроде и скорбно траурная, но - с диковатым приплясом. Действительно, похоронная процессия приостановила всё движение. Она не шла, а ехала - трещала, вонюче чадила дулами мотоциклетных моторов. Разбившегося на таком блестяще-красном чуде приятеля в последний путь провожали дружки. То катили попарно, то выстраивались по трое в ряд, то умудрялись уступать место друг другу, переезжая из колонны в колонну, то, как по команде, разом истошно сигналили. Их так увлекло это представление на виду у всего города, перекрикивались на ходу, даже весело толкали ближнего соседа широко расставленными коленями, а то и выпрямленной вбок ногой. Ребята совершенно забыли о том, чем они сейчас заняты.
Запомнилось: небрежно болтались на отставленных локтях броско раскрашенные пустые водительские каски. Будто пустые головы.
...Ваза с живыми цветами, притороченная к уличному фонарному столбу - напоминание о гибели парнишек. Уступчивые отец с матерью поторопились подарить сыну на радость мопед - круторогого зверя на колесах. Недолго ребята катались. Ехали лихо. Родные теперь ходят с цветами к злополучному столбу искупать свой грех. Огненные тюльпаны сменили патлатые, как долго не стриженные мальчишечьи головы, пионы, затем - броские фонтаны стебельчатых гладиолусов, дошел черёд до пёстрых осенних астр, самых поздних хризантем. Выставляемое каждый день на люди горе вначале по-человечьи печалило прохожих и проезжих. Потом цветы примелькались глазу. Чего обижаться - назойливое напоминание горечи утраты никогда не почиталось у нас в народе.
...Средь светла дня солидный начальник, по должности облачённый немалой властью, значит, вроде бы и людским доверием, сбил персональной машиной человека. Не бросился к нему, не повез в больницу. Оставил помирать на обочине. А сам нажал на педали, прибавив скорость, подальше от беды, которую сотворил.
Автомобиль не роскошь, надёжное средство развращения человека? Замечалось это на самой заре автомобильного века. Встречаясь с телезрителями, говоря о проблемах воспитания, академик Дмитрий Сергеевич Лихачев припомнил личное: как директор частной гимназии уравнивал в правах своих учеников. Сын «миллионщика» Митька Рубинштейн за два квартала вылезал из «мотора» (так тогда именовался автомобиль) и, как все ученики, шёл на урок пешком.
И творит молва уже иные легенды, на новый лад.
«Люди сказывают: едут хлопцы по-над Доном, едут лугом. Вдруг впереди прямо из реки выходит женщина. Вся в белом. Встала на пути. Хотели свернуть и объехать её, а мотор глохнет. Ни с места машина, как вкопанная.
А женщина им и говорит:
- Войны не будет. А мужики будут погибать, как на войне.
Сказала и растаяла в воздухе, вроде её и не было.
То сама смерть являлась, она грозится мужиков наколёсных прибирать. Не просто пугает, а прибирает».
И пишут учёные об автомобиле без восклицательных знаков.
Процесс автомобилизации приобрёл такие свойства, последствия от которых характеризуются крылатым выражением: выпустили джинна из бутылки. В мире на каждый миллион машин в автомобильном парке ежегодно приходится до пятисот погибших и тысячи пострадавших в авариях; до 50 миллионов рублей материального ущерба; в атмосферу выбрасывается около трёхсот тысяч тонн окиси углерода и других вредных веществ. От автомобиля на земле - две трети воздушного загрязнения. Для каждого нового миллиона автомобилей нужно построить 15 тысяч километров дорожных полос, занять три тысячи гектаров земли под стоянки и гаражи, обслуживающие центры.
В выхлопных газах автомобилей, отравляющих атмосферу, содержится тысячи тонн свинца, что ведёт к нарушениям в мозгу человека и плохо сказывается на умственном развитии детей. Пробы льда в Арктике показали, что содержание свинца в ледяной шапке Северного полюса планеты по 1750 год оставалось неизменным, по 1940 год возросло почти в четыре раза, а в последующую четверть века утроилось!
Чёрный список, как военная сводка, но войны необъявленной, которой не видно конца. Сухие цифры скрывают реки слёз и горе человеческих страданий. Мёртвых винить незачем, а живых?
Может, пересядем в телегу, вновь запряжём русскую тройку вороных, чтобы дольше прожить или не стать нелюдем? Нет, говорят, лоб расшибёшь и пешком - спьяну, сдуру да и с жиру.
Примиримся: по Смиту, по Сеньке сани?
Жареный петух-то уже клюет.
Японцам, говорят, не в диковинку объявления по радио: «Внимание! Говорит Токио! Городской центр контроля за уровнем загрязнения окружающей среды поднимает тревогу - в воздухе возрастает содержание окислителей. Дети должны оставаться в зданиях школ. Рекомендуется пользоваться автомобилем только в случае крайней необходимости».
На улицах того же Токио становятся привычными автоматы по продаже чистого воздуха. Бросив монету в прорезь, получаешь не стакан газировки, а глоток кислорода.
В Греции в возрасте трёх тысяч лет погибло оливковое дерево, под которым философ Платон беседовал со своими учениками. Как известило телеграфное агентство, дерево стало жертвой автокатастрофы. Оно было вырвано с корнем и разорвано на части.
О чем думаешь? О чем печалишься? Сшибли дерево. Погиб из-за собственного головотяпства шофёр.
В 2010 году 6,8 миллиарда человек составило население Земли. Согласно расчётам специалистов, население планеты увеличивается сейчас на сто семьдесят два человека в минуту, двести пятьдесят тысяч в день и на девяносто миллионов в год - это нынешние вместе взятые Польша, Чехословакия, Румыния, Венгрия с Болгарией. Вот как!
...На глазах просто так погиб человек.
А душа не понимает и не хочет принять случившегося. Вмиг смяло, раздавило парня. По-видимому, не успел ничего понять, почувствовать. Да, лёгкая смерть. Жил-был.
Автоинспектор тогда ещё, помнится, сказал:
- Мать к нему чуть в могилу не бросилась. Один он у неё был. Безмужняя, сама растила.
Теперь-то даже просёлком тем не ездят: порос бурьяном, асфальтовая твердь, по Владимиру Ивановичу Далю – «иудейская каменная смола» - пролегла стороной. Зато машины по ней бегут куда кучнее. Теперь-то и у нас автомобиль стал неким идолом благополучия - кольцом в носу. За что расплачиваемся сполна: по уровню дорожно-транспортной аварийности еще в 1989 году вышли на первое место в мире. Ежедневно в стране гибнет, получает увечья тысяча человек...
Что значит слово поперёк автомобильного водопада? Кто расслышит его в машинном оре? Пытался вразумлять писатель: «А мы избрали?..- вот это безобразнейшее из творений Земли, на резиновых быстрых лапах, с мёртвыми стеклянными глазами, тупым ребристым рылом, горбатое железным ящиком. Оно не проржёт о радости степи, о запахах трав, о любви к кобылице или к хозяину. Оно постоянно скрежещет железом и плюет фиолетовым вонючим дымом.
Что ж, каковы мы - таков и наш способ двигаться».
Бессонной ночью нет-нет, да и явится: весь наш многоликий мир несётся с горы в кузове грузовоза.
Вот кинуло на кочки… В колдобины... Круто накренило!..
1995, 2011г.г.
Мысли вслух
Чьи вы, хлопцы, будете?
Когда меня спрашивают о национальной принадлежности, то, не мудрствуя лукаво, отвечаю:
-Славянин.
Настырней начинают допытываться, честно скажу, злюсь и потому теряюсь, что говорить.
Моя фамилия в ряду стародавних. В известных пока мне документах она часто встречается в истории Запорожской Сечи.
Был там, скажем, атаман Яков Чалый. Когда после первой неудачи молодой царь Петр Алексеевич объявил второй приступ на взятие Азова, то призвал малороссийских и запорожских козаков к походу на басурман. Гетман Мазепа, желая угодить царю, взялся за постройку судов. Но то - дело долгое. Кошевой же атаман Иван Гусак отпустил в море атамана Чалого с пятьюдесятью отборными козаками. Выплыло их же числом пятьсот. Разгуливая по волнам на своих лодках-чайках, сечевики напали на турецкие суда, «сцепились с теми судами в абордаж, взяли 8 судов, шедших с хлебным запасом в Очаков, и 9 с разными товарами, многих турок отдали морским волнам, многих забрали в полон и привели в Запорожскую Сичь».
Следующий поход ватажного атамана оказался менее удачным. Оставив лодки-чайки у крымских берегов, козаки сделали набеги на вежи оседлых татар, с пленниками поплыли назад к днепровскому лиману. Но у Очакова путь им перекрыли басурмане. Два дня козаки отбивались от них, а затем пешком попытались уйти лесом по левому берегу Днепра. Но на суше их взяли круто в оборот. Крымский хан с одной стороны и янычары с другой - «обточивши их дробною, огнистою и ароматною стрельбой», беспощадно разили со всех сторон. Козаки, по рассказу уцелевшего участника боя, мужественно защищались в течение всего августа 27 дня. Чалый, убивший двух турок, «зараньше» предсказал сам себе смерть от врагов. И, действительно, он был убит.
Не без помощи козаков, отвлекли на себя ведь немалые силы басурман, взят был Азов. А в народных преданиях осталось: «Був у запорижцив ще кошевый Чалый, добрый воин був».
А раз так, хоть и не ведаю, кем я ему довожусь, в день своих именин - 27 августа - ставлю на стол чарку вина на помин души доброго воина Якова Чалого.
Другому, кажется, полковнику Чалому из той же козачьей Сечи повезло остаться в памяти людской дольше и звучней. Его судьба запечатлена в народной песне, а драма Николая Ивановича Костомарова «Сава Чалый» стала поистине классикой в украинском театре, как недавно известил знакомый киевлянин, «собирает и сегодня на спектакли многих зрителей».
В книгу «Кому память, кому слава…» о судьбе воронежского села в годы Великой Отечественной войны мы с дочерью разыскали близких родственников-фронтовиков. О некоторых из них, к стыду своему, не знали. Так революции в двадцатом веке разбросали большую семью по городам и весям страны.
Чалый Семён Климентьевич – 1892. Уроженец слободы Дерезоватая. Рядовой 3 батальона, 335 полка, 58 стрелковой дивизии. Убит при бомбёжке эшелона на станции Дарница, ныне район Киева. Похоронен в братской могиле с северной стороны железной дороги между станцией Дарница и посёлком Новая Дарница. Жена Прасковья Ильинична проживала в Лискинском районе Воронежской области.
Чалый Трофим Егорович – 1920. Уроженец села Первомайск. Призван в 1941 Маяк-Салынским райвоенкоматом Крымской АССР. Признан пропавшим без вести в ноябре 1943 года. Мать Евдокия Семеновна проживала в станице В.-Стеблиевской Темрюкского района Краснодарского края.
Чалый Алексей Васильевич (12 февраля 1899 – 2 апреля 1969). Уроженец села Первомайск. Призван Чертковским райвоенкоматом Ростовской области 15 ноября 1941. Был ранен. Старший сержант, стрелок 116 отдельной роты охраны Полевого управления 28-й армии. Награждён медалями «За оборону Кавказа», «За боевые заслуги». Из документа: «За время службы в роте с 14 ноября 1943 года показал себя одним из лучших бойцов. Ему поручено охранять особо важный объект. Не допускал малодушия. В условиях нахождения армии на территории Германии в 1945 году исключительно бдителен, свои обязанности выполняет точно по Уставу. Командир роты капитан Мурзин. 19 мая 1945 года». После войны работал главным бухгалтером Россошанской автоколонны 1501.
Чалый Борис Андреевич (1902 – декабрь 1948). Уроженец села Первомайск. Коммунист. Избирался председателем сельского Совета. В 1931 – 1939 годы служил в Красной Армии. Офицер. Избирался председателем Новохопёрского райисполкома Воронежской области. На фронт призван в августе 1941. Извещение о его гибели семья получила в 1942 году. Но он попал в плен. После освобождения в 1945 и проверок демобилизован в марте 1946 года. Умер в Новохопёрске от туберкулёза.
Чалый Василий Петрович (1916 – 1979, город Гусь-Хрустальный Владимирской области). Уроженец села Первомайск. Призван Центральным райвоенкоматом города Воронеж 27 июня 1941. Рядовой, стрелок 622 стрелкового полка, Юго-Западный фронт. Тяжело ранен в районе Шахово Курской области. Инвалид 3 группы. Награждён медалями «За боевые заслуги», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.». Работал в Челябинске на оборонном заводе. На пенсии жил в городе Гусь-Хрустальном Владимирской области.
Чалый Дмитрий Петрович (1912 – 29 мая 1982). Призван 27 июня 1941. Рядовой, стрелок в 20 армии. В составе войск Западного фронта со 2 июля вёл оборонительные бои в Белоруссии, участвовал в Смоленском сражении, сдерживал продвижение противника на смоленско-московском направлении. К 20 июля 20-я, а ещё 16-я и 19-я армии оказались в оперативном окружении. В августе попал в плен. Находился в концлагерях - в Орше, Лиде, Бресте, Бреслау, в Нюрнбергском лагере № 68. После освобождения служил в 122 полку 98 стрелковой дивизии в Будапеште. Демобилизован 31 октября 1945 года. Работал в колхозе в Первомайске бригадиром полеводческой бригады, плотником и слесарем. Это наш отец и дедушка. Оставшись в раннем детствеи круглым сиротой, он мало что знал о родичах.
…Кстати, в Запорожскую Сечь принимали при таких условиях: быть вольным и неженатым человеком, говорить южнорусскою речью, присягнуть на верность русскому царю, исповедовать православную веру и, якобы, даже переплыть все пороги против течения Днепра. Принятый в козаки тут же менял свою родовую фамилию на какое-нибудь новое прозвище, часто весьма метко характеризующее его с внешней или внутренней стороны.
А еще родовое моё имя отмечено в словаре «Русских фамилий», составленном Юрием Федосюком. Пояснение кратко: Чалов, Чалый - масть лошадей: серая с примесью другой шерсти. Как могло это слово стать прозвищем человека? Ответ показан В. И. Далем: чалая голова - рыжая с сединой.
И уж если говорить о кровно близких мне по родству людях, то у части из них фамилия звучит несколько иначе - Чалых. Живут они, их дети и внуки на севере - в Архангельске и Твери. Считают себя, какя, конечно, коренными русичами.
Любопытно, когда и я стал учиться на филологическом факультете в Воронеже, изучали науку о диалектах, то потребовалось по говору-произношению определять, из каких мест человек родом, меня почему-то всегда зачисляли в архангельские-вологодские. Хотя, к сожалению, на родину любимых мною писателей и поэтов Федора Абрамова и Александра Яшина, Василия Белова и Николая Рубцова никак не могу выбраться, давняя мечта остаётся таковой.
Родом же из степной южнорусской слободы, какая до советских лет именовалась Дерезоватой (по колючему кустарнику, из какого веники вяжут, дерезы пруд пруди в здешних логах). Теперь слобода известна как село Первомайское. Расположено оно в самой-самой воронежской слобожанщине. А сошлись в нём, судя как по фамилиям, так и по преданиям старожилов - скажем, из сечевиков мои Чалые, а ещё Велички, Шевченки, тоже известные на Украине фамилии, Безручки, Шульженки, Игнатенки, Быченки. А чисто севернорусские корни, наверное, имеют Босовы, Посвежинные, Ремезовы, Резниковы, Соколовы, Тютеревы... Хотя, как знать, потри чуток каждого и обнаружишь в нём хохла?..
Триста лет тому назад – подчёркиваю - вновь сошлись, породнились две народности - южная и северорусская - на маленьком чернозёмном всхолмье. Дата эта только сейчас нам доподлинно известна. Да ведь учёные уже сегодня по-иному высвечивают глубь веков. Усилиями воронежского археолога Анны Москаленко и её учеников доподлинно доказано, что на Среднем Дону в непосредственной близости с миром кочевников, у границ Хазарского каганата в восьмом-десятом веках прекрасно жили наши предки - донские славяне. Что приоткрывает тысячелетний занавес, заслонявший события одной из величайших исторических драм, пережитых русским народом - хазарское иго и его падение, а потом уж - татаро-монгольское, золотоордынское. Пожары полыхали на Дону, в середине десятого века славяне вынуждены были покинуть обжитую родимую землю, и вернулись сюда только через несколько веков.
Так что - не просто «вольная сиротская дорога» в семнадцатом веке вела славян, разлученных историческими обстоятельствами в старые времена на Малую и Великую Русь, не просто на Донщину. Наши предки возвращались на Отчину.
Оттесняя славян от реки,
Надвигалась враждебная издаль.
Но упрямо, орде вопреки,
Вновь курились славянские избы!
Тут-то, в просторе полевом, «где сходятся милые Русь и Украина», суждено нам было родиться.
Вот теперь и ответь: кто ты? русский? украинец? Мама, кохая меня в колыске-люльке, пела про серенького котыка-кота. А учительница на уроке открывала тоже чарующее:
У лукоморья дуб зеленый...
И хоть в школе иной недотыка из учителей (попадались и таковые) стыдил приклассно одного за «хохлачий», а другого за «москалячий» язык, нарочито коверкая улошный говор, он не понимал, что мои сверстники, вопреки его нравоученью, росли богатыми людьми. С молоком матери впитывали в себя язык Тараса Шевченко и сердцем принимали в душу великого и могучего Пушкина.
Уже взрослым судьба свела меня с друзьями из Чехии, и даже шапочное знание украинского и основательное русского, плюс к тому же, наш праязык - старославянский, какой тоже проходили в институте - всё это не потребовало нам переводчика. Говорили друг с другом, как родные, дивуясь близкому звучанию наших слов, означающих одно и то же.
Так кто же я? Если не стыжусь слез, слушая чистый, что из родниковой криницы, голос Нины Матвиенко:
Ой, лытилы дыки гусы...
Или плачу - когда Людмила Зыкина «из далека долго» выведет тебя - на Волгу.
Плачу от счастья, что ещё стоит наше славянское братство.
И вот думаю - этот вопрос, подловатый, скандальный - «чего больше во мне - русского или украинского?», может, и подкинут мне со скандальным умыслом. В природе-то он не существует. Ведь все мы откуда родом? Откуда есть, пошла земля русская.
Быльём не поросло
Позвонил священник, в миру – Леонид Иванович Гришанов:
- Еду в Подгоренский район. Приглашаю с собой. Везу закладной камень. В скиту памяти Серафима Саровского близ села Костомарово начинаем строительство храма иконы Пресвятой Богородицы «Взыскание погибших».
…У колхозной молочной фермы на околице кончился асфальт. А дальше – весеннее бездорожье, сапоги утопают в грязи. Вдали в меловой горе виден вход в пещерный скит. Чуть ниже на взлобке в яру чётко просматривается среди омытой дождём молодой зелёной травы траншея под фундамент церкви. Нашли носилки. Возложили на них камень. С Божьей помощью – в путь.
И тут с пасмурных небес вдруг ливнем нас омыло. Не смутил нас. Шагаем со спутниками вперёд и вперёд. Остановимся, переведём дух. Снова в дорогу. А к месту добрались, куда и ливень пропал вместе с тучей. Жаворонок взмахнул крылышками. Пташка, а будто она прояснила небеса. С молитвой и песней жаворонка закладной камень освятили благочинные округов Острогожского – отец Александр и Ольховатского – отец Леонид.
Все мы ещё не ведали, что вскоре здесь быть вновь Костомаровскому Спасскому монастырю.
А на холме белеет храм
У моего приятеля мать доживала свой век в городской квартире. Часто ей снилась сельская церковь, снесённая напрочь давным-давно. Рассказывала, повторяясь, о снах: «Видела, как живую, свечечкой стоит!» И всякий раз допытывалась: «Зачем порушили? Кому она помешала?» Схожую душевную горечь выплеснул в стихе поэт Николай Рубцов:
Но жаль мне, но жаль мне
разрушенных белых церквей!..
Наверное, эта же неизъяснимая «жаль» однажды направила меня ещё в советской Москве с моего Казанского вокзала на Ярославский. И уже скоро я был в Залесском краю где-то за Владимиром.
…Шёл тропой, петляющей в непобитых октябрьскими заморозками луговых травах. Ещё не растаял утренний туман, давило неуютное одиночество, изредка разбавлял его грохот поезда на скрытой деревьями близкой железной дороге. От безлюдья, что ли, путь показался долгим. Я уже побаивался, что заплутал, не туда иду. А солнце высветлилось и шире, шире открывался простор.
Я вглядывался в прояснившуюся даль и вдруг совсем рядом увидел одиноко стоящую церковь. Встреча, к которой готовился, была так неожиданна. Горло перехватило - «живая, как свечечка», на вечных семи ветрах.
Храм Покрова близ речки Нерли знают многие по распространённым фотографиям и рисункам в книгах и альбомах, на красочных открытках. Но одно дело - картинка, совсем другое - увидеть въяве, своими глазами, потрогать древние камни собственными руками. Так считал не я один. После мне смотрительница скажет: «К нам со всего белого света идут».
Но в тот день у храма довелось оставаться единственным пришельцем. Пора ведь начиналась не пойми какая. С утра припугнуло дождем, а на обратном пути с небес снежок закружит. Пока же пригревало по-летнему, высушило росу. После дороги и почти бессонной ночи у вагонного окна, а затем на привокзальной скамье, октябрьское тепло показалось подарком - можно ведь было даже присесть на траву отдохнуть.
Здесь осознавал, почему «восхождение на холм к церкви, как восхождение на небо. Человек вырастал, мир необъятный видел с холма. Красота поднимала его».
Шумел ветер в раскидистых кронах, кажется, вязов, гнал лёгкую рябь по речной воде, а в ней солнечными зайчиками-блёстками светилось отражение храма. Он вроде бы проступал сквозь прозрачную воду из сказочного далека. Переведёшь взгляд, даже не поднимая головы, вновь сердце сжимается - вот она какая, словно невеста, белокаменная церковь-Лебедь! Вроде всегда она тут, как речка и луг, как поле и небо.
Нет, возраст храма известен, девятый век пошел с 1165 года. Тогда, после долгого ига хазарского, свободно вздохнули славяне, свою долю устрояли. Владимир Святой «землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил». Цвети и радуйся, Русь! Как бы не так! После кончины Святославича меж князьями начался, говоря по-нынешнему, раздрай. Каждый тянул одеяло на себя, брал суверенитета, сколько руками удавалось загрести. Прислушаться им бы к Ярославу Мудрому - «будете в ненависти жить, в распрях и междоусобиях, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов своих, которую они добыли трудом своим великим». Внять бы им завету Владимира Мономаха и жить в одно сердце. Куда там одолеть, усмирить гордыню. Одно твердят: «Каждый да владеет отчиной своей».
Вразумить сразу всех не могли половецкие набеги со степной стороны, где уже сгущались тучи нового нашествия.
Не о «неразумных» ли родичах под этими церковными сводами печалилась твоя душа, первый русский князь Андрей? Любимое чадо Юрия Долгорукого, на каких камнях оставил ты здесь свои следы? Не тут ли тебя благословили делать то, что спустя сотни лет завершат другие, кого назовут собирателями земли русской.
С «помощию Пресвятыя Богоматере оную церковь единым летом соверши», ты праздновал победу в походе на Волжскую Болгарию. Гордился ею. И плакал, «печалию… объят быв». По возвращении из похода от боевых ран скончался любимый старший сын князя Изяслав.
«Ондреевичь» рос достойным отца своего. Ему-то князь доверял, как себе. Никоновская летопись сохранила предание под 1160 годом. Андрей Боголюбский послал сына с воинством Суздальским, Муромским, Рязанским и многими другими на «половцы в поле за Дон далече». На каком песчаном откосе, Изяслав, спешился ты с коня, испил шеломом донской воды? Где преломил копьё о край поля половецкого? Воином ведь был храбрым. Наверное, как и отца - трое на одного не могли вышибить из седла. Наверное, как и он, умел один в пылу сражения остановить толпу растерянных, бегущих с поля брани и повести их в бой.
Тогда на Дону - «бысть брань велиа и сечя зла». Жестокой она была и на Волге. Тут и отец сражался рядом, а не сберёг Изяслава.
Горевал Боголюбский о сыне. В память о нем храму плыть над землей белым облачком, пока не скроет даль веков имя русского воина. Печалился Андрей Великий - правитель, какому, по свидетельству современников, подчинялись триста русских князей. Печалился и молился.
- Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое победы православным христианам на сопротивленыя даруя и Твое сохраняя крестом Твоим жительство…
Ты, князь, простился навечно с горячо любимым сыном, кровинкой. Ещё впереди желанные победы. Но уже не так далек и час собственной мученической гибели, близкие твои руками «иноземного» окружения коварно убьют в собственных покоях. Случится то неподалеку, в Боголюбовском гнезде.
Счастье наше - не ведаем, что написано на роду.
Думы твои и заботы о Руси родимой. Чтобы стать ей государством сильным и славным. Сам, впервые избранный на княжеский стол, уже мечтаешь о митрополите «всея Руси». Не советовался, не спрашивал согласия ни в Киеве, ни в Константинополе, вместе с епископом Владимирским положили праздник в честь матери-заступницы Пресвятой Богородицы. Князь Андрей верил, как же без веры вершить великое, - укроет спасительница благодатным покровом землю Русскую.
Навеки храм нарекли - Покрова.
Имя и дела Андрея Боголюбского историей не забыты. Но ведь не только о нём, о его Изяславе, вспоминаешь у храма. Грех не поклониться безвестному строителю. Может, в каменотесах был мой пращур, кто чудо - «единым летом соверши». На донском белогорье хазарин рабом держал славянина. И вот русич выпрямился, вольным став, дивные дела творил. «О чём же думал тот неведомый мастер, оставляя после себя эту светлую каменную сказку? - задавался вопросом такой же, с талантом от Господа, наш современник Василий Шукшин. - Бога ли он величал или себя хотел показать? Но кто хочет себя показать, тот не забирается далеко, тот норовит поближе к большим дорогам или вовсе - на людную городскую площадь, там заметят. Этого заботило что-то другое - красота, что ли? Как песню спел человек, и спел хорошо. И ушёл. Зачем надо было? Он сам не ведал. Так просила душа. Милый, дорогой человек!.. Не знаешь, что и сказать тебе - туда, в твою чёрную жуткую тьму небытия, - не услышишь. Да и что тут скажешь?
Осталось в памяти - там, у храма, вдали от родимого порога я чувствовал себя как дома…
Храм Покрова на Нерли выстоял сквозь тьму веков. Страшно представить, скажем, что в 1874 году церковь свои же ближние хотели пустить на слом. Вознамерились из добротного камня возвести новую колокольню. Не сошлись в цене игумен Боголюбского монастыря и Владимирский епископ. В безбожном буреломе двадцатого столетия тоже уцелел храм. А сколько их, вознесенных даровитыми руками на радость, кануло в небытие. Кто скажет?..
«…не могу надивиться, как наши предки любили красоту, любили украшать землю. Церкви, храмы, монастыри… Да их надо сохранить только для того, чтобы сохранить красоту земли. Что это за земля без них? Слепая, мёртвая, бездуховная. Тело без души. Голова без глаз», - так думал русский писатель Фёдор Абрамов. И далее он сказал важное: «…Церковь - это история России, это вечный дух нации, вера, которая питала, которой были преисполнены воители минувшей войны. «Пусть осенит вас великое знамя наших предков».
Мало кто даже из старожилов моей воронежской Россоши помнит, что на шумном нынче перекрёстье дорог, прямо за каменной спиной часового, склонившего голову на братской могиле павших воинов Великой Отечественной, на заселённом кирпичными двухэтажками и оттого уже неприметном взгорье возвышался Ильинский храм. Он, конечно, не ровня именитым церквам. Это был обычный сельский храм. Тем и интересен, поскольку, как и иной другой, имел свою неповторимую историю.
Читая сохранившиеся сведения о церкви, я вдруг обнаружил, что рассказывают документы о событиях, случившихся ровно сто лет назад.
Россошь к концу девятнадцатого века живущим в ней обывателям (слово это в то время не несло в себе обидного смысла), казалась обширным торговым селением. Посреди слободы возвышался величественный пятиглавый храм в честь Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста Господня. На окрестные обыкновенные церкви он был далеко не похож. К его строительству руку приложили именитые воронежские дворяне - породнившиеся Тевяшовы-Чертковы. Дом последних стоял на площади окнами на храм.
Три тысячи молящихся могла одновременно вместить церковь. Для слободы с населением в двенадцать тысяч душ она уже была тесноватой. В весенний разлив, в несносную погоду жители заречной стороны - Заболотовки вынужденно отсиживались дома, не могли попасть на церковную службу. А торговым людям не помешала бы ещё одна ярмарка, светское начальство дозволяло узаконить её в престольный праздник. «Оная крайне необходима по хозяйственным расчетам местного и окрестного населения». Потребность в сооружении нового храма сознавалась десятки лет, но - проходила зима, летом редело в церкви, задуманное отодвигали. И вот 15 декабря 1895 года на волостной сход крестьяне позвали «отзывчивого к народным нуждам старого своего священника Илью Андреевича Соколова, род которого в лице деда и отца (тоже священников) служил в Россоши целое столетие». «По совместном рассуждении» сход вынес приговор: просить Епархиальное начальство о разрешении построить каменную церковь.
«Прекрасный план храма» разработал воронежский архитектор по Острогожскому уезду Иван Николаевич Афанасьев. Рассчитанная на две тысячи молящихся, церковь выделялась бы богатым освещением, всего восемьдесят три окна располагались в три яруса. Маковка колокольни с крестом поднималась бы на высоту в пятьдесят метров, на восемь ниже от сохранившейся поныне колокольни-храма Александра Невского. В длину церковь с примыкающей к ней колоколенкой равнялась пятидесяти пяти метрам. При всей обширности новостройки стоила она «сравнительно недорого» - 74 тысячи рублей. На тогдашних ярмарках такой капитал позволял обзавестись табуном лошадей в тысячу голов или полуторатысячным коровьим стадом.
Материальная сторона этого дела обеспечивалась так. Преосвященнейший Владыко Анастасий «положил отчислить из запасных средств Крестовоздвиженской церкви 7 тысяч рублей. Россошанское Общество обязалось ежегодно платить по 50 копеек с души мужского пола от 15 до 60-летнего возраста. В полное распоряжение строительному комитету отдавали все деньги за арендуемые «усадебныя и базарныя места близ станции Михайловки» (в ту пору так называли станцию Россошь).
Контракт заключили с известными подрядчиками по строительству церквей Ефимом и Андреем Семендяевыми.
Тридцать пять старателей из местных прихожан вошли в строительный комитет, председательствовал в нем священник Илья Андреевич Соколов. Благодаря ему быстро продвинулись подготовительные работы. К июлю 1897 года собрались закладывать храм. Торжественное начало стройки приурочили к празднику пророка Божия Ильи.
Двадцатого июля на ранней литургии почётный гость ректор Воронежской духовной семинарии протоиерей А. Спасский напомнил православным:
- Храм не есть только место собрания и общественной молитвы, но это есть дом Божий и сия врата небесныя.
С запевом «святой пророче Божий Илья славный моли Бога о нас» из Крестовоздвиженской церкви вышел крестный ход. До двадцати тысяч человек, собравшихся со всей сельской округи, с особо чтимыми иконами, с хоругвями направились по улице через речку Россошь, как свидетельствует очевидец, «без всякой давки и тесноты» к месту закладки церкви. Россошь почтили своим присутствием высокие гости - шталмейстер Высочайшего двора генерал Павел Владимирович Родзянко с супругой, брат будущего председателя ГосДумы имел во владении здешние земли. Присутствовали земские начальники князь Г.И.Грузинский, И.П.Куликовский.
Перед началом совершения «чина, бываемого на основание церкви и водружение креста», священник Соколов рассказал всем, что старые люди давно облюбовали это место для храма. Некто Никон Сухомлин хотел даже здесь ставить мельницу, но крестьянин Степан Цимбалистый воспрепятствовал ему, приглашал соседей поддержать его. Однажды при совершении молебна на полях народ попросил священника именно тут читать молитву.
- Служу, но не скрою - просто любуюсь замечательным, красивым местоположением. На восток смотришь: поля, поезда идут по железной дороге. На запад - вся Россошь, как на ладони, опять чудный вид…
Скоро лишь сказка сказывается. Ильинский храм строили без года двадцать лет. Послужил он и того меньше. Освящали в шестнадцатом, а в двадцать девятом взорвали. Строительный материал понадобился уже на городские мирские постройки.
Обыкновенная история обыкновенного сельского храма. Подобным несть числа. Все они позабыты. Живых свидетелей той поры мало. Фёдор Григорьевич Двирник помнит, как его, сельского мальчонку, отец брал с собой в слободу на Ильинскую ярмарку. Впечатления те врезались накрепко. Столпотворение скрипучих-рыпучих телег и возов, людской гомон и голос гармошки, ржание коней, мычание коров, волов - все сливалось в единый неповторимый гул. Шум разом стихал, когда начинали бить колокола.
Можно представить - праздничные звоны плыли по речке, слышны были далеко-далеко…
Уже в тридцать пятом году студент Россошанского птицетехникума Фёдор Двирник невольно видел, как первого сентября перед началом занятий человек в черной рясе черкнул мелком на входной двери крест, осенил собравшихся и напутствовал войти в храм науки, как в храм Божий, посвятить себя во благо России. «Поп-расстрига» часто молился на месте порушенного храма, ставил меловые росчерки по городу. Когда учительница услышала, что молодёжь посмеивается над ним, останавливала, растолковывая - священника потрясла гибель храма.
- В ольховатской Свистуновке стояла церковь будто литая из кирпича. Монолит - так крепко сложена, - рассказал знаток местной старины Григорий Филиппович Ворона. - Строил её, говорят, на свои сбережения монах, родом тутошний. Рос он в большой семье, двадцать два человека. В эпидемию от тифа все вымерли, один он остался. Покинул село хлопчиком. Как там удалось ему деньги наковать. Наверное, немало требовалось на храм. Кирпич жгли на месте. Яйца собирали, раствор на желтке делали.
Если историю эту Григорий Филиппович узнал от старших, то голос храма слышал сам. Колокольный кованый благовест выделялся особой певучестью. И не только этим. Ученые недавно обнаружили, что колокольный звон православных храмов разрушает болезнетворную среду, подавляет вирусы хворей. О том ведь ведали наши предки, раз в «моровое поветрие» били в колокола.
- Давно закрытый храм уже после войны взялись ломать. Присмотрели подвал под хранилище, - припомнил мой собеседник. - Мужикам хорошие деньги давали, отказались. Ездовой из сельпо взялся. Запасся инструментом, кузнец ему ломики выковал. Молот-кувалду прихватил. После слышу - чёрта поминает. За день два кирпича лишь смог выколупать.
После церковь взорвали. Председатель из того крошева и шалаша собаке не слепил. Валялась груда обломков.
А вот в Марьевке рассыпалась без боя, целым кирпич остался. Там церквушка, что храм Василия Блаженного. Кто уж додумался? Подкопали траншею под фундамент, дубовые плахи подставляли. Затем подожгли их, церковь сама и легла набок.
В ту же хрущевскую «оттепель» довелось видеть и мне, как пытались свалить стены Крестовоздвиженского храма в Россоши. Накинули стальную удавку, трос подцепили к гусеничным тягачам. Отогнали в сторону нас, мальчишек, и взрослых зевак. Взревели моторы, трос натянулся струной. Траки машин молотили песок гусеницами, глубже и глубже зарывались в землю. А стена, как вкопанная, и не шевельнулась…
Тот, кто вёл толпу на храмы, знал, что валит не просто церкви. Под самый корень рубили крепы, какими века народная жизнь держалась. Хорошо знал, раз бесновался в печатном слове - «Задерём подол Рассее-матушке!»
Сколько раз езжу этой дорогой через Каменку, а не увидел, как на сельской улице вырос храм. Вчера вроде здесь старые хатки тулились, поддерживали друг дружку, чтобы не упасть. А нынче - храм стоит. Да как ладно скроен! Краснокирпичный узор в опояску по светлым стенам. Хоть с какой стороны смотри, загляденье-церковь. Даже потрогал кладку рукой - не привиделось? Не верилось, что есть еще мастера на Руси.
Батюшка отец Александр, в миру Александр Викторович Долгушев, скажет:
- Глаза страшатся, а руки делают…
«Держись же, Россия, твердо веры твоей и Церкви.., если хочешь быть непоколебимой людьми, неверия и безначалия и не хочешь лишиться Царства. А если отпадешь от веры, как отпали от нее многие интеллигенты, то не будешь уже Россией или Русью святой, а сбродом всяких иноверцев, стремящихся истребить друг друга. И если не будет покаяния у русского народа, - конец мира близок. Бог пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют землю кровью».
Из пророчества св.Иоанна Кронштадского.
В Ольховатке Божий храм расположен непривычно. Ведь место церкви полагается на площади, на особицу. Тут же - встала прямо в улочке, в ряду сельских подворий, и уж тем вроде утверждает: я - как все.
Хотя нет. Как и должно, выделяется вознесённым над округой куполом, крестом, веселит человеческое сердце и окрыляет глаз людской.
Белокирпичные стены не помнят старины. Храм свежей постройки, что тоже несвычно. Больше ведь крушили. Когда приутихал безбожный бурелом, начиналось послабление в государственном атеизме, потихоньку-понемногу поднимали то, что не до краю порушено. В Ольховатке же восстанавливать было нечего.
Об этом не ведал Леонид Иванович Гришанов, отец Леонид, когда после успешного завершения учебы в духовной семинарии получил назначение в сельский приход.
- Название мне сразу понравилось. О-ль-хо-ва-а-тка-а. Протяжно, красиво звучит. Представил ольху и луг, село и речку, - припомнил он. - Вместе со мной назначение в ту же сторону, в Россошь, получал знакомый мне священник. Он уже посещал городок, выяснил, что храм занят заводом, а служба идет в колокольне, лишь она осталась за церковью. Про себя подумал: не приведи Господи, и мне такое - звонницу вместо храма.
Приехали, добрались с матушкой в Ольховатку. Первые же встречные охотно растолковали, указали, в какой стороне храм. Прошли той улицей - нет церкви. Куда ни погляжу - не видать куполов. Подумали было, что ввели нас в заблуждение. А когда всё же со второго захода набрели на покосившийся сарай, поименованный, оказывается, молитвенным домом, сердце мое упало. С трудом открыли то, что называлось врата. Зажгли свечи. Встали у икон, помолились - и я успокоился. Решил: на всё, что ниспослано мне, Божья воля.
- А ведь можно было вернуться в епархию? Попросить иной приход, где хоть храм сохранился? - спрашиваю.
- Конечно, всё можно, - соглашается отец Леонид. - Только я уже сказал себе: на всё воля Господня. Исполняй, не ропща, Ему послушание.
Мой собеседник Леонид Иванович - крестьянский сын. Вырос в глубинном селе Липецкой области, где устоял храм, где устояла и православная вера в людях.
- Как сейчас вижу себя маленьким. На Крещение мама возвращается из церкви после всенощной. Отец, он инвалид войны, и мы с братом ещё в постели. Разбудит до свету, окропит святой водой, а она холодна. Прискажет: как снежок будь чист, как ледок крепок!
Зябко, студено, а в душе радость.
Зимой ставили в доме ткацкий станок. Играл возле него долгими вечерами. Мама ткёт, ловко перебрасывает из руки в руку челнок-лодочку с нитью, а крёстная, она была монашка, рассказывает нам распевно Священное писание. Заслушаюсь, засмотрюсь - забуду игру. В промороженной оконной шибке по инею вдруг проступают, чудятся мне живые картинки - вижу сказочную Палестину, бедного Иосифа, какого по подсказке Иуды за двадцать сребреников братья продают в неволю проезжим купцам.
Как въяве всё, как сам тому свидетель…
Когда в семинарии учился, то Священная история мне представлялась не с книжного листа, оживала в этих детских воспоминаниях.
В родном селе Гришанова между ребятами не было заведено, чтобы смеялись над теми, кто носит крестик, кто по праздникам ходит в церковь.
- Рос бедовым, - говорит Леонид Иванович. - Не смолчу, если учительница атеистическую мораль начнет читать. Мог и сдачи дать сверстнику-насмешнику.
После школы он, как и все сельские парни его возраста, служил в армии. Затем шоферил на «скорой помощи». Теперь, кстати, мне понятно, почему местные водители-профессионалы с уважением отзываются о батюшке. Не раз доводилось слышать, как умело он водит машину-легковушку.
- Брат мой характером смиренней, чаще сам в себе. Когда ушёл в семинарию, то никто в селе, пожалуй, не удивился тому. С малых лет готовился к службе. Съездил к нему в гости и я. Ещё. Там-то, в Троице-Сергиевой лавре, укрепился в чувстве, что и моя доля в служении Богу. Хотя дома мой выбор поразил родных и односельчан.
Рукоположен в сан священника отец Леонид был в начале восьмидесятых. И тогда же получил приход.
Слева речка, справа речка, между ними хатки - такой шутливой присказкой в давние времена рисовали слободу Ольховатку. Выделялась она, конечно, не только хатками, но и высокими трубами сахарного завода, а самое главное - куполами Преображенского храма. Если труба дымит и поныне, то кто упомнит, какой была церковь и где она стояла? Полтора десятка храмов в округе закрыли и снесли. Начинаешь расспрашивать старожилов: живой остается в памяти у каждого сельская церковь, как сказка из далекого детства - светлым светлая…
Слушаешь и соглашаешься, что каждое строение являлось чудо-памятником, местной достопримечательностью - уж точно. А сотворил его наш предок, мастеровитый каменщик, плотник. Чудо-памятник на века, каким бы гордиться.
С разрушением церкви в самой Ольховатке верующих, конечно, поубавилось. Но люди старшего поколения продолжали встречаться в захудалом сараюшке - молитвенном доме. Будто в насмешку, был он поименован схоже с прежним храмом - Преображенским. Как-то разнеслось по посёлку: во время службы не перенесла толкучей духоты и на ногах скончалась богомольная старуха.
- Случалось и такое, - подтверждает Леонид Иванович. - Страшился худшего. Потолок на подпорах, в углу стена отошла от стены.
После того несчастья иду в который раз объясняться с властями. В райцентре, как повелось, наверное, и до меня, выстоишь у двери кабинета час-другой. Загодя я заготовил две бумаги и положил их по разным карманам. В одной прошу разрешения на реставрацию дома, хотя понимаю, не получится восстановление. В другой - обосновал надобность полной перестройки, реконструкции.
В какой раз слезно плачусь: рухнет, завалится дом, люди пострадают, вместе с районным начальством срок по тюрьмам отбывать будем…
Так-таки охлопотал бумагу на перестройку…
Не оставляя службы, отец Леонид становился ещё и строителем.
- Добываю, достаю кирпич, лес, кровельное железо. А ведь семья тоже ютится по чужим углам. Детишки хворают. Когда уж совсем руки опускаются, то еду в ближнюю Каменку к отцу Александру. Он чуть старше, богаче житейской мудростью. Утешит словом. Да еще молитвой у святой иконы укрепишь дух.
В епархии помогли найти строителей.
Те оглядели дом, заключили - не перестроишь его, нужно развалить и ставить новый. Коли так, то - не молитвенный, конечно, дом, а храм.
Сказать легко, построить можно, уже есть из чего. Но у меня ведь разрешения нет - ставить «наново».
Сызнова объясняюсь с начальством. Так, мол, и так. Материал есть. Давайте храм поставим. На песках, у погоста. Место пустынное. На кладбище больше порядка будет.
В ответ слышу:
- Ты что, батюшка, хочешь, чтобы я до пенсии не доработал? Не мудри - обкапывайте дом и заливайте фундамент.
Траншею вырыли, а столбы вовсе просели, вот-вот крыша рухнет. Взял грех на душу, сказал строителям: валите! Ребята постарались, за ночь разнесли по щепке, место расчистили.
Опять каюсь в кабинете: всё делал так, как советовали, да дому ведь кой век, столбянка, не рубленый, прогнил. Вымолил-таки хоть словесное дозволение ставить храм. Пусть не приметный, затерявшийся на окраинной улочке, да ведь - храм.
Вот и вышло, что пророческим стало его имя - наступил час Преображения.
Встали на леса мастера, а рядом, подмастерьями, старухи. По кирпичику, по кирпичику - так глухую улицу украсила, будто игрушечная, церквушка с серебряным куполом.
- Творя молитву, по весне заложили первый камень, а на Покрова уже первую службу отслужили…
В тот, уже отдалившийся в прошлое-прожитое, памятный для верующих день, когда освящался новый храм, я тоже приехал-пришёл сюда.
За окнами - сырая, серая, сирая непогодь осенняя. В церкви же - светло сиянием зажжённых свечей и небесно-голубого иконостаса, золотистых иконных окладов, светло сиянием священнических облачений и риз.
Служба Богу звучала согласными голосами певчих.
- Свете Тихий святые славы Безсмертнаго Отца Небеснаго…
Светились лица, как лики, у тех, кто творил молитву.
Многолюдье в храме - яблоку негде упасть. Праздных, любопытствующих не видел. Старушка, с какой заговорил в притворе, тоже вспомнила о яблоках. Любезно поясняла мне, что праздник Преображения, в чью честь когда-то была названа церковь, люди зовут ещё Яблочным Спасом.
А народ сюда шёл и шёл. Поднимались ступенями-приступочками, каждый вдруг схоже вытирал платочком разом набежавшую слезу и трижды осенял себя крестом.
Текут времена, меняются, а вера в душе человеческой жива.
И храм с того дня живет своей жизнью. Отмечают появление человека на свет. Венчают молодых. Поминают усопших. Так здесь свершается круг наш земной. Как тысячелетие было и есть в тысячах храмов.
Позже отца Леонида переводили в другой приход. Да люди настояли, чтобы его вернули. Жаловались в тогдашний райком партии, писали прошения в райисполком, стучались в епархию.
- Куда переводили меня, там храм сельский давний. При нём такой же древний домик с русской печью. Я семью ещё не перевозил. Одинокому в пустынной избе на печке хорошо думается. Ветер дикий в трубе воет. Сколько до тебя тут его слушали? Кинешься от стука в окошко.
- Батюшка, к заутрене время собираться…
Слушаю Леонида Ивановича и чувствую - жалеет он, что не остался нести службу в старинном храме. Уважил людям в Ольховатке? Или - на все воля Господня?
Здесь Гришанова избрали депутатом в районный Совет. Отец Леонид хорошо понимает - мирская суета не для священнослужителя. Согласился взять общественные обязанности лишь потому, что хотелось у храма построить дом для стариков и сирот. К сожалению, нынче с депутатскими «лычками» мало чего добьёшься, пока не подступиться к задуманному.
Круг забот у отца Леонида прибавился. Сейчас на него возложены обязанности благочинного протоиерея. В его округе ещё шесть храмов. Теперь уже к нему едут священники за поддержкой. И теперь он сам частый гость в селах, где хоть и в разоре, но ещё держатся старинные церкви. Мало их уцелело, на пальцах можно перечесть. Очень хочется, чтобы, как в ольховатской Шапошниковке, в россошанском Кривоносово, в кантемировской Куликовке - везде всем миром брались поднимать старинные храмы, возвращать им, почтенным, двухсотлетним, прекрасный изначальный вид.
Возрождение Отечества священник не мыслит без возрождения православной веры.
Отец Леонид, можно сказать, ещё молод, невысок ростом, но крепок в плечах, сила в руках есть, её, надеюсь и верю, хватит на всё, чтобы твёрдо нести свой крест. Там, даст Бог, помощь подоспеет. А пока младшенькому сынку Ване в радость забраться к папе на колени, торкнуться в его кудрявую бороду, послушать дивную сказку.
…Дорога от Преображенского храма уводит в луга, где замёрзший плес обступает сухая осока, где вербы по ветру колышут ветвями, где через речку - переходка, дощатый пешеходный мосток.
Пустынно вокруг. Оглянулся: виден церковный купол. И сразу стало не одиноко душе.
«…Тихая моя Родина».
Россошь, Воронежской области
Петр Чалый
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
