Портал
"Русское Воскресение"

---

---

Граница по сердцу

Повесть-хроника мутных лет о том, как мы, славяне, разделяемся – отдаляемся… Глава десятая. Год 1999-й

Последний год постыдного и печального правления Ельцина. Он отмечен новой вспышкой непрекращающейся гражданской войны. Гибли молодые люди на Северном Кавказе. Россию захлестнули волны террора. В Москве и иных городах среди ночи гремели взрывы – вмиг превращались в руины дома – высотки, в братские могилы сотням жильцов. Хаос позволял кучке богачей грабить и грабить страну. Таких метко припечатал словом известный в ту пору генерал и политик Александр Иванович Лебедь: «Березовский (и иже с ним) – апофеоз мерзости на государственном уровне: этому представителю небольшой клики, оказавшейся у власти, мало просто воровать – ему надо, чтобы все видели, что он ворует совершенно безнаказанно».

В этой ситуации Ельцин понимал: ни сил, ни ума, ни здоровья для того, чтобы «народу жилось лучше и легче», уже у него не было. Борису Николаевичу, раз судьба его вознесла на такие высоты, всё же очень хотелось остаться в истории правителем-реформатором. Судьба ему улыбнулась вновь. Президентский жезл он вручил до недавнего мало известному Путину. И кто бы поверил, что именно Владимиру Владимировичу суждено возвращать былую крепость и славу державы.

Правда, ради этого ему пришлось поступиться. Он подписал указ, обеспечивающий сносное благополучие Ельцину и его семье, охраняющий от уголовного преследования.

Впрочем, слово «поступиться», возможно, неточно. Об этом знает только сам Путин. Если Владимир Владимирович ради Великого дела уступил в малом, то Бог ему в помощь и все мы – его современники.

Слобожанские новости

Ha родине Казака Луганского

Воронежцы всегда были гостями в Луганске на традиционном литературном празднике, посвящённом земляку Владимиру Ивановичу Далю, автору знаменитого толкового словаря живого великорусского языка. После перерыва Дни литературы будут проводиться вновь. Сейчас разрабатываются мероприятия к 200-летию со дня рождения Даля – Казака Луганского.

Операция при свечах

От так называемых веерных отключений электричества страдаем не только мы, жители Воронежской области, но и наши соседи-украинцы. Дело дошло до поломки оборудования в котельных Луганска – запоздала телефонограмма-предупреждение от энергетиков. Даже неотложные операции хирурги порой делают при свечах.

Уволил президент

Распоряжениями президента Украины Леонида Кучмы освобождены от должности главы райадминистраций в Марковке и Новопскове, в Беловодске и Новоайдаре. Районы эти, кстати, ближние к нам. Как родственно, так и экономически с ними постоянно связаны жители нашей Кантемировки, Россоши, Богучара.

Официально руководители районов уволены за «ненадлежащее выполнение служебных обязанностей». Причина не за семью печатями: на недавних президентских выборах здешние избиратели не проголосовали за Кучму.

«Кобзарь» по памяти

Гостем у школьников села Старая Калитва Россошанского района стала восьмидесятилетняя жительница Наталья Ивановна Варенникова. По памяти она им читала стихи и поэмы из «Кобзаря» на украинском языке, близком и понятном ребятам. Рассказывала она и о Великой Отечественной войне, о фашистской оккупации. В ту тяжелую пору спасением для неё стала книга Тараса Шевченко, выучила она её наизусть от корки до корки. Встречу организовали библиотекари Мария Битюкова и Светлана Ляшова.

Невеста из холодильника

Осень – время свадеб. В сельской местности всё чаще вспоминаются старинные обряды. Один из них такой: жених должен отыскать спрятавшуюся на своей усадьбе невесту. На одной из свадеб в районном центре Каменка эта задача оказалась для жениха непосильной. Ещё бы! Будущая жена нашла укромное место … в холодильнике.

Три хора как 10 тысяч голосов

Одну и ту же песню «Помнит земля о погибших сыновьях», сложенную местными авторами, разучили сразу три хора ветеранов – в Россоши Воронежской области, в Чертково Ростовской и в Меловом на Украине. Вместе, в многоголосье, они спели её на открытии мемориала в селе Диброво Луганской области. Там, летом 42-го, в фашистском концлагере погибло около десяти тысяч попавших в плен советских воинов.

В лесополосе – граница

Явные очертания государственной границы приобретает лесополоса, разделяющая воронежские и луганские поля. С обеих сторон она постепенно берётся под постоянную охрану. Пограничные отряды состоят больше из местных жителей. Работа для них есть. Ведь, где граница, там являются её нарушители. Недавно задержаны три бензовоза, водители которых задумали поживиться на Украине при тамошнем спросе на горючее, при более высокой цене на него.

Почёт журналисту

Журналист Борис Иванович Стукалин стал недавно Почётным гражданином города Острогожск. Эта новость приятна, ведь он редактировал районные газеты в Острогожске, Россоши, воронежскую областную газету «Коммуна». Затем был первым заместителем редактора газеты «Правда», председателем государственных комитетов по делам издательств, полиграфии и печати России и СССР, послом в Венгрии. «Острогожску и острогожцам я обязан всем хорошим, что затем состоялось в моей жизни», – сказал землякам Стукалин.

Холод в Тарасовой хате

Погнались за сенсацией, а прозвучало издевательски: в печати Украины прошло сообщение «Кобзарь замёрз». Речь шла о том, что один из самых посещаемых музеев Тараса Шевченко в Каневе остался без угля для отопления. Останется он и без охраны – нечем платить милиционерам.

Февраль

Пушкин и Шевченко:

место встречи – Россошь

Февральское солнышко пригрело по-весеннему, когда в Россоши при большом стечении народа был заложен камень с табличкой «Здесь будет установлен памятник великому украинскому поэту Т.Г. Шевченко». В церемонии участвовали глава администрации Воронежской области Иван Шабанов, председатель областной Думы Анатолий Голиусов и гости с Украины во главе с председателем Луганской государственной администрации Александром Ефремовым.

Примечательно, что этособытие произошло 25 февраля. Именно в этот день, правда, по старому стилю, 1814 года в крестьянской семье на Киевщине родился Тарас.

Почему памятник Шевченко решено установить в Россоши? Здесь, на бывшей окраине Древней Руси, в придонских и донецких степях уже в середине семнадцатого века охраняли рубежи возрождающегося Отечества, стояли плечом к плечу днепровские козаки и московские стрельцы. Если Переяславская Рада на века воссоединяла братские народы, то здесь шло реальное слияние некогда разделённых славян.

– Замечательно, что в год 200-летия со дня рождения Пушкина у нас в Россоши как бы встретятся два великих поэта, – подчеркнул, открывая митинг, глава Россошанской районной администрации Владимир Гринёв. – Памятник Пушкину есть в нашем городе, а теперь будет и памятник Шевченко. Не все знают, что Россошь ещё в прошлом девятнадцатом веке гостеприимно приютила кровную родню Тараса Григорьевича. На хуторе Верхнем Киеве поселилась и обжилась дочь брата поэта Иосифа – Василина – Василиса. На родословном древе Кобзаря есть и воронежская веточка.

Выступивший на митинге председатель Луганской государственной администрации Александр Сергеевич Ефремов подчеркнул, что поэзия Шевченко нас не только объединяет, но и упрекает за безрассудство в размежевании. Он надеется, что подписание первого среди областей Украины и России соглашения о сотрудничестве остановит разделение наших народов.

– Документы могут остаться лишь словами, – подчеркнул Иван Михайлович Шабанов, глава Воронежской областной администрации. – За первым шагом должен последовать второй – конкретные дела по осуществлению намеченного. Если за нами последуют все приграничные области, то тогда мы сможем оставить без работы пограничников и таможенников. Ведь границы придуманы безумством политиков только для унижения народа.

... В скверике новой десятой школы города над многолюдьем вновь звучит слово Тараса Шевченко.

После закладки камня гости посетили школьную библиотеку с литературным уголком, посвящённым Кобзарю, встретились с ребятами в классах. Артисты из Луганска выступили с концертом.

Александр Ефремов подарил директору школы Владимиру Жарому часы с пожеланием, чтобы они недолго отмеривали время до установки памятника Тарасу Шевченко, который будет сооружён общими усилиями наших областей-соседей.

Пусть будет так.

И пусть на постаменте будет начертан завет великого поэта: «Нехай жытом-пшеныцею, як золотом, покрыта, не размежованною останэться от моря и до моря – славянская земля».

Март

Вот приедет барин, он и купит нас…

Недавний январский день был памятным для работников Россошанского молочного завода. Тут принимали гостей со всей области. Главам районных администраций показывали и рассказывали, как «союз серпа и молота» позволяет в нынешней непростой экономической обстановке выживать животноводу и переработчику сельхозпродукции. Не успели остыть тёплые слова, сказанные молочникам и их директору Василию Остроушко первыми лицами области – главой Иваном Шабановым и председателем Думы Анатолием Голиусовым, как сюда нагрянули иные воронежские гости – в камуфляжной форме и с автоматами наготове.

Работники управления по борьбе с организованной преступностью совместно с контрольно-ревизионным управлением проверяли финансовую деятельность акционерной фирмы «Молоко». Показав только служебные удостоверения, действовали они, по свидетельству очевидцев, довольно-таки напористо, если не обрисовать точнее – нахраписто.

Председателя сельхозартели «Победа» Павлушова (как и его коллег из ближних сёл Терновка, Криничное) в субботний ранний утренний час «взяли тёпленьким», чуть ли не в постели. Владимир Васильевич оторопел, услышав, что им спозаранку интересуется столь серьёзное милицейское ведомство, только и нашёлся подать руки и мрачно пошутил: «Надевайте, хлопцы, наручники, что ли». Узнав, что гостей интересует факт продажи принадлежавших хозяйству акций городского молочного завода его руководителям, Павлушов деликатно подсказал сотрудникам: не стоило так беспокоиться, председатель – лицо ответственное, позвонили по телефону, сам прибыл бы в милицию на беседу в Россошь к назначенному сроку.

Особый интерес воронежцы проявили к движению акций предприятия. Да, их скупали специалисты завода по просьбе нового директора. Василий Остроушко был до недавнего председателем крепкого колхоза, где в годы тяжких реформ не только выращивали лучшие в области урожаи, но и обзавелись сельской «индустрией» – кирпичным заводом, маслобойкой, мельницей, пекарней. Василия Ивановича всем районом уговорили перейти на утонувший в долгах молочный завод, от которого напрямую зависело благополучие окрестного животноводства. Остроушко надежды оправдал быстро. Через полгода россошанские ряженка-сметана, молоко-кефир глянулись покупателям Воронежа. Уже не завод был должником у села, а животноводы Россоши, Ольховатки, Петропавловки, Подгоренского, Кантемировки, Богучара наперёд под молоко брали у завода деньги, горючее, удобрения, стройматериалы. Скажем, нынешняя весенняя посевная страда в Россоши полностью лежит на плечах молочного завода. Сюда вереницей идут горючевозы, как некогда на нефтебазу. На 9 миллионов рублей здесь уже закупили и закупают всё необходимое, чтобы не стояла в поле техника.

О «восставшем из пепла» пошёл слух. И скоро акциями фирмы «Молоко» заинтересовалась воронежская финансовая компания «Черноземье». Она занялась скупкой ценных бумаг. Тут Остроушко почувствовал, что в один прекрасный день на вытянутом им и его командой из финансовой пучины предприятии может объявиться новый хозяин с основным пакетом акций и укажет, как жить дальше. Директор высказал свои соображения на сей счёт помощникам. А поскольку сам не был владельцем акций своего же предприятия, то, как ныне выражаются, принял адекватные меры. Расчёт был прост – контрольный пакет акций должен находиться под рукой у совета директоров.

Ревизор и следователь затребовали реестр – полный фамильный список акционеров с указанием адреса и числа принадлежащих каждому акций. По телефонному звонку областного прокурора Александра Фролова этот важный документ был им выдан.

А дальше события развиваются так. В Россоши появляются агенты московской фирмы «Мист экд компании». Перекупив акции у «Черноземья» и заручившись поддержкой воронежской финансовой компании, москвичи взялись покорять провинциалов, предлагая выкупить акции «Молока» по «очень высокой цене». И действовали они по точным адресам, поскольку уже имели на руках реестр. А раз именно этот документ с особым рвением добывали проверяющие, то заводчане заподозрили, что борющийся с организованной преступностью следователь, ревизор КРУ и столичные купцы действуют заодно.

Как депутат областной Думы, Василий Остроушко решил высказать свои сомнения о законности действий его подчинённых начальнику областного УВД Александру Фролову. Но в кабинет к генералу милиции депутату удалось попасть только по звонку председателя Думы. Фролов обещал разобраться во всём. Результаты проверки для самого Остроушко, для акционеров остаются пока секретом «за семью печатями».

А тут и юристы подсказали, что не дело милиции разрешать гражданские споры, следовательно, можно было отказать им в выдаче реестра. Есть комитет по ценным бумагам, ему и карты в руки.

Москвичи же, по свидетельству акционеров, заговаривали им зубы настойчиво, обещая «златые горы». Пришлось и совету директоров разворачиваться – пропагандировать свой взгляд на происходящее. Прикинули и пообещали по итогам текущего года, 1999-го, выплатить дивиденды. Памятуя о том, что худой мир лучше доброй ссоры, Остроушко откликнулся на предложение москвичей о встрече и пригласил в гости президента Группы компаний Игоря Остапенко.

При встрече Игорь Владимирович рассказал совету директоров фирмы «Молоко» о том, что он и его помощники занимаются агробизнесом -закупками, переработкой и продажей оптом зерна, муки, круп, комбикормов и другой сельскохозяйственной продукции. Воронежский край, вроде бы с согласия администрации и правительства области, есть «место их стратегических интересов». Фирма намечает вкладывать здесь деньги в развитие сельхозпроизводства.

Молочная отрасль для москвичей дело новое. Сейчас они скупают акции пяти заводов – в Туле, в Твери, двух – в Московской области и Россошанского. Ставится задача слить их в единый холдинг и выйти на широкий рынок с цельномолочной продукцией.

Специалисты завода высказали свои сомнения. В частности, ссылались на угасающие на глазах предприятия Россоши, где контрольным пакетом акций владеют иногородние – нефтебаза, элеватор, завод технологической оснастки.

Развеять эти сомнения Остапенко не смог, сославшись на то, что он не специалист в молочной отрасли. Но пообещал: закрывать завод никто не собирается.

– Поверим, – согласился Остроушко. – При каких условиях вы станете вкладывать средства в развитие молочного животноводства и нашего завода?

– Помогите скупить контрольный пакет акций.

– Но это пока нереально, несбыточная мечта, – возразил Василий Иванович. – Процентов десять акций вы перекупили у «Черноземья», к ним сейчас добавили процента два. Уступите их нам и – разойдёмся. Акции купят охотно сельские молочные хозяйства.

– Пожалуйста, – с готовностью улыбчиво ответил гость. – Самую большую сумму за акцию мы вкладывали в шестьсот рублей. Так и быть – за тысячу восемьсот рублей уступим.

Все опешили, увидев, как можно просто зарабатывать деньги.

Остапенко с ходу предложил иной вариант:

– Помогите заиметь нам блокирующий пакет акций – двадцать пять процентов. Подумаем о сотрудничестве.

Члены совета директоров – председатели хозяйств высказывали свои соображения о сотрудничестве. К чему, мол, сражения за право владения акциями? Поработаем, приглядимся друг к другу. Вместе переоснастим цех цельномолочной продукции на заводе. Вместе обзаведёмся машинно-технологической станцией по выращиванию и заготовкам кормов. «Убедимся, что вы порядочный партнёр, сил и денег не жалеете на развитие отечественного молочного животноводства, да мы бесплатно отдадим все акции».

Остапенко слушал и стоял на своём: выложи ему на стол «пакет», только тогда фирма даст деньги. Заявил, что он не отступается скупать акции, предлагая их владельцам «живые» деньги и побольше.

Проводили гостей на Калачеевский мясокомбинат. А в тот же день областные газеты уже представляли москвича: бизнесмен высокого уровня, активы возглавляемой им Группы – 400 миллионов долларов. В бизнесе его выручают командирские навыки, поскольку Остапенко – выпускник Киевского высшего общевойскового училища. Необычное образование для коммерсанта, подчёркивалось в печати.

Ещё необычнее оно показалось участникам встреч с Остапенко в Россоши. Игорь Владимирович отрекомендовался им филологом, с уклоном в китайский язык...

Май

Воронцовая Русь

В мае, когда весна встречается с летом, на степном крутоярье в зеленотравье алым цветом вдруг полыхнет цветок невиданной красы. Называют его местные жители разно: воронок, чаще – воронец. В эту пору с лёгкой руки Анатолия Хильченко, пастуха и поэта милостью Божией, в его родную Каменку шесть лет назад впервые стали съезжаться-встречаться не равнодушные к поэтическому слову люди.

Нынешний, шестой по счету, областной день сельской поэзии собрал гостей из восемнадцати районов. А посвящался он, конечно, памятному юбилею «солнца русской поэзии» – Александру Сергеевичу Пушкину. И заполонившим зал участникам праздника радостно было слышать стихи великого поэта, которые остаются «живее всех живых» и поныне.

Не могли не тронуть душу стихотворные раздумья о судьбе русского таланта Николая Николюкина из Богучара, Николая Садовского из Калача, Анны Болдыревой из Каменки.

И если правы краеведы, утверждающие, что именно со здешнего тракта когда-то Пушкину в поездке на Кавказ открывались воронежские донские степи, то окажись он в сегодняшней Каменке, со счастливыми слезами внимал бы песням «Раздолья» – ансамбля артистов из народа. Ведь они не просто играют, они играют хоть старинную русскую, украинскую, хоть современную песню, оставляя в ней частицу собственной души.

«Воронцовая Русь» – это имя-название в самый раз пришлось для дня сельской поэзии. Поднимались на сцену Василий Кривошея из Новой Калитвы и Виктор Беликов из Ольховатки, Александр Мозговой из Бутурлиновки и Сергей Бичёв из Каменки – всех, не обижайтесь, трудно перечислить. У каждого собственная жизнь не проста, но боль в стихе сокровенная – для всех:

Сеем разумное, доброе, вечное -

Всходит безумное, бесчеловечное...

Горько, но – пока это так. А горько вечно быть не может.

Подтверждением тому свет «Воронцовой Руси».

Июль

«Звездопад» в Россоши

 Легендарные тяжелоатлеты, чемпионы мира, Европы, Олимпийских игр побывали в Россоши: Василий Алексеев, Давид Ригерт, Андрей Чемеркин, Алексей Петров.

Главный тренер Давид Ригерт привёз сборную команду страны в районный «городок среди полей» не случайно. Здесь живут инициаторы турнира – победитель Игр доброй воли и серебряный призёр чемпионата Европы Вадим Стасенко, его наставник заслуженный тренер России Василий Морозов. Здесь руками коллектива треста «Придонхимстрой» созданы прекрасные условия для состязаний в спорткомплексе «Строитель». Находятся и попечители, материально обеспечившие проведение соревнований высокого класса. Среди них – акционеры «Минудобрений», филиал банка «Якиманка», элеватор, общества «Милад», «Фармцентр» и другие.

Почётным гостем в Россоши был легендарный шахтинец Василий Алексеев – автор восьмидесяти мировых рекордов, двукратный олимпийский чемпион.

Поздравив участников турнира и зрителей, поблагодарив гостей и устроителей праздника, глава районной администрации Владимир Гринёв открыл соревнования.

Первое упражнение – рывок штанги двумя руками.

Как истые богатыри, мужчины предоставили право первой выйти на помост знаменитой воронежской спортсменке, чемпионке Европы-99 Валентине Поповой. Кстати, именно в Россоши, на соревнованиях в непривычном для женщин виде спорта, счастливо начался путь Валентины на Олимп. Здесь она завоевала путёвку в сборную страны. И на сей раз не богатырского с виду сложения женщина довольно легко «укротила» 90-килограммовый снаряд при собственном 60-килограммовом весе. С её «легкой» руки и начался турнир.

Судья международной категории из Липецка Владимир Савченко вызывал на помост добрых молодцев. Уже заявивший о себе на всероссийских соревнованиях Иван Симонов из Россоши легко «вырвал» штангу в110 килограммов. Для Михаила Шевченко из Волгограда подход оказался неудачным – снаряд коварно увёл в сторону. Неудача не сломила дух, пересилил себя и снова взялся за гриф. Рывок! И штанга над головой – под одобрительный шквал аплодисментов зрителей, съехавшихся со всей округи.

Сто тридцать пять килограммов. Сто сорок. Ассистенты еле поспевают утяжелять дисками штангу, выполняя заявки атлетов.

Алексей Петров, волгоградец, а ныне москвич, после перерыва вновь приступил к тренировкам. Возвращение в большой спорт складывается удачно. Красиво управляется со снарядом штангист. Забегая вперёд, сообщим, что именно ему будет присуждён специальный приз зрительских симпатий.

Уверенно работали на помосте Денис Ригерт из Таганрога (отец-тренер переживал не только за сына!), чемпион Европы из Тутаева Ярославской области Андрей Матвеев, Сергей Сизиев из брянского Дятькова.

Сто пятьдесят килограммов. «Вес засчитан!» – командует и отмахивает флажком судья.

Сто шестьдесят.

Со штангой уверенно управляются поочередно Олег Перепеченов из Таганрога, его земляк – двукратный олимпийский чемпион Сергей Сырцов, наш Вадим Стасенко (дочурка вынесла папе букет цветов размером больше себя), Эдуард Тюкин из Уфы.

– Самые сильные вступают в борьбу, – объявляет судья и просит установить вес в180 килограммов.

Зал замирает и – взрывается овациями, когда великолепно, будто играючи, вскидывают штангу «звёзды планеты» Сергей Флерко из Санкт-Петербурга и ставропольский богатырь Андрей Чемеркин. Если первый успокаивается на достигнутом при весе снаряда в180 килограммов, то Чемеркин вырывается вперёд –190 килограммов.

Второе упражнение – толчок штанги. «Молодец!» – скандировали зрители, поддерживая Валентину Попову. Сто десять килограммов весила штанга на сей раз, вдвое тяжелее ее собственного веса. Есть чему удивляться.

Мужики поднимают планку повыше.

Сто тридцать килограммов – снаряд у Ивана Симонова и Михаила Шевченко. 140-килограммовая штанга покорилась Симонову, а дальше – осечка.

Сто шестьдесят пять килограммов у Дениса Ригерта.

Когда судья напомнил склонившемуся над 180-килограммовым снарядом ярославичу Андрею Матвееву о том, что в его распоряжении осталось тридцать секунд, сам тренер Давид Ригерт поднялся в напряжении, вытянулся, будто стараясь помочь спортсмену.

«Вес засчитан!» Эти слова звучали ещё не раз.

Два центнера железа поднимали над головой Вадим Стасенко, Сергей Сырцов, Олег Перепеченов (тяжело шёл снаряд, казалось, ещё миг – кинет его на помост), Алексей Петров.

Горячка не всегда добрый помощник делу. У Эдуарда Тюкина не пошёл вес в 205 килограммов, заказал – 207. Пытался успокоиться. Не получилось. Крикнул досадливо...

А вот Флерко и Чемеркин оказались на высоте. 222,5 килограмма – вес, взятый Сергеем. Андрей Чемеркин остановился на весе в225 килограммов. Новые рекорды приберёг для чемпионатов.

Победитель и призеры определились по результатам в двух упражнениях с учётом собственного веса. В россошанские «Звезды России» попали Андрей Чемеркин – 190 очков, Сергей Флерко – 183,5 очка, Сергей Сырцов – 183 очка. Но призы вручали всем участникам соревнований и их тренерам.

* * *

Мнения специалистов.

Давид Ригерт, главный тренер сборной команды тяжелоатлетов России:

– Богатыри рождаются в глубинке. Соревнования в Россоши подтверждают это. Третий месяц я – тренер. У нас в Таганроге уже создан центр, где собираем штангистов и готовимся к ответственным соревнованиям – набираем мастерство.

Участники этого турнира – атлеты с хорошей перспективой. Птица счастья у каждого в руках. Главное – не выпустить её.

Андрей Чемеркин, самый сильный человек планеты:

– К штанге впервые я подошёл в своем родном посёлке Солнечнодольске. Счастье, что меня заметил опытный тренер Владимир Никитович Книга... Такие турниры возвращают былой интерес к тяжёлой атлетике. Мой друг Вадим Стасенко сказал, что в Россоши полсотни ребят уже занимаются в секции. У нас в посёлке условия получше, больше ста юных штангистов, а в селах района – ещё больше... Готовлюсь к олимпиаде. Заочно заканчиваю юридический институт.

Василий Алексеев, восьмикратный чемпион мира:

– Соревнования – прекрасный пример для молодёжи: не водку пейте, а спортом занимайтесь! Стране нужны крепкие мужики.

Вадим Стасенко:

– Рад, что ко мне на родину приехали мои друзья. Мы с тренером Василием Викторовичем Морозовым хотели подарить праздник землякам. Кажется, удалось. Даже жара не помешала.

В перерывах зрителей порадовала песнями гостья из Москвы, заслуженная артистка России Любовь Белогорцева, уроженка села Морозовка под Россошью.

Август

Песни Любы

Талантливую землячку открыли для себя жители Россоши, Ольховатки. С восторгом и со слезами на глазах слушали они пение Любови Николаевны Белогорцевой, Заслуженной артистки России. Так уж сложилась жизнь, что у себя дома, в родимом селе Морозовка, она вновь вышла на сцену спустя тридцать лет. И односельчане узнавали в ней чернявую смуглянку – Любу-Любушку.

– И признали? – допытываюсь я.

– А то как же, – смеётся Любовь Николаевна. – Говорят даже, что внешне мало изменилась.

Певица бережно складывает записки, переданные ей из зала на только что закончившемся очередном концерте перед земляками. Зачитывает: «За такое пение, за такую песню жизнь не жалко отдать».

Помолчав, призналась:

– И не думала, что люди так истосковались по чистой, душевной песне. Я здесь как вновь на свет народилась, нужной себя почувствовала...

В разговоре обращаемся к прожитому, пережитому.

Белогорцевы – фамилия чисто местная. На её происхождение явно указывают белые горы – цепи меловых холмов, бесконечные в нашей степной стороне.

– На речке выросла. И сейчас рыбу удить люблю – папа страстью своей поделился. Как и любовью к пению. С четырёх лет закроюсь в комнате и пою сама себе.

А её село, кстати, щедро талантами. Здесь рос известный русский поэт Алексей Прасолов.

Морозовка – пригород Россоши. Туда, в царство железной дороги, водить тепловозы уходил её отец. Там доучивалась в средней школе после местной восьмилетки Люба. Получив аттестат зрелости, пошла зерно лопатить на колхозном току. Возможно, так бы и осталась дома, да маму встретил и убедил директор городской школы Василий Иванович Бурминский. Настоял, чтобы родители отвезли дочку в Воронеж. Даже написал записку своему знакомому в областном хоровом обществе. Сам Василий Иванович прекрасно пел и в ученице разглядел природный музыкальный дар. Она успешно выдержала конкурсные испытания и была принята солисткой в Воронежский русский народный хор.

– Уезжали из села в сильный ливень. Я тогда поверила – к счастью, – припомнила Любовь Николаевна.

Хор стал её университетом. И по сей день Белогорцева остаётся благодарна Владимиру Васильевичу Ефимову, Марии Николаевне Мордасовой и многим другим музыкантам и певцам, кто «поставил» ей голос, кто вывел на большую сцену.

Как-то на столичных гастролях её заметили, пригласили солисткой в Кубанский казачий хор. В первой концертной поездке на автобусное сиденье рядом сел парень. Оказалось, будущий суженый, тоже солист Владимир Клоченюк. Родилась дочь Алёна. Пришлось выбирать: или семья, или девять месяцев в году жить в гастрольных поездках. Это-то и понудило молодых артистов «уйти в армию».

– Жили в военных городках. Дети росли при нас. Пели мы больше в гарнизонах. Перед самым отъездом из Будапешта, в 1991-м году, попала в автомобильную катастрофу: такси врезалось в автобус. Водитель не пострадал, а я надолго попала в больницу. Три года вообще не пела, – рассказывает Белогорцева.

Сейчас она солистка в хоре Центрального дома Российской Армии в Москве. А еще её голос «глянулся» композитору Александру Пляченко и поэту Анатолию Поперечному. Удачно она представила их песни в столичном концертном зале «Россия». Создана для неё и целая концертная программа.

– Её я и рискнула показать на родине, в воронежской глубинке, – говорит Любовь Николаевна. – Вышло это совершенно случайно. Приехала навестить папу с мамой, а меня уговорили спеть. Рада, что так вышло.

– На кого же вы равняетесь в пении?

– С детства остаюсь верной Лидии Руслановой, Людмиле Зыкиной, Марии Мордасовой.

– А какие песни особенно тепло принимались зрителем?

– Трудно даже назвать. С известным композитором Григорием Пономаренко я много сотрудничала. Его песня «Отговорила роща золотая» на стихи Есенина всегда трогала. А в хоровом исполнении, конечно, наши народные, русские и украинские.

– Тридцать лет на сцене – это уже целая жизнь. Что в ней было чуточку курьёзного, памятного? – спрашиваю.

– Старожилы в Воронежском народном хоре, наверное, помнят, как в шестидесятых мы выступали в Москве, в зале Чайковского. Водим хороводы. Вдруг с меня одна из юбок сползает, я наступаю на край и падаю навзничь. Меня подхватывают сзади. Ещё несколько шагов – опять падаю. И ещё раз. В зале овация. Со стороны казалось, что так было задумано. А я молилась про себя, когда же опустят занавес.

В немецком Потсдаме – другая история. Идёт концерт. Готовлюсь петь «Я лечу над Россией». Подбегает ведущий, говорит, что будет исполняться другая песня – «Москва-река». Понимающе киваю ему головой, а сама шёпотом повторяю слова первой. Выхожу на сцену. Оркестр проигрывает вступление, и – музыка звучит одна, а я пою совсем другое. Замечаю свой прокол, но не отступаю от начатого. Музыканты смотрят друг на друга, пожимают плечами. Ведут прежнюю мелодию, второй куплет. А я? Я во весь голос «Лечу над Россией». Только на третьем сломила их – растянули меха баянисты, моя песня зазвучала. Гром аплодисментов после. Мне же друзья говорят: видели, мол, нахальных, но такую встречаем впервые.

А ещё она пела в Афганистане – в Кандагаре. Люба выступала с концертом перед нашими бойцами. Открыли борта грузовиков, поставили их впритык друг к другу – это сцена. Ночь там наступает быстро – включили прожектора бронетранспортеров. Вокруг на земле сидят бойцы. Три месяца под пулями были в горах Афганистана.

– Их нужно видеть. Перед ними поёшь, как вроде последний раз в жизни. Вдруг слышу: что-то не то. Музыканты мои фальшивят – свист какой-то. Тут вскакивает в кузов офицер, с криком «Ложись!» кидает меня на пол. Вырубили свет. «Надо же! – потом удивлялись военные. – Пули свистят, а она выплясывает русскую!». По правде говоря, я и не поняла, что находилась под обстрелом.

...В детстве она дважды в речке тонула. В вертолёте падала. Но оказалась везучей.

– Как в жизни вообще?

– А что? На судьбу грех жаловаться. Пою перед земляками. И счастлива! Рада буду новым встречам. В июне меня снов пригласили спеть в Россоши.

Сентябрь

Земляки батька Махно

Сведущие в истории гражданской войны знают: боевые тачанки батька Махно за малым чуть было не навестили наши воронежские края. Но выбралииной шлях – в луганский Старобельск. Зато земляки бесшабашного анархиста или народного защитника (историки толкуют о нём разно) – пленили Россошь.

Случилось это недавно, А пленили здешних жителей песней. Речь о певческом дуэте братьев Радченко. Широкого доступа на российский телеэкран, в радиоэфир у нихнет. Известность их растёт схоже, как популярным становился ансамбль «Золотое кольцо» вместе с Надеждой Кадышевой. По городам и весям на толкучих базарах с утра до вечера звучит «Домик окнами в сад», «Зорька алая», «Малиновый звон»… В текучей круговерти, в суете сует задушевные голоса вдруг заставляют тебя остановиться и вслушаться… О чём же тебе они напоминают.

Снится мне наш старый сад

Над задумчивой рекою.

Где, как много лет назад,

Вижу маму молодою.

Заметает яблонь цвет

Стёжку-тропочку в саду.

А в тот сад дороги нет,

Что ж опять туда иду.

Я лечу туда во сне,

Я спешу в тот дивный сад.

Может, встретится там мне

Самый добрый в мире взгляд,

Что как звёздочка далёк

И мерцает в тишине,

Словно шепчет мне:

«Сынок, возвращайся по весне...».

Я сюда ещё вернусь.

Боже, боль уйми мою,

Низко в пояс поклонюсь

И – «прости» – прошу, молю...

 Эта песня «Мамин сад» композитора Александра Морозова на слова поэта Анатолия Поперечного сродни народной. Напевна в согласии с мыслями и чувствами, выраженными в строке, о какой сказано: «вот стихи, а всё понятно, всё – на русском языке» Напоминают они о сыновнем долге перед мамой, перед всем родным – «с чего начинается Родина». Да, в песне нет именно этих слов – любовь к матери, почтение, почитание родителей, любовь к отчине, но они звучат «позастрочно»...

 Может потому, что она будит в тебе доброе, человечное, песне и певцам не дают широкую дорогу. Ведь наши отечественные средства массовой информации исповедуют и внедряют в сознание слушателя и зрителя иные чувства – совершенно противоположные, нередки оскорбляя, оскотинивая нас. Прикрывается это «свободой слова», за какую надо платить деньги. Инемалые. Чтобы братья Радченко вышли с «Домиком окнами в сад» в одной из самых популярных передач «Песня года», им пришлось выложить хозяевам телепрограммы две с половиною тысячи долларов.

Хоть в кармане, как шутил один из любимых их поэтов Николай Рубцов (песни на его стихи есть в репертуаре), «не звенит», Радченко с улыбкой уверяют, что «слава о них пойдет по всей Руси Великой», в какую они включают и Россию, и Белоруссию, и нэньку-Украину, считая, что славянскую культуру не разделить ни границами, ни таможнями.

Николай и Сергей – близнецы. Родом с Гуляй – поля, с Запорожья – единственное, что их и связывает с печально знаменитым земляком Махно. Родители – врачи. А сыновья выбрали иную дорогу: учились в Киевском театральном институте, работали сначала в Ленинграде, а затем в Москве в театре Аркадия Райкина. Позжеорганизовали свой театр, а затем – запели дуэтом.

– Николай родился чуток раньше, считает себя старшим, потому ведёт первым голосом, а я уж – пониже тоном, – рассказывает Сергей, посмеиваясь и подсказывая, как отличить – различить их, схожих близнецов, на сцене.

С концертом в Россошь они попали стараниями Заслуженной артистки России Любови Белогорцевой, здешней уроженки, не порывающей со своей сельской глубинкой. А в Москве их связывает творческое братство с композиторами Александром Морозовым, Александром Пляченко, поэтами Анатолием Поперечным, Борисом Дубровиным.

– Приехали, как домой. Здесь и Россия, и Украина в прежней неразрывной неразделимости, – говорит Николай.

Пока парикмахерша управляется с его пышной по-цыгански шевелюрой перед концертом, есть возможность побеседовать с Сергеем.

– Ваша любимая песня?

– Ничь яка мисячна… Без слёз нельзя слушать. Я уже прошу Любу Белогорцеву, чтобы она спела её на концерте. А ещё «Рушничок». Помните: «Ридна маты, моя...»?

– В вашем репертуаре песни только современных русских авторов?

– Есть и украинские. Сегодня впервые представим песню Демиденко «Я дывлюсь на вас, мамо».

– Что читаете? Газеты, журналы?

– Нет, перечитываю свой любимый роман «Войну и мир». Лев Николаевич Толстой был и остаётся моим близким писателем. У него нахожу ответы на все сегодняшние вопросы. И каждый найдёт. При одном условии – читать внимательно и с душевным настроем.

– Несерьёзный вопрос: любимый цветок?

– Чернобривци насадыла маты…

Гитара в руке. Городская площадь запружена людьми.

– С какой мыслью выхожу на сцену?Спеть так, чтобы настроение у всех вас было хорошим. Чтобы – как воды родниковой испили, из чистой криницы!

Украина направо, Украина налево.

Не дай Бог, сведут нас лбами, Россию с Украиной, – в одночасье замрёт движение на главной южной железной дороге страны – на нашей Юго-Восточной.

…Электричка везёт из воронежской Кантемировки в ростовское Чертково. Поля налево и поля направо, но – украинские. Об этом, пожалуй, большинство моих вагонных попутчиков даже не подозревает. Ставшая теперь державной, причудливо нарезанная государственная граница клином перехватывает магистраль.

В Зориновке станция наша, а посёлок украинский. Спросив: «Свободно?» – присаживается на твёрдую скамью только что забравшийся в вагон мужичок преклонных лет. Сосед оказался словоохотливым. Государственный делёж России с Украиной и по прошествии скоро уже восьми лет он не принимает всерьёз. Рассудил: «Перебесятся в верхах, станем жить, как жили – вместе». Старость коротает в одиночестве, схоронил жену. «К детям не спешу перебираться, пока сам за собой управляюсь». Семья дочери в Луганске, а сын на Урале. У самого же – трезубцевая паспортина гражданина Украины. Хотя в прошедшей жизни не делил Украину с Россией. В молодости в воронежском Боброве получил права тракториста. Открывал угольную шахту под железнодорожной станцией Пасеково в Кантемировском районе. «Уголёк оказался молодым. Засыпали в топку паровоза – нет тяги, не горит. Разработки закрыли, так и не стал шахтёром воронежским. Выпал на долю колхоз в родимом селе Диброво».

Поля, что он пахал, как раз и пересекают железнодорожную магистраль.

– Засуха и вас не обошла? – допытываюсь.

Махнул досадливо рукой:

«Чего на погоду пенять? Всю жизнь в засухе. Глянь за окно».

В проёме лесополос картина, действительно, открывалась безрадостная – бурьяном полыхающие поля. Присевшие посерелые кучки незаскирдо-ванной соломы. «На ферме коров почти всех вырезали, за мясо горючее на посевную покупали, а молотить оказалось нечего. На соняшнык – так ласково он называл подсолнечник – осталась надежда.

Пенсию последний раз получил за прошлый декабрь. С огорода кормимся». Хоть и говорил, что ехал в Чертково на панов поглядеть, которые из Америки должны были прибыть, но вёз с собой две большие сумки с огненно-спелыми помидорами и пахучими жёлтыми грушами в кулак, будто знаменитыми «дулями» из сада гоголевских старосветских помещиков. Чертково, действительно, гудело музыкой в честь прибывших из-за океана гостей. Но зато и шумела-гуляла ярмарка прямо у вокзальных стен. Подхватив свой груз, туда перво-наперво поспешил собеседник.

Встретились с ним под вечер у вагона электрички, следующей в обратный путь. Сразу признался, что «панив ны побачыв», зато «славно погостил у родни». Возвращался на хутор он с полными сумками, из которых выглядывали хлебные буханки, колбаса.

Не обошли стороной политические темы в наших добрых дорожных беседах. «Кого же президентом у вас выберут?» «Кучму пропихнут», – не задумываясь, сказал попутчик и растолковал: «Власть у него в руках. В газете, по телевизору, по радио одно молотят: голосуй за Кучму, бо програешь!

А що нам осталось програть – не знаю: все вже програлы. Голы и босы».

Где, говорят, бывал Толстой

У русского поэта Алексея Прасолова, нашего земляка, есть такие строки:

Близ пруда, где ныне омут,

Где, говорят, бывал Толстой,

Родился я.

Размышления героя поэмы – факт личной биографии автора. Малая родина Прасолова – степное село Ивановка, а за яром, на соседнем холме, когда-то располагалось имение Владимира Григорьевича Черткова, известного деятеля русской культуры – друга и издателя Льва Николаевича Толстого.

Хутор Ржевск разделил судьбу многих «дворянских гнезд». О том, что здесь некогда кипела жизнь, напоминают лишь кусты одичалой сирени, затянувшиеся землей, затравенелые холмики и ямки – явственные следы жилья, пруды, каштаны в дубовом лесу.

И вот это место – всхолмье со степным полынком – собрало гостей не только из окрестных сёл, ближней Россоши, но и, в буквальном смысле слова, со всего бела света. Сюда приехали потомки Чертковых, достойно послуживших Отечеству и воронежскому краю, из Соединённых Штатов Америки и Швейцарии, из Франции и Бельгии, из Канады и нашей Москвы.

Повод вспомнить Ржевск и его обитателей представился знаменательный. Под сенью сирени был открыт памятный знак – камень из розового в чёрных прожилках павловского гранита с надписью, напоминающей о просветительском подвижничестве Владимира Григорьевича Черткова и его единомышленников. Здесь располагалось в конце прошлого века издательство «Посредник», готовившее к выпуску лучшие книги русской и зарубежной классики – хорошо оформленные, а главное, доступные народу. Приезжал сюда и Лев Николаевич Толстой, задумавший и поддерживавший это благое дело.

Памятный знак открыл один из тех, кто его и устанавливал, – депутат областной Думы Василий Остроушко. А выступили Елизавета Черткова-Рюсси, внучатая племянница Владимира Григорьевича из Сан-Франциско, Николай Сергеевич Чертков, «главный краевед» семьи из Нью-Йорка, Михаил Чертков-Парфёнов, издатель из Франции, Алим Морозов, краевед из Россоши, и другие. Мысли многих как бы подытожил Владимир Сергеевич Чертков, тележурналист из Швейцарии:

 – Лев Толстой и Владимир Чертков как бы вновь нам напоминают: люди, живите в добре, цените его и дарите друг другу. Только так мы одолеем зло...

 Октябрь

Ехал по заданию своей газеты «Коммуна» в Ольховатский район. Попросилась дочь Татьяна, студентка исторического факультета Воронежского государственного университета. Уж очень ей хотелось побывать на родине знаменитого земляка – Николая Ивановича Костомарова. Она писала о нём курсовую работу. В этой поездке родилась статья. Её опубликовали в «Коммуне» и перепечатали в другой областной газете «Воронежский курьер». В кабинетах власти прочли с пользой для дела.

Дом без окон, без дверей

У загадки «дом без окон, без дверей», скрывающей огородный овощ, оказывается, может быть и иная отгадка. Речь – о старинном школьном здании в селе Юрасовка Ольховатского района. Правда, «полной горницы людей» в нём сейчас нет. Точнее, горниц – бывших классов – хватает, а вот учеников – увы...

Без малого столетие школа была родимым домом для многих поколений сельских ребят. И вот построили новую школу, а старая осиротела.

Обычная, скажете, история. Ошибаетесь! У этого старого кирпичного дома, у которого стены – как у крепости, чуть ли не в метр толщиной, сейчас ведь такие не строят, удивительная судьба.

Наш край воронежский, как и другие места Отечества, был и остаётся родиной талантливых и даровитых людей. Имена одних хорошо известны всякому, о других помнят лишь специалисты да любители краеведения. В «других» оказалось имя земляка Николая Ивановича Костомарова. В своём XIX веке учёный-историк – очень видная личность.

Уроженец слободы Юрасовки Острогожского уезда. Незаконнорожденный сын помещика Ивана Костомарова и его крепостной крестьянки Татьяны, по разным сведениям, Мельниковой или Мыльниковой. Учился в Воронеже, Харькове. Профессор Киевского университета. За участие в Кирилло-Мефодиевском братстве, замышлявшем объединение славянских народов в единую федерацию, отбыл годичное заключение в каземате Петропавловской крепости и десятилетнюю ссылку в Саратове. Дальше – большая часть его жизни прошла в Петербурге, в трудах, составивших собрание сочинений в 21 книжный том. В трудах, которые значимы и сегодня.

Несмотря на тяжкие перипетии судьбы, Костомаров до последнего часа, а прожил он 68 лет, не забывал свою родную Юрасовку, не затерявшуюся в чернозёмных степях слободу. Ей он завещал капитал в сумме 8920 рублей золотом на учреждение народной школы. Спустя девять лет после кончины историка, в 1894 году, в селе построили добротный кирпичный дом под крытой железом шапкой крыши. Новоселье в нём справило одноклассное училище Министерства народного просвещения, названное именем Н.И. Костомарова.

И вот сегодня это строение – единственный свидетель той эпохи начала народного просвещения – превратилось в дом без окон, без дверей. Ни барская усадьба, ни церковь не уцелели. Лишь старожил Николай Иванович Мирошник, десятилетие работавший здесь колхозным председателем, помнящий рассказы дедов, смог показать их примерное расположение в центре нынешней Юрасовки.

По словам Мирошника, старая школа содержалась неплохо до недавнего времени, пока служила новой школе подсобным помещением. В одной из комнат даже разместили сельский краеведческий музей, в котором посвятили стенд знаменитому земляку.

Сейчас же здесь запустение.

Местные жители, на ком «креста нет», тёмной ночью потихоньку разбирают то, что можно взять и что ещё может пригодиться в хозяйстве -печной кирпич, оконные рамы и так далее. Хозяевами тут и снег с ветрами. Они довершают разорение.

Гибнущий дом тоскливо глядит на село широко раскрытыми пустыми глазницами окон сквозь дурнотравье бурьянное, сквозь свалку мусора, сквозь дикие заросли кустарника-самосевка.

Дом как бы понимает, покорно соглашается с тем, что стал он бельмом на глазу, что пусть быстрее на его месте останутся лишь развалины.

Случись это, и уже ничто не будет напоминать о том, что Юрасовка – особенное село. Особенное тем, что здесь родина человека, о котором современники с почтением говорили: первый после Карамзина «живописец» русской истории.

Печально, как говорили в старину, сие зрелище. Но остановить разрушение школы пока ещё не поздно. И потребуется не так уж много сил и средств, хотя бы лишь на спасение здания, пока есть что спасать. Понятно, у власти сельской, районной, областной на первом плане куда более злободневные проблемы о хлебе насущном. Хотя, как сказать, – культурное наследие тот же хлеб, но духовный.

Есть о чём призадуматься и нам, студентам исторического факультета. Оставаться в этой ситуации сторонними наблюдателями, мне кажется, просто грех. Студенческому «десанту» в Юрасовке дел бы хватило. С нашим участием можно и нужно бы вернуть школе изначальный вид. А дальше – историку карты в руки. Почему бы не создать там, скажем, филиал Острогожского государственного историко-краеведческого музея, посвященный, разумеется, Николаю Ивановичу Костомарову, рассказывающий потомкам о его жизни и творчестве.

А так – за державу обидно, когда от недавно побывавшего в Швеции председателя колхоза (не юрасовского, из недальнего села) вдруг узнаешь, что у тамошнего крестьянина зернохранилищу за сто лет, а возраст дома, в котором живёт его семья, не поверите, – все шесть веков!..

Татьяна ЧАЛАЯ

О погоде из Шапошниковки

Холодную весну склевали сойки

Как сельские, так и городские постоянные читатели «Коммуны», судя по телефонным звонкам и письмам, следят за прогнозом погоды, который выкладывает наперёд из Шапошниковки Ольховатского района тракторист Цаценко. «Печатайте его предсказания. И пусть Пётр Степанович не стесняется, что вдруг да ошибётся. Учёные-синоптики ошибаются куда чаще, – сообщает жительница Воронежа Пилипенко и добавляет: – Говорю не только от себя, но и по поручению соседей-дачников. Народному наблюдателю погоды мы остаемся признательны".

...Рабочие будни у Цаценко проходят сейчас возле трактора в мастерской сельхозартели – так в очередной раз переименован колхоз «Заря».

– Осваиваю новый вид ремонта – без запчастей, – замечает острый на словцо Пётр Степанович. – По-хорошему осталось на день работы. Да нет пока нужных подшипников, купить их не за что. Вконец обезденежели. Дела колхозные – дела серьёзные.

Тогда предлагаю Цаценко побеседовать о его «несерьёзных занятиях» – так он называет, шутя прилюдно, собственные прикидки прогноза погоды.

– Холодную зиму сойки склевали, – говорит Степанович и хохочет. Оказывается, он считал, что нынешней зиме быть студёной. По рябине, мол, определял. «Птицы налетели, все ягоды обнесли».

А если без шуток, то такой тёплой зимы не было на его веку (у Цаценко шестидесятилетие ещё впереди). Хотя чудить так ей в наших «местах не впервой. В пятьдесят втором году Новый год утопал в грязи, – припоминает тракторист. – В пятьдесят четвёртом наша речка Чёрная Калитва в январе отличилась большим разливом. В пятьдесят шестом половодье тоже было ранним, а в марте сильно похолодало, сковало всё надолго льдом».

То – дела давно минувших дней, останавливаю собеседника, а что нас ждёт впереди

– Март всегда, как обычно, холодный. Будут чередоваться оттепели с заморозками, будут даже тёплые «окна», когда попробуем выехать в поле.

Степаныч напомнил о мартовском коварстве. «В прошлом году на «сорок святых» 22 марта ждали солнышка, а выпал снег и принёс грязь. В 89-м четырнадцатого числа боронил огороды, потом поехал к брату на именины в Пензу, а там снег в колено выпал».

Допытываюсь: когда же сейчас начнет безотбойно работать в поле?

– На Пасху. По числам: с 8-го по 14 апреля – в эти дни погода позволит нам запрячься в борозду.

Хлебороба и просто огородника всегда тревожит май. Особенно на юге области, в зоне рискованного земледелия. Отсеялись, посадили картошку, овощи и поглядываем на нёбышко. «Будет дождь да гром, нам не нужен агроном».

– Если сбудутся мои наблюдения, то май сложится неплохо. Даже хорошо. С 16-го числа по 25-е надо ожидать дождя.

Лето ожидается, на взгляд Петра Степановича, холодноватым. Точнее о погоде на июнь-август сможет рассказать после Пасхи.

Что говорят народные приметы об урожае?

Тракторист ответил мне присловьем: «Зимой сосулька короткая – овёс короткий». Цаценко надеется, что озимые хлеба не пропадут, благополучно перенесут весенние заморозки. Степаныч – специалист по сахарной свёкле, но прошлой осенью до копки бурака пришлось сеять озимую пшеницу. «Намучился, сеялка старая, отказал сошник – тоже огрех. Тяжело». А труды, считает он, должны окупиться. На добрый урожай ячменя располагать не приходится. Кукуруза, подсолнечник, сахарная свёкла уродятся лучше.

Чем весной ему придётся заниматься в поле? «Думка есть – свёклу сеять». С осени поле под эту культуру для трактористов «высшего пилотажа» Цаценко подготовил.

Куда запропастился дождь?

Жара, когда на огородную землю босыми ногами не ступишь и только удивляешься: как в таком пекле выживает растение, – надоела. «Пора бы уж погоде смилостивиться», – говорят все у нас на юге области, где есть селения, не видевшие дождя с весны.

Куда запропастился дождь? С этим вопросом от читателей нашей газеты снова еду к предсказателю погоды – жителю села Шапошниковка Петру Степановичу Цаценко.

Разыскал тракториста в степи. На латаной-перелатанной из советских лет машине полол культиваторной «тяпкой» паровое поле. Готовил пашню под сев озими, пшеницы будущего года.

– А сеять будет чем? И придётся ли? Землю, кажется, насквозь иссушило.

Жёлтый зной вроде и не убавил настроения Петру Степановичу, хоть лицо потемнело от загара и пыли. Улыбается.

– За дождём приехали? Односельчане тоже обижаются, вроде как я его придерживаю, не выпускаю. Засуха – привычное дело. Под Богом ходим. Как говорят учёные, зона рискованного земледелия. О цэ ж и рискуем! – Цаценко, как и большинство коренного населения, в разговоре легко переходит с русского языка на «ридну мову». – Я не обнадеживал. Предсказывал засушливое лето. Сбылось! А обижаться нам на природу грех. В мае прошли дожди. Тридцать миллиметров осадков. Чуть-чуть до сорока, до нормы месячной, не дотянуло.

(Знаю, во дворе у моего собеседника есть кастрюля, в ней он безошибочно определяет «вес» дождям.)

– Довольствуемся. Спасибо и за то, – Пётр Степанович указывает рукой на золотистый бугор. – Пшеница уродилась – на семена и хлеб будет зерно. Сахарную свеклу хоть посекло градом – ожила. По моим расчётам, без сахара чай пить не будем. На подсолнечник кое-кому можно располагать.

Пар культивируем тоже не зря – числа шестнадцатого, в середине августа, пройдут дожди. Под сев.

Прогноз у Степаныча выудить непросто. Ловлю на слове, раз оно у него вырвалось.

– А июль так и присушит?

– Жара! Местами перепадут дождики – 16, 17, 24-25 июля. Кого осчастливит, кого обойдет. Как в жизни. Но до нормы далеко.

– А в августе?

– Я же сказал: дожди пройдут хорошие. Август свое отдаст.

– Что в сентябре?

– У меня ж голова не новая машина! Возраст. Пред пенсионер, – начинает сердиться Цаценко. – Подумать надо!

Объясняю, что допытываюсь не ради праздного любопытства. Раз, по мнению Петра Степановича, можно рассчитывать на урожай свеклы, то сельский житель всегда колеблется: когда начинать её копать. Поспешишь – прогадаешь, осенью корни хорошо прибавляют в весе. Не поспешишь – в поле свеклу оставишь, случалось ведь так. Осень вдруг расплатится за лето дождями.

– Числа с двадцатого сентября будем копать, – коротко ответил на мои рассуждения Цаценко. Заодно растолковал, куда запропастился летний дождь:

– Ветры то с восточной стороны, то с западной. А они нам осадков не приносят.

Петра Степановича ждал трактор. Пора и честь знать.

– Глянь-ка, барашек явился, – сказал на прощание. Я не понял, о чём речь. Цаценко указал на ясное небо, где плыло небольшое кудрявое облачко.

– Не у нас, так у людей завтра дождь пройдет. Собьёт хоть на чуток жару. Завтра к вечеру.

И ведь действительно – назавтра к концу дня стало прохладнее. Правда, дождь прошёл не у нас, «у людей». И то хорошо.

Юбилей

«Я – правнук Тараса»

Дотошный читатель, знающий современную литературу отчего края, хранит на своих полках книги москвича Михаила Шевченко – сборники прозы, стихов и басен. В этом году Михаил Петрович отмечает свой семидесятилетний юбилей.

А родился Шевченко в 1929 году в Сагунах, что в Подгоренском районе. Вскоре семья переехала на жительство в ближний город Россошь. Детство опалила война, горьким следом в памяти осталось время оккупации. После школы Михаил Шевченко учится в Россошанском педучилище, по окончании здесь же ведёт уроки пения и музыки.

Любовь к слову привела в Литературный институт. Работал в газете, журнале, издательствах. Избирался секретарём правления Союза писателей РСФСР. Лауреат премий Николая Островского, Ленинского комсомола. За литературный труд награжден орденом «Знак Почета».

Шевченко – частый гость на родине и всегда встречается с читателями.

Родословная

В южных российских «украинах» не редкость знаменитая в нашей славянской литературе украинская фамилия – Шевченко. У Михаила Петровича есть даже на этот счёт лирическое объяснение с читателем: «Я часто слышу: – А скажите, правда, что вы – великого Тараса внук? А может, лишь однофамилец с ним...».

К слову, в моём родимом суходольном сельце в донских степях целая улица Шевченок набирается. Но – ни Михаил Петрович, ни мои земляки не ведают, что под Россошью действительно живут потомки Кобзаря. В прошлом веке после отмены крепостного права племянница Тараса Шевченко – Василиса-Василина, дочь младшего брата Иосифа, в замужестве Хоменко, выбрала на жительство хуторок в Придонье. Отсюда, из Верхнего Киева, и пошла разрастаться воронежская родословная ветвь древа Кобзаря.

А поэт, наш современник, любопытствующему читателю, даже не ведая об этом, разъяснял верно: «Я должен вам ответить – это правда. Я так же, как и вы, Тараса правнук. Мне б, как и вам, его достойным стать».

Руки матери

Такого нашествия гостей давно не видывала школа. Сюда, в Россошь, в двадцать пятую (первую среднюю в истории городка) сошлись-съехались выпускники. Собрались на праздник пятидесятилетия школы. Ей посвящались выступления и речи.

Поэт Михаил Петрович Шевченко рассказывал:

– Мой сынишка вслух учит уроки. Бабушка хлопочет рядом и нет-нет да подправит Максимку. Подсказывает ему в лад слова Герцена, Добролюбова, Чернышевского...

Слушаю беседу бабушки с внуком, удивляюсь: её-то, крестьянку, судьба обделила школой, не довелось учиться. Допытываюсь: «Мама, откуда вы Чернышевского знаете?» Отмахнется: «А там, в двадцать пятой, плакаты висели, портреты». Мама в послевоенные годы одно время работала в школе уборщицей.

...После кончины мамы разбирал её узелочки, наткнулся на ученическую тетрадь. На листках старательно срисованы печатными буквами высказывания великих людей. Срисованы с плакатов, вывешенных когда-то в школьных классах, коридорах.

Вдруг привиделось: пустынный ночной класс, ещё не просох только вымытый пол, и усталая мама за партой. По складам проговаривает прочитанное, негнущимися пальцами старательно сжимает карандаш.

Представил – и горло перехватило...

Из таких фактов собственной биографии и рождаются стихи высокой пробы.

Ты помнишь,

Я руку твою

Отстранял,

Когда

На глазах озорной

братвы

Хотелось тебе

приласкать меня

И ты касалась

Моей головы?

Ты глупость

ребячью

Прощала мне.

Ты знала тогда уж

О дальнем дне,

Когда я не друга

И не жену -

Тебя буду звать.

Лишь тебя одну.

Приди хоть во сне.

Принеси тишину.

Присядь.

Поцелуй мою седину.

Родные и близкие

В родимую сторонку Шевченко обычно приезжает с увесистыми пачками книг в руках – гостинец землякам. В библиотеках села Сагуны, Россошанского педучилища, в школах есть именные «шевченковские» полки, на которых книги автора и его друзей – писателей-современников с автографами.

А однажды Михаил Петрович сам принимал подарок. Ему вручили изданную в Воронеже книгу «Слобода Сагуны», написанную учителем-краеведом Николаем Сыроватским.

Шевченко с интересом перелистывал страницы, тут же зачитывал:

– Записались добровольцами в Красную Армию. Среди них житель слободы Петр Яковлевич Шевченко. Это об отце.

И еще: жители Сагунов сражались на бронепоезде «Доброволец». Старшим пулемётчиком был Михаил Яковлевич Шевченко: за годы гражданской он дослужился до должности командира бронеплощадки. Пулемётчиком воевал и его младший брат Иван. Это о дяде Мише и дяде Ване.

О тете: Анна Яковлевна Шевченко вспоминает свои комсомольские годы как лучшее время жизни. Полураздетые, не всегда сытые, страстно любили песни. В те двадцатые вся слобода была певучей. Не довелось им при жизни прочесть о себе в книге.

– Вот и встретился с родными, – говорит Михаил Петрович.

Род сагуновских Шевченко богат талантами. Из него вышла русская актриса Фаина Васильевна Шевченко, игравшая в Московском художественном театре.

Природы чудные мгновенья

У самого тихого Дона

Даже не верится: совсем скоро – третье тысячелетие. Но есть в глубинке места, над коими время не властно.

Казачья хата на окраинной слободской улочке, из какого века ты родом? Не печалишься, что труба газопровода прошла мимо, к домам каменным? Постой рядом, наедине. Вдруг услышишь в ответ тихий шёпот ветра в камышинках крыши, под какой рождалось, взрастало не одно поколение людей крепких духом и сильных волей. Двадцатый век не знал к ним жалости: катилось одно за другим вражье нашествие, поднимался брат на брата. Выстояли. Древний летописец в своём свитке записал бы о них: землю устрояли, отчину крепили, испокон веку не бывало могучее державы на Руси!

И не их вина в том, что на переломе тысячелетий всё пошло на слом.

Поклонись нашей старой хате.

А затем можешь отдать себя суетному. Бери удилище, вёсла. Затравенелая луговая тропа уведёт к Дону, выведёт прямо на песчаную отмель, где лодочный причал, где ждут друзья по рыбачьей страсти, готовые уже плыть на «яму». Ведь в тихом омуте не одни черти водятся – там и желанный лещ блеснёт чешуёй.

Не задастся рыбалка – оторви взгляд от воды. Перед тобой – белые горы, донское белогорье. Что это чернеет в меловой скале? Неужто монашья пещерная келья? Она самая.

«Да, были люди в наше время. Не то, что нынешнее племя. Богатыри – не мы».

А может и зря мы так, о себе...

Осень. Жди весну

Степь под Россошью разноцветна. В рыжих одёжках непаханые бугры. Вороньим крылом отсвечивает пашня. Знойным летом светится золотистый скирд соломы. А весну заставляет вспомнить молодая зелень озимых хлебов – яркая, сочная.

Здесь удивляют аисты, по-хозяйски обжившие крыши водонапорных башен и кирпичные трубы котельных – самых высоких сооружений в сельской округе. Аист – красивая белая птица с чёрной отметиной на крыльях. Старых лелек – аистов уже не можно отличить от молодых. Значит, приспело им время собираться в тёплые края.

Об осени напоминает обрадованный вдруг теплом паук-ткач – вмиг накинул на ветви причудливо узорчатый серебряный платок. Наряд для красавицы осени.

Жаль, уже не всегда светел день, и дождик порой загоняет нас под зонтики.

Настала пора отлёта…

А ветер-время вершит свой извечный круг вслед за солнышком. Сорвёт с календаря останние листы. А там опять дню прибыть. А там пусть зима – на мороз, зато солнце – на лето. Жди весны…

Уходит октябрь…

Присело овершье копёшки за старым забором. Рачительные хозяева запасли вдосталь сенца своей козочке – молочной кормилице. А молодой гусёнок догадался: чтобы утолить жажду, необязательно, как летом, бежать во двор. Лужица чистой воды есть в промоине возле уличной водопроводной колонки.

Ещё чиста от снега дорога к старому дому в моём старинном райгородке.

А поутру белый туман плывёт в улочки с луга от речной воды.

Быльём не поросло

Яблони в цвету

Когда Россошь, как город, в 1973 отмечала полувековой юбилей, был объявлен конкурс на лучший геральдический знак города. Предпочтение отдали гербу, на голубом щите которого красовалось наливное золотобокоеяблоко.

Выбор оказался не случаен. Люди старшего возраста помнят: подстепье Воронежской областисадами особо не было отмечено.

Хотя справедливости ради стоит сказать, что небольшое «садовое кольцо» вокруг слободы существовало искони. Известны даже печатные труды крестьян Череватенко. В Харькове выходила в свет брошюра «Плодовый питомник Т.Ф. Череватенко. 1901-1902 гг.». Степан Яковлевич Череватенко в 1903 году в Санкт-Петербурге выпустил книгу «Как выбиться из нужды к достатку посредством сада». Она была отмечена премией и переиздавалась трижды. Читали садоводы и другую его работу «О разведении яблони».

А сейчас яблоки из Россоши на вкус знают в Сибири и на Урале, Москве и Ленинграде, по осени во все концы страны садоводы отгружают плоды. Колхозные и совхозные сады здешних мест исчисляются сотнями гектаров. Созданои действует производственное объединение. Всему этому во многом способствуют учёные зональной опытной станции, возникшей ещё в тридцатые годы.

1

Ночь была студёной. К утру на вымороженном оконном стекле цвели райские сады, да и только. И в комнате яблочный запах: на столе лежали круглобокие яблоки, красный румянец на сочной зелени. Яблоки не из того остуженного сада, а из настоящего. Женщина бережнобрала плоды на ладонь и называла: «Россошанское полосатое. Ренет воронежский. А это ещё без имени. Номерное».

Руками, которыми она сейчас перебирает яблоки, всю свою жизнь вынянчивает ещё неведомые людям сорта яблонь, груш. Зовут женщину Анна Михайловна.

Кандидат сельскохозяйственных наук, работает на Россошанскойопытной плодово-ягодной станции. Фамилия её известна не только в Россоши, но и садоводам, профессионалам и любителям всей России. Известна больше по отцу – Михаилу Михайловичу Ульянищеву. Впрочем, заявлять так не совсем верно. В садоводстве Центрального Черноземьяотец проложил торную тропу. Дальше ведут другие. Селекция любимой Михаилом Михайловичемяблони – на плечах дочери Анны Михайловны. Сегодня за свои дела она сама в ответе перед людьми и памятью отца.

На белом свете немало ремёсел. Всякое своеобычно. Но ремесло человека, держащего в руке колос, плод, какого до него (непросто даже представить – нигде, никогда) в глаза никто не видывал, согласитесь, удивляет любого из нас. Удивляет при всём том, что учебник школьной ботаники ещё в детстве понятно объяснял: рождение нового сорта растения – процесс, в принципе, простой. Скрещивание, прививки, опыление – и как живая смотрится на цветной картинке мичуринская Бере зимняя.

Просто? Не совсем. Тут к месту будет известное присловье: скоро сказка сказывается, да не быстро дело делается.

Не копаясь в увесистых справочниках, припомним хорошо знаемое: яблоневых сортов выведена тьма. Новых, районированных, перспективных (как их ещё величают?), но из садов средней полосы России вот уже третью сотню лет не уходит антоновка безвестного крестьянина-помолога (так в старину называли садоводов-селекционеров) .

Факт менее известный. Доктор наук Михаил Михайлович Ульянищевдал жизнь тридцати шести новым сортам яблонь. А самым-самым оказалось Россошанское полосатое. Ареал его распространения, говоря учёным языком, только в промышленных садах Воронежской и Белгородской областей – три тысячи гектаров. А ещё Волгоград, Курск, Ростов, Липецк. Россошанское полосатое растёт в Кремлёвском саду и на ВДНХ, в садах Германской Демократической Республики, как «дерево дружбы» отправлено за океан, в Канаду. Россошанская станция принимает из разных краёв нашей страны от организаций и просто садоводов просьбы: помогите обзавестись ульянищевскими яблонями, в списке сортов почти всегда на первом месте стоит Россошанское полосатое.

Родословная сорта вместилась в несколько строк главнойкниги Михаила Ульянищева «Яблоня»: «получен путём посева семян Кронсельского прозрачного от свободного опыления. Целый ряд признаков как плодов, так и самого дерева доказывает, что отцом нового сорта является Апорт красный».

В биографии учёного-помолога, в его научном наследии, рождение   Россошанского полосатого помечено «зарей туманной юности». Подчеркиваем, в биографии учёного. В жизни же к тому времени годы юные прошли. То время – двадцатые годы двадцатого столетия. За плечами учителя Россошанской единой трудовой школы тридцать прожитых лет. И как прожитых!

В прошлом — зеленотравое слободское детство. Отец рано помер, сын его ине запомнил. Растила мать, сельская учительница. Кто знает, может, с той поры в детской душе родилось так и не покинувшее всю долгую жизнь чувство привязанности к дереву как к живому существу. В степной слободе Ольховатка, судя даже по имени, дерево было у жителей в особом уважении.

В прожитом и пережитом – учёба в воронежской гимназии, три курса естественного отделения Московского университета. И первая мировая война, на фронт германской ушёл рядовым солдатом-охотником. Бруси-ловский прорыв, две медали «За храбрость» и два серебряных Георгиевских креста. В гражданскую – сапёр Красной Армии, воевал против белой гвардии на Украине.

В мирные двадцатые годы – возвращение на родину. Учительствовал в Россоши. Вёл домашний огород, с приусадебной полоски кормилась семья. Общение с землёй тоже в чём-то предопределило тягу к науке. Читал труды американского учёного-селекционера, дарвиниста Лютера Бербанка. Того, кто вывел сливу без косточек, кактус без колючек, грецкий орех почти с бумажной скорлупой. Впрочем, зачем за море ходить! Дела, можно сказать, земляка Ивана Владимировича Мичурина – на глазах. Асудьба долго безвестного писателя Андрея Тимофеевича Болотова, отца русской агрономии, подарившего человечеству новую науку о сортах плодовых и ягодных растений – помологию, а России – картошку, помидор! Он же открыватель гибридов, зачинатель лесоводства, ихтиологии, электролечения, микроскопического анализа. Самородок, шагающий через столетия из своего восемнадцатого века.

Читал, работал и думал Ульянищев.

Позже он обмолвится в служебной автобиографии одним, но значащим предложением, хорошо объясняющим его тогдашнее состояние, – «захватила идея обновления земли».

Идеи славных предтечей всю жизнь будут стоять перед ним. Памяти Болотова – поименует Ульянищев один из своих яблоневых сортов.

А пока слободской учитель создаёт сельскохозяйственную артель «Речная», пытается улучшить распространённые в здешних местах сорта картошки и помидоров, сдаёт экзамены в сельскохозяйственный институт. И начинает серьёзно заниматься садоводством.

Тогда к его худощавой рослой фигуре привыкают в базарных рядах, где он, сутуловатый, маятником ходит у прилавков, заваленных яблочными горками, присматривается и выкупает самые лучшие плоды.

Запомним дату: в 1927 году Ульянищев держал на ладони тёмно-коричневые семечки, из которых и родится Полосатое.

На высоком не затопляемом в водополицу берегу Черной Калитвы, там, где она сливается с речушкой поуже – Россошью, набирает рост тополёвая рощица – застава суховею и студёным ветрам. За плотной зелёной спиной растут сеянцы яблонь, груш, абрикосов, слив.

Рабочее место – в саду и за письменным столом над первой рукописью «Мои опыты с плодовыми».

Защищает диплом. Выступает с докладом в Мичуринске. На его опыты обращают внимание учёные Центральной генетической лаборатории иНаучно-исследовательского института имени И. В. Мичурина. Они приезжают в Россошь на «смотрины». Принимается решение: за хуторской околицей отвести землю институтскому садоводческому опорному пункту. Заведующий М. М. Ульянищев получает25 гектаровчернозёма, плетнёвую хатёнку и25 тысяч рублей на организацию работ.

Очевидно, тогда уже Ульянищева занимала одна дума, высказанная таким же «самодеятельным» садоводом: селекционер лишь тогда добьётся большого успеха в работе над новым сортом, когда начнёт мечтать не о маленьком участке перед домом, а обо всей земле как о бескрайнем молодом саде.

Двадцать пять гектаров лугового чернозёма в речной пойме – ещё далеко до всей земли, но уже и не клочок приусадебного надела, на котором, впрочем, главная работа учёного-садовода продолжалась без перерыва.

И обратим внимание на другую дату: в 1937 году Ульянищев держал в руке первые яблоки – округлые, как точёные, по зелёному с желтизной цвету будто полосатые оранжевые мазки кистью.

Больше десяти лет труда положено сорту, у него уже есть имя.

Испытаны сотни сеянцев, из множества вариантов выбран показавшийся самым нужным. И впереди – испытание жизнью. Ни сам учёный, ни разумная голова со стороны не могли сказать определённо, точно, чего стоит многолетний труд.

Впереди у Ульянищева будут занесены в авторский список десятки новых сортов яблонь, абрикосов, слив. Опорный пункт Россоши станет научным садоводческим центром на юге Центрального Черноземья. Будут написаны статьи и книги, учебные пособия. Без защиты диссертации за научный труд учёному присвоят степень доктора сельскохозяйственных наук. Ульянищева наградят большими и малыми золотыми, серебряными мелями ВДНХ СССР, ему вручат высший орден нашей страны – орден Ленина.

Впереди будет избранная любимая работа, целая жизнь.

Но вот и она, отмеренная судьбой, человеком пройдена. А первенец – Россошанское – зацветает по весне тысячегектарными садами, а по осени одаривает людей соковитыми плодами.

Недавно мне попалась на глаза репродукция работы интересного художника из костромской деревни – Ефима Честнякова: крестьяне, взрослые и малые, везут на телеге большущее яблоко. Картина к сказу о воплощении народной мечты названа – «Чудесное яблоко». Так можно сказать и об ульянищевских яблоках, над новыми сортами которых сегодня работает Анна Михайловна.

– Ещё отец начал скрещивание Россошанского полосатого и американского сорта Джонатан. Сейчас из потомства есть тридцать перспективных сеянцев. Продолжаем испытывать, отбирать карликовые сорта.

– А каковы конкретные результаты вашей работы, допустим, за прошедший год?

Анна Михайловна улыбается.

– Односложно не ответишь. Районированы – значит, приняты в промышленное садоводство в Ростовской области Россошанское вкусное, в Воронежской – Россошанское августовское и Ренет воронежский.

Из таблицы, вывешенной в простенке между окнами, выписываю любопытные цифры: 358 центнеров с гектара (12 трёхтонных грузовиков) – урожайность Россошанского августовского; в тех же условиях на четыре трёхтонки меньше урожайность контрольного известного канадского сорта Мельба.

Ульянищева говорила о селекционной работе. В кабинет из лаборантской заходила девушка, советовалась:

– Какую оценку ставить сорту?

На столе Анны Михайловны стопы книг, научных журналов, исписанные и чистые листы бумаги.

Конечно, сегодня ей как селекционеру работать вроде и легче. В её распоряжении, не будем говорить – прекрасно (всегда хочется лучшего), хорошо оборудованные лаборатории, где быстро и точно выполняют биологический, агрохимический анализы плода, листа, почвы. Не надо ходить по базарным торговым рядам в поисках нужного яблочного семечка – на станции гибридный фонд в 150 тысяч саженцев. В её распоряжении, наконец, неоценимый опыт отца, опыт Георгия Дмитриевича Непорожнего и других селекционеров из первого поколения научных работников станции. Однако всё это не облегчает работу создателя нового сорта дерева, которое нас кормит. Впереди всегда дорога не менее трудная, чем у предшественников. Показывая биохимическую лабораторию, уставленную разномастными приборами, заведующая в минуту мне объяснила, из каких кислот-витаминов-сахаров состоит яблоко. Все мы вроде уже знаем, до всего докопались. Но вот, попробуй-ка, сотвори его – краснобокое, наливное, на тоненькой веточке. Учёный, в конце концов, остаётся один на один в конкретном случае – с яблоней, и никакая электронно-вычислительная голова не сможет за него найти тот самый верный путь к рождению нового яблока.

– Ваш любимый сорт? – допытываюсь я у Анны Михайловны.

– Апрельское и ещё, пожалуй, Россошанское полосатое.

– Любимый цветок?

– Трудно ответить.

Спросил я о цветах не случайно. В конце сороковых годов с цветоводства началась самостоятельная селекционная работа Анны Михайловны.

«Селекция груши в Воронежской области» – тема кандидатской диссертации. Её сорта груш – Мраморная и Десертная россошанская.

Сегодня главные хлопоты – у яблони. «Яблоня нужней всего, она самая ценная из всех деревьев и поэтому воспета Гомером», – давным-давно, ещё в начале семнадцатого века, и надолго категорично высказались французские доктора естественных наук.

Заглянула на минутку в кабинет младшая сестра Ольга Михайловна. Тоже научный сотрудник станции, цветовод.

– А ваши дети? – спрашиваю у Анны Михайловны.

– Не садоводы, – с прежней улыбкой отвечает она. – Пошли в химический институт. Пока не садоводы. А там кто его знает, отец ведь тоже учителем химии был...

2

В свежей раме на высвеченной молодым декабрьским снегом стене портрет.

Не без любопытства всматриваюсь: лицо мужчины в летах, над большим лбом ровно зачёсаны вверх высветленные годами волосы, старательно художник писал руки учёного, они сразу притягивают к себе внимание – тяжеловатые, перевитые узлами вен руки, немало поработавшие как в саду, на земле, так и в лаборатории, за письменным столом.

Евгений Георгиевич Бисти, садовод, агротехник. Знакомясь, как всякий человек, постоянно занимающийся физическим трудом, сильно пожимает ладонь.

В начальные дни Нового года у доктора сельскохозяйственных наук Бисти свой личный праздник, какой бывает у каждого из нас, – день рождения.

Подобная дата непременно заставляет человека пристальнее оглядеть пройденную дорогу лет, а их набирается уже больше семидесяти.

– Основная моя работа – исследование пригодности почв для садоводства в степной зоне Центрально-Черноземной полосы и вопросы обработки земли, – говорит учёный. – Круг проблем немалый...

Стоящий напротив шкаф плотно заселён книгами – научные труды, изданные в Москве, в Воронеже, в Мичуринске. Автор и коллективных сборников, и отдельных книг – Е. Г. Бисти. «Летучим дождём» – розовые, небольшого размера брошюры, выпускаемые областной сельскохозяйственной выставкой, какие нередко можно видеть в руках агронома, на полевом стане бригады. Переписываю в свой блокнот названия книжек – «Выбор местоположения и почвы под сады в областях Центрально-Черноземной зоны», «Улучшение водного режима сада – основа повышения его продуктивности». Записываю: больше сорока научных работ подготовлено учёным.

Доклады, сборники, популярные издания – это один из итогов научного труда. У учёного, который всей своей работой связан с землей, есть и другой, не менее важный итог. В конкретном случае у Евгения Георгиевича – это плодовые сады на землях Воронежской, Липецкой и Белгородской областей. К садам Черноземья Бисти, как и любой другой учёный Россошанской плодово-ягодной опытной станции, лично причастен.

В садоводстве, когда речь заходит о роли учёных, об их вкладе в науку и производство, в первую очередь называются имена селекционеров. Тех, кто стоит на самом ответственном научном посту, – у колыбели нового сорта. Но, пожалуй, не менее важен труд и других учёных, воспитывающих «новорождённого», выводя его в люди. Не потому ли Михаил Михайлович Ульянищев, приступая к созданию своей книги «Яблоня», справедливо заметил: «Положение И. В. Мичурина, что «сорт решает успех дела», следует понимать шире: успех дела в садоводстве решают сорт, плюс подвой, плюс агротехника, включая в неё очень ответственный момент – выбор места под насаждения».

Уж кто-кто, а сам селекционер знает, чего стоит труд его товарищей по ремеслу.

– Чтобы с чистой совестью дать обоснование со всех сторон, конкретные советы – где и как лучше сажать промышленный сад, – пришлось объездить, обходить, обследовать все подходящие для садоводства земли Центрально-Черноземной зоны, – рассказывает Евгений Георгиевич, перекладывая – схемы, таблицы, землеустроительные карты, где говорилось о рельефе местности, о типах почв, о состоянии и урожайности разных сортов, в которые он вчитывался, как в любимую книгу. – Подобные исследования в нашей местности частично проводились лишь в тридцатые годы, так что у нас был непочатый край дел. Теперь же выдаём рекомендации о садовой пригодности почв любому хозяйству. Меня заинтересовала узкополосая фотография: корень яблони в свой полный рост – причудливо сотканный природой узор. Учёный усмехнулся. – Пришлось покопаться.

Вначале и я подумал про себя с улыбкой: копаться ведьпришлось ради одного только, пускай и любопытного, факта, засвидетельствованного потом в книгах, – у 25-летнего дерева сорта Анис суммарная длина корней150 километров.

Но, оказывается, факт этот необходим и для обобщений серьёзнее.

Привыкли: наступала осень, и в сад заезжал трактор плугом и крест-накрест полосовал зяблевыми бороздами междурядья. Общеизвестна истина: без постоянной обработки почвы саду щедро не плодоносить. Но садоводы замечали и другое. Плуг неизбежно рвал корни, и по весне деревья болели; зеленые листья, распустившись, вдруг сворачивались в трубочку. Борозды нередко превращались в устройство «с гор вода», по канавкам талые, дождевые ручьи скатывались в овраг, смывая и плодородный чернозем.

Учёные давали рекомендации – обрабатывать почву в саду лущильниками. Бисти ставил опыты, чтобы научно обосновать агротехнические советы. Определил, чтокорни яблони, к примеру, ежегодно прирастают по радиусу на 30-50 сантиметров. А это означает, что в саду десятилетнего возраста при обычных в ширину восьмиметровых междурядьях «ступить негде с лопатой»: свободной от корней дерева земли нет. Сплошь сплелась живительная сеть, заденешь которую – навредишь дереву.

Садоводы уже прикидывали: а будет ли польза только от поверхностной обработки почвы, не заглушит ли сады дурнотравьем?

Учёный сравнивал, как влияет на развитие, на урожайность сада обычная вспашка на одном участке и обработка почвы тяжёлыми дисковыми боронами на соседнем. Опытным путём показал, что в условиях Центрального Черноземья в сад с плугом заезжать не обязательно. Преимущество, и серьезное, за лущением почвы: во-первых, не губятся корни деревьев, во-вторых, бороной можно рыхлить почву чуть ли не вплотную к стволу дерева (лопата в отставку), в-третьих, поверхность взрыхленной земли выравнивается лучше, чем при вспашке, в-четвертых, лущение почвы обходится хозяйству дешевле, да оно и всегда короче в сроках...

Для не посвященных в эту отрасль небезынтересно следующее: когда Ульянищев писал в своей «Яблоне»: «За последние годы... вместо старой шаблонной агротехники разработаны биологически обоснованные приёмы новой агротехники» в садоводстве, то он, несомненно, подытоживал весомые итоги работы агротехнического отдела своей станции, руководил которым долгие годы Бисти.

3

Если бы в далёком детстве услыхала, что её судьбу высветит вишнёвое солнце, станет она ученым-садоводом, «мамой» новых сортов вишни, сливы и черешни, то девочка Саша из алтайского села посмеялась бы.

– Плыла на пароходе по Оби в город сдавать экзамены в текстильный институт, – рассказывает Александра Яковлевна Ворончихина. – А попала в эвакуированный к нам Воронежский сельхозинститут на плодоовощной факультет. Началась учёба, понравилось. Когда после первого курса, в сорок четвёртом, институт возвращали домой, менять будущую специальность не захотела. С первой группой отправилась в Воронеж – сторона мне не чужая, мама корнями тамбовская.

Знала, что война несла разруху, но увидеть такое не представляла. Город весь в развалинах. Трамвай не ходил. В кузов грузовика сложили пожитки. Учиться сразу не пришлось. Рядом с институтом в поле закапывали окопы.

Сталинская стипендиатка поныне с благодарностью говорит об институте, преподавателях и сокурсниках. Диплом с отличием она получила вместе с направлением в аспирантуру. Ехала в Мичуринск и в вагоне запомнилась попутчица.

На вороте пальто у девушки приколота брошечка – кисть наших сибирских яблок. Поговорили и расстались. Не знали, что вскоре встретимся снова на её родине – в Россоши. Её отец Михаил Михайлович Ульянищев, основатель опытной плодово-ягодной станции, определил направление работы молодым научным сотрудникам. Анна Михайловна Ульянищева займётся селекцией плодовых, а я – косточковых.

...С пятьдесят первого года по текущий день пятый десяток лет жизнь Ворончихиной связана с садом. Здесь тоже, как и в любом другом деле, «Москва не сразу строится». Здесь тоже – «терпение и труд всё перетрут». А ещё, считает Александра Яковлевна, требуется чуточку везения. Начинала она не на голом месте – стараниями садоводов в Россоши уже была собрана богатая сортовая коллекция. Есть с чем работать селекционеру. Рядом добрые советчики – сам Ульянищев, а ещё муж, опытный учёный-агротехник Евгений Григорьевич Бисти, а ещё уже сложившийся коллектив. И – всё впереди. Колхозное садоводство в те годы переживало взлёт, схожий с нынешним дачным бумом. От учёных уже ждали сорта высокоурожайные, не поддающиеся капризам погоды и болезням-вредителям.

– Вишня по популярности у нас вторая после яблони, – напоминает Ворончихина. – В целебности яблоку мало уступает. Сотни лет она служит человеку, а он столько же стремится вывести-вырастить сорт по душе. Чтобы был зимостойким, при цветении не поддавался весеннему холоду, терпеливо переносил летнюю засуху.

Закладываются опыты десятками, сотнями, пока не явится желанное деревце. Хорошее «дитя» родилось от опыления цветков вишни Ульянищева смесью пыльцы черешни. Плодоносит с трёхлетнего возраста. Ягодки весом до шести граммов, приятно кисло-сладкие. Дерево сильнорослое, стройное и красиво в любом саду. Схоже появился Сюрприз. Он скороплоден, ростом поменьше. А ещё теперь растут в наших садах Гирлянда, Гриот россошанский, Лада, Прима, Россошанская чёрная, Салют, Чёрная крупная, Щедрая россошанская. На все вкусы вишня.

Её сладкая дочь – черешня. Ещё древние греки писали о ней, нахваливали за раннюю спелость. В Центральном Черноземье до недавнего времени черешня оставалась заморской гостьей, теперь приживается у нас. К этому лично причастна Ворончихина. Журнал «Приусадебное хозяйство» сообщает, что даже в Подмосковье хозяйкой себя чувствует черешня Россошанской станции. А это сорта Галочка, Оригинальная, Ранняя розовая, Россошанская золотая, Россошанская крупная и, конечно, Юлия. Она, кстати, давала с дерева до восьмидесяти килограммов светло-кремовых с розоватым румянцем ягод.

Слива, как и вишня, в старожилах. Да ведь её тоже хочется видеть лучшей. Красновато-вишнёвая цветом Награда вознаградила за труды Уль-янищева и Ворончихину. Ренклод советский, Ника, Голубка, Братская глянутся многим садоводам.

Двум десяткам сортов вишни, сливы и черешни дала жизнь Александра Яковлевна. Из них семь районированы, выдержали испытания и рекомендованы для разведения.

– Как появляется название сорта? – Ворончихина рассказывает, что обычно легче проходят через Государственную комиссию имена, связанные с местностью, с родительскими сортами.

– Захотелось черешню Юлией окрестить. Мне заявляют: имя не из говорящих, измените. Выручил Михаил Михайлович Ульянищев. Доводы нашёл быстро, мол, черешня из южного края, имя Юлия тоже пришло из Древней Греции...

Считают, что сливу Ника я называла в честь богини. Это самой уже после дошло. Брала же от имени Вероника.

– Какая же пора вам больше по душе, Александра Яковлевна?

Призадумалась лишь на миг.

– Когда цветут сады...

4

В конференц-зале на одном из межоконных простенков сразу бросается в глаза фотография: с птичьего полёта оптическим взглядом охвачена нынешняя станция – на приречной луговине по вздыбленным взлобкам меловых кряжей ровными клетками сады, сады, сады. Приметны и светло-кирпичные кубики лабораторных корпусов, производственных зданий и жилых домов, выделяются сверкнувшие стекольным блеском теплицы.

На сотнях гектаров земли – сотворённый человеком памятник природы. Здесь новое поколение ученых-садоводов разрабатывает узловые проблемы селекции и агротехники плодовых, ягодных растений, цветов в Центральном Черноземье. Ученые Виктор Тимофеевич Пьянников, Сергей Иванович Шалимов, Юрий Евгеньевич Фоменко и их коллеги анализируют очередные итоговые выкладки. Рисунчатые схемы-чертежи вводят в круг сегодняшних забот. Вырисовывается суперинтенсивный промышленный сад. В нём многолюднее станет деревьям, их число значительно увеличится на том же гектаре земли. Первые опыты показали – намного возрастёт и урожайность. Но для того чтобы дать добро в жизнь новому саду, нужно в комплексе решить немало вопросов: выбрать, какие сорта лучше переносят «тесноту», как должны действовать орошаемые установки, как вносить удобрения, как обрезать кроны деревьев, как защищать их от болезней и вредителей, как убирать урожай с помощью машин...

Новому саду нужна и новая технология ухода за ним.

Учёных ждут дела, в которых им уже явственно видятся сады, какие украсят завтра наш отчий край.

За окном же в этот час зима рядила кружевами инея яблоневый сад. И когда в ветвях искрился солнечный свет, яблони и впрямь стояли майскими невестами в белом цвету.

5

…Так было до девяностых годов прошлого двадцатого века.

Если чеховские герои мечтали украсить Родину садами, то в воронежской Россоши – во глубине России – жили люди, какие это делали. «Пенсионный» возраст на плодово-ягодной опытной станции нынче здесь встречают в тяжких условиях. Вживание в «капиталистический рынок» даётся нелегко.

– До недавнего времени главной нашей заботой было научное развитие садоводства, – рассказывает Анна Михайловна Ульянищева. – Разрабатывали, совершенствовали технологию возделывания промышленного и любительского сада, выводили новые перспективные сорта плодовых, ягодных. Именно для этого, кстати, и создавалась станция.

Как и вся наука, жили под опекой государства. И вдруг в одночасье, как во фронтовой обстановке, кинуты на произвол судьбы. Самообеспечивайтесь! Вот и приходится искать золотую середину между наукой и производством. Ульянищева и её коллега, заведующий отделом селекции косточковых культур Александр Иванович Сычёв, пригласили в сады, чтобы ознакомиться с текущей жизнью станции.

Мой собеседник вёл селекцию абрикоса, алычи, персика в Донецком филиале садоводческого института на Украине близ города Артёмовска.

– Новые хозяева сразу мне разъяснили, что селекция их не интересует. Затраты окупаются не сразу. Потому станция превращается в садоводческий питомник. Выращиваем и торгуем саженцами. Это работа не для меня. Пришлось искать иное место под отчим солнцем. Ближе всего оказалась Россошь, о садоводах которой хорошо знал. В директоре станции Александре Николаевиче Полякове увидел человека, радеющего о науке, потому решил обосноваться здесь.

– Осмотрелся, – подчеркивает Сычёв, – не на голом месте начинаю работать. Основатель станции Михаил Михайлович Ульянищев ещё в тридцатые годы довольно удачно разводил персики, виноград. Его прекрасные сорта абрикоса свидетельствуют, что труд учёного оправдан.

...Просёлочная дорога ныряет под шлагбаум. Первая в опояске лесопосадок «клетка» на пути, увы, не сад, а огород.

– Раннюю капусту срезали, продали, – объясняет Сычёв. – Столовая свеколка прекрасная, копаем. Морковь хороша. Покупатели, надеемся, найдутся.

Конечно, для учёного-селекционера огородные заботы, мягко говоря, не по профилю. Они забирают немало сил и времени. Но куда денешься? Ведь на этих грядках растут «живые деньги». Капуста-морковка позволяют регулярно выдавать людям пусть скудноватый, но заработок. А ещё позволяют купить горючее для того, чтобы тракторист мог выехать на главное поле селекционера, которое не без гордости показывал Сычёв.

Представьте чистую и ровно вспушённую пашню. На ней, как под линеечку, высажены деревца. Квадраты зелени по чернозёму. Это участок первичного изучения сортов. Тут коллекционный сад, где собраны сотни сортов абрикоса и персика, алычи и сливы, вишни и черешни, грецкого ореха. Здесь лаборатория учёного, где рождается сад будущего.

Вслух удивляешься:

– На усадьбе деревце холишь – не всегда приживается. Как же вам удаётся без потерь вынянчить большущий сад?

– Дерево любит простор, – растолковывает Александр Иванович.

Останавливаемся в опытном грушёвом саду. Здесь хозяйка – Анна Михайловна.

– Ещё в довоенные годы отец выделил для себя селекцию яблони, а грушу передал Непорожному. Мне довелось продолжить начатое ими с пятидесятых, – рассказывает Ульянищева. – Ставилась задача вывести сорта груш – зимостойкие, урожайные, скороплодные и, конечно, вкусные и красивые, с разными сроками созревания, с хорошей лёжкостью.

Ульянищевские груши именно таковы. Они выдержали испытания и постоянно прописаны не только в садах Черноземья. «Бере русская» с урожайностью не ниже, чем у яблони. «Десертная россошанская» с двухсотграммовой грушей на ветке. «Мраморная» – медалистка и дипломантка на зарубежных выставках. «Подгорянка» хранится до декабря. «Гранатовая», «Лучистая», «Нежная», «Память Непорожного», «Россошанская красивая»...

«Россошанская ранняя» уже с конца июля в зелени листвы загорелась жёлто-красным спелым румянцем. Ешь – не наешься. А на другом дереве ещё зелена и крепка груша. Крупна же – в два богатырских кулака!

– Сорт пока номерной, – говорит Анна Михайловна. – Назвать его хочу «Тихий Дон». Из груш должен бы быть самым долговечным, как и знаменитая книга Шолохова.

Ульянищева подводит к другому дереву.

– Тоже новый сорт. В сентябре плод станет нарядным, округлится, румянец уже появится. Как сказочная девочка Дюймовочка. Согласится Госкомиссия – такое имя и дадим груше.

Мечта у Анны Михайловны – подарить садам грушу с плодами, которые в обычном бы подвале спокойно хранились до будущей весны. И она сбудется. Если...

Если вынесет рыночную «бомбёжку» станция.

Не выдержала. Селекция в забвении. По сути, сейчас это хозяйство, занимающееся выращиванием и продажей плодов и саженцев.

Пётр Чалый

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"