Портал
"Русское Воскресение"

---

---

Граница по сердцу

Повесть-хроника мутных лет о том, как мы, славяне, разделяемся – отдаляемся… Год 2003-й

Глава четырнадцатая. Год 2003-й.

В Киеве 28 января президенты Владимир Владимирович Путин и Леонид Данилович Кучма подписали договор о российско-украинской границе. Так итожилась многолетняя работа по её делимитации – описанию прохождения и нанесению на карту.

«Стокилометровая лесополоса на стыке Воронежской и Луганской областей разделила братские славянские народы, – размышлял в нашей беседе глава Кантемировского района Иван Григорьевич Алейник. – В декабре 1991 года из Беловежской пущи нам известили о создании новых независимых государств, хотя ведь на мартовском референдуме того же года народы высказались за сохранение единого, обновлённого государства – Союза.

Кто радовался, кто ничего не понимал в случившемся. Мы тоже не знали, как жить на границе, которой тут никогда не было. Появилась межправительственная комиссия, в неё включили и нас, как представителей местной власти. Первое время на заседаниях все улыбались. Мол, поговорим-поговорим, и останется всё, как было. В голове не укладывалось, что мы – на настоящей границе. Не могло такое случиться.

Случилось.

Небольшой завод на нашей железнодорожной станции Митрофановка выпускал оборудование для животноводческих ферм чуть ли не всего Советского Союза. Сюда прекратили поставку металла из Запорожья. На Журавский охровый завод из Донбасса не стали отгружать лаки для изготовления красок. Заявки на покупку уже готовой продукции с Украины не поступали. По обе стороны лесопосадки между колхозами-совхозами усложнился привычный обмен сельскохозяйственной техникой, запасными частями к ней, семенами зерновых и технических культур, строительными материалами.

Так нас – разводили.

В комиссиях разговоры о границе зазвучали серьёзнее. Что предлагали мы, руководители соседних районов Воронежской и Луганской областей? Связывают нас две асфальтовые трассы. «Между сёлами Бугаёвка и Просяное, Новобелая и Новобилая создаём два единых пункта пропуска автомобильного, автобусного транспорта. Языковых проблем нет. Совместно российские и украинские таможенники, пограничники быстро оформляют проезд граждан». Политические лидеры не услышали нас. Было принято иное решение: пропускные пункты до сих пор строим на нашей стороне, а через сотни метров – на украинской. Двойной досмотр. Людей задерживают на часы, порой на сутки. Случается, обижают и унижают. Сколько служивых «при погонах» с приличной зарплатой. Сколько миллиардов рублей вбухали и продолжаем вкладывать в строительство капитальных приграничных «городков в степи». Возводим ангары, навесы, склады не в одной Кантемировке. Сухопутная граница России с Украиной протяжённостью без малого в две тысячи километров.

В Кантемировском районе и Россошанском, помимо двух асфальтовых дорог, официальных, есть ещё более двух десятков сельских. Где метры или несколько километров отделяют сёла Бондарево и Пантюхино, Новомарковку и Красное поле, Колещатовку и Никольское, Кривоносово и Литвиново и так далее. Почему сразу не организовали пункты перехода границы? Почему направили всех в объезд за десятки вёрст, вкруговую по асфальту?

По живому разрезан некогда единый край, так красиво, поэтично названный нашими предками Слобожанщиной.Границу люди справедливо называют «от лукавого». Она действительно крепко осложнила жизнь местному населению. Почти у каждой семьи есть родственники, близкие друзья в Украине. Не буду далеко ходить за примерами, обращусь к собственному. Мою национальную принадлежность выдаёт фамилия. Алейник – Олейник – Олийнык. Олией украинцы называют растительное подсолнечное масло. Добывает его маслобойщик, олийнык. Всё вроде просто. Не скажите. Отец, действительно, воронежский украинец, а мама русская. Кто я? В свидетельстве о рождении записали: украинец.

У жены ещё интересней. Батя из нашего села, украинец. Мама белоруска, из Гомельской области.

Молодыми наши отцы уезжали в Донбасс, рубили уголь на шахтах. Там женились. Чуть позже вернулись домой, работали в колхозе.

Сейчас наша родня в Украине, Белоруссии. И все мы теперь оказались друг другу иностранцы.

Впрочем, смешанные семьи появлялись и в самом селе. В нашей Копанной украинское население, а за горой – Татарино. Татар там нет, русское село, где тоже находили невест и женихов.

В школе, в институте иногда с юморком подшучивали: «Ты хохол!» – «А ты москаль». Хотя потри русского, обнаружишь в нём украинские родовые корни. И, наоборот, у украинца найдёшь русских родичей.

Помню, как-то на эту тему говорил с ветераном войны, фронтовиком. Он вспоминал, с кем воевал плечом к плечу. В его подразделении были русские, украинцы, белорусы, казахи, узбеки. Потом вдруг бросил считать и заявил: «Знаешь, тогда для нас существовали две нации – наши и не наши. Наши – это все мы. Не наши – фашисты, гитлеровцы».

Тоже важный факт: как в тяжелейшую годину отцы разрешали национальный вопрос.

 Веками ведь складывалось – женились, выходили замуж, меняли место работы и жительства. На угольные шахты, на металлургические заводы сколько народу призвали. А корни-то дома. Корни живого родового древа. Не обрубить их. И, главное, зачем обрывать не только родственные, но и экономические, социальные, культурные связи? Западную Европу всю проедешь и границ не заметишь. Там вроде тоже все страны живут независимо-незалежно.

Мы сами себе кордоны ставим.Письмо, посылку отправить – накладно. Поехать в гости – тоже непросто. Отвезти со своего огорода в город детям мешок картошки, шматок сала – проблема.

Офицеры-пограничники рассказывали, что даже в пору вооружённого конфликта на острове Даманский общение жителей приграничной территории на советско-китайской границе оставалось проще, чем даже сейчас у нас с Украиной.

Справедливые претензии люди предъявляют властям. Москва и Киев высоко, – подытоживает мой собеседник Иван Григорьевич Алейник. – Мы же только выслушиваем, а решить ничего не в силах. Хотя все эти годы, бездельно не сидели».

Январь

От Кантемировки до Марковки

Рукой подать от нашей воронежской Кантемировки к луганской Марковке. Поднимись на взгорье и – вот они, поля Украины. Сейчас между сельскими районами пролегла государственная граница. Как сделать, чтобы она не разделяла, а объединяла людей, испокон веку живших «семьёй единой»?

Об этом беседуем с главами местного самоуправления Кантемировского района Иваном Алейником и Марковского – Николаем Дорошенко. Оба, кстати, крестьянского корня, за плечами немалый опыт работы на селе, вышли из колхозного председательского корпуса.

-Чем примечателен был прошедший 2002-й год, объявленный президентом Владимиром Путиным годом Украины в России?

Алейник:  Самое значимое событие – у нас вКантемировке открыт центр украинской культуры. Это отдельный зал. На книжныx полках хороший выбор литературы. Как на русском языке, так и на «ридной мове» представлено творчество писателей и поэтовУкраины – от Тараса Шевченко до Бориса Олейника. Библиотеку помогли пополнить соседи-луганчане. За что, признательны им.

Есть здесь музейный уголок об истории нашего края. В шестнадцатом веке, спасаясь от непосильного гнёта, запорожские козаки-черкасы уходили на вольный Дон «под руку» русского царя. Тут наши предки селились и охраняли южные границы государства. Кантемировка и Марковка входили втерриторию Острогожского слободского полка. Из того далёкого прошлого мы считаемся в родстве. Уже позже земли разделили губернскими и областными межами. В двадцатые годы Советская власть поддерживала развитие народной культуры. На юге Воронежского края в школах учились на украинском языке. Старожилы сейчас по памяти наизусть расскажут «Кобзаря» Шевченко. Постепенно складывалось особое русско-украинское наречие. Так что – пусть никого не удивляет такой факт: уроженец Кантемировки Евгений Плужник, учившийся в гимназиях Воронежа, Богучара и Боброва, стал поэтом-классиком Украины.

Кстати, с помощью воронежской газеты «Коммуна» и депутата  областной Думы Василия Остроушко в минувшем году впервые издан солидный однотомник, наиболее полно представляющий стихи и прозу земляка. Прекрасный подарок для всех, а главное – школьники теперь могут изучать творчество Плужника, осознанно будут им гордиться.

В центре украинской культуры уже состоялось обсуждение книги с участием гостей из Марковки, Луганска.

Дорошенко:  Мы вновь стали чаще встречаться друг с другом. На учительское совещание в Кантемировку приглашают наших педагогов. Собираются в Марковке работники сельской торговли, медицинские работники, учителя, с ними делятся опытом и гости из России.

Приятно ведь: сначала в Кантемировке, а затем у нас прошли научно-практические конференции по самой важной для земледельца проблеме: как улучшить плодородие чернозёма. Не случайно приезжали к нам практики и учёные из трёх соседних областей – Луганской, Воронежской и Ростовской. Да, у нас зона рискованного земледелия. Степь на всех ветрах, чаще засушливых. Поля по горам и по долам. В мае, когда посевы идут в рост, порой навещают заморозки. Природа испытывает ещё как! Надо жить с ней в согласии – подсказал великий агроном Докучаев. Мы продолжаем развивать его идеи, опыт. Жаль, не с тем размахом, как хотелось.

У соседей, в сельскохозяйственных предприятиях «Дружба» и «Правда», у нас, в Просяном, утвердилась агроландшафтная система земледелия. Никто не сомневается, что за ней будущее.

(Николай Иванович осваивал её на полях колхоза имени Кирова, будучи председателем хозяйства. Дорошенко стал тогда участником ВДНХа СССР).

Я рад: работу кантемировцев заметили в Москве. Финансировать её намечено на государственном уровне. Открывают солидную научную агрохимлабораторию. Надеюсь, в чём-то помогут, подскажут и нам.

– Недавно жители Кантемировки и Марковки отмечали «местный день Победы» – шестидесятую годовщину освобождения от немецко-фашистских захватчиков. Праздник остаётся общим.

Алейник:  Как же иначе – это наша история. В скорбном ряду погибших – народы Советского Союза, а больше всего русских и украинцев. У «вечного огня» на братских могилах мы вместе поклонились павшим воинам, возложили венки, цветы.

У нас в Кантемировке состоялся областной фестиваль русско-украинской песни. В программе, конечно, почётное место отвели самодеятельным певцам из Марковки. Что интересно, они нас порадовали задушевным исполнением русских песен. А наши артисты подарили зрителям украинские.

Запомнилось выступление ансамбля из села Бондарево. Художественным руководителем там Заслуженный работник культуры Украины Иван Роменской. Живет он в украинском селе Новобилая и ездит на репетиции через границу. «Бондаряночка» отличилась, стала лауреатом фестиваля Слободской украинской культуры в Россоши.

Дорошенко:  Обязательно букеты цветов кладём к бюсту маршала Советского Союза Ерёменко. Андрей Иванович наш, родом из Марковки. В краеведческом музее ему отведено почётное место.

К слову, по примеру кантемировцев Марковский район «задружил» с москвичами – с Ростокино. Побывали там с визитом дружбы. Мне довелось в школе провести «урок мужества». С каким вниманием дети слушали рассказ о краснодонцах – героях «Молодой гвардии». Хочется верить: они будут дорожить прошлым.

– Ваш рассказ о жизни районов-соседей наглядно подтверждает, что дружбу России и Украины крепят конкретные связи – экономические, национальные, социальные, культурные. К горькому сожалению, разделяет нас граница. И не только. По ту и другую сторону есть силы, управляемые зарубежными «конторами», которым поручено сеять раздрай между братьями-славянами. Кому-то сегодня желается, чтобы Украина оказалась в объятьях НАТО – блока государств, воюющих в наше время. Как нам не рассориться? Что по силам «народной дипломатии»?

Алейник:  Вопрос серьёзный. Граница, действительно, крепко осложнила жизнь местному населению.

Дорошенко:  На межрайонных встречах от имени общественности неоднократно принимали послания правительствам и президентам. Мне кажется, что «достучимся». Вроде уже разработаны документы, общение населения в приграничной зоне станет проще.

Алейник:  К мнению народа власти должны прислушиваться – так считаю.

– Как начался объявленный президентом Леонидом Кучмой год России в Украине?

Дорошенко:  Недавно принимали у себя кантемировцев. С прекрасным концертом выступили. Душу порадовали, настроение приподняли. Самовар подарили с пожеланием чаще встречаться за чашкой чая. Мы их угостили жареным поросёнком. Сало – оно и в Марковке сало!

Наметили и обсудили планы дальнейшего сотрудничества. В апреле у нас прошло представительное региональное совещание. Чуть-чуть похвалюсь. По экономическим и социальным итогам за минувший год Марковский район признан лучшим в области. Показать есть что. В сельском хозяйстве полагаемся на собственные силы. Сельхозпредприятия сохранили, есть фермеры. Урожайность зерновых 30 центнеров с гектара, подсолнечника 14,5 центнера. Восстанавливаем животноводство. Сыродельный завод в полтора раза увеличил выпуск продукции, газифицировали все села, 90 процентов населения пользуется газом. Небольшие автономные котельные устанавливаем в школах, больницах, фельдшерских пунктах, клубах, библиотеках. Построили четыре десятка  домов по методу белгородчан: семья берёт долгосрочный денежный кредит, а возвращает его сельхозпродуктами. Сдвиги есть, хотя, признаюсь, даются с трудом превеликим и не таким, каким желаем.

Алейник:  Год большой. Побывают соседи и у нас. Покажем им, как в «Кузнецовском» осваиваютновую технологию молока, как в «Луче» занимаются мелиорацией, как умело хозяйствуют в «Правде», «Зайцовском», «Кантемировце».

Сейчас мой заместитель Владимир Филатов уехал в Луганский аграрный университет. Визит ответный. Ректор Валентина Ткаченко у нас встречалась с выпускниками школ и их родителями – сватала ребят на учёбу. Набирается группа, человек тридцать. Ещё в советские времена немалая часть нашей молодёжи высшее образование получала в Украине. В Луганск путь вполовину короче, чем в Воронеж, облегчение для семейного бюджета. Сейчас обещают на университетском автобусе в выходные и праздники подвозить студентов в Марковку – к таможне.

Приёмные экзамены намечают проводить прямо в Кантемировке. Обучение на русском языке. Диплом – международного образца.

Специалисты нашему селу нужны...

* * *

          Так что – как России нужна Украина, так и Украине – Россия.

          Считаться с мнением народа

Председатель общества ветеранов Россошанского района

Пётр Выборнов:

Под обращением воронеж­ских ветеранов, адресованном к жителям соседней братс­кой Украины, к её руково­дителям, с призывом не до­пустить дальнейшего продви­жения НАТО на Восток, под­писались бы, в частности, и жители приграничной к на­шему Россошанскому райо­ну Луганской области.

Утверждаем так не голос­ловно. Только что вместе от­мечали 60-ю годовщину раз­грома немецко-фашистских войск на воронежской зем­ле. В торжествах в Россоши участвовали гости из укра­инского города Рубежное. Наш гость, ветеран Великой Отечественной войны Иван Полтавский, на митинге ска­зал: «Разделяющая наши народы граница – «от лукаво­го», ведь нас связывают узы братства, проверенные века­ми».

Мы побывали в Рубежном с ответным визитом. Прини­мали нас тепло и радушно. Выступая перед огромной аудиторией во Дворце куль­туры, я сказал о своей люб­ви к Украине, в освобожде­нии которой принимал уча­стие в годы Великой Отече­ственной войны. Был в со­ставе войск, которые фор­сировали Днепр, брали Ки­ева, при этом получил ра­нение. И когда я сказал о том, что единство возможно и в рамках новых государ­ственных образований: «Не так ли, братья-славяне?», – зал ответил громом апло­дисментов. Ко мне подходили незнакомые люди, высказывали наболевшее: надо восстанавливать пре­жние экономические свя­зи, чаще встречаться. На­родная дипломатия – сила крепкая! С ней обязаны считаться те, кто у влас­ти.

И я не одинок в своих мыслях. Такие же чувства разделяют Виктор Ильич Будаков, Иван Яковлевич Девятко, Дмитий Ефимович Концедалов –  сотни моих земляков, чьи ратные под­виги на земле Украины от­мечены боевыми наградами и ранениями.

И ещё о чём не стоит забывать: нас объединяет единая культура! Дворец культуры, буквально, смеял­ся и плакал, когда на сце­не «ударили гопака» дев­чонки и мальчишки из «Раз­долья» – танцевального ан­самбля нашего села Архиповки.

Слободские новости

«Соловей Украины»

Книжечка под таким названием вышла в «Библиотечке Алексеевской газеты «Заря», у наших соседей в Белгородской области. Она рассказывает о жизни и творчестве, представляет стихи уроженца Воронежской губернии украинского поэта Олекса Коваленко (1880-1927). Литератор известен как составитель поэтической антологии «Украинская муза». Он был тесно связан с интеллигенцией Острогожска, бывал в уездном городке. Издание подготовили журналисты Анатолий Кряженков и Виталий Канунник.

Как это было в Краснодоне

В школах Петропавловского района Воронежской области почтили память земляка Героя Советского Союза Ивана Туркенича. Вспомнили боевые дела командира и его товарищей из краснодонской подпольной организации «Молодая гвардия». Развернули музейные выставки, рассказывающие о борьбе молодёжи с немецко-фашистскими оккупантами. А ещё – приняли лучших учащихся в пионеры.

Год России по-новопсковски

В городке Новопсков Луганской области торжественно и празднично открыли год России в Украине. В гости пригласили соседей из нашей воронежской Кантемировки. Им показали музеи – школьный Есенинский и районный краеведческий. С творческими отчётами выступили самодеятельные артисты, спели русские и украинские песни, равно любимые в народе.

Воронежца чтят в Чернигове

На Украине в Чернигове под началом профессора Юрия Пинчука прошли первые Костомаровские чтения. Посвящены они были изучению творческого наследия историка, уроженца Воронежского края. Адрес чтений не случаен: в последнее десятилетие своей жизни Николай Иванович каждым летом выезжал из Петербурга в имение жены под Прилуки и здесь писал книги.

Поэту и царю

В Павловске на здании нынешнего учебно-производственного комбината, где в старину располагалась гостиница, установлена мемориальная доска. Она напоминает о позабытом историческом факте. В далеком 1837 году в уездном городке останавливались на отдых путешествовавшие по России будущий её император Александр II и ближайший друг Пушкина поэт Василий Жуковский.

В Калаче читают книги словенцев

Книги от общества содействия развитию связей между Словенией и Россией получила в дар Калачеевская районная библиотека. Это сборник поэта Томажа Шалумана «Красные цветы», исследование учёного Йожко Шавли «Венты: наши древние предки». Что примечательно, книга прозаика Ивана Цанкара оформлена и иллюстрирована Александром Козининым, художником из Калача.

Редкая птица долетела до середины Дона

Биологи Павловска заметили впервые  в пойме Дона редкую птицу. В список зимующих и кочующих теперь занесена желна – чёрный дятел. Увидеть желну – счастливый случай. Так утверждают орнитологи.

Памяти первого гармониста России

Литературно-музыкальная встреча с творчеством первого гармониста России Геннадия Заволокина прошла в селе Шапошниковка Ольховатского района. Посвящена она была 55-летию безвременно ушедшего из жизни артиста. На клубной сцене выступили ансамбль районного Дома культуры под управлением Владимира Рогозина и сельские певцы вместе с художественным руководителем Галиной Локотко.

«Шолоховский» «Богучарец»

На полях России уже немалые площади занимают раннеспелые, высокоурожайные масличные сорта подсолнечника «Шолоховский», «Богучарец», «Воронежский-638» и другие. Мало кто знает, что родом они из Богучара. Пестуют семена учёные здешней селекционной фирмы в тесном содружестве с научно-исследовательскими институтами – краснодарским масличных культур и воронежским имени Докучаева.

Черноморский флот рождался в Павловске

На очередных чтениях Болховитинского краеведческого общества в Павловске речь шла о 220-летии Черноморского флота. Особо отмечалось, что в составе первой эскадры российских кораблей, обживавшей в мае 1783 года Севастопольскую бухту, были суда «Азов», «Хотин», «Битюг», которые сошли со стапелей Павловской верфи.

Память о художнике

В Богучаре отмечают 70-летие своего именитого земляка – народного художника республики Беларусь Александра Михайловича Кищенко. Уроженец России жил и работал на Украине, а затем в Белоруссии. Переплавил в своём творчестве народные традиции братьев-славян. Память о художнике хранят на родине. В домике семьи Кищенко открыт музей. Его именем названа улица.

Маршал Кантемировки

Дорогого земляка принимали в Кантемировке. Памятные по далёкому детству места своей милой родины посетил дважды Герой Советского Союза, маршал авиации Александр Николаевич Ефимов. Он подарил школьным и сельским библиотекам новую книгу воспоминаний о фронтовых буднях лётчика Великой Отечественной войны – «Штурмовики идут на цель».

Земля родная

          Бежит река издалека

Давно не было такой зимы. Идёшь, едёшь – ни придорожного намёта, ни сугроба. Хотя снега глубоки. Ложатся они в безветрие ровным покрывалом. В полдень оттепельно, возьмёшь снежинки горстью – слипаются в ком, влажно.

А ночью мороз трудится. Сковал покров. Полирует его до блеска солнечный луч ясным днём. Теперь и бурану не под силу закрутить вихрями. Трещит наст под ногами, лёд – и только. Лежать снегу до настоящего тепла.

...Тень от вербы вроде стала убавляться. Солнце-то выше и выше. Знать к весне поворот. Чувствует это речка, что бежит издалека. Уже не даёт холоду наглухо сковать себя льдом. Схватит мороз протоку, а рядом прорывается новая, как говорят у нас, сарма. Невелика речка, а, гляди-ка, не позво­ляет себе застояться в ожидании половодья, большой воды.

Задворки

Гостям задворки обычно не показывают. А зря. Есть в них своя прелесть. Художник из Россоши Владимир Георгиевич Цимбалист (1924-1988) всю жизнь любил рисовать городские окраины. После его внезапной кончины картины, этюды по воле родных попали на выставку-продажу. Вроде бы бесхитростная натура на полотне, картоне, а мастер в ней высмотрел такое, отчего вдруг теплеет душа. У нас, как всегда, с деньгами туговато. Полюбуемся и – уходим. Надеялись, останутся картины в местной галерее. Не вышло по-нашему. В кои-то веки занесло в Россошь американцев. Люди не из богатых, учителя, а платили деньги, не торговались. В далёком Канзасе те небольшие полотна для них теперь, наверное, как окошко в Россию. Жаль, конечно. Случившееся не переиначишь. А задворки-то с нами! Выйди на окраину.

Полынь на огородной меже. Невесть из чего склёпанный покосившийся заборчик. Старая груша с густыми ветвями в любую пору ветроломна, защищает дом. А видимая отовсюду церковная колокольня – как хранительница города.

Полюбуйся и вспомни певца окраин. Он из рабочей семьи слесаря-железнодорожника. Мама Евдокия Яковлевна из скудноватого кошелька выкраивала деньжонок на краски сынишке. Те краски – как мамин наказ на всю жизнь: не бросать рисование. В заводском цеху строил самолеты, воевал под Сталинградом и был ранен. Судьба уводила от искусства, а он не примирялся с ней. Окончил художественную школу. На хлеб насущный пришлось зарабатывать учительством. Не одно поколение учеников остаётся благодарно Владимиру Георгиевичу, который открывал им мир прекрасного.

Открывал, оставаясь одновременно и художником, часть работ которого есть ещё в краеведческом музее и выставочном зале. Холсты хранят сокровенное. Его и наше.

Живая вода

Кто хоть раз проезжал из райцентра Каменка к Дону, тот непременно знает о целебных Серебряных ключах. Перед железобетонным мостом на въезде в село Верхние Марки сверни с асфальта на проселок и ты – попадаешь в рай...

Вроде бы обычный для здешних мест яр: затравенелые крутогоры с мело­выми «лысинами», в низине поросший камышом водоток, вербы да лозы.

И вдруг – родник! У изножья горы бьёт в три ключа!

Это и есть Серебряные ключи, кото­рые занесены в книгу «Родников Воро­нежской области». Скупо сообщается: дебит – 25 литров в секунду (90 кубо­метров в час, 2160 кубометров в сутки).

Вода чиста и студёна. Пил бы и пил. Тем более_, что молва утверждает: вода целебна, с серебром. Бурлит-вскипает в полночь на Крещение.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                

С недавних пор Серебряные ключи не узнать.

Меловая осыпь обложена, облицо­вана камнем. Родники бьют из труб стальных нержавеющих.

Вечный источник.

Взялся сделать его таким Гнеле Папикян, армянин, старожил Каменки, считающий её своей второй родиной. «У нас в Армении все родники в кра­сивой оправе. Меня «марковская вода» вылечила. И я дал себе слово по наше­му народному обычаю облагородить источник». Папикяна поддержали пред­седатель местной сельхозартели Нико­лай Науменко, местные жители.

Теперь бы мы, заезжие гости, учи­лись беречь земное диво. Требуется малость: не сори!

Оказывается, как просто оставить добрый след на земле.

Течёт ручей

В детстве хочется забраться на крышу дома, на вершину старого дерева, «взбежать на холм». Пусть не взлетишь, так хоть оттуда, с высоты, своими глазами увидишь, что велика и бескрайня за чертой горизон­та земля.

С возрастом приходит иное желание. Уже не так тянет в путешествия по свету. Манит другой – ближний, но, оказы­вается, тоже большой и чаще, к горькому сожалению, нево­стребованный, неведомый мир твоего собственного бытия.

Хочется осмотреться уже вокруг себя, заглянуть в про­шлое семьи и дома, улицы, села и города, речки. Стара­ешься узнать и открыть – кто мы и откуда...

*  *  *

Дон – самая главная река в нашем крае. Название проис­ходит от древнеиранского сло­ва «дана», означающего «воду», «реку».

Чёрная Калитва – правый приток Дона. Имя речки неяс­но, теряется во тьме веков. Академик О.Н. Трубачёв счи­тал название «древним рус­ским, самобытного славянско­го вида».

Россошь – левый приток Чёр­ной Калитвы, с чьей-то лёгкой руки нынче усыхающую речку по притоку именуют её Су­хой Россошью. Название взя­то от позабытых слов «рассо­ха» (развилка, образуемая слиянием двух речек) или «ростоша» (равнина, разделяющая невысокие холмы).

Ольховатка – левый приток Чёрной Калитвы. Речка так по­именована по ольховым зарос­лям в пойме.

В Черную Калитву впадают речушки-ручьи. Среди них есть и небезымянные. Болховец – название пока неясно. Крини­ца начало брала, питалась во­дой из колодезей-криниц. Меженка (Межонка) изначально, видимо, означала межу. В камышовых плавнях Свинухи ког­да-то водились дикие свиньи-кабаны.

Новая Белая – левый приток реки Айдар, впадающей в Северский Донец. «Белых» речек на Руси было немало – текли они по меловым осыпям, белому глинистому дну. В нашу Новую Белую из села Александровка впадает ручей Овчинный, в нём по преданию вымачивали овечьи кожи. Из села Кривоносово в Новую Белую впада­ет ручей с холодной роднико­вой водой – Студёный.

Июль

Последний парад наступает…

В июньское одночасье 2003 года воронежский колхоз «Сергеевский» Подгоренского района лишился последней молочной фермы. Это сто коров, пятьдесят нетелей и, как говорят зоотехники, шлейф молодняка – телятишки с телками, завтрашнее пополнение в стадо – свыше 400 голов скота. Это не какой-то вам «дохляк». По прикидкам Александра Марченко, начальника районного сельхозуправления, годовой удой от сергеевской коровы должен был бы составить 4800 килограммов. При­личный и, главное, при ны­нешних закупочных ценах не убыточный результат.

Молочным животноводством в Сергеевке занимаются испо­кон веку. При «развитом застой­ном социализме» в колхозе со­держали 1200 коров, молоко било парным ключом. После, в «запойное десятилетие», не без помощи первого всенародно из­бранного президента и его ме­нявшейся бесконечно прави­тельственной свиты в колхозе дохозяйствовались до ручки. Ли­шились овец, поросят, а на фер­мах осталось 300 коров.

–  Было тысяча двести, а стало триста, – пе­репроверяет себя Марченко. – А ещё задолжали в зарплате лю­дям. Техника битая. Три тысячи гектаров зяби вспахали в осень, а пять тысяч оставалось под вес­новспашку.

Новый глава районного мест­ного самоуправления Иван Во­робьёв зазывал в Сергеевку ин­весторов-хозяев из ведущих предприятий Лисок, Каменки. Иван Ефимович убеждал: люди тут не разучились работать. Со­сватать удалось лишь Павлов­ское объединение «Апротек». Его руководитель Юрий Вислогузов вместе с единомышленниками взяли под крыло «Сергеевский» и ещё схоже оказавшиеся у «раз­битого корыта» хозяйства – «Ан­дреевское», «Лыковское» и «Белогорье».

– Претензий к «Апротеку» нет, – рассказывает Марченко. – Дол­ги по зарплате погасили полно­стью. Текущую выдают. Технику обновляют. В полеводстве наве­ли порядок, с хорошим урожаем.

– Но фермы теперь нет! В мо­лочной районной сводке чистая графа.

– Удар по селу, согласен. Люди без работы, хотя Юрий Павлович обещает, что без дела никто не останется. Упрекнуть Вислогузова язык не поворачивается. Он ведь не по собственной прихоти живот­новодство сворачивает. В 1990 году в Подгоренском районе было тринадцать тысяч коров, осталось три с половиной тысячи.

Александр Александрович не подытоживает вслух, что это ре­зультат непродуманной или на­против – очень продуманной правительственной политики в сельском хозяйстве. Марченко понять можно – он на государ­ственной службе.

Наш собеседник в Павловске Иван Савченко, «аграрный» ди­ректор «Апротека», прямо заяв­ляет: рынок диктует, как рабо­тать. Объединение родилось на базе примитивного сельского маслоцеха. Сейчас оно состоит из акционерного общества «Павловскагропродукт». Пятьдесят тонн подсолнечного масла в сутки выдает современная маслобойка. А ещё агрохолдинг включает в себя сельскохозяйственные фермы «Павловская нива» и уже названный «Апротек – Подгоренский».

– В Подгоренском районе год трудимся, – рассказывает Иван Тихонович. – Подход таков – опираемся на местные кадры. Людей обеспечили всем необходимым. Сегодня они вновь опытные специалисты. Шесть тысяч гектаров заброшенной пашни ввели в оборот! Бурьян там по­лыхал, а сейчас выращиваем не­плохие урожаи. Доверие завое­вали в течение года. Потерять можем в один миг. Если вновь начнем накручивать долги. На­жить их в животноводстве проще простого. Коровники требуют ка­питального ремонта. Оборудова­ние современное покупай. Стадо обновляй. Кормовую базу разви­вай. Затраты в миллионы, а мо­локо стоит копейку. Проще про­бурить скважину и торговать во­дой. С прибылью! Мыслимо ли -годовой надой от коровы в четы­ре тысячи килограммов убыто­чен! Так что – приоритеты нам указывает рынок.

Не обманываем ни себя, ни крестьянина. В цене сахарная свёкла – расширяем посевы, тысяча гектаров полей. Серьёзно зани­маемся подсолнечником. Конеч­но, не в ущерб земле, севообо­роты – закон.

В животноводстве отступаем не намерено. Отступаем времен­но.

Пусть власть не указывает нам, не приказывает сохранить «козу»! Пусть создает условия, чтобы её содержание было при­быльным. Чтобы молоко не сто­ило дешевле воды...

Савченко рассуждает как рыночник. Он вместе с генеральным директором «Апротека» Вислогузовым взял ответственность за объединение, в котором трудятся теперь сотни работников, вместе стараются обеспечить материальное благополучие коллектива. Иван Тихонович, конечно, понимает, что корову за год не вырастишь, ферма на пепелище не появится сказочным сивкой-буркой. А молоко-мясо «кушать хочется всем и всегда». Позиция Савченко понятна: пусть об этом головы болят у тех, кто взялся «рулить» районом, областью, страной.

Продовольственная безопас­ность – дело государственной важности. Создавайте «приори­теты», и «Апротек» обеспечит насе­ление продуктами натуральны­ми, высокого качества.

О приоритетах. Пока в новой России из всей чреды прави­тельств лишь одно, возглавляе­мое Евгением Примаковым, дало чуток ожить селу. Так счита­ют крестьяне. Остальные, вклю­чая и нынешнее Касьяновское, больше поддерживают зарубеж­ного фермера. В речах и офици­альных документах, конечно, ра­туют за российского землепаш­ца, но на деле ситуация склады­вается иная.

На юге Воронежской области поставлен крест на овцеводстве как таковом. Скоро ребятня смо­жет увидеть овцу лишь в клетке заезжего зверинца-зоопарка. А ведь недавно сирое и неприхот­ливое животное – по горам, по долам ходит шуба да кафтан – могло претендовать на гербовый щит. Веками здесь имели отары в сотни тысяч голов. Лучшие в мире тонкорунные «перекосы», местная «михновская» из Россоши, Каменки красовались на Вы­ставке достижений народного хо­зяйства СССР в Москве. Шерсть на вес золота шла! Теперь отече­ственные фабрики остановили. Отрасль оказалась ненужной, как убыточная. «Кинешься – тёп­лые носки не свяжешь, тулуп-по­лушубок не сошьёшь».

Село до текущего года выжи­вало благодаря хрюшке на подво­рье. Сейчас мясокомбинаты заку­пают на колбасу готовый загра­ничный фарш. Дешевле, выгод­нее, пахучий консервантами!

Из Россоши недавно консер­вы «курица в собственном соку» отгружали вагонами. Нынче на прилавках «ножки Буша». А коро­бейники из Украины предлагают консервы птичьего мяса из Польши: этикетки с акцентом – «печень из гусья».

Понятно, воронежскому крес­тьянину непросто конкурировать с европейским. Одна разница в климате сказывается на затра­тах. Там засуха редкость, мороз в десять градусов трагедия. Но вот прошлым летом смилостиви­лась погода – намолотили «небы­валый» хлеб. Сам Президент Пу­тин обещал селу организовать «пшеничную интервенцию». Хо­тел Владимир Владимирович как лучше, а получилось – как все­гда. Закупки зерна чиновники так «обложили», что кошелёк вновь набил некий перекупщик. А сельский житель? Скажем, в «Колосе» Ольховатского района на продаже пшеницы «потеряли» 25 миллионов рублей. Это только в одном сельхозпредприятии! И простой российский покупатель не заметил, чтобы при хлебном изобилии в рыночной стране подешевел каравай. Наоборот, чуть присушило посевы, цены на хлеб уже «зашагали» ввысь.

Недавно в самой читаемой телегазете «Время» показали «радостную» новость: по поставкам газа в Европу мы обошли Саудовскую Аравию, и Президент Путин пообещал прокинуть новый трубопровод в Англию. Преподносится факт: сделка века!

В Лондоне и без нас печки не топят. А наши чиновники  уже предупреждают крестьян: газ когда-нибудь подведём и к вашей деревне, но действующие угольные котлы-печи не выбра­сывайте, запасы «голубого» топ­лива ограничены.

Кстати, о Саудовской Аравии, в которой 7 ноября 1962 года было отменено рабство. Между­народный валютный фонд реко­мендовал нынешним властям ра­дикальную перестройку эконо­мики в страну свободного рынка, массовой приватизации и т.п. Правительство королевства «вежливо попросило МВФ не беспокоиться». И ещё: в системе медицинского обслуживания власть после создания ультра­современных клиник перешла к предоставлению бесплатной ме­дицинской помощи всем поддан­ным королевства, вплоть до за­терянного в песках бедуина.

Об этом сообщается в вузов­ском учебнике «Новейшей исто­рии стран Азии и Африки XX века».

* * *

Вернёмся к нашим коровам, точнее, в подгоренскую Сергеевку. Под «гильотину» мясокомби­ната они не попали. Хотя случа­ется и такое. Бурёнку ведут на бойню, а у неё из вымени моло­ко течет.

Стадо перехватил Василий Остроушко, депутат областной Думы, генеральный директор фирмы «Молоко» из Россоши.

Бывший председатель колхо­за в селе Жилино за годы «раз­брода и шатаний» вывел своё хо­зяйство в рынок. Не только вы­ращивали отменные в области урожаи, молоко и мясо. Запустив кирпичный завод, обзавелись собственной «промышленнос­тью» – мельницей, пекарней, мас­лобойкой. И торговали не сырь­ём, а мукой, макаронами, хлеб­ными караваями, подсолнечным маслом. В чём и выиграли.

Чтобы Василий Иванович вдруг не затеял сооружение мо­лочного завода (подобную идею уже вынашивал вполне серьёз­но), его уговорили возглавить го­товое предприятие, оказавшее­ся у последней черты – на грани разорения.

Остроушко с присущей ему энергией и тут «раскрутил» завод. Предприятие стало ведущим мо­лочным кормильцем в области. Скажем, сейчас перерабатыва­ют в сутки 120 и выше тонн сы­рья, третья часть которого идет на «цельномолочку».

В той же Россоши запамято­вали о том, как с утра выстраи­вались в очередях у прилавка с посудкой и ожидали часами, ког­да прибудут с завода бидоны с разливным молоком, с разбав­ленной сметаной.

Теперь же – в любое время суток, даже ночное, заходи в магазин, и глаза разбегаются: а что покупать? В ассортименте предприятия три десятка видов и сортов продукции. В удобных пакетах молоко на все вкусы: кому с большей жирностью, кому с меньшей. А «Российское» хранится подольше. Детское фторированное упреждает зубные болячки. Топлёное – как зарумяневшееся в глечике-кувшине, только золотистой пенки сверху не хватает. Сливки, сгущёнка сладки. Сметана густа. Выбирай ряженку или варенец. На любителя – разных сортов кефир, творог, масло сливочное.

В филиале в селе Новая Калитва готовили лишь знакомый и москвичам сыр «Российский». Мастер Илья Григорьевич Саренко был удостоен звания Героя Со­циалистического Труда. Но с той поры воды в Дону много утекло и славы продукции поубавилось.

– Посмотрел: оборудование обветшало, – рассказывает Ост­роушко. – Мне объясняют, что сыр можно «растить» только из летне­го молока. Срок его созревания растянут. А тут услышал об учёных с Алтая – предлагают современ­ные технологии круглогодичного выпуска сыров. Не поскупились на затраты, пригласили их к себе. По рекомендации команды Ва­лентины Силаевой реконструиро­вали заводик. Нелегкий ручной труд отправили в отставку. Помог­ли они нам поставить на поток вы­пуск как «Российского», так и но­вых сыров – «Витязь», «Покровс­кий», «Хоттабыч».

К продукции со знаком фирмы «Молоко» привыкли жители Воро­нежа и Россоши, окрестных сел и райцентров. Она есть на прилав­ках в Лисках и Острогожске, Подгоренском и Каменке, в Ольховатке и Павловске, Кантемировке, даже из белгородских Ровенёк приезжают коммерсанты. Недав­но порадовали покупателя новым кисломолочным фруктово-ягодным «Бифилайфом». Это разно­видность натуральной простоква­ши, которая полезнее и дешевле хваленых йогуртов. Ученые утвер­ждают: «Регулярное потребление «Бифилайфа» между приёмами пищи и на ночь обеспечивает крепкое здоровье и самочув­ствие. Способствует укреплению иммунитета, восстановлению микрофлоры человека, нарушенной под воздействием неблагоприят­ных экологических условий, дли­тельного применения антибиоти­ков, гормональной, лучевой и химиотерапии». Люди распробова­ли его, из торговли растут заявки.

Если этикетку фирмы некото­рые ловкачи лепят на чужой про­дукт, то он стоит того. Устойчивый спрос – лучшая оценка качества. Она же постоянно подкрепляет­ся медалями и дипломами все­российских конкурсов-выставок.

Вдобавок, как «при Сталине», с весны в пору «большого моло­ка» цены на «цельномолочку» и сливочное масло снижаются.

А сухое молоко, тоже главная продукция предприятия, извест­но в России и за пределами стра­ны.

Хорошее быстро становится привычным. Но кто знает, каки­ми неимоверными усилиями Ос­троушко и его помощники держат «на уровне» марку завода. Пере­работчику требуется добротное сырьё, а его уже на фермах пе­рехватывают заезжие перекупщики. Молоко в подойнике молоку рознь. Чуть предъявишь претензии к хозяйству – кто спасибо скажет, а кто пригрозит уйти к другому «жениху».

Как меньше зависеть от капризов поставщика молока? Вопрос этот терзает Василия Ивановича с первого дня в должности генерального. Вначале замышлял брать фермы в аренду и работать с животноводами напрямую: расчёт деньгами вести непосредственно с дояркой. Руководители сельхозпредприятий не согласились. Побоялись, что пойдёт разлад на селе, если животно­воды будут при зарплате, а поле­воды не получат её в срок.

Неудача подтолкнула: что де­лать дальше? Так родилась идея создания молочного объедине­ния.

– Мысль проста, – говорит Ва­силий Иванович и набрасывает на лист схему. – Завод плюс фер­ма. Имеем стадо в две с полови­ной тысячи коров. Получаем при­личные надои, чтобы ежесуточно перерабатывать пятьдесят тонн собственного молока. Завод ус­тойчиво обеспечен работой. Всем нынешним и новым поставщикам молока тоже не укажут от ворот поворот. Мощности велики.

Задуманное осуществляется.

«Молоко» взяло под крыло два отстающих хозяйства. В «Россошь-саду» небольшая ферма. Зато есть сады, что позволило добавить к выпускаемой продук­ции натуральный яблочный сок (не из порошковых концентра­тов), свежие и мочёные яблоки. А вот «Берег» в селе Терновка – развивающееся молочное сельхоз­предприятие. За пару лет оно об­рело «второе дыхание». Здесь те­перь получают лучшие в области надои. В минувшем стали «пятиты­сячниками». А недавно получили лицензию Министерства сельско­го хозяйства Российской Федера­ции на создание производства по выращиванию племенного стада.

Так вот, в «Береге» родится промышленный комплекс. Пока развивают производственную базу – реконструируют старые и строят новые помещения. Сам Остроушко и его единомышлен­ники побывали на подобных рос­сийских предприятиях – в Под­московье, в Белгородской и Ро­стовской областях. Учатся на их опыте и чужих ошибках. Прики­дывают: какое приобретать-мон­тировать оборудование.

– А главное – наращиваем, готовим стадо, расширяем кор­мовую базу, – рассказывает Ва­силий Иванович. – В доильный зал с компьютером корову сразу не поставишь.

В «Берег» – то и попали коровы из Сергеевки. Как в санаторий. Если бы они умели говорить, то поведали бы о культурном паст­бище с питательным набором многолетних трав, с «обходитель­ным электропастухом».

Когда-то из «Берега» везли на завод молоко в бидоне, сейчас ежедневно – без малого одиннадцать тонн. Увеличивают надои. Вдвое боль­ше стало коров в стаде.

В том, что комплекс будет, Ос­троушко не сомневается. Он за­горелся этой мыслью, когда сво­ими глазами увидел подобный в Америке, в которой побывал ещё председателем колхоза.

– Там ведь не фермы кормят страну – промышленные фабри­ки. Две с половиной тысячи ко­ров на площадках. Одна стоит наших десятерых. Каждую кор­мят, содержат с помощью компь­ютера. В смене на доильной пло­щадке четыре оператора. А все­го занято тридцать пять работни­ков. Физическая нагрузка, мне показалось, у них не адская. Тех­ника позволяет трудиться в удо­вольствие.

Что американцу по силам, по­чему нам не по зубам!

Василий Иванович надеется, что в объединение поверят и его друзья-коллеги из крепких мо­лочных хозяйств Россоши – Александр Горбенко из Лизиновки, Владимир Колесников из Поповки, Владимир Павлушов из Старой Калитвы, Николай Петряев из Жилино и другие.

Но этого мало. В той же Аме­рике сельское хозяйство держит­ся на «костылях государственных субсидий» – утверждению автори­тетной зарубежной прессы не верить нельзя. Правительства ведущих стран помогают земле­дельцу, учитывая то, что ходит он под Богом, в работе зависим от погоды, учитывают, что поставля­ет он на рынок стратегический продукт – продовольствие.

Возобладает ли разум в вер­хах нашей власти?

Пока крепкие мужики, о кото­рых сказ, «Варяга» петь не соби­раются. Но силы и у них на исхо­де. Для российского села после­дний парад наступает...

Сентябрь

Ганноверский музыкант

От знакомого нам по сказке братьев Гримм немецкого города Бремена рукой подать к Ганноверу. В него-то и занесла судьба моего старого знакомого Володю, жителя украинского городка Северодонецк, что в Луганской области. Бывший учитель музыкальной школы в советские времена лето обычно проводил в Крыму. Жена с сыном и дочкой загорали на пляже, а Владимир Иванович успевал не только купаться в море. Он играл на баяне ребятишкам-пионерам в Артеке. Семейные затраты на поездку, отдых окупались. Та жизнь растаяла, будто в дымке прощального костра, исчезла синей ночью по завершении курортного сезона. Нынче Володя один отправился на заработки в Германию. Был уличным музыкантом.

Попал туда Владимир Иванович стараниями друга студенческих лет. Тот давно и прочно обосновался в городке – по-сельски тихом посёлке под Ганновером, утвердился – как умелый настройщик музыкальных инструментов. Этот-то Борис приютил у себя Володю не без корысти, которую гость принял, как должное. Отсыревший и облупленный подвал засиял пасхальным яичком. «В свободное время отдыхал, и погреб выкопал», – сам над собой подшучивает Володя и остаётся признателен приятелю: «Когда бы я ещё малярное дело освоил!»

Рабочее место Владимир Иванович выбрал сразу удачное – на людном пятачке возле сквера. Прежде, чем растянуть мехи баяна и пустить пальцы по клавиатуре, уже знал, что концертный, так сказать, зал для него ограничен десятиметровым в диаметре кругом, не более. Человек тут мог выбирать, как ему отдыхать – с музыкой, или в разговорах, или наедине со своими мыслями. С утра играть можно было в девять тридцать, ни минутой раньше, в послеобеденный час и вечером существовали тоже временные рамки. Нарушишь – словно из-под асфальта возникал перед тобой полицейский. При первой встрече с ним Володя понятливо закивал головой, глядя на стрелки часов. «Нихт шпилен». Ограничения просто изумляли его: надо же, чёртовы капиталисты, как заботятся о человеке.

Свой фирменный знак музыкант выбрал безошибочно. Уличный концерт открывал русской «Катюшей». Сменял её тоже родимый украинский «Гопак». Прохожие замедляли шаг, останавливались. Посетители сквера пересаживались на скамейки поближе. Оказалось, ещё в диковинку был славянин, его песенные мелодии.

День ото дня к Володе привыкали. Появились постоянные слушатели, больше – дети и пожилые. Когда приглушал баян, то завязывались знакомства. Плохо, не знал немецкого языка. Чувствовал себя глухонемым. Со временем удалось из чужих уст слышать пусть ломаную, но родную речь.

Несколько раз подходил старый фриц. Садился рядом и рассказывал, что шесть лет отбыл в плену в Минске, отстраивал порушенный войной город заново. Жаль, Владимир Иванович знал столицу Белоруссии лишь по книжным фотоснимкам, мало что мог сообщить собеседнику. Впрочем, это обстоятельство нисколько не смущало немца. Он довольный встречей щурил глаза и улыбался во весь рот – слушал, иногда повторял оживающие в памяти русские слова.

Другой его ровесник, обезноженный старостью, подъезжал на инвалидной коляске. Кое-как Владимир понял, что перед ним воевавший на советском фронте пулемётчик. Глядя на не по возрасту крепкие руки немца, Володя отчего-то вспоминал своего покойного отца. Батя пехотинцем прошёл в боях от Волги до Берлина. Имел ранения. Из-за них мало пожил на нашем белом свете. Володе казалось, что этот инвалид когда-то стрелял в его отца. Не выдержал и признался о своих мыслях немцу. Тот сжал пальцы в кулак, в кулачище, что боксёрская перчатка, и закивал головой: могло быть и так.

Злобы или вражды Владимир Иванович к нему не почувствовал. Наоборот, когда бывший пулемётчик указывал ему на баян, то охотно играл, весь отдаваясь музыке. Немец слушал очень сосредоточенно и долго. Но о чём ему напоминает мелодия – Володя так и не сумел разобрать. Уезжал на своей коляске, прощаясь, вроде с виной в лице.

Нередко из уличной толпы вдруг являлись свои немцы – эмигранты из Советского Союза. Запомнилась женщина, не скрывавшая краской седину в русых волосах. Она просила сыграть «Рябинушку». Слушала и плакала. Егерь из Казахстана жаловался на здешнюю охоту, она ему казалась детской забавой. В последнюю встречу пришел радостный, сказал, что возвращается в Сибирь. Там его уже ждут друзья, любимая работа.

На ребятню Владимир Иванович присматривался с оглядкой, боялся, что прихватят деньги из кепки, которую он клал перед собой не на асфальт, подстилая пустую сумку. Зря волновался: дети всегда кидали свои монетки.

На ночлег к другу ехал не с пустым карманом, что приятно успокаивало – не напрасно вырвался в Германию на заработки.

Пытался, но не всякий раз принимал и понимал здешние нравы. Лето выдалось дождливым. Борис улучил погожий час и выкатил газонокосилку – на лужайке перед домом перерастала трава. А ведь лужайка тут первостатейная, гордость хозяев. Когда Володя откушал красивые, но совершенно безвкусные помидоры, – предложил приятелю: не лучше ли вырастить собственные. Даже вызвался вскопать грядку – поднять целину на газоне. Борис посмотрел на гостя, как на сумасшедшего. После Владимир Иванович убедился: лужайка, что живое существо. Хозяева бесконечно обсуждают и выхваляются густотой травы, её цветом, ровным покровом…

Так вот – не успела загудеть за окном косилка, как к дому подъехал полицейский патруль. Борис заглушил мотор, а ему выдали штрафную квитанцию на приличную сумму. Оказывается, сосед по телефону сообщил блюстителям порядка о том, что косарь вышел на покос в неурочный час, в какой шуметь не положено. Нарушил покой отдыхавших уличных сожителей.

Володе вдруг вспомнилось: на наших «автобанах»-дорогах водители всегда мигнут фарой встречному, если в укромном местечке скрытно наблюдает за движением автоинспектор. И как по команде машины сбавляют ход, послушно подчиняются дорожным знакам, на которые до сигнала чихали.

Тут же люди будто соревновались – кто быстрей заложит полиции друг друга. Не налогами, а штрафами поддерживается приятная ухоженность и чистота везде и всюду. Страхом перед наказанием утверждается законный порядок. Своими наблюдениями Владимир Иванович поделился с Борисом. Тот подтвердил: верно. Иначе и быть не должно. Убеждал непритворно, искренне. Кстати, на соседа он внешне нисколько не обиделся. Убирая косилку, сказал Володе: «Сам виноват».

Как бы поступил Борис, коли сосед схоже ему бы не дал подремать? Владимир Иванович хотел спросить об этом, но – прикусил язык. Зачем со своим уставом лезть в чужой огород. Уже случалось – не понимали друг друга с земляком, вроде не вместе росли.

Попал Володя на поселковый праздник, что-то сходное с нашим Днем Советской Армии или защитников Отечества.

По главной улице городка шла демонстрация. Впереди катили деревянную пушку. Маршировали парни с деревянными ружьями за спиной. В стволе – цветок. Самое интересное произошло на площади. Подожгли пушку, а в костёр кидали винтовки. Выкрикивали: «Хватит! Навоевались!» И разошлись пить пиво…

О поездке в Германию на заработки Владимир Иванович рассказывает не всем. Признался, что учит немецкий язык. Мысленно опять в дороге на Ганновер. Город ему понравился.

Слушал его, не перебивал. Хотя один вопрос свисал с кончика моего языка, а озвучить его не решался. Володя сделал это сам.

– Совестно мне было снимать, класть перед собой шляпу? Стыдно! Пока не появлялись в ней деньги. Пусть простит отец. Сын консерваторию заканчивает, у дочери выпускной в школе. Детей на ноги ставить надо.

Владимир Иванович побывал в Ганновере ещё раз. Сбылась мечта его молодости. В выходной выбрался в соседнюю Австрию. В Вене, на родине любимого Штрауса, слушал его вальсы. Удивился: ни таможен, ни пограничников, ни визы не потребовалось. Европа живет без границ, а мы, Россия с Украиной, городим их.

Что случилось – не объяснил. Но заявил, что в Германию он больше не поедет. Нужда осталась, но «стоять перед немцами с протянутой кепкой не могу».

Масон из Богучара

Взгляд сквозь годы

О масонах нынче наслышаны немало. Одни их возносят до небес, числят в благородных рыцарях, которые денно и нощно пекутся о рае земном. Другие, напротив, утверж­дают, что рай они творят для себя и добились на этом поприще немалых успехов. Мечта, ради которой «воль­ные каменщики» работали века, кажется, начинает сбы­ваться. Масонское «тайное правительство» уже явно уст­раивает новый порядок бытия, на глазах переделывает мир, в котором нашей России, да и соседям, отведена незавидная судьба. Скажем, в конце 80-х годов не поте­рявшая и поныне известности и политического веса анг­лийская деятельница Маргарет Тэтчер заявила, что «на территории СССР экономически оправдано проживание 15 миллионов человек». Последующий развал «империи зла», текущие реформы в скукоженном Отечестве под­тверждают: всё идет по плану...

Впрочем, наш рассказ не о спорах вокруг масонов. Речь о строителе «мирового храма», уроженце нашей Воронежской губернии. Речь о человеке, не последнем в тайном братстве.

Известен теперь он как Борис Викторович Астромов. Фами­лию ему приходилось менять не однажды. Настоящая – Кириченко, с ней появился на свет в 1883 году в обедневшей дворянской семье в Богучаре. О детстве-отрочестве досто­верных сведений нет. Можно догадываться, что Борис полу­чил гимназическое образова­ние. В 1905 году он уже был у дяди в Италии, где в Турин­ском университете стал учить­ся «на юриста». Судьба свела его с Чезаре Ломброзо, масо­ном, который занимался ант­ропологической криминалис­тикой. Из его учения вытека­ло: есть тип людей, биологи­чески предрасположенных к совершению преступлений. Кириченко сблизился с изу­чавшим русский язык профес­сором Ахиллом Лориа и ди­ректором университета Джованни Горрини, тоже масона­ми. Они-то и поручились за преуспевающего, видимо, сту­дента. В 1909 году его посвя­тили в масонство – в ложе «Авзония», входившей в «Ве­ликий Восток Италии».

Юрист возвращается на родину уже в Петербург, где устраивается на работу в Гос­банк помощником делопроиз­водителя в судебный отдел.

Кириченко утверждает в авто­биографии, что «я с масон­ством потерял связь». Факты же опровергают это. Вскоре, в 1914 году, служащий Госбан­ка вдруг оказался в двухго­дичной зарубежной команди­ровке на Балканах – «по заданию Министерства иност­ранных дел России». В Болга­рии, Сербии «мне поручено было узнать настроение оппо­зиционных кругов, их отноше­ние к войне». Есть сведения, что перед поездкой Борис Викторович получил обстоя­тельные напутствия от «стол­пов» российского масонства, они же принимали от него подробнейший отчёт по воз­вращении.

Если согласиться с мнением тех историков, которые убеж­дены, что первую мировую войну «заваривали» масоны, то само собой напрашивается предположение: Кириченко не только «узнавал настроения», но и выполнял задания поот­ветственней. И выполнял ус­пешно. Не случайно в годы революционной российской смуты в Петербурге ему дове­ряют пост Генерального сек­ретаря ордена мартинистов, который подчинялся Парижу. Не случайно в Советской Рос­сии в 1921 году «врач» Кири­ченко создает своё «Русское автономное масонство» с «до­черними» ложами в Петербур­ге и Москве. Под их крышей собирались интеллигенты — преподаватели, студенты, артисты, музыканты, художники, «киношники» и другие.

Ложи с витиевато красивы­ми названиями – «Три север­ные звезды», «Пылающий лев», «Золотой колос», «Гармония» – существовали вполне легаль­но. Вот как писал об этом сам Астромов: «...наши отношения с властью были довольно дружественными. Петроградского губчека, призвав наших руководи­телей и побеседовав с ними, выяснили, что организация стояла и стоит в стороне от политики и занимается фило­софскими вопросами челове­ческого самоусовершенствова­ния и перевоспитания, а пото­му категорически запрещает своим членам ввязываться в какие-либо контрреволюцион­ные выступления и группиров­ки. Следователь Владимиров ещё до революции был зна­ком с деятельностью нашего масонства. Поэтому, расспро­сив нас и заслушав доклад следователя, председатель губернского чека Комаров махнул добродушно рукой. «Раз вы не против нас, то живите мирно, принося в своем ма­леньком масштабе известную пользу человечеству». «Нам даже удалось достать за его подпи­сью... охранную грамоту, ос­вобождающую от очередных обысков».

Но спокойная жизнь про­должалась недолго. В Питере сменилось начальство в губчека. Московской ложей заинте­ресовались в «высоком доме под часами на Лубянке». Пре­неприятные новости пришли из Италии. «Муссолини, став у власти, принялся уничтожать ложи... Даже архивы сжигал. Спасли их от окончательного разгрома американцы-турис­ты, пригрозившие через по­сла, что Америка не даст ему займа».

Наверное, не столь уж безо­бидны были «философские занятия» масонов, раз всполо­шился фашистский диктатор. И послушно взял под козырек перед американцами – силу почувствовал необоримую.

Обсудив тревожную ситуа­цию с Карлом Радеком, уже ушедшим от дел в Исполкоме Коминтерна, но остающимся «пронырливым и влиятельным», Астромов – Кириченко первым является к чекистам. Но не с повинной, а с предложением о сотрудни­честве. Борис Викторович по­ложил на стол целый трактат о создании «красного масон­ства» в СССР – как противо­вес «политическому» масон­ству Запада. Вдобавок Астро­мов обладал гипнотическим воздействием на собеседника. Речь незваного гостя, возмож­но, показалась убедительной. Во всяком случае, он стал секретным осведомителем ОГПУ. Как оказалось, нена­долго. Спустя семь месяцев – 30 января 1926 года – Астромова арестовали.

И тогда он пытается «вый­ти» на Сталина: обращается к Иосифу Виссарионовичу с письмом. Предлагая вновь готовность «служить своими знаниями и опытом в качестве советчика-консультанта», Аст­ромов пишет о том, что «крас­ное» масонство – это не просто объединение коммуни­стически мыслящих интелли­гентов, его «форму и маски­ровку» «мог бы принять Ком­интерн», успешно работая на «экономическое развитие СССР» посредством «заклю­чения соглашений с Англией, Францией и Америкой».

Но и это не спасло Бориса Викторовича. Его судили вме­сте с «братьями по Ордену». В обвинительном заключении так оценили их деятельность:

«Масонство по существу своему является не чем иным, как мелкобуржуазной пере­делкой католицизма, где роль кардиналов и аббатов играют банкиры и парламентские дель­цы, продажные журналисты и адвокаты, а также прочие политические авантюристы. Разбавив католицизм и сокра­тив небесную иерархию до одного лица – Великого ар­хитектора вселенной, масон­ство приспособило к своему обиходу терминологию демо­кратии: братство, гуманность, истина, справедливость, доб­родетель и в такой форме является важной составной частью буржуазного режима.

Вступление в масонскую ложу в буржуазных странах означает, как правило, приоб­щение к высшим сферам по­литики, так как именно здесь «завязываются» карьеристские связи, создаются группиров­ки, и вся эта работа покрыва­ется флером морали, мистики и обрядности... Масонство не меняет своей тактики в отно­шении коммунистической партии: оно не исключает коммунистов из своей среды. Наоборот, оно широко откры­вает перед ними двери, по­скольку его политической функцией как раз и является всасывание в свои ряды пред­ставителей рабочего класса, дабы содействовать размягче­нию их воли, а по возможно­сти и мозгов».

(Приговор, напомним, выне­сен 20 мая 1926 года. И как в связи с ним не отметить «вели­ких реформаторов» Михаила Горбачева, Бориса Ельцина и других «архитекторов пере­стройки». Они ведь, кстати, не отрицали своих связей с запад­ным масонством, о которых сообщалось в печати).

Наш же «герой» Кириченко-Астромов рассчитывал, что за «оказанные услуги» чекис­ты его выпустят за границу. Вместо этого был сослан на Соловки.

Трехлетняя ссылка не уго­монила Бориса Викторовича. 10 июля 1940 года сотрудники госбезопасности НКВД СССР уже в Абхазии вновь аресто­вали заведующего амбулато­рией табачного завода города Гудауты Астромова-Астрошова-Ватсона-Кириченко. Провин­циальный «медик» возглавлял масонскую «Великую ложу Астреи». А нити от него тянулись в Тбилиси, к брату Льву Викторовичу Кириченко-Мартову, в Москву, Ленинград и даже – на Запад.

Медицинская комиссия при­шла к выводу, что Астромов, не имея врачебного образова­ния, шарлатанствовал, по сути, калечил пациентов. Зато со­кровенные гипнотические бе­седы позволяли ему вербовать нужных людей. Чтобы cпacти себя, Астромов начал сдавать своих соратников. Чем, видимо, и закончилась его деятельность,   ставшая   теперь известной,   благодаря   архивным «раскопкам» историка Виктора Степановича Брачева.

Октябрь

В Удеревке листопад...

В липовых аллеях золотой листопад. Осенней порой особо удивителен этот парк-лес среди чернозёмной степи на белых меловых крутогорах, которые омывает загадочно поименованная речушка Тихая Сосна. Отсюда открываются прозрачные дали во все концы света. Там некогда уездный Острогожск, осовремененный высотным замком элеватора-хлебохранилища. В другой стороне ставшая горожанкой слобода Алексеевка, крестьяне которой подарили миру янтарное подсолнечное масло. О том теперь памятью кованный в бронзе смекалистый мужик Бокарев. А здесь, сейчас, лесной островок да гранитные камни-валуны напоминают: стояли тут Покровский храм, дворянская усадьба Удеревка. Появилась она У-дерева. Знаменитой остаётся как родина русского поэта и философа Николая Станкевича. А ещё рассказывают, «пришёл отсюда сказочный Кольцов»…

Вновь сюда гостей, как говорили в старину, со всех волостей, а, выражаясь по-современному, – из соседних Белгородской и Воронежской областей – созвал «Удеревский листопад». Так в Алексеевке называют ежегодный литературно-музыкальный праздник, посвящаемый земляку, поэту и философу Николаю Станкевичу в день его рождения, нынче 195-й.

Сын сельского дворянина, выпускник словесного отделения Московского университета, почётный смотритель Острогожского уездного училища прожил всего лишь 27 лет. Короткий век его очерчен годами – 1813-м и 1840-м.

В небольшом творческом наследии есть поэзия, проза. Особенно важны письма, читаются они, как художественно-философские очерки. Без Станкевича и его знаменитого московского кружка мир русской культуры остался бы «неполным». Духовным наставником признавали Николая Владимировича его великие современники. Наша гордость – так сказал о Станкевиче будущий русский писатель молодой Иван Тургенев. Под этими словами подписались бы совершенно разно мыслящие люди – западник Виссарион Белинский и славянофил Константин Аксаков, а ещё – историк Тимофей Грановский, философ Пётр Чаадаев, народник и анархист Михаил Бакунин, революционный демократ Александр Герцен, актёр Михаил Щепкин…

 Не знавший лично Станкевича, Лев Толстой читал его переписку со слезами: «Никогда никого я не любил, как этого человека, которого никогда не видел». Михаил Бакунин считал, что знакомство со Станкевичем открывало новую «эпоху» в жизни.

Схоже мог бы заявить о себе, прежде всего, Алексей Кольцов. С лёгкой руки земляка воронежский поэт стал известен «по всей Руси великой». Именно в Удеревке «по сельским белым в сумраке холмам» бродили и задушевно беседовали два молодых человека. Московский студент прибыл домой на каникулы, а гость заехал из Воронежа.

 Наш современник, писатель Владимир Кораблинов такой представлял эту встречу. Алексей Кольцов «стал читать. Сами стихи и манера чтения поразили Станкевича. Он слушал, не перебивая, точно боясь неосторожным словом спугнуть певца.

Кольцов прочел ему «Путника», «Соловья», «Терем» и, наконец, последнее, что сочинил, – «Повесть моей любви».

Весь подавшись вперёд, Станкевич глядел на Кольцова, как на чудо, а тот всё пел, пел, и, казалось, не видел…ничего: одна степь струилась перед глазами, ветер посвистывал в ушах да серебряные волны ковыля плыли и плыли вдаль…»

Доброжелательный слушатель почувствовал в собеседнике божий дар. Дивная песня в 1831 году будет напечатана в «Литературной газете» с письмом к издателю: «Вот стихотворение самородного поэта г. Кольцова. Он воронежский мещанин, и ему не более двадцати лет от роду; нигде не учился и, занятый торговыми делами по поручению отца, пишет часто дорогою, ночью, сидя верхом на лошади. Познакомьте читателей с его талантом».  Стараниями Николая Станкевича выйдет в свет книга «чудных кровнородных песен», первая и единственная при жизни народного поэта. «Уважение, участие, сочувствие со стороны брата Кольцову были полные», – свидетельствовал младший Александр Станкевич.

Об этих и иных вехах в жизни подвижника и философа с душой поэта вспоминали участники фестиваля. Праздник традиционно складывался в путешествии по Алексеевскому району из встреч в доме-музее Н.В. Станкевича, расположенном в селе Мухоудеровка, в здешней школе.

Глубинка удивляла ухоженностью не показной, а повседневной. Ведь враз на ста километрах не прорубишь придорожные лесополосы, не побелишь известью снизу стволы деревьев. Вдоль автотрасс – постоянно стриженный косой травяной ковёр, на который никто вроде бы и не мусорит. «За чистоту и порядок в ответе я, – говорила глава Мухоудеревки Валентина Былдина, – а со мной и все жители. Уже привыкли к этому люди». Кстати, в доме-музее не без гордости хранительница показала нам красивый кубок «За чистоту», которым отмечен «сельсовет» в смотре-конкурсе.

Под хозяйским приглядом ухоженные поля и просёлки, городки животноводческих ферм. Не встретилось и клочка выжженной земли – ни на скошенной стерне, ни в ярах и на буграх. С пожнивными остатками соломы, с бурьянами здесь умеют как-то управляться и расправляться, наводят и поддерживают «культуру» в степи без огненного смертного пала.

На сельских улочках не хоромы, обычные подворья. Но кинутых и одичалых усадеб нет.

Дом-музей, конечно, единственный, ему и положено красоваться в опояске ярких осенних клумб. Не уступает музею и дом культуры, перед ним свежая травяная зелень, цветущие астры, плиточные дорожки. Главный распорядитель празднества, начальник районного управления культуры Юрий Афанасьев заявил: так в каждом селе.

В самой Алексеевке дом культуры «Солнечный» «угощал» книжной выставкой «Литературный родник Белгородчины», картинами художников и работами мастеров народных ремесел. Здесь же с участием старшеклассников и молодежи состоялась премьера второго выпуска литературно-краеведческого альманаха «Удеревский листопад». Представили сборник его составители – писатель-краевед, редактор Алексеевской газеты "Заря" Анатолий Кряженков и поэт Владимир Молчанов, председатель правления Белгородской областной организации Союза писателей России.

В книге печатаются научные и краеведческие материалы, воспоминания о семье Станкевичей, о творчестве и судьбе её славного сына. Особым разделом – поэтический венок из стихов белгородских и воронежских авторов.

Альманах «оживал» на сцене. Выступления-размышления чередовались с чтением стихов, с песнями. Зал тепло принимал литераторов, среди которых были члены Союза писателей России Виктор Череватенко из Белгорода, Юрий Макаров из Ровенёк, Василий Куликов-Ярмонов из Острогожска, Виктор Беликов из Россоши. Гости добрым словом вспоминали Николая Станкевича и других именитых земляков из ближней округи – художника Ивана Крамского, историка Николая Костомарова, литератора Александра Никитенко, поэта Евгена Плужника. Нам есть, кем гордиться.

Стихи и песни, песни и стихи звучали в зале, возвращая всех мыслью на удеревские крутогоры. Туда, где лежат букеты осенних цветов на семейном кладбище Станкевичей. Только оно сейчас напоминает о дворянском гнезде и исчезнувшем в дымных веках селе Удеревка.

Там вспоминались строки из писем Станкевича: «Сельская жизнь имеет для меня прелесть только в Удеревке». «Альпы едва ли так понравятся мне, как меловые холмы над рекой Сосною», «…ещё никогда не чувствовал я сильнее, что отечество и семейство есть почва, в которой живёт корень нашего бытия; человек без отечества и семейства есть пропащее существо, перекати-поле, которое несётся ветром без цели и сохнет на пути… От этого избави нас, Боже».

На юру поклонились могиле Станкевича, верному сыну Отечества, сказавшему здесь о себе: «Душа моя светла!»

*  *  *

 Поэт Александр Голубев: «…кочевая жизнь приносила Алексею Кольцову ни с чем несравнимую радость творческого вдохновения.  В такую пору стихотворные строки буквально проливались из его души благодатным летним дождём, осыпались с небосклона золотым звездопадом художественных открытий, которые были сродни лучшим произведениям устного народного творчества. По существу, просторы Слобожанщины позволяли поэту-прасолу на одном дыхании петь свою соловьиную песнь по несостоявшейся любви, отдавать поклон радушию простых людей, встречавшихся ему на столбовых или малохоженных просёлках  российско-украинского Порубежья.

    Его самобытные стихотворения – «Малороссийская песня», «Возвращение запорожцев с Кавказа», «К реке Гайдари», «Косарь», «Ночлег чумаков» и сегодня, спустя столетия после смерти поэта, завораживают неповторимым обаянием искренности чувств, отображением несуетности крестьянского бытия,  или, проще говоря, естественного уклада жизни, по которому жили предки великороссов и малороссов-украинцев на краю Дикого Поля».

Алексей Кольцов

К реке Гайдари

Стою, зловещей думы полн,

При шепоте, при плеске волн...

Гайдарь! все теми ж ты волнами

Катишься вдаль, как и всегда,

Такими ж светлыми водами

Поишь людей, поишь стада;

И те ж в тебе глядятся горы

И моются корни лесов;

Все те ж кругом поля, озеры,

Все так же ночью вдоль брегов

На лодке, легкой и качливой,

Плывет веселый рыболов;

По влаге сонной, прихотливой

Кидает сеть он — и вперед

Веслом размашисто гребет,

И песнь Украйны  для забавы,

Без мыслей, без желаний славы,

Напевом прадеда поет!

Катись, Гайдарь, и пой водою

Брега, счастливые тобою!

Твой век тебе не изменил;

А я, старик, всю жизнь прожил...

Где ж вы, благие упованья,

Где ты, священный сердца жар?..

Катися, светлая Гайдарь,

Неси с собой мои стенанья!

Ночлег чумаков

Вблизи дороги столбовой

Ночует табор кочевой

Сынов Украины привольной

В степи и пасмурно и темно.

Ни звезд блестящих, ни луны

На небе нет; и тишины

Ночной ничто не нарушает;

Порой проезжий лишь играет,

И колокольчик почтовой,

Звеня над тройкой удалой,

На миг молчанье прерывает.

Между возов огонь горит;

На тагане котел висит;

Чумак раздетый, бородатый,

Поджавшись на ногах, сидит

И кашу с салом кипятит.

За табором невдалеке

Волы усталые пасутся;

Они никем не стерегутся

Беспечно пред огнем в кружке

Хохлы чумазые, седые,

С усами хлопцы молодые,

Простершись на траве, лежат

И вдаль невесело глядят.

Чем чумаков прогнать дремоту?

Давно ль утратили охоту

Они петь песни старины?

Чем ныне так развлечены?

Бывало, часто, ночью темной

Я с ними время разделял

И, помню, песням их внимал

С какой-то радостью невольной…

Но вот во тьме игра свирели,

Вот тихо под свирель запели

Они про жизнь своих дедов,

Украйны вольныя сынов...

И как те песни сердцу милы,

Как выразительны, унылы,

Протяжны, звучны и полны

Преданьями родной страны!..

Старобельск

  Малороссийская песня

Голубонько, доню!

Чому ты не любиш

Мене, козаченька,

Мене молодого?

Хиба ж ты иного

Вже парубка маеш;

Хиба ж ты другого,

Серденько, бажаеш?

Иль чим, моё сердце,

Тебе не влюбився,

Хиба моя бедность

Тебе так лякае?

Голубонько, доню!

Я бажав, кохав бы

Тебе дужче того,

Що в золоти ходит.

1830 (?) 9 января

         Быльём не поросло

Евдаковский жемчуг

Евдаковский жемчуг – прочитав это, не спешите  ни удивляться, ни улыбаться даже те, кто живёт в воронежском районном центре Каменка.  В этом странно поименованном посёлке, где надо проезжему, а порой и местному жителю растолковывать – почему селение называется так, ведь на тутошнем краснокирпичном теремке железнодорожного вокзальчика крупно начертано – «Евдаково». Отчего, наконец, главное каменское предприятие известно домохозяйкам немалой части России тоже как  Евдаковский комбинат.

О жемчугах речь чуть погодя. Пока же обнародуем услышанное от старожила. Был в степи хуторок. Первопоселенцы  дали ему имя – Каменка. Крепких глыб тут наворочал-накрошил ещё в древние времена споткнувшийся о холмы уже обессилевший на европейских просторах ледник. Расхлебывайся, Микула Селянинович, выгребай с пашни камешковую россыпь. Когда в недавнем девятнадцатом веке прокладывали железную дорогу, то станция получила название не по хуторку, который стоял рядом, а по близлежащей большой слободе Евдаково. Кто тогда мог поверить, что сельцо о девяти десятках дворов по-молодецки расправит плечи, вберёт в себя станцию и станет центром сельского района.

Случилось это, прежде всего, благодаря новостройке первых советских пятилеток – масложиркомбинату. Сюда съезжались из больших городов мастера. Таковыми станут и дети окрестных землепашцев. Все они положат начало здешним трудовым династиям рабочих пищевой промышленности.

Впредь глубинка крупными заводами не прирастала. Комбинат же оказался надёжным кормильцем всей округи. Даже в наше  смутное время, когда сиротски опустели цехи и не таких гигантов индустрии, когда поля глушит бурьян, а нива остаётся несжатой в зиму – Евдаковский в Каменке, тьфу-тьфу, работает. Трудится за Каменский район – себя и округу обеспечивает в меру скромных потребностей, да и государственную казну подпитывая финансами как желанный донор.

Чем комбинат в суходольной провинции не редкостный жемчуг? Это красивое сравнение найдено не ради красного словца.

Заглавная продукция Евдаковского – маргарин. Продукт вроде б незавидный, но, согласитесь, первостатейный. Хлебопёку и повару, домохозяйке без него, как «без воды – и ни туды, и ни сюды». На обеденный стол он нам нужен каждодневно, хотя – не всяк об этом знает – маргарин в пище человека прописался совсем недавно.

Устроив с помощью союзников «севастопольскую страду» матушке-России, Франция начала во второй половине прошлого века  соперничать с Пруссией – кому быть хозяйкой в европейском доме. Большую армию нужно прокормить. Тут же и без того не хватало жиров, особенно – сливочного масла. Министры Наполеона третьего пообещали учёным приличную премию за открытие новых способов получения продуктов. Война для Франции обернулась не просто поражением – Парижской Коммуной, кровопролитной гражданской, свержением монархии...

Но накануне химик Меж-Мурье успел прославиться: он изобрёл способ получения искусственного сливочного масла, он даже построил первый завод по его выработке. А назвал продукт «олиум маргарон». С греческого это можно истолковать вольно, как «масло жемчужное». Продукт отличался перламутровым, жемчужным блеском. Удачной оказалась лишь вторая часть названия. Маргарин по всему миру вписался в чужой язык, пережив само изобретение. Дело в том, что «искусственное масло» учёный получал из говяжьего сала и бараньего жира. Сейчас же его готовят по иной рецептуре и технологии. Основой являются не твёрдые животные жиры, а жидкие растительные масла, которые, как говорят медики, человеку крайне необходимы для предупреждения болезней сердца, атеросклероза и – огромного букета хворей текущего времени.

Первый камень в основание Евдаковского масложиркомбината на степном железнодорожном полустанке был заложен не случайно. Разраставшейся  городами стране требовались продукты, то же – «жемчужное масло». Вот она, рельсовая дорога во все концы с близкого лискинского «перекрестка». Рукой подать к богатой углем донбасской «кочегарке».  А главное – эти слободы и хутора есть родина подсолнечного масла. Головастые крестьяне смогли из завезённого с другого, американского, берега забавного цветка, головкой крутившего вслед за солнцем, – извлечь небывалую пользу. Сухая былка в бедном лесами крае  служила топливом, золой же лучше нынешнего шампуня мыли головы, шляпки на корм скоту, а семечки сгодились для приготовления «олии» – «постного масла». Оно вскоре и стало основным среди растительных масел.

Тогдашнему хозяину новостройки Центросоюзу принадлежала маслобойка дореволюционных лет. Рядом с ней в 1929 году и вырыли первый котлован под заводской корпус. Строить умели. 18 июня 1934 года выпустили первый маргарин.

От тех, уже давних, времён остались лишь отдельные корпуса цехов да дом управления. Комбинат, конечно, обновлялся и обновляется. Нынче он стоит в опояске не только каменного забора. С одной стороны его обступили  громадные серебристые баки. Большая часть из них – это хранилища, в которые из железнодорожных  цистерн сливается подсолнечное масло на переработку. А свозится «олия» сюда с полей от Тамбова-Липецка до Краснодара-Ставрополя.

Масло жидкое, а маргарин – твердый «брусочек». Чтобы сделать его таковым, технология требует водорода. «Аш» добывают из «аш два о» в электролизном цехе. Потому он  первый  в нашей экскурсии по комбинату.

– Цех самый молодой на предприятии, – рассказывает и показывает Сергей Васильевич Свешников. Под началом старшего мастера и его немногочисленной команды два агрегата – две «гармошки» из прочного металла под тёплой крышей. Один в работе, второй в резерве. В этой «гармони» расщепляется незримо родниковая вода на химические составляющие.

– Наша задача – вовремя и в нужном количестве подать водород технологам гидроцеха, – объясняет мастер и подчеркивает: – С ней мы справляемся.

Мы – это операторы-«водородчики» Александр Иванович Клименко, Михаил Николаевич Роговой, Александр Иванович Тищенко и их товарищи. У кого самый высокий пятый разряд, на кого всегда можно положиться в таком ответственном производстве. («Посторонним вход строго воспрещен! Взрывоопасно!»)

А зелёные раскидистые лимонные дерева в цеху вдоль окон с солнечной стороны растят «водородчики» и для настроения  («скоро метели заметут, а у нас дерево в цвету»), и в пользу («зазываем на чай, лимоны доморощенные!»).

Дальше путь вдоль трубы – на «гидрозавод», так на комбинате в обиходе именуют гидроцех.

– Самое главное производство, – непременно подчеркнёт его начальник Сергей Евгеньевич Штукин. Подтвердит то и технолог Валентина Васильевна Моисеенко. Место у них и у всего   возглавляемого ими коллектива очень тёпленькое в прямом смысле.

– При двухстах градусах в агрегатах, плюс двухстах, – говорит Валентина Васильевна, – перерабатывается масло. Сначала оно очищается от примесей. Затем при насыщении водородом из жидкого превращается в твёрдый жир. Его называют «саломас». Это продукт не только для приготовления маргарина. Саломас в чистом виде – сырьё для кондитера и пищевика. С комбината его тоже отгружают тысячами тонн.

По секрету мне шепнули, а скрыть, простите, не могу, что работники на обед картошку предпочитают жарить на саломасе – «вкуснятина необыкновенная».

Поинтересовался, как «усыхает» масло. Из килограмма выходит граммов 850 саломаса. У агрегатов, конечно, слишком  жарковато. Посменно здесь управляются 120 человек. Рабочим местом дорожат, текучки нет. Кто в цеху на правом фланге? Слесари Юрий Владимирович Грудинкин, Владимир Васильевич Кисилёв, гидрогенизаторщик Геннадий Иванович Кадурин, аппаратчица Антонина Фёдоровна Кисилёва и их товарищи.

– Теперь нам сбыт диктует рабочее задание, – замечает Штукин. – Мощности позволяют отгружать  в сутки 250 тонн дезодорированного, очищенного от примесей масла и 140 тонн саломаса.

Ещё Сергей Евгеньевич подчеркнул, что в скрытой от глаза химической переработке масла главным регулировщиком и контролёром  является лаборант. Именно он следит за качеством продукта и подсказывает, как держать его «на высоте». У этого пульта управления производством – опытные мастера своего дела Антонина Егоровна Голоскокова, Валентина Ивановна Пилипенко и их подруги.

Долгое время Общественное российское телевидение не однажды на дню прокручивало минутный фильм: упитанный карапуз  ротиком и ручонками уморительно хватал, ел масло – «нежное, похожее на сливочное». Счастливая мамаша с упоением нахваливала «Раму». Так рекламировался маргарин. Конечно, зарубежный. Для своего продукта экран остаётся недоступным.

– А наш товар ничем не уступает завозному, – подчеркивает Евгений Игнатьевич Тарасов, начальник маргаринового цеха. Что для него, для его «правой руки» – технолога Тамары Митрофановны Гончаровой – комбинат есть дом родимый, ему они отдали лучшие годы своей жизни. Попросил растолковать мне, как рядовому покупателю, за что ценить «евдаковский жемчуг». Услышал:

– Любой маргарин улучшает вкусовые качества растительных жиров – ценных уже потому, что они питают нас энергией.

– Любой-то любой. Но вот у вас на полочке строй нарядных «брусочков». Глаза разбегаются.

– Внимательнее приглядывайтесь к этикетке.

Первое – экологически чистый продукт.

Далее. При производстве маргаринов можно получать продукты с заранее намеченным содержанием различных жирных кислот, витаминов А, Д, Е. Так что, второе – читайте название, которым стараемся подчеркнуть особенные качества  товара. Низкокалорийные «Домашний», «Сливочный новый», «Бутербродный сливочный», «Солнечный» предлагаем тем, кто уже побаивается атеросклероза, имеет излишний вес. Для жарения хороши кулинарные жиры «Прима», «Растительный», «Украинский», «Белорусский». Хозяйке, какая любит печь, подойдут маргарины столовые «Молочный», «Сливочный», «Радуга».

Для повышения энергетической питательности «Сливочного нового» и «Бутербродного сливочного» добавляем 10 процентов сливочного масла.

Третье – не химичим в худом смысле слова, не насыщаем продукт консервантами.

Как Тарасову, Гончаровой, так и всему коллективу (а в цехе больше двухсот человек) есть чем гордиться. Маргарин представляли на престижную выставку в Москву, там предприятие наградили дипломом победителя в конкурсе «Лучший отечественный товар».

Оборудование позволяет выпускать до 220 тонн маргарина в сутки. Рынок уже позволяет вновь вспомнить «застойные» годы.

Евгений Игнатьевич начинал в молодости работать на комбинате слесарем-наладчиком. К технике у него особо уважительное отношение. Доволен, что в своё время  удалось купить у английской фирмы автоматическую расфасовочно-упаковочную  линию. Освоили её быстро. Если у пульта управление такие опытные операторы, как Ольга Николаевна Кострыкина, её рабочий стаж двадцать лет, то «Джонсон» обязательно «отстреляет» пятью тоннами  маргариновых брусочков в час. Впрочем, и те, кто моложе, как Наташа Просянникова, показывают, что наши отечественные упаковочные машины-линии уступают «англичанке» лишь в автоматизации. Работают же очень надёжно.

Не останавливая производства, на ходу, маргариновый цех нынче хорошо обнарядили. Будто враз посветлели коридоры, уютнее стало в бытовых комнатах.

Дробью отбивает непрерывную «чечётку» машина-автомат. По конвейерной линии солдатиками маршируют в упаковочный ящик  золотистые маргариновые  столбики. Тарасов берёт на ладонь какой поближе, показывает красочную картинку на этикетке, где улыбчивая стряпуха-хозяюшка. Спрашивает:

– Чем хуже какой-то «Рамы»?

Согласен: товар красив и лицом.

Так уж сложилось: ещё одному французу должны быть признательны пищевики Каменки, благодарны за изобретение продукта, каковым славен комбинат.

Речь – о майонезе.

Год известен. В 1757-м англичане взяли в осаду французский городок Маон. Пытаются пробить брешь в крепостной стене, а осаждённые за ночь вновь восстанавливают, укрепляют крепость-спасительницу. Кирпич тогда клали, скрепляли раствором на яичном белке. Желтка оставалось пропасть.

Известно имя того, кто приказал найти применение пропадавшему продукту. Это был герцог Ришелье (не серый кардинал, досаждавший мушкетёрам Дюма). Вместе со своими офицерами он тосковал по изысканным соусам.

Канул в Лету лишь главный герой – повар-изобретатель. Он ведь сотворил удивительный «провансаль» на основе горчичной заправки, заменив варёные яичные желтки на сырые. Как утверждает молва, обрадованные французы блюда из овощей, из рыбы под этим соусом стали называть «маонскими». А погодя признанный гурманами соус – тонкую эмульсию растительного масла с сырым яичным желтком и горчицей, с вкусовыми приправами – поименовали майонезом.

На Евдаковском комбинате есть отдельный цех по приготовлению майонеза. Хотя родина его далеко-далеко, изысканные ценители соуса заявляют: евдаковский – лучший в Европе. Сергей Гаврилович Гончаров – хозяин цеха, и технолог Любовь Васильевна Свешникова улыбаются, услышав про то, но не опровергают рекламу от народа.

Как только ни наловчились подавать соус к столу предприимчивые хозяйки. Ложечка в тарелке борща меняет его вкус. Нальёт окрошку с майонезом, ешь – за ушами трещит. А уж рыбой в соусной «шубе» нынче всегда стараются попотчевать самых дорогих гостей.

Учуяв спрос, майонезными установками стали обзаводиться все уважающие рынок пищевые предприятия.

– Соперничать нам с ними пока легко, – говорит Гончаров. – При приготовлении соуса важно выдержать не только рецептуру, но и саму технологию. Продукт ведь скоропортящийся, тут следи да следи. Чуть отступился – пропали труды. То сладковат, то вовсе скис.

– У нас оборудование позволяет жёстко выдерживать режим изготовления, точно его контролировать.

– Рука набита и глаз намётан, прежде всего,  у Любови Борисовны Коденцевой, Татьяны Семеновны Шиловской, Валентины Николаевны Самсоновой и их подруг.

Гудят смесители. Из тарного цеха к упаковочной машине текут непрерывной лентой с лёгким стеклянным перестуком  баночки. Другой автомат, воронежская, кстати, упаковочная машина  разливает соус в приглянувшиеся покупателю удобные  красочные пакеты.

Триста тонн майонеза ежемесячно растекается по российским прилавкам из Каменки. Представляете, сколь устойчив аппетит к «Провансалю»?

– Пятьсот тонн позволяет выпускать оборудование, – замечает начальник цеха. – Был бы только спрос.

Уловили на комбинате и рыночный интерес к очищенному или, как говорят специалисты, дезодорированному подсолнечному маслу. Поработала служба главного механика Владимира Ивановича Ершова. Установили линию розлива масла в модные  нынче литровые фляжки-баллончики. Пока три тонны в смену заказывает отдел сбыта.  Подадут знак – можно прибавить обороты.

Мой собеседник – Виктор Николаевич Коденцев. Себя числит здешним, родовые корни в селе Коденцове близ Каменки. И мать с отцом, и сам жили-работали в разных местах Союза. Сгодился – на малой родине. Год рождения 1954-й, инженер-электрик по образованию. На Евдаковском комбинате с 1979-го. Был мастером, начальником технического отдела, главным инженером. С 1990-го – директор комбината.

– Жить нынче трудно всем. В промышленности жируют лишь те, кто гонит за границу сырьё. А каково вам, пищевикам?

– Бывает всяко. Конечно, спасает то, что выпускаем товар, так сказать, повседневного спроса.

Одно время комбинат был на краю пропасти. Прежняя команда областной администрации распорядилась продукт не вывозить за межу, цены установили волевые. В убыток себе долго не проработаешь. Да ещё изделие ограничено сроком хранения.

Когда запреты сняты – дышать легче.

– Но та остановка не прошла для комбината бесследно?

– Конечно. Таких предприятий – двадцать одно по России. Ещё во времена  планового хозяйствования сложился  устойчивый рынок сбыта. Продукцию отгружали в четыре десятка областей, в шесть наших республик, а ещё в Белоруссию, Казахстан, на Украину. И вдруг – месяц не отправляем те же маргарин, майонез. Второй месяц. Свято место пусто не бывает. На прилавок с удовольствием выложили свой продукт конкуренты, особенно зарубежные. Они нас и так теснили – их товар в броской упаковке, есть бешеные деньги на рекламу.

          – А как удалось и сейчас удаётся удержать свой рынок?

– Не было бы счастья, да несчастье помогло. Соперничество подстегнуло нас. В беленькую бумагу паковали маргарин – лучшего вроде и не надо. А положили рядом расписную коробочку  – продукт похуже, но берут охотнее. Теперь и мы нашли красочную фольгу. Майонез выпускаем в удобных пластиковых пакетиках: в прошлом году – восемь тонн ежемесячно, а сейчас уже по 94 тонны. Вот так рынок заставляет не дремать.

– Но ведь и прежде подстёгивал план. Выполнил – хорошая получка в кармане...

– В принципе рынок диктует схоже: обновляй ассортимент продукции, повышай её качество. А ещё цены держи чуть ниже рыночных. И покупатель твой.

– Так всё-таки, как вам удаётся его зазывать к себе?

– Смогли сохранить прежние связи с поставщиками сырья. Подсолнечное масло ведь закупаем не только у себя в области, ещё – в Тамбове, Волгограде и Ростове, на Кубани и в Ставрополье. Нас ценят, раз рассчитываемся без задержки, хоть деньгами, хоть товаром – кому как удобнее.

Когда заполнены маслом хранилища, уже спокойнее на душе. Есть на чём работать. Правда, план нам теперь спускает рынок. Работаем напрямую с коммерческими предприятиями. Имеем уже полторы тысячи постоянных клиентов. Эти купцы  развозят продукты от Москвы до самых до окраин.

– У директора голова больше болит о производстве или о заготовках и сбыте?

– О заготовке сырья, о сбыте продукта.

Производство давно отлажено. Есть прибыль – совершенствуем его. За последние два года нам немало удалось сделать по техническому перевооружению. Закончили монтаж и задействовали систему автоматизации на рецептурном участке маргаринового цеха. Запустили линию по фасовке растительного масла в полимерные бутыли. Освоили упаковку маргарина в кашированную фольгу, а майонеза – в полимерные пакеты. Начали сооружение новой аммиачно-компрессорной станции. В котельной монтируем новый котёл. Продолжаем строить очистные сооружения.

– Если подытожим, то имеется возможность выпускать хороший продукт с богатым выбором. Вам пришлось бывать за рубежом на схожих заводах. Интересно, сильно отстаем в технологической, технической части?

– Технология изготовления маргарина схожая, разницы нет. Оборудование тоже подобное. Автоматизация производства там намного лучше. Где у нас двадцать-тридцать человек обслуживают агрегаты, линии, у них – два-три.

Качество нашего продукта, считаю, лучше. Ассортимент имеем неплохой: скажем, больше десяти сортов маргарина выдаём.

– Тут в самый раз вопрос о кадрах, которые решают всё.

– Комбинату изначально повезло. На нашей базе было создано и пока существует отраслевое профтехучилище. Специалистов, конечно, готовили для заводов всей страны. Но лучшие из лучших оставались у нас.

– У кузницы кадров сейчас свои трудности?

– Да. Выпускникам на работу по специальности трудно устроиться, почти невозможно. Перестраиваются, учат тем профессиям, на какие есть спрос. Помогаем им  выстоять.

Мы же кадрами пока богаты.

Недавно взяли молодёжь из технологического института. Парень – инженер, а приходится трудиться слесарем третьего разряда. Некрасиво. Но не век же ему слесарить. Будет мастером – из такого выйдет и настоящий инженер.

– Интересы личности и коллектива не всегда совпадают. Выходит так?

– Не всегда, но случается. Пятьдесят восемь человек уволили в прошлом году. Даже для нашего коллектива в тысячу четыреста человек это много. Кто-то проворовался, кто-то пропился. Если раньше было такое, то знали, за проходной  ему дело найдется, не пропадёт. Сейчас же выгоняем на улицу в бомжи. Жалко, а куда деваться? Коллектив не в силах содержать нахлебников.

– Большинство предприятий спешат, чаще, конечно, вынужденно, распрощаться с социальной сферой.

– Мы пока живём так: требуем от человека отдачи на работе, обеспечивая сносное бытие его семьи, дома.

– Социализм по-каменски?

– Пусть и так.

Жилищно-коммунальный отдел комбината обслуживает тридцать три жилых дома. Это 635 квартир, в которых больше двух тысяч человек.

До полтысячи человек остаётся в очереди на жильё, большинство из них хочет расширить квартиры. Достроили два  дома – в 60 квартир и в 18. Заложили фундамент 42-квартирного.

Подчеркиваю, строим и ремонтируем жильё, содержим на средства комбината.

– Районная газета целую страницу посвятила детскому оздоровительному лагерю – «В «Чайке» было весело».

– Да, построили и содержим на Дону в красивейших местах лагерь, туристическую базу. Летом там отдохнули четыреста ребят.

– Кстати, вы делите людей в поселке на своих, комбинатовских, и сторонних?

– Были попытки делить. Глупость это. Тысяча четыреста человек работает на предприятии. Помножим на три, четыре. А в Каменке восемь тысяч населения. Почти каждая семья связана с комбинатом. Как разделить Дом культуры? Да-да, по принадлежности он ведомственный. Славится художественной самодеятельностью. Ансамбль «Раздолье» занимает первые места  на областных смотрах. Так что же теперь – петь в нём должны одни пищевики?

К спорту люди тянутся. А у нас на футбольном поле коз да гусей пасли. Не пожалели денег. Оборудовали стадион. За футболистов сходится сюда поболеть весь посёлок. Волейбол, баскетбол, шахматы любимы. Что же и здесь делить спортсменов на собственных и чужаков?

Два детских садика имеем. Три магазина открыли, четвёртый, пятый вот-вот появятся. Товарооборот в них больше, чем в райпотребкооперации, стараемся: прилавок богаче, цены дешевле.

Оказалась в долгах местная аптека, с поступлением лекарств перебои начались. Открыли свой аптечный ларёк.

– У себя за проходной? На территории комбината?

– Зачем? При Доме культуры – для всех.

– Швейную фабрику от разорения спасли?

– Взяли контрольный пакет акций. Обеспечили материалом, заказали спецодежду. Теперь всё от них самих зависит. Подсказываем: шейте приличную одежду, но дешевле ценой. Чтобы всем она была по карману.

– Комбинат на плаву. Открытое акционерное общество. Не прицениваются ли к вам богачи со стороны?

– Охотники на добро всегда найдутся. Но люди понимают, что благополучие в собственных руках. С самого начала  акционирования не задавались целью раздробить коллектив. Пенсионеров не обошли вниманием.

– А как складываются отношения комбината с сельским жителем? Связь ведь кровная. Мокнет необмолоченный подсолнушек  под нескончаемым осенним дождём. А муторно и у вас на душе. Без маслица комбинату не жить. В соседней Белгородской области схожее предприятие «Эфир» в ближней Алексеевке обзавелось собственной машинно-технической станцией. Купили больше двух десятков зерноуборочных комбайнов и убирают урожай. Заготавливают сырьё себе же. Выручают село, раз оно оказалось брошенным на произвол судьбы.

– Опыт интересный. Над ним стоит поразмыслить.

Выручаем село и мы. На корню купили больше двух тысяч тонн подсолнечника в хозяйствах Каменского района. Кредитуем наперёд выращивание, уборку урожая...

Пётр Чалый (Россошь Воронежской области)

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"