Портал
"Русское Воскресение"

---

---

Приезжай, Россия, в гости

Записки о Всероссийском фестивале Александра Петровича Аверкина

29-30 июня в рязанском городе Сасове в двадцать первый раз прошел Всероссийский фестиваль имени композитора, заслуженного деятеля искусств РФ Александра Аверкина. Он родом из небольшой деревушки Шафторка, что в Сасовском районе. Предлагаю записки с фестивалей разных лет, а картина будет одна.

ПЕТЬ РУССКУЮ ПЕСНЮ В САСОВЕ СТАЛО МОДНО И СОВРЕМЕННО

Каждый раз, приезжая в последние июньские дни в Сасово на фестиваль, не перестаю удивляться трем красивым женщинам – Евгении Ивановне Рубцовой, Людмиле Михайловне Амелиной, Татьяне Николаевне Панферовой.

Евгения Ивановна – глава администрации города. Людмила Михайловна – ее заместитель. Татьяна Николаевна многие годы своей жизни отдает особой сасовской культуре.

Вряд ли вы найдете еще хоть одного российского чиновника, кому бы Союз писателей России присвоил звание лауреата премии Имперской культуры. А Рубцова носит это звание.

Хорошо помню, как это было.

Большая комиссия, которая определяет лауреатов, была в недоумении. Актер театра, режиссер, певец, художник, писатель – это понятно. Но глава администрации маленького городка? – неслыханная дерзость. Но когда эта же комиссия узнала, почему Евгения Ивановна выдвинута на такое престижное звание в области культуры, она же единогласно и проголосовала за Рубцову.

Рубцова – женщина своеобразная. Она красивая. Она умная. Она дальнозоркая. Вместе с большими хозяйскими городскими хлопотами она подхватила дело Николая Соломоновича Израйлита и так украсила своим талантом Всероссийский фестиваль, что и сам город, бывшего мэра города и зачинателя фестиваля, постепенно расцветает.

Тот, кто в нем живет, скорее всего, не видит ярких перемен. А тот, кто приезжает на фестиваль, отмечают, как помолодел, как подрос, как выпрямил плечи город. Вместе с улицей Аверкина появилась улица Зыкиной. Новые высотки с магазинами и кафе. Спортивные комплексы...

Я всегда удивляюсь, как Рубцова находит в эти фестивальные дни время, что без нее не обходится ни одно событие. А в это же время надо решать и житейские вопросы – городское хозяйство требует острого ока.

Людмила Михайловна Амелина вообще живет несколько месяцев фестивалем. Отдыхает ли, попутно решает ли городские социальные проблемы, но она среди гостей и участников фестиваля. И всегда красива, с прекрасной прической и яркой улыбкой. А дел-то не мало...

Как ни мало их у Татьяны Николаевны Панферовой. Артисты на ней. Гости на ней. Разместить, накормить, обласкать...Программы на ней. А они такие разные! Конкурсы певцов и поэтов. Встречи в музеях и поездка на родину Аверкина в деревню Шафторка. И гала-концерт. И встречи с народом.

Ох, фестиваль – хозяйство трудоемкое. К следующему начинают готовиться тогда, когда отгремит салют только что проведенного фестиваля.

Евгения Ивановна Рубцова, когда ей вручали Имперскую культуру в Москве, сказала: "У нас в Сасове петь русскую песню стало модно и современно". Помню, как зал аплодировал ей. А в зале – народные артисты СССР, знаменитые певцы и музыканты, писатели и поэты.

И ведь что примечательно: этим модным вирусом народной русской песни от сасовцев заразились Рязанская, Воронежская, Владимирская, Нижегородская области. Да вся центральная Россия, откуда люди спешат в конце июня в Сасово, чтобы себя показать, на других посмотреть, чтобы порадоваться песням Аверкина и увериться еще раз: жизнь народ ведет, как надо.

НИКТО НЕ ВЕРИЛ СОЛОМОНОВИЧУ

Николай Соломонович Израйлит – имя в Сасове уважаемое и почетное. Именно с него начинался фестиваль памяти Александра Петровича Аверкина. Это он его задумал и отправился гонцом сначала к Галине Васильевне Аверкиной, а затем к Людмиле Георгиевне Зыкиной. Поддержат ли они его? Он не сомневался, что отказа не будет, но как истинный интеллигент и воспитанный человек этикет соблюсти был просто обязан.

Так ли все было или не так, но из разговора давнишнего я запомнил именно это.

Почему давнишнего? Просто с Николаем Соломоновичем мы совершенно случайно познакомились в каком-то районном центре Мордовии. Он тогда мне и сказал: "Будем в Сасове проводить фестиваль в честь нашего земляка?" А земляк-то ваш кто? – поинтересовался я тогда у него. "Аверкин. Думаю, знаешь?" – хитренько и прямо посмотрел на меня Соломонович. А он в то время был главой администрации рязанского Сасова.

Как всегда, я не постеснялся ему сказать: "Вот уж не верю, так не верю".

И были для этого основания. Это же конец девяностых годов. Вовсю бушует перестройка. Самыми богатыми в то время оказались пенсионеры – им все-таки регулярно выдавалось (пусть даже капельное) пенсионное пособие. А у трудового народа? Ни работы, ни зарплаты, ни пособий на детей... Нищая Россия, обобранная, обездоленная.

Представляете – и фестиваль?

Так мы с Соломоновичем и расстались.

Я иногда вспоминал о встрече, о сасовском мечтателе. Улыбался, но приходил к одному: идея человека хороша, что ни говори.

И вдруг раздается звонок. Соломонович приглашает в Сасово. На фестиваль приглашает. Зыкина будет. Аверкина с Темновым приедут.

Поехал. Он, фестиваль, был начальным, его даже первым не считают до сих пор.

Не передать словами, сколько волнений и радости было у людей. А самое важное – со всей силой и нежностью зазвучало в Сасове имя песенного земляка Александра Аверкина.

А Соломонович подошел, подмигнул и так тихо произнес: "А ты не верил. Видишь, что творится. Вот тебе и хлеб, вот тебе и пособия – люди привыкли с рождения еще и жизни радоваться".

С тех пор пролетело двадцать два года. Фестиваль не просто окреп и набрал силы – на нем запела вся Россия.

Ай, да Соломоныч! Ай, да умница! Вот уж кто любит Родину свою!

Я всегда говорю, что Соломоныч – самый русский из славян. Даруй ему, Господи, многие лета. Он их заработал и заслужил.

В САСОВЕ ФЕСТИВАЛЬ – СВЯТОЙ ПРАЗДНИК

А вот еще одна участница фестиваля имени Александра Петровича Аверкина в Сасове – Александра Ильинична Стрельченко.

В советские годы имя Александры Стрельченко гремело на всю страну. Но такова сегодня участь певца народного – артист может оказаться «за бортом». Не избежала этой участи и певица, которая не нашла себе места в шоу-бизнесе. Но она продолжает выступать и пользуется, как всегда, неизменным успехом у слушателей. Да что говорить, мне многие певицы с высокими званиями говорили, что Стрельченко – это сама порядочность на сцене, в жизни и в отношении к искусству.

– Александра Ильинична, ведь это же несправедливо – популярная певица вдруг исчезает с телеэкрана.

– Стоит один раз с этого колеса соскочить, потом на него не вскочишь. Советская эстрада прекратила свое существование, а в шоу-бизнес я не вписалась, тем более что пою только вживую.

– Вы прошли длинный путь на эстраде. Когда, на ваш взгляд, эстрада стала превращаться в этот самый

– В перестроечные времена. Тогда же мое традиционное пение оказалось ненужным. Но русская песня будет жить, это не лозунг, это – действительность. Русская народная песня находит своего слушателя. Но в шоу-бизнесе все перевернуто. Кто-то из певцов смог приспособиться к новым условиям, а я вот нет.

– А на телевидение вас приглашают?

– Приглашают участвовать во всяких ток-шоу. Я от таких предложений отказываюсь, потому что мое дело – петь, а не мелькать на телеэкране. Вообще в наших песнях важна тема патриотизма в искусстве. В народных песнях заложен патриотизм.

В любой стране есть свои культурные богатства. Но русская народная культура – действительно богатейшая.

– Каково сегодня состояние народной песни на эстраде?

– Если говорить о концертном исполнении, то на современной эстраде нет русской народной песни, ее растерзали.

– А как же сасовский случай?

– Это святой праздник. Низко в ноги кланяюсь тем людям, а это ведь в первую очередь чиновники, кто решил его проводить.

Я всегда наблюдаю, как чувствуют себя на нем сами рязанцы. Прекрасно чувствуют, приходят вместе с детьми и внуками, очень много молодежи. Слушают и поют наши песни.

НАЧНУТ БАЯНЫ В САСОВЕ ДУШЕВНЫЙ РАЗГОВОР

Жили два друга – Александр Аверкин и Виктор Темнов. Рука об руку жили, сердце в сердце. С детства, считай, вместе.

Москвич Витя Темнов взял за руку Сашу Аверкина, который приехал в Москву с родителями из глухой деревушки, и привел его в музыкальную школу.

Как-то так начиналась творческая дорога каждого. Только в отличии от других, их дороги оказались звездными, славными, памятливыми.

Они дружили всю жизнь. И когда задумывался фестиваль памяти Аверкина, первым на идею откликнулся народный артист России, знаменитый композитор Виктор Темнов.

Из года в год на протяжении двадцати лет Виктор Иванович непременно в конце июня селился в Сасове, и был он там своим человеком. Родным человеком.

Вот сказал был... Он и сегодня там. Рядом со своим другом. Рядом с каждым, кто приезжает, приходит в Шафторку, в Сасово, чтобы полюбоваться народными аверкинскими и темновскими песнями.
Мне тоже жизнь сделала подарок – почти двадцать лет мы дружили с Виктором Ивановичем. Сколько интересного и славного я от него услышал. А первая моя записочка про него была вот такая (хотел было ее подправить, а потом решил – пусть останется той, какой была впервые наша встреча).

Власти Сасова приняли решение создать в городе музей русской народной песни и открытие его приурочить к очередному фестивалю Аверкина.

Теперь здесь настоящий музей, в который идут и едут люди со всей России. Интересно узнать о песне все, посмотреть экспонаты.

Помню, после открытия мы стояли под тенью тополей и разговаривали с неизменным участником фестиваля, народным артистом России, композитором Виктором Темновым.

– Виктор Иванович, вы москвич, а как познакомились с Аверкиным, мальчиком из глухой рязанской деревушки?

– Он приехал в Москву 15-летним вместе с мамой, которая устроилась чернорабочей на завод «Компрессор». Им дали крошечную комнату в бараке, метров шесть, между кроватями можно было только поставить табуретку.

Саша хорошо играл на гармошке. Пришел в заводской клуб. Это была самая близкая к бараку культурная точка. Я там играл на баяне, а руководил ансамблем Виктор Яковлевич Переселенцев. Он мне и говорит: «Вить, вот пришел к нам молодой человек, хочет играть в ансамбле. Нотной грамоты не знает. Ты с ним позанимайся».

И начали вместе репетировать. Записали Сашу в музыкальную школу. Поскольку за обучение ему было нечем платить, упросили педколлектив давать уроки бесплатно. Надо сказать, что Александр этого заслуживал. Продвигался он необычайно быстро, всю программу усвоил за два года. Мы вместе ушли с ним в армию и вместе вернулись.

Во время службы он написал отличные песни: «В выходной у проходной», «Отрастил солдат усы», «Наш сержант» (все куплеты Виктор Темнов напел мне по памяти). Эти песни готовили дорогу знаменитой «На побывку едет молодой моряк». Я точно помню, что написана она в конце 1957 года.

– Какое значение вы придаете сасовскому фестивалю?

– Хочется, чтобы это была альтернатива безудержному разгулу плохой эстрадной песни. Попса захватила весь эфир, подмяла под себя все. Странно, что это вообще с нами могло случиться. Мы добровольно отлучили себя от своих сокровищ! Кто из молодежи сейчас споет по памяти пять-шесть русских, советских песен? Их не транслируют по радио, по ТВ. А я знаю более трех тысяч песен наизусть. От начала и до конца.

Наше песенное наследие шоу-бизнес использует в своих целях. Вспомните новогодние проекты «Старые песни о главном». Они хорошо определили аудиторию, подсчитали коммерческую выгоду. Сорок-пятьдесят миллионов человек в стране знают и любят эти мелодии. Часть этой любви они передали детям, как я своему сыну. А внукам уже передать не могу, и у сына тоже не получается. Юное поколение окружают совсем другие ритмы.

– Знаю, вы по-своему оберегаете песенное наследие.

– Я открыл в Центральном доме работников искусств в Москве четырехлетний марафон. Раз в месяц на вечерах, которые проводятся бесплатно, рассказываю о композиторах русской и советской песни, приглашаю исполнителей, сам пою и аккомпанирую. Первый вечер посвятил Александру Александрову, автору гимна Советского Союза, песен «Священная война», «Несокрушимая и легендарная».

Два с половиной часа на этих вечерах я вижу перед собой счастливых людей. У них текут слезы от того, что они слышат песни своей молодости. Мне кажется, народ истосковался по живому исполнению. А ему на концертах подсовывают «фанеру». И никто не возмущается, не называет этот подлог обманом.

– Вы замечательный композитор, и это правда, 19 ваших песен в репертуаре Зыкиной, ваши песни поет Александра Стрельченко, под вашу музыку танцуют ансамбли «Березка» и «Гжель». Зачем вам еще тратить время и силы на подготовку вечеров?

– Для меня это возможность облучиться добротой и песен, и слушателей. Тем самым я, человек уже далеко не молодой, продлеваю свою жизнь. Это что касается меня. Но и публике цикл оказался нужным. При каждой нашей встрече Большой зал ЦДРИ переполнен – приходят единомышленники, знающие и любящие советскую песенную классику, в которой и душа народа, и его история. И как хорошо, что в Рязани есть места, где любят и берегут русскую песню.

Десятый раз прошел аверкинский фестиваль в Сасове. В тридцать четвертый раз проходит фестиваль во Владимирской области, посвященный Алексею Фатьянову. Все знают его песни: «Где же вы теперь, друзья-однополчане», «Соловьи, соловьи»... Мы хотим, чтобы они звучали чаще и не только на праздниках. Чтобы молодежь почувствовала, какой свет исходит от этих мелодий.

– А как вы относитесь к эстрадной обработке этих песен? Может, в таком виде они легче пробьют дорогу к сердцам молодых?

– Бывают удачные вкрапления элементов рока. Звучание становится более ритмичным, современным. Чего я не люблю, так это ремейков. Как правило, их делают композиторы, у которых не хватает музыкального образования. Для них популярный классический источник – просто спасение. Ведь его, как ни уродуй, все равно что-то останется привлекательное. Ни один ремейк, на мой взгляд, не смог по настроению даже соперничать с оригиналом. Поэтому мы должны относиться к первоисточникам с большим уважением.

– Как к Аверкину, например?

– Аверкин – это особый случай. Это вселенная русской песни и русской души.

НОВЫЙ ГОД НАЧИНАЕТСЯ С ФЕСТИВАЛЯ

Нынешний июнь в Сасове был традиционным и необычным. Губернатор Рязанской области вместе с руководителями города принимал подарки в музее русской песни от известных людей – экспонаты займут здесь достойное место и украсят витрины своей уникальностью.
Бессменный участник фестиваля – московское трио «Лада» – представлял свой новый альбом, на котором записаны песни Аверкина. Лев Лещенко дал сольный концерт и был обласкан публикой. Заслуженная артистка Светлана Бочкова, свой человек в Сасове, постоянно делилась новостями с горожанами и пела для них во весь голос.

Сверкал искрометностью Рязанский народный хор.

Группа «Белый день» заводила огромную поляну в городском парке на песни.

Был традиционный город мастеров – с картинами художников, выставкой национальных костюмов, скопинскими гончарными изделиями. И разливанное море коллективов, исполняющих народные песни, со всей России, из Белоруссии.

Легко сказать – шесть часов длился гала-концерт. Хоть бы кто ушел из зрителей!

Среди народа, покупающего и разглядывающего изделия народных мастеров в торговых рядах, взгляд выхватил Галину Васильевну Аверкину, жену композитора. Буквально несколько слов о ней. Умная и талантливая женщина, она верой и правдой служит памяти своего мужа, хранит и раздаривает его песни народу. Организует и этот фестиваль, который начинался местечково, а перерос во Всероссийский, и всю песенную Россию теперь собирает в рязанское Сасово.

Она обрадовалась нам, как самым близким друзьям, и после поцелуев, рукопожатий потекла беседа.

– Фестиваль в Сасове – уникальное самобытное мероприятие. Оно не стихийно образовалось, но и никак какое-то запланированное мероприятие для галочки или идеологии. Оно родилось из души, и сразу у многих людей. Получился фестиваль – очень красивый, получился кладезь, напиться из которого и напоить собираются красивые коллективы и исполнители. Они могут себя показать, других посмотреть, что-то взять из этого кладезя: и мудрости народной, и профессионального мастерства.

Когда все начиналось – десять лет назад, было очень трудно, потому что тогда никому ничего не надо было, времена были смутные, тяжелые. Но нашлись люди, которые сказали: «Нет, культуру свою надо сберечь». Ведь от века к веку бережется народное творчество, наверное, эта миссия возложена именно на этот город – Сасово. Я здесь услышала, как кто-то сказал, что песня – это как костер, она и обогреет, и маяком становится, на который можно выплыть и духовную пищу согреть. И я рада видеть на фестивале многие регионы. У нас новый год начинается с фестиваля.

– А возле костра собираются постоянные?

– Есть и постоянные, есть и те, кто впервые. Сегодня приехали новые коллективы из Москвы и Пензы. Сегодня будет выступать московский коллектив «Белый день». Я с нетерпением жду их выступления, у них очень любопытное изложение народной и авторской песни. Вообще, фестиваль всегда открывается с Шафторки – с духовного пьедестала, где родился Александр Петрович. Там удивительная энергетика.

– Галина Васильевна, расскажите про Александра Петровича то, чего никто не знает.

– Творческие люди и люди с известными именами представляются многим как небожители. Как будто они где-то на облаке сидят и питаются нектарами. А на самом деле они обыкновенные, с нервами, характером, со своими страстями, печалями, радостями. И, конечно, именно этого никто не знает про Александра Петровича, что он был очень доступный, веселый, простой человек. Он не общался только с президентами, королями. Ему большее удовольствие доставляло общение с простыми людьми. Он с огромным удовольствием сидел возле пастуха и слушал его байки. С не меньшим удовольствием он беседовал с Виктором Степановичем Черномырдиным, потому что тот свой мужик, и они давно были знакомы.

– Я хочу сказать, что Александр Петрович был обыкновенный человек, простой… любил винегрет. И я старалась готовить его любимое блюдо как можно реже для того, чтобы оно оставалось любимым. Вообще, мне бы очень хотелось, чтобы мы все не забывали своих корней, чтобы дети, молодежь все-таки пели свои родные, народные песни. Пусть и сегодня рождаются народные песни, но именно в продолжение наших…

– А рождаются новые песни?

– Конечно! Не далее как вчера в Шафторке я услышала новую песню и поинтересовалась, кто написал? И мне ответили: такое-то село, такой-то человек. Сейчас много стилизации, подражания и это, как мне кажется, не есть хорошо. А когда это идет вот отсюда, из души, – это здорово!

...Что и говорить: люблю приезжать в летнее Сасово. Как и в любом маленьком русском городке, есть в нем свои, только ему присущие изюминки. И главная из них – люди. Где еще услышишь такой ответ на вопрос, как проехать на фестиваль: «Ехайте прямо, ехайте, вас ждут». А еще на выезде в сторону Рязани никак не пропустишь взглядом памятник. Таких у нас в стране больше нет, только в Сасове несколько десятков лет назад поставили памятник… Хемингуэю. Как попал американский писатель сюда, и почему именно ему решили сасовцы отдать дань уважения, узнать мне пока не удалось, сколько ни спрашивал. Одно только узнал (не знаю – правда это или нет), что у американца были рязанские корни.

А больше всего меня, да, наверное, не только меня одного, радовало вот что на этот раз: много семей пришло на фестиваль с крохотными детьми, с детьми постарше и совсем юношами и девушками. Не усмотрел я хмельного наигрыша, разглядел, как подпевала молодежь аверкинским песням и исконно народным.

Все сегодняшнее потом возвратится. Дети вырастут и, кажется, забудут об этом, но в зрелом возрасте вернется то народное, на чем стояло детство.

ВЫ КУДА ЛЕТИТЕ, ЛЕБЕДИ?

Стало традицией на фестивале – в первый его день гости обязательно приходят в Сасовский музей русской песни. И в этот раз прямо из Шафторки все направились в старинный особняк, что уютно расположился на центральной городской улице.

То ли так сложились обстоятельства, то ли умственный купец, что построил дом, предначертал ему долгое будущее, только двенадцать лет назад местные власти выбрали этот двухэтажный особняк под необычный музей. Их много по Руси – исторические, литературные, краеведческие музеи. У нас, например, в Нижегородчине, есть музей камня, музей вишни, музей самоваров, а в стране-то других разных не счесть, в Сасове же решили и создали музей русской песни. А как по-другому? Из рязанской стороны полетела мелодия «Прощание славянки», что сочинил на века военный музыкант Василий Агапкин. Из этих мест Митрофан Пятницкий привез в Москву крестьянок, что зарождали историю прославленного хора. Отсюда начиналась творческая жизнь композитора Анатолия Новикова. Скопинский район до сих пор считает своей кровной родственницей Людмилу Зыкину.

А уж какую славу принес сасовской стороне Александр Аверкин, говорить излишне.

Так вот здесь, в Сасове, двенадцать лет назад и состоялось открытие музея русской песни. Помню, как волновался мэр города Николай Израйлит тогда. Не забыть, каким ярким и солнечным выдалось июньское утро, когда горожане торопились к началу важного события.

Виктор Иванович Темнов радовался, словно ребенок. Мы стояли в тени под тополем, Виктор Иванович нервно курил, а я приставал и приставал: чего, мол, так тревожно?

– Да не тревожно, волнительно. Не думал, что в честь русской песни и Саши Аверкина мы будем музей открывать. Все утро вспоминал его маленькую комнату в бараке, где он вместе с материю поселился, приехав в Москву. Стояли две кровати и табуретка между ними. Сядем втроем: Аверкин, Зыкина и я, на табуретку поставим чашку с квашеной капустой, едим и поем. Тогда мы и ведать не ведали, что у каждого будет своя музыкальная судьба… А теперь вот музей.

Не забыть, как в летнем платье из ближайшей гостиницы на открытие музея шла Зыкина. Одиноко шла, не поднимая головы, а люди расступились и начали аплодировать певице.

А больше всех, помню, волновалась Галина Васильевна Аверкина. Она, человек податливый на доброту, старалась улыбаться, всех подбадривала, а в глазах стояли предательские слезы. Скажите, как можно по-другому, когда и жизнь продолжается, и Сашины песни звучат, и такие люди собрались, а главного виновника события нет, и больше не будет.

Директор музея Ольга Зарубина вспоминала потом, как рано утром в день открытия музея из окна гостиницы лился зыкинский голос:

– Мы приросли к месту: Зыкина не пела, а будто молитвой осеняла место, куда потом будут приходить и взрослые, и дети, чтобы хоть на короткое время прикоснуться к русской песне.

Вот и гости фестиваля каждый год приходят сюда и не отходят от экспонатов. Нет, не верно написал: здесь не экспонаты – здесь частички жизни прославленных людей. Концертные платья и личные вещи Зыкиной. Александра Стрельченко, Валентина Толкунова, другие русские певицы дарили музею свои подарки. Здесь пластинки, книги, афиши и множество автографов, вплоть до автографа Лидии Руслановой и Сергея Лемешева.

Конечно же, основной фонд составляет песенное наследие Александра Петровича Аверкина, что любовно передала музею Галина Васильевна. И в этот раз вместе с внучкой композитора Машей Никитиной они приготовили необычный подарок – фильм, снятый Машей, где современный разговор о сегодняшней непростой судьбе русской песни.

На втором этаже, в уютном гостином зале, участников фестиваля ждали местные литераторы. Они всегда собираются здесь, читают свои стихи, стихи Аверкина. Руководит всем известный рязанский поэт Владимир Хомяков, стоявший у истоков фестиваля.

И вот здесь, в гостиной, которая помнит голоса многих певиц, композиторов, поэтов и писателей, дирижеров, состоялся премьерный показ фильма «Русская песня. Двадцать первый век», снятый Марией Никитиной.

О чем эта лента? О России, талантливом в ней человеке. О песне, идущей от сердца к сердцу, и о современном отношении к национальному искусству. С экрана говорят Светлана Игнатьева, Татьяна Семушина, другие известные мастера песни, а в зрительном зале сидят и переживают… Светлана Игнатьева, Татьяна Семушина, другие известные мастера песни.

Невзирая ни на что, они продолжают оберегать жанр и дарить слушателю минуты торжества народной песни. Потому так трогательно принимаются «Вы куда летите, лебеди?», музыку к которой написал Александр Аверкин, а стихи Виктор Боков. Это песня стала визитной карточкой Т.Семушиной, и не обходится ни один фестивальный концерт, чтобы сасовцы и гости не требовали исполнить именно эту песню.

Потрясение (другого слова не подберу) испытали все, когда Надежда Крыгина исполнила «Песню о детстве», к которой и музыку, и стихи написал Аверкин. Об этой песне предстоит отдельный разговор, а пока скажу только, что певица несла ее бережно и волнительно, как родного дитя передавала из рук в руки. Принимая, мы, слушатели, волновались не меньше, чем Крыгина, – она каждого сердца коснулась.

Каждый раз так: в музее русской песне музыка вызывает на разговор, на размышление о судьбе русской песни. Казалось бы, этого быть не должно, но вековые наши музыкальные корни подрубаются, и исчезает на нет русский голос с радио, телевидения, журналов, дисков, а взамен подается продукт, на котором нечестные и нечистоплотные деньги делают.

Вспомнили мы и слова Лидии Андреевны Руслановой, которая однажды сказала: «Русскую песню пропеть, как в храме помолиться».

Молились мы и в музее русской песни в Сасове, и в Шафторке, и на большой городской поляне, где предстоял необыкновенный концерт. Русский концерт среди берез, среди народа, среди жизни.

НА АВЕРКИНСКОИ ПРОУЛКЕ

Наша машина вылетает на дорогу, где справа и слева черноземные поля кудрявятся цветом синеглазки, лопушатся кабачками, а по березовым околоткам снуют люди – ягоды собирают.

– Здесь время не властно, – бросает короткую фразу Дмитрий Дмитриенко, руководитель ансамбля «Россия», – это земля.

– Суеты не приемлет, – вторит ему профессор Светлана Игнатьева.

Вспомнили Виктора Ивановича Темнова, из-за болячек который в этот раз не приехал на Рязанщину. Вспомнили Валентину Толкунову и ее песни на берегу Цны, среди ромашек и запаха разваристой картошки. Свету Бочкову, которая вот уже второй фестиваль не приезжает и не дает о себе знать.

Добрым словом вспомнили Екатерину Семенкину, как она участвовала в открытии первого в России музея русской песни. Ее мужа – уважаемого Николая Васильевича Кутузова, и не подозревали, что через короткое время и он покинет белый свет. И, конечно, говорили о Зыкиной, ее ансамбле.

Впереди спешит еще одна машина, а в ней верный друг композитора Аверкина Галина Васильевна, певица Надежда Крыгина, собиратель народных костюмов Сережа Глебушкин, другие музыканты.

– Мы только что вернулись из Италии с хором, – рассказывает Светлана Игнатьева. Она вместе с преподавательской деятельности в Гнесинке руководит еще и Государственным Северным русским народным хором. – Принимали нас великолепно, а я в Италии радовалась, что не пропали другие наши прославленные народные коллективы.

– У нас с «Россией» возобновились гастроли, после смерти Людмилы Георгиевны были непростые времена, теперь музыканты воспрянули духом, и репетиции, и выступления стали добротными, – рассказывает Дмитрий Дмитриенко.

Я согласился с ним, так как буквально месяц назад встретил ансамбль в Храме Христа Спасителя, где он выступал на вручении патриаршей литературной премии, и где Свиридов в исполнении ансамбля звучал отменно.

Так, за разговорами и не заметили, как машина нырнула в голубоватые колокольчики, на проселочную дорогу, а там уж рукой подать до неказистой деревушки Шафторка. Вот здесь, в рязанско-мордовской глубинке, родился знаменитый Александр Аверкин, тот самый, что привел на побывку моряка, всполошил девкам сердца и на весь мир рассказал зыкинским голосом, «отчего в поселке у девчат переполох».

Именно здесь, на прямом и широком порядке, поросшем высокой травой-муровой, стоит пятистенок, в котором родился и вырос композитор. Галина Васильевна рассказывала как-то, что приехала она в 1996 году вместе с дочкой Александра Петровича Мариной, другом Саши Александром Сергеевичем Тарасовым, руководителями района в Шафторку, долго блуждали по деревне в поисках родительского дома композитора. И нашли. Он по самые окошки врос в землю, но былой приветливости не утерял. Стекла окон поблескивали и рвались на волю из-за зарослей лопухов и полыни. Наличники крепко оберегали взгляд дома.

Как долго он дожидался родных, даже намоленные иконки, разукрашенные по-рязански серебристой фольгой, берегли себя для такого случая.

– Было такое состояние, будто дом Аверкиных только и ждал нас, когда же мы приедем, когда же мы придем. Мы в прямом смысле вырубали к нему проход, а когда узкая дорожка пролегла, под окнами обнаружили неширокую завалинку, присели на нее, взгрустнули.

И тогда положила я в платок горсть земли с завалинки родного дома, чтобы отвезти ее на могилу Александра Петровича. Хотя бы горсть той земли, которую он безмерно любил, про которую он написал в песне: "ведь любовь моя ко всей России от земли рязанской началась!"

Как долго он дожидался родных, даже намоленные иконки, разукрашенные по-рязански серебристой фольгой, берегли себя для такого случая.

И думать тогда не думали, что настанет время, и родительский дом Александра Петровича Аверкина вновь посмотрит чистыми окнами на улицу, где смеялась и плакала деревенская гармонь в руках шафторского молодца, где, перегоняя друг друга, неслись припевки на все стороны, где потом по этой вот улице неохотно шли мать и сын, собрав нехитрые пожитки в узлы, на большак, чтобы уехать в столицу зарабатывать кусок хлеба.

– Не думала я, что дом Саши вновь поднимется, и заскрипит калитка, впуская каждого, кому дороги аверкинские песни.

И вот теперь мы в четырнадцатый раз приехали в Шафторку, именно отсюда берет свое начало песенный фестиваль. Ох, как поредели плотные былые ряды местных старух и стариков. Многие из них знали, дружили с Сашей Аверкиным, а теперь…

А теперь десяток бывших деревенских красавиц еле-еле принесли себя на аверкинский проулок и сели на скамейки. Одну бабушку мы встретили на подъезде в деревню, предлагали подвезти.

– Тороплюсь я, – не сбавляя шага, ответила та, – гостей встречать.

Так и семенила старческими ногами в сторону дома Аверкиных.

С другого конца деревни два молодых красавца на руках несли к дому композитора согбенную старушку.

– Не смогли остановить, с вечера платки примеряла, какой одеть, – рассказали парни потом. – Это бабушка наша, она ходить не может, только что инсульт случился, но приказала: несите на руках, я еще Шурке молодой под гармонь припевала. Это как же я буду дома сидеть?

И старухи вместе с приезжими певцам, певицами рассматривали фотографии, что развешаны по восточной стене дома и рассказывают о тех, кто когда-то был здесь, гладили стволы березок, что посадила в свой первый приезд Людмила Зыкина.

– Какие выросли, а тень какая, солнышко не страшно, – усаживались под березками местные жители, оберегая почетные места гостям.

А почетные гости во главе с Галиной Васильевной Аверкиной ходили по широкой избе, останавливались возле давних фотографий, где композитор совсем молодой, с гармошкой в руках, а возле него рой девчат, возле икон в красном углу – иконы домашние, пред которыми молилась бабушка Варвара и под которыми пела свои любимые песни. На коленях лежала Сашина голова, и бабушка, поглаживая шелковые волосы, вела его голосом в широкие луга, в чужие судьбы, в людскую радость и людское горе. Как потом не вспомнить этот чудный голос и не откликнуться своей чуткой душой. Душой мастера, поэта, композитора.

Потому и получились у него не песни – сказы души, где музыке и мыслям просторно, мудрственно. Потому, когда на аверкинский проулок вышла заслуженная артистка России Надежда Крыгина, а в руки взял баян Дмитрий Дмитриенко, люди сначала замерли, а потом подпевали артистке, не вслушиваясь: правильно поют или нет. Сердца по-другому не могли.

Как не смогли они не вторить Светлане Игнатьевой и Татьяне Семушиной – неизменным уже на протяжении четырнадцати лет участницам фестиваля, чьи голоса в Сасове стали родными и любимыми. Как не смогли смолчать и не ответить на лукавые частушки Сергея Глебушкина да на чистые, родниковые голоса детей, что приехали попеть к Аверкину его песни.

Шумят на ветру зыкинские березки. Бродит по шафторской улице аверкинская песня. Прислушивается деревня к голосам, приостанавливает свой бег прозрачная Цна. Замирает русское сердце России.

В САСОВЕ ОН РОДНОЙ И ЛЮБИМЫЙ

Впервые Володю Топорова я увидел в московском Доме ученых. Накануне Благовещения там шел концерт Ярославского оркестра русских народных инструментов, солировала необыкновенная по нынешнему времени певица Татьяна Семушина.

Зрительный зал не смолкал аплодисментами, но интереснее всего было смотреть на молодого человека, сидящего в первом ряду. Вот уж кто из слушателей всем сердцем принимал выступление певицы, так это был именно он. Он и радовался, и горевал, и не скрывал своих чувств.

Не обратить на него внимания было просто невозможно. А потом в этом же зале – времени прошло уж не совсем и много – шел творческий вечер профессора, заслуженной артистки России Светланы Игнатьевой. Она учит будущих русских певиц и певцов в Гнесинке и на песенный вечер пригласила своих бывших учеников. Среди них оказался и Володя Топоров. В холщевой рубахе, сапогах, с гармошкой на плече. Скромно вышел на сцену и запел Рубцова.

Досталось ему от зрителей – его долго не хотели отпускать со сцены. А как по-другому, если люди видели, как радостно бьется сердце молодого исполнителя – все до звука, все до нотки только тому, кто сейчас его слушает. Сдержанная манера пения, приглушенность голоса, пронзительность звука только в отдельных местах, но каких. От пения счастье исходит. Да помогает себе певец на гармошке, нашей, родной, русской.

Исстари, как только на Руси появилась гармошка, какими только эпитетами ее не наделяли. Она и говорушечка, она и подруженька, разлюбезная, размалиновая… Я насчитал более тридцати обращений к ней.

Удивительный музыкальный народный инструмент. Под нее смеются и плачут, горюют и радуются. Мне еще Лидия Андреевна Русланова рассказывала: «С какими бы музыкантами я ни пела, и с ансамблями, и с оркестрами, а голос летит только тогда, когда запевает саратовская гармошка с колокольцами. Тебе и делать ничего не надо, только пой, а гармошка сама всем расскажет про твои чувства и настроение».

Права была Русланова. Вдвойне права, если гармошка в руках талантливого человека, не равнодушного к русской мелодии. Таким пришел на эстраду молодой певец и музыкант Владимир Топоров.

Володя только-только начинает свой путь в творчестве, но послушайте его, и вы с первой минуты попадете в плен радости и счастья. Видится и слышится: перед вами не просто гармонист – перед вами русское раздолье, удаль, печаль и радость.

Откуда это у музыканта? Объяснить невозможно, хотя все идет от таланта. Это бесспорно, но к таланту нужны работоспособность, чувственность и любовь. Только тогда гармонист становится любушкой, когда слушатель почувствует, как в мелодии ли, в песне ли, в припевках тоже поет и радуется душа. А этого музыканту не занимать.

Конечно, надо родиться в определенной среде. Владимиру Топорову повезло изначально – он родился на знаменитой Вологодской земле, в обычной крестьянской семье, где тяжело работали и сердечно пели. Это земля Николая Рубцова, Василия Белова, Ольги Фокиной. Не стать там радостным в музыке – непростительный грех. Потому, скорее всего, маленький Володя убегал в раздольные луга и пел. Пел то, что слышал в доме, на улице, за околицей своего родного села. Убегал в березовый околоток, садился на бугорок и сочинял свои песни.

Вологодский поселок Кадниковский никогда в отшибе не стоял. Рядом деревня Ючка примостилась, чуть подальше – Деревенька. Восточнее Арзубиха свои улицы разбросала, а за ней – Раменье, Гремячий поселок. Сергозеро рыбалей зазывает.

И все это не на просторе, не на юру. Стережет от пронизывающего ветра деревеньки и жителей их Царев бор. Марьин бор покой людской баюкает, а уж про Северную орхидею и говорить нечего: красота кудрявая, березовая да липовая, на все стороны раскинулась.

Пойди сейчас, спроси: откуда слово такое заморское сюда прилетело – орхидея, пожалуй, никто и не ответит. А почему прижилось здесь, в вологодской земле? Видно, от красивости. Обронил кто-то, оно в душу запало, так и сроднилось. Да и как не прижиться, если каждый человек, рожденный в этих краях, голубизной глаз награжден, льняными кудрями да сказами-песнями приголублен.

Среди этой красоты и родился Владимир Топоров – нынешний московский житель. Не на заработки в столицу отправился, не за длинным рублем погнался – за песнями.

– Уж нормальным ли мы его вырастили? – сокрушались отец с матерью, когда во след отъезжающему сыну рукой махали, и тут же себя успокаивали:

– Что тут поделаешь, если за руль не усадишь. Видно, не его судьба в земле копаться. Другое ему приписано: по земле радость раздаривать.

Кому, как не отцу с матерью, так хорошо знать сына. Только они помнят, когда Володя впервые взял в руки гармошку и запел под нее. Никто его этому не учил, просто нашли его однажды у соседа, что отменно играл на гармонике, и не могли увести домой. И без того яркие глаза сына не мигая смотрели на бегающие пальцы по клавишам и наливались влагой: не слезы стояли на ресницах, на них застыли радостные росинки.

Замечали отец с матерью: как только по радио зазвучит зыкинский голос, Володю не тронь. Он не услышит к нему обращение – он где-то далеко, для него сейчас только и существуют Зыкина и его трепетная душа.

А после он бежит по извилистой тропинке Финляндии, да и прямо через речку Сить, на ее пологий бережок, под березки. Садится и поет, поет, поет, как умеет, с наслаждением.

В такие моменты, кто бы рядом ни находился, не могли окрикнуть мальчика, да он и не услышал бы никого. Для него в эти минуты были только речка, березки, шелковая трава и песня.

Что оставалось делать родителям? Только покупать гармошку. Они так и сделали, а в учителях отбоя не было. Не надо ни к кому приставать – каждый вечер, особенно в праздники, со всех улиц лились наигрыши. В Финляндии любили страдания. В Норвегии девичьи голоса играли плясовые. В Украине грустили сормача. В Японии пели вологодские протяжные, а в Березовой роще щебетали игривые подковырки. Ага, это после войны к поселковым улицам прилепились такие названия: пленные по всей Вологодчине грехи свои замаливали трудом восстановительным, и в Володином поселке они жили. Откуда были сами, по их государствам народ и прозвища улицам давал. Ну и что, что Финляндия с Шанхаем, гармошка-то как была вологодской, так вологодской и осталась. И она запела-заиграла в руках мальчугана.

– Я и сам удивляюсь, сколько всего в моем родном поселочке, – говорит Владимир. Мы сидим с ним в купе, едем по приглашению в нижегородский районный центр Бутурлино. Там большой праздник для ветеранов труда. – Каждый раз так: только вспомню родные места, сразу же домой тянет. Какой там наш русский язык, он порхает, веселится, улыбается весело, по-детски. А то тайной обдаст, и от таких волн на сердце волнительно становится.

И Володя начинает петь. Одна, другая, десятая песня. Все народные, все из родных мест. Тихо льется голос, а как оказалось, его слушали многие. В это же время в вагоне ехали дети в Казань, на спортивные соревнования. Каково же было мое удивление, когда в дверь купе постучались, а когда она открылась – ребята стоят и просят:

– А вы еще споете?

А это же московские ребятишки и девчонки! Совсем далекие от фольклора, народного языка, народной мелодии. Совсем было интересно смотреть и слушать, когда проводница сказала детям:

– Артисту завтра выступать, вы уж потише.

Только стук колес и был с этого момента слышен.

Потом был концерт в Бутурлине, сельском поселке. Сдержанная на похвалы сельская публика завалила Топорова аплодисментами. 

Сидел, слушал и приходил к выводу: из вологодской земли у него такая сдержанная и одновременно берущая за живое манера пения, будто он специально прячет силу голоса, и оттого пение получается доверительным.

В этой творческой «хитрости» кроется еще одна тайна: за него многое должна сказать слушателю гармошка, которая в его руках становится говорушечкой, подруженькой. Теперь редко можно услышать такое, когда музыкант и гармошка составляют дуэт. Кто в нем ведущий и кто в нем ведомый – не понять. Два голоса сливаются воедино и творят чудеса. 
На Всероссийском фестивале имени А.П.Аверкина мне пришлось услышать: послушайте Владимира Топорова и его гармонь – и будет вам счастье.

ДУША ГРУСТИТ ПО НЕБЕСАМ

Эту строчку из стихотворения Сергея Есенина мне пришлось вынести в подзаголовок к еще одной странице четырнадцатого фестиваля имени Аверкина не случайно.

Летом, как всегда, город Сасово многочисленными семьями под вечер собрался в парке – на широкой поляне, окруженной березами. Здесь, по традиции, проходит заключительный концерт фестиваля. Стар и млад в перемешку с творческими коллективами вспоминают своего знаменитого земляка и поют его песни.

На этот раз, не мне одному так показалось, на сасовской песенной поляне было особенно радостно, по-родственному сердечно и душевно.

Все бы так и было, не случись чуда.

Как только со сцены ушел шумный знаменитый коллектив, превративший народную песню в ритмичную веселку, как только на сцену вышли сасовские дети и запели аверкинскую песню, откуда – не знаю, да и никто не заметил этого момента – над сценой появился белый голубь и, кружась, присел на звуковую аппаратуру. Присел, встрепенулся и обратил свою голову на поляну, туда, где плотным кольцом стояли горожане, сидели старики и старухи, приплясывали дети.

Он дождался выхода Светланы Игнатьевой и Татьяны Семушиной, дождался первых аккордов аверкинской песни о белоснежной вишни, взметнулся в высь и осторожно опустился на краешек портрета Александра Аверкина, что торжественно и радостно парил над сценой.

И певицы, и зрители не могли без волнения смотреть на эту картину.

– Душа Сашина с нами, – произнесла одна из зрительниц, и ее слова потекли по поляне от человека к человеку, от сердца к сердцу.

Вспоминаю, как от сердца к сердцу шли слова в Москве, в зале имени Чайковского, где хмурым февральским вечером шел большой концерт в честь Аверкина.

Людмила Зыкина тогда вспоминала (иногда включаю диктофонные записи с того вечера):

– С Александром Аверкиным познакомилась, когда о нем, как и обо мне, никто ничего не знал. Он никогда не расставался с баяном, писал песни. Услышал мой голос, тогда я работала в хоре Всесоюзного радио у Николая Васильевича Кутузова, и прислал мне свою песню. Это была «На побвку едет молодой моряк».

Именно с этой песни все в стране узнали Зыкину. А потом были «Мама, милая мама», «Жду я тебя». Вместе с Аверкиным мы объехали многие гарнизоны, солдаты тепло принимали наши песни, их постоянно передавали по радио. Обо мне заговорили как о хорошей певице, об Аверкине – как о прекрасном композиторе.

Сотрудничество переросло в дружбу. И однажды Саша мне говорит: «Знаешь, выходи за меня замуж». Я бы вышла, ответила ему, только ведь я собственница, а ты человек влюбчивый, будешь засматриваться на других. Я не прощу.

Хорошей женой ему стала Галя, которая создавала Саше все условия, чтобы из-под его рук выходили в народ такие чудесные песни. Наши, русские, они сразу же становились народными, потому их до сих пор поют люди и поют с удовольствием.

Я очень благодарна ему за свою судьбу и за то, что он берег и хранил русские корни в любом своем произведении.

Виктор Иванович Темнов, композитор, народный артист России:

– С Сашей мы познакомились очень давно. Наши бараки, в которых жили наши семьи, стояли рядом друг с другом. Его привезла из рязанской деревни в Москву мама, спасала сына от голода.

Он замечательно играл на гармошке и очень хотел учиться музыке. Я привел его в училище и упросил преподавателей принять. Приняли. Он не знал баяна, не знал нот, но был упорным парнем. То, что нам приходилось осваивать несколько месяцев, Саша Аверкин постигал за недели.

Через год он уже выдал песню о целине, которую пел самодеятельный хор, а чуть позже вся страна услышала веселую историю о молодом моряке.

Славный это был человек, любящий людей. Он мог, слушая русскую песню, горько заплакать и молчать несколько дней. Так его трогали слово и народная песня.

Николай Дроздов, телевизионный ведущий:

– Знаете, сегодня душа получила слабинку. Взрослый мужик, а поймал себя на мысли, что я с колыбели слушал песни Аверкина в исполнении Зыкиной. Смешно? Но что же поделать, если вот так сегодня.

Каких только стран я не увидел за свою жизнь, а душа не зациклилась на иностранном. Люблю романсы, народные песни. Люблю такие песни, которые не портят шедевры, созданные народом, а вносят свою изюминку в наш фольклор. Их и слушать приятно, и петь одно удовольствие. Сожалею только об одном, что ничего народного на дисковых и кассетных развалах никогда не найдешь. Жаль, очень жаль.

Людмила Николаева, народная артистка России:

– Когда Людмила Георгиевна предложила мне спеть в сегодняшнем концерте «Жду я тебя», мне просто было неловко отказать ей, моему кумиру и моему учителю. Эта песня получила известность в шестидесятые годы только благодаря Зыкиной, и спеть ее так, как пела она под аккомпонемент Аверкина своим молодым, неповторимым голосом, я никогда не смогу. Поэтому все цветы, подаренные мне зрителями, принадлежат только Зыкиной, только Аверкину.

Мне было приятно сегодня от сознания того, что Рязанское землячество в Москве активно живет, действует, собирает большие залы, чтобы напомнить русским людям о том, что они русские люди и жить должны, бережно храня наши национальные традиции, наши сказки, былины, песни. От этого никто еще не стал хуже, от этого ни одна душа не зачерствела. Передать бы это теперь молодому поколению, совсем бы по-другому жили.

А в Сасове молодежь шесть часов не отходила от сцены и пела вместе с Надеждой Крыгиной, Василием Овсянниковым, Прохором Шаляпиным, Светланой Игнатьевой, Татьяной Семушиной, ансамблем «Россия» имени Зыкиной, Рязанским народным хором, многочисленными коллективами со всего нашего Отечества песни своего земляка. Три раза бисировалась «На побывку едет молодой моряк», и только после этого взмыл в полночь голубь.

Думаю, не надолго – до следующего фестиваля в старинном городе Сасове, что на Рязанщине, где власти местные, где люди русские оберегают память о звонкоголосом Александре Аверкине и передают ее новому поколению.

ГОЛОСИСТАЯ РЯЗАНОЧКА

Каждый раз, приезжая на фестиваль, слышу, как многие спрашивают:

– А Света Бочкова сегодня будет?

– Все, даже организаторы, пожимают всегда плечами:

– Точно никто не знает. Может, приедет, а может, и нет.

– На самом деле, Светлана Бочкова, заслуженная артистка России, появляется на фестивале неожиданно, но всегда в тот момент, когда она очень нужна.

Стройная, красивая, приветливая, с необыкновенной прической ярких волос. Она сразу же оказывается в окружении сасовцев и тех, кто приехал на фестиваль или зрителями, или выступающими.
Окружают, обнимаются, целуются и расспрашивают, расспрашивают. Люди – Свету, а Света — людей.

Есть в моем архиве фотографии, на которых Света Бочкова в окружении сасовских детей. Радостное фото, какое-то необыкновенно счастливое. Она сама, как бы тяжело ни было на душе, никогда не пожалуется, ни за что не "свалит" свой груз на других.

Это люди чувствуют и понимают, потому Бочкову в городе считают своей, родной, родственницей.

На самом деле, Света, пожалуй, самая закрытая певица-народница. Сколько раз мы с ней договаривались:

– Света, давай я про тебя большую статью напишу. Ты же заслуживаешь этого.

В ответ звучало всегда неизменное:

– Ванечка, ты же все про меня знаешь. Твоих впечатлений обо мне всем будет достаточно.

Ну, впечатления... Только однажды она промолвила:

– Я же рязаночка.

Рязаночка... Особая народность в нашей огромной России. Особая по таланту и голосу. Не случайно Митрофан Ефимович Пятницкий, создавая свой хор, отбирал певцов и певиц из Воронежской и Рязанской губерний. И какой хор был!

Вот Светлана Бочкова из тех, кого Господь наградил не только талантом, а еще особым даром – песней тревожить, радовать, поддерживать человека в жизни.

Она прошла великолепную школу в русском хоре под руководством народного артиста СССР Николая Васильевича Кутузова, и уверен – она во многом обязана ему, особенно в становлении и развитии как русская певица.

Впечатления... Есть у Бочковой изумительное качество – она каждую песню превращает в маленький спектакль.Спектакль радостный. Как изящно в ее исполнении звучат русские народные песни и песни Александра Петровича Аверкина.

Послушайте. Не упрекнете меня в лукавстве.

"АВЕРКИН МНОГИХ В ЛЮДИ ВЫВЕЛ"

Не помню сейчас, но, скорее всего, это было в третий раз проведения фестиваля – в Сасове открывался единственный и уникальный музей русской песни.

Для него на центральной улице города власти отдали старинный купеческий особняк. Отремонтировали, отмыли, отчистили, и в комнатах разместились первые экспонаты. Они первоначально рассказывали только об Александре Петровиче Аверкине.

Хорошо помню открытие, перерезание ленточки, коротенькие речи на июньском солнцепеке, а потом все поднялись на второй этаж, и там продолжился разговор об Аверкине, о русской песне и о том, какую важную роль должен играть новый музей по пропаганде русской песни.
Николай Васильевич Кутузов, народный артист СССР, руководитель хора русской песни Всесоюзного радио и Центрального телевидения (тогда он еще сохранял свое полное и истинное название), к изумлению многих произнес:

– Сасовскому музею предстоит тревожная и упрямая работа – на его плечи и плечи сотрудников ложится ответственность по сохранению русской песни.

Это первые перестроичные годы. Все на себе уже испытывали разорение и унижение, но песня, культура русская – кто их тронет? От чего и от кого их защищать. Слова Кутузова были пророческими.

Мне досталось место около Екатерины Семенкиной, народной артистки РСФСР. Невысокого росточка, степенная и одновременно по-озорному живая, она слушала своего мужа – Кутузова, а мне шептала:

– Чего говорит? Чем пугает? Разве можно нашу песню чем-то подменить?

Я с ней соглашался. Я так же думал. А тут рядом со мной человек, которая всю жизнь посвятила русской песни, и не было ни одного дня, чтобы по радио не звучал ее звонкий, колокольчиковый и одновременно какой-то луговой голос.

Она уже не пела в хоре под руководством Кутузова. Она, проработав в нем всю жизнь, воспитывала там молодежь, учила их традициям хора.

А хор в это время готовился к гала-концерту.

Голос Семенкиной я знал, пожалуй, с детства, но никогда не думал, и даже не предполагал, что буду вот так обыденно и одновременно торжественно сидеть с прославленной певицей. Коренной москвичкой, которую по всем деревням и селам считали своей сродницей.

Скажи тогда кому, что Екатерина Семенкина – московская по рождению, засмеяли бы.

А потом мы оказались рядом в Москве, в зале имени Чайковского, где отмечали семидесятилетний юбилей Александра Петровича Аверкина. Во время выступления Зыкиной, Семенкина сказала:

– Повезло Зыкиной с Аверкиным.

На что Кутузов ответил:

– Аверкин многих из вас (имел в виду народниц) в люди вывел...

Теперь почти на каждый фестиваль приезжает их дочка – Елена Кутузова, удивительно талантливая женщина, всей душой преданная русской песне.

ПО ХОМЯКОВУ СВЕРЯЕТСЯ ФЕСТИВАЛЬНОЕ НАСТРОЕНИЕ

Владимир Алексеевич Хомяков – человек удивительный. Мало того, что он носит знаменитую российскую фамилию, мало того, что он превосходнейший поэт и член Союза писателей России, лауреат всевозможных литературных конкурсов, мало того, что он родом из Сасова и там живет, он одна из визитных карточек Всероссийского фестиваля имени Александра Петровича Аверкина.

Не знаю, сколько времени он затрачивает на подготовку фестиваля, но то, что Владимир Алексеевич в дни его везде – и в краеведческом музее, где люди собираются встретиться с участниками праздника, и в музее русской песни, где Хомяков проводит поэтический праздник, он еще два последних года организовал и проводит Аверкинский поэтический конкурс. На него съезжаются и читают свои стихи и стихи композитора поэты из Ермиша, Кадома, Петелина, да считай со всей Рязанщины.

А уж гала-концерт – главный аккорд фестиваля – вообще не обходится без стихов доброго, талантливого, любящего свою большую Родину и свою малую родину Владимира Хомякова. Человека талантливого и наделенного Богом способностью серьезно и сердечно радоваться жизни и людям.

Вы только послушайте:

Аверкин, Боков, Зыкина – родные имена.

И в наше время зыбкое их помнишь ты, страна.

И кто-то им завидует, а кто про них — молчок.

Но все ж не даст в обиду их российский морячок.

Под утро ли, под вечер ли, слегка навеселе,

Идет, никем не встреченный, на родину к себе.

Здесь треть деревни скошена пожаром душевым,

И местность позаброшена, и горек отчий дым.

Вновь к бережку извечному, на Цну идет моряк,

И синь струится певчая, и ленты в якорях.

Взмахнет он бескозыркою – и ввысь летит волна.

Аверкин, Боков, Зыкина – святые имена.

ПО ЗЫКИНСКОМУ НАКАЗУ

Об Алексее Петрухине мне приходилось слышать и ранее. О нем мне говорил и рассказывал народный артист России, композитор Олег Иванов:

– Знаешь, Ваня, какой сильный певец есть, не слышал? Петрухин Алеша.

Как-то в разговоре это имя упомянула профессор Гнесинки Светлана Игнатьева:

– Есть у меня студент удивительный. И по внешности, и по характеру, и по голосу. Самый настоящий русский.

И называла имя – Алексей Петрухин.

Я к тому времени в живую Алексея видел только один раз на концерте хора имени Пятницкого. Он выделился из одинаковых лиц, как сейчас подбираются певцы в этом коллективе, тем, что вышел и запевал мою любимую песню "Ой, да в Таганроге".

Мне тогда показалось, что певцу не хватает свободы – ему надо размахнуться, залить зал Чайковского своим необыкновенно молодым и сильным голосом. А голос у него полетный – ему только никто не должен мешать.

Тогда я своему другу сказал:

– Этот парень в хоре долго не задержится. Его голос унесет отсюда.

И что удивительно: унес. Унес на русские просторы, где света и воздуха много, где своей радостью пения может с людьми открыто поделиться.

И никто его не сможет в этом песенном полете остановить, потому как именно для него в свой последний выход на сцену пела Людмила Зыкина.

Он поддерживал ее и не знал, что великая певица давала ему наказ: "Всем поколениям петь".
И какое было счастье видеть на последнем фестивале имени Аверкина в Сасове, как честно и радостно исполняет Алексей этот зыкинский наказ.

МОЛОДЫЕ ГОЛОСА ФЕСТИВАЛЯ. Татьяна ТУРАЕВА

Таню Тураеву я "приберег" к окончанию своих фестивальных записок – уж больно по душе и по сердцу мне милая, умная, красивая девушка.

Видите, как время бежит. Сначала она была для меня милой крошкой.

– Это чья же такая милая крошка? – спросил я сасовских, когда первый раз увидел и услышал ее.
– Эта наша, Танечка... Танюша наша, Тураева.

Потом, через год-два, она вышла на фестивальную сцену, и у меня вырвалось:
– Уж не Таня ли это Тураева?

– Она, она, – поспешили сасовцы с ответом, – звездочка наша. А уж умница – слов нет.

А потом вдруг эта певучая малышка взяла и выросла в красавицу, в девушку на загляденье.

– Вот тебе и Танечка.

– А ты думал, – горделиво сказали сасовцы.

Так вот, от фестиваля к фестивалю, от одного всероссийского конкурса к другому, от одного международного конкурса к третьему, упорно и настойчиво шла Татьяна Тураева к своей заветной мечте – петь и быть певицей.

А с чего все начиналось? Галина Васильевна Аверкина рассказала как-то принародно, что мама Тани Оля укладывала в коляску свою крохотную дочурку и спешила в парк, на поляну, окруженную березами, слушать Зыкину.

Поближе подходила к сцене, и звучал голос Зыкиной – вот совсем рядом, совсем близко. И что удивительно – крохотная Танюша в коляске во время выступления легендарной певицы хоть бы разочек пошевелилась. Она слушала могучий и добрый голос Зыкиной, смотрела в голубое небо и, казалось, совсем не дышала.

А потом ее привозили ребенком в Кадом к бабушке на лето, и девочка тихонько убегала из дома и всегда приходила к колодцу. Наклонялась через колодезные срубы и... запевала. Песня ударялась о водное зеркало и эхом летела ввысь, вырывалась на волю и гуляла по улице.
И так было не один день. Бабушка следила за внучкой и не останавливала, а потом "работала" почтальонкой – через ограду соседи стали бросать в огород записки, а в них заявки, какую бы песню в исполнении Тани они хотели услышать. И Таня все просьбы исполняла.
А потом она пришла к прекрасному педагогу Наталье Ивановне Ашмановой (о ней надо рассказывать отдельно), и началась ее сначала робкая, а потом упорная и трудная дорога к песне...
Бог наградил Таню бесценным талантом – голосом. Она этой наградой дорожит. Не только дорожит, она ее оберегает и трудится, трудится, трудится.
Мы не раз с ней об этом говорили, и когда встал вопрос, куда идти после школы учиться "на певицу", я спросил ее:

– Девочка моя, ты хочешь быть хорошей певицей?

– Да, – не раздумывая ответила она.

– Тогда только в училище. Там начинается и профессия, и уважение к себе.

И Таня отправилась в Москву, в училище имени Шнитке, к Александру Ивановичу Василенко.
Помню, Дмитрий Сергеевич Дмитриенко, услышав от меня, где сейчас Тураева, сказал:

– Саша ее профессии научит.

А городские власти в лице главы администрации Евгении Ивановны Рубцовой определили: пока Таня учится, будем ей помогать. И помогали финансово.И вот теперь Таня, уже выпускница училища, волнительно подходит к двери Академии имени Гнесеных. Почему-то не сомневаюсь: дверь перед ней откроется, и девочка из Сасова войдет в класс замечательного педагога – Светланы Конопьяновны Игнатьевой, редкой песенной умницы....Перед Таней трудная дорога русской певицы только-только начинается, но она ее не страшится. Она знает, что люди, родные, сасовские, в нее верят. Как всегда ей верили все артисты, которые приезжали и приезжают на фестиваль к Аверкину.

МОЛОДЫЕ ГОЛОСА ФЕСТИВАЛЯ. Павел ЯШКОВ

Мне нравится, да уверен – не только мне, но и всем участникам фестиваля, и организаторам тоже, когда в "размеренное" его течение вдруг неожиданно врываются молодые красивые исполнители. Красивые не столько по внешности, сколько по разуму, по поведению и, конечно же, по голосам.

И в этом июне ожидается Алексей Петрухин со своей группой "Губерния" – группой необыкновенно русской и задиристой. Будут другие, а мне хочется вас познакомить с Павлом Яшковым.
Он еще не может никак привыкнуть к вопросу: "А вы профессиональный певец?" Профессиональный, да еще какой профессиональный...

Паренек из краснодарской станицы после победы в нашумевшем проекте "Народный махор" буквально взорвал интернет. Вокально-инструментальный ансамбль "Пламя", задумав внести в свое звучание молодость и задор, пригласил Павла солистом. И теперь этот известнейший коллектив носит такое название – "Новое Пламя".

И что особенно удивительно – Пашу приглашают выступить в разных городах. Он едет, летит, иногда добирается трудно, потому как не отказывает людям сельским, станичным.
Вот он такой – молодой и с доброй душой. Берется за народную песню – и она становится для него родной. Берется за эстрадную – и она "прирастает" к нему. Только за ту песню, в которой есть место доброте, любви, сдержанности и порядочности.Мы только что с ним говорили, и он печалится, что в его репертуаре нет пока песен Александра Петровича Аверкина.
Будут, сказал я ему, вот приедешь на фестиваль, вдохнешь этого необыкновенного песенного сасовского воздуха, увидишь людей и не заметишь, как будешь петь Аверкина – композитора особенного, способного только на сердечность и любовь.

Так будет. Вы только послушайте Пашу, и все поймете: ему самое место на фестивале в Сасове.

В РУКАХ ПИРСКОГО БАЯН НЕ ИГРАЕТ — ПОЕТ

Меньше недели остается до открытия 21 Всероссийского фестиваля имени Александра Петровича Аверкина. А это значит, что еще день-другой, и я закончу писать свои фестивальные записки.
Может, кому-то они не по душе пришлись: сколько же можно об одном и том же? Только они не об одном – они о людях, что поили и продолжают поить необыкновенно светлый праздник родниковой песенной влагой.

Есть это в Аверкинском фестивале в Сасове – как будто после изнуряющей жары прольется прохладный летний дождь, тихий и насыщенный, и все вздыхают облегченно: Господи, красота-то какая!
Уверен: так будет и в этот раз. Уж поверьте.

Я вам расскажу, что пишут мне в эти дни сасовцы. Из Ермиша шлют весточки, из Кадома, из Рязани.

Они вспоминают многих артистов и просят передать им поклоны.
Конечно, передам. Это они меня натолкнули вспомнить сегодня превосходного музыканта – бывшего солиста-баяниста Государственного академического русского народного ансамбля "Россия" и Государственного ансамбля "Русская душа", заслуженного артиста России Владимира Пирского. Я ему еще не позвонил, но обязательно расскажу ему, что его помнят, любят и хотят хоть еще разочек увидеть на фестивале.

Народ просит, а народ знает, кого просить, кого любить.

Владимир Пирский. Володя... Мы редко с ним перезваниваемся. По праздникам – всегда, а просто справиться о житье-бытье – это редко. Да я всегда вспоминаю, как предложил ему написать книжку, пусть даже небольшую, под назаванием "Зыкина глазами баяниста" – такое вот условное название у нас тогда родилось. На что он мне сказал:

– Вань, я играть на баяне умею, а говорить не могу. Много мог бы рассказать, ведь практически всю свою жизнь проработал рядом с ней, а говорить не научился. Ты уж прости ради Бога...

Да, Пирский, родом из Воронежского песенного края, отдал Зыкиной и ансамблю "Россия" основную часть своей творческой жизни. Ему нравилось работать рядом с Виктором Гридиным. Он тепло отзывается о Коле Степанове, о многих музыкантах, с которыми исколесили весь Советский Союз и большинство стран мира.

Не дадут мне слукавить артисты "России" – Владимир Пирский был и остается одним из немногих баянистов, под руками которых баян не играет — поет.

Разве люди могли этого не заметить? Еще как замечали! Еще как отмечали этого красивого, сдержанного солиста "России", что неизменно приезжал в Сасово на фестиваль. Одна жительница Сасова так и написала мне: "По Пирскому можно было сверять настроение песни, потому как он просто жил в музыке. Это его дом родной".

Что тут добавишь? Все так Володе и расскажу. Прямо сегодня. Прямо сейчас.

ЧЕРЕЗ СИЛЬНОЕ ЖЕНСКОЕ СЕРДЦЕ

Ольга Борисовна Воронец никогда не была в Сасове на фестивале. В силу возраста, в силу бесконечных болячек, скорее всего, но я бы сам себе не простил, не упомянув эту прекрасную русскую певицу в своих фестивальных записках.

А дело-то вот в чем. Ольга Воронец практически "не пропустила" ни одной песни Александра Петровича. Кто бы их ни пел – от самых-самых до начинающих, певица невзирая ни на что включала аверкинские песни в свой репертуар и подавала их слушателям по-своему, как только она умела, – через сомкнутое горло, через сильное сердце, и ни в одной из них даже не намекнула на мятущуюся женскую судьбу.

Это вообще свойственно было Ольге Борисовне – быть сильной, гордой и терпеливой. Не случайно она с первого появления на сцене получила среди своих коллег прозвище – барыня. От зависти, еще от чего, не знаю, только не барыней она была, барыней у ней всегда была песня.

БРАВО, МАЭСТРО ДМИТРИЕНКО!

Наверное, жизнь так распорядилась, что мы должны были встретиться с Дмитрием Дмитриенко, и должна была родиться крепкая дружба.

А все было как? К нам в Саров приехал Государственный оркестр русских народных инструментов имени Осипова. Среди музыкантов необыкновенной улыбкой выделялся баянист. Имени его никто не называл, а вот зрители в один голос сказали тогда:

– Можно только на баяниста смотреть бесконечно. Такая чарующая улыбка.
Потом этот же баянист приехал в Саров с Анной Литвиненко. Здесь уже все, кто был на концерте, с каким-то особым уважением произносили: Дмитрий Дмитриенко.

А через какое-то время я захожу в Зал церковных соборов в Храме Христа Спасителя и буквально "наталкиваюсь" на русскую мелодию и глаза Дмитриенко. Он среди музыкантов, играет и прямо, и улыбчиво почему-то смотрит на меня.

Я иду ему навстречу, передаю поклон из Сарова, и вот мы уже тысячу лет знаем друг друга.
Так я познакомился с этим удивительным человеком и превосходным музыкантом. А потом он становится художественным руководителем и главным дирижером Государственного академического русского народного ансамбля "Россия" имени Людмилы Зыкиной, и наши пути-дороги стали пересекаться все чаще и чаще.

Конечно, нас еще и объединил Всероссийский фестиваль имени А.П.Аверкина, потому как с первого года проведения фестиваля "Россия" была его неизменным участником, организатором и визитной карточкой.

Хорошо помню Николая Степанова, Анатолия Соболева. Они в разное время дирижировали ансамблем, и их хорошо знали сасовцы, считали своими.

Теперь вот уже на протяжении довольно-таки многих лет как к себе на родину едет в Сасово маэстро Дмитриенко.

– Фестиваль Аверкина закрывает наш гастрольный год, – сказал мне однажды Дмитрий Сергеевич, – но Аверкин выставляет нам определенную творческую задачу на год грядущий.

Петь с "Россией" считается честью для многих исполнителей, от начинающих до народных, потому как этот коллектив, плоть от плоти русский, добавляет в музыку такие краски, от которых хочется и плакать, и смеяться. В коллективе каждый музыкант – штучный товар, извините за такое сравнение, но это правда.

А уж Дмитрий Дмитриенко – яркий продолжатель традиций Андреева, Осипова, Некрасова, Гридина. Сам непревзойденный музыкант, он и от коллектива требует того, о чем всегда мечтала основательница коллектива Людмила Зыкина – слушаешь музыкантов, а будто по лугу идешь, будто на крыльях летишь над Россией.

– Как же нам быть другими? – сказал однажды Дмитрий Дмитриенко после фестивального концерта . – Нам и Аверкин такого не позволяет.

РУССКАЯ ДУША ВОЛОДИ ДУНАЕВА

Мне нравится из зрительного зала наблюдать за музыкантами. По ним судится о музыке, которую они играют, по ним угадывается, как они относятся к исполнителю, который вот сейчас с ними вместе исполняет песню.

И сразу бросаются новенькие в коллективе. Они и робкие, и незаметно для других бросают взгляды на коллег, и головы их чаще других склоняются к нотам.
Как-то так, или приблизительно так, было с новеньким балалаечником Государственного академического ансамбля "Россия" имени Зыкиной.

– Кто это? – шепотком спросил знакомую.

– Это Володя Дунаев, он только что стал работать в коллективе.

И как я понял, хорошо стал работать, будто всегда и был в "России".
А потом я внимательно наблюдал, как слушает ансамбль и Надежду Крыгину Михаил Рожков. Особенно глаз не сводил с балалаечников – Олега Пискунова и Владимира Дунаева.
После концерта спросил его:

– Ну, и как балалайки звучат, классик вы наш непревзойденный?

– За них можно и по коньячку выпить, – ответил Рожков. – Пойдем? Только быстрее, пока моя там переодевается.
Вот и коньячок.

– Как вам второй?

– Это который в балалайке пропадает?

– Да, он самый.

– Как ты говоришь его зовут? Володя... Дунаев? Вот за него и выпьем.

Уж кого-кого, а Рожкова провести было невозможно...

Трудная жизнь выпала на долю этого краснодарского мальчика, только вот он не пропал, не испечалился и не жалел себя. Жил и уверенно шел к мечте – быть музыкантом, быть балалаечником. Настоящим. Русским музыкантом.

Вот уже несколько лет Владимир Дунаев вместе с ансамблем приезжает в Сасово на фестиваль, и поет его балалайка здравицу Александру Петровичу Аверкину, русской песне, русской музыке.

ТАКАЯ ЖЕНЩИНА МОГЛА РОДИТЬСЯ ТОЛЬКО В РОССИИ

Это не мои слова. Это так сказал Виктор Иванович Темнов о Валентине Толкуновой...

Иногда копаешься в шкафу и наткнешься на большой конверт с фотографиями. На нем крупно написано: "Сасово". Ну, не получается отложить его в сторону. Достаешь живые картинки, смотришь и вспоминаешь, как все было.

Вот Людмила Рюмина. Сидим с ней около гостиницы "Цна". Она в летнем брючном костюме, в широкой нарядной шляпе, как всегда любила. Живой взгляд и улыбка на красивых сочных губах.
О чем говорили? Да мало ли что приходило на память. О Воронеже ее говорили, о Мордасовой, совсем под закат жизни брошеной. О Сасове и фестивале, конечно. О песнях Аверкина. А еще обменивались телефонами. И звонили потом. Помню наш последний разговор.

– Был бы вот сейчас рядом, завернули ко мне в баньку, по рюмочке выпили. Знаешь, какая водка у меня холодная, да с грибочками, да с картошечкой...

Не суждено было этому сбыться.

Вот под зыкинской березкой в Шафторке с Олегом Морозовым на лавочке сидим. Я говорю – он молчит. Я говорю – он молчит и только головой кивает, поддакивает. Он, видимо, всегда такой, а уж какой музыкант! От Бога, про таких так в народе говорят. Да и певицы мне всегда шептали на ухо:

– Олег – это чудо.

На самом деле, музыкант Кутузовского хора, заслуженный артист России Олег Морозов был непревзойденным музыкантом. Под его баян безголосый напоется, а что уж говорить про певиц, которым он аккомпанировал на фестивале в Сасове... А теперь вот приходится употреблять не любимый мною глагол — был...

А вот еще одна фотка. Сидим на каких-то сваленных бревнах с Виктором Ивановичем Темновым. Как сейчас помню этот яркий солнечный день. Мы должны куда-то ехать по программе фестиваля. А вот сели с ним, он достал свою любимую папироску, пачку убирать не стал – одна сгорит, вторая сразу прикуривается.

Я включил диктофон, еще кассетный, так, на всякий случай, и слово за слово потекла, нет, побежала беседа.

Только вчера вечером прошел концерт Валентины Толкуновой, и Виктор Иванович места себе не находил. Нина Васильевна, супруга его, не выдержала:

– Чего ты ерызгаешь?

А Толкунова будто услышала ее слова и на весь зал со сцены обратилась к Темнову:

– Вить, успокойся, я же обязательно спою твою песню.

И запела "Я деревенская".

А вот еще одна фотография. После обеда на берегу Оки перед отъездом на гала-концерт стоим втроем: в центре Валентина Васильевна, по левую руку – Темнов, справа – ваш покорный слуга.

А вот еще. Толкунова, справляясь с солнцем, прямо и как-то необыкновенноискренне смотрит на фотографа и улыбается. Улыбается Оке, что несет свои воды в Волгу. Улыбается милому Сасову, что охватил горизонт аккурат наискосок. Улыбается широкому шмелистому лугу, который бежит и бежит себе вдаль. Улыбается России, которой пела – и продолжает петь – сердечно, душевно.
Так она и пела на фестивале в Сасове, вспоминая Александра Аверкина.

С ИВАНОВЫМ ПЕСНЯ СЛАЩЕ

Мне нравится и приятно наблюдать, как с главной сцены фестиваля в Сасове по каменным ступенькам сбегает к березкам композитор Олег Иванов. С цветами, с чуть затаенной улыбкой на лице и искристыми глазами. И если наши взгляды пересекаются, то в глазах Олега Борисовича я читаю мимолетный вопрос: ну, как?

Что тут скажешь? Да и надо ли говорить что-то? Обо всем сказал народ – зрители каждый раз встречают Иванова как родного, как своего, рязанского, сасовского. Громом аплодисментов.
Да, пожалуй, Олег и сам сросся с этим необыкновенным городом. Он не вот какой огромный, супер современный. Нет, он тихий, спокойный, вишневый. В дни фестиваля не бегает толпой за артистами, просто сасовцы идут тебе навстречу и просто, обыденно и как-то по-особому уважительно здороваются. Здесь люди знают цену себе, гостям, а главное – песне. Это незримое родство с Аверкиным позволило им самим быть именно такими.

Вот так произошло и с композитором, народным артистом России Олегом Ивановым. Устроители фестиваля пригласили его приехать на песенный праздник в Сасово. Он не отказался, приехал и остался здесь навсегда. На протяжении уже десятка лет Олег Борисович едет в июньскую Рязанщину и поет для людей свои чудесные песни.

А песни у него необыкновенно чудесные. Они человеческие, гражданские, я бы не побоялся дать им еще одно определение, которое люблю, – душелюбные. На его песнях и мы, люди зрелые, когда-то взрастали, и теперешняя молодежь, напичканная часто ненужной всячиной, остановится в мыслях: а так ли мы живем?

Я вот написал заголовочек: с Ивановым песня слаще – и считаю, что прав. Думаю, и люди меня поддержат, потому как есть у Олега Борисовича одна изюминка – он музыкой своей не только приподнимает в высь человека, но и крепко его держит на земле.

До встречи, Олег дорогой, на Аверкинском фестивале!

НАДЕЖДА КРЫГИНА – ЖЕЛАННАЯ ГОСТЬЯ НА ФЕСТИВАЛЕ

Народная артистка России Надежда Крыгина на самом деле, без всякого преувеличения, – дорогая и желанная гостья на Всероссийском фестивале имени А.П.Аверкина.

Она одна из немногих русских певиц, кто хранит заложенные Плевицкой, Руслановой традиции сценического народного песнопения и традиционно сдержанного, величавого, иногда лукавого, но умного женского поведения на сцене.

Мы часто с ней разговариваем, встречаемся, вот и в Сасове я взял и предложил ей ответить на несколько вопросов.

– Давай, Ваня, спрашивай.

Ваня и спросил:

– А кто для тебя композитор Аверкин?

Не раздумывая ответила:

– Часть моей души. Моей женской души. Он ее иногда выворачивает наизнанку, но не показывает народу, а только намекает, о чем болит душа, в чем кается.

– С удовольствием поешь Александра Петровича?

– С превеликим удовольствием, потому каждый год жду из Сасова приглашение приехать на фестиваль. А еще люблю Надежду Васильевну Плевицкую.

Вместе с ансамблем «Россия» мы выступали в Луганске. На фоне такой беды и разрухи звучали наши русские песни. Как их принимали люди! Особый успех выпал на «Русачку». Я всегда считала, как только нашла в фондах запись Плевицкой, эту песню настоящим гимном. Она прочувствована русским человеком, писалась-то Надеждой Васильевной в изгнании, во Франции, и в ней столько любви и гордости за родную землю, что не включить в свой репертуар её было бы непростительной ошибкой.

«Русачка» сродни «Прощании славянки». Пела в Луганске и видела, как сопереживают люди каждому слову и согласны с каждым словом. Это же и о них тоже:

Русачка 

Исстари ведь я,

А родина моя – великая страна.

Русь родная…

И когда Дмитрий Сергеевич Дмитриенко, руководитель ансамбля «Россия» имени Л. Зыкиной, позвал меня в Луганск с концертом, нисколько не раздумывала. Пела я там и Аверкина. Уж как по сердцу пришлась его "Песня о детстве".

– Сегодня многие говорят, что русская песня сошла на нет.

– Кто это такое говорит? Посмотреть бы на него. Правда, нас, исполнителей-народников, практически нет на экранах телевизоров, мы не звучим по радио, а песня народная жива и продолжает жить. Поверьте: я с концертами изъездила всю нашу страну и с каждым годом отмечаю, как молодеет слушатель в зрительном зале. Он не просто молодеет, а как-то по особому сердечно тянется к русскому настоящему слову и к настоящей русской мелодии. Это же в наших генах, кто их сумеет вытравить из души? Такое никому не подвластно.

Да ты посмотри, что творится в Сасове на фестиваля. Море людей! Какое мере – океан. И люди-то в большинстве молодый. А деток сколько. маленькие, ничего еще не понимают, пляшут, танцуют, но ведь слышат они в этот момент русскую музыку, русское слово.
Иду недавно по одной центральной столичной улице, праздник, народу полно везде, а навстречу мне большая стайка молодежи. Идут, поют, радуются. И знаете, что поют? На побывку едет молодой моряк! О как!

Да только ли у нас! Совсем недавно вместе с «Россией» мы дали несколько концертов в Вифлееме при большом стечении народа. Даже не ожидали, что наша песня так любима в святых местах.

– Помните, как говорила Лидия Андреевна Русланова: «Народную песню спеть, что в храме помолиться»?

– И она совершенно была права. Ей ли не знать, что значила наша песня для народа. В чём испокон века изливал свою душу человек? В молитве и песне. В молитве – сокровенно и наедине с Богом. В песне, чаще всего, принародно, не стесняясь радости и горя.

– Вот в этом загадка исполнительницы народных песен. Как можно в концерте соединить невозможное: звучит песня грустная, размышляющая, а следом – радостная, весёлая.

– Это уже профессия, которой учишься всю жизнь, начиная с раннего детства. Я же никогда не знала, что буду певицей. Просто всегда жила среди музыки, она меня взращивала. Дома пели, на улице пели, вообще моя курская деревня певучей была. Напротив нашего дома жил гармонист, уж мастер был, каких потом не встречала. Как это говорили? Не захочешь петь-плясать, а как он заиграет, голос сам вырывается наружу.

Или идёшь домой из райцентра, из школы. Зима, мороз трещит. Дорогу трактора прочистили и навалили по обочинам такие горы снега, что за ними поля не видны. Идёшь и поёшь – всё здесь: и грустные песни, и весёлые.

Виктор Федорович Боков как-то сказал: «Чтобы быть русским, надо иметь крепкое здоровье». Перефразируя его слова, могу сказать: «Чтобы быть народной певицей, надо быть сильной и стойкой». Чуть уйдешь в сторону – в угоду времени, всё, ты потеряешь право быть исполнительницей русской песни.

Вот почему я в Сасове на фестивале? Потому что Аверкин не дает ни на шаг "увильнуть" с дороги, которая русской песней зовется.Настоящая русская культура жива и жить будет, всем смертям назло будет.

ПЕВИЦА С ДУШЕВНЫМ РУССКИМ ГОЛОСОМ

Песня – жизнь разборчивая. Не каждого она к себе подпустит. Вот вроде бы человек и с голосом, и поет он, старается, всем видом показывает, как его трогают слова и мелодия, наплачется сам, если текст этого требует, а слушатель, тот самый, для кого поется, не то что слезинки не проронит, просто для приличия послушает и отвернется. Равнодушно отвернется.

А другой запоет эту же самую песню, народ на голос завороженным тянется. И слушает, и плачет, и смеется – не во власти он в такие минуты, сам себе не хозяин. Он подчинен голосу, который забрал его в плен.

Именно так я всегда думал, когда по радио слушал Аллу Лаптеву, солистку хора Всесоюзного радио и Центрального телевидения под управлением и руководством Николая Васильевича Кутузова. И мне уж так хотелось познакомиться с певицей.

А тут случай подвернулся – на фестиваль в Сасово, к Аверкину, хор и приехал. Певицы разбрелись около сцены, дожидаясь своего выхода. Я спросил Олега Морозова, баяниста хора, заслуженного артиста (если успею, я обязательно вам про него расскажу):

– А Лаптева где?

– Да вон на пенечке сидит. Тебя проводить?

– Сам подойду.

И подошел.

– Вы Алла Лаптева? – не здороваясь, задал я не самый умный вопрос.
– Алефтина я, – улыбаясь, ответила певица. – Давайте подвинусь, вместе и посидим на пенечке. С детства люблю так, с омской деревни.

Я присел около, на траву, и потекла наша беседа. Слово за слово, и вот картинка ее сиротского детства, вот еще одна о том, как тетки складно пели, и она возле них научилась песне. А потом конкурс в Омский русский народный хор, и сразу же, как только Лаптева на конкурсе спела песню, руководитель сказал ей:

– Чего стоишь? Ну-ка, быстро на репетицию.

А потом хор Пятницкого, а потом хор Кутузова, где ей сказали:

– Будешь у нас всю свою жизнь работать...

Хор позвали на сцену, и солисткой вышла Алла Лаптева, Алефтина Лаптева, народная артистка РСФСР. И полился ее необыкновенный голос, и полилась песня. Именно песня допустила до себя эту трогательную певицу. С необыкновенным голосом. С русским душевным голосом.
Она пела сасовцам, гостям фестиваля, пела Аверкину...

БРАВО, НАША ИСТИННАЯ НАРОДНАЯ АРТИСТКА!

Анну Литвиненко я приметил и отличил от других, когда она работала в хоре имени Пятницкого. На концерте хора, как-то так получалось, певица притягивала к себе внимание зрителей. Голосом, конечно, в первую очередь. И хотя запевать и солировать ей в программе отводилось раз или два, она запоминалась сразу. Еще и необыкновенной статью. Стройная, с прямой спинкой и уважительной к себе и к людям походкой. Сразу было заметно – в семье научили ее быть русской девушкой и женщиной. Еще глазами. Они смотрели прямо на зрителя, и по ним можно определить, что Литвиненко поет сердцем.

А потом случилось так, что Анну Литвиненко я увидел на фестивале в Сасове. Она стояла за сценой, среди высоких берез, на зеленой траве-мураве и с кем-то из артистов вела разговор. В джинсиках, в цветной футболке. До выхода, как понял, ей еще далеко.

Не соблюдая правил, подошел и спросил:

-А вы Литвиненко?

Да, ответила она, и мы познакомились. Слово за слово, один рассказ о себе за другим, и мы незаметно перешли на Аню и Ваню, и на ты, конечно.

А потом объявили Анну Литвиненко. Она вышла в русском сарафане, спокойно стала у микрофона и запела Аверкина. Запела широко, раздольно, весело, игривисто, и народ на огромной поляне понял: это их певица. Близкая. Родная. Добрая. Искренняя.

Потом я позвонил ей, не вовремя, как потом понял – они с сестрой в родной станице готовились к горькой тризне по матери. Но Анна Павловна, воспитанная и добрая душа, даже намеком не показала, как я не вовремя.

...Время – штука своеобразная. Теперь Литвиненко – народная артистка России, а в душе и в голосе осталась той Аней – родной, доброй, искренней. И когда в прошлый июнь она вышла на главную фестивальную сцену в Сасове, зрители закричали: "Наша Аня петь будет".

И Аня пела. Сама волновалась и волновала тысячи сердец. Сама радовалась песням Аверкина и радовала ими людей, собравшихся со всей России.

Браво, Аня, Анна, Анна Павловна! Браво, наша истинная народная артистка!

БЕЗ ГУСЛЕЙ И ПОДВИГ НА РУСИ СОВЕРШИТЬ НЕВОЗМОЖНО,
И КУЛЬТУРУ НАРОДНУЮ СОХРАНИТЬ ТЯЖЕЛО

Алексей Абраменко – гусляр Государственного академического русского народного ансамбля "Россия". Сама Зыкина определила ему место в коллективе, и он, как, собственно, и все музыканты, был несказанно рад этому.

Мы давно дружим с Лешей. Он умница, интеллигент и превосходный музыкант.
Вот уже на протяжении многих лет он едет в Сасово на фестиваль. Едет, чтобы побывать в этом уютном и по-домашнему радостном городе и с настроением играть на центральной фестивальной концертной площадке.

И мне очень хочется, чтобы каждый, кто придет в парк на гала-концерт, присмотрелся к этому обаятельному музыканту. А для этого и хочу я вас с ним познакомить

...Казалось бы, башкирскому мальчику Алеше Абраменко с детства уготовлена немузыкальная судьба. Мама – педагог, отец – хирург. И, как правило, дети потом выбирают для себя профессию, близкую к родительской. А поди ж ты, все получилось иначе.

Мальчик сам напросился в музыкальную школу и твердо решил осваивать аккордеон. Нравилось его звучание, необыкновенно мелодичное и ритмичное. Пожалуй, все романсы, что писались в разное время, исполнялись только под два музыкальных инструмента – гитару и аккордеон. Поставь старую пластинку, послушай Капитолину Лазаренко, Вадима Козина, Клавдию Шульженко, и станет понятным, как народ любил этот клавишный разлив звуков.

Алеша Абраменко не раздумывал, куда пойти учиться после музыкальной школы: только в музыкальное училище, и только там продолжать постигать премудрость аккордеона. Так бы все и продолжалось, если бы среди предметов не появился новый урок – оркестр народных инструментов. Пришел мальчик на первое занятие и потерял дар речи: он услышал, как в руках преподавательницы зазвучали гусли.

– Я не просто услышал гусли, я в них влюбился, – улыбается теперь Абраменко, – и понял: это то звучание, которое не оставляет в покое ни днем, ни ночью.

Какие ассоциации может вызвать слово «гусли»? В памяти, скорее всего, всплывут знакомые с детства образы героев былинного эпоса и народных сказок – Садко, Добрыни Никитича, бродячих былинников. Без гуслей они ни подвиг ратный совершить не могли, ни на пиру о нем потом рассказать, ни по миру весточку разнести. Вспомнятся красивые, мелодичные слова, пришедшие из фольклора, – «яворчатые» (явор – древнерусское название клена), «звончатые» (звон инструменту придают стальные струны).

А сколько ярких поэтических образов, связанных с этим музыкальным инструментом, используется в русском языке – «гусли-мысли», «гусли-самогуды».

Не знал Алеша Абраменко, читая про гусли, что они с течением времени оказались утерянными в музыкальной культуре России. Еще лет 50–60 назад казалось, что древнейший русский музыкальный инструмент навсегда вычеркнут из исполнительской практики.

Но к радости многих ценителей русской народной культуры гусли взяли и возвеличили свой голос. Стараниями разных людей, но о них чуть дальше.

А пока студент музыкального училища, не рассказывая никому о своем новом увлечении, самостоятельно постигал гусли. Разыскал старинные пластинки, ставил их на проигрыватель и слушал, слушал – наслушаться не мог. Всласть слушал, взахлеб. Они звучали с пластинок, пели, стонали, грустили. И не выдержал: подошел к руководителю студенческого оркестра и попросился на свое постоянное место – за гусли клавишные. У них диапазон один чего стоит: шутка ли – шестьдесят одна струна! Часто эти русские гусли называют "русской арфой".

Да так, с аккордеоном и любовью к гуслям, пришел Алексей в Уфимский институт искусств, где и суждено ему было встретиться с музыкантом необыкновенным и по чистоте души, и по радости общения, и по уважительному отношению к балалайке, гармошке, баяну, домре. В Уфу приезжает из Москвы Николай Николаевич Калинин, возглавлявший в то время прославленный оркестр русских народных инструментов имени Осипова.

– Встреча с Николаем Николаевичем стала для меня судьбоносной, – говорит Абраменко. – Он дирижировал нашим студенческим оркестром и попросил меня сыграть ему что-нибудь. Я играл.

Алексей играл свои коротенькие пьесы, а еще Павла Барчунова, его знаменитый «Концерт для гуслей с оркестром». Ничего тогда не сказал маэстро студенту, только через полгода в Уфу из Москвы прилетала телеграмма, которой Калинин приглашал Абраменко выступить с оркестром имени Осипова.

Концерт тот посвящался знаменитейшей гуслярше двадцатого века – Вере Николаевне Городовской. Это легендарное имя в русской культуре. Разве можно отказаться от приглашения? И Алеша поспешил в Москву, а после концерта дирижер Калинин сказал Абраменко:

– Давай переезжай в столицу и учись игре на гуслях в университете культуры, а вот Майя Ивановна Воронец возглавит класс гусляров, – рассказывал мне музыкант.

Майя Воронец – это солистка, гуслярша осиповского оркестра, народная артистка России.

Мне самому в разные годы несколько раз пришлось видеть Николая Калинина в работе, слышать, как он говорит с музыкантами, что требует от певцов. Должен сказать, это был крепкий человек, музыкант-гигант, от него похвалы дождаться равно как звездочку с неба достать. Алексей Абраменко ухватился за звездочку – маэстро не каждому предлагал играть с оркестром и не каждому давал путевку в музыкальную жизнь. Видно, разглядел парня, увидел и услышал его трепетное отношение к русской музыке, ни на кого и ни на что не похожей.

Послушайте хоть раз его «Липу вековую», и вы не заметите, как упадете в море чувств. Только потом поймете: не оркестр страдает – всего лишь один музыкальный инструмент. Это какое же умение надо иметь, когда струны гуслей то начинают петь первым голосом, то эхом отдается второй голос, а потом они соединяются вместе и заглядывают в самую глубину, в самые потаенные уголки души и выплескивают наружу столько тоски и печали, что слезы застят глаза.

Не каждому такое дано, а вот Алексей может, он наделен Богом сопереживать, сочувствовать и с помощью музыкальных звуков рассказывать слушателю историю человеческого сердца. Не случайно Людмила Зыкина в последние годы, страдающая от болезней, пела для слушателей сидя на сцене. Ей специально ставили стул возле гуслей, за которыми работал Алексей Абраменко.

Пойте, гусли, гусли звонкие,

Про тоску, печаль мою,

Как головушку я буйную

Пред бедой, грозой склоню…

Чем дальше катилась жизнь певицы, тем чаще она со сцены пела эту старинную песню. Нет, скорее всего, не песню – плач, и он был близок ей по духу, по темпу, по душевному полету и требованию. Скорее всего, ей были близки и мелодия, и эти сильные руки молодого музыканта, который из шестидесяти струн творил настоящий оркестр.

Ни разу прославленная певица не пожалела, что позвала в ансамбль «Россия» молодого гусляра.

– Это произошло неожиданно, – говорит теперь Алексей Абраменко. – Мне просто позвонили и попросили заменить в концерте заболевшего музыканта. А после выступления предложили остаться в ансамбле.

Так неожиданно ли? Вспомните тургеневских «Певцов», где в одном из орловских постоялых дворов идет соревнование между молодыми крестьянами. Они поют «Не одна во поле дороженька» – народную песню, выстраданную душой и сердцем. Мне самому, уже будучи взрослым человеком, хотелось представить голоса соревнующихся, хотя песню эту по радио часто передавали в исполнении прославленных певцов и народных хоров. Но они не могли утихомирить мое любопытство: чего-то не хватало в голосах, о чем писал Тургенев. И вот совсем недавно услышал, как мелодию песни играет Абраменко. Вот оно, родное, тургеневское! Гусли под его руками не музыку несли слушателю, а песню, ту самую, о которой так упоительно и щемящее писал великий Иван Сергеевич.

Не думаю, что Зыкина этого не слышала. Ее невозможно обмануть, потому в коллектив отбирала «штучный товар».

Вот с тех пор, а это уже девять лет, Алексей Абраменко верой и правдой служит русскому искусству в Государственном академическом русском народном ансамбле «Россия», носящем теперь имя легендарной певицы.

– Мне и здесь повезло на хороших людей, от которых можно было многому научиться. Это, конечно, Галина Николаевна Воробьева, гуслярша, поцелованная Богом. Это Анатолий Николаевич Соболев, который стоял у истоков создания «России», друг и соратник Зыкиной. А уж о Людмиле Георгиевне и говорить нечего. Вот сижу я за гуслями, объявляют выход певицы. Зал встает, мы встаем, а Людмила Георгиевна просит разрешения сесть и садится рядом со мной. У меня всегда возникало чувство радости, гордости, а в голове только и неслось одно: «Рядом со мной великая Людмила Георгиевна Зыкина, низкий ей поклон и благодарность».

У Алексея Абраменко крепкое музыкальное будущее, а вместе с этим – сбережение и прославление таких старинных и таких современных русских гуслей, без которых и подвиг ратный на Руси совершить невозможно, и культуру народную сохранить тяжело.

ВАЛЕРИЙ МАТРЯШИН НЕ ГОСТЬ НА ФЕСТИВАЛЕ.

ОН ЗДЕСЬ РОДНОЙ ЧЕЛОВЕК

И это правда. Солист Государственного академического русского народного ансамбля "Россия" имени Зыкиной, знаменитый и талантливый домрист Валерий Матряшин, просто буду утверждать, "не пропустил" ни одного фестиваля в Сасове.

Мы всегда оставляем в тени тех, кто без объявлений, без представления имени зрителям выходит на сцену и начинают аккомпанировать певцам.И мы, зрители, чаще всего награждаем аплодисментами певца или певицу и никогда не думаем в такие радостные минуты о музыкантах.
Вот я и подумал: насколько мне позволит предфестивальное время, столько я и постараюсь вам рассказать о музыкантах, что верой и правдой служат русской музыке, Аверкину и Сасову. А это, другими словами, служат всей России.

И начну с Валерия Матряшина, с изумительного человека, с Валеры, которого я люблю и глубоко уважаю.

...Вот ведь как бывает в жизни: шел человек по одной дороге и с одной мечтой, а та взяла и повернула на другую тропинку и перепутала планы. К добру ли такое, к худу ли – время покажет. А пока маленький Валера Матряшин за руку с папой и с мамой спешил по ессентуковским улицам к музыкальной школе, а сердце вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. Сколько раз тайком от родителей и сверстников пробирался он к окнам этого здания и наслушаться не мог – оттуда лились на улицу и гитарные аккорды, и балалаечные. Про аккордеон и говорить нечего.

Сердце замирало, когда из окна проливалась слаженная, многоголосая и щемящая мелодия аккордеона. Она все пространство в душе занимала, и представлял себе Валера, как настанет время, и он войдет в класс музыкальной школы, сядет на стул, припадет к этому клавишному чуду и заиграет. А все будут слушать и хвалить: «Ах, какой молодец».

Настало время, и вот он идет вместе с папой и с мамой поступать (понимаете – поступать!) учиться игре на этом манящем инструменте.

Каково же было разочарование, когда преподаватели школы сказали: «Мал ты еще для такого большого инструмента. Может, другой какой выберешь?». Как не скрывал слез, как не старался, да только как их спрячешь: они сами по себе струились по щекам. Родители подхватили сына, поставили на стул и предложили:

– А чем аккордеон лучше домры? Ты взгляни-ка, какая она ладная, легкая! Ты послушай-ка, какая она голосистая! Подрастешь и возьмешься за свой аккордеон.

Согласился – куда деваться?! Из музыкальной школы уходить совсем не хотелось.
Согласился, а тогда и знать не знал, какая удивительная судьба у этой маленькой голосистой домры. Впервые на Руси она появилась в руках скоморохов и звучала на «бесовских игрищах». В результате в 1648 году царем Алексеем Михайловичем был издан указ о массовом истреблении ни в чем не повинных инструментов. Знаменитый указ гласил тогда: «А где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гудебные сосуды… изымать и, изломав те бесовские игры, жечь». По свидетельству немецкого путешественника XVII века Адама Олеария, русским запретили инструментальную музыку вообще, а однажды несколько телег, груженных отобранными у населения инструментами, вывезли за Москву-реку и там сожгли.

Такого трагического поворота судьбы не случалось ни с одним музыкальным инструментом в мире, потому в результате ли варварского истребления и запрета, или по иным причинам, но после XVII века никаких существенных упоминаний о старинной домре нет. История древнерусского инструмента здесь обрывается, и можно было бы поставить точку, но… домре суждено было буквально возродиться из пепла.

– Произошло это благодаря деятельности выдающегося исследователя и музыканта, необычайно талантливого и неординарного человека – Василия Васильевича Андреева, – рассказал мне художественный руководитель государственного академического русского народного ансамбля «Россия» имени Л.Зыкиной Дмитрий Дмитриенко. – В 1896 году в Вятской губернии он обнаружил неизвестный инструмент с полусферическим корпусом. Предположив по его внешнему виду, что это и есть домра, он отправился к известному мастеру Семену Ивановичу Налимову. Вместе они разработали конструкцию нового инструмента, опираясь на форму и конструкцию найденного. Историки до сих пор спорят о том, был ли найденный Андреевым инструмент действительно старинной домрой. Тем не менее, реконструированный в 1896 году инструмент получил название «домра».

Ему ли, Дмитрию Сергеевичу, не знать такой истории? Он ведь не только великолепный музыкант и дирижер, он родом из Вятки, из Вятского края.

А тогда Валера Матряшин, первоклассник музыкальной школы города Ессентуки, и ведать не ведал, к какому инструменту он прикоснулся. Жажда играть и учиться музыке перехлестнула все другие желания, а тут еще отец подбадривал. Сын знал и видел, как ловко и хорошо отец играет на аккордеоне, гитаре и мандолине. Это уже авторитет и пример для подражания.

Александр Петрович Тулин, преподаватель Валеры, насмотреться не мог на упорного мальчика. Слабенькие руки осторожно соприкасались со струнами, и те начинали звучать – сначала с дрожащей робостью, а потом все увереннее и ладнее, пока домра Матряшина не разлилась насыщенной мелодией. Такой, будто несколько инструментов вместе зазвучали. Да, такой вот голос у домры.

– Может, на аккордеон все-таки пересядем? – спросили осторожно домашние.

Валера только домру к себе прижал, погладил струны и ответил:

– Нет уж.

Так вот вместе с Николаем Петровичем Валера постигал премудрости домры. А знаете: игрец на домре с древности звался домрач, домрачей. Самые умелые домрачи овладевали волшебным приемом, от которого звук домры становился похож на шелест листвы, тронутой ветром. И звался тот прием – тремоло. Об этом знал учитель, но до поры до времени не говорил ученику, а как только понял, что Валера Матряшин добрался до нужного приема, возрадовался, и вместе они готовились к участию в конкурсах, вместе радовались победам на них. Именно Тулин благословил своего ученика на учебу в Ставропольское музыкальное училище.

А потом были Харьковский институт искусств, аспирантура.

– Мне повезло с преподавателями, – говорит Валерий Матряшин. – В Ставрополье с В.А.Мищенко. В Харькове с профессором Борисом Александровичем Михеевым. Когда три года назад в Российской академии музыки имени Гнесиных ему праздновался 75-летний юбилей, я для него с удовольствием и благодарностью играл "Русский триптих", им же написанный. Играл и волновался, а он после счастлив был. Это одна из самых моих больших наград – не подвел учителя.

Это уже в характере состоявшегося музыканта. Не долго думая, готовя эти скромные заметки о Валерии Матряшине, позвонил в его родную музыкальную школу, откуда начиналась широкая дорого солиста «России», и вот что услышал:

– Любовь к родному городу, любовь в музыке, любовь к инструменту свойственны Валерию. Он не без труда нашел недавно время в напряженном расписании, чтобы встретиться с педагогами и юными музыкантами. Это было желание посмотреть, как изменились Ессентуки, продемонстрировать возможности домры, передать любовь к этому инструменту ессентукским девчонкам и мальчишкам. Атмосфера восторга и восхищения царила на концерте. Надо было видеть, с каким вниманием и восхищением все смотрели на Валерия, остроумного, интеллигентного человека, как слушали виртуозного музыканта.

Да, вот уже пятнадцать лет Валерий Матряшин работает в ансамбле «Россия» имени Л.Зыкиной. Тогда, после Харькова, он поехал к Зыкиной на прослушивание, и та вместе с музыкантами решила однозначно: Валерий должен играть в коллективе.

– Тот уникальный стиль аккомпанемента, авторских аранжировок, особенности игры сформировался, безусловно, благодаря Людмиле Георгиевне. Однако уже тогда программы ансамбля не состояли только из песен. Была прекрасная инструментальная программа. Основа, заложенная тогда, остается в нашем репертуаре. Ее мы бережем как основополагающую, но вместе с тем и развиваемся во многих направлениях. Тем более, в коллективе – талантливейшие музыканты. Валерий Матряшин один из них. На таких, как он, музыка держится, – так отзывается о Матряшине Дмитрий Дмитриенко.

На таких музыка держится. Только ли? Мне всегда интересно наблюдать, как на сцене ведет себя тот или иной музыкант. Валерий Матряшин сразу же обращает на себя внимание зрителей, как только открывается занавес. Крайний слева, он «держит» коллектив интеллигентностью и вниманием как друзей по ансамблю, так и исполнителей. Ни разу с его стороны не было равнодушия к тем. Кто поет с коллективом, будь это прославленная народная артистка или только-только начинающий певец.

Он и сам, солист ансамбля, выходит на сольное исполнение, как будто стесняясь, но стоит ему прикоснуться к струнам домры, как музыка захватывает, и нет уже Матряшина, нет его коллег, есть только ее величество музыка. Послушайте, как он исполняет «Маар дяндя». Когда мне пришлось первый раз слушать эту цыганскую народную мелодию, из головы не выходило одно: что – больше не нашлось произведений. А потом понял: Матряшин точно уловил настроение в мелодии и еще раз напомнил, что русскую песню, равно как и русскую мелодию, на эстраду вывели цыганские хоры. Потому и произведение, пропитанное многоголосьем, больше походит на русское раздолье.

Так исполняет и «Импровизацию», и «Токатто», да всего и не перечислишь. Но больше всего он «заводится» на инструментальной оркестровой мелодии, когда ансамбль «Россия» играет Андреева, Свиридова, Рахманинова, когда зрителей со всех сторон музыка окутывает, лелеет, взывает к необыкновенным радостным чувствам. Здесь все музыканты – единое целое, каждый из них солист, а вместе – слаженный коллектив, единые в оркестровом голосе.

Служить в «России», значит, служить России. Пути-дороги артиста Матряшина бесконечны. Спроси его, где он чаще бывает – дома или в гастрольных поездках, ответит в пользу последнего. Если не мир, то полмира объехал с коллективом, представляя национальное искусство отчизны. Это не громкие слова, это так и есть на самом деле.

Осенью прошлого года ансамбль «Россия» отправился в Луганск, туда, где горит земля, где гибнут и страдают люди. Дмитрий Дмитриенко тогда собрал не весь ансамбль для выступления в Луганске, не попадал в состав и Матряшин. Валера настоял, чтобы его включили в программу и отправился в края, ставшие ему родными – на Украине шло его становление как музыканта, там живут его родные и друзья, там живут и борются русские люди. Возможно ли ему туда не ехать? Права такого не имел и не имеет.

– Моя домра не просто так наделена раздольным голосом. Она сердечна и настойчива, – так говорил мне Валерий Матряшин, лауреат всевозможных российских и международных конкурсов, солист ансамбля «Россия» имени Л. Зыкиной.

По словам Валерия Матряшина, у его любимой домры великое будущее. «Этот инструмент не открыл пока всех своих возможностей», – улыбается музыкант.

Откроет, будьте спокойны, потому как он в надежных любящих руках.

ПЕСНЯ АВЕРКИНА, КОТОРУЮ ОН НИКОГДА НЕ СЛЫШАЛ

Удивительная судьба у песен Александра Аверкина. Мимо них не прошла ни одна талантливая женская душа, а была соучастницей, художницей того действа, которое придумало сердце композитора в соавторстве с поэтом.

Чаще всего у Аверкина получалось, что песенная исповедь идет от женского лица, редко в его кладовой появлялись чисто мужские песни. Откуда такое? Отчего так?

Знать сердце женщины не каждому дано. Это бездонный, совершенно не объяснимый мир. Знать сердце русской женщины – надо прожить жизнь искренне, откликаясь на все ее повороты. А жизнь эту Александр Петрович изведал с детства. Оставшись без отца, он видел синеватые узелки вен на бабушкиных руках, слышал, как украдкой даже от себя самой она стонала от усталости, но лицо для внука всегда оставалось приветливым и радостным. Он видел, как припухали от слез глаза матери – молодой вдовицы, а слышал только радостный голос. Он знал, как тяжело живет его родная послевоенная Шафторка, но собирались по вечерам женщины и вместо того, чтобы жаловаться, начинали петь.

Их много, этих непростых женских судеб, вылилось в музыку Аверкина. Он начинал с них, радостных и тревожных, он и заканчивал свой земной полет ими же, радостными и мудрыми.

Вспоминаю 1995 год. Москва, Колонный зал Дома Союза. Союза, как такового, уже не было. Москва и ставшая нищенкой Россия бедствовали, не знали, какой посох будет покрепче и куда идти с сумой за куском хлеба. Крепкий народ остался обобранным, опустошенным, нищим.

И в это время приходит к Аверкину пора песен, совсем не похожих на созданные им ранее. Юбилейный вечер композитора собрал многочисленных друзей и поклонников, просторный зал Дома Союза ломился от народа. Все сомнения – придут ли люди? – отпали сами собой, хотя многие деятели искусства пинали тогда ногами русскую песню. Двери концертных залов на тысячу запоров были закрыты перед теми исполнителями, которые еще вчера составляли злато и серебро национального искусства.

На этом вечере впервые прозвучала песня Александра Аверкина «Падают листья». Вместе с ансамблем «Россия», под баян Александра Петровича, с листа пела Людмила Зыкина. Я смотрел из зрительного зала на эту пару, и перед глазами стояла одна фотография – молодой Аверкин, молодая Зыкина в воинской части. Их окружили солдаты Таманской дивизии и затаили дыхания: льется, тревожа и волнуя, письмо солдата к матери.

Даже тогда, в те давние времена, они могли взволновать молодые сердца, а вот сейчас Зыкина и Аверкин не волнуют слушателя – они молитвенно подводят итоги жизни

Всем, кто дружил со мной,

Люди, спасибо.

Это вам сердце мое говорит.

А потом прошло несколько лет, и я услышал молодую солистку Москонцерта Татьяну Семушину. Она без сопровождения спела «Вы куда летите, лебеди?» и буквально разорвала сердца простором и щемящей тоской. Не думал тогда, что и эта исповедь женщины написана Александром Петровичем.

А еще сказала так: «Считаю своим талисманом песню А.Аверкина и В.Бокова «Вы куда летите, лебеди?». В ней хватает места простору и чувствам, в ней бьется сердце русской женщины».

Это верно, это так и есть, не случайно именно эта аверкинская песня привела Татьяну Семушину к яркой победе – Союз писателей России присвоил ей звание лауреата премии «Имперская культура».

– Это заслуга моего любимого Александра Петровича Аверкина. Никто так не чувствует женскую душу, как этот изумительный композитор, – поведала мне певица.

И в последней песне Аверкина, премьера которой случилась этим летом на родине Александра Петровича, летела женская душа. Он не услышал песни и никогда не услышит, зато люди, пришедшие, приехавшие на фестиваль в Сасово, были полонены голосом заслуженной артистки России Надежды Крыгиной.

Песня о детстве. Так просто и обыденно назвал ее Александр Аверкин. Он просто и обыденно в стихах поведал осеннюю картину, где вслед за клином журавлей взмывает в высь женское сердце и никак не хочет прощаться с уходящей молодостью, с голубым небом, с ромашковым полем.

По совести жил композитор. Именно так. Само слово «совесть» изначально требует единства: вместе с друзьями, близкими людьми совместно нести весть людям. Но только всегда весть добрую, раздумную, молитвенную. Кого взять в попутчики? Конечно же, русскую женщину.

"АВЕРКИН МНОГИХ В ЛЮДИ ВЫВЕЛ"

Не помню сейчас, но, скорее всего, это было в третий раз проведения фестиваля – в Сасове открывался единственный и уникальный музей русской песни.

Для него на центральной улице города власти отдали старинный купеческий особняк. Отремонтировали, отмыли, отчистили, и в комнатах разместились первые экспонаты. Они первоначально рассказывали только об Александре Петровиче Аверкине.

Хорошо помню открытие, перерезание ленточки, коротенькие речи на июньском солнцепеке, а потом все поднялись на второй этаж, и там продолжился разговор об Аверкине, о русской песне и о том, какую важную роль должен играть новый музей по пропаганде русской песни.
Николай Васильевич Кутузов, народный артист СССР, руководитель хора русской песни Всесоюзного радио и Центрального телевидения (тогда он еще сохранял свое полное и истинное название), к изумлению многих произнес:

– Сасовскому музею предстоит тревожная и упрямая работа – на его плечи и плечи сотрудников ложится ответственность по сохранению русской песни.

Это первые перестроичные годы. Все на себе уже испытывали разорение и унижение, но песня, культура русская – кто их тронет? От чего и от кого их защищать. Слова Кутузова были пророческими.
Мне досталось место около Екатерины Семенкиной, народной артистки РСФСР. Невысокого росточка, степенная и одновременно по-озорному живая, она слушала своего мужа – Кутузова, а мне шептала:

– Чего говорит? Чем пугает? Разве можно нашу песню чем-то подменить?

Я с ней соглашался. Я так же думал. А тут рядом со мной человек, которая всю жизнь посвятила русской песни, и не было ни одного дня, чтобы по радио не звучал ее звонкий, колокольчиковый и одновременно какой-то луговой голос.

Она уже не пела в хоре под руководством Кутузова. Она, проработав в нем всю жизнь, воспитывала там молодежь, учила их традициям хора.

А хор в это время готовился к гала-концерту.

Голос Семенкиной я знал, пожалуй, с детства, но никогда не думал, и даже не предполагал, что буду вот так обыденно и одновременно торжественно сидеть с прославленной певицей. Коренной москвичкой, которую по всем деревням и селам считали своей сродницей.
Скажи тогда кому, что Екатерина Семенкина – московская по рождению, засмеяли бы.
А потом мы оказались рядом в Москве, в зале имени Чайковского, где отмечали семидесятилетний юбилей Александра Петровича Аверкина. Во время выступления Зыкиной, Семенкина сказала:

– Повезло Зыкиной с Аверкиным.

На что Кутузов ответил:

– Аверкин многих из вас (имел в виду народниц) в люди вывел...

Теперь почти на каждый фестиваль приезжает их дочка – Елена Кутузова, удивительно талантливая женщина, всей душой преданная русской песне.

НАСТАЛА ПОРА УЧРЕДИТЬ МЕДАЛЬ АЛЕКСАНДРА ПЕТРОВИЧА АВЕРКИНА

ЗА ВКЛАД В РАЗВИТИЕ РУССКОГО ПЕСЕННОГО ТВОРЧЕСТВА

Председателю Рязанского Землячества

ГУСЕВУ БОРИСУ ВЛАДИМИРОВИЧУ

Уважаемый Борис Владимирович!

В июне этого года в городе Сасове Рязанской области состоится XXI Всероссийский фестиваль народного творчества, посвященного композитору, Заслуженному деятелю искусств России Александру Петровичу Аверкину.

Этот фестиваль стал по истине Всероссийским, всенародным, а имя Аверкина засверкало новыми гранями. Не могли люди расстаться с этим удивительным рязанским композитором, у которого в каждом музыкальном произведении живет и бьется русское трепетное сердце.

Ни на год, ни на день не забывали люди его песни "На побывку едет молодой моряк", "Мама, милая мама", "Учись людей любить", "Подарите женщине любовь", "Русские струны души" и многие, многие другие. И как тут забыть, если песни Аверкина стали истинно народными. А как тогда расценить, что на фестиваль в Сасово едут профессиональные артисты и коллективы, самодеятельные исполнители из Москвы, Московской, Воронежской, Тамбовской, Владимирской и других областей, из Чувашии и Мордовии, других республик.

Фестиваль имени Аверкина придумали и вдохнули в него жизнь удивительные люди – Николай Соломонович Израйлит, Алексей Алексеевич Рыбин, Евгения Ивановна Рубцова и другие руководители Сасова и Сасовского района. Идею поддержали народная артистка СССР Людмила Георгиевна Зыкина, вдова композитора Галина Васильевна Аверкина.

Фестиваль проходит при поддержке Министерства культуры РФ, Губернатора и Правительства Рязанской области, Государственного академического русского народного ансамбля "Россия" имени Зыкиной.

Фестиваль имени Аверкина вдохнул новую жизнь в муниципальное образование город Сасово Рязанской области. Город расцветает, приобретает современные черты.

Фестиваль имени Аверкина открыл широкую дорогу перед талантливыми детьми города Сасова и Сасовского района.

От имени участников фестиваля, а это творческие коллективы и исполнители, а также участники Аверкинского "паломничества", вношу на ваш суд предложение об учреждении Рязанским замлячеством Медали (золотой, серебряной) имени Александра Петровича Аверкина за вклад в развитие русского песенного творчества.

Это будет общественная награда, но по сути своей и значимости она равносильна государственной. Такие аналоги уже есть: медаль имени Василия Шукшина, медаль имени Михаила Евдокимова и другие.

Прошу вас поддержать мое предложение и тем самым придать фестивалю более высокую степень его содержания.

В.Н.Ганичев

ФЕСТИВАЛЬ ВЕК ПРОЖИВЕТ, И ИЗНОСА ЕМУ НЕ БУДЕТ

Так сказала участница фольклорного ансамбля из Чебоксар.

– Уж как нам хотелось сюда, в Сасово, на фестиваль. К Аверкину хотелось, – почти пулей прозвучали ее слова. Она торопилась, будто ее кто перебьет. – Вы счастливые, что здесь живете. Небо-то какое голубое, даже жара спала, будто к песне приготовилась.

– Да мы ведь тоже приезжие, – перебиваю я ее.

– Как приезжие? Я же видела, как вы сейчас с людьми обнимались.

– Так приезжаю сюда уже двадцать первый раз.

– Вона что, – певица замешкалась. – Эт какой же ты приезжий? Ты уж тут свой... А народом просто не налюбуюсь. Чудо, а не люди. Такой праздник сотворили. Не на год, не на два... Нет, какое год, какое два – век проживет, и износа ему не будет.

И вспомнились мне шафторские женщины-крестьянки, которые выросли вместе с Шуркой Аверкиным, припевали под его гармошку, про "жисть", про любовь пели, а теперь вот приходят к дому Аверкиных на праздник. Старенькие, в лучших своих нарядах, изработанные, и не понять по лицам: радуются или горюют больше. Одно точно — вспоминают.

– Из двадцати пяти старух только пятнадцать осталось, – сказал мне Виктор Иванович Темнов в один из приездов в Шафторку.

А потом их оставалось все меньше и меньше. Вот и нет уже ни одной.

Вот гляжу на фотографии, сделанные в то время, и грусть-тоска берет: с ними ушли босоногие земляничные поляны, позарастали выбитые голыми пятками тропинки, заблудилась в ивняке любимая песня. Но оставили они после себя память о своем друге-гармонисте, а значит, и о себе тоже.
Не могу спокойно рассказывать вам об этом, а вот фотографии из Шафторки, с родной аверкинской реки Цна посмотрите. Все сами увидите, все сами поймете.

Одно любо-дорогу сердцу – праздник живет. И правда: век он проживет, и износа ему не будет.

Иван Чуркин

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"