У этого человека есть одно звание – Дроздов. Когда произносится эта фамилия, перед каждым из нас расстилается удивительный мир – мир, наполненный живыми историями, не придуманными картинами, а еще необыкновенным добросердечием и ненавязчивой любовью ко всему живому, что подарил нам Создатель.
Николай Николаевич Дроздов, сам того не замечая, пришел на Землю нашим проповедником, и в каждой своей работе – телевизионной ли, преподавательской, литературной – он сеятель добра, мира, всего живого.
И вот новое этому подтверждение – его книга "Удивительное путешествие по странам и континентам". Николай Николаевич делится в ней личными впечатлениями и наблюдениями от многочисленных зарубежных поездок и путешествий в самые удаленные уголки нашей планеты как во время съемок телепередачи "В мире животных", так и в результате научных экспедиций. Он также отвечает на наиболее интересные вопросы телезрителей.
Читатели сразу же приняли эту литературную работу Дроздова. Вот один их отзывов: "Добрая книга. Приятно пообщаться с хорошим человеком. Здоровья автору и долгих лет жизни!"
А у меня в связи с этим появилась возможность порыться в своих записях и поискать, припомнить одну нашу короткую встречу.
Помню, как долго выкраивала нам время на встречу редактор "В мире животных" Тамара Михайловна, а встреча состоялась сама собою. И знаете где? В московском концертном зале имени Чайковского.
Как это было? Посмотрите, если будет время и желание.
...Среди большого скопления народа взгляд выхватывает его сразу. Знакомый много лет. Сколько лет? Да трудно сказать. Вот сколько живешь на белом свете, столько, кажется, и знаешь его.
Часто видишь человека известного, а все равно приходится вспоминать: ну-ка, ну-ка, уж не этот ли? А тут узнаешь сразу, и сразу же появляется желание подойти, поздороваться, узнать, как живется. Такое состояние, будто этот человек твой друг, или просто хороший знакомый, или приятный родственник, с которым уютно, мило, по-человечески тепло.
Так было, когда среди большого скопления народа появился Николай Николаевич Дроздов. И прежде, чем подойти к нему, поприветствовать его и напроситься на короткий разговор с ним, пришлось подождать довольно-таки продолжительное время, пока люди, хоть на секунду, не подойдут к Дроздову и не пожмут ему руку.
– Как же вы по Москве ходите, вам же, наверное, прохода не дают? Или скрываетесь, как все знаменитости?
– Да что вы, я не эстрадная звезда, которую рвут на кусочки молоденькие девчонки. Со мной здороваются и заводят разговор люди в возрасте. Ни от кого никогда не срывался, за тонированные стекла не прятался.
На работу, к родственникам, на телевидение езжу всегда в метро. Конечно, узнают, но реакция всегда разная. Одни узнают и желают доброго дня. Другие, узнав, делают вид, что им совершенно не интересна моя персона, хотя всю дорогу внимательно на меня посматривают. Третьи просто не обращают внимания на того, кто зашел в вагон, – проблемы, ритмы, шарики постоянно крутятся, что-то выдумывают, что-то придумывают. Так что и в Москве, и в любом городе чувствую себя спокойно и нормально, мне ни разу еще никто из людей не помешал.
Вот многие говорят, что не любят давать интервью. Я люблю. Нет, совсем не для славы, я за ней никогда не гонялся, мне это совсем не нужно. Когда просят дать интервью, то иду на разговор искренне, потому что нужно людям помочь сделать их дело. У меня работа, у других работа. Если работа других зависит от меня, то нельзя отказывать. – А вы часто ходите на концерты народников? (Дело было на семидесятилетии композитора Аверкина.)
– По возможности стараюсь всегда посмотреть то, что вы сейчас назвали народниками. Здесь моя страна, здесь мои корни, здесь радуюсь, что традиции продолжают жить и волновать души.
Мне самому все это очень близко и понятно. Потом в доме с раннего детства я слышал только уважительное о русском человеке. Потом мы – православные люди, а я всегда со знаком равенства ставил два этих понятия: народная культура и русское православие.
– Интересно, а нельзя ли чуть-чуть поподробнее.
– Пожалуйста. Вы вот думаете, почему я потянулся к слову Саров? Потому что к нему мои родственники имеют самое непосредственное отношение. И вот каким образом. Корни нашей семьи уходят в высшие слои русского духовенства. Двоюродным прапрадедом моим был митрополит Московский Филарет. До принятия пострига он звался Василием Михайловичем Дроздовым. Это был умственный человек, высоко образованный. По поручению Александра второго в 1861 году он написал Манифест об освобождения крестьян от крепостного гнета. Он вел переписку с А.С.Пушкиным, но особые его заслуги перед русской православной церковью. Он руководил переводом Библии на русский язык. В 1994 году митрополит Филарет был канонизирован.
Его заслуга еще и в том, что именно Филарет впервые рассказал миру о Серафиме Саровском. – Давайте еще немного пройдемся по вашему генеалогическому древу.
– Давайте, мне самому приятно вспомнить своих предков лишний раз. Мой дед, Сергей Иванович, был кавалером орденов Святого Станислава и Святой Анны 3-й степени. Прапрадед по матери – фон Дрейлинг, он из старинного тирольского дворянского рода, был гвардейским кирасирским офицером, участвовал в Бородинском сражении и с боями дошел до самого Парижа. Отец, Николай Сергеевич, профессор, всю жизнь проработал во Втором Московском медицинском институте, заведовал кафедрой органической химии. Матушка, Дрейлинг Надежда Павловна, работала врачом-терапевтом в больнице. Супруга моя, Татьяна Петровна, – преподаватель Московского Дворца творчества детей. Две дочери – Надежда и Елена. И я вот – ваш покорный слуга. – Теперь понятно, почему наш покорный слуга выбрал себе такую работу.
– Да вот было такое дело – поступил в Московский университет и проучился там два курса. А потом решил, что взрослый человек должен себе на жизнь зарабатывать сам. Пошел учиться на закройщика, хотел шить одежду, делать людей красивыми. До сих пор это время вспоминаю с особой нежностью. У меня лихо все получалось. Всем подмастерьям по окончании учебы давался третий разряд, а мне сразу же дали седьмой. К этому времени сложился особый слой заказчиков, и все люди с громкими именами. Я на швейной фабрике успел немного поработать, а гены взяли свое – вернулся в университет.
– И вы пришли в науку, а потом на телевидение. В качестве кого?
– Наука ходила за мной по пятам. В семь лет я уже писал дневники по латыни. Очень хотел быть кентавром, ходил за отцом и канючил: «Сделайте мне операцию, я буду кентавром». Отец отвечал: «Научись сначала верхом на лошади». Научился, и так мне это нравилось, что с двенадцати лет во время каникул работал табунщиком в подмосковном совхозе.
На телевидение пришел в качестве выступающего. У передачи тридцать лет назад был просто превосходный ведущий – Александр Михайлович Згуриди. Рассказчик – непревзойденный. Режиссер – от Бога. Он столько фильмов снял о животных, да таких прекрасных, и не только документальных. Он первым экранизировал «Белый клык» Джека Лондона.
Так вот Згуриди пригласил меня в свою передачу рассказчиком, а потом… а потом ведущим. С тех пор мы с вами и знакомы, и я очень доволен, что телевидение позволило сначала мне, а потом зрителям, близко познакомиться с учеными и путешественниками мирового значения – с Туром Хейердалом, Питером Скоттом, с Кусто. Да разве всех назовешь.
– А можно проследить вашу географию?
– Трудно. Лучше спросить, где я не был. В Сарове вот, например.
– Вообще, вас слушать – одно удовольствие. Такой тембр голоса узнаешь из тысячи. Слушаешь, и создается впечатление, что вы говорите только для меня. Это актерство?
– Ну, разве я похож на актера? Нет, я думаю, голос мне достался в наследство от мужской линии нашего рода. Я просто всегда ревниво отношусь к тому, что делаю, и очень хочу донести до слушателя, зрителя то, что знаю сам. Я доверяю слушателю, а он должен доверять мне.
Иногда записываю перевод в студии. Идет лента, идет иностранный фильм, а я должен положить русский текст на иностранный голос, да так, чтобы и мне, и зрителю было интересно не только смотреть, но и слушать.
Сидишь в стеклянном боксе, говоришь. Мне ребята кричат: «Коля, превосходно», а я прошу вернуть определенный кусок назад и сделать перезапись, потому что вспомнил, что в фильме нет того, что я, например, знаю об акуле. Должен я моему зрителю рассказать об этом? Обязан. Вот и исполняю обязанность, хотя мне, честно скажу, очень нравится быть перед вами обязанным.
– Смотришь на экран, смотришь на вас, и страх берет. Вы что, на самом деле никаких зверей и гадов не боитесь?
– Да как вам сказать? Пусть и во мне будет хоть какая-то загадка. Я говорю, улыбаюсь, а по мне ползает змея. Зрителю не страшно, а мне…
Как-то по заданию оператора я ловил гюрзу в Таджикистане. Ну вот так оператор и редактор захотели. Никогда в жизни змей такого свойства не ловил, вообще не знаю, как это делается, а зрители должны увидеть в итоге, что и дело это сделать для меня – сущий пустяк. Поймал, она вырывается, бьется, готова вот-вот меня укусить. Боюсь, не боюсь, а гюрзу не бросишь – съемка идет, мой текст идет, да так радостно говорю в объектив, улыбаюсь. А ведь от яда гюрзы даже сыворотка не всегда защищает.
Или вот еще один случай. Приехали мы в Африку. Надо было рассказать о носорогах. Этот зверь – животина довольно опасная. Мне надо было развернуть носорога на камеру, снять его морду крупным планом. Оператор в машине, а я к носорогу. Тот, когда рассердится, прет на обидчика как танк. Я иду и прикидываю: успею за машину спрятаться или не успею. Пошуршал травой, зверюга развернулся и помчался на нас, а потом за нами. Успел запрыгнуть в машину, страху натерпелся, зато крупный план был снят.
До сих пор не могу забыть, как крокодилу зубы выбил.
Снимали крокодила, он чуть не набросился на оператора. Как тут поступить? Бил палкой по зубам крокодила, отгонял от оператора, так вот рептилия и осталась без своего главного устрашения, так и уплыл от нас без зубов.
– У нас как-то на все специализация, а вы знаете все.
– Да, я должен знать все про журавля, про медведя, про паука, про рыбу, да много про кого и про что. Как все получается? Не знаю.
– На собственном счету много личных фильмов?
– Есть, но ближе всех «Царство русского медведя». Мы его вместе с английским биологом Дэвидом Аттенорбо создали и в Бристоле получили за него премию «Золотая панда», ее еще называют «Зеленым Оскаром». Хороший фильм. А еще множество книг, более двух сотен научных статей. Наверное, это послужило избранием меня консультантом Генерального секретаря ООН по экологии.
На моем веку было два кругосветных путешествий на научных судах. А сколько экспедиций! Про встречи говорить не приходится.
– Ваша редактор Тамара Михайловна мне рассказывала, что вы совершенно не свободный человек. Поймать вас – везение неслыханное.
– Людей, что хотят со мной встретиться, отслеживают мои родственники. Я, как правило, даю их телефон, или вот редактор мой, изумительная женщина. А так постоянные лекции в МГУ имени Ломоносова. В разных местах читаю лекции по экологии, орнитологии, биогеографии мира, а еще просят выступить в школах, во дворцах перед молодежью. И много времени занимает телевидение.
– Поговаривали, что осенью прошлого года должен быть выпущен диск с песнями в вашем исполнении. Не подарите?
– Пока не подарю, его нет пока, но будет. Песни-то будут хорошие, известные и любимые. Я не претендую на голос, а на чувства, может быть. Пусть люди слушают хорошие песни и подпевают мне.
Я люблю петь, очень сильно люблю, это все из семьи. Будет диск под названием «Вы слыхали, как поет Дроздов?» Там будут «Жил отважный капитан», «Одинокая бродит гармонь», «На тот большак». Мои ровесники эти песни хорошо помнят, а молодежь не знает, вот пусть и послушает, какие прекрасные песни сегодня забыты…
Говорят, природа отдыхает на детях. Есть такие случаи.
Только не отдохнула природа на Дроздове – Николае Николаевиче, дяде Коле, профессоре, телеведущем, писателе, путешественнике, ученом. Он как был из рода Филаретова, так род свой и продолжает.
Иван Чуркин (Саров)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
