Если попаду я на пир всеблагих, как у Ф.Тютчева, или строгий суд совести, и меня там спросят, чем я могу гордиться, отвечу: мне посчастливилось познакомиться с Валерием Николаевичем Ганичевым и даже удалось написать о нём книгу. Это историческая монография «Непобедимые русские смыслы», вышедшая в издательстве «Вече», где в самом заголовке заключён, по-моему, полемический и в то же время оптимистический заряд. Эта книга об отечественной истории, здесь отражена и эпоха XYIII века – позолоченного века Екатерины II и современная эпоха. Везде – и там, и здесь – я пытаюсь извлечь открытые и сокрытые, сокровенные и откровенные смыслы. Они для меня как залоги силы российского народа, жизненности его души, несгибаемости духа. Эта книга и о человеке – одном из лидеров русского национального движения. Так счастливо сошлось, что в нём сочетается несколько ипостасей, и я постарался высветлить образ писателя-историка и публициста, общественного литературного деятеля и художника слова, показать, как выблёскивают грани его творческого и чисто человеческого дара.

И теперь, как только начинаю задумываться, а полно ли я всё отразил, как будто спохватываюсь и словно иду на суд. На суд перед собой, пока перед собой... И как только узнаю о Валерии Николаевиче или от него ещё что-либо новое, понимаю: до всей полноты охвата мне ещё далеко.

Много званий и регалий у него. Но за ними стоит вполне обычный человек, общительный и обходительный в быту. За внешней мягкостью – волевой и мужественный характер. В юности он был несколько ершист; признаётся: петушился, бывало. А как же иначе, если и ему, как многим сверстникам, был присущ юношеский максимализм, стремление не поступаться убеждениями.

А вот не только моё мнение:

– Это Валерий Николаевич Ганичев. Это само благородство, о котором говорит уже его обаятельное лицо, тон разговора, манера общения. (В.К. Криворученко, «Из завершённых страниц Истории»).

Обо многом я уже написал, но чем дальше вникаю в суть вопроса, тем шире и глубже открывается мне образ писателя-публициста-подвижника-праведника.

Судьба его складывалась типично для советского юноши, занявшего активную жизненную позицию. Этому учили и к этому призывали в советских школах и вузах, а пассивность не поощрялась. Всё решает мера – так и здесь: нахальная, а то и агрессивная активность не приветствовалась ни в какие времена, а взвешенная и продуманная, направленная на общее благо, всегда была в чести.

Чем интересна судьба такого типичного по тем временам человека, особенно для молодёжи? А тем, каким образом сумел он достичь таких высот, стать по-пушкински любезен народу своему. Что вело его дальше по избранному пути, когда произошёл великий слом системы и партийно-советские государственные устои рухнули на рубеже 80-90-х годов? Ведь и тогда он продолжал оставаться государственником, державником, и если хотите – имперским.

Он всю жизнь был предан истории, стал человеком истории, и вот он уже и сам – Человек-история. А я давно для себя сделал вывод: Валерий Ганичев державно-духовен во всём. В каждом слове и деле. Что является внутренним, сокрытым двигателем его? Какая сила ведёт-влечёт-выводит его к открытым горизонтам большого будущего? Что помогает находить верные решения даже в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях?

Думаю, провиденциальность, провидческий дар. Это он, этот дар, придаёт слову его весомость и убедительность. В каждом слове и деле его – Россия, её почва и судьба. И нет у него того, чем грешили наши вожди и президенты, щедрые на обещания, – расхождения между словом и делом.

Сегодня общество заражено негативом апокалиптического пессимизма. И этому много оснований – реальные катаклизмы и катастрофы, кризисы и крушения надежд. Кажется, знаки-символы Откровения Иоанна Богослова уже неприкрыто и непрерывно атакуют Землю-матушку, реализуясь то здесь, то там. А этот человек во что бы то ни стало остаётся оптимистом во всём, неизменно подзаряжая оптимизмом своих близких, своих соратников.

В то время как лжепророки заполоняют экраны да эфиры предсказаниями ещё более страшных невиданных бедствий, он провидит светлые горизонты. Кажется, все катрены Нострадамуса уже раскодированы самой реальностью, Ванга с того света смотрит на то, как сбываются её ясновидения. Откуда-то извлекаются предсказания всё новых старых магов-чернокнижников, некогда напророчивших нам беды. Даже календарь древних майя и тот против нас, грешных, – день его последний 21.12.2012 года. А Валерий Ганичев всё продолжает видеть в розовых очках нарождающейся зари России.

Ему говорят: всё – наступает конец Русской цивилизации, она как Атлантида уходит под воду. А он убеждён: у нас есть свой Китеж, свой Град Небесный, свой Заветный Край. И все мученики, святые и праведные, пусть при жизни не во всём, потому что люди не ангелы, уходят туда, ввысь, а не идут на дно. Упасть вверх – это выражение у нас от Константина Циолковского. Небесное дно – как дно глазное – отзеркаливает целый мир со всеми цветами радуги, со всеми перспективами своими.

Это я к тому, что при всей своей стабильности во взглядах и поступках Валерий Ганичев поражает своей неисчерпаемостью, по-доброму непредсказуем, затевая всё новые и новые подвижнические дела.

В то время как многие открыто трубят о закате русской цивилизации, важно убеждать: она убийственно неубиваема, в ней заложены такие мощные исторические смыслы несокрушимости и легендарности, что безвозвратно списать её в анналы невозможно.

И он как будто знает, что нужно России и её народу, чтобы и здесь, на земле, достойно и благодатно прожить свой век, чтобы не было больно за бесцельно прожитые годы, как у Николая Островского в его немеркнущей книге «Как закалялась сталь». Сила без преодоления – не сила, лёгкость без трудностей – не лёгкость, чистота без купели испытаний – не чистота.

Каждое слово его лучится верой, светится спокойной божественной силой. Он прозревает, в каждом своём выступлении он видится мне пророком с посохом веры. С незримым – как само провидчество его – посохом. Он прозревает Новую Россию.

История соборует

Валерий Ганичев прежде всего Историк с заглавной буквы.

Историк – пророк прошлого, обращённый в грядущее.

У Ф.Шлегеля есть такое высказывание: историк – вспять обращённый пророк. А по-моему, историк никогда не обращается вспять – его задача: будущее.

Маятник истории не разбирает, где прошлое – а где будущее, он отмеряет амплитуду своего хода. И настоящее у него неуловимо не стоит, оно всегда в движении. И этот маятник невидим, как маятник внутри нас, – сегодня мы можем быть веселы, а назавтра безотчётная грусть.

История – это время вечности, и оно составляет единый океан, соборную субстанцию, где вчера и завтра могут попасть на одну волну. И волны времени, скорее всего, и образуются, как волны мирового океана.

Валерию Ганичеву присуще океаническое мышление, и он всё чаще о нём говорит и проявляет в своих писаниях и своих речах.

Не оттого ли он явно не ностальгирует о прошлом, не ропщет по поводу настоящего, не смотрит с неверием в будущее.

Во многом знании многая печали. Он знает, как сегодня много тревожного внимания отводится Апокалипсису, большие кары человечеству стали слишком очевидны. О конце света, о конце времён не скажет сегодня разве лишь ленивый, или оторванный от мира, или совсем уж блаженный дурачок.

И всё же в самом Апокалипсисе заключена, скорее, идея спасения, а не уничтожения человечества. «Времени больше не будет» – это пророчество Откровения Иоанна Богослова не столько апокалиптично, как сегодня принято расценивать, сколько антиапокалиптично. Ведь это обнадёживает. Рано или поздно (вернее, как у поэта Юрия Кузнецова: «ни поздно ни рано») человечеству откроется океан времени, а не циферблатное подобие его.

И всё-таки часы истории не бьют когда попало. Цифровая составляющая океана времени даёт возможность пловцам во времени не плыть без руля и без ветрил, без компаса и навигации.

Пловцы во времени – это в первую голову историки. И у Языкова в стихотворении «Пловец» Валерий Ганичев в дни молодости вычитал именно об этом.

Джон Стейнбек как-то в шутку написал: «История – продукт выделений желёз миллиона историков». Что ж, историки пишут и переписывают историю, а она выстраивается универсальным разумом, что нет-нет да и находит на одних историков других, чтобы в очередной раз осуществить ревизию того, что было написано до этого.

История с Божьей воли всё расставляет по своим местам. Догматики от истории рано или поздно оттесняются новыми метафизиками. Метаистория – это не столько их вотчина, сколько пространство Океана Духа.

«Что скажет история? – спрашивает Бернард Шоу и сам же себе с иронией отвечает: – История, сэр, солжёт, как всегда». Метафизики от истории тоже не всесильны в установлении исторической истины. Они знают, как подметил Арнольд Тойнби,

что самое оживлённое движение часто наблюдается в тупиках истории. Они ищут и нередко находят метафизические выходы из всевозможных тупиков.

И барокко с лепными завитушками и излишествами форм становится уже не столько стилем архитектуры, сколько истории.

В нём, очевидно, в своё время был найден выход из геометрической кубатуры классицизма, не подпускающего поэтических вольностей.

Однако и барокко изжило себя, давая путь простоте, без которой человеку тоже никак нельзя. Но как только перед ним вырисовывается впереди новый тупик лабиринта, человек нуждается в сложности, чтобы найти выход из угла.

Сферическое строение Вселенной, соборная сводность её вбирает в себя углы, но не даёт им вытыкаться. Планеты вращаются по окружностям, а не по лабиринтам. Единый центр сосредотачивает в себе все углы и разводит их в своей центростремительной системе.

Это и помогает интеллекту выходить из любых лабиринтов, а Духу затапливать их в своём океане.

Но история – такая наука, которая вся уже произошла, пусть не вся, важно добавить, ещё состоялась. Кто только не иронизировал, не издевался над её наследием.

Даже, казалось бы, выдержанный во всём Фёдор Тютчев, например, иронизировал так: «Русская история до Петра Великого сплошная панихида, а после Петра Великого – одно уголовное дело».

Историк – не судия, он ставит на весы всё, что было позитивного и негативного, и взвешивает. Сегодня, пожалуй, больше всего достаётся Сталину. Многие называют его кровавым диктатором. Но одно то, что он стал Генералиссимусом Победы, перевешивает, по мнению не менее многих, даже ГУЛАГ.

Петру Первому сегодня, по прошествии более длительного времени, достаётся значительно меньше, но тоже перепадаёт больше некуда. «Чтобы защитить отечество от врагов, Пётр опустошил его больше всякого врага», – заключил В.Ключевский.

Ещё он сделал такое своё заключение: «Наша история идёт по нашему календарю: в каждый век отстаём от мира на сутки».

Пусть в чём-то отстаём, но в чём-то и перегоняем. Россия всегда отличалась высоким уровнем духовности.

Ключевский – известный, выдающийся историк, серьёзный и вдумчивый. Однако крайности всегда находили одна другую.

С одной стороны – крайнее возвеличивание, когда следующий шаг – с вершины в пропасть... С другой – очернение, шельмование, когда самому становится так тошно, что хочется очиститься и на всё посмотреть в сусальном свете.

Стремление приукрашивать историю всегда отличало верховенство и его чиновников. А пытливые и честные умы как правило противились этому. Александр Герцен подмечал: «Русское правительство, как обратное привидение, устроивает к лучшему не будущее, а прошлое».

А вот А.Бенкендорф, шеф корпуса жандармов, выразил своё мнение об истории России куда как прекраснодушно и выспренно: «Прошедшее России было удивительно, её настоящее более чем великолепно, что же касается её будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение». Бенкендорф по-своему «прозревал» Россию, исходя из циркуляров, из незыблемых законов самодержавного порядка, коим он был верноподданным слугой.

История платит сторицей. И давно расхожим выражением стало: Россия – страна с непредсказуемым прошлым. Нельзя мазать её одной чёрной краской, но нельзя и крыть её одним сусальным золотом.

И всё-таки светлая энергетика добра позволяет всему в истории дать единое дыхание, преодолеть раскол, издревле коренящийся в историческом коллективном и индивидуальном сознании.

И когда мы складываем этапы и периоды истории, как куски в мозаику, или собираем из них головоломку эпох, нам помогает наитие, божественно раскрученный реактор души, чтобы всё это получило целостность.

Всемирная история – не сумма, а скорее синтез, даже нет –

соборование. Только соборовать её могут немногие.

У славянского гения Т.Шевченко, великого украинского поэта и недооцененного российского писателя, есть поэма-послание «И мёртвым, и живым, и ненарожденным землякам моим».

У него история соборует умерших, живых и ещё не рождённых.

История – это всё то, чего не избежали, но что можно было бы избежать. И во избежание на будущее мы просто обязаны дышать великим духом истории.

«Истории, собственно, не существует, существуют лишь биографии», – есть у Ралфа Эмерсона и, по-моему, написано это со скрытой иронией. Однако о 80–90-х перестроечно-смутных годах, скорее всего, будут судить по биографиям Горбачёва и Ельцина. Они смутно-тёмными пятнами легли, точно прорвы, как говорится в народе, на историю России.

Гегель первый заметил, что уроки истории состоят в том, что люди ничего не извлекают из них. Поэтому история вынуждена повторяться, коль никто не хочет на ней учиться.

И, похоже, далеки от отечественной истории были все те, кто затевал реформы и санкционировал перемены, все те, кто инициировал на Руси новое смутное время, лихолетье девяностых.

Но ничто не смогло одолеть непобедимые русские смыслы. И как бы ни было тяжко признать сегодня, что сами они на грани выживания, что колыбель их – российская деревня – вымирает, очень важно увидеть и осмыслить их жизненосные источники, культивировать их семена.

В.Ключевский не зря советовал: «Надобно найти смысл и в бессмыслице: в этом неприятная обязанность историка, в умном деле найти смысл сумеет всякий философ».

Валерий Ганичев – историк-философ, и в своих делах и словах, основанных сугубо на делах, он селекционирует смыслы и соборует историю. А история с младых ногтей соборует его.

Биография историка – эпоха в человеке

Международный Объединенный Биографический Центр в 2006 году занёс в свой банк данных следующие данные о Валерии Николаевиче Ганичеве, сделав их достоянием мировой общественности.

Родился Валерий Николаевич 3июля1933года на станции Пестово Ленинградскойобласти. Самые родные и близкие ему люди – отец НиколайВасильевич (1903года рождения), мать АнфисаСергеевна (1911года рождения), супруга СветланаФёдоровна, дочь Марина (1960 года рождения).

В юности жил в Сибири, затем в Полтавской области. В 1956 году окончил Киевский государственный университет. По специальности историк. Работал преподавателем истории средней школы в городе Николаеве.

С 1956 по 1967 год – на комсомольской работе на Украине и в Москве.
Литературной деятельностью Валерий Ганичев стал заниматься в 1963 году. В 1970-х годах увидели свет его первые книги: «Наследники», «Чистые ключи», «С открытым сердцем», «У огня» и другие.

В 1980-е годы вышли исторические романы и повести: «Росс непобедимый», «Тульский энциклопедист», «Флотовождь», «Державница», книги о XVIII веке, где он художественно исследовал место России, Европы и Азии в мировой истории, роль русских героев и подвижников в жизни страны.

В 1964-1965 годах занимал должность заместителя главного редактора журнала «Молодая гвардия».

С 1966 года руководитель одного из крупнейших издательств Советского Союза «Молодая гвардия», выпускавшего 25 журналов и 40 миллионов экземпляров книг в год.

С 1978 года В.Ганичев – главный редактор газеты «Комсомольская правда» (разовый тираж составлял 10 миллионов экземпляров), затем главный редактор литературных журналов «Роман-газета», «Роман-журнал XXI век».

В 1994 году Валерий Ганичев становится председателем Союза писателей России – крупнейшей творческой организации страны, в 1999, 2004 и 2009 годах переизбран. По его инициативе деятельность Союза писателей расширилась, состоялись выездные пленумы Союза в Орле, Краснодаре, Якутске, Омске, Чечне, Санкт-Петербурге, пленум «на колесах» «Москва – Владивосток». При его участии осуществилось свыше 50 писательских, культурологических, патриотических проектов, программа «Малые города», литературно-патриотические чтения «Прохоровское поле», свыше 30 общероссийских премий Твардовского, Бунина, Фета, Ф. Абрамова, С. Васильева, Лермонтова и т. д.
В.Н.Ганичев явился одним из создателей Всероссийского общества охраны памятников, Фонда милосердия и согласия и других. Он участвовал также в создании Фонда «Русская национальная школа» и Всемирного русского народного собора.

Он активный участник и докладчик на заседаниях Всемирного Русского Народного Собора, Союза писателей России при обсуждении тем: «Россия и русские на пороге XXI века», «Духовное возрождение и обновление общества», «Вера и знание», «Духовное и физическое состояние нации», «Русская культура и ее нравственная основа», а также проблем духовной, общественно-политической и литературной жизни страны. Им организованы конференции: «Русские ценности», «Защитим русский язык», «Русская духовность и культура», «Русская школа», «Русские исторические писатели». При его участии выпущены книги и материалы по темам: «Русская цивилизация», «Русская история», «Русское зарубежье», «Русская дума», «Русская душа»; учебные пособия по отечественной истории и литературе.

Многие годы В.Н. Ганичев активно занимается изучением и объяснением роли России, русского народа в мировой цивилизации и культуре (книги «Русские версты», «Они выиграли войну. А вы?» и другие).

Опубликованы эссе В.Н. Ганичева «Русские ценности», «Русский смех», «Русская кухня». За публикации материалов по истории русских железных дорог, в том числе повесть-эссе «Дорожник», ему присвоено звание «Почётный железнодорожник».
Валерий Николаевич неоднократно выступал с докладами и статьями на темы, связанные с историей, развитием исторической романистики в России, провёл исследование «Духовно-историческая и православная тема в художественной литературе». Его перу принадлежат исследования по истории России XVIII века, истории Черноморского флота, Новороссии, в которых автор использовал материалы архивов Москвы, Санкт-Петербурга, Рыбинска, Саранска, Николаева, Херсона, греческих архивов острова Корфу. На основе этих и других работ им написаны исторические романы и повести по истории России XVIII века.
Свыше 25 лет В.Н. Ганичев собирал материалы об адмирале Фёдоре Ушакове, выпустил ряд книг, посвящённых ему, а в 1995 году обратился к Святейшему Патриарху с просьбой рассмотреть эти материалы на предмет канонизации адмирала Ушакова в лике святого Русской Православной Церкви. В 2001 году непобедимый адмирал Федор Ушаков канонизирован как православный святой.
В книге «У писателей России», трёхтомном собрании сочинений В.Н. Ганичев изучает духовное и социальное состояние российского общества последних лет, развитие литературного процесса.

Валерий Ганичев поборник единой, великой России, исповедующей традиционную христианскую религию, устремлённой к высшим достижениям мировой цивилизации и культуры.

Он выступает за воссоединение 25 миллионов соотечественников, оказавшихся за пределами России после распада СССР, за единение братских славянских народов. Активно участвует в работе различных общественных организаций: Всемирном русском народном соборе, Московском интеллектуально-деловом клубе, Международном славянском фонде, Благотворительном фонде «Спасение национальных культурно-исторических ценностей» и других. Переводит литературу с украинского языка.

Известна приверженность В.Н. Ганичева Русской Православной Церкви и его связи с мусульманскими духовными и светскими лидерами. Он удостоен Всероссийской литературной премии имени С.Т. Аксакова за широкую просветительскую работу от президента Башкортостана, Тургеневской премии «Бежин луг» за возрождение Центра России, Большой литературной премии России, патриотической премии «Прохоровское поле» (Белгород). Он автор доклада «Пушкин и Восток» в Каире, инициатор проведения встреч писателей России и их коллег за рубежом на тему православных и мусульманских духовных ценностей (Сирия, Ирак, Ливан, Иордания). Выступил на Всетунисской встрече работников культуры, где вручил президенту Бен Али книгу его сочинений, выпущенную при участии Союза писателей России, и медаль А.С. Пушкина.

В.Н. Ганичев посетил более 60 стран мира, где выступал в ряде научных и культурных центров, в аудиториях писателей и научных работников в США (Джорджтаунский университет), в Египте (Каирский и Хелуанский университеты), в Индии (Университет штата Кералы), в Китае (Институт иностранной литературы), Японии (Хоккайдо-центр профсоюзов), Гане (Президентский культурный центр), Кубе (Университет), Португалии (Лиссабонский университет), СФРЮ (Международный семинар в Дубровнике), Польше (Славянский центр), Палестине (конференция писателей), ЮАР (Союз журналистов), Лаосе (Военный центр), Чехословакии (ряд издательств), Пакистане (Молодежный центр), Швейцарии (Союз молодежи), Ливане (Трипольский центр ЮНЕСКО), Германии (Берлинский университет), Венгрии (Союз писателей), Греции (Корфу, архив, Союз переводчиков), Ираке (Союз писателей), Канаде (Союз соотечественников), Франции (Международная конференция), Норвегии (в ряде студенческих и рабочих аудиторий), Монголии (Университет в Улан-Баторе) и многих других.
В.Н. Ганичев автор ряда научных исследований по вопросам молодёжи, психологии восприятия текстов, печати. Защитил докторскую диссертацию по истории и практике печати для молодежи в Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова на факультете журналистики.
Доктор исторических наук, профессор Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова (1978). Автор более 100 научных статей и монографий. Академик Международной академии творчества, Международной академии информатизации при ООН, Академии словесности, Петровской академии (Санкт-Петербург), академик и вице-президент Международной славянской академии. Заместитель главы Всемирного русского народного собора, заместитель председателя Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Избран членом Общественной палаты Российской Федерации (2005). Заслуженный работник культуры РСФСР, награждён орденами Почета, Трудового Красного Знамени, двумя орденами «Знак Почета», многими медалями и другими наградами.
Отмечен наградами Русской Православной Церкви: орденом Преподобного Сергия Радонежского II степени (1999), орденом Святого благоверного князя Даниила Московского

II степени (2003), орденом Святого равноапостольного великого князя Владимира II степени (2006) и другими.

Зёрна войны в детском сердце

Война ворвалась в его детство неожиданно и ещё мало осознанно.

Он играл с мальчишками в войну, в эту привычную для мальчишек игру, но ещё не понюхал её пороха, её дыма и гари, не почуял тени её с ворохом смертей. 22 июня 1941 года застало его в сибирской Марьяновке сообщением, слава Богу, не бомбёжкой. Застало за этой самой привычной игрой, где ему почему-то всегда отводилась роль беляка, с убийственным условием, что красные всё равно должны побеждать.

Мне думается, сызмала слишком аристократическая внешность выделяла его среди ровесников. А побеждённым быть он не соглашался. Он мог уступить на время, исподволь воспитывая в себе толерантность, но на постоянные поражения не был согласен. Несмотря на рост и силу, всё же сохранял терпимость. И накапливал в себе под спудом потенциал непобедимости.

Тогда-то и начал он постигать азы духовности, вбирая в себя семена смыслов православных заповедей, ещё не отлитых для него в слова. Время атеизма отменило слова Писания, но они в нём оживали, населяли его душу и наделяли её особой деликатностью и способностью прощать.

И на эту почву внезапно впервые упали зёрна войны...

Когда учительница сообщила им, что по радио передали речь Молотова о начале войны, они, мальчишки, поначалу даже обрадовались: наконец-то – не игрушечная, настоящая. Разве могло их сознание вместить тогда, какую огромную трагедию для людских судеб несла с собой война?

Воспоминания Валерия Николаевича о военном детстве как раз и интересны свидетельством того, как могут быть наивны и непосредственны детские души. И только внезапная суровость отца, когда сын ему о войне сообщает чуть ли не с радостью, и тревожные ожидания родных и близких, настораживают, заставляют задуматься и взрослеть не по возрасту.

Всё напряжение военной страды стало передаваться детям. Они улавливали обрывки информации, читали по выражениям лиц взрослых, какую беду несёт с собой война. А потом пошли похоронки, приносящие горький порох войны.

И детские души взрослели, тронутые духом этих скорбных вестей и невольным сочувствием горю знакомых своих. Чувство единения перед общей бедой сближало, роднило и сплачивало их.

Воспоминания детства всегда неповторимы, уникальны, а такие, связанные с военным временем, во много крат ценнее.

«Там, вдали, громыхала война, а через Марьяновку шли и шли поезда. Вначале мчались только туда, откуда шли нелёгкие вести, а потом поезда поползли на восток». Мальчишки бегали на станцию и как бы пытались почувствовать пульс войны. На Западе шли упорные бои. Они, мальчишки, всё ожидали, когда же наши перейдут в наступление. А в репродукторе звучали какие-то непонятные им сообщения: «С целью выравнивания линии фронта наши оставили...» или «Отошли на заранее подготовленные позиции». И в детском сознании невольно возникали логические умозаключения: «А что, до этого были неподготовленные?»

Сводки Совинформбюро становились для него, ребёнка, уже тогда пищей для раздумий. Он любил изучать карту и играть «в города», то есть называть по первой букве не менее 20 городов, и выигрывал в эту игру даже у взрослых. Поэтому, если после боёв под Оршей говорилось о боях под Смоленском, то он понимал, что Оршу наши уже оставили. Своими «расшифровками» решил поделиться с матерью, и за это получил отлуп: «Не болтай! И никому не говори! В Совинформбюро знают, как надо сообщать».

Эшелоны с теплушками и зачехлённой техникой один за другим уходили на запад, и мальчишки видели красноармейцев, общались

с ними. Валерию Хорошо запомнился парень, чуть старше их по виду, который подошёл к ребятам, пожал им руки и попросил: «Помолитесь, братишки, за меня, Виктора Карнаухова», – а затем подарил своё фото. «Как молиться, – вспоминает Валерий Николаевич, – мы тогда не знали, но фотография была у нас долго. Где он, этот Витя? Сложил ли голову в боях или остался жив и вернулся в свою Сибирь? Теперь-то я за его душу помолился не раз».

Он вспоминает двух эвакуированных девочек из Львова, которых подселили к ним рядом, в них они с братом сразу влюбились. С испугом поглядывали они на небо при шуме самолётов. Они как раз попали под бомбёжку, и видели многих погибших там.

А эвакуированных присылали всё больше и больше, их подселяли к местным жителям, и уже казалось, не хватит им места. Но всем находился приют и кормёжка. А непосредственное дыхание войны передавалось от них ко всем.

Много приходило эшелонов с ранеными, всех их старались накормить кто чем мог. И на второй месяц войны на всех сибирских станциях стояли посты женщин, какие от райкомов и исполкомов, а какие тем «сердобольным братством, вернее, сестричеством, которое образуется из русских и всех наших российских женщин, державших душой и телом (ибо мужчины один за другим шли на фронт) тыл страны».

Мальчишки тоже старались от них не отставать, приносили кто что мог, раздавали нехитрую снедь. И Валерий подмечал для себя, что к ним навстречу тянулись руки, не столько с тем, чтобы взять кусок, а чтобы погладить, похлопать по плечу, приободрить и ребятишек, и себя.

Вместе с тем развеивался тот ложный пафос, который во многих вошёл в довоенное время. Валерий решил прочитать сплошь забинтованному красноармейцу бодрое бравое стихотворение о Климе Ворошилове, и тот грустно погладил ему руку и тихо сказал: «Не читай больше этого стихотворения».

История военной поры для Валерия Николаевича сыграла роль учителя, испытавшего все тяготы и мытарства народной войны и всемирной победы.

1 сентября 1944 он только-только пошёл в первый класс. Минут десять постояли они с десятиклассниками на маленькой церемонии. Те все уже подали заявление в военкомат, чтобы их отправили на фронт. Отобрали, правда одного, кому года подошли, Васю Журавлёва.

Подал и отец заявление на фронт, а мать в те дни от переживаний вся почернела. Однако ему как секретарю райкома сказали: «Убери урожай – тогда решим».

Урожай убрали отменный, но следом за ним пришла беда. Представитель ГКО (Государственного Комитета Обороны) после того, как похвалил за сданные тонны зерна, вдруг обнаружил, что в колхозах на хранение положена ещё часть зерна. Как он ни доказывал, что это семенной фонд, отца с председателем исполкома арестовали и должны были судить. А решение суда тогда, вестимо, было какое – расстрел за сокрытие и саботаж. Спасли новые обстоятельства. Решено было в Марьяновке построить аэродром для курсантов Таганрогского лётного училища. Кому строить? И первый секретарь обкома обратился в ГКО с просьбой освободить Ганичева Николая Васильевича из-под ареста и поручить ему в течение месяца построить аэродром, казармы и землянки, и разместить весь командный состав.

Справится, тогда пусть работает дальше. И всё был построено стремительно, и это во вьюжной сибирской зиме, под открытым небом. Отец, несмотря на то что грозил расстрел, работал не за страх, а за совесть, чтобы страна выиграла войну.

Однако вместо награды отец получил выговор за «утайку урожая».

И всё же, когда на следующий год в Марьяновке был небывалый для Сибири урожай, отец был награждён орденом Трудового Красного знамени. «Вот так – от расстрела к ордену. Могло быть и наоборот. Война катилась во всех своих проявлениях по стране».

А победа стала великим достоянием всех, в том числе и их, малых детей. И её величие они вбирали в себя, как океан в каплю.

Вот и память наша так же устроена – весь её океан отражается в нас, идентифицируясь в каждом по-своему. Так же как в любом элементе воды, в её каждом кристалле есть несколько сотен специальных сот (молекул-кластеров) для обработки информации, что поступает из среды. Поэтому нет одинаковой воды. Так же нет и у нас одинакового восприятия – у каждого своё. А в целом, оно единое.

Принцип соборности, который сегодня исповедует Валерий Ганичев, предполагает различие всех при общем единстве. В основе – наше внешнее различие друг от друга, такими нас создал Творец, и внутренняя потребность друг в друге, объединяющая всех.

Вечера и вечери

Вскоре отца Валерия Ганичева перевели на Полтавщину, в Камышню, на такую же райкомовскую должность. Детство и отрочество Валерия Николаевича вошло в иной мир, окружённый украинской природой, щедрой, красочной, всегда сохраняющей какую-то особую мистическую загадочность.

К слову сказать, отец мой Иван Антонович родился там, на Полтавщине в селе Краснознаменка Гадячского района, и в школе учился почти одновременно и почти рядом с Валерием Николаевичем Ганичевым. Село Комышня (в русской транскрипции всё же Камышня) Миргородского района, где секретарствовал отец Ганичева Николай Васильевич, находилось неподалёку в полусотне вёрст. И жила там вся семья Ганичевых под покровом заботы матушки Анфисы Сергеевны, растившей четырёх сыновей – Валерия, Николая, Станислава и Александра.

Оба они, мой отец и Валерий Николаевич провели детство там, у маленького миргородского села на родине Николая Васильевича Гоголя.

Помню, когда на лето приезжал я к деду Антону с бабой Евдокией (Явдохой), какие высокие и пышные камыши на реке Хорол. Они тяжело качались с крупными шоколадными початками, напоминавшими мне эскимо. Ветер переводил своё шепчущее и шелестящее дыхание там особенно загадочно, перебирая позванивающими продолговатыми листьями, а ещё острой осокой, тянувшейся за камышами.

Там в плавнях часто рыбачил с дружками мой старший двоюродный брат Мытя – Дима, иногда брал и меня с собой. Совсем рядом от затянутой зелёной тиной реки стояла белая хата тёти Катерины, отцовой сестры. Она потом была перестроена, поднята на фундаменте, чтоб не затопляли паводки, приобрела более современный фасад. Двор окружал забор с воротами, а с огорода не было никаких оград, и можно было в проход через подсолнухи сразу выйти в другие огороды и на стежку в поле.

А когда от них шёл я через камыши к такой же белой хате деда Антона, меня сопровождали лягушачьи симфонии. Тогда я впервые испытал ощущение полного слияния с миром, радостной и немножко тревожной гармонии, – это слово я узнаю потом, а смысл его во мне жил уже.

Хата деда была чуточку победнее, с майданом, окружённым плетнями из почерневшей лозы, с подсолнухами, кукурузой, а ещё с чёрными вишнями и иссиня-чёрными шелковицами по краям, и стояла она у солонцов. Там, на этих солонцах-солончаках, пасли коров и коз, и не однажды с дедом я тоже попадал на смену пасти коллективное стадо. Располагался с книгой на траве, и как сейчас помню – это было полное собрание сочинений Гоголя в одной книге, потрёпанной, под чёрной неказистой обложкой со стёртыми буквами фамилии, которые, возможно, когда-то и были золотыми.

– Идэмо вечерять, – гукала мне бабушка Явдоха.

Вечеря – так здесь называют ужин. И мне это слово очень понравилось и запомнилось на всю жизнь.

А тогда я не мог оторваться от чарующих слов гоголевских малороссийских повестей. Что за диво эти истории, действительно, очень близкие духу полтавского края с ранними летними рассветами, когда в 5 часов утра дед с бабой уже на ногах, жарким полуденным солнцем и прохладными вечерами с ласковым ветерком и сытными вечерями.

Чудилось, ничего не изменилось здесь со времён Гоголя: тот же говор, те же хаты с садочками, тот же уклад, те же снидання, то есть еда, с обязательным в обед наваристым борщом с куриными ножками и петушиными гребнями на первое и узваром – ядрёным компотом на третье.

А какие байки оповидали здесь ежевечерне заходившие гости – родичи: осанистая тётя Катерина, идущая с конторы мимо двора родителей, дед Андрий с вечно посоловелыми глазами, идущий с бригады, одноглазый дед Петро, иногда захаживающий сюда, его дочка Катя, тётка Мотря и другие.

В таком же полтавском микрокосмосе, примерно с такими же типажами из жизни проходило детство и Валерия Ганичева. Думаю, и он, глядя на летние вечера, наплывающие особой истомой и отдающие какой-то необъяснимой загадочностью, упивался Гоголем, а вслед за ним и чисто украинскими авторами: Григорием Сковородой, Иваном Котляревским, Тарасом Шевченко, Лесей Украинкой, Иваном Франко, Евгеном Гребинкой, Панасом Мирным, Михайлом Коцюбинским и авторами посовременнее – Павлом Тычиной, Максимом Рыльским, Володимиром Сосюрой, Андрием Головко, Остапом Вишней, Олесем Гончаром, Борисом Олейником.

Смело и чудно иллюстрированная книга полтавского основоположника украинской литературы Ивана Котляревского – поэма-эпос «Энеида» до сих пор стоит у Валерия Николаевича в переделкинской даче на самом видном месте.

А когда наступала до озноба и трепета перетираемая кузнечиками

бархатная полтавская ночь, невольно изумлялся тонкой и точной певучести пушкинского стиха из поэмы «Полтава»:

Тиха украинская ночь.

Прозрачно небо. Звезды блещут.

Когда я познакомился с кругом читательских интересов Валерия Ганичева, меня не перестало удивлять, как он гибко умеет владеть разными стилями, пластично переходя от одного к другому, в зависимости от необходимости. Общественная деятельность заставляет его быть как можно более лаконичным, но он умеет быть точным в главном, и это искупается. Зато в художественных, особенно исторических вещах он, хорошо владея языком эпохи, красочен, однако не теряет языка исторической публицистичности. В философских раздумьях он и прост, и сложен, однако все сложные понятия умеет очень доходчиво донести до простого читателя. А в воспоминаниях о детстве словно вовсе освобождается от словесного искуса, прост и бесхитростен, наивен и пытлив, каким был в детстве.

Впервые я приехал в гости к Валерию Николаевичу в Переделкино на дачу в 2005 году. Правда, не летом, а зимой. Помнится, было свежо, но сыро и холодно не было. Там прожил я две недели среди книг и в кругу общения с Валерием Николаевичем и его супругой Светланой Фёдоровной. Мы проводили вечера и вечери, сопровождая начало каждой трапезы молитвой «Отче наш...». В маленькой трапезной у них иконы на самом видном месте, и мы, стоя, молились на них, прежде чем приступить к еде.

Помнится, бабушка Евдокия моя была набожной, а в краснознаменской хате висели образа под стеклом. Но дед в Бога не верил, и меня не приучали к вере, да и школа запрещала. И вечери мы там с молитв не начинали.

Но рано или поздно мне довелось выучить «Отче наш» наизусть.

И теперь я мог без стеснения вместе с четой Ганичевых молитвенно причащаться к вечере.

Отец мой, майор в запасе, долго удивлялся тому, как это мне удалось выйти на такого человека и жить даже на даче у него, не верил почему-то, что я на такое способен.

Но вполне возможно, тот полтавский космос, тот изначально духовный климат, который навсегда остался в душе, и свёл нас. Что-то такое увидел в моих писаниях Валерий Николаевич, вот и пригласил к себе, доверил мне свои сокровенные думы, распахнул свою душу, поведал мне свои дела.

А когда отец мой умер, то вскоре приснился мне, чтобы помочь. Мы вместе с ним карабкались в гору, на вершине которой стоял Валерий Николаевич и глядел куда-то вдаль. Именно тогда я должен был закончить свою книгу о нём, но не всё получалось и не во всём я был уверен.

В писательской Мекке

В Переделкино, этой отечественной литературной Мекке, я ещё бывал не раз, правда, с Валерием Ганичевым встретиться теперь удавалось редко. Но и этих встреч было достаточно, чтобы складывался его образ, а вокруг него по орбитам раскручивались необходимые смыслы.

Воздух Переделкино особый, насыщенный вымыслами и легендами, но и сама действительность наполнила его поистине фантастическими историями и образами.

Говорят, в окрестных рощах и лесах лежат здесь не захороненные останки французов с первой Отечественной войны, и это создаёт негативную атмосферу. Одни и те же курганы появляются в разных местах, кочуют... Кочующие курганы якобы свидетельствуют об особой отрицательной энергетике.

Но мыслительные усилия множества писательских умов преодолевают этот негатив. Правда, стоит только им поддаться слабости, как он может подавить их здоровое творческое состояние.

Деревянная двухэтажная дача Ганичева расположена на видном месте, у центральной дороги по улице Серафимовича. Сразу за ней – дом-музей и библиотека Корнея Ивановича Чуковского. Довольно часто сюда приезжают автобусы с экскурсиями.

Валерий Николаевич, собственно, занимает второй этаж, и сверху из окна я наблюдал, как выскакивали дети и спешили к обители деда Корнея.

Валерий Николаевич пожимал плечами и однажды проронил: – Увёл всю нашу детскую литературу не туда...

Я и сам задумался: а ведь действительно, что такого гениального в его детских стихах? Несколько стихотворных сказок, где запоминаются образы доктора Айболита и Бармалея, Мухи-цокотухи, Мойдодыра и Тараканища. Не больно густо. Ну разве же затмить этим мощнейшую богатейшую образность русского народно-поэтического фольклора, русских народных сказок, собранных Афанасьевым, или сказки Пушкина?

Но детям как нарочно подсовывают дедушку Корнея с его Африкой, где речка Лимпопо и экзотическое зверьё, которое приехал лечить доктор Айболит. Это сейчас всё прижилось в общественном и детском сознании, потому что было раскручено, а Корнея Ивановича признали в Европе и надели на него чёрную шапочку магистра, лежащую теперь в его доме-музее на самом видном месте.

Детский поэт Сапгир как-то написал:

Встану утром рано,

Встречу великана,

И как только встречу –

Прыг ему на плечи.

Вот теперь я стану

Выше великана.

Строчки незабываемые, написаны талантливо и легко запоминаются. Валерий Николаевич и Светлана Фёдоровна, как раз когда я гостил у них на даче в Переделкино, невзначай в беседе вспомнили и процитировали их. А вспомнили они их при виде того, какое паломничество для детей устроили рядом, у дома-музея Чуковского. Сапгир, по сути, продолжатель его линии в детской литературе.

Иконоподобный мыслитель Юрий Селезнёв, рано ушедший из жизни, ещё в советское время подметил, какая хитроумная и нравственно ущербная идеологема заложена в этих его стишках. Сколько таких хитрованов запрыгивают, особенно сейчас – с рывка рынка, на плечи народа-великана, чтобы казаться выше его и обирать, как липку.

Валерий Ганичев потом в статье «Останавливая антиисторизм»,

привёл эти строки как «шедевр новой морали», который внедряли авторы, впоследствии почти все уехавшие за границу. Взгромоздиться на плечи великана, стать выше естественной высоты народа давно стало мечтой «творчески тщедушных, но амбициозных и паразитологических творцов». Если б только это касалось писательской братии, успешнее всего преуспевают политики и лидеры всё новых движений и партий, которые как дрожжи действуют на общество. А потом на гребне вздутой массы вздымаются над толпами людей, как у Белого дома вождь нового смутновременья на Руси.

Когда мы прогуливались с Валерием Николаевичем, он показывал мне: там, через дорогу, дача, где жил Владимир Солоухин, яростный русист, славист, поборник русского самосознания. Сейчас на первом этаже там живут писатель-священник Владимир Вигилянский с поэтессой Олесей Николаевой. За ней – дача Андрея Вознесенского. Словно по иронии судьбы, многие соседи по даче сыграли в судьбе славы Вознесенского свою роль. В середине 50-х годов Солоухин опубликовал в «Литературной газете» его поэму «Мастера», тогда ещё начинающего поэта, своего земляка из Владимира, и тот на следующее утро проснулся знаменитым.

А Вигилянский написал в 70-х нашумевшую «молодогвардейскую» статью «Пять шестых «Взгляда» на тень «Звука», где разнёс поэтику Вознесенского в пух и прах. Он тогда ещё не был священником, а был студентом Литературного института им. М.Горького, и, конечно их не сближало соседство по даче. Прошло время и, по иронии истории, оно их приблизило, только сблизило едва ли. Но статья забылась. А от Вознесенского кое-что осталось, например: «Я тебя никогда не забуду. Я тебя никогда не увижу», романс из «Юноны и «Авось».

Тогда поэта поддержали представители не только того, либерального лагеря (Д.Самойлов, В.Катаев, Е.Евтушенко), со стороны русских патриотов слово за него замолвил и Виктор Боков в своей статье в «Юности». Он нашёл в нём что-то русское, частушечное, и невольно помог закрепиться в амбициях национального российского поэта. Там он выделил его «Новогоднее платье» и на первом месте процитировал такие строчки:

Подарили, подарили

Золотое – как пыльца,

Сдохли б Вены и Парижи

От такого платьица.

Вознесенский ответил ему своей «Величальной В.Бокову» и стихотворной рецензией на книгу «Три травы» – «Ах, заварите три травы!», где есть такие строчки:

Не люблю а’ ля рюсских выжиг,

эклектический их словарь.

Обожаю чай – ненавижу

электрический самовар.

Кого он имел в виду, неизвестно, только сам от них далеко не ушёл. Не оправдал он надежд ни В.Солоухина, ни В.Бокова. Унёсся ракетой «по параболе» из русского космоса в космос космополитский. А Виктор Боков, которому уже за девяносто, обижается, что не заходит – забыл его Андрюша. Не так давно мы навестили его с Виктором Смирновым, поэтом из Смоленска, на даче в Переделкино у серебристой речки Сетуни. И патриарх песенно-поэтического жанра, непревзойдённый знаток и слагатель русской частушки, посетовал: его песен не поют, а больше поют «Миллион алых роз» Андрея. В отличие от этого «суперпоэта» Виктор Боков редко разъезжал по загранкам, большую часть времени он проводит на переделкинской даче вместе с преданной Алевтиной. Кто как не она участием своим и заботой продлевает ему жизнь!

За дачей Вознесенского – знаменитый дом-музей Бориса Пастернака. Этот гонимый гений отечественной литературы, автор лучших переводов трагедий Шекспира и скандально известного, но скучного «Доктора Живаго», тоже внёс свою судьбоносную лепту в славу «ультрасовременного» поэта современности.

Я не мог не побывать в его музее. В фойе прикноплены плакаты с видеомами Андрея Вознесенского. Горничная, простая светловолосая русская женщина, чуть постарше меня, провела меня по комнатам двухэтажного добротного деревянного, с овальным выступом особняка и по секрету сообщила мне:

– Андрюшку здесь не любят... (это она о Вознесенском!). Всё выдаёт себя за лучшего ученика Бориса Николаевича.

В нижней комнате, где Пастернак проводил свои последние дни, стоит неудобный диванчик – ложе, на котором он умирал от рака лёгких, а над ним висит – на ватмане карандашом – рисунок, где гениального поэта изобразили умирающим. Скорбь так и живёт-обитает в этой комнате, никто её отсюда не гонит...

Мне подумалось, что всё-таки это величайший русский поэт – Борис Николаевич Пастернак. Как ни подвержен он был модернистским вывертам поначалу, а пушкинско-тютчевское начало, в конце концов, пересилило в нём всё, ассимилировало в русском космосе.

Выйдя из скорбной комнаты, я прочитал вслух, как молитву-ересь, несколько его строф, и мне как-то сразу стало легче:

О, если бы я только мог,

Хотя отчасти,

Я написал бы восемь строк

О свойствах страсти.

О беззаконьях, о грехах,

Бегах, погонях,

Нечаянностях впопыхах,

Локтях, ладонях.

Я вывел бы её закон,

Её начало,

И повторял её имён

Инициалы.

Во всём мне хочется дойти

До самой сути –

В работе, в поисках пути,

В смертельной смуте.

В смертельной смуте... Наше новое смутное время столько дел понатворило-понаворотило! Такое впечатление, что душу попытались отделить от тела. А теперь мы возвращаем её себе, да не так-то просто это сделать. Столько всего перепутано, столько наворочено «турусов и колёс», что всё время как-то не по себе. И всё-таки мне стало легче.

А по этой стороне, чуть дальше вдоль улицы Серафимовича, через несколько домов Владимир Николаевич показал мне деревянную дачу Егора Исаева. Чуть позже я познакомился с автором знаменитых поэм «Суд памяти» и «Даль памяти» в председательском кабинете Валерия Николаевича.

– Знаешь, это кто? – спросил он меня, как только я зашёл в кабинет.

– А как же, – ответил я, – это наш великий поэт Егор Исаев.

Несмотря на свои восемь десятков, выглядел он необыкновенно свежо и вдохновенно, обнял меня и стал говорить. С первых же слов я понял: он всегда говорит по сути, он её, эту суть, как круглое яблочко, всегда держит в ладони. И русские смыслы в нём так естественны, так эмоциональны, что получаешь мощный заряд уверенности в себе, в людях, во всём. Если бы рядом с заслуженным творцом и гражданином, Героем Социалистического Труда, оказался сейчас кто-нибудь из нынешних бюрократов-госчиновников, он тут же удалился бы в тихом ужасе. Не тот космос, не та вселенная!

Мы прошли чуть дальше, и Валерий Николаевич показал дачу, где Леонид Леонов дописывал свою грандиозную «Пирамиду». Он творил её сорок лет, вложил в неё всю страсть свою и душу, отобразил русский народ и всё человечество во вселенском разрезе, на поле непрекращающейся битвы между Богом и сатаной, светом и тьмой. И несмотря на мрачноватые пророчества, что не только люди – звёзды стали тускнеть, вселяет надежду на торжество Разума и Души, интеллекта и взаимного сочувствия, неиссякаемости исторического творчества и духовно-нравственного совершенствования человечества.

С ним Валерий Николаевич всегда был дружен и нередко бывал у него в гостях, и об этом можно прочитать в его воспоминаниях.

Среди книг у Валерия Николаевича я нашёл книгу «Жили писатели в Переделкино» Владимира Карпова, автора книг «Полководец» о Маршале Победы Григории Константиновиче Жукове и «Генералиссимус» о Генералиссимусе Победы Иосифе Виссарионовиче Сталине, и эта книжечка стала моим путеводителем по этим заповедным местам.

Из неё я узнал, кто из известных наших писателей и где здесь жил. Я обошёл все эти места и, напрягая воображение, пытался представить себе, как они, каждый из них, жили и творили.

Мекка – Меккой, а всего здесь только три дома-музея. Третий – дача-музей Булата Окуджавы, больше всё-таки барда, чем поэта.

И как в издёвку над этим деревянным скромненьким музеем через дорогу поднялся огромный особняк – как памятник-монстр постмодернового времени. Он презрительно поблёскивал, как через очки, глядя на заповедную обитель Окуджавы холодными и чёрными, как омута, окнами, под защитой надёжной ограды.

Здесь в Переделкино на волнах этого времени выросло немало подобных высоких оград, прикрывающих каменные коттеджи-дворцы.

Итак, мы гуляли с Валерием Николаевичем, и он рассказывал мне о том, как замысливался им роман «Росс непобедимый», какие смыслы он в него закладывал. И у меня как-то сразу вдруг возникло название статьи, которую я начал было уже о нём писать: «Непобедимые русские смыслы». Я этим поделился вслух.

– Непобедимые русские смыслы? – переспросил Валерий Николаевич, и по выражению его озарившегося лица я сразу понял: попал.

Феномен прежней и нынешней Новороссии

«Подумать только, Украина – заграница!» Эти слова с грустной ностальгической нотой, заключив их в кавычки, записал Валерий Ганичев в свои дневниковые заметки, из которых потом получился целый цикл «По городам и весям».

Слава Богу, Украина не забывает своего сына, детство и молодость посвятившего ей. В канун его юбилея под эгидой Фонда стратегической культуры Украины в издании «Культурная нива» 9 августа 2008 года вышло в свет его интервью журналисту Николаю Головкину под заголовком «Я с радостью постигал мир украинской культуры».

Здесь его искренне поздравили с юбилеем, отмечая как замечательного русского писателя-державника – члена Общественной палаты Российской Федерации, заместителя главы Всемирного Русского Народного Собора, вице-президента Международной славянской академии, одного из создателей Всероссийского общества охраны памятников и культуры, Фонда «Русская национальная школа», Фонда милосердия и согласия и многих других созидающих организаций, председателя Союза писателей России, доктора исторических наук, профессора Валерию Николаевичу Ганичеву.

«Творческая жизнь юбиляра как в фокусе отражает вчерашний и сегодняшний день движения современной русской литературы. Он в центре её событий уже более полувека. О нём и его вкладе в духовное возрождение нашего Отечества сказано и написано немало. Присоединяясь к сердечным поздравлениям и пожеланиям юбиляру, сегодня мы хотим сказать о многолетних крепких связях Валерия Николаевича – его судьбы, творчества, общественной деятельности – с Украиной».

Валерий Николаевич родился в Ленинградской области, но первые общечеловеческие, христианские истины усвоил на украинском языке, – отметили писатели города корабелов Николаева Е.Мирошниченко, М. Ковалевский, В.Пучков, А.Вербец, А.Суров, С.Пискурев, Д.Креминь, В.Качурин, С.Гаврилов, – ибо оканчивал школу на Полтавщине и давно идентифицирует себя как представитель русской и украинской культур.

А вот что вспоминает сам Валерий Николаевич о своём детстве и юности на Украине: «Я заканчивал украинскую школу на Полтавщине, Киевский университет и могу, не стесняясь окрика завзятых «патриотов», причислять себя к представителям русской и украинской культуры. Ясно моё преклонение перед великой русской классикой, которую, к сведению галицийцев, признаёт весь мир, но я с радостью постигал мир украинской культуры, слово, музыку, живопись, быт украинского народа. Кстати, сегодня я перевожу книги украинских писателей на русский. Родители мои с Вологодской земли, вместе с ними я пожил на Новгородчине, в Сибири …

После войны отца направили в Полтавскую область, миргородские, гоголевские места. Я овладел украинской мовой. Окончил там среднюю школу. Для нас естественным был переход с русского на украинский и с украинского на русский. Когда я учился, никакого разделения на украинцев и русских (а также евреев, молдаван, поляков) у нас не было. Одни учителя были русские, другие — украинцы, мы их любили одинаково. В школе были две замечательные учительницы: преподаватель русского языка Надежда Васильевна и преподаватель украинского Ганна Никифоровна. Великая русская литература и выдающаяся, замечательная украинская литература входили в наши сердца без всяких директив и указов. Они не противоречили друг другу. И всё в наше сердце вмещалось: Пушкин и Шевченко, Котляревский и Лермонтов, Леся Украинка и Гоголь … Всех читали, всех ценили. Когда хотел, отвечал по-русски, когда хотел – по-украински.

И сколько же было общего у тех, с кем мы общались и работали и на Украине, и в России. Сомнений в единстве, братстве, общности ни у кого не было.

Когда несколько лет назад мы с моим одноклассником академиком Цыбом (крупнейшим радиологом мира, возглавляющим крупнейший Обнинский центр медицинской радиологии) приехали на Сорочинскую ярмарку и побывали в своей школе, то побывали у своих старых, мудрых учителей в школе. Учителя нам обрадовались, долго вспоминали прошлое, в школе же было как-то тускло и скучно. Из нынешних учителей и учеников искру не высекли. Сказали об этом нашим учителям.

Надежда Васильевна всплеснула руками: «Валерий, не горят глаза-то у них, они ведь не читали письмо Татьяны Евгению, не слышали про Лермонтова, птицу-тройку гоголевскую не ощущают. Ведь Гоголь-то объявляется им «зрадныком» (предателем), ибо писал по-русски». Каждый привёл пример отторжения ценностей культуры и литературы от нынешнего школьника. Александр Семёнович, её муж, блестящий историк, подтвердил: «Они ведь и Есенина не читали вслух, о Тютчеве не слышали, да и украинцев-то только со стороны русофобии изучают. Парни и девушки великих образцов восточнославянской, всей человеческой культуры не знают». В какую же пропасть невежества и бескультурья толкают в последние годы украинские «образованцы», галицийские культургеры всё население Украины, выжигая единокровную русскую культуру, литературу из памяти, из сознания, из истории, разрывая исторические, духовные, душевные связи между составными частями великой восточнославянской цивилизации».

…В Киевском государственном университете на истфаке, где преподавали видные историки Советской Украины, Валерия Ганичева и его сокурсников учили: «Киевская Русь – колыбель трёх братских народов: у нас общая история, общий язык, общая судьба. Киевская Русь – не Россия, но и не Украина, и каждый народ этого гнезда имеет право отсчитывать свою родословную».

После окончания Киевского государственного университета Валерий Николаевич жил в Николаеве, где работал преподавателем истории средней школы, активно участвовал в комсомольской работе.

«Помню, в 1956 году, – вспоминает он этот период жизни,– участвовал в строительстве шахты. Стране не хватало тогда угля, и срочно потребовалась новая шахта. Каждая область Украины посылала свой отряд. И шахту мы построили, и уголь пошёл на-гора. А сейчас будут искать за границей якобы дешёвый вариант, и ничего у себя не строить. Да, померзли мы немного, я радикулит там получил. Но счастье от выполненного дела осталось. Или в Николаеве, когда я видел, как со стапелей корабельного завода сходила наша китобойная матка «Советская Украина». Весь город выходил смотреть на спуск корабля. Я тогда ощутил некоторую гениальность романа Кочетова «Журбины». С такой теплотой он описал жизнь рабочих-судостроителей. Думаю, этот роман ещё вспомнят. Сейчас Николаев разгромлен, все заводы стоят...».

В Николаеве он познакомился с очаровательной комсомолкой, спутником тех памятных лет Светланой, дочерью репрессированного в 1937-м николаевского рабочего.

Прошли годы. В октябре 2007 года, в ознаменование 190-летия со дня блаженной кончины великого флотоводца, святого праведного воина Феодора Ушакова (1744 – 1817), в городе корабелов Николаеве по инициативе председателя Союза писателей России Валерия Ганичева (уже возглавлявшего ранее в России конкурсы школьников «Гренадёры, вперед!» и другие, в которых неизменно участвуют дети России, Украины и Белоруссии), прошёл Форумнаследниковгероическойславыукраинского ирусскогонародов.

Вера. Флот. Отечество. Адмирал Ушаков. Это ключевые слова торжества единения душ, состоявшегося тогда благодаря Союзу писателей России, николаевцам – членам духовно-просветительского Центра имени Феодора Ушакова, адмирала флота (Украина), Николаевскому Морскому собранию и городской русской общине «Русич – Николаев».

Участники Форума передали в дар библиотеке имени Кропивницкого, школам города и области книги писателей России.

Он признался в очень тёплых чувствах к городу святителя Николая, сказал, что каждый раз с радостью приезжает сюда. «Николаев всегда был городом моряков. Его улицы постоянно были заполнены людьми в тельняшках. Каждая девушка мечтала выйти замуж за моряка. Люблю этот город и рад, что мы поддерживаем связь», – говорит писатель.

В рамках Форума состоялась встреча со студентами-филологами госуниверситета имени В.Сухомлинского.

В Николаевском русском драмтеатре прошло награждение победителей регионального этапа конкурса «Гренадёры, вперед!». Руководитель Николаевского Центра адмирала Феодора Ушакова Галина Бушуева, открывая Большой праздник в русском художественном драматическом театре «Сиянье ратной славы», где собралось более шестисот ребят и взрослых, отмечала, говоря о Форуме: «Главная цель его по-настоящему благородна и насущно злободневна – укрепление славянского единства на примере духовно-нравственного опыта общей истории народов Украины и России. Доброе дело это получило благословение от Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и архиепископа Николаевского и Вознесенского Питирима и одобрено Всемирным Русским Народным Собором. Сама идея этого грандиозного торжества родилась на секции XI Всемирного русского Народного Собора, посвященной Году русского языка. Первым действом к реализации стало участие Николаевских писателей и школьников в Днях русской литературы в Белгороде, где, собственно, окончательно утвердилось решение о проведении Форума в Николаеве и области… Более 370 мальчишек и девчонок из учебных заведений Николаевской, Херсонской и Одесской областей приняли участие в Конкурсе для детей и юношества «Гренадёры, вперед!» – «Слава Отечества: Александр Невский и Дмитрий Донской. Минин и Пожарский. Суворов и Кутузов. Нахимов и Ушаков. Ломоносов и Менделеев. Пушкин и Гоголь. Маршал Жуков и адмирал Кузнецов. Королев и Гагарин».

«Любимая наша юная поросль! – продолжил председатель Союза писателей России Валерий Николаевич словами А. С. Пушкина: «Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам её Бог дал». Невзирая на политические распри последних лет, видимо, на генетическом уровне вы уловили: братьям-славянам нужно жить едино, а не на «тектоническом разломе». Вы, ребята, малые ещё, но сумеете сделать выводы из нашего общего прошлого…».

Тогда же в Николаевском областном музее судостроения и флота на Адмиральской улице прошла Международная научная конференция «Вся жизнь их – подвиг неустанный. Фёдор Ушаков и будущее наших народов», где с докладами и сообщениями выступили писатели и учёные Украины и России.

В конце 1950-х годов, когда Валерий Николаевич соприкоснулся с прошлым Северного Причерноморья, именем великого русского флотоводца Феодора Ушакова, у него появился глубокий интерес к его личности. «Благодарю Бога, – вспоминает он, – эта счастливая возможность – начало работы над книгами о православном адмирале явилась ко мне впервые в Николаеве, куда я попал в 1956 году после Киевского университета по распределению. Именно здесь заинтересовался Феодором Ушаковым, одним из преобразователей края, одним из создателей русского флота. Мне стало интересно, как за каких-то сто с лишним лет дикий пустынный край превратился в оплот русской державы. Там была дикая степь, поле, где бродили табуны лошадей, орды ногайских татар, И вдруг всё превратилось в цветущий край.

Южное окно в Европу — дело рук Екатерины Великой и её орлов. Прежде всего — Потёмкина, прекрасно понимавшего задачи России. Екатерина Великая и отвоевала всю Новороссию. Знала бы она, что все её победы будут так бездарно утрачены...

Вся Новороссия застраивалась выходцами из России, ими были созданы такие города, как Одесса, Николаев, Херсон, Екатеринослав, Мариуполь, Мелитополь, Симферополь, Севастополь... Тогда же был создан Черноморский флот. И его командующим стал адмирал Ушаков. Вот его судьбой я и заинтересовался в Николаеве, погрузился в историю Новороссии, Черноморского флота, Ушакова… Изучение его деяний, его подвигов, его преобразований юга России заняло у меня 30 лет. Я побывал и на Корфу, и в Болгарии, посетил все места его боевой славы. Думаю, что каждый новый факт, новое свидетельство из жизни адмирала, обнаруженные мною в архивах Москвы, Санкт-Петербурга, Рыбинска, Саранска, Николаева, Херсона, греческого острова Корфу, сопоставление их, включение в общую историческую панораму, всё больше раскрывало истинное значение деяний Ушакова, возвышало его. Может быть, осознание величия адмирала Ушакова и оказалось главным делом моей жизни. У меня к 1995 году вышли и роман «Росс непобедимый», и в серии ЖЗЛ «Ушаков», но, изучая уже последние годы его жизни, когда он постоянно бывал в монастыре, раздавал простым людям все свои земли и богатства, я понял, что он ушёл из жизни праведником, нашим православным Святым. И обратился к святейшему Патриарху всея Руси Алексию: «Ушаков – это же святой?» «Да, святой. Мы все это чувствуем. Если наш флот получит такого небесного покровителя, это будет великое благо для нас», — сказал мне Патриарх. – Тогда я написал официальное письмо Святейшему Патриарху, произошло широкое обсуждение темы канонизации и в церковных, и в светских, и в армейских кругах, были и молитвы монахов, и разбор материалов канонической комиссией. После чего в 2001 году Феодор Ушаков был прославлен как Святой. Я радуюсь, что это произошло в моей жизни».

Теперь у военных моряков России и Украины есть свой Небесный покровитель. Валерий Ганичев не только написал замечательные книги о великом адмирале, способствовал его канонизации, но и учредил при Союзе писателей России духовно-нравственный центр имени флотоводца.

«Почти неправдоподобный случай, который надолго, а скорей всего навсегда, останется уникальным, это неземное возвышение своего героя – тоже есть подвиг, и совсем не рядовой. Написать два блестящих исторических романа, словно бы под один запал, о «временах Очакова и покоренья Крыма» («Ушаков» и «Росс непобедимый») о продвижении Новороссии при Екатерине до самого Чёрного моря и утверждении господства и на море тоже, да представить эти книги русскому обществу в самую позорную годину нашей истории, когда по пьяной прихоти случайного и дурноватого самодержца эти земли, и не только эти, раздаривались направо и налево» – сказал о В.Н. Ганичеве выдающийся русский писатель Валентин Распутин.

***

Новороссия, с развалом Советской державы ставшая украинской, всегда оставалась в поле интересов Валерия Ганичева. Он не только провёл там комсомольскую молодость, встретил первую любовь, но и загорелся историческим примером Ушакова, принявшего здесь командование Черноморским флотом, и с ней связал свои узы навеки. Отсоединённая от матушки России, она манит его и тревожит поныне, не отпускает от себя. Она в нём словно нашла своего исторического заступника. И не случайно именно здесь прошла первая театральная постановка его «Росса непобедимого».

А в канун 75-летнего юбилея Валерию Николаевичу газета «Николаев» в разделе «Николаев и николаевцы» посвятила статью «Феномен Валерия Ганичева».

Накануне его очередного приезда в «Новостях города» сообщалось, что делегация российских писателей будет в Николаеве четыре дня. Председатель Союза писателей Российской Федерации Валерий Ганичев приедет в Николаев с делегацией из 14 человек в субботу 27 сентября 2008 года.

Обычно газеты бегут по следам событий, а Ганичев и его секретари Союза писателей стараются предвосхитить события, настроить на них читающую общественность.

Так было и с открытием в Белгороде Монумента Русскому языку.

В «Православном обозрении» задолго сообщалось об этом:

«Монумент должен «подчеркнуть святость русского языка», – сказал председатель правления Союза писателей России Валерий Ганичев». «Святость русского языка изобразят в бронзе» – об этом Валерий Николаевич сообщил агентству ИТАР ТАСС.

В Днях российской литературы приняли участие полномочный представитель президента России в Центрального федерального округа Георгий Полтавченко, председатель Союза писателей России Валерий Ганичев, руководители Белгородской области, а также около 170 писателей со всех уголков России, гости из Украины и Белоруссии. Они и осуществили открытие уникального памятника Русскому языку.

Однако телевидение явно не жалует Валерия Николаевича и членов многочисленного Союза, возглавленного им.

В печатном органе Московского областного отделения политической партии КПРФ читаем: «Разве появляется на телеэкране председатель Союза писателей России Валерий Ганичев? Зато регулярно ведёт телепередачу Виктор Ерофеев, прославившийся не только своей ненавистью к Советской власти, но и любовью к матерному слову».

«Потому что я русский» – под таким заголовком сообщалось о том, как в сентябре 2009 года литературная общественность России широко отпраздновала 75-летие своего руководителя Валерия Николаевича Ганичева в газете «Завтра», которую выпускает выдающийся писатель современности Александр Проханов.

События общественно-литературной жизни следуют одно за другим – и во многих из них Валерий Ганичев инициатор, организатор и участник. Они прокатились по российским провинциям и давно уже вышли за пределы России.

Украина традиционно второй после России форпост, на котором Ганичев сотоварищи отстаивают державные идеи. По инициативе Харьковского областного отделения Партии регионов был проведён первый литературный Форум Украины и России.

Руководитель российской делегации, председатель правления Союза писателей России Валерий Ганичев подчеркнул огромное значение подобных форумов в деле развития культурного и духовного общения между народами Украины и России, и поблагодарил организаторов форума.

По следам россов непобедимых

Новороссия отсоединилась от матушки России по иронии истории, став заложницей в трагически разыгранном фарсе по развалу Советского Союза, который затеяли Ельцин, Кравчук, Шушкевич и их окружение оборотней. В их планах не было места концепциям новой России, Белоруссии и Белоруссии. Это сейчас все мыслящие люди ищут путей осуществления их национальных идей, да это пока плохо удаётся. И по прошествии почти двух десятилетий их разобщённость даёт о себе знать, а их локомотивы на национальных путях сильно пробуксовывают.

Обращаясь взором совестливого историка-публициста-художника слова к истории XYIII века, к екатерининскому дерзновенному проекту Новой Эллады, Валерий Николаевич провидит грядущее единение Новой России с той Новороссией, в его судьбе ставшей сокровенной и сакральной. Новая Россия видится ему органически соборно сросшейся в своём прежнем едином геопространстве.

Новая Эллада для романтически настроенной Екатерины II должна была возродиться на прежних землях древних эллинов, на руинах их причерноморских храмов и других творений зодчества. Они частично входили в пределы Российской империи, мало освоенные и обустроенные.

Этому посвящены лучшие вдохновенные страницы его панорамного исторического повествования «Росс непобедимый». Однако особую остроту эта тема приобретает именно сегодня. В ней коренятся судьбы миллионов людей русскоязычного населения.

В них родовая и генная память, иммунитет российского патриота не вытравятся никакими поветриями времени, никакими болезнями сиюминутности, замешанной на всё новых политических спекуляциях и инсинуациях.

Им есть чем исторически гордиться. Именно здесь, на их нынешней родине, Екатерина Вторая замыслила проект Новой Эллады и во многом его воплотила. Она возмечтала возродить древнегреческую цивилизацию – и это выразилось в архитектуре и изобразительном искусстве, в градостроительстве и цивилизационном освоении южных земель.

Продолжая усилия Петра Первого по выходу российских территорий к Чёрному морю, что ему так и не удалось, державница

успешно сделала этот исторический шаг, этот подвиг. По её повелению фаворит Григорий Потёмкин, светлейший князь под сенью и знамёнами суворовских и ушаковских побед на суше и на море стал осваивать Новую Россию на юго-восточных украинских землях и в Крыму. И за 7 лет было построено 10 городов, а всего заложено их было 300. Это просто невозможно себе представить! Екатеринослав (сегодня Днепропетровск), Запорожье, Луганск, Харьков, Николаев, Херсон, Одесса, Симферополь, Севастополь, Мелитополь, Мариуполь, Вознесенск и множество других. Приставка поль, что в переводе с греческого означает город, прямо

указывают на замысел Новой Эллады, пусть романтический, в большей степени формальный, недоосуществлённый, но оставивший громадный след в истории.

Если сравнить две эпохи – ту и эту, хорошо видно, как Россия прирастала землями. А что сегодня? Земли, где сосредоточена почти четвертая часть мировых запасов чернозёма, отошли в наше новое смутное время дружественной и такой недружелюбной Украине.

В 20-е годы прошлого столетия Советский Союз собрал и сплотил в своих пределах территорию великой Российской империи. И с распадом его раскололся тот свод земель, что тысячелетиями объединялся вокруг Москвы.

«Святой союз сомноженных народов,

Соборный свод согласных языков»

– так написал поэт Егор Исаев о нашей державе в советское время.

А сейчас так можно было бы сказать о многонациональной России, которой грозит новый раскол. И кажется, нет гениев и героев, подобных Петру и Екатерине, Суворову и Ушакову, чтобы увести Россию с гибельного пути.

Валерий Ганичев посвятил Федору Федорович Ушакову большое историческое повествование. Более того, стал инициатором канонизации Феодора Федоровича Ушакова в Святые земли Русской. Адмирал Ушаков не проиграл ни одного сражения на море – 40 победоносных морских баталий. И главная миссия, которую он исполнил, – освобождение греков от ига Османской империи и создание новогреческой Республики Семи свободных островов. Эта мессианская миссия тоже служила осуществлению екатерининского проекта Новой Эллады.

Победоносное шествие Ушаковской эскадры стало поистине метаисторической мистерией под путеводной звездой Промысла Господня.

Валерий Николаевич был дружен с Патриархом всея Руси Алексием II, недавно отошедшим в мир иной. В дружбе он и с новым Патриархом Кириллом. С ними Валерий Николаевич в 1993 году основал и теперь уже ежегодно проводит Всемирный Русский Народный Собор, являясь его сопредседателем.

Через соборную и литературную общественную деятельность, свои произведения и новые идеи В.Ганичева старается изложить свою концепцию Русского пути, реализации национальной идеи.

Разорванные звенья истории он стремится связать в единую цепь.

А кольца этих звеньев нанизывает на историческую стезю России, как на стержень, отбрасывая всё случайное, наносное, сиюминутное.

Мне близка эта тема, как автору, родившемуся на Украине. И так совпало, что на Полтавщине, где родился и учился мой отец, почти в одно и то же время с ним окончил среднюю школу и Валерий Ганичев. Их разделяли каких-то несколько десятков километров, и совсем близко от них находилась родина великого российского классика Н.В.Гоголя. И учителя их на диво были высоко квалифицированные, они приехали по распределению из университетов. В школах было около двух десятков кружков, и оба они все их посещали. На всю жизнь осталась добрая память у них о своих преподавателях, давших им знания и путёвку из малых сёл в большую жизнь.

Новороссия осваивалась чуть южнее Полтавщины. Сколько ума и таланта, энергии и смысловых напряжений было вложено в неё. И так бездарно всё это отдано на произвол истории первым президентом России Б.Ельциным и его окружением. Новым правителям России приходится пожинать отравленные плоды его политики. Но курс нашей истории, её магистральный вектор таков, что всё принадлежащее ей рано или поздно возвращается.

Так в междоусобных распрях набирала силу Киевская Русь, открещиваясь от варяжского и древнеславянского язычества.

И высвободилась она из-под полона иудейского Хазарского каганата. И в трёхвековых тенётах татаро-монгольского владычества возродилась Святая Русь. А в лоне Советского Союза возродилась Российская империя. Так и в нашей новой России стали создаваться многие институты, которых у Российской советской республики не было – ни своего республиканского органа верховной власти, ни своих законодательных органов, ни своей Академии наук. А Союз писателей России был создан лишь в 1958 году.

Возвращаясь к мысли о неуничтожимости русской цивилизации, хочется сделать краткий экскурс в античную глубь историю. Когда-то пали Вавилон, Египет, Греция и Рим, исчезли многие древние цивилизации, правда, не все и далеко не бесследно. Однако египетские пирамиды и грандиозные развалины римского Колизея или храма Афины Паллады, сфинксы и статуи богов и богинь, поэмы и трагедии античных авторов стали бесценными вложениями в культуру всего человечества.

Так, по глубокому убеждению Валерия Ганичева, в мировой культуре навечно останется беспримерным памятником русская классическая литература, а пока жив будет русский язык, будет жива и душа русского человека. А пока жив будет хоть один русский человек с русскою душою, не канет в небытие и восточнославянская, а в частности, русская цивилизация.

***

В «Россе непобедимом» у Валерия Ганичева тема Новороссии поднята на небывалую высоту. Он отражает образы россов непобедимых, которые реально вершили великие дела – Екатерину Великую, её фаворита и тайного мужа князя Григория Александровича Потёмкина, полководца Александра Васильевича Суворова, впервые вводит образ флотоводца адмирала Фёдора Фёдоровича Ушакова. И менее знаменитые герои, взятые из истории и вымышленные, наделены глубокими смысловыми значениями.

Менее чем за 15 лет Потёмкину удалось присоединить к России колоссальные территории, получившие название Новороссии. Он выполнил историческую миссию по избавлению России от многовековой угрозы с юга. При этом показал себя выдающимся дипломатом, без единого выстрела присоединил Крымское ханство к России, создал Черноморский флот, заселил пустынные южные причерноморские степи. Им были основаны большие города – Екатеринослав (нынешний Днепропетровск), Херсон, Николаев, Севастополь и другие.

В «Россе непобедимом» эта тема впервые, ещё в советское время, была высвечена наиболее полно и рельефно. И надо отдать должное, роль Потёмкина не выпячивается, а как бы растворяется среди народных масс различных национальностей и социальных слоёв – от русских крепостных крестьян до запорожских казаков, от простых рабочих, становившихся моряками, до архитекторов, выходивших в военачальники. Без них невозможно было бы такое созидательное чудо, когда в регионе, что был веками диким полем, опасным для жизни, благодаря реформам князя Потёмкина, вскоре заколосились пшеничные и житные поля, и было столько зерна, стали его даже вывозить на продажу в Европу.

Князь Потёмкин разработал и блестяще осуществил уникальную операцию по присоединению Крыма. Исключительно удачно было выбрано им время для присоединения Крыма к России. Ведущие европейские державы были отвлечены войной за американские колонии, а Османская империя ещё не оправилась от поражений, нанесённых ей русскими армиями Румянцева и Долгорукова.

Григорий Александрович знал, что России ни в коей мере нельзя ввязываться в европейские конфликты. Исторический опыт учил: совершенно незачем вмешиваться в сугубо европейские дела, как это, например, произошло при Елизавете Петровне, когда Россия завязла в Семилетней войне. У России есть свои внутренние и внешние устремления, свои задачи, а участие в европейских делах потребует колоссальных расходов и усилий и вряд ли оплатится исторической сторицей. Он получил блестящее европейское образование, с европейцами общался на равных – именно это и позволило ему сохранять свою русскость, не идти на те соблазны, на которые нынешние правители, в отличие от него, поддаются легко. Не случайно однажды, получив письмо от Екатерины II, он сказал: «что мне до Европы, я не европеец».

Он умел видеть самое важное, что не ущемляло бы ничьи интересы, умел оказывать уважение к религиозным чувствам мусульман. «Жесточайшему наказанию подвергнется яко мятежник церковный, кто осмелится пренебречь уважением к священным их мечетям и нарушит молитву мусульманина», – писано в одном из его распоряжений.

К величайшему изумлению европейских дипломатов, ему не только быстро удалось создать сильную прорусскую партию среди крымско-татарской элиты, но и добиться лояльности многих мирных жителей. По заказу его в Санкт-Петербурге были отпечатаны Кораны для крымских мулл. Крымские татары были также освобождены от крепостной зависимости и военного постоя. Местная знать его волей была приравнена в правах к российского дворянству, а мусульманское духовенство навсегда освобождалось от уплаты податей. Единственным ограничением был запрет на владение христианскими пленниками или крепостными.

По его указанию, часть доходов была выделена на содержание мечетей и мусульманского духовенства, а желающим совершить паломничество в Мекку, паспорта выдавались без задержек.

В «Россе непобедимом» очень обстоятельно, объёмно описан этот эпизод из отечественной истории, глубокое проникновение в характеры и устремления императрицы и её фаворита, что имели решающее значение для продвижения России и её славы на Юг, к Чёрному и Средиземному морям.

В апреле1783 гимператрица Екатерина II подписала манифест о включении Крымского полуострова в состав Российской империи. И наместник Новороссии Григорий Потёмкин лично принял от беев, мурз и всей татарской знати присягу на верность России.

Менее чем через четыре года, зимой 1787 года, Екатерина II отправилась в путешествие. Целевой миссией этой поездки было осмотреть новые южные земли, присоединённые к державе. А фактически это стало смотринами достижений России в освоении Новороссии и Крыма. Ради этого она пригласила себе в спутники австрийского императора Иосифа II и послов ведущих европейских государств.

В «Россе непобедимом» Валерий Ганичев ярко отобразил эту поездку державницы. Посещение Крыма стало кульминацией всего путешествия и настоящим триумфом Потёмкина.

Настроенные поначалу весьма скептически, высокие гости были ошеломлены тем, что им пришлось увидеть. В Херсоне, основанном князем Потёмкиным на безлюдных берегах Днепра, на месте руин древнеэллинского Херсонеса, они увидели в считанные годы выстроенную первоклассную крепость, арсенал со множеством пушек, церкви, адмиралтейство, частные и казённые дома, большие склады и верфи.

В присутствии императрицы на воду были спущены три новых боевых корабля Черноморского флота.

До сегодняшнего дня сохранилось лишь 5 знаков, которыми отмечен путь императрицы по полуострову. В народе их прозвали Екатерининскими милями. В Тавриде, так называли Крым в то время, экипаж Екатерины II сопровождала татарская гвардия, составленная из родовитых мурз. Их джигитовка привела в восторг всех иностранных послов и членов свиты.

Тогда же Потёмкин показал Екатерине II знаменитый Южный берег Крыма, приобретение которого России стоило стольких жертв и усилий. После посещения Севастополя и Балаклавы, Екатерину II привезли в Байдарскую долину, чтобы там показать ей вид на море, это место называлось Форос-Богас. Здесь она впервые увидела, как величественно красиво море там, где открываются Форосские заливы. Несколько минут постояла в раздумье, и как гласит легенда, воскликнула: «Крым – это же одна из лучших жемчужин в короне Российской империи!».

Главный сюрприз, подготовленный Потёмкиным, ожидал Екатерину в Севастополе. Во время торжественного обеда по его приказу был неожиданно отдёрнут занавес, закрывавший вид с балкона. И все гости ахнули от изумления – в грандиозно обустроенной Севастопольской бухте были выстроены 40 красавцев-кораблей нового Русского Черноморского флота по ровной линии один за другим. Они стали палить-салютовать императрице огнём со всех орудий. И эта канонада была лучшим аргументом в пользу слов Потёмкина о том, что по Чёрному морю проходит естественная граница России.

Императрица и её гости не скрывали своего потрясения этим великолепием. Невозможно было поверить, что огромный порт с казармами и госпиталями, окружённый артиллерийскими батареями, заполненный торговыми и военными судами, был создан Россией всего за 4 года. Идея построить главную базу Черноморского флота в Ахтиярской гавани принадлежала именно Потёмкину, который лично выбирал место под строительство Севастополя. В одном из писем Светлейший назвал новый город наряду с Москвой и Петербургом третьей столицей России.

Словно предвидя великую судьбу Севастополя, которому придётся за свою историю дважды держать упорную оборону против лучших армий Европы, Потёмкин пророчески писал в одном из своих распоряжений: «Сие место должно быть столь сильно укреплено, что хотя неприятель облёк крепость с земли и моря, она могла бы его нападению противиться, доколе из других пределов России не прибудут на помощь войска».

Австрийский император Иосиф II записал в своём дневнике: «Это самый прекрасный порт, который мне довелось видеть. В бухте стоят 150 судов, готовых к плаванию и сражениям».

А английский посол доносил в Лондон: «Императрица чрезвычайно довольна положением в этих губерниях, коих состояние действительно удивительно, ибо несколько лет назад здесь была совершенная пустыня. Вчера мы любовались тремя большими кораблями. Суда эти немедленно отправляются для присоединения к флоту в Севастополь.

Видно было по всему, в лице Потёмкина как фаворита российской созидательной политики выбор императрицы был не случаен. Впервые Екатерина Вторая обратила на него внимание во время дворцового переворота, который привёл её к власти. За оказанные услуги юный вахмистр был награждён чинами камер-юнкера и подпоручика гвардии, и получил в пользование 400 душ крестьян.

Но прежде чем стать фаворитом Екатерины II, Григорий Александрович на протяжении двенадцати лет без устали работал в разных государственных учреждениях. Во время войны с Турцией лично участвовал во всех главных сражениях, где проявил себя не только как лихой кавалерист, но и блестящий стратег. Главной же причиной, по которой Екатерина выделила его из толпы окружающих её людей, был живой острый ум, феноменальная память, широта интересов и прекрасное образование.

В юности он был одним из лучших студентов Московского университета, владел несколькими языками – французским, немецким, латынью, древнегреческим и старославянским, прекрасно знал европейскую литературу.

Союз Екатерины и Потёмкина стал для России большим благом.

Он не был банальным временщиком, как многие, не был избалованным фаворитом-любимчиком, а был он крупной личностью. Этим он не только смог увлечь Екатерину, они совпали с ним во взглядах на Российскую историю, её прошлое и грядущее. И русское и немецкое начала в них явно дополняли друг друга.

В то же время знавшие его люди отмечали необычайную противоречивость его характера. Австрийский посол так описал его характер: «Показывая вид ленивца, трудится беспрестанно. Не имеет стола, кроме своих колен, другого гребня, кроме своих ногтей. Искусный министр, тонкий политик и вместе с тем избалованный ребёнок – принимает бесчисленные награждения и тотчас их раздаёт. Гений, потом и ещё гений, природный ум, превосходная память возвышенной души, коварство без злобы, хитрость без лукавства, счастливая смесь причуд, чрезвычайно тонкий дар угадывать то, чего он сам не знает, и величайшее познание людей».

Он вёл кипучую деятельность, мог лично диктовать и писать в день до 15 различных документов. Но его поистине фантастическую работоспособность нередко сменяли приступы хандры и апатии.

После всего увиденного Екатерина II вручила Потёмкину высочайший указ о пожаловании ему титула Таврический.

Однако у иностранных дипломатов и многочисленных завистников его успехи по освоению новых земель вызывали совсем другую реакцию.

Новые русские города и крепости, выросшие в дикой степи за считанные годы, мощный Черноморский флот, что явился словно по мановению волшебной палочки, всё это казалось какой-то немыслимой фантастикой. И вскоре по европейским дворам поползли слухи, что всё, созданное Потёмкиным, не более чем эффектные декорации.

Первым миф о «потемкинских деревнях» запустил в обращение саксонский дипломат Гельбик, давний недоброжелатель России, шпионивший при дворе Екатерины II и высланный из этой страны незадолго до смерти Екатерины Великой. Сам он никогда в Новороссии и Крыму не был, но, вернувшись на родину, начал анонимную публикацию Собрание слухов и сплетен о Потёмкине он поместил в гамбургском журнале.

Это был своего рода чёрный пиар XYIII века. Автор нахально заявил, что он первый, кто по-настоящему рассказал правду о Потёмкине. Хоть он и признавал, что князь Потёмкин крупный человек, но когда дошёл до путешествия Екатерины II на юг, то рассказал байку о растраченных им миллионах, что были отпущены на строительство. Не зная, как отчитаться, Потёмкин якобы показал фальшивые деревни Екатерине II. Её, надо сказать, в своих записках он постоянно хвалит, но в данном случае она выглядит в невыгодном свете, глупой и близорукой. Неужели ни одна, ни кто-либо другой из свиты не мог отличить декорации от настоящих зданий?

Флот тоже был ненастоящий, это были якобы купеческие барки, замаскированные. Это просто бесстыдство. Тем не менее, этот миф тихой сапой стал вползать в общественное сознание. Русские историки – есть большая вина – вместо того, чтобы сразу принять в штыки, опровергнуть, они как-то так мямлили, что это такая ерунда, что и говорить о ней не стоит. Вместе с тем эта ерунда всё разрасталась и разрасталась и разрослась до того, что всё-таки миф о «потёмкинских деревнях» был внедрён в массовое сознание».

Миф о «потёмкинских деревнях» в «Россе непобедимом» не выдерживает никакой критики, он развеян исторически и художественно убедительно. Там показано, что лучшим опровержением порождённого в Европе мифа о «потёмкинских деревнях» стала вспыхнувшая новая русско-турецкая война в 1787, победоносно завершённая войсками под началом Светлейшего князя. Недовольные усилением позиций России в Черноморском регионе Англия, Швеция и Пруссия обещали Стамбулу военную помощь и кредиты на расходы. Но вскоре европейским дипломатам и военным силам Османии пришлось ощутить на собственной шкуре, что русский флот, арсеналы и крепости, созданные Потёмкиным, ничуть не театральные декорации, а неотразимо суровая реальность.

В результате блестящих действий Черноморского флота и русских войск на суше Турция лишилась своей главной черноморской твердыни – крепости Очаков. Её осадой и штурмом руководил сам князь.

Суворов и Ушаков стали выдвиженцами Потёмкина и их имена наших гениальных русских военачальников прогремели на всю Европу.

Потерпев несколько сокрушительных поражений, Турция запросила мира. Война закончилась в 1791 году с заключением Ясского мирного договора, который навечно закреплял принадлежность Крыма и Новороссии за Россией.

Тогда даже самые упорные недоброжелатели князя вынуждены были признать огромное значение его реформ для русской армии.

У него был могучий стратегический ум. Он на всё смотрел с точки зрения, как это помогает развитию армии. Он ввёл потёмкинскую фирменную, как сейчас бы сказали, форму. В Европе ни у одной армии не было такой удобной формы. Изданный Потёмкиным в1786 гновый устав избавил русских солдат от немецких париков, кос и неудобной одежды.

Потёмкин писал Екатерине II, что когда вводили при Петре регулярство, то посчитали, что все эти излишества нужны – и парики, и косички, и букли, и штиблеты. А у нас, он писал, крестьянин привык к широкой одежде, поэтому должны быть шаровары, куртка, портянки вместо носок, чтобы если промочил ноги, вытер их и был здоров, не простудился. И привёл очень кстати слова Суворова: «Туалет солдатский должен быть таков – что встал, то и готов. У них камердинеров нет».

Недавно к празднованию, посвящённому 225-летию Главная Геральдическая служба утвердила новый герб Черноморского флота. Если прежде это был дельфин, то на новом гербе Черноморского флота вензель Екатерины II, такой же как на сабле Потёмкина, что стала экспонатом музея в Севастополе.

А в государственном историческом музее хранится, пожалуй, самый редкий из дошедших до нас портретов светлейшего князя, – прижизненный восковой портрет.

Интересно, что Григорий Александрович Потёмкин – смолянин.

Он родился осенью1739 г. в селе Чижёво Смоленской губернии, в имении смоленского дворянина и отставного подполковника Александра Васильевича. Но даже в самом полном краеведческом словаре по истории Смоленщины, изданном в советское время, о Потёмкине ни слова. Мемориальный камень, посвящённый великому земляку, появился здесь только 9 лет назад с такой надписью: «Здесь в сентябре1739 г. родился выдающийся государственный и военный деятель России генерал-фельдмаршал Потемкин Григорий Александрович».

По отдельным отрывочным сведениям, дошедшим до нас, мы узнаём, что вёл он простой образ жизни, вместе с крестьянскими детьми пас лошадей, ходил в ночное, собирал сено, а у местного дьячка учился азбуке и чтению.

В конце XYIII века в Чижёво жило 217 человек. А сейчас доживает свой век семь старых жителей. Магазина, конечно же, нет, автобус из райцентра ходит два раза в неделю.

Храм Покрова Пресвятой Богородицы, где крестили будущего основателя Черноморского флота, в 30-е годы двадцатого века был превращён в конюшню, была уничтожена родовая усыпальница Потёмкиных и Энгельгартов, расположенная под алтарной частью.

Останки родителей Григория Александровича местные активисты выбросили на улицу.

Не так давно смоленские власти восстановили колодец, из которого пила Екатерина II, на деревянном колодце мемориальная доска со словами: «Сей колодец возведён по приказу императрицы Екатерины II в1780 г. после посещения ею с. Чижево. Восстановлен в сентябре1999 г.»

Во время своего путешествия по России императрица нарочито заезжала сюда, чтобы увидеть малую родину своего гениального соратника и тайного супруга.

Он был человек, поразительно много сделавший для России и человек, наверное, до сих пор ещё недооценённый. Человек, который мог совершенно спокойно как актёр обвести опытных прожжённых дипломатов и выиграть какую-то дипломатическую баталию, как случилось это во время присоединения Крыма к Российской империи.

Многое видел наперёд. Смотрел очень далеко – так, как современники не могли увидеть.

Григорий Александрович Потёмкин скончался 5 октября 1791 года по дороге из Ясс в Николаев. Это прискорбное событие описывается в одной из последних глав «Росса непобедимого». Несмотря на то, что Екатерину окружали уже другие фавориты, она тяжело перенесла эту утрату. «Это был великий человек. У него была смелая душа, смелый ум и смелое сердце!» – воскликнула она, получив известие о его кончине.

Согласно воле императрицы забальзамированное тело князя было погребено в особом склепе Екатерининского собора города Херсона. Сердце, положенное в золотую урну, захоронили там же, под престолом. Погребение было символичным, поскольку именно в этом городе был построен первый корабль русского Черноморского флота.

Но на этом история Потёмкина, увенчанная победами и заслуженной славой, не закончилась. Её стали издевательски шельмовать, вандальски попирать новые власти.

После революции 1917 года Екатерининский собор закрыли и он был превращён в музей атеизма. Останки Потёмкина были извлечены из склепа и выставлены на всеобщее обозрение в трёх стеклянных витринах. В 1930 году музей посетил Борис Лавренёв, к тому времени уже известный советский писатель, и когда он увидел, что в одной из витрин лежит скелет Потёмкина, во второй его одежда, а подпись гласит, что здесь находятся «зразки одягу полюбовника» (образцы одежды любовника) Екатерины II, он был страшно возмущён таким кощунством и отправил письмо в Наркомпрос советского правительства. Оно не осталось без ответа, скелет Потёмкина был собран воедино, положен обратно в гроб и захоронен.

В 1984 году по заданию обкома партии было решено вскрыть склеп и определить, чьи кости находятся в склепе. При вскрытии оказалось, что в гробу с католическими монограммами находилась 31 кость скелета без черепа – и гроб был маленького размера Но решено было считать, что это кости Потёмкина, и на это вынесено соответствующее решение, составлен документ («Материалы судебно-медицинского исследования останков фельдмаршала Г.А.Потёмкина Таврического, погребённых в склепе Екатерининского собора в г. Херсоне»).

К сожалению, не сохранился до наших дней и Херсонский дворец Потёмкина, который был когда-то главной достопримечательностью города.

Камни – единственное, что осталось от фундамента дворца.

Возведённое в 80-х годах восемнадцатого века здание дворца было столь красивым, что художники в XYIII веке изображали его на своих полотнах. А вершину здания украшали часы, подаренные Екатериной II.

В советское время здание использовалось под разные службы, и было частично разрушено, верхний этаж был деревянный – его пустили на дрова, а стены, простояв некоторое время, полностью разрушились. Всё, что осталось из атрибутов дворца, это мраморная скульптура римского императора Августа, выполненная итальянскими мастерами.

В 1917 году по приказу большевистского ревкома памятник Потёмкина в центре Херсона был затянут брезентом. Так он простоял несколько лет, из-за чего местные жители прозвали его Херсонским привидением. А в 1921 году изваяние князя сняли с пьедестала и убрали во двор историко-археологического музея. На освободившееся место водрузили бюст Карла Маркса.

Во время гитлеровской оккупации памятник Потёмкина бесследно исчез. По одной из версий, немцы взорвали его гранатами, а металл отправили на переплавку.

Слава Богу, жива в русских людях тяга к воссозданию своих начал-основ. В 2003 году памятник Светлейшему князю был восстановлен, несмотря на протесты местных украинских националистических организаций, воссоздан по сохранившимся дореволюционным фотографиям. А скверу, носившему более восьмидесяти лет имя Карла Маркса, вернули его исконное имя Потёмкинский.

В письме 13 украинских националистических организаций на имя главного инициатора восстановления этого памятника херсонского городского головы Владимира Сальдо так прозвучал их протест: «Почему наше предложение об установке памятника выдающемуся украинцу, связанному с Херсоном, Косте Гордиенко не находят поддержки? Херсон уже имеет памятники таким выдающимся «друзьям украинской нации» как Суворов и Ушаков. Зачем нам в городе ещё один «идол»? Неужели Херсону нужно место поклонения и проведения культовых оргий антиукраинских сил?»

Никто не испугался – городские власти вынесли вопрос о памятнике на общегородской референдум. Результат превзошёл все ожидания, ошеломил всех: более 90% херсонцев высказались за немедленное восстановление памятника основателю города.

Теперь ежегодно возле него начинается празднование Дня города. Невзирая на недовольство, которое вызывает у некоторых политиков в Киеве участие в этих мероприятиях актёров, изображающих Екатерину II и Потёмкина, торжества не проходят без них и стихов, которые они читают: «Созидали мы стены Херсона, чтоб в веках у Днепра он стоял!».

Херсонский городской голова в одном из своих интервью московским тележурналистам сказал: «Я очень переживаю, что в последние годы отношения между Украиной и Россией почему-то натягиваются. И на мой взгляд и на взгляд херсонцев, это искусственное напряжение. Они не соответствуют ни духу, ни родственным связям, ни историческому периоду взаимоотношений между нами. И Екатерина, и Суворов, и Потёмкин все были великими, они руководствовались одним – любовью к своей Родине, любовью к земле, на которой мы живём. Всё это говорит о том, что мы были, есть и будем всегда вместе, кто бы нам в этом ни препятствовал».

Жители Херсона, судя по всему, от своей истории отказываться не хотят, не делят её на русскую и украинскую. Памятники Фёдору Ушакову и Александру Суворову по-прежнему горделиво высятся на своих местах. Только вот на памятник атаману Косте Гордиенко, щирому соратнику Мазепе, денег так и не нашлось, и почти никто из местных жителей в общую скрыню гривен на его возведение не кидает.

А в Севастополе летом 2008 года поставили памятник Екатерине Второй в самом центре города. Его отлили на пожертвования жителей и местных предприятий. Открытие памятника сопровождалось угрозами местных националистических организаций взорвать монумент, если его возведут. Однако никто, похоже, не испугался. И сегодня памятник стал одним из главных мест паломничества горожан и туристов в Севастополь. Возле него постоянно можно увидеть живые цветы, услышать голоса и смех

детей.

А насильникам и маньякам от истории ничего не удаётся изменить по сути, и слабо им вымарать из исторических скрижалей, что Севастополь – город русской славы. История рано или поздно всё ставит на свои места. Правда, памятника самому создателю Черноморского флота Г.А.Потёмкину в Севастополе пока нет.

Но есть надежда, что этого человека ещё восславят в полный рост.

Недаром когда-то его оценила по достоинству и Екатерина Великая и супруга Павла императрица Мария Фёдоровна, сказавшая: «Это был великий гений. Человек выше предрассудков, выше своего века, пожелавший истинно славы Отечества своего, прокладывавший путь к просвещению и благоденствию народа Русского». Лучше не скажешь. А нам остаётся только добавить: князь Потёмкин из племени россов непобедимых, поэтому и стал поистине воплощением непобедимых смыслов русских.

Гоголь и Тройка

Я давно не бродил по полтавскому селу и его околицам, но до сих пор брожу во снах и воспоминаниях. Часто вспоминаю, как у деда Антона с бабой Явдохой там нашёл я огромную книгу Н.В.Гоголя, которую принесла им дочка – тётя Катя, старшая сестра отца. В ней был весь Гоголь, даже неудавшаяся поэма «Ганс Кюхельгартен». А книга была не новая, с выцветшей уже обложкой.

Читая книгу, наслаждаясь её увлекающей художественностью, я тогда ещё, конечно, не задумывался над драмой жизни самого автора и противоречивой бытностью его души.

И ещё не знал, что самое главное при знакомстве с книгами любого автора, это проникновение в его сокровенный мир. Тогда не мог себе я даже представить, как природная жизнерадостность, весёлость и монашеский образ жизни у него вступали в непримиримое противоречие. Да, в юности побеждало первое. Но и читая «Страшную месть», не поверишь, что писал её юноша двадцати с небольшим лет. Весь религиозный опыт народа, трепещущего перед Божиим судом, нашёл в ней отражение.

Боже мой, ведь жизнь моей души претерпевала почти такие же изменения, как у великого классика. Я ведь тоже рано стал от весёлости уходить в пасмурное расположение духа. Меня томила истина, за хвост которой я всегда пытался ухватиться. Она ускользала. Даже когда я уже вроде бы схватывал её, она – как ящерица –оставляла хвост.

Угрюмство сопровождало меня тогда ещё, хоть я не причащался к вину и не мог воскликнуть по-блоковски: – Истина в вине! – Но и там я уже сознавал, что – о, да! – Истина опьяняет. Ночь напролёт ты можешь писать стихи, а наутро приходит похмелье – и ты с прискорбием обнаруживаешь лишь головную боль и нечёткий след истины. А «гениальные» слова и строки кажутся поверхностными, либо и вовсе пустыми.

Истина иногда приходит и во сне. Но и тогда она манит и может обернуться своей противоположностью. Вот и попробуй разбери: истина это или нет, – если она переворачивается и подставляет сознанию разные свои стороны.

Зная любовь Валерия Ганичева к Гоголю и стремление к вечному его постижению, я ещё больше заинтересовался загадкой личности российского классика-украинца. Несомненно, под его сенью и тенью пребывали многие из художников слова, на того или другого он повлиял по-разному.

У Валерия Ганичева можно найти немало стилистических предпочтений, соотнесённых со слогом Гоголя. Казачья тема в «Россе непобедимом», которую я как можно полнее постарался раскрыть в «Непобедимых русских смыслах», исполнена словно под патронажем Гоголя, при его покровительственном присутствии.

Валерий Ганичев не скрывает негодования, когда читает или слышит, как на Украине называют Мыколу Гоголя «зрадныком», то бишь изменником украинского народа. После распада СССР Гоголя взялись переводить на ридну украинську мову. А какой он писатель – украинский или русский? Да, по национальности он украинец, но писатель-то общечеловеческого звучания. Для него украинский и русский – единый народ.

А для всех славян одна святыня – язык А.С.Пушкина.

К 200-летию Н.В.Гоголя с благословения украинского президента Виктора Ющенко, одного из лидеров «померанчевой» революции, вышло Собрание сочинений великого классика на украинском языке. И как же поступили с русским духом и русской землёй, о которых, собственно, он там и пишет? Очень просто, в новоукраинских переводах слова «Русь» и «русский» легко заменены на «Украину», «казацкий» и «наш».

– Ну как тут Гоголю не перевернуться в гробу? – невольно вырывается из души на волю. Не те ли это «гоголизмы», о которых всё время твердят непримиримо настроенные к Гоголю националистически ориентированные политики и литераторы?

Николаю Васильевичу вот уже 200 лет не дают успокоиться ни живые люди, ни, похоже, мёртвые. Его могилу разрывали, гроб переносили, его якобы эксгумировали, память его до сих пор тревожима легендами и мифами. По версии Петра Паламарчука, гроба Гоголя на кладбище Свято-Данилова монастыря , всё же так и не нашли, так карстовые почвы, и гробы блуждают, уходят. Но больше всего Николаю Васильевичу теперь стало доставаться на своей родине – Украине.

Это уже какая-то болезненная ущербность у прогрессивной общественности человечества. Ведь не только Гоголю, – многим и другим гениям не дают успокоиться: убирают и переставляют памятники, разрывают могилы, отмечают юбилеи, часто используя их в совершенно противоположных политических целях, безапелляционно экранизируют шедевры, изучаемые в школах, вольно их трактуя, зачастую низводя в зеро.

И кажется, классические «мёртвые души» на том свете оживают, чтобы в сотый-тысячный раз умереть. Гоголь верил в жизнь на том свете. И это стало для него игом, хомутом, тягаром, чуть ли не проклятием. Хорошо верить в запредельную жизнь, оставаясь оптимистом, убеждённо повторяя здесь на земле, что ничто человеческое нам не чуждо. А тяготясь картинами Страшного суда, апокалиптической мести Создателя человечеству, жить становится почти невозможно.

Мёртвая душа – этот, на первый взгляд, оксюморон введён в литературу Гоголем, но взят им из жизни. Как всё парадоксальное в русском народе, так и душа такая тут, что якобы и мёртвой может быть. Не зря же цензор, впадая в паническое ожесточение, не пропускал поэму под таким заголовком. «Похождения Чичикова» – это куда ни шло.

Мёртвая душа, может быть, это как ярлык, как «гоголизм» и легло на имя Гоголя на века. Это и слава для него бессмертная, и знак беды.

А как же они поступили с образом Птицы-тройки – образом Руси?

Неужели переименовали в Украину-Тройку, которая обгоняет все страны и народы?

Образ Птицы-тройки, олицетворяющей Русь, для Н.В.Гоголя один из самых органичных. Это не поэтический троп, не метафора, не символ – это и то, и другое, и третье, и что-то много большее, всё и вся превосходящее. На тройках Гоголь исколесил всю Россию и Европу. И этот образ вобрал в себя дорогу с верстовыми столбами и полёт души, всю Россию и весь мир. Он помогал его гению постичь и найти разгадку сакральных тайн Руси и всей вселенной.

Сегодня перечитываешь лирические отступления в поэме «Мёртвые души» и представляется, как Русь-Тройка догоняет и обгоняет соседние страны, а её стреножат и свои и чужие. Ей во вред коней меняют на ходу и на переправе, и не собираются менять, когда на то есть все основания и, главное, время. Это свойственно и той эпохе, и этой.

А перед Ликом Создателя нет ни вчера, ни сегодня, ни завтра. Время – как планета на его ладонях. Птица-тройка Гоголя и ныне здесь, на земле, неостановимо несётся, реет как призрак.

И, чудится, сам Гоголь в экипаже, на Птице-тройке, до сих пор носится по Европе, курсируя из Петербурга в Рим, из Рима в Ниццу и Париж, а из Парижа снова в Петербург и Москву. Да-да, он исколесил и Россию, и всю Европу не в поездах, а в экипажах. И весь мир стал вселенским городом Гоголя.

Устами Гоголя по сей день ведётся диалог истории и современности. А современность как никогда нашпигована апокалиптическими знамениями.

И Гоголь теперь уже как один из всадников Апокалипсиса. Только не на одном коне, а на тройке, на Русской птице-тройке, под знаком Троицы святой.

О Русском смехе и Гоголе

Валерий Ганичев феномену смеха посвятил не очень объёмное, но ёмкое исследование «Русский смех». Несомненно, одним из факторов, натолкнувших его на этот труд, стало влияние Н.В.Гоголя.

Традиции здорового смеха а Руси берут издревле своё начало.

Поначалу в фольклоре социальные проблемы не ставились так остро, хотя вопросы неравенства и несправедливости, чрезмерного богатства одних и бедности большинства других всегда волновали народ и выразителей его дум и чаяний.

Валерий Ганичев отмечает, что остросоциальный пафос возрастал из века в век. А покуда в XYI веке целый ряд произведений в прозе и стихах язвительно осмеивал, осуждал пристрастие к хмельным напиткам, в повестях «О происхождении винокурения», «О хмельном питии», «Сказании о роскошном питии и весели», «О высокоумном Хмеле» и других памятниках сатиры того времени.

В образе Хмеля выступало нагловатое действующее лицо, некий молодец, который о себе говорит: «Я – Хмель, происхожу от рода великого и славного: я силён и богат, хоть добра у меня за душой нет никакого; ноги у меня тонки, зато утроба прожорлива, и руки мои обхватывают всю землю. Голова у меня высокоумная, язык многоречивый, а глаза мои не ведают стыда». Да, судя по всему, и неискоренимо непобедим, особенно, если вспомнить перестроечную борьбу с алкоголизмом, в которой победил, так как поддержан был народом (во всяком случае, более половиной его) некий воплощённый архетип того Хмеля новый русский царь Борис.

Валерий Ганичев, можно сказать, приводит в пример новым нашим правителям державницу Екатерину II, акцентируя внимание на том, что она сама лично написала и поставила в придворном театре 14 комедий, 9 либретто для опер, 7 пословиц (то есть пьес, написанных на основе пословиц). А в 1769 году императрица приняла решение выпускать сатирический журнал «Всякая всячина». Две из пьес он особенно отмечает – это «Именины госпожи Ворчалкиной» и «О, время!» (1777 г.).

В своих сатирах Екатерина высмеивала всяких Чудихиных, Ханжихиных, Ворчалкиных, Фирлюфюшковых, Некопейковых, перенесённых на сцену из российской жизни. Что ж, и сегодня их потомки заседают в министерствах, выступают с думских трибун, являют собой «новых» русских и старых европейских проходимцев.

XYIII век для Валерия Ганичева стал особым в отечественной истории. Он изучил его любовно и так досконально, что его произведения, посвящённые ему, содержат энциклопедическую наполненность.

Особая тема, отмеченная им, – это критика иностранщины, немецкого засилия, французской блудозначительности, охватившей русское общество. Сегодня мы явно проигрываем в этом. Смех Задорновых над «тупыми» американцами более глумлив, нежели глубок.

В екатерининское время немало досталось французомании. В «Кошельке» В.Новикова мишенью для сатирических стрел стал Шевалье де Мансонж (по фр. – ложь), что у себя на родине был мастером «волосоподвивательной науки», то есть цирюльником. Но в России, где для иностранцев можно было найти более прибыльное дело, он стал учителем дворянских сынков. Главной целью его стало развивать «отвращение от своих современников», то есть неприятие всего русского. Чем не найсы, соросы и другие высокомудрые советники господина Ельцина, Гайдара, Бурбулиса?

И нынче, наблюдая, как национальное наше достояние – нефть, газ, алмазы, алюминий обменивается на зарубежное шмотьё, как не вспомнить сообщение в тех же новиковских сатирических «Ведомостях трутня».

«Многие наши молодые дворяне смеются глупости господ французов, что они ездят так далеко и меняют модные свои товары на наши безделицы». Модные – это шпаги, табакерки, всякие галантерейные товары, а безделицы – это железо, нефть, пеньку, сало, свечи, полотна. Улавливаете юмор: что обменивалось на наши «безделицы»? Не то ли и сегодня, когда за нашу нынешнюю «нефтяную безделицу» нам дают всё, якобы необходимое для здоровья нации: дирол, стиморол, сникерсы и особенно прокладки.

Автор «Русского смеха» не в силах сдержать иронию по этому поводу.

Словами Козьмы Пруткова он предостерегает: «Люби ближнего, но не давайся ему в обман», и ещё – «Иногда достаточно обругать человека, чтобы не быть им обманутым».

Самым ярким и непревзойдённым творением русской сатиры в начале XYIII века им отмечен «Недоросль» Д.Фонвизина как «драматургический памфлет на западничество и невежество, на европейское шарлатанство и отечественный идиотизм». Как много их, этих Митрофанушек и Скотининых как образы-архетипы оказались у нас в новое смутное время среди реформаторов – квазилибералов, лжедемократов и псевдопатриотов.

Сегодняшние Скотинины-олигархи, Вральманы-чубайсы, Митрофанушки-ельцины продолжают существовать. Но они предпочитают не замечать аналогий, а так бы возроптали и возмутились бы, если бы нашёлся новый Фонвизин и пришпилил их так, как это делал по отношению к своим современникам классик комедии. Можно представить себе, как отводили от себя сатирическое клеймо герои «Недоросля».

Разбирая шедевры смеха восемнадцатого века, Валерий Ганичев нацеливает их в сегодняшний день и достигает прямых попаданий.

Поэт Сумароков главным предметом сатиры избрал «подьячих», «крапивное семя», то есть чиновничество и всякого рода богатеев-«откупщиков».

Чиновников-лихоимцев, судей и всякого рода бюрократов талантливо обличал в своих баснях Иван Хемницер. Он остро отобразил, как судьи бывали к малым воришкам, но потворствовали большим ворам. Очень уж напоминает это наше олигархическое сегодня.

«Да и есть у судебной власти сейчас какая-то старая «виртуальность»: большая рыба сквозь невод проходит, а мелкая попадается...»

В басне «Метафизика» у него детина проявляет себя подобно тому, как младшие научные сотрудники, мэнээсы, в начале перестройки: «Бывало, глупые его не понимали, / А ныне разуметь и умные не стали».

Времена пустомель, болтунов, напыщенных учёных-шарлатанов, наверное, никогда не пройдут. Но вряд ли мы когда-нибудь воспользуемся пожеланием баснописца («Что, если бы вралей и остальных собрать / И в яму к этому в товарищи послать»)– нецивилизованно. Да вот и яма – «надобна большая!», пожалуй, целая бездна Терракотовая, чтобы поместить сонм «великих» и «незабвенных» наставников, овладевших учением, из земель обетованных.

Те подьячие, судьи, прокуроры тоже учреждали и укрепляли «правовое государство», как у нас сегодня. Но, похоже, методы не изменились, а такое государство всё никак не сложится.

Но удивительное дело, при большой наполненности нынешних московских театров в основном зарубежными драматургическими новинками, почти нет пьес, сокрушается Валерий Николаевич, о деяниях олигархов, гигантской коррупции, лжесудах.

В этой связи приводится и драматург Василий Капнист. Уже сами им представленные действующие лица свидетельствуют об отношении к судопроизводству в России. Председатель гражданской палаты Кривосудов, по-нашему, то ли Баглай, то ли Степашин, прокурор Хватайко – то ли Илюшенко, то ли Скуратов, секретарь Кохтин, члены палаты Бульбулькин (почти Бурбулис), Атуев.

В комедии «Ябеда» у Капниста есть всё – сговор, подкуп, взятка, полное пренебрежение законом. Подлинный гимн Взятке исполняется во время пьяной оргии, где решается судьба Прямикова(фамилия персонажа сама за себя говорит). Начинает его прокурор Хватайко:

Бери, большой тут нет науки:

Бери, что только можно взять.

На что ж привешены нам руки,

Как не на то, чтоб брать!

А вслед несётся над Россией всеутверждающий припев, с вдохновение исполняемый всеми судебными лицами: «Брать, брать, брать!». Гимн есть, да и в герб сегодняшнего бюрократа-

чиновника не мешало бы вплести слова эти с завитушками в лавровые веночки.

В наследии классической литературы Валерий Ганичев отыскивает не только обличительный пафос, напрямую нацеленный в наш день, но и здоровые утверждающие начала. Он находит своего героя в лице Андрея Тимофеевича Болотова, который явил собой разносторонне развитый талант российский – он был агрономом, селекционером, экономистом, журналистом, первым создателем детского театра. Так родилось у Ганичева историческое повествование «Тульский энциклопедист». В нём показано, как жил и творил Болотов, и в своих знаменитых записках (а всего им написано 350 томов) он описал столько комических сцен из губернской и провинциальной жизни помещиков, чиновников, однодворцев, что, по его мнению, Николай Васильевич Гоголь не раз обращался к ним для написания «Мёртвых душ».

***

Несомненное влияние оказало на Гоголя и знаменитое «Письмо запорожских казаков турецкому султану». Его Валерий Ганичев считает поистине высочайшим шедевром народного юмора. Оно написано выходцами из разных славянских земель, о чём говорят речевые обороты и слова, и стало письмом-свидетельством высокого патриотизма, неустрашимости до бесшабашности, здорового смеха всего казачества Старой Руси.

Продолжая эти мысли о национальном смехе, в том числе о гоголевском, хотелось бы добавить и ряд своих наблюдений и мнений. На вечерах и вечерях на Полтавщине была вполне приемлема мрачноватая весёлость, ужасающие события, о которых росповидали рассказчики, приводя слушателей и в оцепенение, и в дикий восторг, и в дальнейшую весёлую предрасположенность к чему-то этакому диковинному и невероятному, приятно щекочущему нервы.

Так и в дальнейшем, у Гоголя. после «Вечеров на хуторе близ Диканьки», оцепенение перед ревизором – классическая картина, где смех и страх сошлись вместе.

«Страшен тот Ревизор, который ждёт всех нас у двери гроба», – писал Гоголь. Не правда ли, после таких слов никому уже не до смеха.

Участники действа в страхе, а сторонним зрителям должно быть смешно.

Самое сильное впечатление на Гоголя в детстве оказал Образ Страшного суда в рассказе матери. Неизгладимый отпечаток наложил на него рассказ этот.

И эта тема стала ведущей в его писаниях – от «Вечеров на хуторе близ Диканьки» со «Страшной местью», в общем-то весёлой книгой, до комедии «Ревизор», а далее и до «Выбранных мест из переписки с друзьями».

Тема Страшного суда своё самое сильное воплощение нашла, конечно же, в «Страшной мести». Повести, место которой, скорее, не в весёлых «Вечерах...», а в «Миргороде», где «Вий» и «Тарас Бульба». Место сей Мести – весь подлунный мир, вселенский Миргород. Это можно рассматривать как Месть Создателя человеку – через человека же – за чёрную зависть и ревность, братоубийство и человеконенавистничество.

И Гоголь становится невольным рупором Создателя, который предостерегает картинами Страшной мести как прообраза своего Страшного суда.

Бог у Гоголя времени написания «Страшной мести» не милосерд, хоть и справедлив. К прискорбию, в установлении справедливости он всё же недопустимо жестокосерд. Недопустимо – для сознания простого смертного, обывателя, привыкшего уповать на Бога доброго и всепрощающего. Это то, что священники уж не всех ли приходов нам внушают.

А что если Гоголь так посягнул на образ Бога (как теперь сказали бы – репутацию или имидж), что сам получил от него отмщение.

«Мне отмщение – и аз воздам» – эта библейская формула, по всему, утверждает не нашу месть кому-то, а отмщение нам, которое волен приписывать нам только сам Создатель. Если он видит, что его создание не отвечает подобию, он судит-карает, во всяком случае, имеет полное моральное право наказывать муками ада.

Вот и у Михаила Булгакова страх и смех всегда рядом. Смехом снимается страх. А страхом испытывается смех. Страшная свита сатаны в «Мастере и Маргарите» из-под пера писателя выходит смешной и свойской для читателя. И смех-то на выходе получается не болезненный, а, можно сказать, утробно-здоровый. Булгакова, по всей видимости, устраивал такой смех, хоть вряд ли мог он исправить нравы. Ну да самого Гоголя смех «Ревизора» и «Мёртвых душ» удовлетворял не вполне. Он даже, кажется, стал производить на автора обратный эффект.

Писатель поставил себе сверхзадачу исправления нравов, однако видел, что одним смехом этого не добиться.

Гоголя даже познакомили с царём. Самодержец – помазанник Божий – ратовал об устройстве своего государства Российского.

И Гоголь в общении с первыми лицами империи обретал себя в качестве исправителя нравов, «выпрямителя гробов», что ли (по Ю.Кузнецову).

***

Всё вторично. Искусство и состоит в искусстве как можно глубже упрятать эту вторичность.

Гоголь во многом вторичен. В малороссийских повестях нашло своё место хорошее знание украинского фольклора и истории. Сюжеты «Ревизора» и «Мёртвых душ» подсказаны А.С.Пушкиным.

В «Петербургских повестях» много западного готического, гофмановского.

И всё же Гоголь оригинален, неповторим во всём. Он любой факт или малейший мелькнувший образ умеет расплавить в тигле своей мысли, своего воображения и создать непредсказуемо новое.

А «Нос» уже тянул на совершеннейший авангардизм, там смех пробивается сквозь слёзы.

Авангард – от одного только Носа и – от безносицы, что породило разноголосицу мнений.

Его очередной маленький смешной и жалкий герой обречённо запеленал безносое место на обличье, так как Нос от него сбежал.

Он одержим демонической сущностью или манией дьявольского раздела, раскола, отпадения. Нос – он сам себе хозяин, сам себе властелин.

Если так разобраться, то любой наш орган, насилуемый невоздержанием, стремится как бы сбежать от нас. От страха сердце уходит в пятки, от смеха хватаемся за животики (чтобы что-то не выпрыгнуло из нас). Мы же чаще всего сами даём себя смешить и страшить.

Говорят, Гоголь написал повесть «Тон», а потом переименовал её в «Нос».

У Гоголя страх становится изнанкой смеха, а смех оборотнем страха.

Чичиков, Ноздрёв, Собакевич, Плюшкин, Коробочка, Хлестаков, капитан Копейкин, старосветские помещики, Акакий Акакиевич, Шпонька, а ещё добрые парубки и молодицы, колдуны и ведьмы, черти и вурдалаки. Богатейшая галерея образов писателя-художника, где каждый образ одновременно оригинален и типичен. Каждый образ доведён до матрицы архетипа.

И у нас в XX-XXI веках они все встречаются, разве только почва под ними иная. Значительно вырос диапазон комических ситуаций.

В кинематографе – от Чарли Чаплина до Леонида Гайдая, а в литературе? Много, очень много хохмачества, смеха без осознания собственной вины, своего греха. И смех, и грех...

Смеющийся всегда прав! Да прав ли? Разве прав сытый смех гордыни над маленьким человеком. Или смех ничтожества над величием, интеллигентствующего быдла – над героями войны, чему немало примеров дала нам горбачёвская перестройка. Или смех сиюминутный над сиюминутным, без малейшей метафизики.

Невольная метафизика – смех до слёз. Естественный смех без какого-либо физиологизма. Не болезненно-слезливый, а вот именно здоровый.

Гоголь постепенно умерщвлял в себе здоровый отклик на мир, свою смеховую вселенную. «Выбранные места...» – это нотации, доходящие до брюзжания.

Сдаётся мне, такой диапазон – от здоровой весёлости до отмирающего педантизма – кроется в самом характере малороссиян. Смыкающиеся крайности – ранний смех и поздняя тоска по весёлости, которая проявлялась от полноты бытия.

Ещё иногда бывает смешно, но всё больше грустно.

Мудрый смех – он ещё только абрис мудрой мысли. Когда мысль проявлена полностью, тут уж бывает не до смеха...

Когда кто-то норовит исправить нравы морализаторством – это само по себе становится смешно. Но мы, элегантно или хамски обсмеивая других, можем не ощутить, как до смешного стали сами глупы и жалки.

Но разве изменить мир дидактикой, наставлениями и директивами?

Изменить мир – не больше и ни меньше – такую сверхзадачу ставил себе Гоголь. Для этого достаточно предписать сверху, имея власть и право. Имперский взгляд с пирамиды власти. Нет, Гоголь не был власть предержащим, но во власть слова верил, знал её.

Неспроста во 2-ом и 3-ем томах «Мёртвых душ» Николай Васильевич пытается показать положительных героев и даже Чичикова вывести на путь исправления. Однако и в этом случае сами реалии не дали ему удовлетворения. Он явно не был уверен в решении такой творческой задачи.

Отчего всё же Гоголь решился сжечь рукописи «Мёртвых душ», этого, как показало время, бессмертного творения?

Критик-литературовед Игорь Золотусский уверен: – Гоголь хотел предстать перед лицом Бога чистым. Видел несовершенство

сделанного. Нельзя неряшливо одетым войти в храм, нельзя с неотделанной книгой явиться в свет.

Могло ли это знаменовать собой прощание с жизнью? Ведь и такое мнение бытует.

По свидетельству очевидцев, Гоголь больше всего боялся самого акта перехода с этого на тот свет. Припадки и помутнения рассудка, вызываемые изнурительными постами, с ним уже случались. В минуты приступов у него затухал взгляд, затихал пульс. Он боялся впасть в летаргию, во всяком случае, предвидел такую возможность. Эта боязнь и породила море слухов и легенд, что не утихают и поныне. Вот и мне приходилось слышать и читать, что Гоголь во вскрытом гробу лежал перевёрнутым, пальцы его были скрючены, ногти обломаны о крышку гроба, а лицо искажала страшная гримаса.

А ведь умер он со спокойным выражением лица, и последние слова его были:

– Как сладко умирать...

Всё так, но если Гоголь успел выдохнуть последние слова умиротворения, стало быть, видения Страшного суда не преследовали его перед смертью.

А с чего они должны были его преследовать? В чём мог состоять его грех перед Богом и людьми? С женщинами он связей не имел, даже не позволял им заходить в ту комнату, где писал, в свою творческую келью. По долгам платил исправно. Никому дорогу не перешёл, должности или титула не перехватил, ни на кого не наклеветал.

Правда, старцы Оптиной пустыни называли его писания чуть ли не бесовщиной, призывали отречься от них, прекратить свои художества. Особенно настаивал на этом духовник писателя оптинский старец отец Матфей.

Художество – грех?.. Этот конфликтный императив наполняет последний период жизни писателя, как сегодня бы сказали, негативом. Он мучит творца, отравляет сознание сомнениями, отгоняет вдохновение.

Говорят, церковь была не только против художества, а и против смеха, отмечает Валерий Ганичев. И тут старается возразить, что не так это. «Да, она была против зубоскальства и осмеяния святынь. Достойные представители православия сами умело применяли иронию, насмешку и смеялись над поражениями бесов.

Так, уже в «Слове о Законе и Благодати» митрополит Илларион издевается над тупым преклонением перед законом, в котором нет нравственной основы, отсутствует понимание высшей благодати».

Светочей не затмить!

В перестройку «разрешили Бога», но как будто для того, чтобы тут же его очернять, ошельмовывать, как и всё остальное подряд.

Очернялись светочи, не говоря уж о развенчании авторитетов.

Поистине всё понятнее становилась истина, пришедшая к нам из дали столетий: «Мир населён дураками, а самый большой дурак тот, кто не догадывается об этом».

От дури, дурней и дураков спасали светочи российские, озаряющие нашу жизнь сызмала. Особенно Александр Сергеевич Пушкин, подаривший Гоголю сюжеты «Ревизора» и «Мёртвых душ», солнце отечественной словесности.

С ним стал свет. С ним Слово сошло на нашу землю. И теперь во мгле продолжают рождаться слова, идущие от него.

Гоголь несколько сумрачен, и его слог оттуда – из мглы рождения мира. Его светлым словом станет Птица-тройка Русь. Она как солнце взойдёт над страной «мёртвых душ».

А Пушкин светлолик во всём. Лишь бакенбарды оттеняют его лицо. Он как солнце, отбрасывает тени, но солнцем остаётся навсегда.

Гоголь же всё чаще уходит в келейную тень.

Немота вечности вдруг заговорила стихом Пушкина. А пустота вечности зашевелилась образами Гоголя.

Пушкин всё сразу слёту обращает в гармонию. И хочется ей упиваться, как это делает он сам: «Бывает, вновь гармонией упьюсь, /Над вымыслом слезами обольюсь».

Гоголь зашевелившийся хаос преобразует в космос. Нос – как отделившаяся ступень от космического корабля – уходит в свободное плавание. Тон или интонация – они ведь так же могут отделиться от нас; могут пропасть, а могут где-то возникнуть вновь.

Недавно в своей беседе с Николаем Дорошенко, опубликованной в «Роман-журнале XXI век», Валерий Николаевич с удовлетворением отметил, что Пушкин, Гоголь, Достоевский, Мусоргский, Суриков, Шолохов, Бондарчук, Свиридов, маршал Жуков, Юрий Гагарин и другие принадлежат к той самой «русской партии», о которой сегодня так раздувают слухи, наводят мистификационный туман, чтобы якобы предотвратить угроза заговора с её стороны.

«Русская же «партия», несомненно, существует, но не в виде структуры, а в виде высокой духовной сосредоточенности наших соотечественников». Он с радостью отмечает, что издательство «Русский мир» недавно выпустило документальную книгу «Александр Сергеевич Пушкин» под редакцией Филина, где представлено его творчество, его мировоззрение, его поступки как великое явление русского духа, как своего рода величайшая русская тайна. «Эта книга и о будущем, и «о русскости». Во вступлении составителем написано, что в «январские дни 1837 года Россия осознавала, что ушёл из жизни великий русский поэт, но она должна была осознавать, что ушёл из жизни Глава Русской партии».

Слово Пушкина – это всегда смысл, его поэзия вся смысловая.

Он пишет смыслообразами, а это больше, чем мыслеобраз.

Мысль может прийти и уйти, а смысл остаётся всегда.

Вне мысли поэзия имеет право на существование, вне смысла –

никогда.

«Что в имени тебе моём?» – не правда ли, смысловой вопрос.

И смысловой ответ: «Есть в мире сердце, где живу я»...

В стихотворении «На холмах Грузии...» печаль светла, «печаль моя полна тобою», – здесь и тропы, и эпитеты – всё имеет смысловое пространство, и нет ничего фонового, антуражного.

Пушкин гениален прежде всего в отношении к природе. Он не из тех, кто орудует инструментом мысли, как, например, Базаров у Тургенева, разделывающий лягушек. Он перебирает смыслы, как чётки.

В этом и состоит смысл поэзии. Не в анализе. Но и не в синтезе (как у А.Вознесенского). А в улавливании смыслового разнообразия, разлитого в природе. Оно уже кем-то приведено в гармонию, без воли человека. По своему образцу оно и человеком теперь может быть приведено, или расстроено.

Гармония – самое смысловое слово. Жить в гармонии с жизнью –

в этом и есть смысл жизни.

Гармония природы в божественной заданности – и в том, что «гонимы вечными лучами...», и в том, что «буря мглою небо кроет». Гармония человеческих отношений – в роковой предназначенности. «Не пой, красавица, при мне...» В этом. «Но я другому отдана – /Я буду век ему верна». И в этом. А сердцу не прикажешь, и от судьбы не уйдёшь.

Сложно оставаться святым в человеческих отношениях. Вот и Пушкин – сам свят, да не всегда святость признаёт. Абсолютная святость придёт потом, в отсутствие поэта.

А сейчас он может с интересом читать скабрёзные стихи Баркова, да и сам пишет поэму «Гаврилиада», правда, элементы скабрёзности здесь больше смысловые, а не словесные.

Смутные эпохи перемен время от времени низвергают кумиров. Новые поросли свергателей-вандалов, рвущихся к власти во что бы то ни стало, сбрасывают их, как потускневшие ростры с кораблей. Ростры-девы падают и разбиваются, а романтическая память о них остаётся.

Кумиры возвращаются. Гении востребуются.

Правителей свергают и клеймят, а Пушкина или Гоголя скинуть с их престола невозможно.

Медный всадник попирает конской пятой маленького человека, гонится с «тяжёло-звонким скаканьем» за Евгением. Так и держава, не сумев защитить своих граждан, подавляет их волнения и негодования. Вечный вопрос власти. Всегдашняя утрата равновесия и энтропия.

А евгеника гения такова, что его герои – это он сам. Медный всадник гонится и за самим Пушкиным. Поэт и Царь – классический конфликт между правителем и гением. И как правило, в творчестве второго он решается не в пользу первого.

Но никто и ничто не поколеблет его значение, его судьбоносные смыслы для России и всего мира. Ни пули в его памятник, выпущенные в 90-е годы в Кишинёве, ни переименование улиц, носящих его имя, в республиках Прибалтики и Западной Украине.

И об этом с публицистической страстностью пишет Валерий Ганичев в «Русских вёрстах». Никто не волен Пушкина закатить в область забвения. Его солнце не заходит.

От съезда к собору

Наши годы неуклонно близятся к юбилею. Так я пошутил, поздравляя Валерия Николаевича.

В юбилейном году его 75-летия состоялся XIII съезд писателей и XIII Всемирный Русский Народный собор.

Как на тайной вечери тринадцатым оказался Иуда, так и здесь, на писательском съезде повеяло предательством, погрозило началом раскола.

«Мы вовсе не врачи – мы боль» – эти слова Александра Герцена верны для нас по сей день. Боль иногда излечивается иронией. Она присуща и Валерию Ганичеву. Ирония – это и освобождение, и ощущение своей слабости, попытка осуждать и неумение судить, оскорблять и отступать на попятную. Она неразлучна с самоиронией, но как только они расходятся, первая становится злой, а вторая напоминает больше удары скорпиона хвостом себе по голове, чем лёгкое подтрунивание над собой.

Литературный фронт неутихающей борьбы у нас в традиции. И как писателей ни соборуй, как ни увещевай, ни излечивай от крайностей, у каждого своя боль, своя обида, которая в их произведениях нередко маскируется под боль народную. Есть в любом течении общественной мысли ультраправые и ультралевые, они – как обрывистые берега. Есть и консерваторы – тоже правые и левые, они больше похожи на гранит державных рек. И есть правое и левое болото, что стало гнилыми берегами застойных рек.

Литература в резонанс с общественным сознанием может сотрясаться революционными ситуациями. «Сбросить Пушкина с корабля современности!» – это мы уже проходили. С уходом советской системы стали сбрасывать и старых сбрасывателей – Владимира Маяковского и Николая Асеева, а вслед за ними и Роберта Рождественского. Андрей Вознесенский и Булат Окуджава, видя, как их товарищ, уйдя из жизни, уходит в забвение, старались удержаться, подыгрывая либералам.

Литература – процесс эволюционный. И всякие новые конструктивисты и полистилисты, метаметафористы и постмодернисты ищут сдвигов и прорывов, напрягают тектонические плиты литературы, но пользы от них много меньше, чем вреда. От них душа не отдыхает, да в них и нет никакой души, и интеллект не расцвечивается, не обогащается, а, напрягаясь над каждым словом, истощается.

Любое литературное поползновение на революционность быстро пожирает своих родителей и детей. Кто помнит сегодня Прийму или Парщикова, которым перестройка дала выход в свет и даже славу, с лёгкой руки Вознесенского в его статье «Муки Музы»? Сплошная мука читать их опусы. А сколько литературных манифестов дала перестройка!

Вот и в наше время нет-нет да появляются манифесты вроде «Манифеста 17-ти» под эгидой Петра Алёшкина, который в сущности стал крылом иной крайности – он за реализм в пику любым отклонениям от него. В этой манифестации сразу бросается в глаза отсутствие всякого представления, что реализм обогащается и ничто в этом его не остановит, что кроме визуального реализма, какой сегодня сплошь и рядом можно увидеть в телесериалах, есть ещё и реализм души. Его-то показать для авторов «манифеста 17-ти» и кишка тонка.

А реализм души – это внутренние переживания и религиозные представления о добре и зле, совести и вере, поиск истины и обретение идеалов, потоки сознания и высвобождение подсознания, сны и видения, вплоть до толкования знаков и знамений – всё то, чему сегодня наш современник придаёт всё большее значение.

Не отобразить его – не наполнить современную литературу всей правдой жизни, внутренней жизни человека. И если мы изображаем внешние стороны, то если они не связаны с внутренним миром, их удел лишь исполнять роль словесной иллюстрации действительности, очерковости – и не более того.

Ходульные сюжеты, призванные якобы отобразить русскую трагедию, хорошо читаются, но не дают полноты отражения духовного мира и душевных состояний наших современников.

Пожалуйста, хлёсткие публицистические статьи дополняют нехватку того, что не удалось художественно. Но и это чтиво, каким бы неучтивым оно ни было.

Этого я коснулся в своей статье «Манифест и Антиманифест: крайности смыкаются», опубликованной Николаем Дорошенко в его «Российском писателе».

Но самые глубокие расколы возникают на уровне тектонических пластов, их долго не видно, не заметно ни одной приметы, и вдруг ни с того ни с сего поднимается волна и надвигается девятым валом, как это было недавно, когда с Индийского океана на Индонезийский полуостров нахлынуло цунами и унесло несколько сотен тысяч жизней, как у нас говорят, человеческих душ.

В писательском море тоже долго в глубине может накапливаться напряжение, появляется обиженность, озлобленность, какие-то трения и сдвиги, порождающую волну общего недовольства. И гонят её, как правило, не вполне состоявшиеся в творческом отношении авторы. Эта их ущербность и толкает на борьбу, далёкую от творчества. Издатель и писатель-беллетрист Пётр Алёшкин в преддверии съезда стал оппонировать Валерию Ганичеву и его команде. Но на съезде не присутствовал и не выступил, а после съезда заявил в суд по вопросу о нелигитимности его проведения

Немногие поддержали его. Но в истории чаще всего остаются отрывочные мнения, сказанные к месту, но не совсем уместно. Особенно, когда они компрометируют кого-то, а заодно и тех, кто их выразил. Они легки на слух и на язык. От автора очень часто лишь они и остаются в коллективной памяти, а его многоплановые произведения могут ухнуть в бездну.

***

Накануне съезда Союз писателей ощутил на себе такое же губительное дыхание кризиса, как и весь российский народ, интересы которого он отстаивает в своих книгах и своим публицистическим словом.

Одной из животрепещущих проблем стала защита писательского дома от посягательств Росимущества РФ. Дом, который достался Союзу писателей России от советской власти, в нынешние хищные капиталистические времена являет собой лакомый кусочек для новых «хозяев жизни». Оттяпать его у писателей – вот насущная задача для новых столичных бюрократических структур, зараженных тлетворным духом рынка с его примитивнейшей психологией «купи – продай». Здесь возможны рейдерские захваты, даже со стороны госчиновников. Чиновничество становится проводником и даже заказчиком мошенничества.

Деньги для таких сегодня стали выше Отечества. Новые законы, новые времена, непомерно растущая жажда наживы, торжество коррупции наступает на всех фронтах социально-общественной жизни, хватает за горло значительное большинство народа, не избежали этой мёртвой хватки и российские писатели.

И никакие интересы Отечества, олицетворением которого и стала организация, возглавляемая Валерием Ганичевым, в расчёт не берутся. Думается, если бы не было влияния писателей-патриотов на нашу общественность, эта извращённая идеология поразила бы своими метастазами всё общество.

В беседе с Николаем Дорошенко для его издания «Российский писатель» Валерий Ганичев так прокомментировал этот вопрос:

– По иску Росимущества состоялся Арбитражный суд. И судом было принято решение Росимуществу в иске отказать. В целом, это, конечно, лишь моральное утешение нам. При всём том, что пока дом на Комсомольском проспекте и площади, которые мы занимаем в нём, остаются за нами, расслабляться не стоит. Дальше, наверное, будет кассация и ещё один суд.

Со своей стороны мы будем ставить вопрос о том, чтобы Росимущество подтвердило наше право на здание, полученное нами от Москомнаследия, или заключило бы с нами новый договор, если, конечно, оно имеет такие полномочия.

Надо обсудить наши дальнейшие действия и по субарендаторам.

На сегодня будущее, как всегда, не ясно, поэтому мы должны находиться в состоянии боевой готовности. И не надо терять присутствия духа.

В беседе с Николаем Ивановичем председатель правления поделился впечатлениями, которые он привёз с писательской

конференции в Санкт-Петербурге, где он выслушал отчётный доклад Бориса Александровича Орлова, председателя Правления Санкт-Петербургского отделения Союза писателей, и выступления представителей секций Союза писателей и всех журналов Санкт-Петербурга. «И теперь я могу сказать с уверенностью, – убеждённо выразил своё мнение Валерий Ганичев, – что центр литературной жизни сейчас находится не только в Москве, но и в Санкт-Петербурге.

Он перечислил некоторые, но основные, на его взгляд, направления их работы, назвал такие их очаги, как: Мастерская поэзии Юрия Шестакова, Поэтический семинар «Молодой Петербург», Алексея Ахматова Литературная студия Андрея Балабухи и Леонида Смирнова, Студия молодых поэтов Галины Гампер, Литературный университет Александра Кушнера, Поэтический семинар Вячеслава Лейкина, Мастерская прозы Валерия Попова.

А положение у них такое же, как и у нас. Их тоже юридически и фактически изгоняли отовсюду. Радует, что сейчас губернатор Валентина Матвиенко предоставила Союзу помещение, там сейчас идёт ремонт. Решается вопрос с заработной платой.

Валерий Николаевич не скрывает своего уважения, с которым он относится к руководству этого регионального отделения Союза писателей России. Б.А.Орлов, которому государство не даёт ни одного рубля (как сказал он, ему повезло: пенсию получает за военную выслугу лет), с коллегами ведёт активную творческую работу. Собираются полные залы, члены Союза выступают, обмениваются мнениями. Нет озлобления, созданы благоприятные условия и доброжелательная обстановка для работы писательской организации. У них выходит очень духовная, нравственная публицистика.

Вышел трёхтомник «Русские писатели XX века», который выпустил Пушкинский дом (Скатов, младший Любомудров), – это большая, серьёзная творческая работа.

И. Фроянов, известный историк и писатель, выпустил серьёзную и большую книгу про Ивана Грозного. Это крупнейший, мощный материал про нашего царя и его время.

А Казин заслуженно получил премию Александра Невского, как один из крупнейших историков, который популярно и интересно пишет.

За последние 7-8 лет представление Валерия Ганичева о литературном Питере резко изменилось. Сегодня уже очевидна тенденция на рост патриотического, нравственного, духовного в этом региональном отделении нашего Союза. Там и прекрасные поэты, например, Глеб Горбовский, Николай Рачков, Олег Чупров, Юрий Шестаков, Александр Люлин, Ирэна Сергеева, Владимир Марухин и другие. Кроме того, писатели и поэты города активно занимаются литературными переводами авторов из СНГ. В том числе и современной грузинской поэзии, оппозиции проамериканскоиу режиму в этой стране.

Для примера, только на февраль 2009 года было намечено провести творческие вечера Ольги Хохловой, Нины Савушкиной, Александра Фролова и Сергея Стратанского, вечер фантастики.

Продолжит свою работу мастерская Ю.Шестакова, семинар поэзии «Молодой Петербург», студия молодых поэтов «Пиитер», студия перевода, семинары фантастической прозы, общегородской литературный университет.

«Конечно же, очень важным является признание ценности нашей работы властью. Без поддержки города, государства в целом, писателям страны приходится только выживать, кто как может, а это пагубно сказывается на качестве литературного творчества.

Мы можем радоваться деятельности коллег из Санкт-Петербурга. Они стараются, пишут, «крутятся» и многое у них получается. Именно такая атмосфера и должна быть в других организациях, и в Союзе писателей России в целом. У нас есть большой творческий потенциал, есть много писательских организаций, которые, Слава Богу, работают в тесном сотрудничестве с нами.

Надо брать на вооружение реальный опыт питерских коллег, начинать полноценно работать, понимая, что проблемы Союза писателей России сегодня не предмет для злорадства, а сигнал к единению. Ведь ни один журнал, ни одна литературная газета, ни один писатель в современных политических и экономических условиях в одиночку не выживет. И не надо питать иллюзий! Только сильная и единая общественная организация способна дать условия для творческой самореализации каждого в отдельности и нас всех вместе».

В этих словах просто и доступно выражена та идея соборности, которую Валерий Ганичев исповедует в своих помыслах и поступках.

***

В майском «Дне литературы» за 2009 год Владимир Бондаренко поместил своё интервью с Валерием Ганичевым в преддверии XIII Всемирного Русского Собора «Ответственность, деятельность, высокая молитва и дух» и дал короткую стенограмму XIII писательского съезда.

Валерий Ганичев точно и трепетно, с благоговением и необходимой деловитостью выразил своё отношение к Собору в беседе с Л. Кутырёвым-Трапезниковым.

«Всемирный Русский Народный Собор сегодня – это общепризнанная трибуна России, трибуна русского народа, различных общественных сил по самым актуальным вопросам нашей жизни. При проведении первого и второго Соборов наши декларации касались проблем суверенитета России, её национальных интересов и особенностей, её истории и традиций. На первых соборах рассматривались национальные программы, проблемы русского языка и его защиты. Говорилось о многогранности и специфичности национальной культуры России.

Тогда все эти сложные проблемы подвергались критике со стороны либеральных фундаменталистов. Они кричали – что это такое, что это за выделение русских? Но 85% населения России –

русские! И Собор стремился соединить идеи русского народа, его духа, жизни, истории. Мы это пытались сделать тогда. Вот почему в рамках Собора был рассмотрен целый спектр проблем – богатство и бедность, здоровье нации, народ и власть, духовно-культурные традиции и экономическое будущее страны в XXI веке, исторические вызовы России, будущие поколения – национальное достояние России и многие другие.

Особенно потрясающим было, в том числе и для западного мира, рассмотрение о правах человека. для кое-кого они были возможностью разрушить нашу национальную культуру, традиции и проложить путь к греху: «а мы вот хотим, имеем право быть иными в сексуальном плане», разрушая тем самым представления о морали. И всё это прикрывалось правами человека. мир вздрогнул тогда, когда ещё в сане митрополита Кирилл произнёс свой знаменитый доклад. Он потом обсуждался по всему миру.

Европа, в сущности, потеряла своё христианское начало. В 2007 году прошёл Международный форум с участием Русской православной и Римско-Католической церквей в Вене на тему «Верните душу в Европу». Мне довелось принять в нём участие.

«Россию, а также Русскую православную церковь, которая простирается далеко за пределы России, в том числе на Западе, не могут не волновать процессы, происходящие сейчас, не побоюсь это сказать, в нашем общем европейском доме», – заявил на этой конференции в приветственной речи в то время ещё митрополит Калининградский и Смоленский Кирилл. Форум отметил, что необходимо возрождение христианства и христианской системы ценностей в жизни европейского общества.

Сейчас мы вошли в мировой кризис. Причём было бы недальновидно и ошибочно называть его только экономическим. Он охватил все сферы жизни – социальную сферу, мораль, культуру. Ещё раньше начался экологический кризис. И к нему нам не удаётся привлечь внимание ни власти, ни общества. Слушая выступления лидеров Западного мира, напрашивается один вывод – теперь и им очевидно, что происшедший кризис явился результатом аморальности поведения рынка, эгоизма общества ничем не ограниченного потребительства.

Это, конечно, широкий спектр проблем – от вопросов охраны природы и землепользования до нравственности человека и общества. Особенно это касается молодёжи – она представляет то поле, среди которого и разыгрываются все кризисные явления. Ей или предстоит выйти из него, или пасть в глубины тьмы и зла. Недаром 2009 год в России объявлен годом молодёжи. Исходя из всего этого, и была выбрана тема Собора «Экология души и молодёжь. Духовно-нравственные кризисы и пути их преодоления».

В рамках Собора 21 мая в Российском государственном социальном университете состоялся III Православный студенческий форум «Вера и дело», а также эколого-просветительский форум «Защитить природу – спасти Россию: чистота в душе, чистота в доме, чистота в природе».

В Измайловском кремле собралось более пяти тысяч юношей и девушек на этот форум с участием Святейшего Патриарха.

Он выступил с главной идеей о том, что молодым людям страны необходимо дать возможность реализовать свой талант, занять достойные позиции в обществе и обновлённой стране.

Собственно Собор состоялся в Храме Христа Спасителя 22 мая. Начался с торжественного богослужения, а затем под председательством Патриарха Московского и всея Руси Кирилла открылось Пленарное заседание. После Соборных слушаний, выступлений участников была принята Молодёжная концепция.

На следующий день работа Собора шла по трём секциям:

«Духовно-нравственные причины кризисов и пути их преодоления» в Союзе писателей России.

«Соработничество Церкви и государства в деле защиты от алкогольной угрозы» – в гостинице «Даниловская». Эту тему выделили специально. Опасность, с которой столкнулось сейчас общество в связи с ростом алкоголизма, когда десятки тысяч людей в это втянуты, приводит к разрушению семьи, морали и самого человеческого образа. Совсем недавно по предложению Святейшего Патриарха был образован Церковно-общественный совет по защите от алкогольной угрозы. Со стороны Церкви совет возглавил архимандрит Тихон (Шевкунов), наместник Сретенского монастыря, со стороны общественности – выдающийся русский писатель Валентин Распутин.

«Восточнославянская православная цивилизация и её роль в преодолении современного мирового кризиса», – в Паломническом центре Московского патриархата. Целью работы этой секции стала попытка соединить усилия славянских народов на пути выхода из кризиса. Мы все знаем, в каком положении находилась наша страна после Великой Отечественной войны. И самопожертвование, взаимопомощь всех граждан способствовали возрождению России, Украины, Белоруссии и других теперь уже независимых государств.

Валерий Ганичев в качестве аргументов обычно приводит примеры из своего прошлого. Он и в связи с вопросом о славяно-русской цивилизации вспоминает, что после войны в сельской школе, где он учился, работало до 25 кружков, был хор и оркестр. Все дети были заняты, несмотря на нехватку денег. Стало быть, дело не только в финансировании. Вот и сегодня не стоит ждать милостей от природы, пока «сверху что-то в клюв упадёт», а со всей ответственностью заниматься с молодёжью.

Цивилизация начинается в семье и школе, а если этого нет, то никакая видимость её не заменит. Если она не в нас, она перестаёт существовать, фасады её постепенно разрушаются и исчезают, как несравненный Потёмкинский дворец в Херсоне.

В лучшем случае, останутся одни разбросанные каменья, которые некому станет собирать и изучать.

24 мая в День славянской письменности в Кремле прошло богослужение, и все делегаты Собора приняли участие в церковно-общественных торжествах на Красной площади по случаю празднования в честь святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Впервые у стен Кремля на Красной площади Святейший патриарх провёл службу, которая была обращена к великой нашей культуре, просвещению и великим учителям равноапостольным.

Отныне решено ежегодно проводить Соборы именно в эти дни 22-23 мая. Здесь коренится именно духовная причина – День славянской письменности. Ведь все вопросы, поднимаемые на Соборах, связаны прежде всего с духовностью и культурой, основанием и вершиной которых является письменность.

Важной особенностью Собора стало объединение людей разных национальностей и конфессий. С самого первого Собора своё присутствие на них означили мусульмане, буддисты, иудеи и христиане. Все они были представлены высшим духовенством.

Союз писателей России – соучредитель Собора и этим всё сказано. В начале 90-х проходили различные съезды, курултаи и объединения других национальностей. Русские тоже попытались создать нечто подобное. Были Русский Конгресс, Русский Собор, «Держава», но, как говорил Гоголь, на Руси ничто е удержится, если оно не благословлено церковью. Наш Собор – это соединение людей с православной русской церковью. И с первых же дней Святейший патриарх был главой Собора. И честью для всех писателей, всей общественности России стало то, что Председатель Союза писателей все 15 лет был заместителем главы Всемирного Русского Народного Собора, с момента его создания.

Представители Союза писателей участвуют во всех делах Собора, слушаниях и встречах.

Валерий Ганичев заключил: «Мы можем уповать на волю Божью, но она будет тогда проявляться, когда мы сами будем идти навстречу Божественной воле и тем заповедям, которые Господь дал нам».

***

На XIII съезде В.Н.Ганичев в своём докладе осветил современное состояние Союза писателей и той литературы, которая выходит. Он остановился на вопросах поиска героя нашего времени в книгах многих авторов, о литературных очагах России, о проблемах молодых писателей. Он показал многонациональную панораму отечественной литературы. Рассказал о связях, контактах и взаимоотношениях с государственными, общественными, религиозными организациями, с партиями и нынешними структурами общества. Важное место было отведено вере, православным ценностям, духовной литературе, о церкви и священниках – членах Союза, о центре духовно-патриотического воспитания святого праведного воина Феодора Ушакова. Упоминались международные связи Союза писателей. В завершающей фазе доклада были определены планы и задачи СП на ближайшие годы.

А наиболее взвешенными были, идущими в унисон с тональностью организаторов с Валерием Ганичевым во главе выступления С.Ю.Куняева, В.Г.Распутина, М.И.Ножкина.

Станислав Куняев вступил в полемику с Владимиром Бондаренко. Редактор «Дня литературы» проявил свой пассионарный бойцовский характер, требуя в Союзе решительных перемен. В частности, Станислав Юрьевич не согласился с тем, что многие наши издательства стали частной лавочкой, в том числе и редактируемый им «Наш современник».

Это верно лишь в том случае, заметил он, если речь идёт о «Литературной России», где многие вещи печатаются за деньги, о «Литературной газете» или об издательстве Петра Алёшкина, вот они-то и не видят положительных сторон деятельности Союза писателей.

На обложке «Нашего современника», на что он сделал особый акцент, написано: журнал писателей России. И это действительно так. «Мы дали себе зарок, что нами будут руководить не корыстные или частные интересы, а только забота о судьбах России и русской литературы. Мы бок о бок работаем вместе с Союзом писателей России. И мы утверждаем в читательском сознании новые талантливые литературные имена. Большинство из них писатели регионов. Мы публикуем многих молодых писателей, что, говоря языком литературного рынка, дело не рентабельное. В последнее время журнал, чтобы морально поддержать писателей, стал отмечать их юбилеи. Как это важно, чтобы тебя вспомнили, – ведь никакое телевиденье не заметит нашего писателя. В конце каждого года мы обиваем пороги, чтобы раздобыть деньги на премии писателям. Бесплатно рассылаем свои журналы ветеранам.

В отличие от многих, мы внимательно знакомимся с письмами читателей, рецензируем рукописи и возвращаем их, если это необходимо.

Съезд кинематографистов показал тенденцию превратить творческие союзы в профессиональные – и тогда с нами станут считаться. С нынешним Союзом писателей России считаются. Узы товарищества – вот путь к возрождению литературы и культуры в России».

Валентин Распутин тоже своё слово начал с оппонирования В.Бондаренко, заметив, что его выступление несколько взбодрило аудиторию. Это неплохо. Однако из него следует, что Союз писателей виноват в том, что отнимают у него здания, что стали меньше читать, что книги не доходят в провинцию. «И твою газету, Володя, читают меньше, – резонно сказал Валентин Распутин. – Это такая атмосфера в России. С этим надо что-то делать. Даже школы и учителя, которые ещё пять лет назад писали мне, сдались. Союз писателей много чего потерял, но и Россия много потеряла: территории, ресурсы, запасы. Кого винить? Тогдашнему президенту было всё равно...» Он вспомнил, что много выступал на прежних писательских съездах, когда министром культуры был Швыдкой. Сегодня все говорят о министре образования Фурсенко. А это значительно хуже, потому что образование для нас всё. ЕГЭ – единый государственный экзамен – разрушение образования. За последние два-три года уровень образования резко упал. Кому это нужно?

И с этим бороться надо всем, не только Союзу писателей. Надо объединиться с Союзом композиторов, художников, с тем же Союзом кинематографистов и совместно сделать заявление о плачевном состоянии российского образования. Атмосфера в стране такая, что слова говорят правильные, но что касается дела – ничего не хотят менять.

«Сегодня в критической обстановке, – сказал он своё веское слово, – роль Валерия Николаевича Ганичева велика и менять что-то было бы страшной ошибкой. Атмосфера в стране ужасна: объявлен год Аллы Пугачёвой и прочей попсы. Это же мракобесие какое-то!

Надо совместно с другими творческими союзами подготовить единое обращение к власти. И не нужны нам юбилейные поздравления от президента, нужны конкретные дела по изменению ситуации в стране в области культуры, литературы, нравственности».

Михаил Ножкин, известный русский поэт и актёр, выразил сакраментальную мысль о том, что мир столетиями ждёт: вот-вот Россия выдохнется – не выживет, а мы всё равно поднимаемся.

Валерий Николаевич Ганичев в четвёртый раз был избран на пост председателя Союза писателей России, и отдали за него голоса почти все писатели – делегаты съезда.

***

В свою первую заграничную поездку Валерий Ганичев попал ещё в 1959 году на Фестиваль молодёжи и студентов в Вену. Он вспоминает, как переводчик повёл их на встречу со своей мамой в венское кафе на кофе с пирожными. Официант предъявил счёт на четыре шиллинга. Каково же было их изумление, когда и переводчик и мама положили по шиллингу, расплачиваясь за себя. Так у них было принято: несмотря на родственные и дружеские связи, каждый расплачивается за себя, и это переводчик, видя, как они потрясены, утвердительно им подтвердил.

Валерий Николаевич даже представить себе не мог, что менее чем через полвека и у нас станут упорно приучать к тому, что и мама, и другие родственники не должны будут рассчитывать на участие, взаимность и материальную помощь, а если будут очень сильно нуждаться, то только за плату.

Валерий Николаевич переводит это на государственные отношения, например, на газовые расчёты с Белоруссией, с которой собирались строить совместное союзное государство.

А потом выводит к вопросу о богатстве и бедности, обращаясь к словарю Даля, где богатство определено как множество, обилие, избыток, а бедность как недостаток, убожество, нищета, нужда.

Да, в обществе согласились уже с разделением на бедных и богатых, но не в такой же степени. Если все народные богатства сосредотачиваются в руках какой-то кучки людей, о которых народ раньше не знал и не ведал, а сам народ остаётся за чертой бедности, это уже грешит крайностью.

Богатство как изобилие – не к нему ли стремился наш народ, построивший социализм и нацеленный на светлое коммунистическое завтра? Но приобретение избытков и излишков богатства, обманом и грабежом ближнего своего, это уже порок. И этот неправедный путь по либеральным понятиям даже не подлежит осуждению.

А богатея с бедным разделяет бездна!..

Это ключевой вопрос, который тревожит Валерия Ганичева. Он стал инициатором для рассмотрения его в повестке дня одного из Соборов. Любая несправедливость больно отражается в его душе, а тут кричащий беспредел, как у нас теперь говорят. Кто окоротит его? Почему он стал возможен? Общество, ориентированное на рынок, и расплодившее «челноков», перекупающих и перепродающих товары и продукты, стало мельчать нравственно. А челноки эти скоро и сильно не обогатились, в то время как стали произрастать олигархи, словно огромные уродливые грибы,.

Мир ловит в свои сети...

Интернет – современный летописец, но, надо сказать, и тщета несусветная. В нём отрывки сообщений и фраз составляют мозаику организованного хаоса действительности.

Вышки сотовой связи шагнули в деревни, которых почти уже нет.

Телевизионные спутниковые тарелки можно увидеть над избушками на курьих ножках. Туда со своими модемами проникает и интернет.

Валерий Ганичев хорошо знает украинскую литературу, любит цитировать философа Григория Сковороду, но в отличие от него, которого, по его словам, мир ловил в сети, но не поймал, о себе сказать этого не может. Сегодня интернет ловит в свои сети всех или почти всех, особенно знаменитостей. Не случайно и Валерию Ганичеву нашлось место на сайте Знаменитостей. Он так же вошёл в интернет-энциклопедию «Кто есть кто в России». А ещё в Комитете Почетных членов Императорского Православного Палестинского Общества и в составе его совета.

В издании «Русская Америка», № 348, сообщается: Валерий Николаевич Ганичев, известный российский писатель – Председатель Союза Писателей России, доктор исторических наук, недавно введён в Общественный Совет при Президенте Российской Федерации В.В.Путине.

Против пагубного воздействия интернета на умы и души, особенно на юные неокрепшие, сказано уже немало. Но нельзя сказать, что интернет – сатанинская сеть, очередное творенье дьявола. Сегодня им успешно пользуется даже церковь.

В сайте газеты Православного общества (братства) «Радонеж» о Валерии Николаевиче можно узнать: «По образованию и научным изысканиям, по строю души — Валерий Николаевич великолепно знает победное прошлое России, всеми силами помогает её настоящему». Он пришёл в литературу в середине шестидесятых годов ХХ века. При нём, сначала заместителе главного редактора «Молодая гвардия», а затем директоре издательского центра «МГ» заметно возросли тиражи и качество классической и современной отечественной литературы.

Можно прочитать о нём как о «ревнителе памяти народной», историке, писателе, просветителе, патриоте, христианине. Нашёл своё место и тот факт, что в 1995 году он обратился к патриарху Алексию II с просьбой рассмотреть вопрос о причислении Ф.Ф.Ушакова к лику святых Русской православной церкви.

В сайте Данилова монастыря тоже много тёплых благодарственных слов сказано о нём как о «докторе исторических наук, профессоре, руководителе Центра духовного и патриотического воспитания имени святого воителя Феодора Фёдоровича Ушакова при Союзе писателей РФ».

Русские полководцы несли в себе непобедимые русские смыслы, поэтому они и прославляются нашей церковью, – отметил доктор исторических наук Валерий Ганичев. – Ещё до канонизации именем Ушакова называли корабли, улицы, населённые пункты и даже малую планету.

Маршал Победы Георгий Константинович Жуков – следующий, кого Валерий Ганичев инициирует в канонические святые.

Маршал Победы понадобился, когда Отечество было в опасности, а потом посчитали, что он сам опасен – и он стал опален.

И когда он находился в опальном положении, как некогда адмирал Ушаков, живя на даче в Гаграх, на берегу Чёрного моря и работая над книгой «Воспоминания и размышления», молодёжный лидер Валерий Ганичев посещал его, внимательно вслушиваясь в каждое слово, а потом посвятил ему очень глубокий и обстоятельный очерк.

Много можно в интернете найти о том или ином писателе либо общественном деятеле хорошего, но как в бочку с мёдом ложка дёгтя, попадают туда сатанинские голоса и бесовские подголоски.

Властители интернета вряд ли станут властителями дум, но вполне могут внести сумбур в умы и смятение в души. Они, чтобы вызвать интерес к своему детищу, по-своему используют народную мудрость: добрая слава лежит – а дурная бежит.

Наш мир диалектичен. Всё отталкивается от противного. Не стоит бояться противоречий и разных мнений. У выдающихся людей вырабатывается иммунитет и к похвалам и к хуле, иначе им не удержаться на высоте своего духовного полёта. Впрочем, этот полёт должен быть так высок, чтобы до него не долетали камни и комья грязи, не доносились звуки медных труб. А для большинства из народа дурная слава об известных людях – как пар из котла, раскалённого на адском огне кризисов и крушений.

Шельмуют Патриарха? Пускай погреет свои косточки рядом с нами, тоже не святой. А кто святой при жизни? Такова примитивная психология неразумных масс. На ней и построен принцип популярности: кто будет больше обруган, тот станет больше любим.

К примеру, читаем на сайте «Каспаров Ru»: «Патриарх Кирилл освоил кремлёвскую риторику. Напомним, председатель Союза писателей России Валерий Ганичев (интересно, кто-нибудь может вспомнить хоть одну книгу, которую он написал?) также является заместителем главы Всемирного русского народного собора».

Играл бы в шахматы гроссмейстер, не лез в политику. Да, политика тоже ставится на шахматную доску, но гроссмейстеры-каспаровы на ней ходят явно не в королях, а скорее в опешивших пешках, игрушках в лапах политиканов-кукловодов.

Откуда русофобствующему знать о «Россе непобедимом» или «Флотовожде Ушакове», которые, кстати, в интернетовских сайтах названы в числе бестселлеров. А и знал бы, не признался, что признал их наличие и значимость.

«Ежедневный Журнал» под рубрикой «Собор и алкоголь» вставляет своих пять процентованных копеек: «Сопредседатель ВРНС, глава Союза писателей России Валерий Ганичев, тоже любит муссировать эту тему, не замечая, что многие христианские ценности в современном мире живут именно в оболочке масскульта».

Резонируют и сами не замечают, как облекают всё и вся в обёртку масс-медиа. А затрагивая темы православия и религии, обрекают себя на дьявольское двусмыслие.

Анонсы сайтов (а я здесь пока привожу только их) бывают откровенно недоброжелательными, слегка прикрываясь иронией, то приблизительной, то неуклюжей, а то и вовсе саму себя компрометируют.

«Союз писателей переизбрал прежнего руководителя» – это можно прочитать в студийном сайте Юлии Семеновой: «Валерий Ганичев, с 1994 года возглавляющий Союз драматургов РФ, оградил свой пост: его недавно переизбрали на XIII спуске СП».

Ну что ж, все живые легенды не могут не обрастать слухами и сайтами. А информационная база в интернете складывается, похоже, по принципу: как можно больше информативного и как можно меньше духовного. Ведь и само слово «духовное» у слова «непопулярное» сегодня стало как синоним.

И тут же рядом, словно в пику злопыхательским выпадам высверкивает заголовок: «Триумфальное шествие по Планете «Доброго Ангела Мира» продолжается!» А инициатором его стал председатель Общественного Совета «Мир Добра», председатель Союза писателей России Валерий Николаевич Ганичев.

На II Съезде движения «Добрые люди мира» Валерий Ганичев сделал выступление «За добро Господь плательщик». И приводится интервью с Валерием Ганичевым как председателем президиума Общественного Благотворительного Движения «Добрые люди мира», сообщается, что Председателем президиума Второго Съезда избран он, Валерий Ганичев, член Комиссии Общественной палаты РФ по вопросам благотворительности, милосердия и волонтёрства, председатель правления Общероссийской общественной организации Союз писателей Российской Федерации. И он же – заместитель Главы Всемирного Русского Народного Собора, председатель Президиума Движения «Добрые люди Мира».

***

Так и кажется, на интернет-информполе то и дело происходят схватки, но до духовного поединка современных Пересветов и Кочубеев явно далеко. А кто пытается вторгнуться в ганичевский океан Русского духа, неотвратимо терпит фиаско.

В газете «Вечерняя Казань» (№ 83 (2813) в статье «Орлы не сбиваются в стаи» из других писательских союзов «орлы» в очередной раз кичатся своей пресловутой независимостью.

Ещё хватает таких, кому как будто невдомёк, что Валерий Ганичев создал не стаю, а собор, сумел сплотить, соборовать Союз сомноженных писательских сил, и его работа стала видна народу всей России, несмотря на информационную блокаду либерального телевидения и либер-масс-медиа. «Хотя председатель правления СП РФ Валерий Ганичев заявил об этом как об уже решённом деле, в нашем союзе писателей эту информацию официально опровергли», – пестреется на сайте газеты.

О нет, Дела делатель Валерий Николаевич слов на ветер никогда не бросает. И всё замысленное он, как правило, успешно воплощал, или, по слову Александра Блока, вочеловечивал.

«Вопросы и сомнения есть всегда. – говорит В.Ганичев. – Но для вменяемых людей имеют значения только факты».

На нескольких сайтах России можно вычитать об Общественной палате при Президенте, и тоже разночтения наскакивают одно на другое.

GlobalRus.ru («Глобальная Русь»?): «Умы палаты – кто они?.. Алла Пугачёва идёт во власть... А чем прославили себя Валерий Ганичев и Дмитрий Липскеров? Чем и когда они рисковали и в защиту каких интересов? А уже упомянутая студентка Юлия Городничева?!»

Вот это – «умы палаты» – сразу выдаёт уровень автора с головой. Не от большого ума пекутся такие сайты, а от непомерного самомнения и склонности к дешёвой сенсационности.

«Новости в России и СНГ» оглашают своё частное мнение в заметке «Правозащитники против избрания радикального литератора»: «Членом Общественной палаты оказался литератор Валерий Ганичев, известный своими шовинистическими взглядами. Такие кандидатуры, по мнению правозащитников, окончательно дискредитируют новоявленный институт. В.Ганичев является председателем Союза писателей России...»

Когда Валерия Ганичева выдвигали в Общественную палату, он оценивал её как институт новый и не очень очерченный в нашем обществе. Кем-то на него возлагались большие надежды на то, что будет остановлен произвол, насилие и хаос, пронизавшие все сферы на разных этапах развития нашей страны. Кто-то ничего, кроме словоговорения, от этого института при Президенте Российской Федерации не ждал.

Сам же Валерий Николаевич отнёсся к нему с умеренным оптимизмом. Он считал, что если удастся опереться на мнение десятков, а может и сотен добровольных экспертов, оформить их мнение и представить для рассмотрения, то их деятельность (как в приветственной телеграмме написал Председатель Совета Федерации С.М.Миронов), действительно, будет способствовать эффективному взаимодействию интересов граждан, федеральных органов государственной власти и органов местного самоуправления. То есть создастся ось: человек – власть центра – самоуправление на местах.

Владимир Николаевич поблагодарил тех, кто выдвинул его – Союз писателей России, кто проголосовал за него – это первая треть палаты, утверждённая президентом, и всех тех, кто давал оценки Союзу писателей. Он был удовлетворён, что деятельность СП оценена высоко, и это прозвучало при президенте. Эту оценку заслужили многочисленные встречи, писательская и организационная работа в канун 100-летия М.Шолохова, 110-летия С.Есенина в Рязани, 100-летия А.С.Пушкина повсеместно, 300-летия Ломоносова, учреждение литературных премий совместно с администрациями Орла (им. Бунина и Фета), Смоленска (им. Твардовского), Брянска (им. Тютчева), Вологды (им. Рубцова), военно-патриотических «Сталинград» и «Прохоровское поле» в Волгограде и Белгороде.

Наверное, здесь было учтено и то, что Союз писателей проложил путь многим к Вере, стал учредителем Всемирного Русского Народного Собора, как отметил Святейший Патриарх, и это в немалой степени восстановило средостение между писателями и церковью, что было разрушено. И заслуга Союза и его главы в этом несомненная.

Важно и то, что русская провинция связана многочисленными нитями связей с Союзом, в каждой области есть его отделение,

отдел «Соотечественники» – организации Эстонии, Латвии, на Украине – в Харькове, в Крыму, в Приднестровье (Тирасполь),

ассоциация писателей Санкт-Петербурга, есть Конгресс неправительственных организаций.

В общем и целом, диапазон широк, и он обнадёживает, представляя насущные вопросы российской культуры, национального самосознания.

Уже тогда в планах Валерия Николаевича было обсуждение писателями Русской доктрины, намеченное на 1 декабря 2005 года, и оно состоялось. На XII собор в 2006 году была спланирована повестка «Права человека и его достоинства». Празднование 80-летия Николая Рубцова, по его плану, должно было дать новый ход поэтическому слова русского классика.

От Патриарха важно было получить благословение на проведение II съезда Добрых людей России и мира. Он записал в черновиках:

«На оси: культура (истина) – нация – соотечественники – добро».

Но вот и такое мнение не замедлило себя ждать: «Я очень ценю и уважаю за многие мужественные подвижнические поступки Валерия Ганичева и других наших ветеранов, но считаю, что, если мы не хотим развалиться, как Советский Союз в конце правления Брежнева, мы должны отойти...», – это у Валерия Маринина в справочнике персон на ФедералПресс.

Что до Валерия Ганичева, то он всю свою жизнь рисковал в борьбе за интересы богатой полнозвучным словом и одарённой талантами России. Открывал и «раскручивал» таланты на издательской стезе, заступался за многострадальный народ и его историю пламенным словом публициста, доводил до читателя всю правду о реальном положении дел в современном мире, а ложь изобличал. И всю деятельность Союза направил на осуществление этого, на

Так Валерий Ганичев потребовал немедленно остановить «геноцид и холокост русского народа», который осуществляется путём вычеркивания из паспорта графы «национальность».

Владимир Ганичев как сопредседатель Всемирного Русского Народного Собора отстаивает духовную планиду русского народа и социальную справедливость ставит во главе угла.

У Собора повестки дня, напрямую связуемые с жизнью России, с жизнью народной: «Богатство и бедность: исторические вызовы России», «Русская доктрина», «Экология души» и другие. А X Собор, поднявший тему прав человека и отринувшего фальшивые либеральные «общечеловеческие ценности», в средствах массовой информации вообще назвали «восстанием в тихой обители».

Современной словесности присуще сегодня смешение стилей.

Давно замечено, что такое смешение может привести к эклектике, а то и казуистике. Любое смешение стилей предполагает единый стиль. А добиться такого сплава умеют лишь значительные личности, истинные художники слова.

Собор, взятый под покровительство православной церковью и воспринятый как свой российскими писателями под эгидой Валерия Ганичева, и призван соборовать слово – религиозное и философское, публицистическое и художественное, академическое и демократическое, острое и округлое.

Собор несёт в себе вселенский смысл, а вселенная строится не на угловых тупиках, а на овалах и округлостях, начала и концы сходятся в едином круге, в орбитальных путях.

Валерия Ганичева всегда влекли к себе гении и герои земли Русской, ими гордиться – себя не ронять. Гении не ищут края света, их ищут дети, в том числе великовозрастные. Гении не мыслят концами света, они мыслят его началами и закрученными орбитами.

Сакральная философичность православия в том и состоит, что любой конец имеет начало, конец жизни – это начало новой жизни, а конец света – начало нового света.

Однако соборы никогда не обходили насущных вопросов современности, для того и ставя их, чтобы находить выходы из возникающих тупиковых ситуаций в духовной сфере и социуме страны.

Собор проводится обычно в восстановленном Храме Христа Спасителя и Свято-Даниловом монастыре, в эпоху революционного атеизма прошедшем через статус детского приёмника.

Только для сакральных мест в прессе далеко не всегда находятся соответствующие слова. ЕленаЯковлева в «Российскойгазете»от 6 марта2007 года опубликовала статью, где местами фразеология подобрана такая, чтобы дух и слово Собора перевести на язык новых столичных светских раутов.

«Усовещательный путь. В Москве начал работу XI Всемирный Русский Народный Собор»: Вчера в Москве под председательством святейшего Патриарха Московского и всея Руси начал работу XI Всемирный Русский Народный Собор. После того как позапрошлогодний IX Собор посетил президент, он превратился в одну из интересных дискуссионных площадок и влиятельных общественных институтов.

«Уважаемые соборяне! У нас будет в 14.30 обед, поэтому просьба оторваться от буфета и собраться в зале», – блюдёт протокольное время председательствующий. Но дело не в буфете. Кто видел зал церковных соборов в храме Христа Спасителя, тот знает, что, весьма модерновый архитектурно, он разомкнут, к нему присоединяется огромное открытое ожерелье фойе, отделённое только акустически, а фактически соединённое с ним. И как только закончилось первое, возглавляемое Патриархом заседание, народ с удовольствием разбрёлся и не столько в миниатюрный и постный буфет, сколько по многочисленным группам, обсуждающим свои новости. Верховный муфтий России Талгат Таджуддин говорит с лётчиком-космонавтом Павлом Поповичем, известный священник о. Димитрий Смирнов благословляет первого вице-спикера Любовь Слиску.

– Я не первый раз на Соборе, – рассказывает корреспонденту "РГ" актриса Ирина Скобцева. – Здесь для меня обозначается перспектива на нашу общую дальнейшую жизнь и моё собственное существование.

Лицо Собора – это, конечно же, Святейший Патриарх, наверное, единственный в современной России (кроме Александра Солженицына – в письменном варианте) практикующий русскую речь с тем тоном и с той лексикой, которая как бы «пропустила» и советскую власть, и всё модное современное, и слушание которой по эстетике иногда сравнимо с консерваторским концертом. Обязательно пассионарный и публицистически заточенный владыка Кирилл, митрополит Смоленский и Калининградский, чья речь, наоборот, всегда пестрит наимодными терминами типа «вызов времени» и апеллирует, часто обличительно, к модным настроениям.

Писатель Валерий Ганичев, один из идеологических и организационных мастодонтов Собора, множество священников, ветеранов Великой Отечественной войны, женщин в кафтанчиках а-ля рус и с косами а-ля Тимошенко, которые ещё несколько лет назад могли кому-то показаться ряжеными с карнавала маргиналов, а сегодня вполне нормально смотрятся, потому что «традиция» входит в моду (точнее, вводится в том числе и самим Собором).

Главная тема на сегодняшнем Соборе – «Богатство и бедность: исторические вызовы России».

– Тема, конечно, не случайная, она подсказана реальной жизнью общества, – объясняет корреспонденту "РГ" епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан. – Сегодня бедность в России подходит к критической массе, а разрыв между богатыми и бедными становится опасным.

На Соборе же, по мнению владыки Феофана, возникает возможность осмыслить эти проблемы «на нейтральной платформе».

– Когда встречаются политические фигуры, особенно накануне или во время выборов, включаются вопросы политических выгод. А здесь возможна консолидация. Задача Собора – пробудить внимание к этой проблеме всех слоев общества и сделать реальные шаги к ее решению – на законодательном и исполнительном уровне. Наши слова обращены также и к богатым людям, к российским олигархам – мы все должны понять, что разрыв между богатыми и бедными ведёт к неизбежной пропасти для всех.

По мнению Патриарха, для искоренения бедности сегодня в России необходимо строить этически ориентированную экономику и отладить систему социальной ответственности.
Отметив, что в России постепенно уходят в прошлое годы, когда экономическая нестабильность могла угрожать самому существованию государства, он подчёркивает, что десятки миллионов россиян остаются за чертой бедности, и подвергает критике пропаганду культа обогащения как главной цели жизни человека, который сегодня проповедуется «с академических кафедр, политических трибун, телеэкранов, с газетных и журнальных страниц». Однако бедность тоже может стать сильным искушением для людей – «озлобить, ввергнуть в глубинное отчаяние и даже толкнуть на преступный путь».

Путь, который предлагает церковь, по меткому выражению священника Димитрия Смирнова, можно было бы назвать «усовещательный путь» – путь совести.

Стыдно, по мнению митрополита Калининградского и Смоленского Кирилла, сегодня наблюдать, как богатые россияне рассеивают огромные деньги на сомнительные с моральной точки зрения удовольствия, и слушать потом глупые объяснения. Мода на порок, на мотовство, безнравственное использование богатства разрастается, подчеркивает митрополит Кирилл. Между тем как, по его мнению, в России надо заводить «моду на правильную жизнь».
Он предложил также отказаться от взгляда на российскую Сибирь и Дальний Восток как на кладовую: – кладовка – самое неудобное и тёмное место в доме, – а обживать ее

Примерно в такой же тональности мы думаем и говорим об этих проблемах на наших кухнях – не как эксперты, а как люди, переживающие за свою страну. Но что важно: на Соборе разговор ни разу не доходил до невроза революционной свергательности всего и вся.

– К сожалению, писателям сегодня не спешат давать слово в первую очередь, – сетует писатель Юрий Поляков. – И я видел, как Валентин Распутин довольно рано ушёл, это ошибка, такого человека стоит слушать прежде всего.
Сам Юрий Поляков участвует во всех Соборах, начиная с первого, «полуподпольного», собравшегося в одном из кинотеатров Москвы, и прошел «сквозь строй» крайне неодобрительного отношения к форуму со стороны СМИ. Сейчас, особенно после того как на Собор приезжал президент, он, по мнению Полякова, превратился во влиятельную дискуссионную площадку. Хотя у этого тоже есть свои издержки: «Когда движение становится массовым, в нём всегда появляются люди, увлечённые не сутью идеи, а её массовостью».

А суть идеи, по мнению Полякова, в том, что Собор – это «сопротивление» патриотически настроенных людей.

– Сейчас, правда, все патриоты, а вот когда я в 1992 году написал в одной из газет, что нас ждёт патриотический бум, меня посчитали за ненормального, – вспоминает он.

Сенсации вроде всколыхнувшего в прошлом году общественность всех толков разговора о правах человека и либеральных ценностях на этот раз не последовало. Но зато можно было услышать епископа Русской православной церкви за рубежом Марка, обратившегося ко всем со словом о «другом богатстве» – о том, что русский православный человек должен только «в Бога богатеть» и может быть «убогим, но у Бога». «Об этом духовном убожестве и богатстве мы должны думать», – подчеркнул епископ Марк».

А газета «Московский комсомолец» с присущей ему языковой и идейной неразборчивостью сообщает: «Собор свалился как снег на голову. Сподвижники владыки Гундяева по Всемирному собору — писатель Валерий Ганичев и бизнесмен Нина Жукова (из печально известного «Госинкора») — этого не понимают».

О Русской доктрине, которой был посвящён XII Собор, в МК расписано так: «800-страничный том презентовали два зама председателя ВРНС – митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев) и председатель Союза писателей России Валерий Ганичев».

Правда, не обходят молчанием в «МК» и новый почин Валерия Ганичева – в колонке «Расставьте точки над «ё»!» читаем: «Очередное заявление на этот счет было совсем недавно сделано заместителем главы Всемирного Русского Народного Собора, председателем Союза писателей России Валерием Ганичевым».

«Московский Комсомолец», этот носитель перестроечно-комсомольского бренда, всё же не скупится на сообщения о признанном комсомольском вожаке советской эпохи.

И надо отдать должное, в нём бывает вполне объективная информация. Например, в сообщении об объявлении лауреатов Всероссийской литературной премии «Александр Невский» приведены самые важные слова, которыми Валерий Ганичев объяснил свой почин в учреждении такой премии: «По словам председателя Союза писателей России Валерия Ганичева, в этом году на конкурс пришло около 200 книг, принимались те издания, которые основывались на историческом факте, подлинном, полном сочувствии автора своему герою».

Или: «Московский комсомолец в Волгограде» – «На имя Романа Гребенникова поступило письмо от председателя Правления Союза писателей России, заместителя Главы Всемирного Русского Народного Собора Валерия Ганичева. Валерий Николаевич поблагодарил главу Волгограда за проведение Дня русского языка».

Интернет, как шелкопряд, ткёт своё поле, на котором упали подкошенные одуванчики, но успели выпустить парашютики.

Газонокосильщики от литературы открывают свои сайты. И можно вычитать такое: «chuprinin (Чупринин): «Деятель литературный»: ... среди поэтов последнего десятилетия состоит почти совсем не публикующая собственных стихов Людмила Абаева, а Союз писателей России давно возглавляют столь же неохотно (и, как правило, скверно) пишущие Валерий Ганичев, Лариса Баранова-Гонченко, Сергей Лыкошин».

Можно промолчать, а можно и возразить. Не так давно на острове Корфу в рамках культурной программы «Русская неделя» была представлена книга Валерия Ганичева о легендарном русском адмирале «Флотовождь Ушаков», изданная на греческом языке, –об этом сообщается на одном из сайтов. А глубокие и честные критические и эссеистические размышления Ларисы Барановой-Гонченко и Сергея Лыкошина в их книгах и статьях затмевают словоблудия этого самого Чупринина, квазилиберала от литературы, партийно-номенклатурного перерожденца, вставшего в один ряд с русофобами.

***

На сайтах можно прочесть, что Валерий Ганичев поистине боготворит век восемнадцатый. И это действительно так.

Из далека сегодняшнего дня российская история XVIII века ему видится великолепной позолоченной вершиной, с которой сходит сияние. Его панорамный роман «Росс непобедимый» явился эпосом-гимном этой эпохе.

«Из россов непобедимых» – такое определение дал самому Валерию Ганичеву выдающийся российский писатель-почвенник и мыслитель Валентин Распутин, посвящая ему свой глубокий по мысли и богатый по языку художественный очерк.

Пресс-релизом в новостях прошла информация: 16 октября 2008 года в 15.00 в Российской государственной библиотеке откроется выставка "Из россов непобедимых", посвящённая 75-летию Валерия Николаевича Ганичева, возглавляющего с 1994 года Союз писателей России. И эта выставка дала богатейшее представление о творчестве и личностном потенциале Ганичева.

Слава Богу, творчество лидера национальных писателей – отечестволюбов России не стало замалчиваться, как это было в смутное ельцинское десятилетие, когда всплыли вверх разного рода мелко- и легкоплавающие элементы, заполоняя информационное пространство пост-СССР.

Сам Валерий Ганичев – проводник духовно-информационного поля, лоцман в океане Русского духа, человек ноосферы – небесно-земной разум-сферы (ноо – с греческого разум) или духосферы.

И как можно духовное отделить от информационного, он себе не представляет. Голая информация – как сухой хлеб, а для разнообразия сухари всмятку, – дух не насытится ими никогда.

К слову сказать, реформа образования, затеянная министром просвещения Фурсенко, точно нарочно направлена на обездуховливание, если не на оглупление подрастающих поколений.

В Липецке писатели России, Белоруссии и Украины потребовали отмены ЕГЭ (единого государственного экзамена) по русскому языку и литературе. Такие экзамены нивелируют и сам предмет и ученика, им овладевающего.

Под словом единый нынче стало модно всё сваливать в одну кучу. Единый, соборный – любимые понятия В.Ганичева, ибо относятся к единому божественному организующему началу. Но так, как его умеют выхолащивать и извращать ограниченные чиновники, с этим смириться невозможно.

«Литература спасает души, все реально совместно мы должны отвратить беду», – заявил Валерий Ганичев перед собравшимися писателями и липецкой общественностью.

А глава администрации Липецкой области Олег Королев обратился к гостям с ответным словом: «Современный человек соскучился по активному писательскому слову».

И за этим чувствовалось не дежурное слово, а неподдельная встревоженность состоянием дел. Многие властители современного эфира мнят себя ещё и властителями дум. Но думы, душа и дух, как воздух, от одного корня, от одного дуновения Бога. Властвовать методами агрессивного, насильственного насаждения своих догм и клише, с позиций собственной исключительности, непогрешимости, абсолютного знания истины – стремление любой власти. Но менее всего такая тенденция допустима в области Духа, который дышит, где хощет.

И отрадно, когда признание к русскому национальному писателю-мыслителю приходит за пределами России, даже в прибалтийских республиках. Они, наевшись с подачи Бориса Николаевича Ельцина суверенитета вволю, почему-то не добрели, а всё более обозлялись по отношению к русским и России.

И вот в русскоязычной газете «Молодёжь Эстонии» в разное время прошла информация о Валерии Ганичеве как о докторе исторических наук, профессоре МГУ, авторе десятков книг, председателе Союза российских писателей, видном общественном и государственном деятеле, в связи с различными мероприятиями.

Вместе с митрополитом Корнилием, Сергеем Зотовым, Александром Яшкиным, Леонтием Морозкиным Валерий Ганичев выступил на презентации журнала «Балтика». Когда ему было предоставлено слово, он, в частности, сказал о значении Таллинна в жизни Федора Михайловича Достоевского.

В «Молодёжи Эстонии» прошла информация, что с читательской аудиторией Эстонии встречались известные писатели и литературоведы из пяти стран. В числе гостей из России были писатели Валентин Распутин, Валерий Ганичев (председатель Союза писателей России) и Иван Сабило (председатель Санкт-Петербургской писательской организации).

А ещё о том, что в Эстонии прошёл форум, в котором приняли участие такие всемирно известные мастера русского слова как Сергей Михалков (председатель Исполкома МСПС), Чингиз Айтматов, Валерий Ганичев (председатель правления Союза писателей Росси), Виктор Пронин, Юрий Поляков (главный редактор «Литературной газеты»).

Духовные параллели так или иначе проходят по всем странам, в том числе по бывшим союзным республикам, как бы ни пытались политики раздружить их народы.

Провидческая художественность

Валерий Ганичев смотрит на телевидение и ту субкультуру, что внедряется в сознание и подсознание людей, особенно молодёжи, покачивает головой из стороны в сторону и разводит руками.

Сколько денег тратится ведомством Швыдкого на криминальные телесериалы, и как плохо финансируется писательская организация.

Союз писателей России – институт совести. А людям свойственно заглушать в себе совесть, заставить её замолчать. Так же и правительство, – зачем ему, чтобы его совесть постоянно напоминала о себе?

А в это время продолжается расчеловечивание российского общества. Маятник российской истории, увлекаемый западными пружинами и маховиками, вот-вот дойдёт до края. Или уже дошёл – и стал постепенно возвращаться назад?

Валерий Николаевич пытается для себя сделать верный вывод: возвращается маховик отечественной истории или нет. Или, может быть, где-то завис? Что, впрочем, не хуже того, если бы он продолжал приближаться к пропасти, где ухнул бы – и поминай как звали.

В «Отечественных записках» Валерий Ганичев к 70-летию Валентина Распутина публикует статью «Художественный пророк», где пытается через него – как олицетворение национальной совести России – и его творчество выйти к ясному осознанию этого.

«Ну, а литература-то наша? Продолжает ли она быть литературой совести, сочувствия к простому, маленькому человеку? Как она располагает свой вектор между богатством и бедностью, совестью и бессовестностью, справедливостью и несправедливостью? Благости и обольщения, что в литературном мире все встают на путь правды и добродетели, конечно, нет. Но есть всё-таки книги, которые позволяют спасти честь русской литературы в её светоносном ряду».

Так размышляет он и останавливает свой взгляд на новой повести Валентина Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана». В ней заблестела вселенская слеза совести, растворяющая в себе всю рыночную наволочь, нечисть, наводнившую нашу страну. Не зря же даже в миллиардном Китае повесть Распутина недавно была признана лучшей книгой года.

А сюжет её прост и злободневен, вроде бы не рассчитанный на века. В ней мать убивает кавказца-насильника своей дочери. Нет, не из ксенофобских побуждений, а из своих материнских.

О, этот вечный межнациональный конфликт! Да ведь не столько же простые люди в нём виноваты, сколько те, кто их разводит по разным нацквартирам и лагерям, и просто «разводит» рыночной алчью.

Она, эта повесть, потрясает правдой, в душу бьющей, и просветляет сознание после смут и затмений разума в наши дичающие времена. «Но сколько же в ней правды, горечи, предостережения, ошеломления, – сокрушается В.Ганичев, – от неправедности богатства, от бессовестности людей, воспитанных рынком! Писатель обращался к обществу, власти, людям: остановите вторгнувшийся на русскую землю торгашеский, прикрывающийся этнической спайкой беспредел, остановите подкуп и бессовестность, взятку и коррупцию. Иначе будет беда!»

Наш гуманный суд судит мать по всей строгости закона. И ни у кого из властей предержащих, отправляющих её за решётку, даже рука не дрогнула, и общественность промолчала.

Сорок с лишним лет назад вышла распутинская повесть «Деньги для Марии», где тема денег была поставлена для советского времени остро и неординарно. И это при всей той простоте и демократизме, которую всегда исповедовал писатель. У продавщицы Марии недостача в тысячу рублей, и если за пять дней она не найдёт деньги и её не покроет, ей грозит суд и тюрьма. Но повесть не столько о деньгах, сколько о совести, о человеческом участии и взаимопомощи.

У Егора Исаева есть великий образ Кремень-слезы в поэме-своде «Даль памяти», некрасовской силы образ у советского русского поэта. Затвердевшая слеза доли народной, вековой и многострадальной, лежит на дороге, и все стоят перед ней – как на распутье в раздумье.

Времени прошло много, времена круто изменились, а люди всё те же. И слишком сложное для них опять же непонятно и неприемлемо. Жизнь, которую им пытаются реформировать уже четверть века, постоянно загоняет их в безвыходные ситуации, и им то и дело надо как-то выпутываться из них.

Валентин Распутин – писатель выхода. При всей своей простоте, он развязывает как раз те метафизические узлы, которые удавкой стягивают горло огромнейшего количества простых и обездоленных людей. Это классическая традиция – человек без доли, и вот уже реальный тупик, куда он загнан, а выход либо через преступление и наказание, либо через страдающую, но чистую душу и совесть, то есть через метафизику, через духовное пространство. Традиция, напрямую идущая от Фёдора Михайловича Достоевского. У него Бог, стоит к нему только обратиться, выводит всех из этих тупиков и лабиринтов.

Он был пророк и предвидел все те безвыходные положения, в которые человек в буржуазном обществе может попасть, предвидел он и то, как будут вести себя те или иные люди.

То же и Валентин Григорьевич, и Валерий Ганичев не случайно называет его Художественным Пророком. В повести «Пожар», отразившей тот огонь, который был разожжён перестройкой, пророчески увидено, как при большом пожаре расхищается всё, что попадает под руку. Включаются механизмы корысти и алчности, дремлющие в людях, оттесняют душу, заставляют умолкнуть совесть и прокладывают путь беспределу.

Это и случилось в нашем обществе с приходом рыночных реформ и либерально-демократических перемен, когда Советский Союз перестал существовать, и его стали сравнивать с новой Атлантидой.

Валерий Ганичев предпочитает сравнивать с Китежем. Распутинский Китеж – это советская Матёра. У Ганичева Китеж – это и весь XYIII век и далее, а затем уже и Советский Союз. Его лучшие произведения о XYIII веке и появились именно во времена распада советской державы. И, можно сказать, стали играть роль параллельной сопутствующей реальности. Стали реальностью истории державы, которую пытались одолеть, расколоть, победить, уничтожить, но так ничего с ней и не смогли поделать, чтобы погубить окончательно. Так случилось и в годы нашей переломной современности. Раскололи Союз, низложили, но уничтожить не смогли. Ужали, урезали Россию, как бы в отместку за то, что некогда Киевско-Новгородская и Московская Русь расширила себя до неохватной России, имперской безбрежной Российской государственности.

Произошёл геополитический сдвиг, утрата прежнего влияния на европейском и азиатском пространстве. Однако – на время. Теперь идёт маятниковый откат к прежнему состоянию. Миг зависания на крайней точке возврата осуществился для него, пожалуй, в октябре 1993 года.

«Устоялась бы только в справедливости и верности себе сама Россия, – озабоченно пишет Валентин Распутин, и Валерий Николаевич видит в этих словах веру и надежду в то, что маятник Руси уже обрёл свой обратный ход, – отказалась бы, наконец, от чужести, уняла бы разрушительные порывы. Кому в таком случае от добра искать добра?... Порядка бы ей, порядка. Хозяина ей, заступника, умного строителя, доброго врачевателя! С лихвой натерпелась она от дураков и расхитителей... и стоит неумолчно над Сибирью: «Дайте мне хозяина».

Валерий Ганичев делает вывод, что с героями повестей и рассказов Валентина Григорьевича мы вошли в XXI век. У нас есть Вера, Душа, Совесть. И значит, вечна Россия, значит, вечен её народ, значит, вечен её народ, значит, не покинута она Богом!

Всечеловеческая душа русская

Самая спасительная основа православия – идея о бессмертии души. Ведь без неё весь смысл жизни, особенно в преддверии физической смерти, у человека теряется. Душа постоянно даёт о себе знать, чтобы человек находил в себе человека. И недаром каждому из нас через душу даётся чувство вечности, особенно, когда мы достигаем гармонии с миром. Человек и связан с тайнами мира сокровенностью своей души.

Душа – вместилище вселенского объёма, скатанного в нас клубком, или свёрнутое яйцом или личинкой бабочки. Возможно, смерть и делает её раскрылённо-освобожденной, отпускает нашу душу на волю. Тело, особенно, больное становится узилищем души.

Душа – она, как атомный реактор, раскручивается волновыми вселенскими вибрациями, отсюда её жизнетворная энергетика, отсюда её страсть и движение.

По молодости Валерий Ганичев даже в «Озе» Андрея Вознесенского, совершив подвиг её публикации, увидел её прообраз в циклофазотроне. Там есть строчки: «Ослепительное сиянье – называлось оно душа». Помнится, в своё время, ещё не ставший священником Вигилянский, сосед по переделкинской даче поэта (не по иронии ли судьбы?), в своей нашумевшей в своё время «молодогвардейской» статье «Пять шестых взгляда на тень звука» подверг поэтику Вознесенского уничижительной критике. И за этими строчками увидел он лишь декларацию души, но никакой души в них не разглядел. Он по-своему был прав. Статья забылась. А от Вознесенского кое-что осталось, например: «Я тебя никогда не забуду. Я тебя никогда не увижу».

В том-то и дело, душу не разложишь на составляющие, и её как музыку – не подделать. Мы можем только гадать и фантазировать, пока наука не найдёт и не докажет, в чём физическая основа метафизической души. И полунаучный постулат, что мысль материальна, и душа соответственно, требует очень глубоких исследований, новых неожиданных открытий, необходимых уточнений.

Валерий Ганичев часто задумывается над тем, что такое душа. И наиболее проникновенно и тончайше точно это выразилось у него в статье о Валентине Распутине «Художественный пророк». Он как-то просто, легко и естественно вышел к её определению, делая обзор распутинских произведений.

О душе русского человека здесь есть просто поразительные мысли. «Жёсткий XX век испытал её во всех видах пыток, мук и надежд. И она мешала победе вселенского зла, останавливала торгаша и менялу, который, позабыв уроки Христа, снова нагло расположился в человеческом храме.

Порушив великую державу, князь тьмы не успокоился. Один из идеологов этого погрома почувствовал, что силы народа не иссякли, и предложил всей мефистофельщине мира обрушиться на главную для них сегодня опасность – Русскую православную церковь. С полным основанием он мог присоединить сюда русскую душу, которая ниспослана народу свыше».

Здесь Русская православная церковь и Русская душа как две сестры. И обе они дополняют одна другую.

Русская душа – скромница, она словно стесняется своей красоты, а церковь православная – невеста Христова – обряжает её в свои ризы, озаряет божественным светом.

«Да, она не восседает на барских и президентских креслах, не стоит сторожем у банковских сейфов, не веселится в сверкающих кабаре и казано. Но она высвечивается в жертвенном стоянии тружениц исчезающей Матёры, в их бесстрашном порыве сберечь человеческое гнездовище, в покинувшей жизнь Настёне и не заработавшей мучениями счастье, в том иррациональном, созидательном порыве строящей избу Агафьи. У всех незаметных, негромких героинь Распутина душа беспокойна и совестлива, их тревожит, что совесть «истончается» в людях».

Вот как правильно и глубоко видят душу народную и Валерий Ганичев, и Валентин Распутин. Она незаметна, невыпячлива, некриклива. Она не демонстрирует себя (у людей православных «демон-страция» означает демоническое действо), она проявляется исподволь, невзначай. Душа народная выливается в песнях и частушках, сказках и присказках, былинах и быличках, шутках и прибаутках. В этом её жизнерадостность и веселье, а если глубже – в этом заключается её здоровая жизненность.

Но более присуща ей совестливость и правдивость. Только нет в ней навязчивости и строгой назидательности. нет ложной стыдливости, нет зашоренности. Не пристало ей носить паранджу, хиджаб или кимоно. Она свободолюбива, и ей обязательно надо, чтобы её выпускали на волю. Отсюда и широкий размах её, и взлёты её, и вознесения. Отсюда и паденья, загулы её и залёты.

Оттого и не замкнутая она в своём пространстве, а всечеловечески открыта для всех племён, для всех народов.

В письме от 24 декабря 1844 года Н.В.Гоголь написал: «Какая у меня душа – хохляцкая или русская – сам не знаю. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и, как нарочно, каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой, – явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохожие одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характеров, чтобы потом, слившись воедино, составить собой нечто совершеннейшее в человечестве... Русский и малороссиянин – это души близнецов, пополняющих одна другую, родные и одинаково сильные».

Современного классика отечественной литературы Валентина Распутина Валерий Николаевич считает «сбережителем», «сохранителем» и спасителем души народной. «Ибо, увидев её усталую, замёрзшую под холодными порывами ветра, пытаясь её спасти, он брал её в свои руки, дышал на неё, отогревал, радовался её оживлению и выпускал к нам, на волю как благовещенскую птаху».

Душа русская народная трепетно отзывается на все несправедливости, но долготерпелива, незлопамятна, не хранит в памяти отрицательно заряженных энергий, как у ряда других народов. Умученная и истерзанная своими геноцидами и холокостами не менее, а много более других, она незлобива, Русская душа. Недаром православная кротость и терпимость так приемлема для неё, так естественна.

В этом и кроется знаменитая загадка Русской души, которую иностранные институты, пожалуй, разложили на составляющие различными методиками своих анализов. На основе их и пытаются манипулировать ею, свести её на убыль. Да только, расщепив её ядрышки, не дойдут до её самых мельчайших лептонов. Где-то в них заложена неисчерпаемость и неуничтожимость её. И всякий раз, после разоров и разрух, она выстраивается заново, устремляя ввысь пирамидки своего воскресшего цвета. Вновь и вновь она выпускает свои северные сосновые свечки или южные свечи каштановые, и никаким ветрам не задуть её Свечи.

Сила души Русской настолько велика, что даже самые тщедушные старики и старушки могут нести её в себе и утверждать. «Они не Гераклы и не Ильи Муромцы, но сила их духовного стояния отодвинула апокалипсис мира, – убеждённо пишет Валерий Николаевич. – Патриарх сказал как-то: «Белые платочки бабушек спасли православную церковь от уничтожения». По его глубочайшему убеждению, старухи Валентина Распутина, наши матери, женщины России спасли совесть народа, отогрели его душу, вдохнули силы.

Вот как велика сила души Русской, души христианской, души всечеловеческой.

Образ Родины-матери звал и вдохновлял воинов на поединок, на бой. Душа народная в её лице объединяла всех единым мобилизующим порывом.

Она олицетворяет в себе Троицу, вбирает в себя все три её ипостаси. И мужское начало Духа-Отца-Сына в ней смягчается единым женским началом.

КрещённыйборьбоюзаРусь

Ярлыки русофильства

Соратник Валерия Ганичева по русской патриотической борьбе Сергей Семанов в своём «Дневнике 1977 года» вспоминает, как он навестил его больного: «Был у Ганичева в его номенклатурной больнице с цветным телевизором и телефоном. Сказал: ясно, что тут и поправляться не хочется, так приятно лежать, сам бы рад... Он с восторгом принял идею об издании ТД («Тихого Дона») с фотографиями. Поддержал идею об издании Путеводителя у Осипова (можно и прямо на Шолохова сослаться, кстати!). обещал поддержку в Пуре (Главном политическом управлении Советской Армии и Военно-Морского Флота).

Тогда совсем молодой ещё Валерий Николаевич, руководя издательством «Молодая гвардия», подорвал здоровье на фронте литературной борьбы. Все свои усилия он нацелил на то, чтобы превратить МГ в очаг русского национального движения.

И экивок в сторону «номенклатурной» больницы со стороны его соратника по борьбе, конечно же, доброжелательный. Ещё бы, у Валерия Ганичева была номенклатура ЦК ВЛКСМ. Другое дело, что он решил ей соответствовать по-своему.

С.Семанов в своём дневнике продолжает: «Высказал верную идею: пока в начале 70-х шла война отдела пропаганды с «русофильством», тут-то и выросли Максимовы, Галичи и К, которые теперь, так облив нас грязью, позволили американскому империализму обелить себя, став в позу защитников «прав человека», а в итоге создать нейтронную бомбу и крылатые ракеты. Вот чего стоила нашей стране спровоцированная сионистами «борьба с русофильством».

Надо отметить, «русофильство» стало тогда одним из терминов-барьеров, благодаря которому загоняли ищущую патриотическую мысль в тупики идеологических лабиринтов с минотаврами.

Но если вдуматься в суть вопроса, в смысл слова, то невольно сводит плечи от недоумения, от реакции на абсурд.

Не любить русских в России, где их больше 80%, – разве это не противоестественно, разве не нонсенс?! А ведь в этом полуиностранном слове предательски затаилась именно эта суть.

Впрочем, для советских идеологов той поры и женщину любить было противоестественно, судя по их статьям и речам.

Ярлык «русофила» или «русопята» пытались пришпилить тогда и Валерию Ганичеву, как впрочем, и сегодня кое-кем из либеральных рупоров в СМИ.

– Ату русофильство! – этот не громогласный лозунг был слышнее в номенклатурных кабинетах, чем все остальные тогда.

Обозначая патриотов такой «лэйбочкой», в уме держалось и подразумевалось, конечно же, другое: «ксенофоб». Впрочем, тем самым деятели-клеители ярлыков обозначали и себя, свою принадлежность или приверженность.

Ощущая на себе пока ещё удары неявные, исподтишка, Валерий Николаевич предчувствовал, что в любой момент могут нанести удар явный и посильнее. Он-то хорошо видел с высоты своего номенклатурного взлёта, что создавался некий новый исторический контекст. Страна оплеталась заидеологизированной паутиной, чтобы обезличить, обескровить и обезвредить русский народ.

Одним из самых маститых и матёрых мастеров-законодателей такого контекста времени был Александр Николаевич Яковлев, тогда ещё убеждённый советский ортодокс, испытанный марксист-ленинец, интернационалист-космополит, доктор исторических наук – член-корреспондент Академии наук СССР. Как ни маскировался он под преданного партии марксиста-ленинца, а всё равно был изгнан Л.И.Брежневым их отдела ЦК КПСС за русофобскую направленность своей деятельности. И на десять лет Александр Николаевич был послан послом в Канаду.

Он-то и стал затем главным автором перестройки, её магистрально-циркульным «архитектором». Новому молодому генсеку Михаилу Сергеевичу Горбачёву он любезно подсунул её платформу, наработанную в институтах США и Канады.

Его итоговая (и как оказалось, предсмертная) книга названа знаменательно: «Омут памяти». Действительно, в то время как мы говорим об Океане Русского Духа, у таких в памяти может быть только омут. Эту книгу он начинает с того, что 9 мая 2000 года он с писателем Анатолием Приставкиным шёл после парада на Красной площади, и вдруг подскочила женщина и «изрекла, сверля блудливыми глазками: – А вы разве ещё не в тюрьме?»

Чувствуется стиль.

После этого пассажа автор начинает представляться нам, предполагаемым читателям, и при этом кокетливо-покаянно ищет сочувствия у всех тех миллионов, кого он обездолил своей перестройкой: «Да, я тот самый Яковлев, о котором столько сказок сочинено, что и самому перечесть в тягость... Тот самый, о котором сталинисты, а также некоторые бывшие номенклатурные «вожди» говорят и пишут, что я чуть ли не главный виновник развала Советского Союза. Союза, коммунистической партии, КГБ, армии, мирового коммунистического движения, социалистического лагеря и всего остального. Одним словом, человек демонических возможностей...»

После чего начинает плаксиво причитать: «Даже врагу своему не пожелал бы испытать чувство, когда тебя грозятся расстрелять, повесить, посадить в тюрьму, когда к дверям твоей квартиры кладут похоронные венки, объявляют «врагом народа» и агентом

западных спецслужб, поливают грязью в газетах, когда стреляют в сына в электричке и демонстративно сжигают машину дочери (произошло это во дворе дома, где жил Борис Ельцин, то есть на глазах его охраны)), а документы об этом инциденте загадочным образом исчезают из милиции».

А как он хотел? Поделом ему. А нам хоть известно теперь, что есть народные мстители, которые не простили ему бедствий народных. Да, сам он мог ничего конкретно не делать, но своей идеологией выпустил такого разрушительного джинна, что довёл такую державу до разрухи и продолжает разгуливать на воле и оставлять людей без счастья-доли. Но знаете ли, на чувствительного человека причитания оскорблённого и обиженного гения перестройки могут возыметь воздействие, он даже может посочувствовать. Но когда он написал о поддержке друзей и сторонников, «людей искренне озабоченных Россией», тут же не преминул побахвалиться, приводя их «комплиментарные определения» – «идеолог Перестройки», «отец гласности», «белая ворона», «кукловод Горбачёва», «русский Дэн Сяо Пин» – и всё в том же духе.

Он думает, что этим приподнимает себя, но тут же слазит с него лицемерный лоск. Далее не менее провокационно-откровенно: «Не буду оправдываться за братские эпитеты моих единомышленников. Они как бы компенсировали ярлыки в мой адрес другого рода – «жидомасон», «предатель», «перевёртыш», «преступник» и прочие.

«Кукловод Горбачёва» – этого мнения он, похоже, самодовольно развеять не спешит.

«Михаил Сергеевич, видимо, по доносам КГБ, заподозрил меня в своё время в том, что я затеял свою игру. Увы, нет. А надо было! На самом деле, (теперь-то я часто об этом думаю) я сам снимал свою кандидатуру с голосования на пост президента страны, председателя Президиума Верховного Совета, председателя компартии, его заместителя члена Политбюро».

Далее самокритично признаётся: «Мне недостало мужества уйти с XXYIII съезда КПСС, чтобы организовать партию, отвечающую требованиям времени..., так же случилось со многими из нас, мы предпочли скорбное молчание, терпение мужеству. Тут я не вижу для себя оправданий».

Так значит, автор перестроечной концепции предпочитал оставаться в тени, а теперь запоздало сетует, что не добил ею страну в то время, когда Горбачёв осторожничал?

Благостная личина правдоискателя и правдолюбца никак не замаскирует поистине демонический его оскал. А появляется он обычно, когда идеолог перестройки вспоминает о русском народе и о его духовных гениях: «Наши великие классики любили свой народ, но как писал Лермонтов, «странною любовью». У Пушкина народ безмолвствует. У Достоевского – богохульствует и шизеет. У Толстого – зверствует на войне и лжёт в миру, у Чехова – валяется в грязи и хнычет, у Есенина – тоскует, у Горького – перековывается в революционной борьбе, затем в ГУЛАГЕ, у Булгакова – «шариковствует», пытаясь вылюдиться, у Шолохова – самоедствует и бандитствует, у Солженицына – рабствует, у Венедикта Ерофеева – алкашничает, пьёт денатуратный коктейль подназванием «слеза комсомолки», зато закусывает «трансцендентально». Раньше всех об этом сказал Пушкин: «На всех стихиях человек / Тиран, предатель или узник». Ленинизм- сталинизм блестяще использовал психологию людей социального дна».

Вот такие знатоки и почитатели отечественной классики и радетели за Россию двигали в её народ перестройку.

Да автор и сам расписывается в своём русоненавистничестве. И нам остаётся лишь аргументами и фактами из его же деятельности напоминать об этом его пороке, отнимающем у него всякое право судить о России. Вероятнее всего, порок приобретённый, так как родился он в русском селе на Ярославщине, где говорят родился протопоп Аввакум.

***

Русская национальная идея – это, пожалуй, сегодня единственное, что противостоит смысловому хаосу в общественном сознании.

Она несёт в себе державность и соборность и как всякая национальная идея содержит объединяющий смысл.

К сожалению, в советский период российской истории Русская идея не могла проявиться в полную силу. Тоталитарное мышление исключало её как чуждый образ мысли. Она созревала под спудом, и, сосредотачиваясь, обретала свои очаги.

В них велась борьба с советским за русское, умная и толерантная борьба, – и это стало одной из ведущих проблем, волнующих писателей, объединённых вокруг Валерия Николаевича Ганичева.

Поборники всего советского – каким был так называемый «отец перестройки» А.Яковлев – пытались лишить Россию национальных корней, вековечных обычаев и традиций. Он и ему подобные обвиняли в патриархальщине и кондовости Валерия Ганичева и писателей-почвенников, которых тот как редактор открывал, публиковал и отстаивал в «Молодой гвардии», «Комсомольской правде» и «Роман-газете». Уже тогда они утверждали идею соборности, всеединства, всечеловеческого существа русского народа. А советский интернационализм с подачи яковлевых всё больше становился синонимом космополитизма.

Советская эпоха далеко не вся ещё канула в прошлое. И с позиций сегодняшнего дня, судя исторически и идеологически, надо бы осторожно обращаться с понятиями советский и русский. Дело в том, что в немецко-фашистской Германии советский солдат, украинец то или казах, считался русским, и только русским. Националистические круги Западной Украины, частично проникшие нынче во властные структуры Киева, под советской властью подразумевают только власть русских, диктатуру Москвы, хотя немало их соотечественников украинцев управляли в партийно-советских органах и деятельно участвовали в репрессиях.

А для целого ряда современных русских патриотов крайнего толка советскому соответствует синоним «сионистский», за которым затаился мировой заговор против России со стороны служителей объединяющей идеи под знаком Сиона.

И сегодня советское и русское пребывают в неразрешимом конфликте. Но если прежде советское служило больше как определение классовое, коминтерновское, космополитическое, но никак не всечеловеческое, национально ориентированное, славяно-русское, то сегодня в этой паре всё обострённее вступает в противоречие либерально-наднациональное и национально-патриотическое его содержание.

Идеи не исчезают бесследно, они борются даже тогда, когда, казалось бы, необходимость в них отпадает и они перестают быть материальной силой.

Либеральный модерн, построенный на буржуазно-рыночном потребительстве, продолжает вносить раскол в общественно-политическую жизнь бывших союзных республик, служит тому, чтобы окончательно раздружить братские народы.

А русский человек неизменно оставался заложником различных политических полюсов и противовесов. Он стоит распахнутый всем ветрам, и его тянут к себе славянофилы и западники, большевики и демократы, ретрограды и неофиты.

На него отводят от себя удары сторонники различных партий и движений, особенно левые и правые либералы, ультра-националы и откровенные фашисты.

Русский человек постоянно в перекрестии противоречий, то пригвождающих его к позорному столбу, то распинающих на голгофах.

Однако вопреки всему и вся залогом-оберегом его жизнестойкости и выживаемости всегда были и остаются сакральные смыслы Святой Руси, соборно сведённые вместе.

Словно купола, высятся они над вселенским пространством. На них наползают облака и тучи, обливают ливни, иссекают молнии, они меркнут позолотой, растрескиваются от холода и зноя. И колокола их начинают хрипеть и падать, но вновь и вновь они воскресают, отливая позолотой, и возносятся над Русью звоном сорока сороков.

Много бед и бедствий претерпевали святые смыслы со своей храмовой паствой, своим народом. Их облюбовывали бесы. Под них подкладывали взрывчатку и превращали их в мерзость запустения. Их расписывали не только иконостасной россыпью, но и срамными словечками.

Однако смыслы возрождались, как соборы. В них всегда была великая сила, высвобождение которой было сродни тем грандиозным опытам с физической энергией, которые проводил славянский гений Никола Тесла.

Только их энергия метафизическая, духовная, божественная. Соборы собирают её, аккумулируют в себе, чтобы в годины испытаний высвободить и направить на благое победительное дело. Главы, возвышаясь над соборами, всегда были призваны отражать солнце и излучать промыслительную энергетику.

Так и Тесла использовал башню, чтобы испускать электрические лучи, высвобождая их из вселенского энергетического потенциала, в ионосферу, вызывая свечение, наподобие северного сияния. Однако, поняв, что его открытия несут большую разрушительную силу, он им хода всё-таки не дал.

И как сегодня важно во благо, а не во вред применять новейшие технические возможности передачи информации. Совсем недавно на телеканале «Россия» В.Сванидзе в своей передаче «Исторические хроники. В.И.Ленин в 1970 году» называет и показывает «русских националистов»: академика Игоря Шафаревича и художника Илью Глазунова, писателей и поэтов Владимира Солоухина и Анатолия Софронова (к сожалению, этих двух патриотов уже нет среди нас). Кого-то из них, а если быть точным, И.Глазунова, он даже открыто называет антисемитом.

Крупным планом на весь экран – фотография Валерия Ганичева, а затем три фотографии поменьше – Вадима Кожинова, Станислава Куняева и Феликса Кузнецова.

При этом телеведущим не было сказано, кто они, где сейчас и какие посты занимают. Ни слова, что Валерий Николаевич вот уже полтора десятка лет возглавляет Союз писателей России, является сопредседателем Всемирного Русского Православного Собора, а с ним, со Сванидзе, вместе заседает в Общественной палате при Президенте России.

О Станиславе Куняеве ни слова, что он главный редактор журнала «Наш современник», одного из наиболее читаемых и почитаемых сегодня изданий в России, её провинции и за рубежом.

Вот он, стиль работы махрового либерального телевидения: частичка правды, что пуще лжи. Софистика, подтасовка фактов, выпячивание одних сторон и задвигание других, как правило, лучших, позитивных.

А негатив, как в перестроечные времена, подпитывается домыслами и мистификациями, культивируется и расцветает чёрными лопухами зла. Обессмыслить, десакрализовать наши смыслы – вот основная задача всех антирусских сил.

И как бы вы думали Сванидзе завершает эту свою «хронику» о 100-летии В.И.Ленина? По ходу её вспомнив, что А.Вознесенский к этой дате сочинил поэму «Лонжюмо» о пролетарском вожде в эмиграции, он цитирует наизусть из его же поэмы «Оза» главку-пародию на «Ворона» Эдгара По:

В час отлива возле чайной

я лежал в ночи печальной,

говорил друзьям об Озе и величье бытия,

но внезапно чёрный ворон

примешался к разговорам,

вспыхнув синими очами,

он сказал:

«А на фига?!»

Я вскричал: «Мне жаль вас, птица,

человеком вам родиться б,

счастье высшее трудиться,

полпланеты раскроя...»

Он сказал: «А на фига?!»

Вот этим «А на фига?!» передача и заканчивается.

И опять же ни слова, что первым помог поэту опубликовать «Озу» как раз Валерий Ганичев, по молодости, за что схлопотал «выговорешник» и чуть не поплатился местом в «Молодой гвардии». Ему тогда пришёлся по душе хлёсткий поэтический афоризм, блеснувший в поэме:

Все прогрессы реакционны,

Если рушится человек!

А В.Солоухин, другой русский националист, в 50-е годы помог молодому автору, своему земляку из Владимира, опубликовать в «Литературке» первую поэму его «Мастера», после чего тот проснулся знаменитым.

В «Озе», кстати, есть ещё такие строчки:

«Уничтожив олигархов,

ты настроишь агрегатов,

демократией заменишь

короля и холуя...»

Он сказал: «А на фига?!»

Невольное пророчество непоследовательного, шарахающегося из стороны в сторону поэта.

А тем временем рушили русского человека, рушили его среду обитания, его социум и благосостояние. И продолжают рушить, и прикладывают к этому руку в том числе и разнузданные либеральные СМИ за деньги олигархов.

Вот и Сванидзе в свойственной ему манере отрабатывает куш, который они отвалили ему. Что это, непрофессионализм, скрываемый за напористой, порою откровенно агрессивной манерой подачи, или злонамеренная позиция мнимого либерала?

Впрочем, Сванидзе хотя бы таким образом включает в свои передачи информацию о, безусловно, выдающихся деятелей советского и нового русского времени.

А на других каналах их как бы и не существует вовсе. Сколько раз Валерий Ганичев находился рядом с ныне усопшим Патриархом всея Руси Алексием II и митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом на Соборах и церковных службах. И либеральное телеоко обычно избирательно исключало его из кадра, обрезало, как говорится.

Что ж, история не любит сослагательного наклонения. Если бы да кабы – это для неё не проходит. Приватизаторы СМИ не понимают, что историю пишут не они, история пишется сама. Так под загрязнёнными водами Волги или Днепра таится другая вода этих рек, чистая, незамутнённая, до неё и будут докапываться грядущие поколения. Её-то, эту истинную историческую воду, и несут в себе прекрасные русские националисты-патриоты, в их произведениях она и находит свою отдушину, они-то и являются истинными носителями сегодня духовности и совестливости на Руси.

А Русь необъятная, несказанная, не до конца осмысленная, – она нерушима, и, если отыскать ещё одну скрытую цитату у поэта, убийственно неубиваема. Русь уходящая, – горько сетуя, называл Сергей Есенин Россию 20-х годов прошлого двадцатого века. А мне, невольно выводя параллели в наш век, так и хочется воскликнуть: Русь непреходящая!

Проповедник восточнославянской цивилизации

В основе своей на душе всечеловеческой выстроена культура и жизненный уклад российского народа, всё то, что в учёном мире назвали цивилизацией.

И эту русскую цивилизацию Валерий Ганичев не отделяет от общей восточнославянской цивилизации, в одной увязке видя народы и геопространство Белоруссии, Украины и России.

Вопрос этот он рассматривает в своём ключе. И считает, вопреки всему, важно взвешенно взглянуть на историю и пути развития этих стран и выстроить проекцию на будущее. При этом вести себя последовательно, несмотря на то, что сегодня политические и личностные страсти затопили Украину, а политтехнологи и «остепенённые» мужи от имени науки придают причинам столкновений пессимистический разворот, продолжают разводить Украину и Россию.

Общая история, полная совместных страданий и побед, единая Вера и психологический склад, близость языка и духовно-нравственные искания – вот на этой ценностной основе и строить все отношения.

В Украине, провозгласившей «незалежность» и «самостийность»,

похоже, вытащены на свет Божий те политические и идеологические лекала, которые некогда разрабатывались в спецслужбах Австро-Венгерской империи, панской Пилсудской Польше и, в особенности, нацистской Германии.

Их главной задачей было столкнуть лбами русского и украинца, довести до ненависти и непримиримости раскол между Украиной и Россией. И это сегодня снова стало давать свои гнилые плоды.

Не поляки или немцы, не американцы или канадцы, – главными врагами Украины и украинцев, получается, являются Россия и русские. И это в то время как на Украине 40% населения русские и значительное большинство русскоязычного населения.

Запрет русского языка, закрытие русских школ, увольнение русскоязычных с работы, особенно в школах, вузах и госучреждениях и такое прочее – всё то сродни геббельсовским методам геноцида на оккупированных территориях.

«Новоявленные крестоносцы» от католической веры заполонили светоносный Киев, заняли управленческие и культуртрегерские посты, разнесли клич об инородности «московских попов». А то, что они, священнослужители Московские и всея Руси – верные продолжатели той веры, что проистекает от киевского князя Владимира, крестившего Русь и отправившего вербовщиков-латинян за ненадобностью, это сбрасывается со счетов.

Они норовят переделать, переиначить, перекодировать душу украинского народа на свой лад, и об этом с возмущением заявляют восточно-украинские единоверцы православия.

Как тут не вспомнить, – негодует сам Валерий Николаевич, –

что именно крестоносцы, направляясь вроде бы для защиты Гроба Господня, разгромили православный Константинополь.

Сейчас отправить на ту же свалку пытаются и Киев, как некогда Киевскую Русь – мать народов русских, колыбель народов братских. Покушаются на памятнику Богдану Хмельницкому – объединителю двух братских народов. Гоголь – великий русский и украинский писатель – давно объявлен «зрадныком», для западных областей Украины его уже как бы и нет.

А как быть, – недоумевает Валерий Николаевич, – с Котляревским, Сковородой, Лесей Украинкой, Нечуем-Левицким, Панасом Мирным, Марко Вовчком? Ведь они создали свои творения в России, и в их творчестве никогда не было звериного оскала по отношению к русскому народу.

«Полицаями от истории» называет он всех этих горе-крестоносцев, прозападных проводников махрового украинского национализма, католичества и униатства. Они ни в какую не хотят признавать Великую Победу советско-русского народа над фашизмом (ибо для гитлеровцев советский значил русский), они уже договорились-довыступались до того, что Берлин брала УПА! И никак не сподобятся признать, что эта всемирная победа привела к соединению исконных украинских земель и созданию мощной Украинской республики, которая получила государственность со своей Конституцией и государственными институтами от Советского Союза. Избавила Украину от бандеровской суверенности, провозглашённой Гитлером в первые дни нападения на СССР.

Прикрываясь «западнянской украинскостью», которую отметил бывший президент Украины Леонид Данилович Кучма, ускорили закрытие русских школ, институтов, театров, органов печати.

Население Восточной Украины потеряло дар речи, ошеломлённое, от этого, ещё надеясь, ч то это болезни роста украинской суверенной государственности, его неоформленности.

Однако за всем этим стояли хорошо продуманные далеко идущие планы добиться того, чего не удалось польским интервентам в 1612 году, а Наполеоновской армии в 1812, а Гитлеру в 1941 – изолировать, обособить Россию, оторвать её от Украины.

Однако разложить духовно Киев не удалось, украинскому народу достало памяти, терпимости и трезвости, с тем чтобы противостоять натиску всемирного рынка, и в первую очередь вброшенного, как яблоко раздора, заокеанского капитала.

Киевско-Печерская и Почаевская Лавры, все православные христиане стали стойкими молитвенниками, они не раз спасали украинский народ от вырезания и уничтожения при панской Польше, монархии Австро-Венгрии, гитлеровской Германии, сохранили вековечную Веру и Дух православия.

Священство помнило, что в единой Киевской Руси, в едином очаге Веры, Духа и Культуры сложилась великая восточнославянская цивилизация трёх братских народов.

Светоносная христианская Вера пришла сюда к славянским племенам из Византии-Эллады, она одухотворила их, соединила воедино их княжества в одно из просвещённейших государств –

Киевскую Русь.

Под ударами татаро-монгольского нашествия она пала, но возродилась вновь в различных типах церковных, государственных и общественных объединений, сохраняя своё культурное, социальное и психологическое разнообразие в трёх братских народах.

И сейчас, когда народы этой единой цивилизации получили суверенитет, было бы самоубийственно отказаться от общего наследия, от сути и скреп, лежащих в основе их единства.

У нас общие великие святые Антоний и Феодосий Печерский, равноапостольные Ольга и Владимир, Сергий Радонежский и Дмитрий Донской, Михаил Черниговский и Михаил Тверской, Паисий Величковский и Серафим Саровский, Кирилл Туровский, сонм новомучеников.

Все наши народы под единым покровом святых. И напрасны все попытки под видом богоборческой европейской массовой культуры отучить их от православия как от якобы веры отсталой и ретроградской.

Валерий Николаевич блистательно приводит заветные имена писателей трёх народов как их общее достояние. Он даёт сущностное определение многих авторов, от которых, на его взгляд, европейский да и весь мир стал чище, сердечнее, совестливее. Именно от того, что принял в свою культуру Пушкина, Гоголя, Шевченко, Достоевского, Нечуй-Левицкого, Толстого, Якуба Коласа, Лесю Украинку, Янку Купалу, Чехова, Ивана Франко, Есенина, Рыльского, Шолохова, Рубцова, Василя Симоненко и многих других. Корифеи трёх культур осознавали всегда эти корни, начиная от автора «Слова о полку Игореве», оно вошло в сокровищницу всех культур. «Нам слышны страстное слово Ивана Вышенского, белоруса Симеона Полоцкого, мудрые песни Григория Сковороды, буптарский голос Кобзаря и тёплый юмор Ивана Котляревского. ОН вспоминает о дружбе великих сынов наших народов Тараса Шевченко и Михаила Щепкина, а также Шевченко и Аксакова, Марко Вовчок и Ивана Тургенева, Короленко и Карпенко-Карого, Горького и Коцюбинского.

А участие художника К.Брюллова и придворного поэта В.Жуковского в судьбе Т.Шевченко, выкупивших его из крепостного рабства, а композитора М.Глинки – в судьбе Гулак-Артемовского!

В 1907 году Шахматов и Корш, противореча великому князю Константину Романову выдвинули кандидатуру Ивана Франко в академики, и он потом написал: «Мы все русофилы, слышите, повторю ещё раз, мы все русофилы. Мы любим великорусский народ и желаем ему всяческого добра, любим и учим его язык и читаем на нём нового, наверное, не меньше, а может, больше, чем на своём... и русских писателей, великих светочей в духовном царстве мы знаем и любим...»

А как разделить-рассечь А.А.Горенко и А.А.Ахматову, написавшую: «И мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово»)?

От незнания, невежества, неинформированности, а больше в силу политических спекуляций, сегодня разные как можно дальше разводят два однокоренных братских народа. Например, Гоголя в тех или иных украинских культурных и общественных кругах объявляют «зрадныком», призывают очиститься от «гоголизмов». А в других культивируют утверждения о неразвитости «украинской мовы», её ограниченности и неспособности выразить тончайшие чувства. Валерий Ганичев называет её «ароматной, лирической, всеобъемлющей», призывая политиков и сограждан освободиться от чванливого к ней отношения.

Все недомыслия и недоразумения имеют, конечно же, временный наносной характер. И Валерий Ганичев считает, что в «богопредназначенном» историческом развитии узы дружбы не порвутся, самые близкие по родству, по братству и по языку народы никто и никогда не раздружит. И к этому есть все основания, есть незыблемость общей основы, искони наслаиваемой пластами. Историческое общение двух народов при всех своих морально-политических поворотах никогда не утратит, не расточит свои державные смыслы.

Так же как Россия, включающая в свой состав свыше ста национальностей, Украина – единое государство. Да, ряд историков обозначают три её существенно различающиеся части –

Малороссию, Новороссию и Галицию. Раскол единства здесь возможен только в том случае, если одна её часть будет насильно навязывать свои взгляды другой. Так Галиция ультранационалистическую идею незалежности Украины доводит до крайности, до абсурда, внедряя своих эмиссаров в государственные и правительственные структуры Киева. А у Крыма развивается центробежная тенденция к отколу от остальной Украины, причём сильна она как со стороны русских и русскоязычных, так и потомков крымских татар.

Однако, по мнению Валерия Ганичева, единство Украины этим только испытывается. Бог, видно по всему, своим покровом так же оберегает Украину, как и Россию, и не разделяя их в своей соборной ноосфере. Постепенно всё установится на прочных устоях, разум неизбежно восторжествует.

А вот западноевропейской цивилизации трудно противостоять тенденции к вырождению вообще, ведь христианство ушло из её души, да и саму душу унесло. Голая прагматика потребления, денежно-рыночные обесчеловечивающие стимулы, полная свобода любви без любви, то есть тела без души, – всё это выхолащивает жизнь общества, её культуру, социум и, в целом, космос цивилизации.

И Восточной Европе в очередной раз предстоит спасать общеевропейскую цивилизацию от бездуховности и безверия, как некогда от татаро-монгольского нашествия, наполеоновской тирании под лозунгом «свобода, равенство, братство», гитлеровской коричневой чумы. Спасать от рыночного потребительского безумия, бездумного и безумного комфорта

Предстоит помочь вернуть христианское милосердие, все те чувства, что христианским началом закодированы в душах людей, – любовь, сострадание, жалость. Иначе без них падение любой цивилизации неминуемо. Как пала Римская империя, впавшая в кошмарное безумие вседозволенности, затравливавшая в Колизее первохристиан дикими зверями.

Недопустимая лёгкость преодоления нравственного порога – это стало бичом для всего человечества. И только христианские духовные заповеди, но только не внедряемые огнём и мечом крестоносцев, могут вернуть людей в божественное лоно Христовой церкви, в обитель Добра, Мира и Разума.

Эта обитель и станет той цивилизацией, которая всечеловеческой соборностью своей сплотит языки и народы, не разделяя их по сути, но и не приводя к одной форме. Ведь Бог нас создал так, что нет двух одинаковых лиц или снежинок.

Через 1000 лет он соглашается с великим киевским мудрецом, провидцем и утвердителем восточнославянского мира митрополитом Илларионом, который в своём великом «Слове о Законе и Благодати» провозгласил: «Не воздеваем рук наших к богу чужому... Доколе стоит мир сей, не наводи на нас напасти и искушения и не предай нас в руки иноплеменников... Продли милость твою на людях твоих, врагов прогони, мир утверди, народы укрепи, голод вознагради изобилием».

Сокровенные раздумья о Руси непреходящей

На крыльях Русской думы

Влияние на Вселенную оказывает всякий человек, потому что человек и сам вселенная.

И есть, есть люди, вмещающие в себя Океан Русского Духа. У одних он клокочет, бушует, выплёскивается на сушу. У других сохраняет гармонию, перекатывается волнами, не выходя из берегов, расстилается гладью, раздвигается далями.

У первых напряжение духовных сил разрешается в постоянных волнениях, штормах и бурях. Вторые внутренне напряжены. Крайности для них – как полюса, которые надо держать в связке, не давая главенствующей воли ни одной из волн.

А океан расположен над тектоническими плитами, которые всё время напряжены. И если одна пересиливает другую, что обычно случается один раз в сто лет, то может возникнуть волна ужасающей силы, влекущая цунами, сметающее всё на своём пути.

Так левые могут перенапрячь правых, или правые одолеть левых, и тогда может пойти волна небывалой силы, разрушающая всё общество и его ценности.

Примерно такую же волну пережили мы с началом перестройки, разрушающую, следом порождающую ещё не одну, после чего мы до конца так до сих пор ещё и не оправились.

Валерий Николаевич в этом поначалу не совсем соглашался со мной. Ни правые, ни левые литераторы или политики, по его мнению, вряд ли выступают в качестве тектонических плит для Русского духовного океана.

Океан Духа – он сам по себе, он – космос. И все реки, что впадают в него, а это – литературные направления, растворяются, ассимилируются в нём.

Некие силы этим рекам ставят преграды, создают лабиринты, держат в них чудищ-минотавров всем на устрашение и испытание для редких смельчаков, не дают Русской мысли, текущей по своему руслу, пробиться в океан. Однако она так полноводна, как Волга или Днепр, Лена или Енисей, что ни одна из искусственных преград долго не удержится у неё на пути. Рано или поздно они будут сметены.

Океаническое мышление давно стало основополагающим в мировоззрении Валерия Ганичева. Благодаря стараниям Валерия Ганичева российский флот обрёл святого покровителя в лице русского адмирала Фёдора Фёдоровича Ушакова. Великого флотоводца отличало именно океанический размах мышления. И теперь его канонизированный лик по-земному близок каждому офицеру и матросу. А книга Валерия Николаевича о великом флотоводце, написанная в Смутное время, стала поистине охранительной грамотой и для нашей отечественной словесности, и для всех служителей Отечества нашего.

Валерий Ганичев стал поистине идеологом отечестволюбия, светлым центром, вокруг которого вращаются планетами и спутниками отечественные писатели-патриоты.

Державник, патриот, отечестволюб, – Валерий Николаевич недавно отметил свой 75-летний юбилей, но не оставляет свой пост председателя Союза писателей России, по-прежнему полон сил и светлых замыслов.

К чести таких людей, у них не было в судьбе случайных встреч. Про них можно смело сказать: их вело по судьбе провидение Божье.

Я думаю, задача исследователей жизни и творческих свершений таких людей не столько в описании подробностей и динамики этих встреч, сколько в придании им философского осмысления, нахождении метафизических точек соприкосновения с Отечеством и патриотическими идеями.

Валерий Ганичев всю жизнь аккумулировал и проводил в жизнь сверхидеи. Он старался облекать их в форму мыслеобразов, снижал уравновешенностью и степенностью тона, никогда не выходил из себя, как бывает, выходит истина из берегов.

Увы, немало таких, кто ухитряется осуществлять полёт на литературном поле с одним крылом. В отличие от современных авторов подобного пошиба со срывающимися голосами, что пытаются лететь «на честном слове и на одном крыле», он в творческом полёте всегда вёл себя всеохватно. Его слово – на двух крыльях гармонии.

Валерий Ганичев давно стал живой легендой. Правда, его редко можно увидеть по телевидению. А у нас так: если кого-то не показывают на телеэкране, его как бы и нет.

Почему сидящий одесную Патриарха всея Руси Алексия на Всемирном Православном Соборе лидер писателей России нежеланный гость Останкино? Да потому что и русских писателей для останкинских властителей общественного сознания как бы не существует.

Но отечественная литература, отражающая жизнь народную во всех её проявлениях, горьких и радостных, реальнее виртуальных миров, которыми заполоняют зрительское сознание.

В годы своей молодости, находясь на посту главного редактора издательства «Молодая гвардия», Валерий Николаевич стал инициатором выпуска серии «Эврика», где в доступной популярной форме рассказывалось о выдающихся научных открытиях.

В духе этой серии, родственной интеллектуальному складу Валерия Николаевича, хочется высказать несколько своих соображений, не претендующих на открытие, но содержащих существенную долю истины. В ноосфере, по Вернадскому, существуют чувствительные точки, воздействие на которые, подобно иглоукалыванию, активизирует всё энергополе. Наиболее чувствительные вещи передаются душевным состоянием. А агрессивная мысль часто выполняет функцию ножа, а не иголки.

Например, агрессия рекламы настолько засоряет биоэнергопространство, что и у людей, кроме раздражения и возмущения уже не вызывает.

Даже в подлые негодные времена Валерий Николаевич не опускался до ненависти к врагам державы, явным и скрытым, соблюдал толерантность. Мне могут возразить, дескать, не от того ли им, внешним и внутренним врагам и недругам, и удалось развалить страну, низложить Советский Союз? Почему такие патриоты, как Ганичев, не дали им достойный отпор?

Помимо чисто идеологических, политических и организационных причин существуют причины и иного, метафизического, ноосферического порядка.

Агрессия порождает агрессию. И это отражается на энергоинформационной защите всей Земли. Вслед за социальными потрясениями и войнами её начинают сотрясать уже чисто земные, материальные тектонические сдвиги и тряски.

Любой геополитический передел отражается, как в зеркале, на лике матушки Земли, его прорезают морщины, она из цельного образования превращается в мозаично-осколочное. И чем далее, тем более. Энергетика её, как экология, загрязняемая разрушительными тенденциями в социально-общественном эгрегоре человечества, претерпевает нежелательные изменения.

Валерию Ганичеву всегда было присуще умение закольцевать мысль-идею, мыслеобраз в своём поле, в своей системе, и заставить вращаться, а не протыкать острыми пиками тулово ноосферы. Именно круговращение и создаёт некое новое магнитное поле идеологии, и, расходясь всё шире и шире, овладевает массами.

Публицистическое и художественное, философское и аналитическое слово у него органически сводится в единое целое. И это может послужить верным примером и ориентиром для писателей и нынешних, и последующих поколений.

Он и деятелей исторических оценивает по великим созидательным их делам, а не по ошибкам и прегрешениям, взвешивая их на метафизических весах истории. Каково, например, его отношение к Сталину? Явно неоднозначное, но не проникнутое негативом полного отрицания, как у большинства либеральных писателей. Валерий Ганичев убеждён, Сталин не выиграл бы войну с Гитлером, если бы не обратился к русским гениям советского народа, не укрепил национальные его корни. В 1934 году Сталин-Джугашвили развернул всю нашу культуру от «революционного авангарда, сбросившего А.С.Пушкина с «корабля современности», к национально-классической традиционности, взамен РАППовских и прочих пролетарских полуневежественных организаций, «гнилушек», организовал могучий Союз писателей во главе с Максимом Горьким, живым классиком отечественной литературы, известным всему миру.

***

Здравый смысл не приемлет абстракций. Здравый – значит: земной, независимо от того, что подпитывается небом, ноосферической высью. Поэтому философ обычно вступает в противоречие с земным мироощущением и миропониманием простого человека. Размышляя о насущных вопросах бытия ради облегчения участи народной, он стоит как бы в стороне от народа и, радея за него, остаётся недоступным, а потому и чуждым ему.

Интеллект меркнет перед всякой неоткрытой америкой и вспыхивает при малейшем открытии необитаемого острова Молчания.

Молчание заводит в тупик, но оно же даёт и метафизическую речь.

В круге молчания, разорванном открытием, слов может и не быть, а могут иметь место лишь словесные фигуры, невнятные для окружающих. Однако со временем проступают и членораздельные, кому-то понятные слова, скользящие на грани банальности и оригинальности.

Русская речь наиболее близка к метафизике разум-сферы. Недаром даже юморист-пересмешник Михаил Задорнов подметил, что если русские говорят: в комнате ни души, – у англичан: ни тела (nobody).

У Юрия Беличенко, поэта, военного корреспондента, родом из казачьей станицы, десять лет назад ушедшего из жизни, есть удивительное стихотворение, которое начинается так:

Он начал разговор в прихожей у дверей

О том, что русский стих сработал иностранец,

О том, что Блок – поляк, а Пастернак – еврей,

А Пушкин – эфиоп, а Лермонтов – шотландец.

Заканчивается стихотворное повествование тем, что автор всё же вернул коньяк и выгнал захожего «знатока» российской словесности. То есть русская речь настолько сильна свойством ассимиляции, что у казачьих кровей русака не вызывало никаких сомнений в том, что все её служители – они русские до кончиков своих волос.

Так в Александре Пушкине по-русски ассимилировалась эфиопская Африка, из арапчонка Божьей волей вышел гений, а из национального гения – солнце вселенское отечественной словесности.

Слияние патриота с Родиной ведёт к чудесному и плодотворному отождествлению их духовных энергий. И это даёт ему преодолеть испытания, не согнуться и не сломаться. Так у А.С.Пушкина:

Окрепла Русь. Так тяжкий млат,

Дробя стекло, куёт булат.

***

Нам часто кажется, что все открытия открыты, но не все оформлены интеллектом человеческим. Всё уже было, всё есть, но не всё – для конкретного индивида.

И то, что мы уже прочувствовали, но этому не нашлось слов, за нас могут вдруг высказать великие предшественники.

Надёжным путеводом в развитии русской мысли для Валерия Николаевича служили и служат слова выдающегося мыслителя, русского православного философа Ивана Ильина: «Настоящий патриот видит не только духовные пути своего народа, но и его соблазны, слабости и несовершенства. Духовная любовь вообще не предаётся беспочвенной идеализации, но созерцает трезво и видит с предметной остротой. Любить свой народ не значит льстить ему или утаивать от него его слабые стороны, но честно и мужественно выговаривать их и неустанно бороться с ними».

«Национальная гордость не должна вырождаться в тупое самомнение и плоское самодовольство, она не должна внушать народу манию величия. Настоящий патриот учится на политических ошибках своего народа, на недостатках его характера и культуры, на исторических крушениях и неудачах его хозяйства. Именно потому, что он любит свою родину, он пристально и ответственно следит за тем, где и в чём народ находиться не на должной высоте, он не боится указывать на это, памятуя хорошую народную поговорку: «велика растёт земля своей похвальбой, а наша крепка станет своею хайкою»...

Когда мы завели речь о Владимире Соловьёве, к нему В.Ганичев относится спокойнее, но тоже уважительно.

Абсолют, в том числе Абсолют соловьёвского всеединства, ускользает.

Всеединство – всё во всём, взаимное отражение, но и отрешение, потому что между постоянным отражением (подобным нарциссизму) и отторжением от своего же отражения возникает некая пропасть. И всеединства – не получается.

Соловьёв видит вселенские скрепы в Любви, без них не может быть всеединства. И у Соловьёва вечно женственное начало – Софийность – обожествлено настолько, что становится своего рода ипостасью наряду с Богом, Сыном и Духом.

Валерий Ганичев не вполне приемлет Софийности Соловьёва. Любовь как божественную сущность он видит шире, выше, духовнее, без различения мужских и женских начал.

Поклонение Мадонне, матери божьей Марии – традиция западноевропейская, католическая. В традиции православия женское начало иерархически встроено в общую архитектонику вероисповедания, подчинено, а не вознесено надо всем. Вот и иконы Божьей матери несут в себе свет терпимости и покорности судьбе.

Женщина несёт в себе тело Христово, поэтому она более телесна, нежели духовна. А озарение духовностью приходит свыше.

Со своей Вечной женственностью и всеединством В.Соловьёв отразился в поэтике Александра Блока, вплоть до его поэмы «Двенадцать». Этот маленький эпос стреножил революционный хаос, привёл его в некую новую гармонию, собрал из множества голосов с выкриками и залихватскими ругательствами и выразил её многозвучие.

Синтез получился неожиданный, невиданный для отечественной словесности. Это был прорыв из эстетики уже сложившегося серебряного века в его иное качество. Это была вспыхнувшая ракета того серебряного века, лебединая песня, сверкнувшая крыльями, озарёнными багровой зарёй. Вместе с героиней Катькой у Блока падает на снег, подкошенная пулей, и замызганная Вечная женственность.

В.Ганичеву идея соборного всеединства необычайно близка. Более того, он стал осуществлять её наяву в реально проводимых из года в год соборных встречах и собраниях православного Всемирного Русского Народного Собора, где проповедуются и утверждаются вечные ценности и обсуждаются насущные вопросы современного мироустройства.

Он как писатель-историк преклоняется перед деятельно-историческим величием императрицы Екатерины Второй. Матушка всея Руси сумела в себе олицетворить и святость и лёгкость придворных нравов, важнее же всего – державотворческий дар.

«Богочеловечество» как соборная личность, по Соловьёву, исключает дьяволочеловечество как личность разрозненную.

Исходя из его логики, можно сказать – дьяволочеловечество и создаёт сегодня свой паразитический «золотой миллиард». Дьявол – первый либерал. И никакие скрепы, кроме потребительских интересов, не создадут должного единства в этой искусственной общности богатеев.

Разве же в обществе «золотого миллиарда» будет отменён закон Гоббса – закон борьбы всех против всех как движущей силы развития гражданского общества? Даже если будут приглушены механизмы закона Дарвина и Спенсера – борьбы за существование,

закон капиталистической конкуренции Адама Смита вряд ли отойдёт, ослабнет, а скорей всего усилится.

Есть в напевах твоих сокровенных

Роковая о гибели весть...

Сегодня многие либералы-демократы маскируются под державников. В их лице – космополитизм в обнимку с глобализмом, «золотомиллиардная» мания либеральствующих политиков и правителей.

«Золотой миллиард» счастливцев, везунчиков, Адам и Ев земного рая – откровенно издевательская доктрина меньшинства в отношении большинства человечества.

Помнится, как проговорился Ехануров, украинский экс-премьер, а потом министр обороны Украине в правительстве Ющенко, по поводу этой либерально-людоедской концепции разжиревших золотых тельцов. Это Украина-то войдёт в страны «золотого миллиарда»?! Страна, географически расположенная в центре Европы, сегодня действительно на окраине-обочине мировой геополитики.

И все газовые шантажи её – лишь слабые потуги самоутвердиться в качестве центровой державы.

Создание земного рая даже для немногих невозможно уже потому, что все земные и небесные катаклизмы – цунами и ураганы, землетрясения и последствия парникового эффекта не обходят стороной представителей «золотых миллионов».

Если вернуться к Достоевскому, то для него человек есть абсолютная ценность, слезинкой ребёнка может нарушиться вселенская гармония. Человек – мыслящее и чувствующее существо, создание Божье, – в этом его сродство, и любое различение – от лукавого, оно и ведёт к розни и войнам.

И перед вызовами глобальных катастроф человеческое общество должно объединиться так, чтобы с готовностью встречать их и минимизировать потери.

Тельцы и певцы «золотого миллиарда» глобалистско-либеральными проповедями отравили немало голов интеллигентствующей элиты в России и в бывших странах социалистического лагеря. Без объявления и единого выстрела выиграли третью мировую войну. Через агентов влияния во властных верхах легко, без сопротивления разложили на лопатки великую советскую супердержаву. А теперь ставят ей свои условия, призывают покаяться за социалистическое прошлое, навязывают откровенно разрушительные реформы.

Третья мировая проиграна, следовательно, армия не нужна. И вот теперь начался очередной виток военной реформы, по итогам которой будет уволен в запас чуть ли не каждый второй офицер, а институт прапорщиков полностью упразднён.

Невольно вспоминается известное изречение Александра III: «У России нет союзников, кроме её армии и флота». И при этом со страниц интернета можно прочитать самые неутешительные, хоть и неправдоподобные прогнозы на будущее, к примеру, такие: в 2012 году Китай – с востока, а НАТО – с запада начнут открытую интервенцию против России.

В каждой шутке есть известная доля шутки. После таких «шуток» становится не по себе. Кто бы мог подумать в 1991 году, что в конце года Советского Союза не станет, особенно после референдума в марте того же года, когда 80% населения страны проголосовало за сохранение державы?!

Рано или поздно правда проясняется. Паритет двух сверхдержав был нарушен вследствие прямого предательства тогдашнего партийного руководства СССР. М.Горбачёв размыл образ врага, пока и вовсе не убрал его из идеологических святцев и политических клише.

Что это было? Действительно, вера в дружбу и сотрудничество со странами империалистической формации? Нет, скорее, продажа государственных интересов, причём почти не торгуясь, за бесценок. Чего ради? Мировой славы для себя лично? Безусловно. Личной корысти, толкающей на предательский сговор с недругами нашей страны, нацепивших овечью шкуру? Несомненно. А ещё вследствие американского шантажа «программой звёздных войн» и дальнейшим снижением баррельной цены на нефть. Следует напомнить, что в то время сами США были на грани системного кризиса, финансово-экономического краха и расчленения, подобного нашему.

Так, от философских воззрений любомудров прошлых веков можно выйти к истолкованию современных реалий. Времена меняют вывески, маскируют суть, но она остаётся неизменной.

Прозревая новую Россию, отечественные мыслители, многие их которых эмигрировали, провидели её испытания, её лихолетья, её горнильные и купельные очищения. Роковая о гибели весть имела для них и свою анти-апокалиптическую весть о спасении.

Свобода Русской мысли в плену идей

Обратившись к «Русской идее» Бердяева, мы с Валерием Николаевичем стали обсуждать его вклад в её развитие и то, до чего он всё-таки не дошёл, чего не достиг.

У этого романтика Духа была обострённая духовная интуиция. Она пробивается сквозь бессмысленные, хаотичные подробности Бытия к Целому. И тем самым восстанавливает утерянную связь распадающегося на части мира, возвращает целостность духовного опыта.

– О таких как Н.Бердяев Ф.М.Достоевский писал: им не нужен миллион, им главное – мысль разрешить.

Страстность его мысли выразилась в афористичности, но страдала фрагментарностью. И всё же это стало органичной формой его самовыражения. Но рациональному толкованию не поддаётся.

Основной пафос философии Бердяева – защита достоинства человеческой личности в мире, где личность оказалась под угрозой. Русская идея у него неотделима от человека. Он мыслит о том, «чем эмпирически была Россия», «что замыслил Творец о России, умопостигаемый образ русского народа, его идею».

При этом проводит различение индивидуума и личности как «натурально-биологического» и «религиозно-духовного» типов.

Не случайно им цитируется Карлейль: «Несчастье человека происходит от его величия; от того, что в нём есть Бесконечное, от того, что ему не удаётся окончательно похоронить себя в конечном».

Человека он видит как сложное и запутанное существо. «Моё «я» переживает себя как пересечение двух миров. При этом «сей мир» переживается как не подлинный, не первичный и не окончательный. Есть «мир иной», более реальный и подлинный. Глубина «я» принадлежит ему». Таким образом выражается у него Православная идея бессмертия души.

В отношении русских смыслов у него сказано: «Я не любил «жизни» прежде и больше «смысла», я «смысл» любил больше жизни, «дух» любил больше мира».

Отсюда страстное желание отыскать смысл в кажущейся бессмыслице исторических событий, отсюда же устремлённость за пределы истории, к её метаисторическим перспективам. Но главное – радение за человека, открытого всем ветрам и поветриям.

И вот что важно у него для нас сегодня. Он акцентирует внимание на том, что у нас столетиями накапливалось отрицательное сознание, укреплялись идеи атеистические и нигилистические. Они переносились в русскую мысль как результат европейского развития и отражались в России в самой предельно крайней форме. Её так окучивали этими идеями, что русский человек верил им до фанатизма. «Уж если русский – социалист, как на Западе, то социалист самый крайний, фанатичный». И социализм его оказывался вне времени и пространства. Социализм подменял ему религию.

Крайности, крайности, крайности. «Уж если русский – анархист, то самый предельный, бунтующий против первооснов бытия.

Уж если русский материалист, то материализм для него – богословие, если он атеист, то атеизм его религиозен».

В этом видел он, как ни парадоксально, религиозный склад русского народа. Сбрасывая Бога со счетов, русский человек не мог оставаться в вакууме безверия. И все новые концепции переустройства мира заменяли ему религию.

Он ведёт начало сдвига в русском общественном сознании с мировоззрения разночинцев, которое захватывает его во 2-ой половине XIX века апокалиптическим порывом к осуществлению утопии. Научные понятия, такие как эволюция, прогресс, получают сакральное наполнение, трансформируются в энергосимволы.

И вот во времена Русских революций под ногами философа разверзается реальная бездна апокалиптического опыта и эсхатологических ожиданий. Он заявляет о Легионе бесов, напущенных на Россию, об иррациональном «тёмном источнике», испускающем сатанинскую энергетику.

По мнению Бердяева, русское мышление имеет склонность к тоталитарным учениям и тоталитарным миросозерцаниям.. Русская интеллигенция всегда стремилась выработать себе тоталитарное целостное миросозерцание, в котором «правда-истина» соединяется с «правдой-справедливостью». Через тоталитарное мышление велись больше поиски совершенной жизни, чем совершенных произведений философии, науки, искусства.

«Только такого рода учения и имели у нас успех, – утверждает философ не вполне внятно. – В этом сказывался религиозный склад русского народа».

С вершины нынешнего времени можно во многом поспорить с Бердяевым, но всё-таки он был ограничен пределами своей эпохи. Как ни прозревай грядущее, оно ещё не наступило. А когда сбываются пророчества, о пророках уже забывают, или делают на них безнравственные спекуляции.

Он максималист уже в том, что считает, что русские – максималисты, и уверенно пишет: «именно то, что представляется утопией, в России наиболее реалистично». И раскрывает природу гипнотической притягательности утопии: «Все большие революции доказывают, что именно радикальные утопии реализуются, более же умеренные идеологии, которые казались более реалистическими и практическими, низвергаются и не играют никакой роли... в утопии есть динамическая сила, она концентрирует и напрягает энергию борьбы, и в разгар борьбы идеологии не утопическое оказывается слабее». За его мыслью следить трудно, но притягательно, нужно всякий раз возвращаться и соглашаться или нет. «Утопия всегда заключает в себе замысел целостного, тоталитарного устроения жизни. По сравнению с утопией другие теории и направления оказываются частичными и потому более вдохновляющими. В этом притягательность утопии, и в этом опасность рабства, которое она с собой несёт». Он как будто сам себя опровергает: так «более» или менее вдохновляющими? Важен, видно, момент времени.

Утопия коммунизма тогда стала легко приживаться на русской земле. Она легко заражала, но массы и быстро излечивались от неё. Другое дело, что коготок увяз – всей пташке пропасть. И новая власть не дозволяла выкарабкиваться их тенёт чужих идей.

Ульянов-Ленин брал уже не только своим ораторством, сколько организаторскими мерами. Они и помогали ему и его соратникам держать Россию в узде.

Бердяев не признаёт русского коммунизма, но, скорее всего, его не понимает: «Русский коммунизм есть извращение русской мессианской идеи. Он утверждает свет с Востока, который должен просветить буржуазную тьму с Запада». И всё же вынужден признать, что коммунизм есть русское явление, несмотря на марксистскую идеологию. Коммунизм – «русская судьба, момент внутренней судьбы русского народа». И поэтому – «коммунизм должен быть преодолён, а не уничтожен».

Сегодня, исходя из нашего опыта, хочется добавить: коммунизм и не может быть уничтожен, пока не преодолён. Имеется в виду не коммунистическая утопия, а тот исторический опыт жизни в тоталитарном обществе, который каждый, переживший его, продолжает нести в собственной душе.

И всё же прививка от этих идей была получена, ею наше общество переболело, и впредь важно не допускать новых вспышек пандемии.

Вместе с притягательностью утопии, Бердяев недаром видит опасность рабства, что она с собой несёт. И по-бердяевски остро и глубинно встаёт тема рабства и свободы человека.

Он исходит из постулата Гегеля, что не свобода есть создание необходимости, а необходимость есть создание свободы.

Внешними выразителями свободы поначалу становится толпа, подстрекатели и зачинщики ещё не видны. Толпа – ещё не организация, но за ней явно она стоит. Всё равно возмущение толпа воспринимается как сигнал свободы, сбрасывания с себя пут и оков. А Бердяев уверен: «Всякая группировавшаяся масса враждебна свободе. Скажу более радикально: всякое до сих пор бывшее организованное и организующее общество враждебно свободе и склонно отрицать человеческую личность. И это порождено ложной структурой сознания, ложным направлением сознания, ложной иерархией ценностей... Личность, сознавшая свою ценность и свою первородную свободу, остаётся одинокой перед обществом, перед массовыми процессами истории».

Общество, освобождённое демократией, отнюдь не обретает свободу, а тоже её теряет. Оно ведёт к обмельчанию личностей, когда сила и власть не за интеллектом, а за предприимчивостью. «Демократический век – век мещанства, и он неблагоприятен появлению сильных личностей».

Страдает от демократии и мораль, и совесть, и этика. В её контексте нигде мораль не находит себе достойного места. А этика у Бердяева – по ту сторону Добра и Зла. Что считать добром, а что злом, решается данной группой людей в своё время и в данном месте. «Пространственные символы «верха» и «низа», «высокого» и «низкого» могут выражать абсолютные истины нравственного и духовного порядка. И в нашем падшем мире принимает формы различения то, что в бытии не есть различение».

Для него высшая ценность лежит по ту сторону добра и зла, но нельзя её сводить к ницшеанству. «Этика обычно целиком находится по ту сторону добра и зла, и добро для неё не проблематично». Здесь имеется в виду не призыв отрешиться от этических норм ради высшей ценности, а позиция, заявленная ещё Августином, полагавшим, что зло не имеет субстанциональной основы, не коренится в глубине бытия.

«Мир не есть бытие, мир есть лишь состояние бытия, в котором он отчуждается от себя и в котором всё символизируется». Можно понять так, что всё условно, всё обусловлено тем, до чего договариваются в обществе и как удаётся этого достичь. А подлинные истины – они все вне общества, вне этого мира.

Бердяев даёт импульс к познанию, наталкивает на истины, но противоречивость его суждений заставляет их искать самому.

Тем ценнее его мысли, что они не имеют завершённого вида, каждая мысль порождает следующую, как в цепной реакции.

И неиссякаемость океана мысли наполняет новым стремлением к познанию его. Нельзя выпить океан, но быть рядом с ним, воспринимать его могучее дыхание, его дух и волю, и познать хоть чуть-чуть причастием своим – не в этом ли основной смысл, ради которого мы и живём!

В воздухе Русской доктрины

На появление Русской доктрины Валерий Ганичев отозвался сразу, видя в ней много родственного, о чём он много думал и прочувствовал душой своей.

Современный мир после распада Советской сверхдержавы оказался в геополитической катастрофе, впадая в глубокую историческую депрессию.

Возник дисбаланс мировых сил, нарушилось равновесие, что может привести к ещё более непредвиденным катастрофам.

Остаётся не до конца прояснённым, почему победители, одержавшие всемирно-историческую победу в Великой Отечественной войны и спасшие мир от коричневой чумы гитлеровского фашизма, к исходу XX столетия повели себя как побеждённые.

Создатели Русской доктрины уверены, что против нашей страны было применено «консциентальное» оружие, то есть оружие, поражающее сознание, разрушающее менталитет противника.

Массированное применение его началось с середины 80-х годов с провозглашения нашей страны «империей зла».

Бывший голливудский киноактёр Рональд Рейган, ставший президентом США, после просмотра фантастического кинобоевика «Звёздные войны» режиссёра Д.Лукаса заявил, что прообразом Империи зла в этом фильме является Советский Союз. Появление голливудского фэнтези-хита как раз совпало с началом горбачёвской перестройки, и слова американского президента наша общественность почему-то легко заглотнула и переварила. Да и немудрено, если в ней наступил период разброда и шатаний, и любая подсказка с Запада, любой экивок пусть даже уничижительный, воспринимались как сигнал к слому советской системы.

Под вывеской гласности столько было выплеснуто негативной энергетики, что в адрес нашей страны и советского строя– и вне её, и внутри, – что это превысило эффект вражеского нашествия или интервенции. Наше энергоинформационное поле было напряжено так, как никогда. Его затопляли потоки брани и лжи, взаимного оплёвывания и очернения, похабщины и непристойностей. И столько в его эфир было влито помоев и вброшено сора, сколько не было, пожалуй, за целый век. И все эти потоки выливались на наши головы, приводя наш народ в недоумение и растерянность.

Всем хотелось выглядеть справедливыми и, соответственно, добрыми. А всё получалось ровно наоборот. Крылья крайностей схлопывались и били всех у нас в стране кого ни попадя. Накликалась великая беда. Назревали социально-политические потрясения и финансово-экономические бедствия.

Вместе с тем стал стираться образ внешнего врага. Его умышленно стали рисовать с человеческим, приветливым и добродушным лицом, вторя миротворческим речам М.С.Горбачёва, последнего генсека КПСС. Развязывая себе язык, декларируя гласность, он вёл одностороннюю линию на ослабление обороноспособности страны, превращение её из сверхдержавы в страну третьего мира.

А стало быть, на нарушение паритета – политического и военного равновесия сил, которого невероятно большими усилиями добились при его предшественниках.

Нужен был повод, чтобы ускорить процесс десакрализации советского режима, и он, пусть незначительный, представился.

Им и стал далёкий, казалось бы, от современной реальности кинобоевик, он и сослужил свою службу для образного знакового высказывания в адрес СССР.

Можно недооценивать несовершенные произведения искусства, но силу слова, сказанного вовремя и в нужном месте, недооценивать нельзя. На этом и строится информационно-психологическое

оружие, направленное против нас. С крахом мирового лагеря социализма было заявлено о прекращении «холодной войны», однако его воздействие на восточно-европейскую цивилизацию только усиливается, провоцируя её распад.

Миротворство лидера страны и перестройки вело к тому, что держава разоружалась в одностороннем порядке, в прессе делалось всё, чтобы авторитет армии падал. Вместе с тем ослабевала и сознательная воля народа к ответам на новые внешнеполитические и внутриэкономические вызовы.

Любой другой народ мог бы броситься в бой против обидчика, даже если бы этот бой для него был самоубийственным. А наш запрягает долго, так уж повелось. А дадут ли ему совершить езду, пока он собирается с силами? В расчёте на разложение нашего общественного сознания и неподготовленность к ответам и были нацелены хорошо подготовленные идеологические провокации.

У народа, у здоровых патриотических сил не оказалось адекватного арсенала противодействия. Советский космополитский набор штампов и клише стал тем тяжёлым балластом, который хотелось скинуть всем, в том числе и российским патриотам. И, действительно, от него надо было как можно быстрее избавляться.

Трагическая сложность обстановки на тот период многих кидала из стороны в сторону, сталкивала к крайностям, скатывала всю страну на край пропасти.

Но духовные силы постепенно собирались и сплачивались. В разных местах и слоях общества они ковали «оружие ответа».

этой идеологической и психологической экспансии и агрессии западного мира. А оно, как показал трудный опыт, может выковаться только на духовно-традиционалистской основе.

Доктрина вобрала в себя богатейший опыт русских мыслителей-любомудров и передовых взглядов западных философов, концептологов, социологов и экономистов. Вместе с тем в ней удивительно пластично и гибко философские установки подкрепляются конкретными подходами и путями реализации.

Стараясь как можно меньше уходить в отвлечённости Русской национальной идеи, создатели Доктрины наделили её концепцией практического действия. Здесь взвешиваются всевозможные условия существования российской нации, и чётко названы такие, без которых она обречена на вымирание.

К вопросу о государстве, который в нашей государственной политике стал расплывчат, аморфен, неопределён. Если для других наций крах государства – это ещё не полная катастрофа (в Польше, например), то мы, потеряв его, потеряем нацию, а значит – потеряем всё.

Но даже если исходить из худших сценариев, у нас есть поучительные и вдохновляющие примеры: святой Александр Невский или преподобный Сергий Радонежский.

В эпоху, когда решался вопрос: быть России иль не быть, – Князь Александр Невский не утратил веры, не растерялся, а сумел мобилизовать народ на сохранение веры православной, на отпор неприятелям-крестоносцам, на сбережение своих святынь.

А веком позже Сергий Радонежский показал Руси – зачем жить, благословляя князя Дмитрия Донского на победоносную Куликовскую сечу.

И ныне идёт битва на духовном поле. Русская идея обнажила меч

Доктрины и переходит в наступление. И это обнадёживает и вдохновляет. Однако эту духовную сечу пытаются умалить, обойти молчанием в прозападно-либеральных СМИ. Они понимают: она направлена и против них. И делают всё возможное, чтобы менталитет российской нации снизить как можно ниже.

Русских героев и гениев, любомудров и подвижников, праведников и святых заслонить звёздами и кумирами шоу-бизнеса, поп-культуры.

Лицемеры и лицедеи правительственного уровня на все лады внушают общественности и народу представление о стабильности России. И под маской значительности продолжает свою разрушительную работу социальный хаос в стране. Его как джинна из бутылки выпустили в перестройку и никак не загонят обратно, а многие из новых хозяев жизни этого и не хотят.

Но уже само появление Русской доктрины Валерий Ганичев сравнивает с живительным воздухом, который наполняет паруса державного российского корабля. На нём и плывут герои и гении –

все те, кто одухотворил наше сознание и наше бытие. Они навсегда остаются духовными флотоводцами и охранителями российской державности.

На Всемирном Русском Народном Соборе, посвящённом обсуждению Русской доктрины, была открыто выражена тревога положением дел в обществе. Было заявлено, что современное человечество доходит до ниспровержения богоустановленного в мире порядка и открытого богоборчества. В этот эсхатологический процесс вовлечена и Россия.

Общечеловеческие ценности, построенные на рынке, на потребительской психологии, оказались далеки от общечеловеческой нравственности.

В смутное время XYII века летописец писал, что люди «измалодушничались». В наше смутное время впору сказать: изолгались. А ведь без чувства правды мы не узнаем лжеца, а без права на правду мы потеряем всякую истину.

Вот именно это чувство и убивается в людях. А у честных отнимается право добиваться правды.

Православие – это стояние в Истине. И в падшем мире, погрузившемся в сатанинские тенёта всеобщего греха и обмана, лукавства и лжи, оно учит, что всякий, делающий грех, есть раб греха.

И только Истина, воспринятая сердцем, может освободить человека от ига тьмы, воистину «познаете истину – и истина сделает вас свободным».

Истина – она в Боге православном. А правда сегодня в том, что истинными целями христоненавистников является окончательное разрушение христианского мира с его духовными ценностями и традициями; всеобщая компьютеризация и создание всемирного сетевого общества; построение богоборческого Нового мирового порядка – царства антихриста, предречённого святым апостолом и евангелистом Иоанном Богословом в Откровении.

Несмотря на это, Валерий Ганичев в своём выступлении на YIII Соборе в феврале 2004 года призвал не искать истину в русле утверждения катастрофического, апокалиптического сознания.

Можно предостерегать, но не стоит пугать Апокалипсисом.

Всегда и всё, не только в наше время, имеет причины духовные, а сейчас как никогда последствия могут быть апокалиптическими.

Это нельзя не учитывать при оценке происходящего в мире, но этому необходимо противостоять духовно.

На Западе это оценивают и этому противостоят по-своему. Всему миру, и особенно России, брошен вызов глобализма, с каннибальской концепцией «золотого миллиарда». Вся мировая ложь сконцентрирована в этом понятии.

В истории человечества существовало множество различных государственно-политических систем: монархические, республиканские, тоталитарные, демократические, и, пожалуй, все из них были основаны на диктатуре – личностей, кланов и семей, идеологий и партий.

Любая независимость от режима, от системы, провозглашённая после реформ или революций, тоже не была независима от своей системы, которая так или иначе вырабатывалась.

Но глобальное общество выстраивается именно сейчас.

По мнению православной церкви, такое обществе, устремлённое к построению «рая на земле» (в данном случае, потребительского благоденствия для «золотого миллиарда»), ведёт к поклонению человеку-антихристу, его воцарению и кончине мира.

И важно остановить ниспадение России в бездну исторического небытия, а мир сохранить от обладания им «человеком греха», «сыном погибели».

По Бжезинскому, откровенному русоненавистнику, «мировой порядок будет строиться против России, за счёт России и на обломках России». Он и другие главные апологеты глобализма (Киссинджер, Зангер, Печчен) открыто заявляют, что после развала СССР врагом номер один для них является Русское Православие.

В ковчеге Русской идеи

Переходя от идей наших любомудров, мы то и дело с Валерием Ганичевым обращались к «Русской доктрине». Огромный том её, больше напоминавший самиздатовский, постоянно лежал перед нами на столе в переделкинской даче. Я поинтересовался, сколько вышло таких книг – 500 экземпляров, понятно, на многомиллионную нацию слишком мало.

Однако, вчитываясь в неё, мы не ощутили её тяжеловесности. Доктрина взорлила на крыльях Русской идеи. И, по-моему, не имеет дидактичности и директивности.

В чём же суть её? А суть её в создании иерархически-сетевой социальной ткани, сетевой империи на месте разрушенного «советского мира». В основу этого важно положить лучшие традиции Святой Руси, старой Российской империи, достижения советского народа, то есть той же, что и раньше, что и всегда –

«сверхнациональной» Русской нации.

Русская доктрина – коллективный труд, она полна точных и красочных сравнений, метафор и глубоких выводов. Видно по всему, в её основе заложена многовековая Русская мысль, Русская дума, в ней плещется Океан Русского логоса.

А что такое Россия? По мнению авторов доктрины, это система стропил, которая поддерживает свод над всеми народами мира и дарует мировому целому равновесие и справедливость.

Я сразу понял для себя: Русская доктрина – свод русских смыслов.

Но без государственной воли русские смыслы могут не остаться даже на бумаге. Тем более что доктрина имеет державотворческий смысл, о значении и необходимости которого говорит Валерий Ганичев чуть ли не в каждом своём выступлении. И когда в голосе нашего государства послышатся узнаваемые ноты тысячелетней Руси, Запад и Восток не должны этому удивляться. Им при этом надо бы вздохнуть с облегчением, уверены авторы доктрины. Но вздохнут ли? Поймут ли они когда-нибудь, что возрождение традициональной Руси, согласно доктрине, благо для всех народов?

Разве представить им себе вечно движущийся Океан Духа, а Россию в нём как спасительный Ковчег.

Океан, который раскачивает в себе русские смыслы, – не по нему плавал и отвоёвывал пространство для России воитель-флотоводец Феодор Ушаков. И кто не пустится в плавание, навсегда останется оторванным от них, непобедимых смыслов русских. Но стоит лишь только назвать их, всматриваясь вдаль и окликая океан, и они отзовутся, пробудятся и пребудут в душе у каждого из нас.

Вот и мы почувствовали себя плывущими в этом Ковчеге. И Русскую доктрину стали воспринимать Ковчегом Русской национальной идеи, здесь даже уточняется –«сверхнациональной».

То есть национальная имеет значение общенациональной, объемлющей все народы России изначальной и все, обращённые к нам с доверием и доброжелательностью.

Когда Запад разрушил Советский Союз, не без помощи утвердившейся в нём «пятой колонны», был выпущен демон нестабильности. Россия как будто растерялась, однако мы – «страна затягиваний», но вслед за тем следуют быстрые решительные перемены. Запрягаем долго, зато скачем быстро.

Сегодня признано уже официально, что распад СССР стал глубочайшей геополитической катастрофой. Какие же выводы делаются из этого? Наиболее проницательные и зоркие сделали вывод, что Россия распалась не столько из-за собственных слабостей, сколько потому, что был «смертельно поражён менталитет правящей верхушки». Осуществился очередной переворот сверху, помимо воли народа. И таких переворотов за XX век было несколько. Хуже всего, что они выпускали дестабилизирующие силы, рушащие государство и раскалывающие империю.

Впоследствии для объяснения подобных загадочных болезней стал применим термин «консциентальное оружие», то есть поражающее сознание, разрушающее менталитет противника.

Русская доктрина становится новым «оружием сознания».

Вместе с крушением сознания начинают рушиться и окружающие условия. В Русской доктрине утверждается, что в «эпоху крушения модерна» русские вступили первыми, приобретя за XX век колоссальный опыт выживания и даже развития в ситуациях жесточайшего «форс-мажора», и в отличие от прочего человечества, способны жить и работать в немыслимых условиях.

Как охарактеризована современная обстановка? Ложная стабильность. А под её маской сохраняется социальный хаос.

Государство сегодня – заложник «оффшорной элиты».

Отсутствие в современной России официальной идеологии (напомним, в основе её лежит понятие идеала), – это как следствие эклектически мыслящей верховной власти. Горбачёвский плюрализм вообще выродился в самую что ни на есть безнадёжную эклектику. И наше государство теперь слишком зависимо от Запада и внешних сил.

Доктрина предлагает целый ряд механизмов для движения национальной идеи. И прогнозирует три сценария развития России:

Пессимистический – катиться по колее вплоть до коллапса, утрачивает суверенитет, который уже и сейчас частично утерян.

Возможные пути выхода – объявление режима национального самовосстановления, вплоть до партизанской войны, «партизанское право». Россия не может быть «распущена по свистку», однако и собрана – тоже.

Инерционный – снизу организуется протогосударство, заменяющее обветшавший и разрушающийся проект «Российская Федерация 1991 года».

Оптимистический – курс власти осуществляют силы, близкие Русской доктрине, она становится в каком-то смысле официальной.

Намечено три сценария будущего внутри России

Первый. Развал России, распад на части, новый парад суверенитетов при потере общего суверенитета.

Второй. Стагнация на условиях, близких нынешним, сохранение неустойчивого равновесия.

Третий. Глубочайший кризис, граничащий с катаклизмом, в результате которого власть путём скачка перейдёт к идеологии, отвечающей традиционным, проверенным веками принципам русской цивилизации.

Эпоха безвременья заканчивается. От каждого из нас требуется сознательное участие в восстановлении традиций и в творчестве «Руси новой по старому образцу».

Наверное, не всё в доктрине однозначно и может быть единогласно воспринято всеми. Но сложность времени, в которое она складывалась, обнаруживает свои подводные течения и камни.

Помнится, на презентации и обсуждении Русской доктрины в Союзе писателей России секретарь СП Сергованцев обратил внимание, что в ней записано: «чтобы не было войн, нужно, чтобы дворцы окружали не хижины, а коттеджи». Значит, здесь всё-таки закрепляется положение, что будут богатые русские и русские бедные или победнее, а также богатые нерусские и нерусские бедные. И значит, предпочтение всё же будет отдаваться русским богатым и бедным. Так или иначе сохраняется расщелина, откуда выползает социальная несправедливость.

А беда или благо, что у нас богатые недра? Всегда будут не любить и шельмовать тот народ, у которого недра богаче. А чем их больше, тем народ, владеющий ими, не в чести.

Как бы то ни было, в доктрине власть бросает клич социальной правды. Берёт курс на идеологию не «потребительского общества», не «свободного рынка», что сам якобы за нас всё вспашет и засеет, а на идеологию национального развития, волевого проекта, опирающегося на сознательно выстраиваемый Образ будущего.

Русское государство в идеале становится Сетевой Святой Русью.

Важно вновь из веков выявить святой и вечный лик Руси!

Если для других наций крах государства – это ещё не полная катастрофа (например, поляки полвека жили без своего государства и сохранились как нация), то мы потеряв государство, можем потерять всё.

Государство и нация – это единое целое. Нация представляет собой силовое поле истории, которое удерживает в себе различные этические и социальные группы, сообщая им единство и не позволяет рассыпаться. Подобно полю магнита, – его не увидеть глазами, потому оно кажется таинственным, многие видят в нём мистическое начало, а некоторые даже умудряются сомневаться в его наличии.

Государство-нация выступает здесь не как отдельное племя, а как сиротский приют, усыновляющий племена. Иногда государствообразующий народ усыновляет иноплеменников в буквальном смысле, как, например, огромное число «сирот казанских» было взято русскими в свои семьи после разрушения Казани Иоанном Грозным.

Кто Богу не грешен, Царю не виноват!

Уже на Руси не уповают на семитский идеал водворения «Царства Божия» на земле. Скорее, пологаются на помощь Бога в устроении здесь исторической крепости – «цитадели блаженных».

«Нации блаженных» стремятся к преображению мира, построению образа Божия в культуре, в ландшафте родной земли, в самом народе. «Не сообразуйтеся веку сему, но преобразуйтеся!» (Рим. 12:2) – таков девиз, которым хотят пронизать свою жизнь.

«Царства блаженных» становятся наградой блаженному в том, что он здесь и сейчас приобщается вечности. Правда и вера, оттого что вечны, они прекрасны. В этом заключается сам смысл понятия «блаженный» – такой просветлённый праведны человек несёт награду в самом себе, и страдания и лишения этой жизни не способны отнять у него это блаженство.

Идеал «царства блаженных» представляет собой своего рода «утилитаризм»: люди жертвуют благами жизни ради блаженства на том свете. И задачей истинного царя является достижение состояния духовного просветления.

У Серафима Саровского «Стяжание Духа Святого» истолковывается как предуготовление в нашей душе и плоти престола для Бога.

Высшие силы избирают народы для их миссий.

Неоспоримый факт, что именно Византия на протяжении тысячелетнего периода осуществляла миссию мирового государства государства, до сих пор неоправданно замалчивается.

Причины разные: неизжитый европейским сознанием комплекс ущербности перед метрополией, вина за участие в её ослаблении, наконец, ревность папского престола, способствовавшего распространению легенды о Византии как о распущенной и коварной восточной деспотии.

«Империя не умирает, она передаётся» (Ф.Тютчев), Вечное Царство, если оно действительно существует, «странствует», «передаётся» от одной нации к другой. Так и престол начал переходить к Москве задолго до падения Царьграда.

Массовый переход служивых людей с запада на восток под начало московского князя в конце XIY- начале XY веков подлинная загадка. Историки даже не пытаются разрешить её...

А когда давление Орды ослабело, её наиболее активные представители стремились принять православие, вливаясь в Русское войско.

Начиная с Василия I, этот процесс становится массовым и необратимым. Словно по мановению руки в Восточной Европе возникает небывалая по мощи держава.

Даже в XYII веке резкое возвышение Москвы вызывало ассоциации с сотворением мира «из ничего».

«Царство вечно, тогда как нации смертны, и в этом царстве есть нации-родители и нации-наследники. Примериваясь, перенимаясь другими христианскими державами, в России оно приобрело наиболее ёмкое выражение в концепции «Третьего Рима», сформулированной Филофеем Псковским в 1523 году.

Важно избрать путь к сближению народов и вер, а не к ущемлению и разобщению. Из аморфного состояния через сетевое стягивание предстоит, как в былые времена, сосредоточиться вокруг своих святынь и традиций, вновь выявить вековечный облик Руси.

Русская доктрина по существу мировая, но обращена в первую очередь к самой России. Она выплывает Ковчегом из Океана Русского духа, сообщающегося с Мировым океаном-разумом.

Зрелость русской цивилизации

Русская цивилизация именно и строится на национальном характере. Этот вопрос обстоятельно рассмотрен новой доктриной. В полной мере цивилизационные черты национального характера нашли своё воплощение в художественных и критических произведениях Валерия Ганичева.

Он всегда исходил из того, что способность сплотить более ста народов, народностей и племён в нацию свидетельствует о силе русского национального характера. И все домыслы и сочинительства о его слабости, неразвитости, кондовости, гужеедстве – блеф и бред, по-другому не назовёшь, они отметаются самой исторической реальностью.

Цивилизация, по идее, несёт в себе дух высвобождения духовного потенциала каждой личности. Она не должна насильно связывать её крылья, продолжая воспитывать дух свободы.

Стремление к свободе, желание отпустить свою душу на волю – не это ли главное в характере русского человека?

Свобода же его чаще всего ограничивалась варварски, нецивилизованно, с применением репрессий, антинародных реформ, мер, граничащих с геноцидом.

XX век, принёсший многим странам и народам свободу и независимость, оказался «урожайным» на репрессии.

За весь XIX век насчитывается сорок с небольшим политических казнённых. И кто бы мог подумать, что в XX веке прогресс приведёт к Освенциму и Гулагу.

Свободолюбивый национальный характер редко вступал в противоречие с разумным повелеванием, руководством. И зря миру и нам навязывают мифы, что русский человек трудится из-под палки, находится в повиновении не за совесть, а за страх.

Для русского человека всегда остаётся высока ценность чести.

Русский человек в принципе не способен на сверхмобильную деятельность ради обогащения, низменных материальных целей, зато способен на чудеса героизма при защите Родины и священных для него ценностей, либо при выполнении великой исторической миссии.

И свобода для него предполагает не оторванность от всего и вся, а напротив, нагруженность всех социальных и личностных связей человека содержанием и смыслом. Чем больше нагрузка смысла, тем выше степень самопознания самого человека, тем от свободнее и независимее от внешних точек зрения, от попыток сбить его с толку, и тем самым он духовно аристократичнее.

И потом человек не мёртвое физическое тело, свобода которого может означать лишь «свободное падение».

Свободный человек не беспризорник и бомж, а тот, у кого есть дом и родина, кто на коне и во всеоружии.

«Человечество» в целом и «отдельный человек» парадоксально смыкаются, оказываются двумя сторонами одного и того же уровня самосознания.

Чтобы осмыслить человечество как целое, нужно взойти по генеалогической лестнице к самому истоку, к Адаму, к единичному человеку.

Человек может быть рассмотрен как единство трёх составляющих – наследственности (то есть заложенных в нём природных черт), воспитания (сформированных навыков и обыкновений) и социальной ситуации (суммы всевозможных воздействующих факторов внешней человеческой среды).

Через посредство трёх компонентов (нации, рода, другого индивида) человек воспринимает и природу, и космос, и духовную реальность. Даже самый сокровенный личный опыт всегда соотносится с опытом людского окружения, с национальной и религиозной традицией и семейно-родовым разумом, усвоенным в детстве, с «молоком матери».

Цивилизационные корни настолько должны быть сильны, что даже в условиях тёмных Смутных времён социальные константы, вековые традиции, принципы, доказавшие свою ценность, даже после искоренения этих традиций, должны у носителей зрелой цивилизации легко и естественно регенерировать, восстанавливаться.

Зрелость цивилизации даже после пережитого разгрома должна быстро отрастить свои органы, восстановить живую ткань.

В чём же зрелость русской цивилизации? Она в разработанности внутрисоциальных отношений, их глубоком проникновении и запечатлении в дух нации, в «подкорку» каждого её представителя.

А иначе русского человека гнетёт ощущение безбудущности, поэтому политика для него – условие для более или менее нормального стабильного будущего.

И всё же к политике русский человек относится осторожно, слишком часто она оказывалась на устах и в руках у сомнительных личностей. В годы перестройки долго внушалась максима, что «политика – грязное дело» и ей, и от неё никогда не «отмыться».

Политика тогда начинает восприниматься русским человеком, когда она духовная и светоносная.

Соединение духовного и политического идёт от Христовых заповедей, он завещал образ власти «по чину Мелхиседека».

Соединение духовности и власти дано нам в самом представлении о Боге. Дух – это одновременно и высшая «Власть» в мироздании.

Как соотносится это с русским характером? Главный «престол» обретается не в государстве, а в сердце человека – оттуда он уже и может проецироваться на государство.

Поэтому политика становится необходимым условием для духовной жизни, духовного роста нации и каждого её члена.

В неё закладывается мечта русского человека. Она не должна описываться схемами телереклам, нереалистическими потребительскими ожиданиями, надеждой на выигрыш в лотерее, свалившийся с неба манной небесной. Мечта русского человека должна быть связана с созидательными проектами, в которых у него есть возможность участвовать.

Всякая десакрализация власти или устоев негативно сказывается на менталитете, отзывается на душе русского. Поддержание святости, недопустимость отрицания веками выработанных обычаев и чаяний – без этого душа русского сиротеет, опустошается, дичает и ропщет.

Недаром проект Русской доктрины назван именем Сергия Радонежского. «Игумен Земли Русской», духовный окормитель Куликовской битвы, он дал канон России будущего, предвосхищающий Сетевую Святую Русь. На его раку клали после крещения великокняжеских детей.

Велика роль православного подвижничества в державотворчестве. или сетевом смыслотворчестве. С основания монастырей началась эпоха заселения и освоения Русского Севера, Северной Фиваиды.

Сетевое смыслотворчество – только оно сможет оказать благотворное влияние и на воспитание национального характера.

Нынешней «хаосократии» противопоставить «смыслократию», то есть власть смыслов. Через стягивание смыслократии и совершить прорыв к традиционному русскому государству.

Что означает хаосократия? Для русского человека наиболее ощутимой она была во время войны законов, затеянной при Ельцине, при коррупции и бюрократическом беспределе.

Власть здравого смысла, одухотворённого и нравственно направленного, только такая священна для русского человека.

«Кремлёвская кухня»

В 2003 годе в издательстве «Вече» вышла книга «Кремлёвская кухня», автором-составителем которой стала Светлана Фёдоровна Ганичева, супруга Валерия Николаевича. В ней собрание рецептов, традиций и обычаев русской кулинарии. Но это не просто перечень рецептов, в их основе раскрыта идея, что в Кремле соединились кухня императора и кухня крестьянина, вбирая в себя всё лучшее, что накоплено в течение веков. Уникальные рецепты сопровождаются в книге историческими документами, где рассказывается о русской кулинарии и её традициях с древнейших времён до наших дней.

К этой книге предпослано предисловие Валерия Ганичева под заголовком «И я там был, мёд-пиво пил». И в нём элегантно и тонко по-ганичевски с разных сторон обыгрывается понятие Кремлёвской кухни. «Когда к власти пришёл Б.Ельцин, казалось, начались перемены. Ездит в троллейбусе, костюмы покупает с фабрики «Большевичка», ботинки отечественные, значит, и блюда будут простые, непритязательные, российские. Но нет, на стол россиян устремились «ножки Буша», английская говядина, обесцвеченные гамбургеры Макдональда. Цены стали баснословными. Как мрачно шутили мужики в 90-х гг.: «Лигачёв на лишил выпивки, а Гайдар – закуски». Сам же первый президент России любил русскую кухню. Наина Иосифовна продолжала ему готовить котлеты и пельмени, а на возобновившихся приёмах в Кремле столы снова ломились от красной и чёрной икры, красной и янтарной рыбы, сочного мяса и отечественных колбас. Нет, «ножки Буша» тут не подавали».

Кто-то скажет, возможно, что уже и книгу рецептов политизируют.

Да нет, это филигранное проникновение в суть российской власти через её кухню, и политическую в том числе.

Автор с юмором приводит описание водок, в названиях которых тоже отразилась историческая знаковость реформируемой России.

«Возможно, самым большим достижением «перестройки» и реформ было появление «своих водок» в регионах. Действительно, золотомедальная «Билибеевская», тульская «Левша», «Тамбовский волк», «Байкальская», «Санкт-Петербургская», мордовская «Ушаков», псковская «Пушкин» и милая многим «Гжелка», с куполами «Суздальская» отличались отменным качеством. Много водок всяких богатырских: «Илья Муромец», «Юрий Долгорукий», «Витязь».

А сколько глубоких и неуловимо тонких подтекстов в описании президента – преемника. «Новый президент В.В.Путин в пристрастии к кухне и приёмам особо не замечен, но таковых не чурается. Иностранцы с напряжением всматриваются в него: что предпочитает президент новой России – западные ли стандарты, старую ли кремлёвскую кухню или новорусское варево.

В книге Александра Рара «Немец в Кремле» писалось: «По выходным дням он (Путин в ГДР, – В.Г.) выезжал на маленькой серенькой «Ладе» по прогулку в Саксонскую Швейцарию, а вечерами вместе с Людмилой заходил в небольшое открытое кафе, где заказывал пиво и жарение колбаски»

Репортёру еженедельника «Вельт им зонтаг» удалось разыскать пивную «Ан Тор», завсегдатаями которой были сотрудники Дрезденского филиала советской разведки. К глубокому разочарованию любителей сенсаций её владелец рассказал, что ни разу не видел Путина пьяным... Русский часто заходил в его заведение, садился за один и тот же угловой столик, заказывал кружку пива и внимательно наблюдал за посетителями...

По праздникам угощал водкой, которую всегда приносил с собой. В официальной обстановке капитан КГБ Путин почти не пил.

Вскоре Горбачёв объявил о начале антиалкогольной кампании. На одном из приёмов, организованном сотрудниками «штази», Путин, к их великому удивлению, вылил содержимое стакана в цветочный горшок. Кажется, действительно Путин умерен в еде и тем более выпивке. Это довелось увидеть и мне.

Один раз – в трапезных палатах Храма Христа Спасителя. Патриаршая кухня, наверное, нынче самая русская. Столы накрыты со вкусом, без перебора, с большим количеством цветов. К спиртным напиткам – разные квасы, морсы.

После тостов в честь тезоименитства Патриарха по всему залу завязались оживлённые беседы. Решил и я подойти к президенту (правда, в феврале 2000 года он был и.о. президента – выборы тогда ещё не прошли). Охрана почему-то доброжелательно пропустила. Я представился, он кивнул, как будто давно знал. А я рассказал о «десанте» писателей в Чечню, о том, что были у воинов, в чеченских школах, подарили 100 томов А.Пушкина. Он ещё несколько раз кивал головой и подвигал губами, тихо сказал: «Я знаю об этом. Спасибо за то, что поддержали армию, ей нелегко».

Поговорили о делах литературы. Он сказал, что этот разговор надо продолжить, а армии надо помогать. Поэтому и тост был за армию.

Второе застолье было в Большом театре, открылась декада белорусского искусства. После оперы нас пригласили в один из приёмных залов ГАБТа на втором этаже. Закусок была тьма, даже белорусское сало с колбасками и, конечно, драники. Я с супругой оказался возле Геннадия Селезнёва, маршала Сергеева и Павла Бородина. Напротив расположился метра на два осётр (надо же, есть ещё такие). Пока я нацеливался на него, спутники переместились к столу двух президентов. Оба сказали слово. Лукашенко развернулся к гостям и отвечал на вопросы. Я подошёл к нашему президенту. Снова был короткий и доброжелательный разговор. Правда, охранник попросил почему-то убрать рюмку из правой руки в левую, а Владимир Владимирович ещё немного поговорил и пошёл, оставив оживлённую публику без президента. Говорят, что та встреча двух президентов не была особенно плодотворной. Но это уже политическая кухня...»

Валерий Ганичев потом отмечал: «Владимиру Путину было достаточно назвать лишь отдельные ключевые понятия из хоть уже и невидимого, как Град Китеж, но сохранённого нашей литературой русского мира – и сразу в какой-то степени приостановилось противостояние между народом и властью, сразу многие люди стали воспринимать Путина как своего национального лидера. При всём том, что заметного повышения жизненного уровня в стране мы не получили.»

Если власть заговорит с народом на языке его внутреннего духовного строя(или, как теперь говорят, на языке его ментальности), Россия за десятилетие, как после разрухи времён Второй мировой войны, станет опять самой мощной державой».

Олег Дорогань (Смоленск)

Поиск

Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"