К 115-летию со Дня рождения Михаила Александровича Шолохова
Автор воспоминаний, житель станицы Вёшенской, Иван Петрович Гаранин всю жизнь работал в потребительской кооперации Шолоховского района. Круг забот у этой организации таков: обеспечение сельских жителей товарами повседневного спроса, закупка у населения домашней сельскохозяйственной продукции, её переработка. Дела важные и хлопотливые. Иван Петрович исполнял их достойно. Немало лет руководил районной потребкооперацией.
Волею житейских обстоятельств он был близок к Михаилу Александровичу Шолохову и его семье – помогал, как мог, в текучих обыденных хлопотах и заботах, участвовал в приёме представительных делегаций и именитых гостей. Был Иван Петрович, судя по его в человечную меру откровенным рассказам, понимающим слушателем и собеседником писателя. Хорошо знал близких Шолохову земляков из старших поколений, чьи черты характера и жизненные «узелки» узнаваемы Гараниным в героях романа «Поднятая целина». Иван Петрович сумел по-своему передать в сердечном слове то, что «Шолохов делал только добро людям, он решал один вопрос: как помочь человеку, как помочь людям».
В жизни мне страшно повезло… Мне часто приходилось встречаться с Михаилом Александровичем Шолоховым… Были, так сказать, текущие, повседневные заботы, а в моих воспоминаниях речь совершенно о другом, на мой взгляд, более важном, потому что иногда смотришь телевидение, читаешь некоторые публикации – поражаешься явным враньём, искажением исторических фактов. Итак, по порядку.
В литературных трудах (даже у шолоховедов) проскальзывает мысль, что писатель, как и его литературный герой Григорий Мелехов, колебался в выборе общественного строя, не верил, сомневался в построении справедливого общества. Это полный абсурд, незнание Шолохова как человека, как патриота, да и как писателя и гражданина.
Да, Михаил Александрович был замкнутым, таинственным человеком, никогда не высказывал своего мнения, не подумав, не взвесив; говорил чётко, ясно, метко и, как бы не договаривая по некоторым политическим вопросам, «мол, есть голова, додумай сам». Не мог он, пропитанный идеями построения справедливого общества, не верить партии. Прочитайте ранние рассказы Шолохова «Чужая кровь», «Нахалёнок», «Алешкино сердце», «Жеребёнок», «Родинка» и другие. Увидим всё: и революцию, и пробуждение новой жизни (казалось бы, в монолитной казачьей среде), и великую родительскую любовь, духовную нравственность, а главное – веру в человека. Но нельзя не учитывать тот факт, что Шолохов в раннем возрасте познал классику русской литературы, ведь вся его родня были грамотные, зажиточные люди, имели домашние библиотеки.
С выходом первых рассказов о писателе заговорили как о великом даровании, о таланте и мастере художественного слова. Но Шолохов в зрелые годы скромно скажет: «…ранние рассказы – это проба пера, теперь я бы их написал совершенно по-другому».
И мы прочитали шедевр художественного слова в рассказе «Судьба человека»; по художественной силе, идейности, мужеству и правде о советском солдате ему нет равных. И не случайно, советский кинорежиссер, актер кино Сергей Бондарчук, поставивший по шолоховским произведениям шедевры киноискусства, скажет правдивые слова о Шолохове: «Секрет всенародного авторитета Шолохова — в предельной, обостренной искренности писателя. Ни разу он в своем творчестве не сфальшивил, не соблазнился с полуправдой и именно поэтому его книги стали как бы нравственным эталоном нашей эпохи».
Но давайте вспомним, как мучительно больно было защищать эту правду писателю. Об этом написаны тома, но не все знают, как тяжко пережил всё это сам писатель (он же тоже с сердцем). Кто читал письма писателя Марии Петровне (своей жене), тот помнит, что колебания Михаила Александровича были в одном: остаться в Москве (работа уже была) или взяться за грандиозное полотно романа. И выбор был сделан – уехать от суеты, уединиться и писать, писать, где есть живая природа, где можно поговорить «по душам» с человеком, где он встретит прототипов будущих героев. С выходом первых двух книг «Тихого Дона» о нём уже заговорили, как о великом писателе XX столетия, он стал известен всему миру.
Ошеломляющий успех романа, возросшая популярность писателя. Хочу заметить, что сам Шолохов был талантлив не только в литературе, он в молодые годы тонко разбирался в политике, в особенности классовой борьбы в обществе…
С ростом популярности писателя, пошли, как снежный ком, сплетни, домыслы, враньё. Мне лично противно об этом упоминать, история разобралась и доказано научно, кто написал «Тихий Дон», а мерзопакостное уйдет в навоз, но кое на чём надо остановиться. Ведь Шолохова сразу хотели подогнать под идеологические рамки и в первую очередь руководители РАППА, т.е. братья – писатели. Они просчитались – не знали Шолохова как человека, с его твердым характером борца. Он не прогнулся под А.А. Фадеева, Ф.И. Панфёрова, которые советовали сделать Григория Мелехова красным, «своим», «ибо роман будет угроблен» и не увидит свет. С болью в сердце он напишет в письме от 2 апреля 1930 года Е.Г. Левицкой: « И пусть Фадеев (он же «вождь» теперь…) не показывает мне, что «закон художественного произведения требует такого конца, иначе роман будет объективно реакционным». Это не Закон. «…А я все-таки допишу «Тихий Дон»! И допишу так, как я его задумал…»
И вот читаем волшебные слова художника, пропитанные только правдой: «…Что ж, вот и сбылось то немногое, о чём бессонными ночами мечтал Григорий. Он стоял у ворот родного дома, держал на руках сына… Это было всё, что осталось у него в жизни, что пока ещё роднило его с землёй». Так мог написать только человек с чутким добрым сердцем, и неслучайно Мария Петровна увидит на лице слезы Михаила Александровича. На её удивленный вопрос в то предрассветное утро он просто скажет: «Дописал». Мучительно больно его герой романа искал бессонными ночами выход к мирной жизни. И нам, читателям, стало понятно, что братоубийственная война никому не нужна, она не нужна и Григорию Мелехову, он в войне потерял всё: отца и мать, брата Петра, казаков-хуторян, любимую, ненаглядную свою Аксинью; война сделала своё дело – разорила добрый казачий курень, а сын не узнал своего родного отца. Это уже не вымысел, это правда жизни.
За свое детище, роман «Тихий Дон», он мужественно «сражался» со своими братьями-писателями, и мы видим, каким дальновидным и идейно закалённым оказался молодой Шолохов. При личной встрече на даче Горького со всемогущим товарищем Сталиным он рассказал о правдивости и причинах Верхне-Донского восстания, даже вступил в дискуссию с ним по изображению образа Корнилова. Выслушав «за» и «против» доводы Шолохова, Сталин сказал «третью книгу печатать будем!». В борьбе за судьбу романа Шолохов не сломался как человек, выстоял, окреп морально и идейно, а чтобы доказать свою правоту, в эти годы он напишет новые строки: «В конце января, овеянные первой оттепелью, хорошо пахнут вишневые сады». Это строки нового романа – «Поднятая целина», в котором автор раскрыл суть кооперативного движения на селе. И новые герои романа Семен Давыдов, Макар Нагульнов, Кондрат Майданников, Варюха-горюха и знаменитый дед Щукарь станут для миллионов читателей такими же родными и близкими, как Григорий Мелехов, Аксинья, Мишка Кошевой, Дуняшка. Прототипы этих людей жили на Дону, среди казаков, делили все радости и горести построения нового уклада жизни. И с публикацией романа «Поднятая целина» было не все гладко, сам Шолохов признавался:
«Редакция журнала «Новый мир» потребовала от меня изъятия глав о раскулачивании. Все мои доводы отклонялись. Пришлось обратиться за советом и помощью к товарищу Сталину. Прочитав в рукописи «Поднятую целину», Сталин сказал: «Что там у нас за путаники сидят? Мы не побоялись кулаков раскулачивать, чего же теперь бояться об этом писать? Роман надо печатать!». И он появился именно тогда, когда был нужен народу как воздух. Вольно или невольно роман из литературно-художественного произведения приобрёл и политическую окраску, ведь единоличная межа земли перепахана коллективным трудом крестьянства, а благодаря шолоховскому таланту, литературные герои выдвинулись в мировые ряды литературных героев всемирного значения, а роман во многих странах мира станет настольной книгой. Не могу согласиться с некоторыми своими читателями-земляками, которые утверждают, что «Поднятая целина» в художественном отношении слабее романа «Тихий Дон». Нет и ещё раз нет, книга написана от сердца, с натуры, и шолоховских героев я видел в людях старшего поколения, кто стоял у истоков построения колхозной жизни. Часто беседовали с Тимофеем Андреяновичем Табунщиковым. Мне казалось, это был вылитый Кондрат Майданников. Старожилы хутора Андроповского помнят, что сам писатель часто приезжал на коне к Табунщикову Тимофею Андреяновичу Оба они были страстные охотники, иногда писатель оставался на ночевку у гостеприимного хозяина, а утром, оставив свой термосок (с колбасой и салом), просил испечь на дорогу пирожков с тыквой на капустном листу. О чём они беседовали длинными зимними вечерами – никто не знает, а такой же скромный Тимофей Андреянович просто скажет:
– Всё расспрашивал, как мы шли в колхоз, как работали, как оплачивался труд. Я иногда засыпаю, в сердцах ему скажу: ложись спать, зачем ворошишь прошлое? А если тебе интересно, расспроси у Андрея Плоткина, нашего председателя, он мужик дотошный.
Интересной личностью был двоюродный брат Тимофея Андреяновича – Филипп Сергеевич Табунщиков, прямая противоположность своему брату: грозный, полный, дородный казак был неразговорчив, скуп на слова, всегда на людей смотрел из–под лба с каким-то недовольством, даже с пренебрежением, неуважением к человеку. Хуторяне его не любили, хотя он был первейший хозяин на хуторе: что плетень сплетет – это загляденье, что шорник на всю округу; ярмо для быков лучше его никто не сделает, колёса к бричкам – его работа. И по сей день стоит его добротный дом (сейчас молитвенный дом) с такими же крепкими хозяйственными постройками (сараями), каким был и сам хозяин. Да, чем-то он напоминал мне Якова Островного, за его недружелюбный характер к людям, даже приходя в магазин за покупками, был всегда «себе на уме».
Я встречался с настоящим прототипом героя романа – Андреем Плоткиным (Або Аронович Плоткин). Он в пятилетку один раз приезжал «к своим родным землякам», встречался с колхозниками. Мне посчастливилось быть свидетелем – организатором одной из встреч в далёком 1962 году прошлого столетия. В памяти летний день, когда мы: Т.А. Табунщиков, Ф.Я. Кочетов (мой тесть) и я, на автомашине гостя «Москвич-412» объезжали поля бывшего колхоза – в прошлом поля 4-го отделения совхоза «Терновской». В первую очередь заехали в старую школу, осмотрели комнаты, где учился неугомонный Федотка. Рядом выросло двухэтажное здание школы со спортивным залом, столовой. Сверстники Федотки, ученики школы, за счёт средств совхоза на большой перемене получали в буфете бесплатно молоко и булочки. Новый директор вновь организованного совхоза «Поднятая целина» Ф.Н. Агеев бывал в школе не просто частым гостем – распорядился провести водопровод в школу, купить спортинвентарь и нужные для уроков наглядные пособия.
Мы побывали в «Янцовом логу», где опытный Тимофей Андреянович учил Плоткина правильно держать плуг, «чтобы не зарывался в землю». Добрейшей души человек, любознательный Плоткин, постигал здесь азы крестьянского труда, как и Семён Давыдов в романе. Съездили мы и на усадьбу знаменитого деда Щукаря в хутор Волоховский (расположенный в 7 километрах от хутора Андроповского – центральной усадьбы совхоза). Подъезжали к уборочным агрегатам, где мощные комбайны убирали хлеб, а гусеничные трактора ДТ – 54 уже поднимали припашку под осенний сев. В памяти вечернее застолье с разнообразной закуской и рядами бутылок с вином, но всё это осталось практически нетронутым (ели, пили старики и старушки мало). Запомнилась душевная атмосфера общения. Мы с женой Лидией Фоминичной поражались этому, ведь люди, на долю которых выпало столько нечеловеческого труда, были как одна семья – ни зависти, ни горя. Что их объединяло? Идея коллективного труда. Атмосфера настоящей жизни.
Воспоминания, воспоминания и слёзы, слёзы радости от встречи. Тамада застолья, Тимофей Андреянович, в заключении сказал:
– Добрый Андрей, спасибо тебе, что ты не забываешь нас, не погребовал, снова приехал к своим колхозникам. Спасибо, что ты кое-чему учил нас, как жить коллективным трудом, не имеешь зла на нас, что мы тебя «колотили», но раз ты остался жив, значит, «колотили» без особой злобы, как говорят у нас, для профилактики, чтобы и ты советовался с людьми, люди-то ведь великая сила. Разреши от имени всех хуторян: я тебя по-отечески расцелую и обниму.
– Родные мои, друзья, – отвечал Плоткин. – Это Вам низкий поклон от 25-тысячника, посланца нашей великой партии, что вы поверили мне, рабочему по специальности, в наши идеи. Я вспомнил, Тимофей, как ты готовился к севу. Выехали мы с тобой на бричке в палящий весенний день, ты взял теплой земли, долго жевал, жевал, а выплюнув, сказал:
– «Сеять рано, земля не прогрелась», – вот наша была техника. А сегодня я увидел на полях десятки гусеничных тракторов, комбайны «Нива», «Дон», сотни коров на лугу, а птицы в ваших подворьях не пересчитать. Говорю Вам не для красного словца, всё это я расскажу завтра дорогому Михаилу Александровичу. Низкий Вам поклон, за ваш труд – вы прожили не зря, много оставили и своим детям и внукам, а накрытый стол говорит нам о том, что Вы не бедствуете…
Утром мы провожали А. А. Плоткина, завернули на «Крутояр», где он стоял в глубоком раздумье, а по щекам текли обильно всегда ведь скупые мужские слёзы.
– Установите на постамент однолемешный плуг, каким мы поднимали целину. Здесь прошли мои лучшие годы, – сказал Плоткин.
Вспоминаю эти встречи, разговоры и думаю: два романа М.А. Шолохова дополняют друг друга. Если в романе «Тихий Дон» описаны события гражданской войны, зарождения новых идей в казачьей среде, то в романе «Поднятая целина» описаны события строительства новой жизни в деревне, которая шла с тяжелыми материальными трудностями, в нужде, в голоде, с такими же трагическими перегибами (раскулачивание), но с какой верой в будущее. И нас, детей, родившихся в предвоенные годы, приучали к труду, приобщали к этой великой вере. Помню, как мы, десятилетние мальчишки, отгружали от комбайнов зерно, а на полевой стан ехали на работу и с работы с казачьими песнями, которые пели наши бабушки.
Как тут не вспомнить эти слова нашего великого земляка, который при получении Нобелевской премии сказал: «Мой родной народ на своих исторических путях шёл вперёд не по торной дороге, это были пути первооткрывателей, пионеров жизни. Я видел и вижу свою задачу как писателя в том, чтобы всем, что написал и напишу, отдать поклон этому народу – труженику, народу – строителю, народу – герою»
В этих словах и весь великий писатель, он смотрел на свой народ как на труженика, героя, а не как на народ – быдло.
А какое надо было иметь мужество, когда он один открыто выступил против репрессий, честно писал всемогущему Сталину о перегибах в годы коллективизации. Знал он, чем это грозит? Конечно, знал, но как человек иначе он не мог поступить. Однажды Мария Петровна скажет за вечерним столом:
«Бывало, уедет в Москву по литературным делам, а я ночами не сплю, жду звонка. Ведь знаю его характер – ни перед кем не смолчит, будет биться за правду до конца, а у нас уже было трое деток». Не дремали органы НКВД и на Шолохова «сфабриковали» дело, только благодаря И.С. Погорелову (бывшему чекисту) «дело» рассыпалось, как карточный домик. Были освобождены друзья, соратники Шолохова. И снова Сталин становится на сторону писателя.
Нет необходимости писать об этом, поставлен фильм «Сталин и Шолохов» – подробно об этом сообщалось в печати.
На двух моментах я остановлюсь подробно: подчеркну, что и в органах НКВД были честные люди. В тот же вечер Мария Петровна рассказывала, что почти одновременно с И.С. Погореловым, Шолоховых о грозящей опасности ареста предупредил ещё один человек. Вот её рассказ:
«Поздним вечером вдруг открылись ставни окна, высокий человек в плаще с накидкой на голове (был дождь с ветром), открыл форточку и громко, поставленным голосом сказал:
– Шолохов, уходи, ты будешь арестован.
Неизвестный быстро закрыл ставни и ушёл.
Отец искал этого человека, но, вероятно, он был расстрелян».
Вероятно, было две группы ареста Шолохова, первую группу должен возглавить И.С. Погорелов, вторую – кто-то другой. Эта группа должна была физически уничтожить Шолохова в фоминских лесах (под городом Миллерово) как за попытку к бегству.
* Верхний Дон.Региональный литературно-художественный альманах. № 11. Ростов-на-Дону. 2019 г.
(Продолжение следует)
Иван Гаранин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
