Иркутск. 1854 год. Покои Иннокентия Вениаминова. За столом сидит Иннокентий и читает газету. На столе лежат книги. В углу комнаты икона Николая угодника. На стене огромная цветная карта Восточно-Сибирского края. В углу коричневый глобус .

Иннокентий (с тяжелым вздохом) . Слава Богу, Севастополь стоит, держит оборону от неприятелей. Царица Небесная, вразуми чад своих.

В комнате появляется матушка. Иннокентий падает на колени и целует ей руку.

Матушка. Царица Небесная слышит тебя, даже если ты молчишь.

Иннокентий. Матушка, ну как не стенать! Каждый день я молю Господа нашего, чтобы он дал мне силы, и разумение понять мир, в котором я пребываю.

Матушка. Батюшка говорил: слушай всех, но решение принимай сам.

Иннокентий. Чем больше живу, тем меньше помощников, но больше просящих. И я постоянно подвержен искушению; просить сильных мира сего о помощи и поддержке.

Матушка. Просьба не грех. Садовник сажает дерево, крестьянин – хлеб, тебе дано нести слово Божье. Все должно плодоносить по воле Господа нашего Иисуса Христа.

Иннокентий. Но где изыскивать необходимые суммы на поддержание заморских церквей? Где найти миссионеров, благочестивых, ревностных и деятельных?

Матушка. То, что сегодня кажется невозможным и трудным, завтра покажется легким и простым.

Иннокентий. Матушка! Тяжесть на душе. Как пережить нам эту войну. Английские и французские корабли отрезали Америку. Там голод, нет хлеба, люди умирают. А западные цивилизации ведут себя, как флибустьеры. Останавливают наши корабли и выгребают из трюмов последнее.

Матушка. После дождя всегда бывает солнце. Надо идти к нашим купцам. Надо не только возносить молитвы, но и пострадать. В конце концов куда смотрит Компания?

Иннокентий. Американская Компания, при всем своем усердии, не в состоянии делать пособий, более тех, какие мы имеем. Ну, как не позавидовать английскому миссионерскому обществу, имеющим на руках своих миллионы. У нас есть географическое общество, но кому сейчас в Америке нужны географические сведения и другие подобные снадобья. Люди ложатся спать и не знают, встретят ли они утро. Вот сижу и думаю, как преодолеть мне эти заснеженные якутские пустыни и этот холодный безмерный океан. Я должен быть там, среди моих возлюбленных чад.

Матушка (спокойно) . Они знают, что ты их не оставишь.

Приемные покои Владыки Иннокентия. По комнате ходят женщины в черном, проводят уборку помещения. У стены на лавках сидят люди. Среди них шаманка с молодым человеком. Рядом с нею келейник Иннокентия Яшка-тунгус.

Яшка-тунгус. Бох наш, дая нам все, от нас требует только послушания и молитвы.

Шаманка. Я все помню. Помощник Бога (кивает в сторону покоев Иннокентия) мне все рассказал. Моя жизнь без Бога худая, вот я и приехала с сыном, чтобы он окрестил нас.

Яшка-тунгус. Седня к нему много народа. Может после Пасхи

Шаманка. Нет, я столько ехала.

Яшка-тунгус. Я чичас.

Направляется в покои Иннокентия. Следом за ним, соскочив со скамейки, направляется выпивший печник. Яшка-тунгус закрывает собой ему дорогу, достает монету .

Яшка-тунгус (шепотом) . Бери и уходи. Владыко занят.

Печник (умоляюще ). Когда я был вот таким. (Показывает рукой невысоко от пола). Владыко научил меня кирпичи класть.

Яшка-тунгус (сердито). Но пить–то он тебя не учил? Да еще в пост.

Печник. Виноват. Самую малость.

Иннокентий. Кто там у тебя, Яков?

Яшка-тунгус. Да здесь печник.

Печник (просящим голосом). Владыко! Хочу припасть….

Яшка-тунгус. Ты, паря, однахо, иди и проспись.

(Выталкивает печника).

В приемной появляется правитель конторы Американской Компании Николай Емельянович Лажечников. На нем черный жилет, шляпа. И во рту большая трубка.

Яшка-тунгус (печнику) . Иди, иди, проспись… (Вновь сует печнику монету).

Печник (возмущенно). Да ты меня за кого принимаешь?

Яшка-тунгус (с улыбкой) . За кого. За Костю Трапезникова. Ёкаргэне!

Печник. Который из купцов? (Машет рукой). Я ему, намедни, печку клал. Тот за копейку удавится.

Лажечников со значением поднимает вверх руку. Копейка рубль бережет. К-хе, к-хе!

Яшка-тунгус. Трапеза жертвует на церковь.

Печник с усмешкой . Когда тяги нет, бывает и дает. Ты мне печь покажи. Может и у вас тяги нет.

Лажечников достает изо рта трубку. Вот что, любезный, нам недосуг, изволь доложить Владыке, что к нему Правитель Американской конторы Николай Емельянович Лажечников.

Яшка-тунгус. Ваше благородь, здесь очередь.

Лажечников ( перебивает) Твое дело, пойти и доложить!

Яшка-тунгус ( обиженно) Яшку обижать не надо. Яшка сам может обидеть.

Иннокентий из покоев. Чего там расшумелись?

Яшка-тунгус Владыко! К вам Управитель конторы мериканский тойен Лажка.

Иннокентий. Проси.

Лажечников многозначительно кивает Яшке, и, с отработанным достоинством, проносит свое тело мимо келейника.

Яшка-тунгус ( печнику). Вот у кого тяга! Все ёкаргенэ, засосет.

Вынув изо рта трубку, Лажечников припадает к руке Владыки. Иннокентий крестит его и указывает на диван.

Иннокентий. Николай Емельянович, присаживайтесь. Яша! Принеси чаю. (Делает паузу. Яшка-тунгус заглядывает в покои)

Яшка-тунгус . Может, огненной воды?

Лажечников . Премного благодарен. Я на посту.

Иннокентий. Как вы сказали?

Лажечников. Пошутил, Владыко, пошутил. Я пощусь. Вот только от табака не могу отказаться.

(Кивает в сторону Яшки-тунгуса).

Лажечников. Чего вы, Владыко, его держите? Он, ведь, по-русски два слова едва вяжет.

Иннокентий сухо. Чем обязан, Вашему, столь высокому визиту?

Лажечников. Владыко. Я только что из Санкт-Петербурга. И прямо к Вам.

Иннокентий . Благодарю за столь высокую честь

Лажечников. Меня привела к вам тревога и боль за наши с вами дела. Лажечников замолкает

Иннокентий. Я вас слушаю.

Лажечников. Вы сами знаете, каково с начавшейся войною положение в наших американских колониях.

Иннокентий. Да, дела хуже некуда. Мне тут письмо с Камчатки передали. Исправник пишет, что у губернатора Завойко произошло умоповреждение. Когда ему говорят резонно, он удерживал свой хохляцкий характер, а теперь не хочет слушать никаких резонов, и дал полный ход своему упрямству.

Лажечников Что исправник – лекарь? Судить и рядить не его дело. Для защиты Камчатки от англичан Завойко просит прислать туда десять тысяч солдат.

Иннокентий. То-то наши купцы руки потирают. Считают сколько спирта туда надо завозить.

Лажечников. А что делать? С началом Восточной войны связь с колониями почти прервалась. Вы должно быть и сами знаете, что корабли останавливают, уводят в полон. Торговли никакой. Промысел почти прекратился. Мы не можем завести в Америку зерно. Цены взлетели. Вот и приходится везти водку.

Иннокентий. Сколько крепких людей на Руси хмельная река смыла?

Лажечников. Владыко, надо трезво смотреть на то, что сложилось веками. Слава Руси, ее питие.

Иннокентий. От пития и происходит умоповреждение.

Лажечников. Владыко, что вам мало дел апостольских?

Иннокентий. Если наша цель завозить вино, то о какой трезвости идет речь. Слава России добывалась на поле брани, а не в шинках и кабаках.

Иннокентий. Купцам доходы, а нам – расходы. Ранее в кабаке, что в нашем селе Анга, вина в целый год выходило не более бочки. Но ныне кабак процветает. Посетителей в нем всегда довольно.

Лажечников. Война. Вот и пьют. Слышали: губернатор наш – Муравьев затеял сплавляться по Амуру.

Иннокентий. И что?

Лажечников. Я считаю, что Амур пустая трата средств. Если мы не укрепимся в колониях, можем потерять Америку. Посмотрите, весь мир ополчился против России. Надо уговорить Муравьева отказаться от этой безумной затеи. Заняв Амур, мы непременно столкнемся с Китаем. Англия будет на стороне китайцев. Я только что из столицы. Канцлер Нессельроде считает, что у нас хватает дел в Европе.

Иннокентий . Амур прямая дорога к Восточному морю.

Лажечников. Владыка! В столице не одобряют действий Муравьева. Его либерализм с государственными преступниками Трубецкими и Волконскими вызывает недовольство министра внутренних дел.

Иннокентий. Господь их уже простил. За один и тот же проступок нельзя наказывать дважды.

Лажечников . Надеясь на высокое покровительство и природную ловкость, губернатор делает необдуманные поступки. Во всех его действиях сквозит сепаратизм.

Иннокентий. За советом уж больно далеко ездить. Мне в Америку из Петербурга письма шли больше года.

Лажечников. Поэтому и не одобряю действий губернатора. Нам надо знать, что думают там. (Лажечников показывает на потолок).

Иннокентий с улыбкой. Что там, знает один Господь.

Лажечников. Я хотел сказать, что интересы Компании и церкви всегда совпадали. Что хорошо для Компании, то хорошо и для наших американских миссий.

От волнения Лажечников пробует раскурить трубку. Она не разгорается.

Иннокентий. Николай Емельянович, правда, что Завойко хочет бросить Амур и сделать порт на Камчатке?

Лажечников. Завойко согласовал этот вопрос с Нессельроде и военным ведомством. Но Муравьев закусил удила. Владыко! Мы с вами всегда шли в одном направлении. И Господь нам помогал.

Иннокентий ( хмуро) . Если вы так хорошо знаете куда идти, то, может быть, возьмете и понесете мой крест.

Лажечников. Господь с вами, Владыко! У каждого свой крест.

Иннокентий. Николай Емельянович, простите меня, грешного. Мне каждый день приходилось и приходится иметь дело не только с прихожанами. Кругом поборы, пьянство и самоуправство. Прихожане идут не к исправникам, а жалуются нам. А исправники – власть.

Лажечников. Но уж лучше такая, чем никакой. У них власть земная, а у церкви – Божья.

Иннокентий ( с иронией) . Каждый раз я даю себе слово ни об одном недостойном деле хлопотать не буду; а исправников, всех без разбору, буду хвалить, и превозносить донельзя, – это самое лучшее средство для достижения мирной и покойной жизни.

Лажечников. Так я могу надеяться?

Иннокентий. Попытка не штука, спрос не беда. Амур нужен не мне. Амур нужен России. Особенно сейчас, когда нас англичане заперли, как в бочке.

Лажечников . Владыко! Мне еще думать надо, как хлеб в Америку завести. Государь Император и Правительство обеспокоены. Хоть караул кричи. Хотел попасть к губернатору, но он занят. На совете учредителей, я всегда думаю о вас. Вопрос один и тот же: помочь нашим американским приходам. Но из каких сумм? Тут и вино в лыко.

Иннокентий. Премного благодарен, Николай Емельянович, за ваши хлопоты.

Лажечников. Поверьте, мы вместе должны делать богоугодное дело.

Иннокентий. Уж не прикажите и мне винокурный завод открыть?

Лажечников. Что вы, что вы, Владыко!

Иннокентий. Николай Емельянович, вам бы не ко мне, а к иркутским купцам стопы свои направить. Овес, ячмень – у них. Если купцам будет выгодно, они не только до Америки, но и в Шанхай его доставят. Как говорят печники, если нет тяги, то и печь – одни кирпичи. Вот, трубка. Нет тяги, и не раскуришь.

(Лажечников смотрит на трубку) .

Лажечников. Видно забилась. Я ее выброшу. Как вы это, верно подметили, Владыко. (Лажечников делает паузу)

Лажечников. Компания дает купцам преференции. Но и церкви помогает.

Иннокентий . От своих трудов мы не ищем выгоды. Бог – есть любовь. Какие же с любви могут быть проценты?

Лажечников. Любовь и голод правят миром.

Иннокентий. Я осведомлен. В наших американских колониях голод.

Лажечников. Это одна из причин, которые привели меня сюда. Может нам вместе попросить купцов иркутских. Уж больно цену они на зерно заломили.

Иннокентий. И сам над этим размышляю.

Лажечников. Вот и ладненько, что здесь мы сошлись. (Делает паузу). Владыка, хочу поделиться с Вами еще одной заботой. К-хе, к-хе! Надумал я взять в жены девицу. Прошу вашего совета, а если позволите и благословения. Я вдовец, но еще полон сил.

Иннокентий. Такой вопрос вы можете решить и без моего совета.

Лажечников. Как сказать. Разница в возрасте. Мое положение в обществе. Скажу прямо, ваше благословение поможет снять многое.

Иннокентий. И кто же ваша избранница?

Лажечников. Ваша крестница, дочь Трапезникова – Ефросинья. Иннокентий некоторое время смотрит в окно. Поворачивается к Лажечникову.

Иннокентий. Если стороны согласны, то в чем же дело?

Лажечников. Если Вы не возражаете, то после Пасхи с разрешением некоторых формальностей, я обращусь к вам.

Иннокентий молчит, вновь смотрит в окно. Затем берет Евангеле.

Иннокентий. Вот пытаюсь перевести евангельское учение на якутский. Чтоб донести до туземцев слово Христово. Но что значат трудности английского выговора в сравнении с этим звучанием. Чтоб произнести фразу, надо пустить в ход не только горло, язык, нёбо, зубы, но и брови, складки лба и даже, кажется, даже волосы.

В приемных покоях раздается шум. К Иннокентию пытается пройти женщина, одетая в дорожный костюм. Это французская путешественница Эмма. Яша-тунгус преграждает ей дорогу.

Эмма. Почему меня везде останавливают! Я с Россией не воюю.

Яшка-тунгус. Такую удержишь. Прет, как на буфет.

Эмма. Мне сказали, что здесь, в этом божественном заведении, я могу узнать далеко ли мне еще до Камчатки.

Лажечников. Так это мадам вам надо было на почту.

Эмма ( возмущенно) . Скажите, почему этот янычар меня хватает за руки?

Яша-тунгус. Я не янычар. Я – тунгус!

Эмма ( нервно) . Мне все равно: богдыхан, Чингиз-хан!

Яшка-тунгус . Я келейник Владыки.

Эмма. Может быть, вы мне келейно скажите, сколько мне еще ехать до Камчатки?

Иннокентий. Яша, пропусти даму.

Окинув Яшку-тунгуса презрительным взглядом, Эмма величественно проходит в покои к Иннокентию.

Яшка-тунгус. Еще одна. Крутит пальцами возле виска. С умоповреждением.

Иннокентий. Зачем вам, уважаемая, нужна Камчатка?

Эмма. Я ее разорю!

Иннокентий ( изумленно) . Вот как!

Эмма. Мой муж Жан – негодяй.

Иннокентий. Но при чем тут Камчатка?

Лажечников. Собственно откуда вы такая красивая, кхе-кхе, упали?

Эмма. Из Парижа.

Лажечников ( с улыбкой) . О. да вы мадам шпионка!

Эмма. Я, сударь, путешественница. Да, я еду из Парижа. Выехала еще до объявления войны. При разводе Жан заявил мне: Мадам, сказал он, я буду платить вам за каждое лье, которое будет разделять нас. Я его поймала на слове. Составила договор, он подписал, я заверила его у нотариуса, наняла карету и поехала. Он – влип! Теперь я его точно разорю! Так сколько мне еще до этой Камчатки?

Лажечников. Ровно столько сколько проехали.

Эмма. О Боже! (Делает паузу). Но это же замечательно! Я пушу его, как говорят мои русские друзья, по миру.

Лажечников. Мадам, но есть еще место в Российской империи, до него ровно вдвое больше расстояние, чем отсюда до Парижа. Это на Камчатке сесть на пароход и уплыть в Америку

Эмма (восторженно) . Вот не знала! Вы мне поможете? У меня некоторые финансовые затруднения. Я уже полгода в дороге. Россия такая длинная и долгая. Луи Наполеон – болван. Влез в войну. Как говорят русские, чтоб у него, змея подколодного, корова не отелилась.

Иннокентий. О-о-о! Да вы хорошо говорите по-русски.

Эмма. Меня обучают извозчики. Какие они у вас обходительные. И накормят и укутают. А начнут про жен рассказывать, такой хохот, что тараканы с потолка падают. Нет, Россия наставит, как это у вас говорят, обломает рога Луи.

Иннокентий ( с улыбкой ). Точно, обломает.

Лажечников. Ну, в этом мы горазды. (Оборачивается к Эмме). Кажется, я знаю, кто вас поймет. Это жена генерал-губернатора. Она, как и вы, парижанка.

Эмма хлопает в ладоши .

Эмма. Проводите меня к ней. Я думаю, в этой глуши, нам будет, о чем поговорить. Я расскажу ей последние парижские новости.

Лажечников. А что! Прекрасный повод, чтоб сделать визит генерал-губернаторше. Владыко! Больше не смею мешать трудам вашим. Надеюсь на ваше понимание и поддержку. Мадам, прошу вас.

Лажечников, пятясь, выходит.

Эмма. Ваше преосвященство. Благодарю Вас за теплый прием. Россия – непобедима.

Одарив Иннокентия улыбкой, Эмма выходит вслед за Лажечниковым.

Эмма ( Яшке тунгусу) . Пардон, мой милый янычар.

( Лажечников сует Яшке-тунгусу трубку).

Яшка-тунгус ( качает головой ) . Ваше благородие, я на посту. И тяги к этому нет. (Кивает на трубку).

Лажечников ( сердито) . Что бы ты, узкоглазый в этом понимал!

Выходит. Иннокентий прохаживается по комнате.

Иннокентий. Куда диким до просвещенной Европы! Бывает, оказывается и такая миссия – разорить. Надо же такое придумать.

Берет со стола колокольчик и звонит.

Яшка-тунгус. Звали, Владыко?

Иннокентий (кивает на книгу и, улыбаясь, говорит) Без твоей помощи не обойдусь. Скажи мне Яков, как будет по-якутски: Бог – есть любовь?

Яшка-тунгус. Бах он и по-якутски бох. А любовь – есть Бох. Вы сами об этом говорили. Все знают, Бох – это любовь. Танара – Бох.

Иннокентий ( задумчиво) . Говорил, правда. Действительно, где просто, там ангелов во сто.

Яшка-тунгус. Тунгус всегда молился; тунгус знает, что все Бох дает.

Раньше бывало, убью куропатку, я знаю, что мне Бох дал, и я молюсь и благодарю Его. Не убью, значит, Бох мне не дал; значит, я худой.

Иннокентий. Ты, Яша, хороший человек.

Яшка-тунгус ( падает на колени) . Спасибо батюшка. Душу за тебя Яшка отдаст. Только зачем, вам, такому большому человеку голову языком ломать. Что надо, я вам и так скажу.

Иннокентий. Чтобы нести слово Божье, я должен знать и нести его на том языке, на котором говорят местные.

Яшка ( пожимает плечами) . Отец Петр пятнадцать лет в Аяне служит. Но он голову языком не ломает.

Иннокентий. Знаю. Служит, а любви не заслужил.

Яшка-тунгус. Как не заслужил? Он важенок молодых, кыысс по-нашему, любит. Они сами к нему приходят. Бывает, даже ругаются. Кричат, седня моя очередь!

Иннокентий ( хмуро). То-то и беда. Скажи, а как якут скажет, если ему нравиться девушка.

Лицо Яшки-тунгуса расплывается в улыбке.

Яшка-тунгус. Мин эйиигинн таптыыбын кыысс учугей. (И, помолчав, добавил): Барата танара илиитигер.

Иннокентий ( вздыхает) . Выходит, во всем кыыски виноваты? (Делает паузу). Что ты там, догор, про ворота сказал?

Яшка– тунгус. Я сказал, что все в руках Господа.

Иннокентий. Это верно. Бар уонна булуон. Иди и найдешь. Вот что, Яков, пригласи ко мне отца Тихона.

Яшка-тунгус. Вы многоуважаемый тойен, уже как якут разговариваете.

Иннокентий. Какой я тебе тойен. Я тебе догор – друг.

Яшка выходит.

Иннокентий ( рассуждает вслух) . Отец Петр не полюбил ближних, как самого себя, значит, не исполнил заповедей Христовых. Одна паршивая овца может испортить все стадо. Чтоб спасти организм, надо отрезать больную часть.

Входит отец Тихон. За ним Яша-тунгус.

Иннокентий. Скажи, Тихон, сколько лет ты служишь в Богоявленской?

Тихон. Пять лет, владыко.

Иннокентий медленно прохаживается по комнате, останавливается около Тихона.

Иннокентий. Как ты смотришь, если мы тебя отправим служить в Аян. Сменишь там отца Петра. Дела там у него не складываются.

Отец Тихон падает на колени.

Отец Тихон. Владыко, не губи! У меня малое дитя. Ехать с ним в Тмутаракань, на съедение волкам. Уж лучше в солдаты!

( Пауза)

Иннокентий ( хмуро) . Встань сын мой. Иди с Богом. Насильно никто тебя посылать не будет.

Тихон выходит.

Иннокентий (взволнованно) .

Огорчил меня Тихон, огорчил. Надо же! Не хочет посмотреть другие миры, воздухом первозданным подышать. Нет, присох к одному месту. Готов идти в солдаты. Пусть идет. Его тут же в Крым, воевать отправят. (Делает паузу). Одни катят на край земли, из-за прихоти, других с места не сдвинешь. Нет, надо искать замену Петру.

Яша-тунгус. Владыко, пошли отца Данилу. Он местным придется по душе.

Иннокентий. Данилу? Так я его за пьянство хочу лишить рясы.

Яша-тунгус. Народ его шибко любит. Все за него готовы отдать. Говорят, сколько бы отец Данила не выпил, но службу до конца стоит.

Иннокентий ( с улыбкой) . Крепок говоришь? Что там еще у нас?

Яшка-тунгус ( достает бумагу) . На Пасху вы, Владыко, приглашены к губернатору на обед. Затем открытие богадельни.

Иннокентий. У губернатора овса нет. А мне хлеб нужно в Америку отправить. Надо бы навестить Трапезникова. Давненько мы с ним не виделись. С тех пор, как я крестил его дочь.

Яшка-тунгус. Константин Петрович болеет. И никого не принимает. Его горничная Глафира, когда узнала, что я ходил к Кузнецову, надула губки и пошла, не сказав слова.

Иннокентий ( улыбнувшись) . Да, провинция это не место проживания. Это состояние. Иди.

Яшка-тунгус уходит. Отворяется боковая дверь и в комнате вновь появляется Матушка.

Иннокентий ( вздохнув) . Как видишь Матушка, дела апостольские, не менее сложны, чем дела мирские.

Матушка ( строго) . Батюшка, неужели ты выведешь за штат отца Петра накануне Пасхи?

Иннокентий. Мы несем службу Господу нашему каждую минуту, а не от праздника до праздника.

Матушка. У Отца Петра мать больная, дети малые. Ты лишишь их куска хлеба.

Иннокентий. Неизвестно, чем мы спасемся. Я вывожу его за штат и даю возможность исправиться. Дальше он может впасть еще в больший грех. И тогда уже не будет спасения.

Матушка. Ты не судья ему. В чем он согрешил, в том, и постарайся его обличить.

Иннокентий. Осенью я был у отца Петра. Он не ворует, не пьет, хозяйство у него в исправном состоянии. Но заметил: местные его не любят.

Матушка. Бывает, что человека оговаривают. Почему ты веришь на слово одной стороне, и не спросишь другую.

Иннокентий. Если бы я занимался только этим, то проходил бы по другому ведомству

Матушка. Когда не стало отца, я хотела, чтоб ты занял его место.

Иннокентий. Знаю, матушка, знаю.

Матушка. Со всего села люди деньги собирали, чтоб ты смог учиться в Иркутске.

Иннокентий. Я помню матушка. Меня грела твоя забота и твоя любовь. Я бы попустил и все бы продолжалось. Потакая людским слабостям, мы подрываем не только веру Христову, но и все российское дело.

Матушка. Ты слишком строг.

Иннокентий ( задумчиво) . Господь говорит о своих страданиях, а они в это время думают, кем им быть по штату.

Матушка. Люди всегда были такими.

Иннокентий. Детская душа – это чистый лист.

Матушка. Помнишь, отец твой Евсей оставил для тебя книгу?

Иннокентий. Конечно, помню. Бог все видит, Бог все слышит, Бог все знает, Бог любит правду, Бог не любит греха. Были ли у меня сомнения и соблазны? Были. Я согласился ехать в Америку от избытка сил, от желания видеть новые места. В Америке я жил с женой моей, как первобытный человек, все делал своими руками. Можно сделать многое, если дома все спокойно. И там меня посещали сомнения, прав ли был я, подвергая свою семью испытаниями.

Матушка. Я видела отца Тихона. Когда он выходил, на нем не было лица.

Иннокентий. Отца Тихона я отпустил. Сказал, что хочет в солдаты

Матушка. Так сейчас же война!

Иннокентий. Я его за язык не тянул. А вот Петру придется искать замену. Каждому за все, в свое время придется держать ответ. И, прежде всего, мне. Признаюсь, здесь в этих покоях меня посещают сомнения. Но когда я выхожу к людям, все сомнения оставляю здесь.

Матушка. А этот Лажка – хитер. Травку перед тобой стеллит. Что-то ему от тебя надо.

Иннокентий. У каждого свои требы.

Матушка. Ты сходи к Трапезникову. На крестницу посмотри…

Иннокентий. Да вот собрался...

В покои заглядывает Яшка-тунгус.

Яшка-тунгус Владыко, там приехала из улуса шаманка с сыном. Говорит, когда вы проезжали, то с нею разговаривали. Просит окрестить.

Иннокентий. Пусть заходят

КАРТИНА ВТОРАЯ

Церковь. Пасха. Только что закончилась утренняя литургия. Под колокольный звон к верующим выходит владыка Иннокентий. Среди молящихся губернатор Восточно-Сибирского края Николай Николаевич Муравьев, его жена Екатерина Ивановна, путешественница Эмма, капитан Невельской, старший чиновник особых поручений Николай Дмитриевич Свербеев с молодой княжной Зинаидой Трубецкой, жена купца Трапезникова Наталья Павлантьевна, ее дочь Фрося и мичман Сергей Львович Самарский, шаманка с сыном.

Иннокентий окадил ладаном всех предстоящих и возгласил : Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав! (Делает паузу). Христос Воскресе!

Все кто был в церкви на праздничной литургии одним выдохом отвечают:

Воистину Воскресе!

И так троекратно.

Иннокентий. Христолюбивые братья мои! Христос воскресе из мертвых, даде нам живот вечный и великую милость. За нас, за наши грехи принял он мученическую смерть. Но он воскрес и вновь с нами. Небеса да веселятся, земля же да радуется, да празднует мир видимый же и невидимый. Прославляйся, прославляйся Христианская Церковь, потому что над тобою воссияла слава Господня: торжествуй ныне и веселись. Ты же Чистая Богородица, радуйся о воскрешении Тобой рожденного. (Делает паузу) Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав! Христос Воскресе!

Прихожане. Воистину Воскресе!

Иннокентий. Христолюбивые братия мои! Слово Божие для человека есть пища, питающая его душу, слово Божие есть вода, утоляющая его жаждующую душу; слово Божие есть светильник, сияющий в темном месте, пока приидет день, взойдя в сердце. Без слова Божия человек гладен, жаждущ, слеп и мертв духовно. Сегодня Светлое Воскресение, радуйтесь братия мои! Господь не оставил нас, он всегда с нами. Христос Воскресе!

Прихожане. Воистину Воскресе!

К владыке для благословения выстраиваются молящиеся. К Иннокентию подходит дочь Трапезникова Фрося. Делает попытку упасть на колени.

Иннокентий. Встань дочь моя.

Фрося. Владыко, прости меня грешную.

Иннокентий. Встань дочь моя и радуйся. Воскрес Спаситель наш, ангелы поют на небесах.

Фрося встав с коленей скороговоркой, точно боясь, что Иннокентий отойдет к другим, зашептала: Владыко, я не посмела во время всенощной подойти к вам. Будьте милостивы, выслушайте меня!

Иннокентий. Ты, чья будешь?

Фрося. Константина Петровича Трапезникова. Дочь Фрося.

Иннокентий (после некоторой паузы). Какой ты красавицей стала! Что гложет тебя? Сказывай толком.

Фрося. Я право и не знаю с чего начать.

Иннокентий. С самого главного.

Фрося. Владыко, я не знаю, что мне делать, как поступить. Или в Ангару броситься или идти за постылого?

Иннокентий ( удивленно) . Даже так!

Фрося. До сего дня я жила, как птичка Божья. Пела, веселилась. А тут на Крещенье заслали к нам сватов. И после Пасхи я должна дать свое согласие

Иннокентий . И что?

Фрося. Я его совсем не люблю. А папенька настаивает.

Иннокентий ( нахмурившись). Знакомо.

Фрося. В такой светлый день, мне право неудобно говорить вам о таком.

Иннокентий (вздохнув). Все свершаются по воле Божьей.

Фрося. Но я его не люблю!

Иннокентий. Голубка! Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем, всею душою, всею мыслию и всею силою твоею. По причине греховной испорченности человеческого естества еще не было человека, который был бы способен совершенно и во всякое время любить Бога и ближних. Такую совершенную любовь имел только Господь Иисус Христос.

Фрося. Владыко! Я люблю Господа Бога нашего, как самую себя.

Иннокентий. Люди Господа нашего любят вообще, а ближних через их поступки и дела. Он нам показывает путь и учит, как нам надо вести себя в этой жизни. Во время Своей земной жизни Он смиренно, со всем усердием и любовью исполнял то дело, на которое послал Его Небесный Отец. Он жалел каждого, желал добра, никому не отказывал в помощи и был готов все перенести, чтобы помочь всем страждущим. Он все терпел и нам велел…

Фрося (осмелев). Владыко! Я стараюсь себя превозмочь, но у меня это плохо получается. У нас проездом на Камчатку остановился Сергей Львович Самарский. Мои родители давно знакомы с его семьей. Три года назад мы гостили у них в Москве.

Иннокентий. Я тебе про Господа, а ты про Ерему.

Фрося. Да не Ерема он, а Сергей Львович.

Иннокентий. Выходит, на нем свет клином сошелся?

К Владыке подходит Свербеев

Свербеев. Владыко, к вам хочет подойти Николай Николаевич.

Фрося. Он сделал мне предложение.

Иннокентий. Так!

Фрося (скороговоркой) . Я хочу поехать с ним на Камчатку и прошу вашего благословления.

Иннокентий. Значит, решила идти против воли родителей?

Фрося. Я право не знаю, что мне делать. Я люблю Сергея Львовича. И маменьке он приглянулся. Но если папенька узнает, что я уезжаю, он умрет.

Иннокентий. Родителей полагается слушаться. Господь наш милостив. Молись и думаю, скоро все в твоей жизни разрешиться.

Фрося целует руку Иннокентия и отходит. К Владыке подходит губернатор Муравьев с женой.

Муравьев (улыбаясь). Я к вашему преосвященству с покорнейшей просьбой.

Иннокентий ( с ответной улыбкой) . Слушаю ваше высокопревосходительство, и исполняю приказание.

Муравьев. Вот, Геннадий Иванович Невельской обещал завтра у меня отобедать. Так не удостоите ли, ваше преосвященство, разделить мою убогую трапезу.

Иннокентий. Его превосходительство без просьбы к убогой трапезе не пригласит. Я ваше превосходительство, со своей стороны готов исполнить приказание, но надо доложить Нилу: не знаю какую резолюцию он положит, позволит ли монаху Иннокентию отлучится из келлии – хоть и на убогую трапезу игемону Николаю.

К Иннокентию подходит Наталья Павлантьевна. Сзади нее Фрося и Сергей Львович Самарский.

Наталья Павланьтевна. Христос Воскресе, Владыко!

Иннокентий. Воистину Воскресе, матушка!

Наталья Павлантьевна . Владыко, Николай Николаевич, Екатерина Ивановна и все вы, добрые люди. Я и Константин Петрович приглашаем вас сегодня отобедать в нашем доме.

Иннокентий молча смотрит на Наталью Павлантьевну и Фросю.

Муравьев. В такой день мы не вправе отказать. К тому же нам всем не терпится из первых уст узнать подробности Синопского боя. Поворачивается к Самарскому. Надеюсь, господин офицер не откажет нам в такой милости?

Сергей. Рад послужить вам ваше сиятельство!

Фрося, (прижав руки к груди, умоляюще смотрит на Иннокентия). Мы будем очень рады.

Иннокентий. Я подчиняюсь воле его превосходительства.

Картина третья

Дом купца Трапезникова. Большая зала. Прямо две двери: одна входная, другая в столовую; слева окно во двор. Справа винтовая лестница на балкон, где видна дверь в спальню и с торца окно на улицу. Возле окна стоит горничная Глаша и кого-то высматривает за окном. Неподалеку от нее кресло. Внизу посреди залы большой стол со стульями, за ними в простенке трельяж. Рядом с ним фортепиано. У окна рабочий столик, диван, перед ним маленький столик, несколько кресел. На столике стоит огромный глобус.

В двери спальни появляется Константин Петрович. На нем синий бархатный халат. Константин Петрович уваливается в кресло и чешет бороду.

Константин Петрович (строго) . Смотри, не проворонь!

Глаша (обиженно). Я дворника послала. Как только будут подъезжать, он даст знать.

Константин Петрович (сердито) . Кругом растяпы…

Глаша (поджимает губки) . Вы мне сегодня не нравитесь. Уж не заболели ли часом?

Константин Петрович. Я – заболел? Возможно.

Глаша. Я за вас переживаю. Пасха, праздник! А вы что так в халате и будите?

Константин Петрович (хватается рукой за сердце) . Растил, лелеял и все псу под хвост. Эх, жизня!

Глаша (испуганно) . Барин, что с вами! Может доктора позвать?

Константин Петрович (кричит) . Дура! Зачем мне доктор?

Глаша. Чтоб он вам кровь отворил. Ведь вижу, страдаете. Так вас и кондрашка хватит.

Константин Петрович ( уже спокойно) . Из-за ваших вывихов может и хватить.

Глаша. Чем же мы вам не угодили?

Константин Петрович. Нормальный человек, чем думает? Головой. А вы чем?

Глаша. И мы тем же местом. Иногда от мыслей она прямо раскаливается.

Константин Петрович. Голова у вас, для гребешка и пудры.

Глаша. Обижайте, барин.

Константин Петрович. Вас обидишь! Ангелы непорочные. Шейка копейка, алтын голова, по три денежки нога. Правду люди говорят, маленькие дети спать не дают, а от больших и сам не уснешь.

Глаша. Вы Фросю не обижайте. Она у нас золотце. Душа ангельская. Так вся и светится.

Константин Петрович. Поперек родительской воли идти вздумала. Ну, чем Лажечников не пара?

Глаша. А вот и не пара!

Константин Петрович. Стерпятся, слюбятся. Представь Трапезниковы и Лажечниковы вместе. Тогда бы не только Кузнецов, вся Россия, да что там Россия, Америка предо мною шапку ломала.

Глаша (крестится) . Господи, вразуми барина.

Константин Петрович . Ты не бормочи, ты громче говори. (Делает паузу). Ты скажи, что сегодня народ после службы говорил?

Глаша. Про войну говорил. Что цены на хлеб поднялись. Но больше всего про Владыку Иннокентия. Свой ведь, нашенский, иркутский.

Константин Петрович. А до какой высоты поднялся! Говорят, сам царь с ним советуется. Архиерей Якутский, Камчатский и Американский.

Подходит к глобусу, вертит его.

Глаша. Весь город к нему седня поехал. Губернатор к нему, офицеры, все первые люди Иркутска.

Константин Петрович ( чуть ли не со стоном) . Неужто, откажет! Увидеть бы его, к руке припасть. Принеси-ка кофе. (делает паузу) Со сливками.

Глаша быстро спускается по лестнице и бежит на кухню.

Константин Петрович. Сколько я для города сделал? Мог бы в столицах жить, по Европе кататься. Нет же, мне здешних комаров и прочих паразитов кормить уготовано. Здесь знают одно слово – дай. На богадельню, на лечение. И лечение одно – пропить. Деньги, зерно. Что я его рощу. Неужели не приедет? Город к нему очередь выстаивает, а он ко мне. Тогда всех бы я, Костя Трапезников, умыл. Глашка! Где ты там запропастилась?

Глаша. Бегу, Константин Петрович, бегу!

Поднимается на второй этаж, подает на подносе кофе. Константин Петрович пробует и тут же сплевывает

Константин Петрович. Я тебя, с чем просил? – С коньяком. А ты мне?

Глаша. Вы просили со сливками.

Константин Петрович. С чем?

Глаша. Со сливками.

Константин Петрович. Ты хочешь сказать, что я уже ничего не помню? Из ума выжил?

Глаша (испуганно) . Да что вы, Бог с вами. Я сейчас сбегаю и принесу с коньяком.

Быстро уходит.

Трапезников, тяжело ступа, спускается вниз в залу, останавливается возле стены. На ней вывешена грамота. Читает. «Трапезников – почетный гражданин города». Делает паузу и, подняв палец вверх, со значением говорит: Это тебе не пряжка в петлице! Кто у нас еще в городе такую имеет. Кузнецов? Да он купил ее. Подумаешь, дал деньги на больницу. Кузнецовская больница. За это ему орден дали. Кому? Бандиту с большой дороги. А я сворим горбом, заботами, плаваниями по морям и океанам. Недоедал, недосыпал! Нужду терпел, холод.

Разглядывает себя в зеркало

А чего я переживаю? Печень у меня в порядке. Сердце – не жалуюсь. Селезенка в норме. А у Кузнецова? Кутил, блудил. Теперь деньги на больницы изводит. На уме одно: кефир, клистир и теплый сортир. (Делает паузу). Глафира, где мои награды? Где ленты?

Глаша вбегает с подносом.

Глаша. Да я вам все на комод положила. В бархатной шкатулочке. У одного штырек винтовой отвалился. Я вам говорила,

Константин Петрович. Ты мне их не в шкатулке, ты их мне на грудь, на сюртук повесь! Чтоб все по ранжиру и на месте. Кстати, а где брегет, который мне еще прежний губернатор пожаловал?

Глаша. Это те часы?

Константин Петрович. Да, да, с благодарственными словами?

Глаша. Так они не идут. Вы сами говорили, что-то в них сломалось. Я их достала и на столе оставила. Крышечку с надписью лицом вверх положила. Пусть читают.

Константин Петрович. Все у тебя не Слава Богу!

Глаша . Так они лежали в шкатулке, я туда не заглядывала.

Константин Петрович (с горечью) . И это у Трапезникова, которого знают от Аляски до Петербурга, от Кяхты, и до Ледовитого океана. Кстати, Глаша, шампанское привезли?

Глаша. Еще на прошлой неделе. И шипучки этой и французского вина.

Константин Петрович. Ну, этим никого не удивишь. Достань ту, которую я сам настоял на кедровых орехах. Когда-то я ею Иннокентия в Америке угощал. Она ему понравилась. Правда, и он меня удивил. Угощал собственноручно приготовленной икрой. И даже песни спели. Я ему «Вечерний звон, вечерний звон …

А он мне:

«Вспомним братцы, это время: …»

Как повел нас генерал

Чрез высокий и холодный.

Тот альпийский перевал…

Глаша. Владыко в Благовещенской всенощную служил. В Иркутске он гость ныне редкий.

Константин Петрович (вздохнув) . Страсть, как хочу его видеть. Припасть к руке и умереть. Да, да и умереть!

Тихо напевает:

Судьба играет человеком,

Она изменчива всегда

То вознесет его высоко

То бросит в бездну без следа!.

Глаша. Чего это вы барин помирать вздумали? Еще с внуками понянчитесь.

Напевает.

Ты, моряк, красивый сам собою,

Тебе от роду двадцать лет

Полюби меня моряк, душою,

Что ты скажешь мне в ответ?

Константин Петрович (грозно) . А я не позволю!

Глаша (делает вид, что не слышит). Уж как гость наш, Сергей-свет Львович на Фросю глядит. Вновь запевает: Ты, моряк, красивый сам собою…

Константин Петрович. Вам, бабам только бы расшитый мундир, да оловянные пуговицы. А что там за душой? Не визитки, не кредитки!

Глаша. Зря вы так, барин. Сергей Львович молод, хорош собою. А как ему идет форма! Люблю военных. Особливо морских. Когда после всенощной расходились, так меня просто затерзали. Кто такой и откуда?

Константин Петрович (зевнув) . Были мы три года назад у Самарских в Москве. Именьице так себе. У меня заимка, по сравнению с их домом – дворец.

Глаша. Наталья Павлантьевна и Фрося с нашим гостем еще в губернаторский дворец зайдут. Сергей Львович сказали, ему надо отметиться. Бумаги показать.

Константин Петрович. Ты тоже сегодня что-то расчирикалась. Как там на кухне?

Глаша. Да все готово. И куличи и расстегаи. Печь, ну та, которую недавно выложили, сама радость. Все на ней скворчит. Хорошего я печника нашла. Останавливается, достает из кармана пачку игральных карт. Вы еще карты просили. Я принесла.

Протягивает нераспечатанную пачку.

Константин Петрович . О, Господи! Мне нужны не игральные карты, а географические. Чтоб можно было землю на них обозревать. Офицеры, особливо морские, любят карты. И Владыко любит. Я слышал, что когда началась война, Владыко заказал Свербееву карту Крыма. Принеси-ка пакет, что мне в прошлом году из Санкт-Петербурга прислали. Тот, что в серой обертке. Там карты должны быть.

Глаша (всплеснув руками) . Барин, Константин Петрович! Что же вы меня не предупредили! Я убиралась, развернула его. Гляжу, хорошая бумага. Я в нее омуль завернула.

Константин Петрович. Ты что, дура наделала!

Глаша (испуганно) . Я только обертку использовала.

Константин Петрович (уже мягче) . Она, видите ли, думала! Как играть в подкидного дурака знают. И в штос. А вот как по карте доехать до Камчатки не знают.

Глаша. Да что там знать. От Оека – недалеко. Садись на лошадь и езжай.

Константин Петрович. А как выбрать направление. У кого-то план должен быть в мозгу. Вспомни месяц назад, как вы блудили?

Глаша (скороговоркой) Так в пургу и в собственном дворе заблудиться можно. А тогда выехали мы, благословясь, зги божей не было видно. Вскоре стемнело, поднялась метель, страсть какая – Боже упаси! Господь нам помог, встретился барин и показал куда ехать. Мы и приехали.

Константин Петрович. А если за тысячу верст ехать? Тут или проводник толковый нужен или карта. Я люблю карту смотреть. Хребты, реки, моря. И мечтательно с ностальгией в голосе продолжил. Куда меня леший только не заносил? Страшно вспомнить! Смотрит на Глашу. Чего уставилась! Иди и принеси карту. Не заблудись. Рысью иди. А еще принеси китайские. Они у меня на шкафу лежат.

Глаша (сердито бормоча, уходит) . Глаза бы мои не смотрели. Давно бы ушла, если бы не Фросюшка!

Константин Петрович подходит к глобусу крутит его.

Константин Петрович. Камчатка, слава Богу, есть. И Америка. Смотри-ка! Сахалин здесь показан, как полуостров. А Невельской доказал, что Сахалин – остров. Утер всей Европе и Лаперузу нос. Молодца! Сергею Львовичу, гостю моему надо показать, где бывал, что видал, чем торговал. Эх, мне бы годков двадцать сбросить, так и я бы. (Напевает). По морям, по морям. Нынче здесь, завтра там!

Достает из шкафа мерзавчик, наливает в хрустальный стакан, выпивает. Крякает. Запивает принесенным Глашей кофе. Хороша наша водочка! Коньяк супротив нее – пойло. Клопами воняет. Здесь с этими тараканами и клопами всю Европу забудешь.

Входит жена Трапезникова Наталья

Наталья. Вы тут про Европу сказали. Где же ее забудешь? Вон она сама к вам в гости пожаловала.

Константин Петрович. Это ты Европа? Ты больше на Сибирь смахиваешь. Дородна, необъятна, красива. Ну, матушка, Христос Воскресе!

Пытается обнять ее.

Наталья Павлантьевна. Не пытайся, не обхватишь! Но целует мужа, морщит нос и отстраняется. Уже успел приложиться. Ведь у нас гость!

Константин Петрович (взволнованно) . Что Владыко! Где он?

Наталья Павлантьевна. Да Сергей Львович. Фрося повела его в зимний сад.

Константин Петрович. Да там не прибрано.

Наталия Павлантьевна. И я Фросе говорю. А она – хочу показать. Ты не представляешь, кого я в храме встретила? Капитана Невельского! Они, оказываются, с Самарским знакомы, плавали на одном корабле. Я их пригласила к нам. Сказали, что будут.

Константин Петрович. Ну а что Владыко? Не томи, говори!

Наталья Павлантьевна. Выполнила твое поручение, выполнила. Владыко обещал быть.

Константин Петрович. Вот за это люблю! Молодца! Обхватывает жену и целует в обе щеки. Посоветоваться с ним хочу, насчет Фросюшки. Ведь она его крестница.

Наталья Павлантьевна. Она уже к нему подходила.

Константин Петрович встревожено. И чего?

Наталья Павлантьевна. Совета спрашивала. Да ты у нее сам попытай.

Константин Петрович. Кстати, тебе к сведению. Плавает только дерьмо. Моряки не плавают, а ходят.

Наталия Павлантьевна. Самарский этот точно не плавает. Походочка, как в море лодочка. Меня все останавливают и спрашивают. Кто такой? Откуда? Встретила Николая Николаевича с женой и Дмитрия Николаевича Свербеева с Трубецкой. Какая красивая пара! Похристосовались. Я их всех к нам пригласила.

Константин Петрович . Всякое даяние от Бога, благо есть.

Наталья Павлантьевна. Все по промыслу Божьему. И гость вовремя и люди нужные.

Константин Петрович. Ты – мое главное богатство.

Наталья Павлантьевна . Только узнал? Знаешь, Костя, я со стороны на нашу Фросю и Сергея Львовича посмотрела. Какая пара!

Константин Петрович (укоризненно). И у тебя мозги свихнулись! Он же служивый человек. Сегодня здесь, завтра на Камчатке. К тому же дворянин. У него может уже есть партия.

Наталья Павлантьевна . Мы тоже люди не последние. Ты бы видел, как он на Фросеньку нашу посматривает. Сказал, что за три года, что не виделись, Фрося в настоящую красавицу превратилась.

Константин Петрович . Верно, товар не залежалый. Только я, погляжу, ты и под меня подкоп делаешь. Сговорились!

Наталья Павлантьевна . Мы слово дали, но она-то еще дите неразумное. Представь, Фрося – столбовая дворянка. Кузнецов умоется.

Константин Петрович начинает нервно ходить вокруг Натальи Павлантьевны.

Константин Петрович. И ты туда же! Лажечников нам такого предательства не простит. Своими руками могущественного врага наживаем.

Наталья Павлантьевна. Надо дать Лажечникову отсрочку до осени. Мол, еще молода, ума не набралась.

Константин Петрович . Только гость-то наш того. С прибабахом. Говорят, уже и на дуэлях дрался.

Наталья Павлантьевна . А вспомни себя. Всех моих кавалеров чуть не перестрелял.

Константин Петрович. Мне сегодня ночью маменька приснилась. Посмотрела на меня и сказала. Костя, когда ты сердишься, я знаю, ты неправ.

Наталья Павлантьевна. Именно об этом Владыка сегодня говорил. Сначала сеется семя душевное, а потом духовное. (Наталья Павлантьевна делает паузу). Ты бы шел, переоделся. Они сейчас подойдут.

Константин Петрович . Так кто же меня оденет? Глаша! Где ты опять потерялась.

Глаша. Я туточки. Вы бы меня кликнули. Я бы вас быстро и одела.

Уходят в опочивальню

Картина четвертая

В залу входит дочь Фрося, за нею Сергей Самарский.

Фрося (громко). Папенька, слышали новость? Князь Сергей Волконский подал прошение. Хочет, чтобы его зачислили в действующую армию и отправили воевать в Крым.

Константин Петрович (кричит из спальни) . Ему о душе думать надо, а не о поле брани.

Фрося. Встретили Кузнецова. Смеется. Говорит, по дороге бы князь не развалился.

Константин Петрович появляется на втором этаже. Над кем смеется? Над князем, героем войны.

Наталья Павлантьевна . Ты вольнодумством не занимайся. Волконский ныне кто? Государственный преступник. Будет воля царская, направят куда надо.

Константин Петрович . Ты, как всегда, мудра. Это я про Кузнецова. Тот в солдаты не попросится.

Наталья Пантелеевна . Да и зачем это ему. Солдат на Руси много.

Константин Петрович уже одетый спускается в залу.

Сергей Львович. Христос Воскрес, Константин Петрович!

Константин Петрович. Воистину Воскресе!

Целуются.

Сергей . Мы Отечество от неприятеля защищаем и Веру нашу Православную. Вы, Наталья Павлантьевна, для меня в Иркутске, как моя маменька. Константин Петрович, ну я право не знаю, как вас благодарить. Наталья Павлантьевна с Фросей мне тужурку на меху присмотрели.

Наталья Павлантьевна . Тебе, Сергей Львович, большой путь предстоит. А тужурка будет в самый раз.

Сергей . Уж я не знаю, право.

Константин Петрович . Свои люди – сочтемся.

Наталья Павлантьевна . А ты примерь ее.

Сергей . Да что вы, право!

Фрося. Пусть папенька посмотрит. Я выбирала.

Сергей надевает тужурку, смотрит в зеркало. Наталья Павлантьевна поправляет ворот.

Фрося. Самый раз. Будто на вас сшита.

Сергей снимает тужурку.

Сергей. Вот не ожидал, что придется у вас гостить. Собираясь в путь, я карту глянул. Иркутск – середина земли. До Камчатки еще столько же.

Константин Петрович (подходит к глобусу). А если посмотреть на Америку, так еще семь верст киселя хлебать. На Камчатке говорят: у нас уже и петух прокукарекал, а там, в столицах, только спать укладываются.

Сергей. Да, необъятна Россия. Едешь, едешь и конца края не видно. А приедешь в какой-нибудь городок, все, как и везде.

Константин Петрович . А вот по Лене поедешь и далее к Охотску, то насмотришься всякого. Разбойники-ямщики, холодные поварни, где спать приходится на полу прямо у очага. Туда не тужурку, туда кухлянку меховую надо брать или борловую доху из шкуры дикого козла. Без нее, если задует хиус, пиши пропало. И дорога, черт ногу сломит. Тогда Иркутск, точно, раем покажется. А я этот путь много раз проделал.

Сергей . Я – казенный человек. Мне куда прикажут, туда еду.

Константин Петрович . Места те дикие. Посмотришь, с одной стороны море, с другой горе, с третьей болота да мох.

Сергей . Петербург тоже на болоте был выстроен.

Константин Петрович . Владыко Иннокентий рассказывал, как у него в Петербурге за прописку пашпорта вымогали. А здесь все больше борзыми щенками.

Сергей. Это как?

Константин Петрович. Нравы здесь попроще. Понравишься – все тебе сделают за спасибо. А не понравишься, будешь деньги давать и не посмотрят. Здесь за вход берут рубль, а за выход три.

Фрося. Папенька, да вы не пугайте Сергея Львовича. Будете стращать, я сама его поеду сопровождать.

Константин Петрович . Ты, милая, еще не знаешь, что такое гнус!

Фрося подходит к трельяжу и поправляет прическу. Не знаю, и знать не хочу!

Сергей. Я вот уже месяц как в дороге. Многие города проехал. Казань, Омск, Тобольск, Красноярск. Иркутск – лучший город за Уралом. Почти Европа. Люди одеты хорошо, добротно. Барышни ходят не в тех сапогах, которые носят барыни в Петербурге и которые похожи на конфеты бумажные. В ресторации кадриль танцуют. А Фрося, я хочу заметить, и в Москве была бы первой красавицей

Фрося (оглядываясь) . Вы, Сергей Львович, меня в краску вгоняете.

Глаша (с балкона) . Ой, звонят. Кто-то подъехал!

Наталья Павлантьевна. Константин Петрович, а почему ты без Анны?

Константин Петрович. Ой, матушка, забыл.

Поднимается по лестнице на второй этаж. Следом за ним спешит Глаша.

Картина пятая

Открывается дверь. В залу входят капитан Невельской. Рядом с ним управляющий Американской компании Лажечников, чиновник особых поручений Свербеев с молодой княжной Зинаидой Трубецкой.

Невельской. Христос Воскресе!

Сергей Львович, Фрося и Наталья Павлантьевна (хором)

Воистину Воскресе!

Наталья Павлантьевна. Проходите, гости дорогие. Рады вас видеть. Это такая честь для нас.

Гости оглядываются, Фрося подбегает к трельяжу и вновь начинает поправлять платье и прическу.

Невельской. И для нас большая честь посетит известный не только в Иркутске, но и во всей России дом Трапезниковых. Тут у Кузнецовых угостили меня омулем. Стражду в пламени сем, – дайте воды!

Наталья Павлантьевна . Глафира! Капитану Невельскому, которому подвластны пучины морские и воды пресные, графин со Святой водой.

Невельской. Да мне любой.

Наталья Павлантьевна. Мы рады в день Святой Пасхи принимать у себя героев, которыми гордится вся Россия. Все разговоры в городе только о ваших открытиях.

Невельской (с улыбкой) . Мне приятно слышать это, но я привык говорить о вещах более прозаических.

Лажечников (с усмешкой) . Например, о ценах на хлеб.

Наталья Павлантьевна . Кто же не слышал. В связи с войной, об этом только и говорят.

На втором этаже появляется Константин Петрович уже одетый в сюртук, на груди орден, на шее Анна. Спускается по лестнице.

Лажечников. Христос Воскресе, Константин Петрович!

Константин Петрович. Воистину Воскресе!

Лажечников. Давно к вам собирался. А тут матушку, Наталью Павлантьевну встретил.

Подходит и целуется с Трапезниковым.

Константин Петрович . Здесь о хлебе вспомнили. Правильно, не хлебом единым...

Лажечников. Как говорится праздник праздником, а дело – делом. Без хлеба и ноги протянешь. Это Христос мог семью хлебами весь народ накормить.

Константин Петрович . Да, подорожал нынче хлеб. Надо ждать нового урожая. А если хлебов нет?

Лажечников. Я справлялся, у вас, говорят, есть. Да и не может не быть у Трапезникова!

Константин Петрович. Кое-что есть. Весь вопрос, в цене. Здесь она одна, в Охотске – другая, а на Курилах – третья. Я уже не говорю про Америку. За морем телушка – полушка, да перевоз – рубль.

Лажечников. Я сегодня говорил с Кузнецовым.

Константин Петрович . И что, дешево дает?

Лажечников. Два рубля с гривной

Константин Петрович. Однако. А наведывались у других?

Лажечников. Другой это вы, Константин Петрович. Может, по-родственному и решим.

Константин Петрович (бурчит) . Но ты, братец мой, шельма! Тебе дочь моя нужна или ячмень.

Лажечников. Не без этого, Петрович, не без этого.

Константин Петрович. А каковы нынче овсы?

Лажечников. У всех по-разному.

Константин Петрович. Да что мы посуху разговор разговариваем. Глафира! Принеси-ка нам графинчик. И закуску.

Глаша. Несу, уже несу!

Подает Невельскому поднос, на котором стоит хрустальный графин и стакан. Тот наливает в стакан, пьет и поперхается.

Невельской. Воистину, Святая вода.

Константин Петрович (строго) . Что опять перепутала?

Глаша. Просили выпить.

Невельской. Да, да, все правильно. Я уже не горю, я полыхаю. Но много легче. Спасибо вам, сударыня.

Глаша (приседает) . На здоровье.

Константин Петрович. Закусочку и быстро!

Глаша спешит на кухню. В окно кухни заглядывает нищий.

Глаша. Да погоди ты чумазый ! Я сейчас приготовлю и подам.

Нищий. Не мне, товарищам.

Гладит себя по животу.

Глаша. Сегодня Пасха. Ты хоть помолился?

Подает ему сверток с едой.

Нищий. Христос Воскрес!

Глаша. Воистину Воскресе!

Нищий берет сверток, крестится и исчезает за окном.

Константин Петрович с фужером подходит к Невельскому. Чокаются и выпивают.

Константин Петрович. Геннадий Иванович, а что там, на морях-океанах нынче пьют?

Невельской. Тоже, что и раньше. Только из стаканов.

Константин Петрович. Ну, а что англичане?

Невельской. Те пьют – Боже упаси. Хуже нашего брата.

Лажечников. Пьют, но ума не пропивают. Не то, что наш брат.

Невельской. Так если бы хоть качественный спирт поставляли. А то везете всякую дрянь.

Лажечников. Что производят на винокуренных заводах, ту и поставляем.

Невельской. Тогда лучше совсем не поставлять.

Лажечников. До нас донесся слух, что вы самовольно сделали опись устья Амура. Государь и канцлер Нессельроде рассержены. Я только что из столицы, меня спрашивали, кто дал разрешение, и на чьи деньги снаряжалась экспедиция?

Невельской. Позиция Компании понятна.

Лажечников. Мы против еще одной войны. На этот раз с Китаем. Россия может потерять не только Америку, но и Камчатку.

Наталья Павлантьевна. Упаси Господь! Воевать с Китаем. Да их, как мурашей!

Константин Петрович. Николай Емельянович, ты прав. Если начнется стрельба, то торговля через Кяхту накроется. Мы понесем миллионные убытки.

Лажечников. Вы, капитан, прежде чем пускаться в авантюры, купцов бы послушали, народ.

Наталья Павлантьевна. Тогда хорошего чаю не попьем и шелка не поносим.

Невельской. Китайцев на Амуре нет.

Лажечников. Китайцы есть везде!

В залу опять вбегает Глаша и, громко говорит:

Глаша. К нам сам Владыко Иннокентий!

Наталья Павлантьевна . Пусть Владыка нас рассудит.

Лажечников ( на ухо Трапезникову) . Я намедни был у него. Просил благословения. Он согласен.

Константин Петрович (удивленно) . Вот это фортель!

Лажечников (довольным голосом) . Когда объединимся, то вся Америка и Азия в наших руках будут.

Наталья Павлантьевна. Николай Емельянович!

Лажечников. Матушка, я весь внимание.

Наталья Павлантьевна. Я вот что хотела сказать. (Смотрит на мужа). Костя, ну чего ты молчишь?

Константин Петрович. Николай Емельянович, мы здесь помозговали.

Крутит головой, оглядывается на Фросю. Наталья Павлантьевна тыкает его под бок.

Константин Петрович ужимает голову в плечи.

Наталья Павлантьевна (сладким голосом) . Дорогой Николай Емельянович. Фрося еще молода. Давайте подождем до осени. А сейчас сами видите время, какое. Война, неспокойно.

Лажечников. Так я же на войну не собираюсь. Иль вы решили на ходу с кареты соскочить?

Константин Петрович. Николай Емельянович! Ты же меня знаешь. Да я сам за тебя готов был идти.

Наталья Павлантьевна. Ты чего мелишь, Костя! Поворачивается к Лажечникову. Перебрал. Да еще прихворнул.

Константин Петрович (начинает откашливаться, затем как бы оправдываясь). Ну, это я образно. Фрося, у нее сквозняк в голове. Еще не созрела. Давай, Николай Емельянович, повременим.

Наталья Павлантьевна. Да, да подождем.

Лажечников (с сердцем) . Не только у нее, но, видимо и у вас сквозняк. Вертит около виска пальцем. Умоповреждение, да и только. Да вы меня за кого принимаете? Прежде чем такое говорить, милейший, думать надо! А у вас похоже куриные мозги.

Константин Петрович (вскрикивает) . Что за тон! И это со мной, почетным гражданином города! Вот тебе пшеница! Вот тебе овес! Показывает кукиш. Пусть сгниет, но и пуда не продам.

Лажечников (обиженным голосом) . Уважаемые. Я сделал вам дельное предложение. Не я, а вы пошли попятную.

Наталья Павлантьевна. Николай Емельянович, вы уж нас извините. Породниться с вами это большая честь. Костя сегодня взволнован. Вот и вырвалось.

Лажечников. Да я не слепой, вижу, как вокруг неё этот морячек вьется.

Наталья Павлантьевна. Господа, господа, успокойтесь. Нельзя в такой день ссориться.

Картина шестая

Открывается дверь, входит Иннокентий. Все выстраиваются, а Константин Петрович и Наталья Павлантьевна спешат к Владыке.

Иннокентий. Христос Воскресе!

Все гости хором отвечают : Воистину Воскресе! И так троекратно.

Иннокентий. Мир сему дому и гостям и всем боголюбивым христианам. Сегодня на Святой Руси праздник. Порадуемся и мы вместе со всеми. Ибо наше благополучие и блаженство находится только в Боге.

Константин Петрович и Наталья Павлантьевна припадают к руке владыки. Следом преподают к руке Фрося, Сергей и другие гости. Константин Петрович берет Владыку под руку и ведет вдоль стены, показывая и рассказывая о доме. Возле лежащих на столе часов Владыко задерживается, берет их в руки, рассматривает.

Константин Петрович . Вот, Владыко, часы дорогие, притом жалованные, остановились другую неделю, а поправить некому.

Иннокентий некоторое время рассматривает часы, крутит завод. Улыбается. Константин Петрович! Сами знайте и другим скажите, что незаведенные часы никогда не ходят.

Константин Петрович . Слушаюсь –с Владыко!

Иннокентий. Тут не слушаться, тут знать надо. Константин Петрович, небось, слышали, большое дело затевается. Экспедиция на Амур. Оборачивается. Верно, я говорю, Геннадий Иванович?

Невельской. Нужны припасы, хлеб. Не только для Камчатки, но и для наших американских колоний. На Аян не дорога, а тропа. Много не завезешь. Сплавленный по Амуру хлеб будет на Камчатке дешевле более чем в три раза.

Лажечников. Амур – пустая и опасная затея. Если бы Компания не хлопотала, то уж точно люди в Америке протянули ноги. Мы предлагаем иркутским купцам, которые будут вкладывать капиталы в Камчатку и Америку дополнительные преференции.

Константин Петрович. Николай Емельянович, а что вы раньше нас зажимали.

Лажечников. Вас зажмешь! Константин Петрович, где вы свой капитал нажили? Занимаясь зверовым промыслом на Командорах и Алеутах. При протекции Компании. Это уж потом появились прииски на Витиме.

Константин Петрович. Амурские края богаты рыбой, можно овощи и хлеб выращивать. И прииски новые открывать. Недаром англичане, да и американцы, вовсю на них зарятся.

Невельской. Для англичан везде и все плохо лежит.

Лажечников. Нам на Амуре делать нечего.

Константин Петрович. Вам может и нечего, а мы уже давно присматриваемся.

Сергей. Ваше преосвященство, позвольте слово молвить.

Иннокентий (с улыбкой) . Суворов слово не просил, Суворов слово брал.

Сергей Так точно Ваше преосвященство! Я прочитал ваши записки об островах Уналашкинского отдела. Замечательно! За Уралом огромные неосвоенные территории, дикие места. Чем глубже проникаешь в Сибирь, тем все больше убеждаешься: только просвещение может принести реальную пользу этим краям

Иннокентий. Измерение просвещения народного числом грамотеев, очень может быть ошибочным, потому что грамотность без нравственности есть тоже, что нож у своевольного ребенка. Просвещают один ум. А сердце? А нравственность?

Сергей. Что же делать Владыко? Подскажите куда направлять стопы наши? Чтоб была большая польза Отечеству нашему.

Иннокентий (смотрит на Фросю, затем на Сергея) . Вы спрашиваете меня, куда направить ваши молодые силы? Поезжайте в Америку, на Камчатку. Или на Амур. Там будете полезным и на виду, а в России много народу... и все идут по одной дороге... Там нельзя не только идти против всех, но даже нет возможности остановиться и подумать — собьют с ног. А здесь... можно и против идти, и дела немалые, а, сколько еще непочатого!

Лажечников. Владыко прав, уж если ехать, то в Америку.

Иннокентий. Вы, Николай Емельянович, напоминаете мне Катона.

Сергей. Мы должны на восточных землях возвести новый Каргафен.

Лажечников. Уже был – Альбазин. Хотите еще? Отходит в сторону.

Сергей. Вот вы, Владыко. говорите, что Вера Православная укрепляется делами, подвигами во имя Господа нашего Иисуса Христа. Я часто задаю себе вопрос, отчего это, что я не хочу и не желаю думать и делать, то, думаю и делаю.

Иннокентий. Ваш вопрос, сын мой, доказывает, что вы думаете, а думать способны только умные.

Сергей. Но я не всегда исполняю заповедей Христовых. И не один я так живу, почти все так делают. Грешен я, Владыко. Замолкает.

Иннокентий. И что же?

Сергей. На дуэли дрался с приятелем. За это меня на Камчатку отправили.

Иннокентий. Дурное дело нехитрое. Из-за чего дрался?

Сергей. (тихо говорит) . Виноват батюшка. Из-за женщины.

Иннокентий. Чего не поделили? Надеюсь, жив противник-то!

Сергей. Жив, конечно, жив! Но шуму… Суд чести. Чуть не разжаловали. Павел Степанович Нахимов заступился. Еду замаливать грех свой.

Иннокентий. Не замаливать, а служить.

Сергей. Владыко! По России ныне гуляют прокламации. Их авторы убеждают, что Бога нет, что брак должен быть уничтожен. Предлагают жить без Христа, без креста, без поста.

Иннокентий. Это есть и это самое страшное. Что мне ответить на твой вопрос, сын мой? Да хотя бы ты и подлинно знал, что все живущие с тобой, и даже те, которые должны быть примером добродетелей и благочестия, живут не по христиански, то какая тебе от этого польза? На Страшном Суде не защитит тебя то, что не один ты худо жил на свете.

Сергей . Что же нам делать?

Иннокентий. Россия была спасена благодаря подвигам духовных пастырей. На Куликово поле князя Дмитрия благословил Сергей Радонежский.

Сергей. Но это в прошлом.

Иннокентий. Господь вчера и днесь все Тот же. Имеющий глаза да увидит, имеющий уши да услышит. Тихон Задонский говорил: «Обращайтесь умом и сердцем вашим к небу и вечности, и не будите уловлены от Диавола. Птица чем выше летит, тем бывает безопаснее, а когда вниз, на землю спустится, то легко может быть поймана и застрелена».

Наталья Павлантьевна громко. Истинно так, ваше преосвященство! Крестится

Иннокентий. Открывать и обличать недостатки легче, чем их исправлять.

Сергей. Как говорится: служить бы рад…

Иннокентий. Самый опасный и коварный враг в нас самих. Победишь его, многое тебе станет подвластно. Посему необходимо восставать не вдруг противу всех недостатков, но в особенности против вредных и предлагать средства исправления не вдруг всепотребные, но сперва преимущественно потребные и возможные.

Сергей. Наш адмирал Павел Степанович Нахимов доказал, что мы многое можем.

Невельской. Сергей Львович участвовал в Синопском сражении.

Иннокентий. Уже наслышан. Улыбается. Синопский бой – славное дело! Россия всегда будет помнить эту викторию.

Невельской. Слава Павлу Степановичу Нахимову. Слава России!

Иннокентий крестится, вслед за ним крестятся остальные.

Вбегает Глаша.

Глаша. Там сам Николай Николаевич Муравьев пожаловали!

Картина седьмая

В залу входит Муравьев с женой. С ними путешественница Эмма.

Муравьев. Христос Воскресе!

Все хором отвечают:

Воистину Воскресе!

Муравьев быстрым шагом подходит к владыке и припадает к руке.

Константин Петрович, Вот маменька бы порадовалась! Европа, Азия и Америки, все ко мне, все в мой дом. Берет Муравьева под руку и ведет его по гостиной.

Иннокентий подходит к Фросе и Сергею

Иннокентий. Что, голуби, притихли?

Фрося. Я перемолвила с матушкой. Она обещала поспособствовать.

Иннокентий. Все надо решать полюбовно.

Фрося. Но папенька непреклонен.

Иннокентий. Не побеждаем злом, но побеждай добром.

Фрося. Я уж и так, батюшка и эдак. А он еще пуще серчает.

Иннокентий. Кто быстро воспламеняется, тот быстро и остывает.

Смотрит на Сергея. Значит, приглянулась тебе наша сибирская дева.

Сергей. Пуще жизни.

Иннокентий. По-якутски это будет звучать так: Мин эйигин таптыыбын кисс учугей.

Фрося. Кыысс учугей. Как это замечательно. А как будет дочь моя?

Иннокентий Мин кыыгыым. Поворачивается к Сергею. Уруй айхал! Честь и Слава победителю турок.

В это время Константин Петрович с улыбкой хлебосольного хозяина громко произносит: Ваше высокоблагородие и Ваше преосвященство! Дамы и господа! «Отче наш» начинается с просьбы о хлебе насущном. Трудно хвалить Господа и любить ближнего на пустой желудок. Прошу к столу, гости дорогие.

Идут в столовую. Константин Петрович семенит рядом с четой Муравьевых. Усаживаются за стол.

Иннокентий (громко) . Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав! (Делает паузу). Христос Воскресе!

Все хором отвечают. Воистину Воскресе!

Муравьев. Давайте выпьем за Царя нашего – Батюшку. За победу русского оружия.

Невельской. И за Амур.

Константин Петрович. Я смолоду пил только сивуху.

Муравьева. Это такой коньяк. Да?

Муравьев. Своего разлива. От него разит за версту

Невельской. С праздностью тесно связана страсть пьянства, которая причиняет большой вред телу и душе.

Наталья Павлантьевна . Трудно малому без родителя, а взрослому без Бога.

Иннокентий. Пьяница всегда и всем в тягость. И кто страдает? Прежде всего – женщины.

Наталья Павлантьевна. Владыко, вы правильно сказали. Много ли достается радостей на долю женщин? Кажется, они счастливы и блаженны только до первого ребенка; а там – почти беспрерывные хлопоты, заботы, печали, и скорби. А если еще пьющий муж.

Иннокентий. Ребенок не сосуд, который надо заполнять, а светильник, который надо зажечь. И зажечь ее можно только теплом.

Пауза. Гости выпивают.

Муравьев. Мои родители говорили: первую половину дороги путник думает о том, что позади, а вторую о том, что впереди. А у нас здесь такие расстояния.

Иннокентий. Повозку, в которой я ехал из Якутска, очень можно назвать гробом. Только вместо холста или миткаля внутри она была обита медвежиной. Но находятся люди, которым нравятся наши расстояния. Оглядывается на Эмму.

Эмма. Вы знаете, когда после таких дорог попадаешь в такое общество, то ты чувствуешь себя на Небесах. Да, мне нравятся ваши расстояния.

Сергей. Как сказал Николай Васильевич Гоголь, в России две проблемы: дороги и дураки.

Муравьев. Ну, думаю, дураков за этим столом нет. А дороги построим и, которые есть, поправим. Давайте попросим нашего гостя рассказать о Синопском деле. Все наслышаны, хотят знать подробности. Турок – враг упорный и коварный. В ту кавказскую компанию, я на своем горбу почувствовал, что, значит, стоять под пулями.

Невельской. Слава Николаю Николаевичу! Слава русскому оружию! Ура! Ура! Ура!

Все встают и громко кричат Ура! Затем садятся и смотрят в сторону Сергея Львовича. Сергей немного смущенный таким вниманием, встает

Муравьев. Можете сидеть. Я вам разрешаю.

Сергей. Не могу-с! При столь высоком собрании. Так вот. Из Севастополя мы вышли еще задолго до начала боевых действий. Через нескольких дней, мы обнаружили турецкий флот в Синопской бухте и блокировали его. В начале ноября к нам из Севастополя подошла эскадра под командованием Новосильского. И тогда Павел Николаевич решил атаковать. У турок кроме кораблей были еще береговые батареи. Но наши комендоры стреляли превосходно.

Невельской. Как жаль, что я не участвовал в этом деле! Даже простым матросом

Муравьев. У каждого в жизни свое дело. В прошлую кавказскую войну я был ранен. И до сих пор горжусь этим. Но слушаем нашего героя.

Сергей. Через пару часов было все кончено. Виктория полная. Главный английский советник Адольф Слейд бежал в Стамбул.

Муравьев . Молодец Павел Степанович! Действовал, как Ушаков при Килькирии. Ну, а что говорят в столицах? Говорят, что соединенный англо-французский флот стоит на виду Кронштадта.

Иннокентий. Как почали, так бы и докончали.

Невельской. Думаю, что они и Камчатку не оставят в покое.

Лажечников. Англичане уже задерживают корабли Компании.

Сергей. Вот поэтому я и спешу туда. Соединенный флот петербургская публика принимает, как интересное зрелище. Извозчики должны поставит толстую свечку за их здравие, так как образовалась непрерывная процессия в Ораниенбаум на ближайшую возвышенность. Перед моим отъездом императорская фамилия отправилась туда пить чай, подняв на виду их флотов императорский штандарт.

Муравьев. С нами Бог!

Константин Петрович. Царь – батюшка и Вера наша православная. Беда у себя в доме западников расплодили. Тех, кто бы желал России поражения.

Иннокентий. Самый страшный для нас противник – это мы сами. Столичные раскольники желали бы, чтобы поле наше, там в Америке, было засеяно протестантизмом.

Константин Петрович. У нас и столице немцев полно.

Иннокентий. Американская компания наша, управляемая ныне почти одними лютеранами, и в коей главный деятель финляндец, ныне присы лает на службу в Америку и в другие места исключительно почти финляндцев и немцев...

Муравьев. Наш Государь понимает всю пагубность такой политики. Поэтому он и назначил вас на столь отдаленную и значимую для России епархию. Ваше преосвященство. Могли бы вы нам поведать, как проходила ваша аудиенция у императора?

Иннокентий. Что сказать? Государь Император поблагодарил меня за службу и спросил: «Где я получил образование?

– В Иркутске, – ответил я.

– Как принимают веру нашу тамошние жители? -спросил он. –

Я ответил , что только там и узнал, что есть ду ховные утешения.

- Я хочу сделать вас Камчатским архиереем, – подумав, сказал он.

– Я весь в повелениях Вашего Величества, – ответил я. – всею душою рад и готов, и желаю служить там, пока могу, — даже умереть там, ибо Господня земля...

Муравьев (оживленно) . В Европе, да и самой России не представляют что такое Сибирь.

Константин Петрович. Медведи по улицам ходят. И я – один из них.

Муравьев. Семейства, которые были посланы в Сибирь на поселение в зачет рекрута, конечно оставляя свою родину, плакали и были оплакиваемы; но эти слезы уже давно иссякли; в пустынях Сибири процветают селения и города.

Невельской. Ваше превосходительство, я готов хоть завтра идти на Амур. Дабы кто-то из европейцев не предупредил нас.

Муравьев. Меня, Геннадий Иванович, уговаривать не надо.

Иннокентий. России на Восточном море нужен флот.

Муравьев (шутливо) . И командовать флотом я бы назначил вас,

ваше преосвященство.

Иннокентий. Благодарю за столь высокую оценку моих

скромных возможностей. Мне и своих забот хватает.

Муравьев. Ваше преосвященство! Позвольте мне, в такой день посоветоваться с вами и попросить вашего благословления.

Иннокентий. Я весь внимание.

Муравьев. Я только что из Петербурга. Там сложилась партия, которая считает, что не время занимать Амур. Они утверждают, что все мы европейцы и в Азии нам делать нечего.

Лажечников. Мы уже в Азии. Зачем нам Китай. У нас есть Америка. Её бы удержать. Казна и так пуста. Амур заберет последнее.

Невельской. Ваше преосвященство Крузенштерн исследовал острова на Тихом океане, на которых теперь прекрасно расположились европейцы. Боюсь, что такое же произойдет с Амуром.

Иннокентий. Успех всякого доброго дела зависит от Бога.

Муравьев. Но мы сами в большом раздумье.

Невельской. Сибирью будет владеть тот, у кого в руках левый берег и устье Амура. Мы там построим церкви, дороги, откроем прииски и порты. Туда потянутся люди со всей России.

Лажечников. А если война с Китаем?

Невельской. Смелым Бог владеет! Амур пока что не занят. Китайцев там нет.

Лажечников. Остудись. Что тебе лавры Нахимова покоя не дают? Еще успеешь

навоеваться. Владыко, а что думаете вы?

Иннокентий. Скажу только, что присоединение Амурского края, есть благо и счастие для самих соседей наших, ибо рано или поздно они чрез нас просветятся светом Христовым, а этого какое благо может быть выше и прочнее?

Лажечников. Да не с крестом мы туда идем!

Иннокентий. Идем со словом Божьим. Делает паузу, встает, поворачивается к Муравьеву. Иди граф на Амур, иди! Господь благословляет и споспешествует всякому доброму начинанию.

Лажечников. Владыко, на что вы благословляете?

Иннокентий. Что слышал, Сын мой.

Муравьев: При встрече мне Государь Император дал добро на сплав по Амуру. Но сказал: Сплавляйся, но чтоб при этом не пахло порохом. Я еще сомневался, но, сегодня, получив ваше благословение, решился.

Лажечников. Все слышали, я был против.

Муравьев. Не беспокойся, твоему благодетелю донесут, все как есть.

Константин Петрович. Ваше высокопревосходительство. Лежал я сегодня и думал. Болит душа за дела наши. Уснуть не могу. Качают наше золото, берут меха, все тянут отсюда. А сибиряки – в темноте, отсталые. Подсчитать если, сколько одна Компания выкачивает отсюда богатств!

Лажечников (возмущенно) . Компания не только качает, но и вкладывает. На освоение территорий, закупку и постройку новых судов, на обеспечение приходов, на обучение туземцев грамоте.

Константин Петрович. Могли бы давать и больше.

Лажечников. Вы бы Константин Петрович не заглядывали в чужие карманы, а поскребли бы в своих…

Иннокентий (примирительно) . Торговля, купечество здесь, как кровь в жилах, помогает распространению населения.

Муравьев. Для Сибири, купечество – огромная сила. Мы еще думаем, а они уже знают куда идти и во что вкладывать свои капиталы. Думаю, что Сибирь прирастет и наберет невиданную силу, посредством присоединения Амура. И не военные там будут в заглавных ролях, а иркутское купечество: Трапезниковы, Кузнецовы, Баснины.

Константин Петрович. Мы точно – живота не пожалеем.

Лажечников (усмехнувшись) . Ой-ой-ой! Держите меня! Мы еще на Амуре не стали, а уже в уме проценты. Во что обойдется эта авантюра, а то, что это авантюра, я не сомневаюсь, одному Богу известно.

Муравьев (грозно) . Николай Емельянович, ты, что меня считаешь авантюристом?

Лажечников. Вы, Николай Николаевич, извините, мягко стелите. Скажу прямо, канцлер Нессельроде против движения на Амур.

Муравьев. Нессельроде – это еще не вся Россия.

Лажечников. Что такое Россия? Это даже не мы вот все здесь стоящие. Россия это миллионы голодных ртов. И все они хотят пить и есть.

Муравьев. Поэтому России нужен Амур с богатой землей, теплыми незамерзающими бухтами и прямой дорогой к Восточным морям.

Иннокентий (обернувшись к Муравьеву) Ваше превосходительство, хочу высказать вам личную благодарность.

Муравьев. Я весь внимание, ваше преосвященство.

Иннокентий. Вы позаботились, чтобы от Якутска до Охотска не продавали вина. Доброе дело приносит добрые плоды.

Муравьев (довольный) . Да, действительно против тайного провоза приняты строгие меры. Если будем завозить туда вино, то местное население сопьется и вымрет, как вымерли мамонты.

Иннокентий. Ваше превосходительство, вы считаете, что они от водки вымерли?

Муравьев. Не ловите меня на слове.

Иннокентий . Туда нужно побольше хороших товаров завозить.

Константин Петрович . Вот мы и завозим.

Свербеев . Дай вам волю, вы бы все вином залили.

Константин Петрович . Кузнецов зальет, я его знаю. А у меня руки чистые.

Свербеев . А кто в Троицке винокуренный завод открыл?

Константин Петрович . Все винокурню держат.

Сергей. Надо народ просвещать. Тогда он не будет подвержен пьянству.

Иннокентий (вздохнув) . Лучшее просвещение – дело. Якуты и алеуты – хорошие скорняки, слуги и ремесленники, кузнецы. Но особенно способны к плотницкой и столярной работе. Дайте им образец, и они сделают совершенно такую же вещь.

Свербеев. Приехав в Америку, вы начали учить туземцев плотницкому и столярному делу.

Иннокентий. И в кузне они работали. Хорошо работали. А какой потом храм отстроили. Сами научились делу, детей своих научили. Чем больше я знакомлюсь с дикими, тем более люблю и тем более убеждаюсь, что мы с нашим просвещением далеко, далеко отклонились от пути к совершенству, почти не замечая того; ибо многие так называемые дикие, гораздо лучше многих так называемых просвещенных в нравственном отношении.

Невельской. Туда не водку надо вести, а просо, рис, овес, леденец и мануфактуру. А ячмень мы там сами начнем выращивать.

Константин Петрович . Никак ты, Геннадий Иванович, хочешь записаться в гильдию и открыть лавку на Кяхте.

Муравьев . Да нет, он все для Амура!

Невельской. Нужны деньги и немалые.

Муравьев. Если расшевелить Басниных, Кондинских – миллионы бы сложили. Верфи бы свои завели, флот. Будут порты, корабли, так поплывем повсюду. Но сначала надо плыть по Амуру, а плыть не на чем.

Иннокентий. Я бы сам, ваше превосходительство, стал за руль и повел корабль. Мне уже приходилось и на байдарке ходить и с Божьей помощью компанейским судном управлять. Если надо я могу быть механиком, простым матросом.

Муравьев . Владыко всей России известно ваши месячные скитания на корабле. Когда вы взяли команду над кораблем и спасли людей. Расскажите, как это вышло?

Иннокентий . Господь нам помог.

Муравьев. Позарез нужны пароходы. Первый амурский пароход назовем именем кого-либо из почетных граждан Иркутска. Тот, кто первым даст деньги.

Константин Петрович. А когда встанешь на Амуре?

Муравьев. Это не только от меня зависит.

Константин Петрович. А сколько стоит пароход?

Муравьев. Надо переоборудовать Шилкинскую верфь, машины заказать на Петровский завод. Дорого, но зато свой пароход. Не стоять же нам с протянутой рукой перед англичанами.

Константин Петрович. А что Кузнецов?

Невельской. Говорит, что уже дал миллион на больницу, еще на приют.

Лажечников. Ефим – бандит. Одной рукой дает, двумя берет.

Константин Петрович. Это точно. Я тоже дал на постройку театра. И Вознесенской церкви, где я состою старостой, жертвую.

Лажечнеков. Пришло время душу спасать, вот и жертвуешь.

Константин Петрович. Да замолчишь, ты, в конце концов! козел столичный!

Лажечников (возмущенно) . Это ты кого, меня, козлом? Да если б ты был дворянином, то я бы тебя на дуэль.

К ним быстро подходит Сергей

Сергей. Я готов встать на место Константина Петровича.

К спорящим подбегают женщины.

Муравьева . Господа, господа, вы это что в такой-то день! Ведь праздник! А ну помиритесь и протяните друг другу руки.

Иннокентий (строго) . Если вы этого не сделаете, то я на вас наложу епитимию.

Лажечников. Пусть он извинится.

Константин Петрович. Извиняюсь, погорячился. Прости, Николай Емельянович, меня грешного.

Лажечников (с неохотой) . И ты меня прости, Константин Петрович. Если бы не Владыко, то…

В дверях появляется печник. Все замолкают и смотрят на него.

Печник. Барыня, я седня шел и Глафиру встретил. Спрашиваю: как там барин, веселый или смурной. Она ответила: болеет. Ну, я тогда и решил, что тяга у вашей печи плохая. Зашел справиться.

Наталья Павлантьевна. Я не понимаю, о чем это он. И кто его сюда пустил?

Глаша. Так это же наш печник. Он нам печь делал. Хорошая тяга, хорошая, тянет, ну просто не нарадуешься.

Наталья Павлантьевна. И что, нужно именно сегодня. Дай ему. Сует монету. За хлопоты.

Печник . Барыня, я человек не бедный. Мне главное, чтоб тяга была. Чтоб от моей работы людям радость была. Поворачивается к

Иннокентию. Вы меня, Владыко когда-то этому делу научили. Благодарен вам на всю жизнь. Кланяется, затем достает из кармана бумажки. Вот за неделю заработал. Хочу пожертвовать на пароход.

Эмма. Ах, какая прелесть!

Константин Петрович (громко) . А теперь слушайте слово Трапезникова! Два пуда золота даю для начала. А еще, Владыко, даю на обустройство церквей на Амуре. И на ремонт храма. Где я службу у вас стоял. И еще на обустройство храма Казанской Божьей Матери, что в Аяне. Мы на Охотском море в шторм попали. Думал конец. Но произошло чудо. Когда приплыли в Аян, я пошел в церковь и там дал слово пожертвовать на храм.

Муравьев. Вот это русская душа!

Иннокентий. Длинная у тебя память, Константин Петрович.

Константин Петрович. Да все было недосуг, Владыко.

Печник. Извиняйте, господа хорошие. Раз тяга хорошая, я пойду.

Иннокентий провожает печника к двери.

Иннокентий. Хорошо, что помнишь хорошее. Да хранит тебя Господь. Твоя лепта угодна Богу. Потому как не от жиру, а от души.

Муравьев подходит к Трапезникову. По рукам, Константин Петрович!

Константин Петрович. По рукам!

Лажечников. Константин Петрович, а как с хлебом. Продашь или к Кузнецову идти?

Константин Петрович. Ты меня, Николай Емельянович, достал.

Иннокентий. Без хлеба нам не удержать колоний. Англичане или американцы скупят их. Выручай, Константин Петрович.

Константин Петрович Лажечникову. Продам, продам! Но скидок не будет.

Лажечников . Уж кто бы сомневался.

Невельской. А нельзя ли достать мне где-нибудь карты Амура.

Константин Петрович подходит к боковому столу, там, где рядом с глобусом лежат карты.

Константин Петрович. Бери, Геннадий Иванович, бери. Специально приготовил. Можешь все забрать. У меня даже китайская карта есть. А вот эту карту я вам Владыко хочу подарить. Вашу епархию и на карте одним глазом не окинешь. Вся Европа в нее десять раз могла бы вместиться. А это глобус. Заграничный. Вместе с доставкой пятьдесят тыщь за него отдал. Кузнецов, когда узнал, чуть не лопнул от зависти.

Иннокентий. Константин Петрович, зависть не менее зловредна, чем гордость, от которой она и рождается.

Константин Петрович. Виноват Владыко! Каюсь. Господи, прости мя грешного! Борюсь я с собой. И когда как. То она меня, то я ее.

Иннокентий. От помыслов никто не бывает свободен, всякого человека они влекут к чему-то дурному, но от нас в полной мере зависит не соглашаться с ним и не вступать в беседу, и тогда они постепенно начнут удаляться.

Зинаида Трубецкая Аполлон Майков написал прекрасные стихи:

Не говори, что нет спасенья,

Что ты в печали изнемог:

Чем ночь темней, тем ярче звезды,

Чем глубже скорбь, тем ближе Бог

Константин Петрович. Я с самого утра, Владыко скорбел. Хотя праздник, Пасха. Грешный, думал, совсем меня забыли. Хотелось к руке припасть, попросить благословения и умереть.

Иннокентий. Да полно вам, Константин Петрович! Вы еще в самой силе. А туда не торопитесь. Всех Он нас призовет, но каждого в свое время.

Константин Петрович. Владыко, я великий грешник.

Иннокентий. Так уж и велик.

Константин Петрович. По молодости чего только не было.

Иннокентий. Все мы грешны.

Константин Петрович. Истинно так, Владыко! Сейчас вижу вас и слезы радости так и льются. Счастье-то какое! В любом деле надо иметь кормчего. Такого, как Николай Николаевич. Иркутску, всему нашему краю повезло, что у нас такой губернатор. Мне немало чего пришлось повидать. Владыко знает. В бурю на лодке, как бы искусен гребец ни был, с ним можно погибнуть, а с таким кормчим, как вы, ваше превосходительство – никогда.

Муравьев. Да полно вам. Мы все здесь служим Вере Православной, Царю и Отечеству. Вот отгоним басурманов и будем занимать Амур.

Иннокентий. Раньше людей легко было вести: сначала на всякое дело придут, возьмут благословение, а потом уже делают, а теперь сами все делают, а потом благословение просят.

Муравьева. Батюшка, расскажите об Америке. Поют ли там песни. На каких инструментах играют?

Иннокентий. Народ везде народ. Если вы спрашиваете об алеутах. То и они поют. Каждый свое. И калоши и алеуты и русские.

Муравьева. А что поют и на чем играют?

Иннокентий. Был я в Калифорнии. Иезуиты заказали орган. Один вал я сделал с духовной музыкой, другой с народными песнями.

Подходит к фисгармонии. Одной рукой наигрывает духовную спокойную мелодию. Завел им духовные, но особого удовольствия они не высказали. Тогда я завел «Камаринскую» Наигрывает «Камаринскую» Они тут же пустились в пляс.

Невельской. Я на Филиппинах видел своими глазами, как местные жители побивали камнями белого человека. Им оказался миссионер.

Иннокентий. Люди не любят, когда им что-то навязывают. Доброта – главнейшая наука, особливо для того, кто готовится быть наставником других.

Константин Петрович. Владыко, будьте любезны, сыграйте. А моя дочь Фрося исполнит песню.

Иннокентий. Пусть это сделает тот, кто хорошо это умеет. А я послушаю.

Фрося. Нет, нет, Владыко, сыграйте. У Вас это хорошо получается. Я буду просто счастлива.

Иннокентий подыгрывает, Фрося поет.

Помню я еще молодушкой была …

После исполнения к Владыке и Фросе подходит жена Муравьева: Шарман, шарман!

Все хлопают.

Наталья Павлантьевна. Мою бы Фросю, да во Францию. Париж, точно был бы у ее ног.

Муравьев. улыбнувшись, кивает на стоящих рядом Фросю и Сергея. Сегодня у ее ног – победитель турок.

Константин Петрович (беспомощно) . Все что я задумывал, все поломал.

Иннокентий. Если ты древо, то не возносись над ветвями.

Константин Петрович. Знаю, Владыко. Побеги и ветви не разумеют, что не ты корень носишь, но корень тебя.

Иннокентий. Вольному – воля, спасенному – рай. Ветка сама отыщет свой путь в пространстве, прислонится к земле и даст свой корень.

Константин Петрович. Если б так.

Сергей, глядя на Фросю, напевает:

Когда б имел златые горы

И реки полные вина,

Все отдал бы за ласки, взоры,

Чтоб ты владела мной одна

« Не упрекай несправедливо,

Скажи всю правду ты, отцу

Тогда свободно и счастливо

С молитвой мы пойдем к венцу»

Фрося . Сердце мое готово выскочить из груди.

Сергей. Милая Фросюшка! Смелость города берет. Мне отец Иннокентий так и сказал: идите и все у вас получится.

Фрося. Так и сказал?

Сергей. Да, да именно так и сказал. Суворов слова не просил, он его брал.

Фрося. Но я не Суворов.

К Иннокентию подходит Матушка.

Матушка. Сын мой, когда у людей есть в тебе нужда, они скажут то, что ты хотел слышать, с целью получить то, чего бы они хотели от тебя. Но твоим благословением будут пользоваться долго и по любому поводу.

Иннокентий. Говорят: захочешь обмануть, в дураках не останься. Худословие – грех, им можно разрушать, но не строить. И оно разрушает, прежде всего, того, кто его несет.

Матушка. Помяни меня: очень скоро граф и Трапезников откажутся от всякого участия в постройке и поддержания церквей на Амуре. Главное для них прокукарекать, а там хоть не рассветай.

Иннокентий. Свое дело они уже сделали. А мы будем строить, что будет возможно и по мере способов; в случае недостатков будем ходить с листами по прихожанам, пренебрегая насмешки и оскорбления. Делать все что можно, – но с любовью. И тогда Господь будет с нами, и все пойдет ладно сверх чаяния.

Картина восьмая

Стоят Трубецкая, Муравьева и Фрося, Эмма.

Трубецкая. Смотрю я на вас Фрося и радуюсь. Вся сегодня светитесь. Уж не влюбились ли вы?

Фрося. Да, да, я влюблена! И сегодня, сейчас мне хочется обнять весь белый свет. И вас вместе с ним.

Трубецкая. Я вас хорошо понимаю.

Фрося. Любить — значит не принадлежать себе, перестать жить для себя, перейти в существование другого, сосредоточить на одном предмете все человеческие чувства — надежду, страх, горесть, наслаждение; любить— значит жить в бесконечном ожидании.

Муравьева. Это очень хорошо! Очень возвышенно, поэтично. Мне нравится, как вы все это описываете. Фрося, продолжайте.

Фрося. Жить, мыслить только для его счастия, находить величие в унижении, наслаждение в грусти и грусть в наслаждении, предаваться всевозможным противоположностям, кроме любви и ненависти. Любить — значит жить в идеальном мире . В этом мире небо, кажется чище, природа роскошнее; разделять жизнь и время на два разделения — присутствие и отсутствие, на два времени года — весну и зиму, первому соответствует весна, вто рому зима.

Муравьева. Но это так тяжело – любить.

Фрося . А быть любимой. Это такое счастье!

К ним подходит Наталья Павлантьевна

Наталья Павлантьевна. Но я слышала, что у твоего возлюбленного уже была женщина ?

Муравьева . Сердце ищет друга. И не сразу находит. Такова природа не только мужчин, но и женщин. Надо радоваться жизни, любить такой, какая она есть.

Наталья Павлантьевна. Мы – самоеды. Или все или ничего.

Муравьева. Жизнь женщины похожа на цветок. Вот она распускается, ею любуются, хотят сорвать и иметь в своем букете. Но потом вырастают другие цветки. И уже вокруг них начинают кипеть страсти.

Фрося. За любимым я готова хоть на край света.

Муравьева Эмме. Мне раньше казалось, здесь холодные люди. Лед, зима, мороз. Но здесь щедрые и горячие мужчины. Они понимают музыку и любят красивых женщин. Россия – страна контрастов. Неграмотное население. Но многие говорят по-французски Холодные, почти безлюдные просторы. И рабское поклонение власти.

К беседующим женщинам подходит Лажечников.

Лажечников. В Париже или около Парижа грамотных наверное больше чем в России. Но где больше разврата, возмущений, переворотов, беспокойств. И отчего?

Муравьева. Если бы я жила в Париже, я бы тоже возмущалась и ругала Правительство. Но я живу в России и говорю: так угодно Богу.

Наталья Павлантьевна. Да ты совсем не француженка. Ты до мозга костей наша. За это мы все тебя любим и боготворим.

Эмма. Как бы я хотела услышать такое в мой адрес.

Муравьева. Вот доберешься до Камчатки и не такое еще услышишь. Все мысли, слова, дела у мужчин — все зиждется на песке. Сегодня бегут к одной цели, спешат, сбивают друг друга с ног, делают подлости, льстят, унижаются, строят козни, а завтра — и забыли о вчерашнем, и бегут за другим. Сегодня вос хищаются одним, завтра ругают; сегодня горячи, нежны, завтра холодны... нет! Как посмотришь — страшна, противна жизнь!

Наталья Павлантьевна. И этим она хороша.

К беседующим женщинам подходит Сергей, берет Фросю за руку.

Фрося. Матушка прости нас. Мы к тебе. Ой, я боюсь говорить. С чего начать? Смотрит на Сергея.

Наталья Павлантьевна. Говори, что там у вас.

Сергей. Наталья Павлантьевна, вопрос спешный. И не терпящий отлагательств. Вы знаете, через два дня я уезжаю на Камчатку и далее. Сколько мне отведено сроку быть там – неизвестно. Так вот. Я хочу взять Фросю с собой.

Наталья Павлантьевна. Как это взять!

Сергей. Я прошу руки вашей дочери.

( Пауза)

Наталья Павлантьевна. К чему такая спешка?

Фрося . Маменька прости. И прошу твоего благословления.

Наталья Павлантьевна. А ты хоть согласна ехать, неведома куда?

Сергей. Она согласна.

Фрося . Но мы ни часу не можем друг без друга.

Сергей. Поэтому я и решился на такой безумный поступок.

Наталья Павлантьевна. Отец знает?

Фрося. Я боюсь ему говорить.

Сергей. Если вы согласны, то я подойду и попрошу у него благословления. Он только что обнимал меня и говорил, что я ему теперь как сын.

Фрося. Я бы хотела у Владыки попросить.

Муравьева . Наталья Павлантьевна, ведь это замечательно! Мы присутствуем при важно событии. Молодой человек, герой войны делает решительный шаг. В свое время я вот так же бросилась в омут и очутилась на краю земли. Все мои парижские знакомые были в шоке.

Наталья Павлантьевна. Я тоже в шоке.

Муравьева. Радоваться, голубушка надо. Отдать дочь за дворянина. Хорошая сделка, не так ли?

Наталья Павлантьевна. Ой, не знаю, не знаю!

К Фросе и Сергею подходит Иннокентий

Иннокентий. Мне уже ведомо о вашем столь неожиданном для родителей решении. На моей памяти это второй случай. Несколько лет назад в Гижиге направляясь на Аляску, чиновник некто Хотимский уже сел в коляску. И тут его спросили, что он будет делать там без жены. Он вышел из коляски, зашел в дом, где ночевал. И сделал предложение хозяйской дочери. Пригласили священника, он их обвенчал, и они вдвоем тронулись в путь. Через несколько лет я встретил его в Анадыре. У него уже было четверо детей.

Сергей. Владыко, благослови нас.

Иннокентий осеняет крестом молодых. Отче, прииде час: прослави Сына Твоего, да и Сын твой прославит Тя. Радуйтесь в надежде, будьте терпеливы в скорби, в молитве постоянны.

Все начинают поздравлять молодых.

Картина девятая

Иннокентий приглашает всех выйти на улицу. Идут к церкви. На паперти сидят нищие. Чуть поодаль стоит шаманка с сыном. Завидев идущих один из нищих, приподняв шапку, начинают кричать Муравьеву: Эй, генерал, отбомбись. А если денег нет, рядом садись!

Константин Петрович достает свой кошелек

Нищий (весело) . С таким-то кошелем, не то, что к приказчику, к царю можно идти. Не побрезгует, во всякое время примет.

Другой нищий. А это кто такой? Неужто сам митрополит Московский к нам пожаловал. Гляди, паря, да его сам губернатор сопровождает! Чудны твои дела, Господи!

Нищий. Нет, к нам Владыко, отец Иннокентий пожаловал. Утром я его в Благовещенской видел. Он там всенощную служил.

Другой нищий. Сейчас дождь пойдет!

Нищий. Никак наградят. Прямо из своей руки.

Другой нищий. Догонят, еще из казны добавят.

Нищий. Держи карман шире. Как бы зубы не повыбивали.

Другой нищий. При Владыке побоятся.

Иннокентий христосуется с каждым и одаривает деньгами. К нему подходит шаманка припадает к руке. Иннокентий крестит ее, дает ей бумажку. Глядя на него, делает это губернатор Муравьев и все, кто был в доме Трапезникова. Константин Петрович сорит деньгами. Чуть в стороне на ступеньках стоят Яшка-Тунгус и отец Данила. Глаша подводит к ним Иннокентия.

Иннокентий . Христос Воскресе!

Данила. Воистину Воскресе! Владыко. Вы ли это! Вот радость! Действительно сегодня Светлый день.

Иннокентий чуть отстраняется, разглядывает Данилу. С глазами у меня беда. Плохо видеть стал. Неужели Данила?

Данила. Я, я, батюшка!

Иннокентий. Сегодня мой келейник Яков слово за тебя держал.

Данила. Владыко. Я готов следовать, куда укажет ваша рука. Свет мал, а Россия велика. И над нею Господь наш милостивый.

К Даниле подходит Константин Петрович с Натальей Павлантьевной

Константин Петрович. Кого я вижу. Данила! Рад тебя видеть.

Из-за Данилы выходит нищий. Константин Петрович протягивает ему ассигнацию. Нищий берет и прячет ее в карман

Данила. Христос Воскресе, Петрович!

Константин Петрович. Воистину Воскресе!

Целуются

Данила. Пусть в твоем доме, Петрович будет всегда достаток, и чтоб гости любили бывать у тебя.

Константин Петрович. Ну а рюмку, ты со мной, надеюсь, выпьешь?

Данила. Не откажусь, барин.

Яшка– тунгус. А со мной?

Наталья Павлантьевна. Это что за туземец?

Данила. Это не туземец, Это крещеный человек. Зовут его Яшка, Яков. Его от Енисея батюшки до Лены матушки все лесные люди знают. Яшка– тунгус согласно закивал головой. А сегодня он у Владыки келейником служит.

К Иннокентию подходит Муравьев со свитой.

Данила . Кого я вижу! Николай Николаевич, ваше превосходительство. Вот не ожидал. Вы, должно быть меня не помните. А мы с вами еще с Кавказской войне знакомы.

Все окружают Данилу.

Данила. Христос Воскресе, люди добрые!

Все хором отвечают: Воистину Воскресе! Крестятся.

Данила. Николай Николаевич, возможно, помнит, в кавказскую войну я в третьем гренадерском полку офицером служил.

Муравьев ( возбужденно). Так это не вы ли голубчик дрались на дуэли с поручиком. Как там его – Шульцем, Шмульцем?

Данила. Шпульцем.

Муравьев. Был такой задира.

Данила. И память же у вас, Ваше превосходительство! Я здесь всем говорю, что знал вас, но мне не верят.

Муравьев . Всегда рад видеть тебя старого товарища.

Данила (с усмешкой) . До Бога высоко, до царя далеко. После кавказской войны, где я служил под началом Николая Николаевича, меня в Сибирь сослали. Здесь Константин Петрович, дай Бог тебе здоровья, к себе взял. И в Якутске я был и в Охотске и на Камчатке и на Командорах. Потом аж до Америки добрался. Там мы зверя били. Потом обратно я поехал. Думал, приеду в Россию, заживу в своем доме счастливо и богато. А тут убили отца.

Трубецкая. Ах, какая беда, право!

Данила. Тогда не то, что теперь: не открыли убийцу. Потом моя хозяйка умерла: ну Бог с ней! Божья власть, а все горько. Потом сгорела изба, – а в ней восьмилетняя дочь. Женился вдругорядь, прижил два сына; жена тоже умерла. С сгоревшей избой у меня пропало все имущество, да еще однажды украли у меня тысячу рублей, а другой раз тысячу шестьсот. А как наживал-то. Как копил!. А потом от ветрянки сыновья померли.

Трубецкая. Страдания Иова!

Данила. А потом с легкой руки Владыки, священником стал. Нынче служу в Харлампеевской.

Иннокентий. И что, Данила собираешься делать дальше?

Данила. Хочу, Владыко, попросить вашего благословения уехать на Камчатку или Амур. Я к строю еще гож, белку стреляю, на медведя хожу. Думаю, сегодня, когда война, могу хоть с турком, хоть с англичанином. Мне не привыкать.

Иннокентий. Крест нести, Данила, гораздо тяжелее.

Данила. Я от креста не отказываюсь. Хочу быть полезным там, где тяжелее. Быть рядом с русским воинством.

Иннокентий. Есть у меня мысль, попросить тебя служить в Аяне.

Данила. Там же, я помню, отец Петр служит.

Иннокентий. Верно. Его переведем в Якутск.

Данила . Я Владыка не привык выбирать. Поеду туда, где угодно будет Господу Нашему. Я человек служивый. Мне говорят, я исполняю.

Яшка-тунгус. Отпусти и меня с ним, Владыко. Яшка бьет белку в глаз.

Муравьев. Яков, а почему ты медаль не носишь?

Яшка-тунгус. Это какую медаль?

Муравьев. Пожалованную самим Государем Императором. За то, что ты спас весь свой род. Оленей пригнал.

Яшка-тунгус. Так в этом нет ничего геройского. Если бы мне, как Даниле за войну дали.

Константин Петрович. Глаша, а ну налей нам по стакану. Хочу выпить с настоящими богатырями.

Глаша разливает в расставленные на подносе хрустальные стаканы. Все выпивают и троекратно целуются.

Христос Воскресе!

Воистину Воскресе!

Данила. Не предполагал, что удосужусь принять чарку от самого Трапезникова.

Иннокентий. Крепко стоишь, Данила?

Данила . Владыка, умру, но не упаду и не посрамлю Веру нашу Православную.

Лажечников (с усмешкой). Дрожжи Британия!

Иннокентий. Сейчас на Камчатке, ты будешь нужнее.

Константин Петрович . Отец Данила. Коль ты собрался на Камчатку, то мне такой человек в самый раз. Послужи, если можешь. Мысль у меня мелькнула. Дочь моя Фрося, будь неладна, собралась на Камчатку. Ты там все и всех знаешь. Сопроводи. Все расходы беру на себя.

Данила. Чудны дела твои, Господи!

К Трапезникову решительным шагом подходит Глаша.

Глаша. Константин Петрович, Наталья Павлантьевна! Вы как хотите, а я Фросюшку одну не отпущу. Поеду с ней, в эту самую Америку.

Иннокентий (шутливо). Когда нас в Америку отправляли, то мы тянули жребий.

Глаша. Благослови нас батюшка.

Иннокентий. Кто не ис пытал нужд, тот не может верить нуждающимся и тот худой хозяин, а худой хозяин — худой пастырь. Благословляю тебя дочь моя. Храни себя в чистоте: Не связывайся с теми, кто не охотник молиться Богу, как бы он ни был учен и умен.

Константин Петрович. Глафира! А кто меня по утрам одевать будет. И кофий в пастель подавать?

Наталья Павлантьевна. Если не она, тогда я поеду. Надоел ты мне со своими капризами. Хуже горькой редьки!

Константин Петрович. А по мне хоть все езжайте.

Иннокентий. Ангела хранителя, дети мои, вам в дорогу.

Сергей, Фрося, Глаша, а вслед за ними Данила и Яшка-тунгус падают на колени. Иннокентий осеняет их Крестным знамением. Константин Петрович подходит к Лажечникову.

Константин Петрович. Николай Емельянович, ты еще меня раз прости.

Лажечников. Константин Петрович, знаешь, что я тебе скажу? Обида прощается, но не забывается.

Константин Петрович . Кто старое помянет, тому глаз вон. Вручаю на твое попечение свой главный капитал. Мою Фросюшку. Ты уж там, в Америках и Камчатках догляди за нею. А я уж в долгу не останусь.

Лажечников. (поглядывая на Иннокентия, говорит с усмешкой). И любовь иногда способствует движению капиталов.

Иннокентий. Не возгордись, Николай Емельянович. Птаха улетает, но неизвестно, где она сядет. На все воля Божья.

К Иннокентию подходит Эмма с Муравьевой.

Эмма. Батюшка! Мне сказали, что в дорогу нужно попросить у вас разрешения.

Муравьева. Благословения.

Эмма . Да, да я прошу вашего благословения.

Иннокентий. Что не выбросила свою мысль разорить?

Эмма. Нет. Зло должно быть наказано.

Иннокентий. Отправляясь в дорогу надо выбросить все худые мысли и взять добрые.

Эмма. Вот я и хочу взять ваши слова с собой.

Иннокентий осеняет крестом Эмму.

Появляется Матушка. Она подходит к Иннокентию.

Матушка. Сегодня я радуюсь за тебя сын мой. Только не возгордись. Кто гордится, тот показывает, что он глуп.

Иннокентий. Тяжело мне матушка нести свой крест. Я должен заботиться не только о своей душе, но и о душах всех, кто приходит ко мне и поверил мне.

Матушка. Если пребываешь в гневе и нужно принять важное решение, скажи себе: я сержусь, значит, я неправ.

Иннокентий . Я борюсь со своими искушениями и молю Господа нашего, чтобы милосердный Отец наш небесный не попустил мне искушений, быть выше сил моих.

Матушка. Без искушений жизнь невозможна. Царь наш небесный посылает нам испытания. И это надо пройти.

Иннокентий. Матушка, служение Господу нашему я рассматриваю не как подвиг, а как необходимое дело

Матушка. Господь с тобою, сын мой.

Иннокентий. Ты как всегда мудра, матушка.

Действие второе

Картина первая

1855 год. Побережье Охотского моря. Порт Аян. Церковь Казанской Божьей Матери. Сбитый замок. На двери на гвозде прибита прокламация. На полу разбросаны те же прокламации. Справа от нее еще одно помещение. Это притвор церкви, приспособленный под трапезную. В церковь входит Иннокентий останавливается, осматривается, затем читает прокламацию.

Жители Аяна! Не опасайтесь возвращаться в ваши жилища. Вам не будет сделано никакого вреда. Но только при одном условии. Если вы не будите препятствовать нашим отрядам, которые посылаются для снабжения дровами и водой для наших кораблей.. Ваши корабли и суда подлежат конфискации. Командующий английской эскадры адмирал Чарльз Фридерик .

Иннокентий срывает прокламацию, затем начинает наводить порядок, устанавливает скамьи, убирает в ведро разбросанные бумаги.

Из бокового притвора в черном выходит Матушка.

Матушка. Сын мой, зачем ты не послушался дочь свою, Катеньку и направил стопы в Аян. Она предупреждала, что в Аяне англичане.

Иннокентий. Отец мой Евсей говорил: волков бояться в лес не ходить. Я должен быть со своей паствой. А если англичане нагрянут, то я им не нужен. Возьмут меня в плен себе в убыток. Ведь меня кормить надо.

Матушка. Береженого Бог бережет.

Иннокентий. Не пристало священнику бегать и прятаться от неприятеля по кустам. Я вспомнил моего предшественника иеромонаха Ювеналия, которого на Аляске растерзали дикие. Он мог убежать, мог спрятаться. Но он, осенив себя крестом, шел на диких, увешивая их и показывая им, что не боится их.

Матушка. Храбрость нужна солдатам. Зачем она священнику?

Иннокентий. Храбрость – дар Бога. Ювеналий принял мученическую смерть, но после его подвига многие дикие американцы приняли Веру Христову. В том месте, где были останки проповедника, явился дымный столб, простирающийся к небу.

Матушка. И все же мне страшно за тебя.

Иннокентий. По настоящему страх посетил меня, когда я служил на Уналашке и общался со стариком Смиренниковым. Однажды он предложил встретиться с его товарищами, белыми людьми, которые знал обо мне больше чем я сам. Я испугался, как же я пойду к ним, ведь я грешный человек, следовательно, и недостойный говорить с ними, и это было бы с моей стороны гордостью и самонадеянностью. Для меня это было бы свиданием с ангелами.

Матушка. Да хранит тебя Бог.

Матушка уходит и в церкви появляется Лажечников.

Лажечников. Владыко, как здесь очутились!? На горизонте английская эскадра. Они два дня назад заходили в порт, грабили склады. Население разбежалось. Вы подвергаете себя неслыханной опасности.

Иннокентий. Николай Емельянович. Что нам на своей земле в берлогах прикажите сидеть. Вы предлагаете показать англичанам спину. Непрошенным, незваным. Мы должны показать, что это наша земля.

Лажечников. Для них не существует не наших не международных законов. Они останавливают корабли и ведут себя как настоящие разбойники. Компания несет колоссальные убытки

Иннокентий. Противник, он ведь и есть противник. Ему мы должны противопоставить свою волю

Лажечников. На вашем бы месте я бы уехал. Ведь вы для России, все равно, что апостол Павел.

Иннокентий Апостолов Павлов было немного, всего только один. В ты сячу раз легче бороться со страстями до падения; а, падши раз, делаешься уже их невольником и рабом.

Лажечников. Я собрался на Ситху. Ждал корабль. А тут приплыли англичане.

Иннокентий. А я ехал на Амур. Осмотреть там епархию. Сына своего Гаврилу повидать. Другой более короткой дороги туда нет. Разве что через Иркутск. Но это семь верст киселя хлебать.

Лажечников. Я сейчас отбываю в Якутск, А уж далее поеду в Иркутск, доложу губернатору, что видел, что слышал. Эх, не послушались вы меня, не поддержали!

Иннокентий. Провидение благословило нас закрепить за Христом Амурский край последней несокрушимой печатью – созданием в нем паствы и церквей Христовых. Для этого усилий одного человека недостаточно.

Лажечников. Но и пылинка, вовремя брошенная на весы, склоняет их в другую сторону. Кстати, здесь Константин Петрович Трапезников с женой. Они тоже собрались на Камчатку. Константин Петрович, по примеру Волконского решил Россию защищать солдатом. Достает изо рта трубку, приставляет ее к виску и начинает вращать. По дороге ему сообщили новость, его дочь Фрося должна вот-вот разродиться. И что Сергей Львович был ранен при обороне Петропавловска. Они выехали с семьей на компанейском корабле и пропали. Вот Константин Петрович ждет судно ехать на Камчатку. Здесь нанял вооруженных якутов.

Иннокентий. Купеческое дело – торговать, а не воевать. Да еще жену прихватил. Ну, беда с ними!

Лажечников. Сейчас ждут меня в лесу, чтобы ехать вместе до Якутска.

Иннокентий. Господь вам в помощь Николай Емельянович. Передайте многоуважаемому Константину Петровичу и Наталье Павлантьевне мое благословение. И скажите, что нельзя поддаваться унынию. Господь поможет, и их возлюбленные чада отыщутся. Будем молиться за них.

Лажечников. Передам, обязательно передам. (Вздыхает). Что теперь будет с Камчаткой, что будет с Америкой? Англо-французская армада караулит каждый шаг. Слышал я, что здесь на Восточном море пятьдесят шесть вражеских кораблей.

Иннокентий (раздумчиво) . Следовательно, как бы Камчатку не укрепляли – ей бы не устоять. Наши суда стоят все в Амуре и в совершенной безопасности.

Лажечников. Путятин и Невельской увели корабли вверх по Амуру. Духовенство русской Америки собрали деньги серебром на военные нужды. Англичане все забрали.

Иннокентии. На все воля Божья. Мы не обеднеем, они не станут богаче. Наемники – всегда наемники, особенно у слепых. Надо помолиться за павших соотечественников, которые до конца выполнили свой долг. Жизнь – сложное дело. Опора одна – Господь!

Лажечников. Местные, когда в лес убегали, посуду на огородах зарыли. Иконы, кресты, кадила, всю церковную утварь унесли. Сигнальные пушки зарыли. Англичане нашли посуду и взяли ее себе. Кто-то из наших выдал. Но свои же воруют. Товары компанейские растащили. Урону от них больше, чем от неприятеля. Беда право!

Иннокентий. Не в первый раз открывается здесь воровство. Но смотришь-посмотришь – дело совсем не так кончится, как можно было ожидать; все и вокруг родня, а свой своему поневоле друг. Для России эта зараза, может оказаться опаснее и страшнее всяких неприятельских нашествий.

Лажечников. Якуты, увидев, что русские побросав и закопав вещи, убежало в лес, перестали исполнять христианские обязанности. Разбежались по улусам, говорят, что будут шаманить и отпугивать англичан. И отец Петр, который здесь служил, первый отъехал.

Иннокентий. Каюсь, отец Петр – моя вина. Болезнь надо лечить вовремя. Порою нужно отрубить больной палец, чтоб было спасено все тело.

Лажечников. Все рушится. Компания – банкрот. Владыко, подскажите, что делать. Чем утешится душа наша?

Иннокентий. Надо ударить в колокол и показать, что церковь наша стоит и будет стоять на этой земле.

Лажечников. Кто же ударит? Вы, ваше преосвященство.

Иннокентий. А что? И ударю.

Лажечников. Я преклоняюсь перед вами, ваше преосвященство. Но колокольным звоном вражескую силу не отгонишь.

Иннокентий. Вспомните. Вначале было слово. А потом дела. Если бы Николай Николаевич прошлым летом не сплыл по Амуру и не сплавил с собой хлеб и людей, то Петропавловск был бы уничтожен неприятелем. Конечно, Бог знает, что будет далее, но неприятель пока отбит.

Лажечников . Но корабли его заходят в Аян, как к себе домой.

Иннокентий. Ничего. В Амур они не заходят. Боятся.

(Солнце освещает церковь, и лучи его падают на лицо Лажечникову. Тот вертит головой, затем заслоняется от него рукою

Лажечников. Владыко! Если Бог безмерно милосерд, то, как же лишает Он некоторых Своего Небесного Царствия?

Иннокентий. А что ты вертишь головою и не сидишь спокойно?

Лажечников. Да солнце прямо в глаза.

Иннокентий. Вот и ответ на твой вопрос. Бог лишит нераскаянных грешников Небесного Своего Царствия, а они сами не вынесут его света, как ты не выносишь света солнечного.

Лажечников. Владыко, и я признаю свою неправоту, когда настаивал против Амура.

Иннокентий. Да полно вам, Николай Емельянович. Мы не святые и предвидеть все невозможно. Лажечников. Владыко, и я признаю свою неправоту, когда настаивал против Амура.

Иннокентий. Да полно вам, Николай Емельянович. Мы не святые и предвидеть все невозможно.

Лажечников уходит. Иннокентий вновь принимается прибирать в церкви. Открывается дверь и в церковь вбегает Яшка-тунгус.

Яшка–тунгус . Батюшка! Беда. Англичане на берегу. Бежать надо!

Иннокентий (спокойно). Рад тебя видеть сын мой живым и здоровым.

Яшка-тунгус. Я только что был мертвым. Плыли мы с Камчатки, нас остановили и взяли в плен. Десять суток мы сидели в трюме. А я прыгнул от них в воду. Меня стреляли. Но видишь живой. Сюда прибежал.

Иннокентий. Молись. Господь тебя спас.

Яшка-тунгус . Я каждый день ему молюсь. Утром и вечером. Когда спать ложусь и когда встаю.

Иннокентий. Как ты на корабль-то попал?

Яшка-тунгус . Мы, батюшка, летом прибыли на Камчатку. Губернатор – Василий Степанович – добрая душа нас принял, дал помещение. Петропавловск тогда к обороне готовился. Ну и мы в стороне не стояли. Сергей Львоич был назначен на батарею. Данила начал обучать камчадалов.

Иннокентий. И где они сейчас пребывают?

Яшка-тунгус. В плену английском пребывают. Когда подошли корабли, началась страшная пальба. Они высадили десант. Я впервые в жизни стрелял по живым людям. Прости меня Господи!

Иннокентий. Ты делал богоугодное дело.

Яшка-тунгус . Завойко – губернатор так нам и сказал. Умрем за Веру, царя и Отечество. Когда хранцузы высадились и полезли в гору, Сергей Львович ударил по ним из пушки. Данила был среди матросов и читал молитвы. Когда хранцузы подошли вплотную матросы и камчадалы ударили в штыки. Хранцузы и англичане бросались от наших в море прямо с утеса. Полегло их там тьма.

Иннокентий. Завойко мне писал, что десант насчитывал девятьсот человек, а наших было около трехсот.

Яшка-тунгус . Мы их там положили несчитано, а остальные бежали к лодкам, как испуганные олени. Сергей Львович был ранен. Его и Данилу Завойко посадил на компанейское судно вместе с женой, ребенком, Глафирой. Они меня с собой взяли. При выходе из Петропавловска нас остановили англичане. Они кораблей своих сюда понагнали.

Иннокентий. Службу будем продолжать. Будем молиться во Славу нашего оружия и чтоб воцарился мир.

В церковь входит вооруженные ружьями якуты.

Якут. Батюшка, там англичане с корабля. Направляется сюда. Уже близко. Это те, что приплывали сюда недавно. Возле ограды лошадь. Может, уедите от греха подальше.

Иннокентий. Предлагаете бежать?

Якут. Мы пришли тебя защищать.

Иннокентий. На все воля Божья. Мы у себя дома. И не пристало хозяевам бегать от гостей. Даже непрошенных

Якуты начали о чем-то шептаться.

Иннокентий. За меня не беспокойтесь. Я буду молиться за вас.

Якут (помявшись) . Мы думали, ты нас бросишь, как негодных собак, а ты приехал к нам.

Иннокентий. Мне Государь наш Николай Павлович при встрече сказал: Там где поднят российский флаг, он не должен более спускаться. Там где прозвучал колокол, служба не должна прерываться. Идите, дети мои к своим семьям и молитесь. А с оружием в храм заходить нельзя.

Якут. Мы пришли тебя защищать.

Иннокентий. Меня Господь защитит.

Якуты выходят из церкви

Иннокентий. У якутов теперь есть хлеб и будет, мяса и масла довольно. Их теперь надо учить сеять ячмень и разводить овец. И учить ткать. Здесь на земле, не рай, не вечный покой, а поприще или школа.

Яшка-тунгус. И тунгусов надо и гольдов и эвенов. Мы теперь не только подданные русского царя, но и царя Небесного – Иисуса Христа.

Иннокентий. Твоими устами глаголит истина. Мы в ответе за тех, кто пошел за нами, освященные учением Христовым.

Иннокентий встает на колени и начинает молиться. Затем оборачивается к Якову.

Иннокентий. Яша, а ты бы ушел. Если они по твоим следам сейчас сюда зайдут, то они тебя могут расстрелять.

Яшка-тунгус. Батюшка, позволь мне остаться с тобой. Чему быть того не миновать.

Иннокентий. И все же я тебе советую уйти и спрятаться

Яшка– тунгус. Жизнь одна. А от смерти все равно не убежишь. Я буду с тобой.

Иннокентий. Как знаешь.

Яшка –тунгус становится рядом с Иннокентием на колени.

Картина вторая

Иннокентий молится. Скоро предвари, прежде даже не поработимся врагам хулящим Тя и претящим нам, Христе Боже наш: погуби Крестом Твоим борющия нас, да уразумеют, како может православная вера, молитвами Богородицы, Едине Человеколюбе.

Делает паузу, бьет поклоны. Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день.

Дай мне всецело предаться воле Твоей святой.

На всякий час сего дня во всем наставь и поддержи меня.

Какие бы я не получил известия в течении дня, научи меня принимать их со спокойной душой и твердым убеждением, что на все святая воля Твоя.

Раздается топот множества ног. В церковь вваливаются англичане. С офицером в церковь входит француская путешественница Эмма. Иннокентий не обращая на них внимания продолжает молиться.

… Во всех словах и делах моих руководи моими мыслями и чувствами. Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобой.

Научи меня прямо и разумно действовать с каждым членом семьи моей, никого не смущая и не огорчая. Господи, дай мне силу перенести утомление наступающего дня и все события в течение дня.

Руководи моею волею и научи меня молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить. Аминь.

Англичане, пошумев, успокаиваются и ждут окончания молитвы. Когда Иннокентий заканчивает молитву и встает, к нему подходит старший офицер с Эммой.

Эмма. Батюшка! Нас на корабле взяли в плен. Но англичане, узнав, что я парижанка меня освободили и взяли сюда переводчицей.

Иннокентий. Я понял тебя дочь моя.

Офицер ( по - английски ) . In the call of duty I have to imprison you.

Эмма. По долгу службы я должен вас взять в плен.

Иннокентий. Я человек не военный. Пользы от меня никакой. Напротив вы причините себе только убыток. Меня же кормит надо.

Яшка-тунгус. Тунгус попадает пулей белке в глаз. Он убьет каждого, кто притронется к батюшке.

Офицер . Then we’ll capture this man. He has fled from the ship.

Эмма. Тогда мы возьмем этого человека. Он сбежал с корабля.

Иннокентий . Это мой келейник.

К офицеру наклоняется миссионер и что-то шепчет на ухо.

Офицер . Oh, I am glad to see a so well known and respected missioner here in the desert.

Эмма. О, я рад видеть здесь в пустыне столь уважаемого и знаменитого миссионера.

Иннокентий. Признаться, а я не очень.

Сопровождающие офицера люди начинают громко смеяться.

Эмма. Что сделалось смешным, стало не опасным.

Пауза

Иннокентий. Господин офицер. Вы не в поварне, а в храме Божем. Прикажите своим людям вести себя пристойно.

Эмма шепчет что-то на ухо офицеру.

Пауза

Офицер ( громко ). Hush! Stop talking!

Англичане замолкают.

Эмма. Господин офицер сказал, чтобы они заткнулись

Иннокентий Яшке – тунгусу тихо. Если бы они знали, о чем молился я, то наверняка бы тут же растерзали меня.

Эмма. Они молодые люди и случайно посмеялись. Они не видят в этом оскорбления вашей церкви.

Миссионер. Философы говорят, кто любит истину, тот ненавидит богов.

Иннокентий . Надеюсь, вы не считаете себя философом?

Миссионер. Я английский миссионер и подданный ее Величества. Вы здесь случайно или как?

Иннокентий. Случайности не существует; все на этом свете либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвестие.

Миссионер. Добро потеряешь – не много потеряешь, честь потеряешь – много потеряешь, мужество потеряешь – все потеряешь. Ваши люди разбежались, они потеряли мужество.

Иннокентий. Если вы были при штурме Петропавловска или Севастополя, то могли убедиться в обратном.

Миссионер . Русские фанатики. Им не дорога жизнь

Иннокентий. Нет, мы любим жизнь. Судить наш народ надо не по тому, что он есть, а по тому, чем желал бы он стать.

Офицер . Good soldier must not think of hospital

Эмма. Господин офицер сказал, что хороший солдат не должен думать о госпитале. Русские действительно храбрые люди.

Иннокентий . Если в классе двадцать учеников, из них один плохой, а девятнадцать – хорошие, так легче воспитать одного. А если остался один хороший ученик, а девятнадцать – нет, то погибнет и последний. Господин офицер. Даже самые счастливые войны не приводят к миру. Но все войны, рано или поздно заканчиваются. У нас говорят, сухая ложка рот дерет. Давайте пройдем в трапезную и покушаем чаю.

Эмма. С удовольствием принимаем ваше приглашение.

Офицер . By authority given to me by the Queen, I call a truce for today.

Эмма. На сегодня властью данной мне королевой объявляю перемирие

Иннокентий. Давно бы так. Яков вздуй самовар

Уходят в другую комнату, Яшка-тунгус начинает суетиться возле самовара.

Эмма. Батюшка, на корабле Самарский с Фросей. Я постараюсь уговорить англичан отпустить их.

Миссионер. Сэр, я вас уже встречал. Помните Калифорнию? Орден иезуитов? – Вы тогда им орган привезли.

Иннокентий . И что же вы там делали?

Миссионер. Я был приглашен специально, чтобы посмотреть на вас. Молва о ваших делах уже давно гуляет по Америке.

Иннокентий . Гуляет? Значит когда проспится, то прослезится.

Миссионер . Не понял вашей шутки.

Иннокентий. У нас у русских про гуляк говорят – пить меньше надо.

Миссионер. Мне было интересно посмотреть на знаменитого русского, о котором знала все Западное побережье Америки. Монахи были в восторге от вашего подарка. И от вашей духовной музыки.

Иннокентий. Они чуть не пустились в пляс, когда я завел «Комаринскую». А что же вы здесь делаете?

Миссионер . Я – миссионер. Я даже специально выучил русский, чтобы лучше понимать, чем вы берете туземцев.

Иннокентий. Наша миссия идти со словом Божьим, а не с пушками и ружьями.

Миссионер . Мы используем любую возможность. Над Британской империей никогда не заходит солнце. Что хорошо для Британии, то хорошо и для Бога.

Иннокентий. У вас на корабле мои соотечественники.

Миссионер. Откуда это вам известно?

Иннокентий. Господь подсказал, что это так. Проку от пленных немного. Кстати одна из них беременна.

Миссионер. Уже родила.

Иннокентий. Тем более. Человек бедный, но независимый состоит на побегушках только у собственной нужды, человек богатый, но зависимый – на побегушках у другого человека, а то и нескольких сразу.

Миссионер. Но там есть офицер.

Иннокентий . Он ранен

Миссионер . Вы и это знаете! Откуда?

Иннокентий. Господь мне подсказывает. Господин офицер. Вы служите Королеве, они государю нашему. Служивый человек – подневольный человек. Отпустите моих старых друзей и соотечественников. Господь вас не забудет.

К офицеру подходит Эмма, и что-то взволнованно говорит ему.

Офицер неожиданно встает . Today is a birthday of Mother Queen.

Эмма. Сегодня день рождения Королевы – матери.

Офицер . They will be free.

Эмма. Господин офицер сообщает, что в честь такого знаменательного дня он отпускает священника и эту женщину с ребенком. Офицера не может, он пленный.

Иннокентий. Он ранен. Ему необходимо лечение. От того, что на судне останется любимый человек радости у молодой матери не прибавится.

Миссионер. Кто его в этой пустыне будет лечить. А у нас есть врач.

К офицеру вновь подходит Эмма и начинает взволнованно убеждать его.

Через минуту офицер дает распоряжение одному из нижних чинов. Тот выходит из трапезной.

Миссионер . Пастырю необходим правильный способ воздействия на паству. Для одних нужен бич. Для других узда. Для одних полезна похвала, для других укоризна, но то и другое вовремя.

Иннокентий. Согласен. Человек – это своего рода цветок, охотно распускающийся в тихую полночь и увядающий от прикосновения грубых рук, поэтому к каждому должен быть свой подход.

Миссионер. Но как подойти к душе грешника, чтобы расположить его к духовному обновлению?

Иннокентий. Нужно найти в нем зародыши добра и побудить их к произрастанию. Мысли – все равно, что дела. Тело это только одежда души. Живет душа, вот и необходимо ее питать. Василий Великий сказал: “Если бы родители прилежно воспитывали чад своих, то не нужны были бы ни законы, ни суды, ни тюрьмы” — вот это идеал воспитания.

Миссионер. Чего учить детей молитве, если они не могут понимать ни слова.

Иннокентий. Будет время, придут в возраст – и сами станут молиться. Дети не стадо овец, которых выращивают, для того чтобы стричь.

Миссионер. Так для чего же тогда наши старания. Думаю, что цель здесь у нас одна – приумножить свою паству.

Иннокентий. Для нас православных Бог – есть любовь. А что сделано с любовью, то и держится долго, и стоит крепко. Любовь это не чувство, а добровольное жертвенное служение, поскольку любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде. Она сорадуется истине, все покрывает, всему верит, все переносит и никогда не перестает”.

Миссионер. Я читал ваши труды. Но зачем давать калошам и алеутам грамоту?

Иннокентий . Чтоб они имели радость читать и слышать Божье слово на родном языке.

Миссионер . Я пытался выучить язык дикарей и пришел к печальному выводу. Это бесполезное занятие. Кому нужен этот птичий язык?

Иннокентий . Да, непросто. Русский выучить легче, чем язык якутов или алеутов. Что значат трудности английского выговора, в сравнении с этими звуками. А какая грамматика! То падеж впереди имени, то притяжательное местоимение слито с именем. Но все что перестает удаваться, перестает и привлекать.

Яшка-тунгус выходит из трапезной.

Миссионер. Здесь от ваших я услышал русскую поговорку Закон – тайга, медведь – хозяин. Вас бы здесь не встретили, все сказанное подтвердилось бы. Что в вашем понимании добро?

Иннокентий. Пчела прилетает, садится на цветок, берет оттуда нектар. Следом приползает паук и из того же цветка извлекает яд. Так и человек. Из окружающего нас мира можно брать хорошее или дурное. Один строит, другой разрушает. Но лишь добро дает человеку ощущение радости и созидания. Добро это радость, это ощущение Господа Бога нашего в себе.

Миссионер. Мы по-разному смотрим на одну и ту же вещь. Отчего это происходит?

Иннокентий. И это хорошо. Нельзя допускать, чтобы толпа простых и безграмотных людей толковала Библию по внушениям какого-нибудь еретика или плута, подкупленного и присланного – чтоб, объясняя Священное Писание криво и превратно, посеять в легковерные сердца их разврат и неистовства, удобнее сделать их хуже и свирепее всякого дикаря и язычника. Тому, кто пожелает истинно честно служить своему Отечеству, нужно иметь много любви к ней, которая бы поглотила все другие чувства .

Миссионер. Искушения показывают человеку, какой он есть. А он гадкий, завистливый, жадный, жалкий, способный на любую подлость. Вспомните Иуду. А это был один из учеников Христа. Но оступился всего лишь за тридцать Серебренников.

Иннокентий. Искушения попускаются Богом для духовной пользы человека. Именно в терпении состоит христианский подвиг. Без терпения невозможно совершенствование и спасение души. Святитель Тихон Задонский говорил, что «Самонужнейшее дело есть родителям воспитывать детей своих в страхе Божии и добронравии. Без того всякое учение и воспитание ничего. Деревце малое, к которой стороне наклонено будет, так будет и расти; тако и малые дети, как воспитаны, будут, так будут и жить. Многие обучают детей своих иностранным языкам, иные художествам обучают, но о христианском обучении и воспитании небрегут: таковые родители к временной жизни рождают детей, но к вечной жизни их не допускают. Горе им, яко не телеса, но души человеческие убивают своим нерадением».

Миссионер. И все же я полагаю, только просвещение может спасти человечество.

Иннокентий. Знакомо, слышал такое. Нет, только любовь! Просветить не значит научить, или наставить, или образовать, или даже осветить, но всего насквозь высветлить человека во всех его силах, а не в одном уме, пронести всю природу его сквозь какой-то очистительный огонь. Слово это взято из нашей Церкви, которая уже почти тысячу лет его произносит, несмотря на все мраки и невежественные тьмы, отовсюду ее окружающие, и знает, зачем произносит.

Миссионер. Слово должно материализоваться. Тогда только можно увидеть результат.

Иннокентий переспрашивает. Результат?

Миссионер . Да именно, результат. Нашей церкви есть что сказать и что показать.

Иннокентий (с некоторым удивлением) . Вы же миссионер, а не материалист. Вы знаете, зерна произрастают не сразу. В любом деле нужно время.

Миссионер. Вот оно-то и материально. Время – деньги.

Иннокентий. А душа человека? Г оре тому, кто призван и поставлен благовествовать, и не благовествует! И еще горше тому, кто, прошел сушу и море для того, дабы обратить других, делает обращенных сынами геенны, сугубейшими себя! Я всегда считал, что учителями детей должны стать свяшенослужители, даже причетники, коим бы не забывать, что все, кто служит Церкви, от пономаря и даже звонаря,– не что иное, как орудие Божие. Угодно Богу Он и звоном звонаря тронет сердце человека, на которого Он прозрит. Оставить родину и идти в места отдаленные, чтобы об ращать на путь истины людей, еще блуждающих во мраке неведения, и просвещать светом Евангелия еще не видевших сего спасительного света — есть дело поистине святое и равноапостольное. Блажен, кого изберет Господь и поста вит на такое служение! Ибо мзда его многа на небеси.

В трапезную с шумом и под конвоем англичан вводят Константина Петровича Трапезникова и Наталью Павлантьевну. Иннокентий поднимается и идет к ним навстречу.

К офицеру подбегает один из конвойных.

Эмма. Говорят, что поймали русских шпионов.

Иннокентий. Это не шпионы. Это добропорядочные граждане Иркутска.

Наталья Павлантьевна (плача) . Мы целый месяц добирались до Аяна, чтобы сесть на корабль и привезти домой нашу Фросю. А нас арестовали.

Иннокентий . Господин офицер. Это родители тех русских, которые находятся под арестом на вашем судне.

Константин Петрович. Владыко! Вы им скажите. Я готов дать за них выкуп.

Вновь раздается шум и топот множества ног. В трапезной появляется священник Данила, Сергей Львович Самарский, Фрося с ребенком, Яшка–тунгус, Глаша, якут. Англичане встают, прощаются с Иннокентием и выходят из трапезной.

Вдали раздается гром артиллерийского залпа. Затем еще и еще.

Константин Петрович. Владыко! Неужели англичане палят в вашу честь.

Иннокентий. Это они палят в честь Королевы–матери. Пусть изводят порох. А мы помолимся Господу Нашему за успешное разрешение от плена наших чад.

Эмма. Батюшка, я склоняюсь принять вашу Веру.

Иннокентий . Дочь моя! В таком деле не требуется гнать карету на Камчатку. И менять на станциях извозчиков. Всему свое время.

Встает и осеняет себя и Эмму крестом. Следом все в трапезной осеняют себя крестом и встают на колени.

Иннокентий. Яков, поднимись на колокольню и ударь в колокол. Пусть все в округе знают: неприятель отбыл отсюда навсегда. А мы будем молиться. Встает на колени. Господи! Пред Тобою и от Тебя все желание мое; твори волю Твою во мне и чрез меня; благослови меня на служение Тебе благословением неотъемлемым; даруй мне новое желание и новые силы быть полезным Церкви и Оте честву. Господи Иисусе Христе, новый свет благодати святительской, который Ты благоволишь пролить в те отдаленные страны, да будет знамением и зарею просвещения православною нашею верою всех живущих там язычников! Святая Дево и Богородице, святии апостоли, святителие, праведнии и вся Небесная Церковь, усердно молю Вас, мо литеся о мне Господу.

Раздается звон колокола, вначале робко, затем все громче и торжественнее.

Молю и вас, богоизбранные отцы и предстоятели сущей на земле Церкви, восприимите меня в молитвы ваши и молите Господа, да будет со мною благодать и милость Его всегда.

Занавес

Валерий Хайрюзов

Поиск

Искомое.ru

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"