Ирина Сергеевна Купоросенко — начальник службы бортпроводников.
Олег Борисович, её муж — начальник отдела кадров, один из руководителей авиакомпании.
Вера Прокопьевна — уборщица.
Наташа — стюардесса.
Иван Бамбуков — лётчик, командир корабля.
Александр Никитич — бортмеханик.
Сергей — второй пилот.
Сцена первая
Офис. Прямо напротив входа стоит стол. Справа — кабинет директора авиакомпании «Байкал». На стене высоко висит карта России и рекламный портрет стюардессы. Над ней вывеска:
«Служба бортпроводников».
Уборщица Вера Прокопьевна снимает вывеску и уже под картой вывешивает другую. Затем спускается со стола, отходит в сторону и критически осматривает свою работу. На новой вывеске крупными буквами надпись:
«Школа стюардесс».
В офис быстрым шагом входит женщина в строгом костюме. Это руководитель службы бортпроводников Ирина Сергеевна Купоросенко. Она подходит к телефону, нервно набирает номер. Бросает трубку.
Ирина Сергеевна. Словно вымерли.
Вера Прокопьевна. Может, мне поискать?
Ирина Сергеевна (раздражённо). Занимайся своим делом!
Вера Прокопьевна. Я и занимаюсь. Вот надпись, как вы просили, сменила.
Ирина Сергеевна. Низко повесила, не смотрится. (Поднимается и идёт по направлению к своему кабинету. Оборачивается.) Хулиганьё нам все стены изрисовали. Надо срочно замазать.
Вера Прокопьевна. Ребят вчера прогнали, вот они стены и разрисовали.
Ирина Сергеевна. Так надо их было поймать! Вот не пойму я, о чём думают люди, приходя на работу? Бродят, как сонные!
Вера Прокопьевна. Я не сторож! И за наружные стены не отвечаю.
Ирина Сергеевна. Вера Прокопьевна, я это не тебе. Кстати, Олег Борисович не появлялся?
Вера Прокопьевна. Нет, ещё не было.
Ирина Сергеевна. Как только появится, пусть зайдёт ко мне (помолчав немного, добавляет). Такое могли сделать только завистники. Они всегда считают и пересчитывают деньги в чужих карманах. Раньше пели: «лётчик высоко летает, много денег получает».
Вера Прокопьевна. Вы же сами знаете, мне считать некогда. Тем более в чужих карманах. Да и не лётчики у нас в службе, а всего-то лишь бортпроводницы.
Ирина Сергеевна. Утром посмотрела сводку — опять керосин подорожал. Нашей авиакомпании опять придётся поднимать цены на билеты. Банкротят. Причём сознательно. Очень может быть, что придётся искать другую работу. Вчера несколько бортпроводниц написали заявления. Уходят в другую авиакомпанию. Там, говорят, больше платят. Скоро некем будет план полётов закрывать. Даже секретарша и та уволилась.
Вера Прокопьевна. Всё как в жизни. Где-то густо, а где-то пусто!
Ирина Сергеевна. Ну мы ещё посмотрим. Как говорят, ещё не вечер. (Делает паузу.) Как только появится Олег Борисович, сообщи.
Вера Прокопьевна. Будет сделано!
Ирина Сергеевна скрывается в кабинете.
Вера Прокопьевна (протирает телефон). Рыба ищет, где глубже, а человек, где рыба. И вообще, лучше спать на бревне, чем проснуться под бревном. Загнали людей в кабины. Ничего, кроме денег, не видят! Вот люди и бегут. (Поднимается на стол, поправляет вывеску.)
В комнате появляется Наташа в жёлтой кофточке, с косичками и наведённым румянцем в обе щеки. В руках зелёный зонт.
Наташа (поглядев на вывеску). Мне сказали, что здесь проводится набор в стюардессы.Извините, вы из школы?
Вера Прокопьевна (оборачивается и говорит с усмешкой). Да, здесь не служба бортпроводников, а школа выживания!
Наташа. Я вчера звонила.
Вера Прокопьевна. Сегодня набора не будет.
Наташа. Вы не знаете, а когда можно будет зайти?
Вера Прокопьевна. Откуда мне знать. Мне не докладывают. Но секретарши точно нет, иначе зачем бы я с этой вывеской по столам лазила!
Наташа (веселее). Вы знаете, я, как только увидела объявление, так сразу поняла: это мой последний шанс.
Вера Прокопьевна. Эх, голубушка, в твоём-то возрасте последний шанс. Да их ещё столько будет! Тут приходил один и говорит: вы, женщины, наша последняя опора и надежда. На кухне, в огороде, у станка, в поле — везде, сели на нас и поехали.
Наташа. Это вы правильно говорите.
Вера Прокопьевна (после некоторой паузы). Зовут-то тебя как?
Наташа. Наташа. Я из Троицка. Работала на спиртзаводе секретаршей. Потом завод закрыли. Я пошла работать на ферму. И её угробили. Мы переехали в Залари. Семья у нас большая, семеро детей. Отца нет, я, чтобы помочь маме, пошла в магазин полы мыть. (Смотрит на зонт.) Сегодня дождь, ну просто стеной.
Вера Прокопьевна. Осень. Ещё хорошо, что не снег.Ты зонтик поставь к батарее. Пусть подсохнет. (После некоторой паузы.) Да. Невесёлая у тебя история получается.
Наташа. Сейчас в деревне многие так живут. Вернее, не живут, а выживают. Все в город мечтают перебраться. (Подходит к подоконнику.) Ой, да тут у вас дикий бамбук в горшке растёт!
Вера Прокопьевна. Если в горшке, то какой же он дикий?
Наташа. Вы знаете, я читала, что на Курильских островах дикорастущего бамбука целые заросли. У восточных народов бамбук символ стойкости, прочности, устремлённости. А у нас длинная тонкая удочка, лыжная палка и пустота. Как же он к вам сюда попал?
Вера Прокопьевна. Лётчики привезли. По-моему, Ваня Бамбуков. Привёз в подарок Ирине Сергеевне. Они одно время вместе жили. Ваня в душе поэт. А какие он песни поёт! Правда, Ирина Сергеевна теперь другую фамилию носит — Купоросенко. (Делает паузу.) Её новый, Олег Борисович, тоже мнит себя поэтом. Так он в этот горшок, когда курит, пепел стряхивает.
Наташа. Вы даже не представляете, как я волнуюсь.
Вера Прокопьевна. Хочешь, я дам тебе несколько советов?
Наташа. Хочу.
Вера Прокопьевна. Это хорошо, что ты пришла в длинной юбке. А вот кофту надо было надеть поскромнее. И щёки не надо так красить. Они у тебя горят, как фары.
Наташа. Это я подкрасилась, чтобы не признали во мне деревенщину… (Достаёт платочек и начинает вытирать лицо.)
Вера Прокопьевна. Зря так думала, у тебя свой природный румянец. Олег Борисович, он в службе занимается кадрами, на такие мелочи сразу обращает внимание. А приходят разные, намалёванные и расфуфыренные. То походка ему не нравится, то худа, то компьютер не знает. Раз ты работала секретаршей, то знаешь: на этом месте надо уметь лавировать. И увёртываться от оплеух начальства. За год уже четыре секретарши от нас сбежало.
Раздаётся телефонный звонок.
Вера Прокопьевна (берёт трубку). Нет, её нет. Не знаю, когда будет. Если появится, я передам, что вы звонили. (Кладёт трубку.) Прости меня, Господи! Я здесь уже сама стала как артистка. Укрываю, притворяюсь…
В офисе появляется Олег Борисович Купоросенко. В руках у него газета.
Олег Борисович. Нет, вы посмотрите, что творится! Доллар упал. Цены запредельные. Кругом неспокойно. В Киеве на майдане опять палатки. Что за молодёжь пошла! С бутылками, как с сосками, ходят. На улицу страшно выходить. Или ограбят — или убьют. Вон, стену всю испоганили. Куда только смотрит милиция?
Вера Прокопьевна. Туда, куда и все. В чужой карман.
Олег Борисович. Вот и я о том. Зелень глаза людям застилает. Я спортивных ребят хочу нанять, чтобы они этих художников поймали и руки им поотрывали.
Вера Прокопьевна. Где нынче таких найдёшь?
Наташа. Я знаю, где.
Олег Борисович. И где же такие обитают?
Наташа. В Заларях.
Олег Борисович. Это где?
Наташа (удивлённо). Вы не знаете Залари? Про них даже песня есть!
Олег Борисович. Песня? А ну, напой!
Наташа мнётся, смотрит на Веру Прокопьевну.
Вера Прокопьевна. Так напой, напой, если просят.
Наташа (достаёт из кармана платочек и, взмахнув им над головой, делает шаг вперёд).
Словно свет от вечерней зари,
Словно в небе журчат журавли,
Как звенит колокольчик вдали,
Так напевно звучит Залари.
Пригласи ты меня в Залари,
Где девчата поют до зари,
Где берёзы шумят на полях,
Не бывал я в твоих Заларях.
Я один по поселку пройду,
По приметам твой домик найду,
В палисадник глядят три окна,
А под ними берёза одна…
Олег Борисович (удивлённо). А что? Ничего мотивчик! Мне захотелось прямо сейчас поехать в Залари. (Напевает.)
Пригласите меня в Залари,
Где девчата поют до зари,
Где берёзы шумят на полях,
Не бывал я в твоих Заларях.
Вера Прокопьевна, включи чайник. Хочу выпить кофе. Надо немного взбодриться.
Вера Прокопьевна идёт на кухню.
Олег Борисович (долго смотрит на вывеску и, усмехнувшись, говорит). Писано салом. Но когда в борделе дела идут плохо, надо менять не вывеску, надо менять девочек. Верно, я говорю?
Наташа (нерешительно). Вам виднее.
Олег Борисович. Это верно, мне виднее. А вы здесь, собственно, по какому поводу?
Наташа. Да вот пришла по объявлению.
Олег Борисович (глянув на часы). На сегодня я взял перерыв. Мы и сами не знаем, что с нами завтра будет. Прокопьевна, как там у нас с кипятком?
Вера Прокопьевна. Воду я поставила. Нам бы новый чайник. Этот долго греется. И вода из него течёт.
Олег Борисович. На улице дождь, продрог. У меня за городом была важная деловая встреча. Немножко перебрали. Ты съезди, приберись. Не дай Бог, моя кобра всё это увидит.
Вера Прокопьевна. Хорошо, я после обеда съезжу. Ирина Сергеевна просила, как только придёте, так сразу к ней.
Олег Борисович. Ничего, подождёт. Я ещё не совсем готов.Сегодня погода хуже некуда. Рейсы задерживаются, отменяются. Пассажирами забит вокзал, люди днями не могут улететь на севера. Толпятся у справочной, ругаются. Даже спят на полу. Дурдом! Недаром кто-то сказал: там, где начинается авиация, там кончается порядок. (Подходит к окну, закуривает сигарету и стряхивает пепел в горшок с бамбуком.)
Наташа. А у меня дедушка служил в авиации.
Олег Борисович (поворачивается к ней и удивлённо, словно только что увидел). В авиации? А ты кто такая?
Наташа. Я по объявлению. Зашла, жду самого главного.Того, кто на работу принимает.
Олег Борисович. Ну, я принимаю.
Наташа. Ой, правда? Как я рада!
Олег Борисович (делает паузу). Как вас зовут?
Наташа. Наташа.Наталья Васильевна Картошкина.
Олег Борисович (смеясь, хлопает себя по коленям). Как, как, повтори!
Наташа. Что тут смешного?
Олег Борисович. Нет, нет, всё правильно. Залари, картошка. Всё сходится. Деревенька моя, деревянная, дальняя… Вот что, Наташенька! Коль ты пришла по объявлению, давай будем на «ты». Сам я бывший авиатор. И здесь, в службе, мы стараемся жить по уставу.
Наташа. Я знаю, что такое дисциплина. До этого я работала секретарём на ферме.
Олег Борисович. Вот как! И что, солидная фирма?
Наташа. Да не фирма, а ферма!
Олег Борисович. И чего же ты решила уйти?
Наташа. Как вам сказать… (Замялась.) Хотя меня там ценили, но мне пришлось уехать.
Олег Борисович. Сегодня работу найти непросто. Почитайте газеты. Во всём мире безработица. Люди годами стоят на бирже труда. (Оборачивается.) Там у Прокопьевны уже, наверное, и вода вскипела. Голубушка, не в службу, а в дружбу, принеси кофе.
Наташа быстрым шагом идёт на кухню. Олег Борисович оценивающе смотрит ей вслед. Наташа быстро возвращается и подаёт ему кофе.
Олег Борисович. Сенк ю. Резюме и другие документы, надеюсь, при тебе?
Наташа. Всё своё ношу с собой.
Олег Борисович. Пять баллов. Латынь — моя слабость. Дивидэ эт импера. Разделяй и властвуй. А как у тебя с другими языками?На английской мове бачишь?
Наташа. У нас хороший преподаватель был. Преподавал английский и латынь.
Олег Борисович. Неужели? Дела-а-а! Если деревня начнёт говорить на латыни, кто же у нас будет коров доить?Кстати, а как компьютер?Быстро печатаешь?
Наташа. Да, конечно. Ай тайп ту хандред фивти симболс ин минет.
Олег Борисович. А как это будет по-русски?
Наташа. Я печатаю двести пятьдесят символов в минуту.
Олег Борисович. Всего лишь!
Наташа. Это очень хорошая скорость.
Олег Борисович. Да я не сомневаюсь. А скажи, у вас там в Заларях самогон гонят?
Наташа (восклицает). Ой, и не спрашивайте! Конечно, как и везде. Если бы я знала, я бы вам привезла. Если в ложечку налить и поджечь, то горит синем пламенем.
Олег Борисович (с улыбкой разводит руками). Пригласите меня в Залари. Широка страна моя большая, всего не объять. Ну, а как у тебя, голубушка, с географией? Лётчики Дальней авиации, но это по большому секрету, летали в Атлантический и Тихие океаны. И за Северный полюс.
Наташа. По географии у меня была пятёрка.
Олег Борисович. Вот как! Немецкий философ Иммануил Кант, познавший всю природу человека и окружающего мира, вы, надеюсь, слышали о таком, говорил: «Две вещи непонятны мне: звёздное небо над головой и нравственный закон во мне». Бывает, встречаются люди, которые понимают латынь, но не знают, где находятся исторические места, такие как Жмеринка или Полтава.
Наташа. Про Полтаву я знаю, там царь Пётр шведов победил. А какое сражение было при Жмеринке?
Олег Борисович. В этом славном населённом пункте родился Олег Борисович Купоросенко. То есть я.
Наташа (уважительно). Должно быть, хорошее место.
Олег Борисович. Хорошее? Исключительное! А какую там горилку из груш гонят! Второе место во всём мире заняла.
Наташа. А кому отдали первое?
Олег Борисович. Да моему корешу — Броверману. Игорёк ещё в советское время уехал в Штаты. Вообще голова у него работала. Да и диаспора его поддерживала. Бывало, он на школьной олимпиаде стихи прочитает, так даже из Одессы звонили: Броверману надо дать первое место. Игорёк не стал вывозить из Союза барахло. Он увёз технологию производства горилки.
Вера Прокопьевна. Там, на Украине, ныне сало пишут с великой буквы, а Москву с малой.
Олег Борисович. У вас, Вера Прокопьевна, имперские замашки.
Наташа. А как там наш самогон?
Олег Борисович (махнув рукой). Как всегда — профукали. Заявку вовремя не подали. Кстати, а самогон в Заларях из чего делают?
Наташа. Из картошки.
Олег Борисович (смеётся) Конечно! Из чего же ещё! По-нашему, по-украински — из картопли. Но мы, кажется, отвлеклись. Давай проведём маленький тест. Вот тебе карандаш. Покажи нам место, где ты родилась.
Наташас улыбкой берёт карандаш, подходит к карте и находит Залари.
Олег Борисович (мечтательно напевает). Да, пригласите меня в Залари. Где девчата поют до зари…
А теперь, голубушка, покажи, где расположены Курилы?
Наташа отыскивает острова.
Олег Борисович. Верно, пять баллов. (Напевает.)
Эх, где-то за Курильскою грядой,
Там, где ветры спорят с парусами,
Повстречал рыбак на берегу
Девушку с оленьими глазами.
Ну, а теперь Аляску.
Наташа вытягивается в струнку, но не может достать до Аляски.
В это время открылась дверь, и в офисе появилась Ирина Сергеевна. Она остановилась и стала наблюдать за происходящим.
Наташа (с досадой). Вы, Олег Борисович, может, меня ещё на стол загоните. Возможно, вы хотели, чтобы я, как этот самый Иммануил Кант, дотянулась до звёздного неба. Впрочем, если мне не изменяет память, Аляску открыл Георгий Шелехов.
Олег Борисович (неожиданно обрывает её). При чём тут Шелехов? Кто он тебе — дядя, сват, брат? Какое он имеет отношение к авиации? Так себе, купчишка, да и только!
Наташа. Не совсем так.Державин называл его российским Колумбом. И даже посвятил ему стихи. (С выражением читает.)
Преплыл моря, открыл страны безвестны;
Но зря, что всё на свете тлен,
Направил паруса во океан небесный.
Олег Борисович (назидательно). Девочка! (Разводит в стороны руки.) Океан небесный начинается здесь, с этой норы. А жизнь — театр. Кто-то участвует в драме, для кого-то это комедия.
Наташа (с досадой). Так зачем было играть со мною? Уж сразу бы сказали, мол, разденься и точка.
Олег Борисович. О, о, о! Да мы с характером. Значит, картошечка решила зубки показать?
Наташа. А это мне решать, что показать, а что спрятать.
Олег Борисович. Какие мы гордые! Потому и безработные.
Наташа. Можно задать вам вопрос?
Олег Борисович. Хоть два.
Наташа. Скажите, в армии у вас какое было звание?
Олег Борисович. Какое это имеет значение?
Наташа. И всё же?
Олег Борисович (строго). Я служил в Дальней авиации. Подполковником.
Наташа. Понятно, до полковника не дотянули. До настоящего полковника.Могу быть свободна?
Олег Борисович. Да, но мне, как говорится, было приятно с вами познакомиться.
Наташа. А мне не очень. (Идёт, чтобы взять свой зонт.)
Олег Борисович (говорит ей вслед обиженно). Что ж, как говорится, на вкус и цвет товарищей нет. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что ты в Заларях пела в школьном хоре?
Наташа (резко оборачивается). Откуда вы узнали?
Олег Борисович. Да ноги у тебя тонкие, как у канарейки.
Наташа (оторопело смотрит на него, затем восклицает). Тонкие, говорите? Как у канарейки? Да у меня нормальные ноги! Вот, смотрите. (Приподняв юбку, Наташа подняла ногу и пяткой поставила её на стол.) Если хотите знать, я на покос с отцом ездила. Косила, не отставая от мужчин. И никто не говорил, что у меня тонкие ноги.
Олег Борисович. Ну и продолжала бы косить. Каждой овощи свое место.
Ирина Сергеевна (громко говорит). Этого ещё мне здесь не хватало!
Олег Борисович (испуганно зачастив). Почему-то современные девушки считают, что главное достоинство — это ноги. К ногам ещё и голова должна быть.
Вера Прокопьевна (сердито). Голова у неё на месте. И петь она умеет.
Ирина Сергеевна (раздражённо). Так пусть и поёт!
Вера Прокопьевна. Ничего, ещё споет. Ирина Сергеевна, вы говорили, что нам нужна секретарша. Честно говоря, мне надоело с тряпкой к телефону бегать. А Наташа секретарём работала.
Ирина Сергеевна (удивлённо). Это правда?
Наташа кивает головой.
Ирина Сергеевна (уже мягче). Вы присядьте. Как вас зовут?
Наташа. Наташа. Наталья Васильевна. Я пришла по объявлению.
Ирина Сергеевна. Давайте ваши документы. Они у вас с собой?
Наташа. Да, конечно. (Достает документы.)
Ирина Сергеевна быстро просматривает их.
Ирина Сергеевна. Я вас беру. Секретарём. Согласны?
Наташа (изумлённо смотрит на Ирину Сергеевну, затем на Олега Борисовича). Нет. Я хочу летать. Стюардессой!
Ирина Сергеевна. Вот как! Летать — это не порхать. Нужно здоровье, знания, подготовка. Я ведь тоже летала бортпроводницей. Да и сейчас иногда летаю с проверками.
Наташа. Я прошла медицинскую комиссию. Мне сказали, я пригодна. У меня выписка и все справки собраны.
Олег Борисович. Будь моя воля, я бы в целях экономии средств вообще от стюардесс отказался.
Ирина Сергеевна. И кто бы делал за них работу?
Олег Борисович. Второй пилот. Сидит на правом кресле, штаны протирает. Недаром есть присказка: дело правого — не мешать левому, держать ноги нейтрально и ждать зарплату. Раньше без стюардесс летали. И ничего, справлялись.
Ирина Сергеевна (немного помолчав). Вот что, Олег Борисович, зайдите ко мне. Надо поговорить.
Ирина Сергеевна идёт к себе к себе в кабинет, следом мелкими шажками семенит Олег Борисович.
Вера Прокопьевна (обнимает всхлипывающую Наташу и приговаривает). Молодец, спуску не дала. Он, пожалуй, впервые такой отпор получил.
Наташа. Теперь мне остаётся одно — траву косить.
Вера Прокопьевна. Соглашайся секретарём. Я тебе, чем могу, помогу.
Наташа (сквозь слёзы). Я хочу летать!
Вера Прокопьевна. Предлагают —соглашайся. А там, глядишь, и в небо.
Наташа. Яиз «Кристалла», знаете, почему ушла? Курман-заде ко мне хорошо относился. А жену его это бесило. Вспоминать о ней не могу. Звонила и проверяла своего муженька каждую минуту. Он как-то к нам приехал и зашёл к бухгалтеру. А его жена тут же звонит, спрашивает, где он, кто с ним. Она мне: срочно зайди и проверь, что там они делают!
Вера Прокопьевна. Женщину каждый норовит обидеть. Олег Борисович умный человек, ничего не скажу. Он стихи сочиняет и песни под гитару поёт. Но потом, это дело... (Вера Прокопьевна выразительно щелкнула себя по горлу.) Раньше он действительно летал. После служил в Полтаве начальником клуба. Когда Украина отделилась, сюда вслед за Ириной приехал.
Наташа. А я-то думала…
Вера Прокопьевна. Кто за чем пойдёт, тот то и найдёт.
Наташа. А как вы сюда попали?
Вера Прокопьевна. Как тебе сказать? Я ведь тоже когда-то жила на Курилах. А потом, когда страны не стало, я перебралась в Киев. Вслед за Ириной. Она стюардессой там летала. А я нянчилась с её сыном да уроки музыки вела. А потом, когда Украина стала самостоятельной, все кто куда. Одни в Россию, другие — торговать. Ирина Сергеевна разошлась с Бамбуковым, и они с Купоросенко переехали сюда. Я следом. Она здесь службу бортпроводников возглавила.
Наташа. Да, и вы мне невеселую картину нарисовали.
Вера Прокопьевна. Зато правдивую. Разговорилась я с тобой. Мне ещё на Канары надо съездить.
Наташа. Отдохнуть?
Вера Прокопьевна. Это место за городом так называется. На острове. Кругом вода, природа. Там новые русские особняки себе понастроили.
Наташа. А-а-а!
Вера Прокопьевна. Олег Борисович, когда Ирина уезжает в командировки, ездит туда с компанией. А я после убираю, бельё стираю. Одно хорошо, там кафель, сантехника финская, мебель итальянская. И стиральная машина — высший класс!
Вера Прокопьевна уходит на кухню переодеваться. Открывается дверь, и в офис входит Бамбуков.
Бамбуков (остановившись на пороге громко поет).
Жило двенадцать разбойников,
Жил Кудеяр-атаман.
Много разбойники пролили
Крови честных христиан.
Много богатства награбили,
Жили в дремучем лесу.
Вождь Кудеяр из-под Киева
Выкрал девицу красу…
Наташа. Вы что, тоже на кастинг?
Бамбуков (снимает фуражку и с удивлением улыбнувшись, говорит). Нет, девушка, я на брифинг.
Наташа. Должно быть, вы, как и я, пришли не вовремя. Сегодня не набирают.
Бамбуков. Милая! Я пришёл сюда не устраиваться, а выкрасть хотя бы одну бортпроводницу.
Наташа. Значит, и вы с проблемой!
Бамбуков. Ну как же без них. Имею честь представиться: Иван Бамбуков, командир воздушного судна. А как вас величать?
Наташа. Я — Наташа. Но не из-под Киева, а из Заларей.
Бамбуков. А-а-а! Это где старший сын родился?
Наташа. Ваш?
Бамбуков. Нет! Это я про пьесу Вампилова, в фильме по этой пьесе Караченцов хорошо сыграл.
Наташа. Да, у нас это все знают!
Бамбуков (после паузы). Говорят, при Алексее Михайловиче Тишайшем — русском Царе, казаки написали челобитную, что им для проживания не хватает жёнок. Царь подумал и дал команду собрать по русским городам свободных женщин. С первой же оказией они были отправлены на дальние рубежи нашей отчизны. Вот и я пришёл сюда с такой же челобитной. Сегодня отменили рейс, потому что заболела бортпроводница. И замены не нашлось.
Наташа. Вот как! А мне сказали, что в службе полный комплект!
Бамбуков. Обманули. Если вы свободны, то я готов взять вас к себе в экипаж. «И на огромной мощности моторов начнём мы небо бороздить».
Наташа. С песнями?
Бамбуков. А что, можно и с песнями. Кстати, как ваша фамилия?
Ирина Сергеевна (удивлённо). Иван, это ты здесь исполняешь арию заморского гостя?
Бамбуков. Ира, извини, Ирина Сергеевна. Зашёл прояснить ситуацию. Не могу понять, что у вас в службе происходит? Одна заболела, другая захромала, третья ребёнка собралась рожать. Так дальше нельзя!
Ирина Сергеевна. Знаю, знаю. Но рожать не запретишь.
Бамбуков. Мне нужна бортпроводница. Не завтра, а сейчас. Сегодня рейс отменили. Пришла на вылет с температурой. А резерва нет.
Наташа. Ирина Сергеевна! Я хоть сейчас готова лететь!
Ирина Сергеевна (строго). В авиакомпании существует порядок. Процедура приёма, учёба, подготовка специалистов. Не можем же мы вот так, прямо с улицы брать людей.
Бамбуков. Но она уже не на улице. Я готов с вашими инструкторами заняться ею и по ускоренной программе дать девушке необходимые навыки. Сходить на тренажёр. Показать, что можно, а что нельзя. Что там сложного? Принять почту, рассадить пассажиров, сделать объявление, напоить водичкой. Главное, всё с улыбкой. Народ у нас понятливый.
Ирина Сергеевна. Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено, там ни одного.
Бамбуков. Тогда, может, сама полетишь? Как раньше, в моём экипаже? У тебя допуски все есть.
Ирина Сергеевна (грозит Бамбукову пальцем). А кого я здесь за себя оставлю?
Бамбуков. Олега Борисовича. Думаю, не поломается.
Ирина Сергеевна. С него, где сядешь, там и слезешь (Размышляет, смотрит на Наташу.) Впрочем, может, ты и прав. Не боги горшки обжигают. Можем принять, но с теми требованиями, которые существуют у нас в компании.
Наташа. Ой, как я рада! Вы даже не представляете! (Бросается к Ирине Сергеевне.) Можно я вас обниму?
Ирина Сергеевна. Ну будет, будет! Телячьи нежности. Иди, завтра с утра со всеми документами ко мне.
Наташа, подпрыгивая и пританцовывая, бежит к двери.
Вера Прокопьевна. Зонтик, зонтик не забудь! Ошалела от радости. (Поворачивается к Бамбукову.) Ваня, может, чаю желаете?
Бамбуков. Чайку, конечно, с удовольствием. А может, что покрепче. У меня есть.
Ирина Сергеевна. Вера Прокопьевна, закройте двери. А то в рабочее время, на рабочем месте. Мало ли что скажут.
Бамбуков. Хорошо, выпьем без галстуков, но при закрытых дверях.Будем делать, вернее, упрашивать небесную канцелярию, чтобы послала нам хорошую погоду. Ну что? От винта!
Выпивают.
Вера Прокопьевна. А может, Ваня, как раньше, споём?
Бамбуков. Можно и спеть. Был бы инструмент.
Вера Прокопьевна. А я сейчас гитару принесу.
Приносит гитару.
Бамбуков (настраивает гитару). Бе-са-ме-е-е...
Ирина Сергеевна и Вера Прокопьевна (подхватывают).
Бе са мэ мучо!
Камо си фуэра эста ноче ла ультимо вес.
Бе саме. Бе са мэ мучо!
Ке тенго миедо пердерте, пердерте дэспуэс.
Бамбуков (поворачивается к Ирине Сергеевне). Так ты по-испански можешь?
Ирина Сергеевна. Ты, Ваня, всё забыл. Мы её вместе пели, когда начали летать в одном экипаже. До сих пор я помню свой первый полёт. Мы летели ночью. Я зашла к вам в кабину. Полутьма, только приборы светятся. А над нами звёздное небо. Ты тогда сказал, что даришь мне эти звёзды. Потом протянул наушники, и там эта песня — Бэсамэмучо.
Бамбуков (откашлявшись). Да, многое забылось.
Ирина Сергеевна. А потом мы целую неделю сидели на Итурупе. Вы уху варили и кормили меня. Денег у меня тогда не было. Можно сказать, спасли от голодной смерти. А ещё я запомнила, когда на Курилах ветер с океана, бамбук дивные песни пел. Заслушаешься.
Бамбуков. Так, на чём мы остановились? Ах да, целуй меня. Действительно, какие простые и дивные слова!
Вера Прокопьевна. А сегодня что поют?
Бамбуков. Мы были тоже не безгрешны. Увлекались. Ещё в детстве во дворе пели:
Шеф нам отдал приказ
Лететь в Кейптаун.
Это значит на смерть послал он нас
Уж лучше сразу пулю в лоб
И делу крышка.
Но ведь смерть навсегда, но ведь смерть навсегда
В ней передышка.
Бокал шампанского и джаз нас погубили. Никого, никогда
Мы не любили.
Уж лучше сразу пулю в лоб и делу крышка
Но и жизнь нам дана, но и жизнь нам дана. Как передышка.
Ирина Сергеевна (подсаживается к Бамбукову). Ваня, хорошо, что ты зашёл. Честно говоря, я и не ожидала. Вот видишь, и твою девочку пристроили.
Бамбуков. Мне она, Ира, тебя напомнила. Когда ты после института в стюардессы пошла. Такая же беззащитная.
Ирина Сергеевна. Было дело. Но я не о том. Вот смотрю на тебя и думаю: ничего ты в жизни так и не понял. Жизнь — это здесь и сейчас, бери, сколько сможешь. Другой жизни не будет.
Бамбуков. Одним — всё, другим — ничего?
Ирина Сергеевна. Все, кому ты пытаешься помочь, они о тебе забудут. И авиация твоя никому не нужна.
Бамбуков. Нас с тобой не будет, а она будет! Особенно здесь, в Сибири.
Ирина Сергеевна. О Господи! (Немного помолчав, грустно добавляет). Измучилась я, Ваня. Не под силу мне тащить этот воз. Одна. Кругом одна. Давай вместе будем вести дело. Ещё я тебе хочу сказать… (Мнётся). Не ладиться у меня с сыном. Учиться не хочет…
Бамбуков. Почему ты не даёшь с ним встретиться?
Ирина Сергеевна. Злая я на тебя… (Делает паузу.) была.
Бамбуков. Что ты мне предлагаешь?
Ирина Сергеевна (помолчав). Устала я от Олега. Пьёт, таскается. Чуть ли не всех бортпроводниц перещупал. Не хотела я тебе этого говорить, да… (Машет рукой.) Вот когда мы с тобой разлетелись, казалось, всё забылось. А потом ты здесь объявился. Увидела тебя, и всё во мне всколыхнулось. Ведь мы бы могли с тобой хорошо жить. У меня дом есть, хороший дом, в Крыму.
Бамбуков (подумав немного). Ира, эту остановку мы уже проехали. Если я и вспоминаю то время, то чтобы понять, не куда упал, а откуда поднялся.
Ирина Сергеевна. Даже так!
Бамбуков. Ещё раз прошу тебя, позволь мне встретиться с сыном. Ты же знаешь, от своих обязательств перед ним я никогда не уклонялся.
Ирина Сергеевна. А что ты мог ему дать?
Бамбуков. Сколько мог, столько и давал.
Ирина Сергеевна (после некоторой паузы). Скажи, сколько тебе надо?
Бамбуков. Чего сколько?
Ирина Сергеевна. Не притворяйся дурачком. Сколько тебе надо, чтобы ты уехал отсюда?
Бамбуков. Вот теперь ты заговорила своим языком. Теперь я тебя узнаю.
Ирина Сергеевна (зло смотрит на Бамбукова). И откуда только такие берутся?
Бамбуков (с горечью). Из леса, вестимо. Вернее, с Курильских островов. Вот увидел я сегодня эту девочку, которая мечтает летать, и подумал: есть надежда.
Ирина Сергеевна. Да провалились бы вы все! Она ещё не знает, что её ждёт! Когда-то и я, как она, небом грезила. Небо, форма, самолёты. Рядом лётчики — крепкие, надёжные, весёлые. Меня тогда смешила присказка о смысле лётной жизни. Мол, не оставляй налёт на конец месяца, торможение — на конец полосы, а любовь — на старость. Тогда я смеялась, а сейчас задумалась. Сложная у нас работа, а в итоге — ни семьи, ни детей. Держишь марку, отглаженный костюм надеваешь — и получаешь одиночество. Обернёшься, всё за самолётным хвостом осталось, жизнь-то, тю-тю, пролетела!
Бамбуков. Вот это ты зря. Каждый имеет право выбора.
Ирина Сергеевна. Ты это о чём? Может быть, у вас это право и есть. А у девочек нет. Есть погоня за призраками. И этого я твоей Наташе, конечно, не скажу. И ты не скажешь! Тебе надо летать, деньги зарабатывать, а мне закрывать план полётов.
Бамбуков. Каждый тянет свою лямку. Как это: «Люди гибнут за металл».
Ирина Сергеевна. Ну, это доля мужчин. Штурвал, полёты, самолёты. Больше-то вы ничего делать не умеете. А вот девчонок жалко. Да и вас тоже.
Вера Прокопьевна (неожиданно выбегает из другой комнаты с криком). Ой! Там за шкафами кто-то прячется: привидение или домовой! Пыхтит! Страшно!
Ирина Сергеевна. Там есть второй выход. Надо посмотреть.
На середину комнаты выходит Олег Борисович.
Олег Борисович. Я тень отца Гамлета. Ба! Да здесь всё знакомые лица. Принц датский и королева-мать!
Ирина Сергеевна. Не паясничай, Олег! Нализался, так шёл бы и проспался.
Олег Борисович. На водку и горилку сейчас особый спрос,
Простому человеку чихать на самолёты,
Пить или не пить? Вот в чем вопрос!
Ирина Сергеевна. Я тебя сейчас прибью и по частям отправлю в Жмеринку.
Олег Борисович. Ты этого не посмеешь!
Ирина Сергеевна. Ещё как посмею!
Олег Борисович (громко, но с иронией декламирует).
«Все жёны умертвят своих супругов,
В крови купая двухлезвийный меч...»
Ирина Сергеевна. Какой актёр пропадает! Отставников, когда за столом собираются, послушать, так вы всех в пух и прах разнесёте. Особенно когда свое знаменитое троекратное «ура» кричите. В такой момент я вас всех полюбить и расцеловать готова. А утром посмотришь — тише воды, ниже травы. Сплошной стон.
Олег Борисович. Большая и лучшая доля того, что нам требуется, зависит от других. Я чувствую, что здесь долго не задержусь. Идея исчерпала себя, поеду на Курилы.
Ирина Сергеевна. Куда-куда? Да ты всю жизнь мечтал перебраться в Жмеринку. Горилку из груш гнать.
Олег Борисович. Ты меня, Ирина, при народе не унижай. Игорёк Броверман приглашал меня в Штаты. Вот возьму и уеду. И посмотрю оттуда, как вы здесь все на дно пойдёте… А где Бамбук? Улизнул, упорхнул, унёсся?
Ирина Сергеевна. А чего ему здесь твои пьяные бредни слушать?
Вера Прокопьевна. Бамбук — хорошее растение. На Востоке очень даже уважаемое. Для китайцев оно — как для русских берёза.
Олег Борисович. Правильно, у нас даже выражение есть: берёза стоеросовая.
Ирина Сергеевна. Не берёза, а дубина. Вроде тебя.
Олег Борисович. Ирина, ты меня не унижай. Я ведь могу и оскорбить тебя принародно.
Ирина Сергеевна. Ты, оскорбить? Ты посмотри на себя в зеркало.
Олег Борисович (смотрит на себя в зеркало). Очень даже симпатичное лицо. Женщина — это одновременно яблоко и змея! Один мудрый человек говорил, что источник нашей мудрости — наш семейный опыт. Источник нашего опыта — наша глупость. Глупость — дар Божий, но злоупотреблять им не следует.
Вера Прокопьевна. Надо доверять женщинам, ведь это мы произвели вас на свет.
Олег Борисович. Вера Прокопьевна, ваша мысль довольно спорна. Учёные до сих пор не пришли к выводу, что было раньше — курица или яйцо.
Вера Прокопьевна (шутливо). Ответ известен. Естественно, вначале были самолёты, ну а девушки — потом.
Олег Борисович. О-о-очень глубокая мысль! (Будто бы не слыша её, берёт гитару.) Вот нечаянно я пародию сочинил. Ну, мадам Офисная чистота, счас я исполню вам своё произведение. Так сказать, в качестве дружеской пародии. В жанре офицерского юмора.
Ирина Сергеевна (резко обрывает его). Всё, на сегодня хватит. Уже поздно. Пора по домам.
Действие второе
Утро. Кабина самолёта. В пассажирском салоне в кресле сидит Наташа. В кабину входят второй пилот Сергей и бортмеханик. Наташа тут же вскакивает и вытягивается в струнку.
Второй пилот. Почту привезли?
Наташа. Чего-то не везут. Я уже несколько раз звонила.
Сергей. Когда привезут, ты всё внимательно посмотри: печати, пломбы. Могут по дороге вскрыть, а там ценностей на миллион. Попробуй потом докажи, что это не ты.
Наташа. Да, меня уже предупреждали. Я даже взяла с собой фонарик и калькулятор.
Сергей. А фонарик зачем?
Наташа. Чтобы пломбы и печати проверять.
Сергей. Молодец!
Наташа. Рада стараться.
Сергей. Стараются только дураки.
Наташа. Это вы из личного опыта почерпнули?
Сергей. Что-о-о?!
Наташа (жалобно). Извините, вырвалось!
Сергей. За языком следить надо. Вырвалось у неё! После полёта придёшь к командиру отчёт о рейсе подписывать, он может тебе такое написать!.. Ирина Сергеевна прочтёт и отправит тебя на ферму.
Наташа. Вы меня не пугайте. Я — пуганная! Да если так, то с коровами проще.
Сергей. Кому как! Они и лягнуть могут, и на рога поддеть.
Наташа. Могут. Особенно тех, у кого язык, как помело.
Сергей. Помело — это заморский фрукт?
Наташа. У нас в Заларях так называют тех, кто языком метёт. По всем углам.
Сергей. Ну, то у вас в Заларях. А в авиации другие присказки. Даёшь команду от винта — твоя жизнь зависит от шплинта.
Наташа. Шплинт? Это что-то вроде крепёжного приспособления?
Сергей (с улыбкой). Вот меня к тебе вроде такого приспособления и приставили. Для подстраховки. Мало ли чего!
Наташа (удивлённо). Вот как? Скажите, почему так говорят: «Дело правого — не мешать левому, держать ноги нейтрально и ждать зарплату»?
Сергей. Будешь чужие глупости повторять, быстро состаришься. Лучше бы выучила одно очень точное и нужное в жизни слово. Из двадцати букв.
Наташа. Какое такое слово?
Сергей. Слово это… (Произносит по слогам.) …Предусмотрительность. Головой надо думать, а не повторять чужое, как попка. И шевелиться.
Наташа. Буду стараться.
Сергей (махнул рукой). Я ей про Фому, а она опять за своё. (Осматривает Наташу.) Вот смотрю я на тебя и думаю: ты на вылет пришла или на танцы?
Наташа. Что опять не так?
Сергей. Ты, девонька, больно легко оделась. На северах минусовые температуры. Там тебе не Залари, обморозишься.
Наташа (вздёргивает плечами). Да я закалённая! И в самолёте тепло. А где надо, я бегом.
Сергей. Скажи, а у тебя есть молодой человек?
Наташа (смеётся). Есть! И не один. Со счёту сбилась. (Оборачивается.) А вон и автобус! Пассажиров привезли.
Сергей (разочарованно). Ну, если со счёту сбилась… (Поправляет фуражку.) Сразу больше трёх в самолёт не впускай. Аэроплан под их весом может сесть на хвост. Такая у него центровка. И вообще — ты с ними построже.
Наташа. Я всё знаю. Меня бортмеханик, Александр Никитич, уже предупредил. Показал, как открывать двери и как закрывать. Раз-два, и всё готово.
Сергей. Это хорошо, что показал.
Идёт в пилотскую кабину. Навстречу ему бортмеханик.
Александр Никитич (кивнув в сторону Наташитихо, чтобы она не услышала). Видел? Что там в кадрах, слепые сидят? Да ею только пассажиров пугать! Чудо в перьях.
Сергей. Ничего, переживём. Полетает — обвыкнет. А там, глядишь, заберут её на международные линии. И будем заказывать ей сигары из Гаваны или мексиканскую текилу.
Александр Никитич (засмеялся). Держи карман шире.Впрочем, пожуем — увидим. Лишь бы в стерву не превратилась. Такое с ними случается.
Началась посадка пассажиров. Измученные долгим ожиданием и задержкой рейса, они полезли в дверь гурьбой и напролом.
Наташа (кричит). Но куда же вы, куда? Больше трёх нельзя! Упадём!
Мужской голос. Во даёт! Ещё в воздух не поднялись, а она уже падать собралась!
Александр Никитич (кричит). Ты что делаешь?! А ну, прекрати посадку! Упадём!
Услышав голос бортмеханика, Наташа перепрыгнула через чемоданы и попыталась грудью закрыть входную дверь. Затем, развернувшись, упёрлась в дверь руками и попыталась спиной выталкивать лезущих в дверь пассажиров. Одна пассажирка, обнаружив перед собой неожиданно возникшее препятствие, встала на четвереньки и, отодвинув юбку бортпроводницы, попыталась пролезть. Наташа прижала её голову ногой к двери.
Пассажирка (сдавленным голосом). Да отпусти ты, холера! Слышь, отпусти! Ох, да за что мне наказание такое!
Второй пилот. Ты что делаешь? Пропусти человека!
Наташа отскочила в сторонку. Женщина на четвереньках проползла в самолёт и плюхнулась на свободное кресло.
В пассажирскую кабину врывается Бамбуков.
Бамбуков (громким командирским голосом кричит). Прекратить посадку! Все вниз, на землю. Да, да на неё, грешную. Все улетим. Никого не оставим. А то вы мне девочку сомнёте!
Мужской голос. Да она сама кого угодно сомнёт и прижмёт!
Бамбуков. А теперь ровным шагом по трапу и на борт. По одному!
После закрытия дверей Бамбуков запустил двигатели. Шум работающих моторов. После взлёта и набора высоты в кабину входит Наташа. В руках у неё блокнотик и карандаш.
Наташа. Товарищ командир, пассажиры спрашивают, сколько будем лететь?
Бамбуков. Два часа до Киренска. Потом столько же до Ленска. К вечеру будем в Якутске. А там ночёвка. Через день обратно домой. Так что твои Залари пока тебя подождут.
Наташа. Да я не очень-то туда тороплюсь.
Бамбуков. Молодец! К пассажирам выходи с улыбкой.
Наташа (уже веселее). Будет сделано, товарищ командир.
Александр Никитич. Наталья Васильевна, как там в салоне? Не холодно?
Наташа. Нормально. Александр Никитич, я немного испугалась. Лезут и лезут, как сумасшедшие. Точно места всем не хватит.
Сергей. Что с них возьмёшь! Натерпелись, ожидая рейса, вот и лезут.
Александр Никитич. То-то и оно. Пассажир — тот же груз. Только говорящий. Наша обязанность — посадить и высадить. Но с ним надо держать ухо востро. Чуть что — сядут не в кресло, а тебе на шею. И ты, Наташенька, наш полпред. Сама понимаешь, работа ответственная. Поди, не на земле!
Бамбуков (с усмешкой). Назидать и указывать могут все. Нет бы девушке помочь! В первый раз летит.
Александр Никитич. Это каким же образом? У меня своих обязанностей хватает.
Сергей (шутливо). Очень просто. Встал бы в дверях вместо шлагбаума. А когда пассажиры попёрли, мог бы и лечь. Такое бревно не сразу обойдёшь.
Наташа (со смехом). Ой, и правда, вы мне в следующий раз помогите. Там мужская сила нужна.
Александр Никитич. Помогают тому, кто в этом нуждается. А Наталья Васильевна должна сама всё знать. Она курсы бортпроводников оканчивала.
Наташа. По ускоренной программе.
Сергей. Ну, а комиссию, надеюсь, не по ускоренной? Отбирали или прямо так, с улицы взяли?
Наташа. Ой, что вы, конечно, проверяли! Всё строго.
Александр Никитич. Вот что, голубушка! Будешь в Киренске пассажиров высаживать, смотри, чтобы они в хвосте не скапливались. Если кто задержится — ты того коленкой или тем местом, которым в самолёт не впускала. У тебя, я видел, это неплохо получается.
Бамбуков (строго). Александр Никитич! Ты чего мелешь?
Александр Никитич. Да я, товарищ командир, ей технику безопасности напоминаю.
Сергей. В следующий раз будь умнее. А если бы самолёт упал на хвост? Ты учти, тогда бы с тебя Олег Борисович Купоросенко высчитал за ремонт. Представляешь, сколько самолёт стоит?
Наташа. Вы меня не пугайте. Я и так в себя прийти не могу.
Александр Никитич. А чего пугать! Сколько в последнее время из службы девчонок уволилось?
Наташа. Вот объясните, почему пассажиры хлопают в ладоши после посадки самолёта?
Сергей. Наверное, хотят поблагодарить экипаж за работу. Артистам же в театре аплодируют.
Наташа. А бабушка мне сказала, чтохлопает, потому что живая осталась. Я же вижу, большинство перед взлётом крестятся.
Бамбуков. А ты крестишься?
Наташа. Когда как.
Александр Никитич (строго). Только не делай это прилюдно. И вообще запомни: пассажиры внимательно наблюдают за тобой. Ты уверена — и они уверены. Что всё будет штатно, и полёт пройдёт как надо. И ещё. (Смотрит на второго пилота.) Тебя уже, наверное, проинструктировали. За всё, что находится в самолёте, ты несёшь материальную ответственность. За дорожку, питьевой бачок, чехлы, обивку кресел. Пассажиры сегодня ещё те. Да ты и сама видела. Пока мы здесь разговоры разговариваем, уже дорожку свернули, а тебе скажут — не было. Ищи потом по рюкзакам.
Наташа. Ой, что-то я здесь с вами заболталась. Пойду к себе. (Выходит.)
Бамбуков. Вы мне прекратите шутки шутить. Она ведь всё всерьёз принимает.
Александр Никитич (поворачивается ко второму пилоту). Ну и как она тебе?
Сергей. Да ничего. Вот только юбка, как штора. Ног не разглядеть. У какой старушенции она её одолжила?
Александр Никитич. Наверное, это последний писк моды.
Сергей. И всё же в ней есть какая-то беззащитность и теплота. (Смеется.) Такой не скажешь: от винта!
Бамбуков (с усмешкой). Вы бы на себя посмотрели, когда в первый раз пришли на самолёт. Тоже мне, орлы нашлись!
Александр Никитич. Да здесь не орлы, здесь стервятники.
Сергей. Ну, ты подзагнул!
Александр Никитич. Чего там говорить: хороша Наташа, но не наша.
Сергей. Мы это ещё посмотрим!
После посадки Наташа первым делом схватила чемодан старушки и потащила к выходу.
Сергей (улыбнувшись). Смотри, наша-то грехи замаливает. Так недолго и грыжу нажить.
Александр Никитич (громко). Наталья Васильевна! Картошкина! Носить чемоданы пассажиров не входит в обязанности бортпроводницы!
Наташа. Так ей тяжело. Она в дверях опять застрять может.
Александр Никитич. А ты Сергея попроси. Он свободен.
Наташа. Да я сама, чего уж тут!
Александр Никитич. Слышь, Серёга, помоги.
Сергей (разведя руками). Дела! Полетаем с этой чудой день-другой, глядишь, вокруг пассажиров плясать начнём.
Александр Никитич. Всё понятно: держи ноги нейтрально и жди зарплату.
Сергей. У вас дождёшься. Держи карман шире.
Вновь в пилотской кабине появляется Наташа.В руках у неё два подноса с самолётным завтраком для экипажа.
Наташа. Решила покормить. А то вы, небось, голодные.
Александр Никитич. Что, опять курица?
Наташа. Так, что дали, то и принесла. А к курочке грибы и запечённая картошка. Это я из дома привезла. Первый полёт, он, как и первая любовь. Запомню на всю жизнь!
Бамбуков (удивлённо). Ты нам прямо-таки королевский обед устроила! Такой действительно запомним.
Наташа. Кушайте на здоровье. Я ещё кипятку сейчас принесу. Будет горячий кофе с молоком.
Александр Никитич. Лучше бы с коньяком.
Наташа. А что, разве вам можно?
Александр Никитич. Так врача в небе нет. Значит, можно. Вон, за бортом одни минусы. Можно было бы и согреться.
Наташа. Ой! Если б я знала, в Киренске в буфет бы сбегала.
Бамбуков. Он шутит. В полёте у нас с этим строго.
Наташа. Ну и шуточки у вас! (Делает паузу). Если вам захочется выпить, то приезжайте ко мне в Залари. Я вас там таёжным чаем напою. И пирогами с брусникой, и варениками с черникой угощу. А ещё грибами. У нас нынче груздей — море.
Бамбуков. А что, не откажемся. Возьмём выходные и нагрянем.
Наташа (смеётся) Я буду ждать. (Подает поднос с горкой шоколадных конфет.) А это вам на десерт!
Бамбуков. Это ещё что за новости?
Наташа. А это я вспомнила, как раньше стюардессы перед взлётом угощали леденцами пассажиров. Зашла в буфет, взяла кулёчек. Они, как дети, берут, улыбаются. Говорят: как в старые добрые времена. Один, такой симпатичный дядечка, взял леденец, а взамен насыпал мне шоколадных конфет. Товарищ командир, я отказывалась. Но он настоял!
Бамбуков (с усмешкой). Я всегда говорил: красота и простота спасут мир.
Сергей. И доброта!
Бамбуков (поворачивается к Наташе и читает с улыбкой).
Расскажите мне, тоненькая бортпроводница.
Что заставило с небом вас породнится?
Это так нелегко в вечном шуме моторов,
Это так далеко от того, кто вам дорог.
Вам не страшно?
Наташа (с ответной улыбкой). Говорю я вам бесшабашно:
Бамбуков. Вот и прилетели. Будем сдавать самолёт другому экипажу. Холодновато. Сколько там?
Сергей. Да за сорок! Со знаком минус. Что со стюрой делать будем? Она ведь оделась, как на танцы: чулочки тонкие, туфельки, плащ на рыбьем меху. Пока до пилотской дойдёт, если дойдёт, то превратиться в льдинку.
Бамбуков. Надо что-то делать.
Александр Никитич. Может, подогнать топливозаправщик, завернуть её в самолётный чехол, занести в кабину? И отвезти в пилотскую гостиницу.
Бамбуков. А может, одеть её во что-нибудь тёплое?
Александр Никитич. Есть у меня запасные штаны. Но они керосином воняют. Да сшиты на индийского слона.
Сергей. Выхода нет. Придётся заворачивать в чехол.
Бамбуков (раздумчиво). Нам здесь придётся ночевать две ночи. Пока не прилетит сменный экипаж. Вот что, Сергей! (Достаёт из кармана деньги). В вокзале магазин открыли. Пока мы сдаём самолёт, ты сбегай и купи ей одежонку. Меховую шапку, тёплую куртку, шерстяные носки. Прикинь, чтоб по размеру. И шарф. Что ещё?
Александр Никитич. Утеплённые байковые подштанники.
Бамбуков (строго). Пошутили и хватит.
Сергей (с готовностью). Я сейчас, ноги в руки и быстро сгоняю. Только в этом магазине дорого. А насчёт размера… так я с неё мерку сейчас сниму.
Бамбуков (грозно). Я тебе сниму!
В кабину входит Наташа. В одной руке питьевой бачок, в другой — свёрнутая в рулон самолётная дорожка.
Александр Никитич. А это ещё что такое?
Наташа. Самолётное имущество. Вы же сами сказали, я за него ответственная. Беру с собой на хранение.
Сергей. Картошкина! Ты с ума сошла? (Вертит около виска указательным пальцем.) Я же пошутил!
Бамбуков (сурово). Я тебя за такие шуточки за самолётом заставлю бегать!
Наташа (обращается к Бамбукову). Командир! Подпишите мне отчёт о рейсе. Ирина Сергеевна наказала, что нужна оценка о выполненной работе.
Ставит на пол питьевой бачок и протягивает листок бумаги Бамбукову. Тот показал глазами Сергею, чтоб бежал в магазин, затем, когда за ним закрылась дверь, взял листок и молча начал шевелить губами.
Наташа (кивнув в сторону командира, тихо спрашивает у бортмеханика). Чего это он?
Александр Никитич. Не мешай. Он молитву читает. Так у нас принято.
Отчёт Бамбуков писал долго, Наташа стала даже поёживаться от холода.
Бамбуков (увидев бегущего с мешком к самолёту второго пилота). Допишу в гостинице.
В кабину влетает Сергей.
Сергей. А ну, давай переодевайся. Там жжёт так, что уши в трубку заворачиваются.
Наташа. Ой, да что вы! Я добегу.
Александр Никитич. Может, до больницы и добежишь.
Бамбуков. Картошкина!Слушай мой приказ! Вот одежда. (Хлопает по целлофановому пакету.) Быстро в пилотскую кабину. Даю тебе две минуты. Мы выходим.
Наташа. Две мало.
Бамбуков. Хорошо, две с половиной. И живо!
Наташа. Я прилечу и всё вам отдам.
Бамбуков. Без разговоров.Быстро в кабину! Это тебе от нашего экипажа.
Наташа захлопала широко раскрытыми глазами и неожиданно чмокнула Бамбукова в щёку.
Бамбуков (улыбается, тихо напевает). Бе-са-мэ. Бе-са-мэ-мучо! (Смеётся.) Тебя мы тёплую, ещё дремучую, возьмём к себе на борт и отвезём в Кампучаю…
Сергей (с готовностью подхватывает). …И зацелуем, и замучаем.
Бамбуков. Вот этого мы тебе не позволим!
Выходят из кабины.
Сергей. Всё, решил: я на ней женюсь. (Мечтательнозакатывает глаза.) И будет она мне в кровать горячее кофе из питьевого бочка наливать.
Бамбуков (раздумчиво). Знаете, я заметил: многое в жизни повторяется — и обстановка, и ситуации. Как будто это уже однажды было с тобой… Вот только ты уже другой.
Через несколько дней экипаж вновь готовится к взлёту. Пассажиры в креслах. Двери закрыты.
Бамбуков. Ну что, Наташенька. Вот прилетим, возьмём выходные и едем к тебе в Залари.
Наташа. А я уже позвонила, нас там ждут.
Бамбуков. Борт сорок шесть четыреста сорок два разрешите запуск.
Диспетчер. Запуск разрешаю.
Бамбуков. Борт сорок шесть четыреста сорок два разрешите выруливать на старт.
Диспетчер. Разрешаю.
Через пару минут.
Бамбуков. Сорок шесть четыреста сорок два к взлёту готов!
Диспетчер. Взлёт разрешаю.
Бамбуков. Убрать шасси!
Бамбуков. Сорок шесть четыреста сорок два взлёт произвёл.
Александр Никитич. Командир! Отказ левого двигателя.
Бамбуков. Винт зафлюгировать! Возвращаемся.
Бамбуков. Сорок шесть четыреста сорок два. Отказ левого двигателя. Возвращаемся к вам.
Диспетчер. Понял! Что случилось?
Бамбуков. Возвращаемся на одном. Прошу пожарную машину на полосу.
Александр Никитич. Скажи Наташе, чтобы пассажиры застегнули ремни и приготовились к аварийной посадке.
Гул мотора.Проходит минута. Стук колёсами.
Александр Никитич. Командир, тормози. Тормози!
Глухой удар. Крик пассажиров.
Сергей (держась за ушибленную грудь, кричит через пилотскую дверь). Наташа, открывай двери, выводи пассажиров! У нас дверь в пилотской заклинило!
Офис авиакомпании. По комнате от окна к окну бегает Олег, нервно курит, останавливается около горшка с бамбуком, стряхивает в него пепел, затем гасит в нём сигарету.
Олег Борисович (кричит Ирине Сергеевне). Ира, надо срочно изъять документы о приеме Картошкиной на работу!
Ирина Сергеевна. Ты что мелешь? Как же она без документов попала на борт?
Олег Борисович. Приедут следователи, начнут изымать документы, копать, задавать вопросы. Скажут, начала летать без подготовки и учёбы. Кто разрешил? И загремим мы с тобой по статье. (Делает паузу). Я-то был против её приёма!
Ирина Сергеевна (с усмешкой). Уже и соломку себе начал стелить? У меня с документами порядок!
Олег Борисович. Ещё раз посмотри!
Ирина Сергеевна. Чему быть, того не миновать. Самолёт сгорел, но пассажиры целы!
Олег Борисович. Да, да правильно. Что сгорит, то не сгниет.
Ирина Сергеевна. Здесь журналисты начали досаждать. Все телефоны оборвали… вороньё.
Олег Борисович. Пока приказа нет, никакой информации.
Ирина Борисовна. Что же им говорить?
Олег Борисович. Гнать в шею! Ну, не гнать, а вежливо выпроваживать: мол, приказа нет, компетентные органы работают. Будет озвучена официальная версия. Тогда пригласим на брифинг.
Ирина Сергеевна. Да, беда. Экипаж самый опытный. Бамбуков на этом самолёте налетал не одну тысячу часов.
Олег Борисович. И на старуху бывает проруха. Оказывается, у них не только двигатель отказал, но и тормоза. После приземления самолёт повело в сторону, они не смогли удержаться на полосе, проскочили боковую полосу безопасности и столкнулись с бетонным забором. Хорошо, что ещё не взорвались.
Ирина Сергеевна. Ивана жалко!
Олег Борисович. Матчасть надо было лучше к полёту готовить.
Ирина Сергеевна. Кому готовить-то? Довели авиацию до точки. Посмотри, что у нас в аэропорту: один техник и куча прилетающих и улетающих самолётов. Не только из людей, но из самолётов выжимаем последнее: минимум средств, максимум прибыли. Всё на тоненького, где-то должно было порваться.
Олег Борисович. Экономика должна быть экономной.
Ирина Сергеевна (с усмешкой). Вот ты предлагал убрать бортпроводниц. Представляешь, если бы её не было на борту?
Олег Борисович. Главное в жизни — оказаться в нужное время и в нужном месте.
Ирина Борисовна. А вон, кстати, и экипаж. Подъехали. Кажется, с ними и Картошкина. Ты посмотри, в меховой шапке. Как куколка.
В офис в сопровождении Веры Прокопьевны входят Наташа, второй пилот Сергей и бортмеханик Александр Никитич.
Ирина Сергеевна. Ну наконец-то, дождались! А где Бамбуков? Он мне отчёт о вашем рейсе написал. Представьте себе — в стихах.
Наташа. Мы его на стартовый медпункт завезли. Плохо ему…
Ирина Сергеевна (подходит к Наташе). Как себя чувствуешь?
Наташа. Я дверь выбивала. Её заклинило, она не открывалась. Болит всё, но больше всего здесь. (Кладёт руку на грудь.)
Сергей. У самолёта отказали тормоза. Ничего сделать было нельзя. Врезались в забор. Кабину смяло. Сначала отказал двигатель, затем тормоза. Больше всех пострадал командир. Основной удар пришёлся на левую часть.
Наташа начинает плакать.
Сергей (обнимает её и успокаивает). Ну перестань. Всё ведь хорошо. И дальше так будет. (Поворачивается к Ирине Сергеевне.) Она ведь меня и командира из кабины вытащила. Мы после удара на какое-то время отключились.
Ирина Сергеевна. Ну перестань, перестань. Соберись! Тебе ещё надо объяснительную писать. Рассказать, как всё было. Такой у нас порядок.
Сергей. Мне кажется, отчёт о рейсе, который подписал Бамбуков, сгодится вместо объяснительной.
Ирина Борисовна. Да, мы это посмотрим, прочтём и приложим к делу.
Сергей. В небе грозы. Словно розы, да колючие на земле. Измены жгучие и горючие…
Олег Борисович. Но не зря Земля считает цветом нации тех, кто был, кто есть…
Сергей (перебивает). Но это не про вашу честь!
Олег Борисович (подбегает к Наташе пытается обнять её). Красавица ты наша! Спасительница! Героиня! Я же всегда говорил: самая простая женщина сможет дать правильную команду даже самым умным мужчинам! И не только пассажирам, всей стране. Да, да, всей стране!
Наташа. Спасибо! (Уклоняется от Олега Борисовича.)
Вера Прокопьевна. Какие тут объяснительные?Её надо врачам показать. Я сейчас её в поликлинику отведу. Она вам после всё расскажет и напишет.
Уводит Наташу из офиса.
Ирина Сергеевна. Олег Борисович, позвони, пожалуйста, на стартовый. Узнай, как там Бамбуков?
Олег Борисович. Да что твоему Ивану сделается?! Бамбук, он и есть Бамбук. Надо было перед вылетом лучше матчасть проверять!
Александр Никитич. Закройте, пожалуйста, свой рот, уважаемый!
Ирина Сергеевна. Всё, всё! Разбор полёта будет позже.
Александр Никитич,сжав кулаки, уходит.
Ирина Сергеевна (сделав паузу, усмехнувшись). Олег Борисович! Ты бы за своим языком следил! И не надо лапать чужих женщин.
Олег Борисович. А что, и на мысли распространяется право частной собственности? Я ведь не скрываю своих чувств. Наташа — красавица! И умница. И героиня!
Ирина Сергеевна. Тьфу! Дом горит, а он об одном и том же.
Олег Борисович. Ты есть моё отражение, всё, что сделано мною здесь, только для тебя. Только сейчас я понял, как мы с тобой стали одним телом. Нас не распилишь и не сожжёшь, как какой-то там самолёт. (Замолкает, ходит по комнате.) Выживает сильнейший. Таковы законы тайги. (Останавливается, смотрит на Ирину Сергеевну.) Но хочу заметить, меня этому не учили. Я до всего дошёл сам.
Ирина Сергеевна (раздражённо). Ты понимаешь, что авиакомпании конец? Сейчас начнутся проверки, разборки, допросы.
Олег Борисович. Придётся раскошелиться. Один самолёт стоит миллионы.При отсутствии денег отсутствует всё.
Ирина Сергеевна. Репутация стоит дороже.
Олег Борисович. Но есть ещё и другие авиакомпании. Россия большая. И молчаливая. И везде гонят самогон и делают чачу. Этим и спасаются.
Ирина Сергеевна. До поры до времени.
В комнате повисает тишина.
Олег Борисович (поднимает вверх палец). Недаром говорят: малая печаль красноречива, великая — безмолвна. (Напевает.)
На земле весь род людской
Чтит один кумир священный,
Он царит над всей вселенной,
Тот кумир — телец златой!
Этот идол золотой
Волю неба презирает,
Насмехаясь, изменяет
Он небес закон святой!
Входит Вера Прокопьевна берёт горшок с бамбуком и несёт к выходу.
Олег Борисович (после некоторой паузы). Вера Прокопьевна, куда вы горшок понесли? Это же принадлежность авиакомпании.
Вера Прокопьевна. Бамбук я себе возьму. Вы его здесь засушите. Или окурками сожжёте.
Олег Борисович. Да, да, всё верно. Человек ищет, где лучше, а горшки — где теплее. Как говорил Иммануил Кант или Гете, не помню: «Люди гибнут за металл, Сатана там правит бал». (Делает паузу.) Ира, а что там Бамбуков написал?
Ирина Сергеевна. Стихи. Этакая поэтическая объяснительная. (Читает.)
Знай,
Ещё пойдут на взлёт родные самолёты,
В тот день тебе сказать я не успел.
Есть жизнь, в ней есть падения и взлёты, —
И песни. Те, что я тебе не спел…
Оборвалась струна железного мотора.
Бывает так, что не задался день,
И нет к тебе вопросов и укоров,
Ты только платье понаряднее надень.
И пусть летят минуты и года, —
Теперь ты стюардесса навсегда!
Валерий Хайрюзов
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
