Памяти выдающегося русского поэта Глеба Яковлевича Горбовского
Константиново! Вот уже более полувека в первые дни октября это рязанское село становится поэтической столицей России. Именно сюда, на родину Сергея Есенина, приезжают наши известные литераторы, и звучат над высоким берегом Оки стихи и песни. Здесь, на поэтическом празднике, порой происходят встречи, которые остаются в памяти на всю жизнь…
Первое октября 1989 года выдалось холодным и ветреным. Один за другим подходили к микрофону участники Есенинского праздника и читали свои строки, посвящённые великому певцу Руси.
Подошёл черёд и видного питерского поэта, лауреата Государственной премии РСФСР Глеба Горбовского. Он стоял перед слушателями в наглухо застёгнутом синем плаще и строго произносил потрясающие слова:
Трава, тяжёлая от пыли.
Ночь в проводах жужжит, как шмель.
А ведь Есенина убили,
не вызвав даже на дуэль.
За красоту. За синь во взгляде.
Так рвут цветы. Так мнут траву.
Его убили в Ленинграде,
где я родился и живу.
И чтоб не мыслить о потере,
снесли тот дом, где он затих.
Но и в фальшивом «Англетере»
витают боль его и стих.
Вчера, сложив печаль в котомку
и посох взяв опоры для,
я вышел в призрачных потёмках
тайком – из города – в поля,
туда, в зелёное, где птицы,
где нам глаза его цвели.
За убиенного в столицах
просить пощады у земли!
Лютый ветер разбушевался, казалось, он вот-вот сорвёт нимб золотисто-серебряных волос с головы поэта...
Мне нужно было срочно по литературным делам выехать в Москву, и я решил воспользоваться оказией, так как автобус с гостями рязанской земли отправлялся по окончании праздника именно в столицу. Свободное место в автобусном салоне оказалось рядом с Горбовским. Разговорились… О Фёдоре Сологубе, о современных авторах, строчки какие-то вспомнили. Попросил Глеб Яковлевич и меня стихи прочитать. Под шум колёс я продекламировал «Травостой» и «Вдаль с холма…» Получил одобрение.
Зашёл разговор о песнях. Сначала о положенной на музыку прекрасным композитором-питерцем Станиславом Пожлаковым «Поре любви» («Осень, осень, вновь надо мной твоё прозрачное крыло»), а затем о давно знакомой мне, знаменитой «Когда качаются фонарики ночные». Тут-то я узнал, что написана она Горбовским ещё в 1953 году, во время прохождения армейской службы в строительном полку военно-морского подчинения. Условия там, как вспоминал Глеб Яковлевич, были весьма непростыми. Из трёх лет службы Горбовский за свой независимый характер вынужден был около десяти месяцев провести на гауптвахте. Мы стали по очереди читать друг другу строки песни: я – народный вариант, а Глеб Яковлевич – свой, авторский. Побеседовали о житье-бытье и даже экспромтом сочинили совместное лихое двустишие. Но беседа была в целом, конечно же, серьёзной. Не забыть мне тогдашнее изречение Горбовского: «Память – это как второй Бог».
… А в автобусных окнах уже мелькали столичные окраины. Глеб Яковлевич попросил у меня блокнот и написал там свой адрес, а пониже начертал:
«Светлых тебе дней,
неба в Душе!
1/Х-89 г. Глеб Горбовский».
Время надвигалось тревожное, зыбкое, и вскоре после нашей встречи сложились у меня такие строки:
Внутренний мир поэта –
внутренняя война.
И не слышна победа,
и не нужна вина.
Стяги схлестнулись глухо,
хлещет полотнищ кровь.
Тьма и сиянье духа
соприкоснулись вновь…
Прошло пять лет. Я находился тогда в довольно сложных житейских условиях. Вспомнил об адресе, который мне оставил Глеб Яковлевич. Отправил в Санкт-Петербург большой конверт со своими новыми стихотворными сборниками. Ответ не замедлил себя ждать, и в канун 1995 года от Глеба Горбовского я получил письмо с добрыми пожеланиями и рекомендацией в Союз писателей России.
В скорбные дни прощания с выдающимся поэтом я написал стихи, посвященные его памяти:
Разве мы не свидимся с тобой
так,
как в Константинове когда-то?
Грянет поэтический прибой,
и взлетит есенинская дата.
Разве мы не свидимся с тобой?
А потом придёт твоё письмо
и спасёт меня в часы метели.
Даже зло развеется само,
вспыхнут песни, что с тобою пели.
Имя, что рифмуется легко
с чем жива Россия наша —
с хлебом,
всколыхнётся петроградским небом,
позовёт далёко-далеко.
Разве мы не свидимся с тобой
в Питере твоём,
в моей Рязани?
Мы пока ещё не всё сказали,
не прошли последнею тропой.
Разве мы не свидимся с тобой?
… Снег февральский медленно летит.
Дышат трубы русские, печные.
Долгий холод нам в сердца глядит.
И плывут фонарики ночные...
Вспоминаю об участии в моей судьбе этого замечательного поэта с неизменной благодарностью. И вновь звучит в моём сердце пожелание Глеба Горбовского: «Светлых тебе дней, неба в Душе!»
Владимир Хомяков (Рязанская область, город Сасово)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
