Симпатичная и благородная личность Я.П. Полонского
Полонский известен, прежде всего, как лирический поэт. Высоко ценили его поэзию Виссарион Белинский, Николай Гоголь, Александр Блок, Сергей Есенин, Иван Бунин. О таланте Полонского-лирика говорит тот факт, что на его стихи писали музыку Чайковский, Даргомыжский, Булахов, Танеев, Гречанинов, Рубинштейн, Кюи, Рахманинов... По некоторым подсчетам, на стихи Полонского написано около 130 музыкальных произведений. До сих пор живут романсы на стихи Полонского. Но более всего, пожалуй, известна «Песня цыганки» («Мой костер в тумане светит…»), романс удивительно гармоничный, близкий по духу русским народным песням, полный нежной грусти и необъяснимого обаяния. В то же время Полонского критика, прозаика, мемуариста мы почти не знаем. А ведь ключевую характеристику, этому ещё до сей поры не до конца открытому русскому писателю, пожалуй, дал рецензент Поливанов, представлявший сборник стихотворений Полонского на соискание Пушкинской премии: "Читая произведения Полонского, чувствуешь себя во всевозможных сферах русской жизни, которая ему близка, которую он не только внимательно наблюдает, но в которой он сам – непрестанный участник".
Личность симпатичная и благородная
Яков Петрович Полонский родился 6 (18) декабря 1819 года в Рязани, семье мелкого чиновника. Мать поэта происходила из старинного дворянского рода. Бабушка была побочной дочерью одного из графов Разумовских. Окончив рязанскую гимназию, девятнадцатилетний Полонский в 1838 году поступил на юридический факультет Московского университета. Дела семьи шли из рук вон плохо, и будущий поэт мог рассчитывать только на себя. В самые сильные морозы на лекции он ходил в одной студенческой тужурке и без калош. Ютился в трущобах, жил впроголодь, "случалось и совсем не обедать, довольствуясь чаем и пятикопеечным калачом..." Но житейские трудности сполна были компенсированы дружеским общением
с такими первоклассными литераторами как Аполлон Григорьев и Афанасий
Фет. Полонский особенно сблизился с Фетом, в лице которого приобрел самого доброжелательного ценителя своих стихов. Дружба Фета с Полонским продолжалась полвека.
Полонского нельзя было не любить. Некрасов как-то заметил, что произведения Полонского "постоянно запечатлены колоритом симпатичной и благородной личности". Григорович свидетельствовал: "Я еще в жизни не встречал человека с душой более чистой, детски наивной; сколько подлостей прошло мимо него, он не замечал их и положительно не верил, что есть зло на свете". Голенищев-Кутузов так отозвался о поэте: "Весь он, так сказать, насквозь был проникнут бесконечным добродушием, благожелательностью и юношеской, почти наивной доверчивостью ко всем и всему, что его окружало". В доме Николя Орлова, отец которого за свое знакомство и дружбу с декабристами осужден был жить безвыездно в Москве, Полонский, встретил знаменитого профессора Грановского, "только что приехавшего из Германии, и Чаадаева, и даже молодого Ив. Серг. Тургенева», который, прочитав одно из его стихотворений, назвал его «маленьким поэтическим перлом".
Полонский жадно прочитывал «горячие статьи Белинского», о котором впервые услыхал от Николая Ровинского. Последний был близок к кружку
Станкевича, и для Полонского «наивно верующего, выросшего среди богомольной и патриархальной семьи, был чем-то вроде тургеневского Рудина..." В студенческие годы Полонский увлеченно читал и Герцена, с которым затем познакомился лично. Правда, к концу учёбы Полонский мировоззренчески так и не определился, и был обуреваем «демоном сомненья".
Первая поэтическая книга Полонского "Гаммы" (1844) была издана на средства, собранные по подписке, в которой горячее участие принял Чаадаев. "Отечественные записки" откликнулись на этот дебют похвальной рецензией, П. Н. Кудрявцева, который замечал о стихах Полонского: "Если это не сама поэзия, то прекрасные надежды на нее". Белинский отозвался на сборник в "Обзоре русской литературы за 1844-й год": "Полонский обладает в некоторой степени тем, что можно назвать чистым элементом поэзии и без чего никакие умные и глубокие мысли, никакая ученость не сделает человека поэтом".
Между тем дела и здоровье отца Полонского ещё более расстроились. Поэт устраивается на службу домашним учителем в семье князя В. И. Мещерского, но его вскоре начинает угнетать "глупая спесь", "пошлый этикет" этого великосветского семейства ". И осенью 1844 года Полонский уезжает служить в Одессу а спустя два года на Кавказ в Тифлис. За семь лет, проведенных на юге России, обозначился лирический и гражданский облик поэта. По словам
Аполлона Григорьева, Полонского отличало умение подмечать почти неуловимое в природе, "полнейшее, почти непосредственное слияние с нею..." Знакомая Полонского, Е. А. Штакеншнейдер писала в своем "Дневнике" о поэте: "Он, кажется, в самом деле имеет дар слышать, как растет трава..."
Кавказ вдохновил Полонского. В 1849 году выходит один из самых значительных (несмотря на малый объем), программных авторских сборников Полонского "Сазандар". Спустя много лет Иван Бунин напишет рассказ "В одной знакомой улице", где цитирует стихи Полонского из этого сборника и признается: «Чудесные стихи! И как удивительно, что все это было когда-то и у меня!»:
В одной знакомой улице –
Я помню старый дом,
С высокой, темной лестницей,
С завешенным окном.
"Ты по преимуществу лирик, с неподдельной, более сказочной, чем
фантастической жилкой", – писал Тургенев Полонскому.
Только Русь и шевелится
В 1851 году Полонский узнав о тяжелой болезни отца возвращается в Рязань.
Полонский готов к новым испытаниям:
Душу, к битвам житейским готовую,
Я за снежный несу перевал.
С 1851 года Полонский живет в Петербурге. Он принят в круг "Современника", его заметили Некрасов и Добролюбов, он становится другом Тургенева, его стихи волнуют Достоевского. Стихотворение Полонского . "Колокольчик" он ввел его в свой роман "Униженные и оскорбленные". Выходят сборники стихов Полонского, печатаются его повести и рассказы. Однако гонорары не дают материальной независимости, и поэт становится репетитором, учителем сына А. О. Смирновой-Россет. Весной 1857 году Полонский вместе с семейством Смирновой-Россет едет в Баден-Баден, где встречается встреча с Л. Н. Толстым.
В роли гувернера Полонский пробыл всего несколько месяцев. Уезжает в Швейцарию, в Женеву, где берет уроки живописи. В марте 1858 года он пишет М. Ф. Штакеншнейдер: "Как ни дурно в России <...>, а только Русь и шевелится <...> во имя прогресса <...> у всех слава позади, а у нас одних она светит в далеком будущем..." Зимой 1857 года Полонский уезжает в Рим где встречается с Тургеневым и Боткиным. Рим сменяется Парижем, где Полонский страстно влюбляется в юную и прекрасную девушку, полуфранцуженку, полурусскую, дочь псаломщика православной церкви – Елену Устюжскую. Они обвенчались, а в августе были уже в Петербурге.
В июне 1859 года родился сын Андрей, а за несколько часов до рождения сына Полонский упал с дрожек и повредил себе ногу, что сделало его до конца жизни калекой. В январе 1860 года единственный сын умирает, а вслед за этим летом этого же года не стало и Елены Полонской. Она скончалась в жестоких муках двадцати лет от роду от тяжелой болезни.
В шестидесятые годы Полонский настойчиво хочет выразить себя как "сын времени". С 1860 и до 1896 он служил в Комитете иностранной цензуры, в Совете Главного управления по делам печати, что давало ему средства для существования. На страницах журналов появляется все больше и больше гражданственных и философских стихов Полонского.
Полонский выступает как гуманист и демократ, но он не верит в революцию и не принимает ее. Поэт был убежден, что только Личности делают историю. Позиция "между партиями" ставила поэта в трудное положение. Стихи его отвергают по разным мотивам и "Вестник Европы" и славянофильская "Заря».
Стремление к согласию враждующих сторон Полонского сближали отчасти с А. К. Толстым, с его знаменитой декларацией: "Двух станов не боец, а только гость случайный..." За что он и подвергся упрекам Добролюбова и жестокой критики Салтыкова-Щедрина. Но на все события Полонский откликается искренними строками своих стихов, отмеченных, по словам Тургенева, "честностью и правдивостью". После отмены крепостного права Полонский выразил свое скептическое отношение к реформе, он открыто полемизирует с революционной демократией. Но благородный Полонский не способен уязвить поверженного, того, кто "из-за фразы осужден идти в тюрьму...". В стихотворении "Литературный враг" он пишет:
Что же делать? и кого теперь винить?
Господа! во имя правды и добра, –
Не за счастье буду пить я – буду пить
За свободу мне враждебного пера!
Вечерний звон
Уже под конец жизни он признавался что « всю свою жизнь был ничей, для того, чтобы принадлежать всем, кому я понадоблюсь, а не кому-нибудь".
Полонский писал не только стихи, он автор поэма "Кузнечик-музыкант", "Келиот", "Братья", романа в стихах "Свежее преданье". Герой поэмы «Братья» Игнат захвачен революционно-освободительным движением в Европе 1848-1849 годов:
Он пожелал, безумец, чтоб Москва
Вдруг сделалась Парижем!..
О резонансе, который произвел роман в стихах, Достоевский писал Полонскому: " Друг Страхов заучил все эти три Ваши главы наизусть, ужасно любит цитовать из них, и мы, собравшись иногда вместе, кстати иль не
кстати, приплетаем к разговору Ваши стихи. <...> В Москве я видел Островского. Некрасов, проезжая Москву до меня, был у него, и Островский рассказывал мне, что Некрасов от Вашего романа в восторге".
О глубоком понимании Полонским русской жизни и политики говорят его дневники, до сих пор целиком не опубликованные. Вот только две записи за 1878 год, актуальные до сей поры. «По мнению Григоровича, для России еще нужна палка Петра 1-го и его железная воля, но не для стеснения свободы, а для обуздания чиновников и дворцового произвола, разграбление казны, тунеядство – бездарности, неповиновение законам, повальное пьянство и невежество». «У нас в России печатные статьи, как бы ни были умно и толково они написаны по разным финансовым и промышленным вопросам, не только не влияют, напротив, правительство все делает как бы наперекор им. И через влиятельных жидов легче действовать на правительство, чем русскими книгами и журналами».
Через шесть лет после смерти жены Полонский встречается с Жозефиной Антоновной Рюльман, сиротой, но очень одаренной девушкой, увлекавшейся скульптурой. Полонский сделал все возможное, чтобы ее прирожденный талант развился. Большим другом семьи Полонских стал Иван Сергеевич Тургенев, также всячески поощрявший занятия Жозефины Антоновны скульптурой.
В 1880 – 90 году к Полонскому пришли слава и популярность. Торжественно и пышно отмечается 50-летие творческой деятельности (1887) "поэта-ветерана", признанного и почитаемого, окруженного молодежью. Он очень внимателен к развитию творчества Надсона и Фофанова. А Чехов навсегда сохранил признательность к Полонскому и много лет спустя вспоминал, как "Суворин вместе с Григоровичем, Плещеевым и Полонским помогли ему выбраться из "Осколков" и "Будильника"...
В 1890 году Полонский выпускает свой последний сборник – "Вечерний звон", окрашенный настроениями печали и близости конца. Полонский умер 18 октября (30 н.с.) 1898 в Петербурге на 79-м году жизни после тяжёлой болезни, и был похоронен по его завещанию на родине в Ольговом монастыре, недалеко от могилы матери.
В эпоху богоборчества древний монастырь, был закрыт. Здесь размещалась сначала мужская, затем женская – исправительно-трудовая колония. В 1959 году останки поэта были уложены в деревянную урну и захоронены на территории бывшего Спасского монастыря Рязанского кремля. Здесь прах поэта покоится и поныне.
Святослав Иванов
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
