Полдень, 20 августа (второй день Преображения), 1876 год, два с половиной месяца идёт сербско-турецкая война.
Место событий:
Командная землянка графа Раевского, полковника, в траншее на горе Горни Адровац – недалеко от городка Алексинца на юге Сербии.
*В 1876 году начинается сербо-турецкая война, открывшая новый этап борьбы балканских народов за независимость, показавшая всему миру единство православных народов, единство славянских традиций. Раевский мечтал принять участие в освободительной войне. Планы освобождения Балкан от турецкого владычества он вынашивал с юности, эти планы — замечательный исторический документ, подтверждающий исконную дружбу русского и сербского народов.
Еще ротмистром Николай Раевский надеялся сыграть роль одного из вождей освобождения Сербии. Николай Николаевич Раевский был воспитан на аксаковских идеях славянского братства и смолоду готовился отдать за него жизнь. Это было в традициях семьи — стоять насмерть, по-солдатски. Но, чтобы войти в сербскую армию добровольцем, следовало уволиться из армии российской. Раевский принял непростое, мужественное решение и в чине полковника кавалерии вышел в отставку.
Времени он не терял — немедленно прибыл на фронт. Две недели, в августе 1876 года, полковник Николай Николаевич Раевский воевал за свободу сербского народа. О героизме Николая Раевского, проявленном в сражениях близ Алексинаца, как и о его деде и прадеде, ходят легенды. Рассказывают, как в одном из боев под Раевским погиб конь — тогда полковник спешился и с саблей в руках бросился на врага, увлекая за собой солдат. Раевский воевал как капитан Тушин, к тому времени уже созданный Толстым литературный герой. Но в то же время Николай Раевский был прототипом другого толстовского героя — графа Вронского… «Вронским» порой называют его нынешние сербы, гордясь сочетанием в его лице и великой литературы, и великого мужества в истории той сербско-турецкой войны.
В том же августе 1876 года, на тринадцатый день после начала сражений, Николай Николаевич Раевский, сын и внук российских генералов, погиб в бою. Из сохранившихся воспоминаний сына денщика Раевского, составленных по рассказам отца, мы узнаем, что Николай Николаевич был обручен с дочерью серба-священника…
С почестями, как героя, сербы и русские (сербской армией командовал боевой наставник Раевского с туркестанских времен, русский отставной генерал М.Г. Черняев) похоронили полковника Раевского в монастыре Святого Романа. Мать героя позаботилась о перенесении праха в родовой склеп Раевских, что в Ермазовке Чигиринского уезда Киевской губернии. Но и в Сербии, и в России, и на Украине из уст в уста передается легенда о сердце Раевского, похороненном в монастыре Святого Романа, под скромным монументом.
Память о полковнике Раевском чтят в Сербии. В Горнем Адровце возведен величественный комплекс, посвященный памяти героя. Место гибели полковника отмечено памятным знаком, в Алексинаце стоит величественный обелиск, посвященный русским добровольцам, сражавшимся за свободу Сербии. В память о Николае Николаевиче Раевском потомки героя построили в Горнем Адровце Храм Святой Троицы. Помещённый над вратами мозаичный портрет Н.Н. Раевского встречает прихожан храма .
Сцена 1
Николай Николаевич Раевский, в униформе полковника русской армии, без головного убора, один, сидит в командной землянке, обшитой деревянными балками. Со стороны – боковой вход с тяжёлыми дубовыми дверями. Слышится грохот турецких орудий, то ближе, то дальше, отражаясь вспышками в большом проёме наблюдательного пункта под самым сводом землянки. От земляного пола до окна ведёт длинная, грубо сколоченная лестница. Взрывы снарядов всё ближе и сильнее… Они сотрясают землянку – на большой дубовый стол, за которым сидит полковник, сыпятся земля и песок: свечи в двойном подсвечнике, стоящем перед ним, гаснут, он бормочет «к чёрту» и рукой сметает осыпь с разложенной на столе военной карты и газеты, из котрой перед этим что-то вырезал. Слева от стола – обычный солдатский лежак, покрытый широким, тканным на «сербский манер» покрывалом, а возле него – деревянный стул, на спинке которого висят офицерская фуражка, ремень с короткой «черкесской» саблей в ножнах, кобура с револьвером и бинокль… На стене (по центру), за спиной полковника – портрет Суворова в раме, икона Святого Пантелеймона средней величины и лампадка.
Кто-то стучит в дверь.
Полковник Раевский ( поднимая голову ): Кто там?
Голос капрала: Капрал Митич, господин полковник!
Полковник Раевский ( убирая ножницы под газету ): Ну, коль это ты, капрал, то заходи!
Голос капрала: Я не один, господин комендант. Тут, наверху, вас барыня одна дожидается.
Полковник Раевский ( удивлён ): Барыня? Или барышня?..
Голос капрала ( после короткой паузы ): Да, скорее – барышня.
Полковник Раевский ( уточняя, с улыбкой ): Сербка?
Голос капрала: Да, господин полковник, барышня – сербка…
Полковник Раевский ( в манере капрала ): А что хочет барышня?
Голос капрала: Вас хочет, госп…
Полковнк Раевский ( перебивает ): Меня? Точно?
Голос капрала: Так точно, господин… Графа Раевского, заместителя коменданта Южно-Моравского фронта…
Полковник Раевский ( перебивает, с улыбкой ): Ясно, капрал!.. Скажи, а барышня красивая?..
Голос капрала ( после короткой паузы ): Даже взглянуть боязно… Будто на солнце глядишь…
Полковник Раевский: Хорошо, капрал, веди сюда это солнце!
Голос капрала (громко и ясно) : Слушаюсь!
Раевский встаёт, зажигает свечи, потом поправляет и затягивает униформу. После двух, не очень далёких залпов турецких орудий, сопровождаемых отблесками в проёме окна, тяжёлая дверь открывается и в землянку входит София Станкович, в элегантном «гражданском» костюме, с серьёзным и красивым бледным лицом. Войдя, оставляет у дверей большую тяжёлую корзину. Раевский спешит ей навстречу и целует её руку.
Полковник Раевский (с изумлением) : София, дорогая!.. Вы не… ты не…
София Станкович (иронично) : Так «вы» или «ты», Николай Николаевич?! Или, всё-таки, Никола?..
Полковник Раевский (держа её за руки, пытаясь поцеловать) : Господи, откуда ты здесь?! Как ты вообще добралась из Житковца?
София Станкович: На этой неделе наш лагерь беженцев печёт хлеб – вот я и приехала с хлебной повозкой (наклоняется к корзине, достаёт хлеб и узел, бутылку-плетёнку, которую ставит на стол) : вино. Вчера освящали… Даст Бог – выпьешь за победу… (с укором) Ты не ждал меня?..
Полковник Раевский: Ждал?! Здесь, в этом аду?! Пятнадцать дней длится вот это – слышишь?! (его заглушают залпы и детонации)
София Станкович (пытается перекричать грохот орудий и взрывов) : И за это время ты не нашёл возможности к нам приехать?..
Полковник Раевский (оправдываясь): Сразу же по прибытии мы попали в пекло. Ведь я послал тебе сообщение… ( подходит к Софии, пытается её поцеловать, но она уклоняется от его объятий)
София Станкович: Что, Никола, даже на полчаса в Житковац не мог свернуть?
Полковник Раевский: В данных условиях это невозможно.
София Станкович: Даже для офицера твоего ранга?!..
Полковник Раевский (улыбаясь): Для него – тем более. Пойми, я здесь необходим!
София Станкович: Ты сам всех к этому приучил! Без тебя – никуда! Разбаловал и офицеров, и войско! Разве кроме тебя здесь никого больше нет?
Полковник Раевский: Ты не права. У всех свои обязанности. Я – офицер и должен находиться здесь!..
София Станкович: Но двадцать дней назад ты был в Румынии - встречал русских добровольцев. Разве никто, кроме тебя не мог переправить эскадрон через Дунай?!
Полковник Раевский (с нажимом) : Не может! К тому же, у меня большой опыт.
София Станкович: А у остальных русских офицеров, с которыми вы вместе, четыре месяца назад прибыли в Сербию – нет опыта?
Полковник Раевский (с печальным укором) : София, многих уже нет в живых, Царствие им Небесное… (крестится) Кроме того, Его Светлость, князь Милан Обренович, и Верховное командование, потребовали, чтобы именно я отправился в Румынию. (Полковника заглушает близко разорвавшийся снаряд, он стряхивает со стола осыпь) : Под таким огнём прехать сюда – ты сумасшедшая!.. Я тебя не спросил – как мама, сёстры? Все живы-здоровы? Как вы устроились?
София Станкович: Как и все остальные. Выдержим как-нибудь… (совсем близко раздаётся взрыв, София скрывает страх и опять достаёт что-то из корзины) Чуть не забыла – смена белья и немного жаркого с праздничного стола…
Полковник Раевский (целует её три раза в щёки): Я же не поздравил тебя с Преображением!.. (опять гремит и грохочет где-то рядом) Нет, ты не смела сюда приезжать..
София Станкович: Так хотелось тебя увидеть… К тому же, мне и генерал Черняев поручил…
Полковник Раевский (поражён) : Михаил Георгиевич, лично? А могу ли я узнать – зачем?
София Станкович (заметно удивлена) : Ты не знаешь?!
Полковник Раевский: Нет… А что я должен знать?
София Станкович (печально) : Генерал нам сообщил о брате… Он ранен…
Полковник Раевский (взволнованно) : Что?! Марко ранен?! Но я ничего об этом…
София Станкович (удивлённо) : Тебе не сообщили? Странно. Это произошло вчера, под вечер.. Но, слава Богу, ранение, похоже, лёгкое – пуля прошла навылет, через бедро..
Полковник Раевский (подходит к карте, разложенной на столе, и показывает) : Батарея Марко действует отсюда, с Мрсольской высоты… Значит, здесь ранен?..
София Станкович: Да, когда обходил орудия… Все считали, что стрельбы больше не будет.
Полковник Раевский: Турки, подлецы, нарочно стреляют в офицеров. Где Марко сейчас?
София Станкович: В штабном госпитале, в деревушке Кормани… Я как раз туда и иду… Мать, вот, послала – вещи и мазь для ран.
Полковник Раевский (колеблясь) : Я бы поехал с тобой…
София Станкович: Нет, нет, ты должен быть здесь! Если, не дай Бог, турки пробьют и эту линию – тогда всё пропало… Кормани не далеко – сама доберусь.
Полковник Раевский: И всё же, я бы отправился с тобой, но… (его заглушает взрыв)
София Станкович: Нет, Никола. Комендант должен быть на месте. Да и с Марко – не так страшно..
Полковник Раевский: Конечно - если бы было что-то серьёзное, мне бы уже давно сообщили - и Черняев, и каждый офицер Южно-Моравского фронта, хорошо знают, что для меня значит Марко…
София Станкович (оживляясь) : Да, да! Вот и мне сейчас полегчало… Надеюсь, ты ничего от меня не скрываешь… (вглядывается в Раевского) не приукрашиваешь… Так, Никола?..
Полковник Раевский (идёт к ней, улыбаясь) : София, дорогая! Как ты могла такое подумать?!
София Станкович: Надеюсь, ты меня не обманываешь?..
Полковник Раевский: София, о чём это ты?..
София Станкович (с упрёком) : Больше месяца от тебя ни весточки – и сам не приезжаешь, и к себе не зовёшь…
Полковник Раевский: Но ты же видишь, какой здесь ужас! Неужели уже месяц прошёл?..
София Станкович (прижимается к Раевскому) : Каждый день… Каждая ночь без тебя – словно год. (Неожиданно хватает его за лацканы, Раевский растерянно слушает девушку) Желаешь ли меня ещё, Николай Николаевич? (целует его)
Полковник Раевский (между поцелуями) : София, дорогая... о чём это ты?.. Разве можно тебя не желать?!..
София Станкович: Желать и любить – не одно и то же. Ну, скажи, что любишь меня. Скажи, Никола…
Полковник Раевский: София, не сейчас… Не время для этого…
София Станкович: Но почему?..
Полковник Раевский: Смерть кругом, а мы…
София Станкович: Значит, ты не можешь выговорить это слово… Похоже, его слышала только… покойная княгиня…
Полковник Раевский (сконфужен) : Это… Прошу тебя… Не будем об этом…
София Станкович (оскорблённо) : Помнишь ли, что ты мне говорил три с половиной месяца назад?.. «Моё люблю – убивает. Это рекомендация для смерти…»
Полковник Раевский (продолжает) : «… И поэтому я не говорю его тем, кто для меня действительно что-то значит» - да, это так…
София Станкович: А я люблю тебя. Так, что не могу этого скрыть – все видят, все знают!.. Даже турки на той стороне, а про наших и не говорю!
Полковник Раевский (улыбается, но обеспокоен) : Правда? А кто из наших об этом знает? Сёстры? Мать? Может, Марко?..
София Станкович (загадочно) : Если кто о чём и догадывается, то, прежде всего, это он!
Полковник Раевский: Неужели он сам тебе это сказал?
София Станкович: Да, четыре месяца назад, как только вы прибыли из России… На третий-четвёртый день, когда наше с тобой переглядывание зашло довольно далеко…
Полковник Раевский: И что же он сказал?
София Станкович: Марко тогда собрал нас, всех трёх, перед мамой – с тех пор, как умер отец, Марко для нас больше, чем брат… Собрал он нас и сказал: «А теперь, дорогие сестрички, послушайте меня: гость нашего дома – человек исключительный, но не позволяйте себе с ним никаких отношений. И охнуть не успеете, как вас ужалит змея. Он известный петербуржский сердцеед! Да и по рангу вам не ровня – граф! Мы с ним, как родные братья – советую и вам относиться к нему также!» Но… Я его не послушалась, и…
Полковник Раевский (задумчиво) : Что, прямо так и сказал?
София Станкович: Да, и рассказал нам о твоём великом и несчастном романе с той… с Анной… О её трагедии… А потом и ты это подтвердил… Похоже, твоё «люблю» навсегда исчезло с ней.
Полковник Раевский: София, прошу тебя! Не надо больше об этом. (Вблизи опять грохочет, в окне видятся отблески)
София Станкович: Что, и турки не дают тебе о ней забыть?
Полковник Раевский: Турки как раз и дают, а вот ты… Давай о чём-нибудь другом.
София Станкович (меняя тон) : Я хотела тебе кое-что сказать… Очень важное… (Замолкает в нерешительности)
Полковник Раевский: О чём же? Изволь… (опять раздаётся грохот)
София Станкович: Я не уверена… Не знаю… Может, лучше в другой раз… После…
Полковник Раевский: Всё, что важно тебе - важно и мне. Поэтому, давай… (Его опять заглушает взрыв)
София Станкович: Нет, когда вернусь от Марко. Тем более, я ужасно за него беспокоюсь… Не могу говорить о себе, когда он там лежит в крови… Я пойду – поговорим после. (Её прерывает громкий стук в дверь)
Голос капрала: Господин полковник!
Полковник Раевский: Да, капрал Митич?..
Голос капрала: Прибыл курьер с Прчиловачской высоты! «Легион смерти» и батальон башибузлуков подошли на расстояние ружейного выстрела!
Полковник Раевский (торопясь) : Подожди, капрал, я сейчас! (Хватает бинокль и быстро поднимается по лестнице к окну. Взрывы и вспышки не прекращаются. Полковник смотрит в окно, но вскоре отступает, и спускаясь по лестнице, говорит Софии) Отсюда ничего не видно... (Тогда громче, капралу Митичу, уже взяв фуражку, револьвер и затягивая на поясе ремень с саблей) Идём к Прчиловачской высоте, капрал! Скажи конюху, чтоб оседлал коня.
Голос капрала: Слушаюсь, господин полковник!
София Станкович: Я пойду с тобой.
Полковник Раевский: Нет! Здесь ты в безопасности. Как только вернёмся – капрал отправится с тобой к Марко. Жди меня, я быстро!
Сцена 2
Полковник выбегает из землянки. София остаётся одна. Новый взрыв освещает помещение зловещим светом, после чего становится совсем темно. София в испуге подходит к иконе Святого Пантелеймона и крестится, бормоча молитву. Затишье длится секунд десять, и тогда его нарушает нечто, похожее на перестук паровозных колёс, и знакомый глуховатый гудок локомотива. Землянка постепенно озаряется странным голубоватым сиянием, а густое облако дыма (или пара) заполняет всю нижнюю часть помещения. Но тут же, почти сразу, дым рассеивается, и из него возникает фигура Анны Карениной: прекрасное серьёзное лицо полуприкрыто чёрной дамской шяпой, гибкую фигуру ещё больше подчёркивает простое, но очень элегантное длинное платье небесно-голубого цвета. Туфли её не видны – их скрывает облачко голубовато-розоватого дыма... Стоящая перед иконой София поражена и не может сдвинуться с места: в ужасе, широко раскрытыми глазами смотрит на Анну, которая будто плывёт к стулу перед лежаком, на который садится, также заглядевшись на Софию.
Анна Каренина: Вы поражены? Не ожидали меня?
София Станкович: Но... Кто вы?..
Анна Каренина: Вы не знаете меня?
София Станкович: Как вы сюда вошли?
Анна Каренина: Я от него и не уходила... (Показывает головой в направлении дверей, через которые немногим раньше вышел полковник). Я постоянно с Колей. В нём. Понимаете?
София Станкович (ещё больше поражена) : Вы... Вы...
Анна Каренина (перебивает её, продолжая) : ...Душа в душе. Как наши русские матрёшки...
София Станкович (едва слышно) : Анна... Аркадьевна... Каренина...
Анна Каренина (с усмешкой) : Смотрите-ка, как вы осведомлены! Даже моё отчество знаете!
София Станкович (всё ещё в оцепенении) : Но... Но... Вы не действительны... Вы... (Останавливается в нерешительности)
Анна Каренина: Хотите сказать – покойница? Ха-ха-ха-ха...
София Станкович (немного собраннее) : А разве нет?
Анна Каренина (сухо) : Вы так думаете?
София Станкович: Да, думаю, вы – покойница...
Анна Каренина (с иронией) : А если нет? Что, если вы обманываетесь?
София Станкович: Да все об этом знают! Мне и генерал Черняев рассказывал, и мой брат Марко... И сам Никола!
Анна Каренина: А если «Никола» и я обманули все окружение моей мнимой смертью?! О такой возможности вы не подумали?
София Станкович (испуганно) : Это не... Это было бы... Нет, это невозможно! Вы всего лишь дух!
Анна Каренина: Интересно! А что, по-вашему, более вероятно – дух покойницы или живой обман?
София Станкович: Я знаю, что вы – дух.
Анна Каренина: Не обманывайтесь, девушка! Я – то, что Коле снится, что у него каждое мгновение в душе и мыслях, понимаете? Даже сербским языком мы пользуемся одинаково!
София Станкович (горячась) : Нет, это невозможно!..
Анна Каренина (не слушая её, продолжает) : ...А когда Коля отсутствует – я дежурю здесь... Чтобы встретить его, как и подобает человеку его ранга и привычек... Я вижу, вы здесь впервые, иначе мы бы познакомились раньше...
София Станкович (вспыхивая) : Нет, нет, это невозможно...
Анна Каренина (с превосходством) : Как вы думаете, почему никто не может сюда войти, пока он не разрешит? Ни стража, ни посыльный, ни курьер, а?..
София Станкович (воинственно) : Но меня же он принял?! И зачем он настаивал, чтобы я ждала его именно здесь, если знал, что как только он уйдёт - появитесь вы?
Анна Каренина (с готовностью) : Вероятно, таким образом, он решил вам показать – кто из нас для него важнее... дал вам понять, чтобы вы, наконец, оставил его в покое. Что вы думаете об этом?
София Станкович (собраннее) : Это отчаяние тени! Мне жаль вас. Всё, что мучило вас при жизни, мучит вас и сейчас... Бог не простил вам земных прегрешений... (София отходит от иконы и решительно направляется в сторону Анны, сидящей на стуле) Вы всего лишь моё видение и ничего больше... (Её останавливает сильная детонация)
Анна Каренина (с нервным смехом) : И вы, София, верите всем этим бабьим россказням... О духах... Привидениях... Похоже, это общая сербская черта... Вот, например, ваш брат Марко...
София Станкович (сердито) : Прошу вас, не произносите его имя!
Анна Каренина: Боитесь, как бы я и его не заманила в потусторонний мир? Не беспокойтесь, с Марко будет всё в порядке.
София Станкович: Перестаньте говорить о нём!
Анна Каренина: Не волнуйтесь, сестричка! Пуля прошла сквозь бедро – кость не задета.
София Станкович (в оцепенении) : Вы... Вы... Прошу вас... не говорите больше о Марко...
Анна Каренина (продолжает) : Кроме того, Марко дорог и мне, и Коле не меньше, чем вам, чем всем прибывшим с ним в Сербию добровольцам... Да, да, не глядите на меня так недоверчиво! Не может быть, чтобы брат вам ничего не рассказывал о нашей дружбе в России!.. Пока он учился в военной академии, и особенно в последние годы, когда длились приготовления к этому приезду. А потом, как вы думаете, кто нас двоих учил сербскому языку?.. Колю – чтобы легче было командовать, а меня – чтобы могла понимать раненых...
София Станкович: Чуть раньше вы говорили по-другому о своём сербском...
Анна Каренина (не отвечая ей) : За Марко я волнуюсь, как за самого близкого...
София Станкович: Ах, всем хорошо известно ваше отношение к «самым близким»... К мужу... Семье...
Анна Каренина (перебивает её) : Об этом можно судить, только когда знаешь, что такое любовь! Всё остальное – пустая риторика. Когда полюбите, по-другому будете смотреть на всё это... на меня...
София Станкович (перебивая её) : А я люблю! Первый и – я уверена – единственный раз в жизни!
Анна Каренина: Любовь – не то, что только вы носите в своём сердце и в мыслях...
София Станкович (с иронией) : Хотите сказать - должно быть двое?..
Анна Каренина (тоже иронично) : А как вы думаете?
София Станкович: ...А ещё лучше – больше двух, разве не так, госпожа? Ведь это так мало – женщина и всего один мужчина...
Анна Каренина: Откуда этот цинизм? Я говорила исключительно о двоих... (Голос Анны впервые дрожит).
София Станкович: Но в вашем случае было, по меньшей мере, трое... Не считая остальных жертв – ваших детей... Сына и...
Анна Каренина (резко её перебивает) : Что вы об этом знаете?! О муже говорите сколько желаете, хотя... И это – не наша тема: мы говорим о... (Анну заглушают выстрелы и взрывы).
София Станкович: ... о верности, супружеской верности.
Анна Каренина: Если хотите – о той паутине лжи, когда в основе брака нет любви.
София Станкович: Оправдание найти проще всего...
Анна Каренина: У меня нет ни привычки, ни потребности оправдываться за свои поступки. А тем более – перед... перед...
София Станкович: ...перед обычной сербской девушкой со скромным гимназическим образованием...
Анна Каренина (продолжает) : ...которая ещё не вкусила настоящего чувства и того, что за этим следует.
София Станкович: А откуда вам знать – вкусила я это или нет?
Анна Каренина: Если так, то я должна говорить с вами по-другому...
София Станкович: Тогда – извольте. С самого начала нам нужно было разговаривать, как женщине с женщиной...
Анна Каренина (сурово) : Значит, вы были с ним?..
София Станкович: Догадайтесь сами...
Анна Каренина (зло, иронично) : И вы, которой так претит чужое браколомство,– вы испробовали брачных наслаждений без брака! ( София молчит, глядя на Анну. Анна продолжает) И сейчас, если придерживаться вашей логике, я должна бы вам напомнить о том, насколько ваши поступки расходятся с православными нормами и обычаями патриархального сербского понимания, из коих вы с таким рвением черпаете приговор моим поступкам... (София молчит и стойко терпит нотацию Анны) А о тяжком прегрешении я и не говорю... (Останавливается, серьёзно глядя на собеседницу).
София Станкович: О каком же?
Анна Каренина: Вы были с мужчиной, который вам не принадлежит.
София Станкович: Это вы так думаете...
Анна Каренина: Это секрет Полишинеля. Да и свою совесть спросите – она-то вас не обманет. Увлеклись чужим мужчиной и теперь хотите отнять его у той, которой он принадлежит...
София Станкович: Опять вы о себе! Только собственные чувства уважаете и цените, а при этом и не существуете!
Анна Каренина (перебивает её) : И его чувства тоже! Николай поклялся мне в вечной любви!..
София Станкович: И вы клялись вашему супругу!
Анна Каренина: В преданности и уважении...
София Станкович: И? Сдержали вы свои клятвы и обещания?
Анна Каренина: Нет. Любовь смела их, как паутину. Разве Николай Николаевич никогда вам о нас не рассказывал?
София Станкович (загадочно) : Кое-что...
Анна Каренина: Вот как?.. Даже в чужих объятьях он говорит обо мне... о нас...
София Станкович: Говорит исключительно, как о своём прошлом. И потом, разве между вами не было всё кончено задолго до вашего конца? Что касается Николы – он охладел к вам раньше, чем вы это осознали. И сделали с собой то, что сделали...
Анна Каренина: Очевидно, чтобы добиться желаемого, Николай говорил вам только то, что вы могли вынести.
София Станкович: Ему и не нужно было ничего говорить. А о вас – тем более. Хотя я узнала от него больше, чем меня интересовало. Не думаю, что он о чём-то умолчал...
Анна Каренина: Наивная девочка! А вспоминал ли он, например, что отъезд в Сербию был нашим совместным планом?
София Станкович: Об этом впервые слышу.
Анна Каренина: Спросите вашего брата, и он вам это подтвердит: больше года мы с Николаем, по Петербургу и Москве, пропагандировали отъезд на Балканы и помощь братскому сербскому народу. А те две-три тысячи добровольцев граф набрал за свой счёт. Приготовления к этой войне, в определённых русских кругах, между «славянофилами», как вы наверняка знаете от Марко, начались давно, и на участие в ней мы с Колей смотрели как... как...
София Станкович: ...Как на лучший способ избежать унизительной ситуации, в которой вы находились! (Её заглушает взрыв).
Анна Каренина: Вы недобры, София! Вы язвительны и дерзки, но, принимая во внимание ваши проблемы, я вас прощаю. Нелегко вам, девушка, совсем нелегко.
София Станкович (со страхом) : Что вы этим хотите сказать?
Анна Каренина: То, что мы знаем обе, а вы особенно – Колин интерес к вам ослабевает. Разве нет?
София Станкович (вспыхивает) : Я этого не говорила!
Анна Каренина (продолжает) : ...Типично для Николая Николаевича: вени, види, вици...
София Станкович (не понимает латинскую фразу) : Что?..
Анна Каренина: Пришёл... Увидел... Победил... Старое латинское изречение. Пришёл, соблазнил, оставил... Типично для него...
София Станкович: Исходите из собственного опыта?
Анна Каренина: Вы и представить себе не можете, сколько петербуржских дам прошло через то, через что теперь проходите и вы...
София Станкович: А вы?
Анна Каренина: Я – специфический случай. Я спаслась.
София Станкович: Смертью?
Анна Каренина: Своей и его любовью.
София Станкович: Но что же это за любовь, от которой умирают?
Анна Каренина: Не дай вам Бог узнать!
София Станкович: Я молила Бога о такой любви, и он меня услышал!..
Анна Каренина (искренне, после паузы) : Ах, вы и не знаете, что несут с собой все те удовольствия... Не знаете, как это может быть невесело и как низко...
София Станкович: Не понимаю, почему я должна быть осуждена на то, что происходило с вами?
Анна Каренина (искренне, исповедальчески) : Если бы вы, София, такая красивая и желанная, могли быть только любовницей, обожающей его ласки, то Николай был бы очень доволен и долгое время приятен... Но... (Анна останавливается, раздумывая – надо ли продолжать).
София Станкович (с любопытством) : Но?..
Анна Каренина: Но если вы на это не согласитесь, а пожелаете быть чем-то большим – столкнётесь с тем, что поразило и меня: своим желанием вы возбудите в нём отвращение и отпор. И тогда в вас начнёт расти недовольство и злоба, а это начало ада...
София Станкович: Но между нами всё совсем по-другому! И вообще, я не понимаю, что вы хотите этим сказать?
Анна Каренина: Да так, думаю – вы это уже приметили, но вам тяжело себе в этом признаться... Вас можно понять – это страшно болит... Вы, так сказать, только разогрелись, а он уже остывает...
София Станкович: Я думаю, что вы... Откуда у вас вообще такая мысль? Или, может быть, хотите, чтобы деталями и подробностями, о которых не принято говорить, я вам напомнила о близости живых, и удовольствиях, которые она им дарит?
Анна Каренина (словно не слышит собеседницу) : Чтобы не сердить вас, Коля из чувства долга будет добр и нежен с вами. Только знайте, когда так начинается – это в тысячу раз хуже, чем сама ненависть! Это - ад! Здесь кончается любовь и начинается ревность...
София Станкович: У вас, очевидно, она не прошла до сих пор. Такое впечатление, что вас единственно ревность сюда и привела! Между тем, не могу понять, зачем вы мне всё это говорите?
Анна Каренина: Зачем? Ах, вам действительно тяжело понять это, поскольку вы считаете, что ревность – главная причина моего появления...
София Станкович: Нет, не только она: здесь и неутолимое тщеславие, и некое, только вам понятное право на Николу.
Анна Каренина: Поверьте, я не зря вам это говорю. Сюда меня привела любовь, но сейчас она другая. Сейчас это любовь той, которая всё знает, любовь бескорыстная. Я могу помочь вам двоим, так как хочу - в первую очередь ради Коли - уберечь вас от ошибок и заблуждений. Вы должны мне верить! Во имя человека, которого мы обе... (Её заглушает взрыв).
София Станкович: Это – безумие! «Обе»! Кто – «обе»?! Мне ещё только осталось подружиться с ...привидением, поскольку оно убедилось, что я люблю человека, которого и оно когда-то любило!
Анна Каренина: Ваша любовь настолько сильна, что стала частью судьбы человека, столь дорогого нам обеим.
София Станкович: Хотите сказать, что мы обе – судьба Николы?
Анна Каренина: Без сомненья!
София Станкович (в недоумении) : Значит ли это, если я хорошо поняла, что мы с вами должны каким-то неизвестным мне образом делить его?
Анна Каренина (перекрикивая грохот) : Жизнь уже поделила его так, что хуже не бывает... Но такой – он не может принадлежать только одной из нас. Мы с вами должны ему помочь, и тогда он будет только ваш...
София Станкович: Мой? Только мой?
Анна Каренина: Я понимаю, что пока он жив – ему лучше быть с вами.
София Станкович (крестится) : Если это так... Если вы не только моё видение, возникшее из страха за Николу и желания быть с ним, тогда... (Останавливается в нерешительности).
Анна Каренина (оживлённо и убедительно) : Расскажите всё, что у вас на душе, клянусь тем, кого мы обе любим больше жизни – я здесь, чтобы помочь вам!
София Станкович: Тогда, умоляю вас, Анна Аркадьевна – уйдите из жизни Николы! Уйдите, чтобы он мог жить дальше.
Анна Каренина: Вы уверены, что и он этого хочет?
София Станкович: Уверена! Просто он не может вас забыть! Да и как?! Теперь и я знаю – почему. И мне будет нелегко забыть вас...
Анна Каренина: А вы уверены, что сможете дать Николаю то, что я не смогла?
София Станкович (убедительно) : Не знаю точно – о чём вы, но думаю – да... Мне же он дал столько, что словами я это выразить не могу... Иногда я уверена, что он отдался мне полностью... Наполнил меня новой жизнью... Позвольте ему забыть вас, дайте ему возможность радоваться нашей любви и... новой жизни...
Анна Каренина: Вы... София... Вы хотите сказать (показывает на живот девушки) , что носите его ребёнка?..
София Станкович: Да...
Анна Каренина: Как долго?
София Станкович: Больше трёх месяцев...
Анна Каренина: Вы храбры, София... Вы победили...
София Станкович: Всё равно, я боюсь... Я ещё ему не сказала! Не знаю, как он воспримет это...
Анна Каренина (с трудом справляясь с волнением) : Вы даёте ему то, чего он так хотел...
София Станкович (взволнованно): Вы уверены? (Анна кивает головой). Но как ему сообщить? И когда?
Анна Каренина: Сразу – как только вернётся. И я вам помогу.
София Станкович: Как?.. Нет, нет... Не нужно... Я сама...
Анна Каренина (встаёт, будто собирается уходить) : Это моя обязанность. Вам не помешает моя помощь.
София Станкович: Если уж вы так хотите ему помочь, Анна Аркадьевна, уйдите из его жизни! Из нашей жизни... Вернитесь в вечность. Вам, бессмертной, там место. Нас, обычных, оставьте земле...
Анна Каренина (поднимаясь по лестнице к окну, говоря в паузах между залпами) : Ухожу, София. Графу Раевскому – ни слова о том, что вы меня видели и разговаривали со мной!
София Станкович: Но...
Анна Каренина: Не ошибитесь! Для вашего же добра. Николай никогда бы вам не простил такого вмешательства в его неприкосновенную тайну, да ещё у него за спиной!
София Станкович: Но он...
Анна Каренина (поворачиваясь, с середины лестницы) : Он уверен, что я являюсь только ему.
София Станкович: Значит, вы всё-таки... (Грохот взрыва) .
Анна Каренина (подносит палец к губам) : Тсс... Я показываюсь, кому хочу и когда хочу... И ещё - должна перед вами извиниться за маленькую ложь вначале: я здесь сегодня впервые... Первый раз у Раевского в Сербии. И последний.
(София заворожённо смотрит, как в облачке дыма Анна исчезает в оконном проёме).
Сцена 3
Грохот взрывов где-то вблизи траншеи заглушает последние слова Анны. После ослепительных отблесков в окне, начинает смеркаться. В помещение входит полковник Раевский. София, сидящая за столом, едва видна. Раевский достаёт спички и зажигает свечи перед онемевшей девушкой, она в изумлении поворачивается и смотрит на Раевского, словно не верит, что они одни.
Полковник Раевский: А-ух! Едва отбились от дьяволов!
София Станкович (изумлённо) : Ты ничего не видел?..
Полковник Раевский: Как не видел! «Легион смерти» подошёл к нам на пятьсот метров - там, на Прчиловачской высоте. Едва отбросили!
София Станкович (оглядываясь, с недоверием) : Я не об этом... Я спросила – видел ли ты здесь... (Взрыв).
Полковник Раевский (энергично) : Сейчас, пока турки не пришли в себя, ты отправляешься к Марко. Я обо всём договорился с капралом Митичем. (София пытается возражать, но Раевский её останавливает). Без возражений, прошу тебя! Надо будет быстро спуститься вниз – это же передовая! Да и траншея не спроектирована для женщин...
София Станкович: Не сказала бы! Некоторые дамы и без провожатого проявляют в траншее большую прыть... Те, что из высших кругов...
Полковник Раевский: Только в романах о французской революции... Поторопишься – раньше вернётесь. А в лагерь отправишься завтра утром – с хлебной повозкой. Сегодня здесь опасно. (Быстро подходит к дверям, открывает их и кричит) . Капрал Митич!
Голос капрала: К вашим услугам, господин полковник!
Полковник Раевский: Как мы и договорились – отведёшь барышню до штабного госпиталя и подождёшь, пока она не вернётся от брата. А потом возвращайтесь сюда, ко мне. Ясно?
Голос капрала: Так точно, господин полковник!..
Полковник Раевский (обнимая Софию) : Лично мне за неё отвечаешь, капрал!
Голос капрала: Жизнью, господин полковник!..
Полковник Раевский: Молодец! Обожди ещё минуту!.. (Софии, тише) Отнесёшь эту икону моему брату Марко – Святой Пантелеймон, защитник раненых и больных. Он Раевских оберегает ещё со времён Бородинской битвы... (Снимает икону со стены, крестится и целует её).
София Станкович: Но она тебе здесь необходима!.. Как ты без неё?..
Полковник Раевский: Прошу тебя! Марко она сейчас нужнее... Да, вот ещё немного табака и папиросной бумаги... Обними его и скажи, что как только утихомирим злодеев – я сразу же к нему. (Опять кричит в дверь). Капрал Митич!
Голос капрала: Да, господин полковник!
Полковник Раевский (пропуская Софию) : Туда и обратно!
Голос капрала: Вас понял, господин полковник!
София уходит, Раевский остаётся один. Мощный взрыв сотрясает ров и гасит свечи, в окне что-то вспыхивает, после чего наступает темнота. Издалека, всё ближе и ближе, слышится перестук колёс, нижнюю часть землянки наполняет голубоватый свет с густым облаком пара. Не поворачиваясь, Раевский обращается к кому-то за его спиной)
Полковник Раевский: Давно ты меня не посещала! Я уж начал тебя забывать.
Анна Каренина (уже видна в облаке пара) : Я никогда не уходила. Я всё время с тобой, Коля...
Полковник Раевский (ещё не оборачиваясь, саркастично) : Знаешь, как здесь говорят? «Говори на сербском, чтобы тебя весь мир понимал!» И живой, и мёртвый. И реальный, и нереальный... Чтобы не ошибиться при командах – я разговариваю исключительно на сербском. Того же должны придерживаться и мои гости – кто бы они ни были.
Анна Каренина (на сербском языке, с акцентом) : Ту нэма никаквог проблема... У духов есть замечательная особенность – овладевать языком, на котором к ним обращается тот, кто их призывает. А сербский мы учили вместе, разве не так, голубчик?
Полковник Раевский (с твёрдым выражением лица) : Да. Вместе.
Анна Каренина: А наш учитель – ранен вчера?..
Полковник Раевский (как во сне) : Марко?.. Да, но похоже, ничего страшного...
Анна Каренина: Хорошенькая у него сестрица.
Полковник Раевский (вздрагивает) : Какая сестрица?
Анна Каренина: Ценю то, что и в нынешних обстоятельствах ты остаёшься эстетом. Прелестная девушка. Charmante ...*
Полковник Раевский: Ты была здесь, когда она уходила?
Анна Каренина: И когда пришла... Я здесь целое утро...
Полковник Раевский: И в моё отсутствие?
Анна Каренина: Mon die , no !** Я тебя больше не оставляю ни на минуту! Всю позицию с тобой обошла... Где ты – там и я...
Полковник Раевский: Значит, слушала наш разговор?
* Charmante (франц.) - очаровательная
** Mon die , no ! (франц.) – Боже мой, нет!
Анна Каренина: Неожиданно умна для особы с таким скромным образованием.
Полковник Раевский: София образованнее многих наших петербуржских приятельниц. Единственно, не помогает себе французскими фразочками...
Анна Каренина: Но здесь ты всегда готов восполнить все пустоты и пробелы... В образовании, в воспитании...
Полковник Раевский (не отвечая на сарказм) : Чрезмерное образование для дамы необязательно, обычно оно в ущерб женственности... скромности и преданности – тем качествам, которые больше всего ценятся...
Анна Каренина: Где это? Может быть, здесь, в Сербии?
Полковник Раевский: И здесь, и повсюду. В России – особенно...
Анна Каренина: Что-то я этого не приметила – ни в нашем окружении, ни в тебе.
Полковник Раевский: Потому что иногда врождённое джентельменство не позволяет господам указать дамам на их недостатки.
Анна Каренина: А ты, Коля, похоже, совсем лишился этого качества!.. Хотя, оно и понятно – война, окопы, бои...
Полковник Раевский: Или просто война вернула меня к тому, что притупилось в салонном притворстве.
Анна Каренина: Судя по тому, что ты говоришь - тебя больше не интересует, что я о тебе думаю.
Полковник Раевский: Ты попала в самую точку! В самом деле, мне безразлично, что обо мне думает кто-то, кто и при жизни, и тем более после глупой и жалкой смерти, не умел размышлять!
Анна Каренина: Ты мне ещё не простил?.. Значит, тебе было не всё равно?..
Полковник Раевский: Началось! (перекрикивая взрыв) Эта адская война – отдых по сравнению с тем, что мне устраивала ты! И после Анны – опятьАнна! Anne est mort , vive Anne !* О, не бывать тому!
Анна Каренина: Я думала, что ты человек с совестью, что будешь после моей смерти раскаиваться, будешь жалеть, любить, страдать из-за меня...
Полковник Раевский: Нет, ты хотела, чтобы я был наказан, чтобы осталась победа, которую одержал над тобой злой дух, поселившийся в твоём сердце. И сейчас, после того, что ты сделала – ты умерла, а он выжил. Мёртвую, притащил тебя сюда, чтобы ты для него ещё чью-нибудь жизнь забрала... (Вскипая и повышая голос). Хватит! Это не ты, а он! Уходи!
Голос солдата (из-за дверей) : Господин полковник, вы меня звали?
Полковник Раевский (опомнившись) : Нет, нет, это я про себя!
Голос солдата: Мне показалось, вы кричали, господин полковник.
Полковник Раевский: Верно показалось: кричу на турецкие пушки! А ты ступай-ка наверх – успокой коней!
Голос солдата: Слушаюсь, господин полковник!
* Anne est mort , vive Anne (франц.) – Анна умерла, да здравствует Анна!
Анна Каренина (после паузы, холодно) : Ваш денщик?..
Полковник Раевский: Мой конюх.
Анна Каренина: Сначала капрал... Сейчас конюх... Хорошо вас охраняют, как и подобает человеку вашего ранга... Совсем нелегко до вас дойти.
Полковник Раевский (сухо усмехаясь, словно обращаясь к третьему лицу) : Как только переходит на per si *, значит, следует расправа! Что же в этот раз вас так рассердило, madame ?
Анна Каренина: Ах, уж эти ваши трюки и ловушки, Николай Николаевич! На Курском вокзале, больше четырёх месяцев назад, я вместе с вами и добровольцами вошла в поезд... Точнее, в ваше купе. Вы это помните?
Полковник Раевский (бледнея) : Вы и до вагона-ресторана за мною следовали...
Анна Каренина: Да, и до самого Джердапа... Не ожидала, что вы в первую же ночь переправитесь через Дунай. Вы хотели и успели-таки меня обмануть...
Полковник Раевский: О чём вы?..
Анна Каренина: Сказали, что будете ждать дождливой и пасмурной погоды, а сами начали переправу...
Полковник Раевский: Мы решили действовать внезапно – и для турок, и для духов. (Взрыв).
Анна Каренина: Наутро, когда я не застала вас в той роще, я по-настоящему почувствовала себя одинокой. С тех пор кружу над Дунаем... Жду, когда появишься снова... И две недели назад я почувствовала тебя... А нынче, узнаю из твоего разговора с Софией, что ты действительно был в Румынии...
Полковник Раевский: Значит, я сам помог тебе меня найти?..
Анна Каренина: Конечно. Неосознанно. Не вини себя... Мне помогла твоя... аура. Да, да, не смотри так - она мне всегда помогает... Вот и в этот раз меня подождала…
Полковник Раевский (иронично) : И когда же вы прибыли?..
Анна Каренина: Утром. Твоя аура что-то опаздывает, но и она скоро будет... Разве ты не почувствовал, когда я появилась?
Полковник Раевский (иронично) : Как же я могу чувствовать без ауры?.. А остаток меня считал, что освободился от тебя навсегда.
Анна Каренина: Ты всегда был со мной неискренен!
Полковник Раевский: Опять пустые обвинения!
Анна Каренина: Пустые?! Да ты, Николай Николаевич, не смеешь себе признаться в том, что причиной твоего отъезда в Румынию было подсознательное стремление встретиться со мной...
Полковник Раевский: Удивительно – перестала существовать, но не перестала выдумывать.
Анна Каренина: Похоже, то, что я перестала существовать – тебе в глубине души приятно?..
* per si (франц.) – «на вы»
Полковник Раевский: Не говори глупости!
Анна Каренина (сурово): Глупости?! Через десять дней после моей смерти ты отправился в Сербию, разве не так?!
Полковник Раевский: Ну, положим, что так...
Анна Каренина: Даже свечу, по обычаю, на сорок дней не зажёг...
Полковник Раевский: Этот обычай не относится к самоубийцам.
Анна Каренина: Но ты упустил из виду, что иногда душа умершего, если она неспокойна, начинает наведываться к тому, кто был причиной этого беспокойства.
Полковник Раевский: Не понимаю, причём здесь я, и к чему вообще эти разговоры?..
Анна Каренина: Вы, граф Николай Николаевич, будучи непосредственным виновником моей смерти, всего через десять дней после неё отправились на войну. А всего месяцем позже – отвели в кровать неопытную сербскую дурочку... К тому же, сестру своего большого приятеля, который и представить себе такого не мог. Не считаете ли вы это скандальным и инизким, граф Николай Николаевич? N ’ est ce pas immoral ?*
Полковник Раевский: Ни одно, ни другое. В моих помыслах не было ничего низкого. И если сейчас тени той, что ради любви выбрала смерть, я должен объяснять, как любовь с небесной слепотой глядит на всё, что мне приписывается как грех – тогда любые слова бессмысленны.
Анна Каренина: Интересно! Любовь с тобой случилась как раз на мои сороковины! Тебе это не кажется странным? Разве тебя не пугает это совпадение?
Полковник Раевский: Случайная и нелепая арифметика. Наши календари не совпадают.
Анна Каренина: То есть?
Полковник Раевский: Конец нашей любви не совпадает с твоей смертью. Что касается меня – смерть забрала особу, с которой я давно ничего не имел общего. А то, незабываемое и возвышенное, что было между нами – не умирало и не умрёт, покуда я жив! Но что я такое говорю? Кому? Той, которая не существует! И спорю со своим собственным видением!..
Анна Каренина: «Как мимолётное виденье, как гений чистой красоты...» Если бы я была исключительно твоим виденьем, mon cheri **, разве бы ты запретил сюда входить другим? Почему твои подчинённые рапортуют из-за дверей?.. Боишься, что если войдут - увидят то, против чего ты борешься. Меня – твою прижизненную и твою посмертную спутницу Анну...
Полковник Раевский (перебивает её) : Нет, я от этого сойду с ума!..
Анна Каренина (продолжает в возбуждении) : Совесть?! Граф! Витязь Православия, спутавшийся с сербской крестьянкой!..
* N ’ est ce pas immoral ? (франц.) – разве это не безнравственно?
Анна Каренина (продолжает) : ...Чтобы вытеснить из памяти ту, которая из-за него бросилась под поезд... Но знаешь, что ты никогда не сможешь вытеснить? Любовь, дорогой мой! С совестью ты можешь успешно договориться – это для тебя никогда не было проблемой... Но любовь тебя застала абсолютно не готовым...
Полковник Раевский: Что ты этим хочешь сказать? Знаешь ли ты сама, о чём говоришь?..
Анна Каренина: Ты, дорогой мой, не ожидал, что любовь может схватить тебя в тиски и не отпускать! Ты думал – с глаз долой, из сердца вон! И сбежал в Сербию! Братьям на помощь!
Полковник Раевский: Какой вздор!.. (Взрыв).
Анна Каренина: Я всего лишь придерживаюсь слов твоей «маман»...
Полковник Раевский: Сейчас и мать мою вспомнила! С какой стати ей говорить нечто подобное той, с которой она не хотела иметь никаких отношений?! Хотелось бы послушать..
Анна Каренина: В тот день мы втроём (я, конечно, невидима) отправились добровольческим поездом в Румынию... Ты дремлешь в купе, а madam contesse * доверительно беседует с генералом Черняевым. «Сам Бог нам послал эту сербскую войну… Иначе, бедный Николай тяжело бы пережил подлую и низкую смерть той женщины...» Но видишь – ни ты на войне, ни я в смерти, не смогли забыть любовь.
Полковник Раевский: Кто о чём – она о любви! И после... (замолкает).
Анна Каренина: ...Хочешь сказать – после смерти? Да, и сейчас для меня самое важное – любовь. Почему тебе это мешает?
Полковник Раевский: Всё это так бессмысленно...
Анна Каренина: А когда София начинает об этом – тогда это нормально?
Полковник Раевский: Господи! София – молодая, здоровая, уравновешенная и живая девушка!.. (Взрывы гранат) .
Анна Каренина: И всё же, ты ещё не решил, что тебе ближе – тень или живая сербская невеста?..
Полковник Раевский (смеётся от бессилия): Можешь думать, что хочешь, и даже подвергать сомнению то, из-за чего я оказался в Сербии, но я весь в этой войне. Всё личное – мелко, оно для меня не существует, и так будет, пока война длится! До нашей победы над агарянами!
* madam contesse (франц.) – госпожа графиня
Анна Каренина: И нашей... Моей... Мы вместе в этой борьбе, разве ты забыл? Как в тот день, на перроне вокзала, когда ты увидел меня, невидимую, и обратился ко мне со словами своей речи: «...Послужить за веру, за человечество, за братьев наших – на великое дело благославляет вас матушка Москва! Живели! Живели!..» А я слышала: «Живела! Живела!..» С того момента – мы вместе в этой войне... Или, по-твоему, я и эти слова выдумала?..
Полковник Раевский: Пожалуй, нет... Вероятно, я что-то такое говорил... Тяжело теперь вспомнить подробности...
Анна Каренина: Да ты меня спроси! Каждое слово помню! «...Убивают братьев, единокровных и единоверцев, уже пять веков. Ну, положим, даже не единоверцев, а просто детей, женщин, стариков, чувство возмущается, и русские люди бегут, чтобы помочь прекратить эти ужасы...» (Анна поглядывает в сторону онемевшего Раевского) «...В народе живы предания о православных людях, страдающих под игом нечестивых агарян. Народ услыхал о страданиях своих братий и заговорил! То, что сейчас слышите – именно глас русского народа, готового жертвовать собой для угнетённых братьев, это великий шаг и задаток силы...» Не твои ли это слова, Николай Николаевич?
Полковник Раевский: Должно быть, я так говорил, Анна Аркадьевна... Смысл тот, нет сомнений.
Анна Каренина: И слова, поверь мне! Каждое из них... Ведь и раньше я столько раз их слышала – и на заседаниях Всеславянского Собрания, и с Марко и его сербами у тебя в Разумовке, пока длились приготовления к этой войне... Совместные, разве нет, Коля?
Полковник Раевский; Да, Анна, мы готовилсь вместе.
Анна Каренина: Я ничего не забыла. Думаю, что сама могла бы перевязать отряд раненых...
Полковник Раевский: Эх, знал бы Марко!..
Анна Каренина: Иронизируешь? А я уверена, что и он бы не отверг меня с моими медицинские познаниями...
Полковник Раевский: К счастью, он уже окружён заботой. Госпиталь полон санитарок из всей Европы...
Анна Каренина: Разве за несколько месяцев, что я не участвую в политической жизни (горько усмехается) , Европа поменяла своё отношение к «сербскому вопросу»? Кажется, правительства почти всех государств держались той позиции, что этой войной сербы дерзко нарушают многовековое равновесие на континенте... О праве народа на свободу никто и слова не скажет, за исключением редких интеллектуалов...
Полковник Раевский (оживляясь) : Вот, посмотри, как раз нашёл текст «За Сербию» - великий Гюго в « Le Mond » упрекает французские, да и остальные европейские верхи в том, что на освободительную борьбу одного старого христианского народа они глядят глазами интереса, а не глазами совести, какими, по сути, глядят их подданные! (Встаёт, приносит со стола вырезки из газет) . И после этого, он пишет настоящую оду всем нам, кто в Сербию пошёл не только как защитник христианства, но и как спаситель совести европейского континента... И чести тех самых правительств (протягивает текст Анне).
Анна Каренина (читая текст) : Ах, Гюго! Кто, если не он! И что ты намерен делать с этой статьёй?
Полковник Раевский; Текст исключительный, и думаю, его должна прочитать не только русская общественность, но и наше лицемерное правительство! Те проныры, которые в нём сидят, которые нас, добровольцев, едва выпустили из страны, не могут понять, что с этой войной воплощается двухвековой славянский сон – освобождение Болгарии, Сербии и Герцеговины, и вот – Россия в Черногории, вот она – на Средиземноморье! Вот – объединённое православие посреди Европы!
Анна Каренина: Но Европа именно того и не позволяет!
Полковнк Раевский: Да, ей ближе безбожники, нежели братья по Христу!
Анна Каренина: Извечный страх перед Россией...
Полковник Раевский: ...Сейчас нас восемьдесят миллионов, а если объединимся с остальными православными и славянами – нас будет сто тридцать миллионов! Великая держава, великая сила!
Анна Каренина: Поэтому-то европейские верхи так себя и ведут.
Полковник Раевский: «Я не мир, а меч принёс» - говорит Христос!.. Поэтому я и хочу перевести этот текст и переслать его с кем-нибудь в «Русский вестник».
Анна Каренина: А этот номер « Le Mond » не слишком стар?
Полковник Раевский: Не больше месяца.
Анна Каренина: А у тебя он откуда?
Полковник Раевский (загадочно усмехаясь) : Марко дал. А ему – мадемуазель Милен, парижанка. Та самая молодая дама, которая со вчерашнего дня ещё и заботится о нём...
Анна Каренина: Прекрасную вы здесь себе устроили офицерскую жизнь, ничего не скажешь... Если и турки также организованы, то эта война могла бы прилично затянуться...
Полковник Раевский (не реагируя на язвительный тон Анны) : Если хочешь знать, Марко сейчас в руках той, которую, как только с Божьей помощью победим, перенесёт через порог своего дома.
Анна Каренина: Радостные вести. Марко - исключительный молодой человек.
Полковник Раевский: Да, исключительный.
Анна Каренина: Как и его сестрица...
Полковник Раевский: Что?..
АннаКаренина: Ну-ну, будем приятелями – ими мы ещё не были. А propos de Sofi * - готовишься ли и ты, Николай Николаевич, после победы, перенести через свой порог Софию?
Полковник Раевский: Не надо об этом! Прошу тебя, Анна, оставь...
* А propos de Sofi (франц.) – Кстати о Софии..
Анна Каренина: Девушка сегодня пришла, чтобы это услышать, да и сама хотела сообщить тебе что-то очень важное...
Полковник Раевский: То, что я галлюцинирую – это как-то можно понять, но когда привидению начинает казаться – это настоящее чудо!
Анна Каренина: Знай одно – духи никогда не ошибаются. Всегда точно и всегда раньше живых людей узнают и проникают в их тайны. Если бы ты мне верил, то... то...
Полковник Раевский: ...То многое бы в моей жизни поменялось? Может, я мог бы тебя оживить?!
Анна Каренина: Пошло...
Полковник Раевский: Или переселиться к тебе?
Анна Каренина: Дух делает, что хочет... (Поворачивается, словно собираясь уходить).
Полковник Раевский: Анна, не уходи!.. Анна... Я только хотел...
Анна Каренина: Я лишь хотела предупредить тебя ... О новой любовной драме, которую ты можешь вызвать...
Полковник Раевский: Ты сумасшедшая!
Анна Каренина: Духи известны своей уравновешенностью. (Взрыв). Лучше выслушай меня перед тем, как вернётся София. Боюсь, как бы ты опять...
Полковник Раевский (перебивает её) : ...Не стал виновником чьей-нибудь смерти?
Анна Каренина: ...Как бы ты опять не погрешил против любви! Будь смиренен и спокоен. Выслушай Софию – она хочет сообщить тебе что-то очень важное и... (Её заглушает грохот взрывов).
Полковник Раевский (между взрывами) : А что в этом ужасе может быть важнее победы над врагом?!
Анна Каренина: Может – победа над собой! Победа совести и сердца над слабостями характера! Послушаешь женщину – уважишь и услышишь собственное сердце...
Полковник Раевский: Всё, хватит!
Анна Каренина: Сегодня в твоей жизни решается многое! Выслушай Софию, исполни обещание, которое ты ей дал...
Полковник Раевский: Ничего я ей не обещал.
Анна Каренина: Может, когда ты её ласкал - ты представлял меня?
Полковник Раевский: Ведьма! Убирайся, хватит! (Грохот взрывов).
Анна Каренина: Выслушай девушку. Сегодня твой день – сделаешь выбор, не зная об этом...
Полковник Раевский (прерывает её) : Оставь эти глупости!
Анна Каренина: Но в обоих случаях выберешь любовь.
Полковник Раевский: Хватит! Довольно я наслушался этого вздора о любви! (За окном гремит и сверкает). Здесь для неё нет места! Уходи! (Показывает сначала на лестницу, а потом на двери, подбегая к ним. Анна направляется в ту же сторону. Слышится перестук паровозных колёс, а дымные облачка около Анны превращаются в густое облако. Раевский распахивает двери и показывает на них Анне).
Анна Каренина (перед дверьми, едва видима) : Выбери, Коля... Выбери, любимый...
Полковник Раевский (кричит) : Уходи! Навсегда уходи! (Анна, в облаке дыма, исчезает. Раевский на мгновение заглядывается на дымный след в неверии делает несколько шагов назад.. В помещение входит встревоженная и растерянная София).
Сцена 4
Опять взрывы и выстрелы где-то совсем близко. Землянка сотрясается. София пошатывается, едва сдерживая приступ кашля и слёз, вызванных дымом.
Полковник Раевский (словно в бреду) : Уходи! Не хочу никого видеть!
София Станкович: Никола! Что с тобой?!
Полковник Раевский (глядя на неё недоверчиво, но постепенно приходя в себя) : Ты?! Ты видела!.. София, Господи!..
София Станкович: Никола, что с тобой? Что случилось?
Полковник Раевский (собраннее) : Нет, нет, ничего. Всё в порядке... (Закрывает двери, убедившись, что за ними никого нет). Уже всё в порядке...
София Станкович (всё ещё встревоженно) : Глядишь на меня, словно я привидение! Ты ужасно бледен...
Полковник Раевский: Это от дыма... Совсем меня одурманил. Грянуло как раз, когда ты входила.
София Станкович: Ты так кричал – словно выгонял дьявола!
Полковник Раевский: Это я так...
София Станкович: Я слышу – «уходи», и думаю – мне!..
Полковник Раевский: Да я тебя и не видел, взрыв распахнул двери... Ты только что вернулась?..
София Станкович: Как только загремело, мы с капралом Митичем соскочили в ров, и услышали твой крик. (София улыбается) . Капрал перепугался – услышал твой голос, вскочил и вернулся наверх. «Как бы кони не разбежались, вот граф тогда накажет!..»
Полковник Раевский (тоже улыбаясь) : Кони и вправду - всё и вся на такой войне... Но садись же! Рассказывай! (Целует руку Софи сажает её на стул. Берёт трубку с прибором и наполняет её, прислонившись к лестнице) Как Марко?
София Станкович: Слава Богу! (Крестится). Как мы и надеялись – кость не задета, а это главное.
Полковник Раевский: Счастливчик!.. (Крестится). Даст Бог, вернётся быстро...
София Станкович: К чему спешка? Он должен хотя бы месяц...
Полковник Раевский: Если бы все раненые поправлялись по месяцу, то кто бы воевал?.. Марко – парень крепкий, а с помощью хороших лекарств и заботы, поднимется через неделю.
София Станкович (загадочно улыбаясь) : Что касается заботы – я не беспокоюсь! Он в надёжных руках.
Полковник Раевский: Мадмуазель Милен, предполагаю?
София Станкович: Их надо видеть! Они больше и не скрывают своих чувств! Так радостно на них смотреть...
Полковник Раевский; Но надеюсь, Милен из-за Марко не забыла про остальных раненых?..
София Станкович: Что ты! Она просто великолепна! Всё успевает, всем улыбается, всех поддерживает… И те несколько сербских слов, которые успела выучить – распределяет на целое отделение, точно редкое лекарство.
Полковник Раевский: И много ли раненых?
София Станкович: Много... А семеро – очень тяжёлых... новые прибыли, с Прчиловачской высоты... Как раз, когда мы с капралом Митичем отправились обратно.
Полковник Раевский: Генерал Черняев не заезжал?
София Станкович: А мы с ним вместе у Марко были - оба шлют тебе братские приветы. Для раненых необычайно много значит, когда генерал приезжает их попроведать – оживают, приободряются...
Полковник Раевский: Да и Михаил Георгиевич обладает необыкновенным даром внушения... Нет ли какого поручения от него?
София Станкович: Как я поняла из его слов – завтра будет непростой день.
Полковник Раевский: Почему ты так думаешь?
София Станкович: Предлагал мне остаться переночевать в госпитале. К счастью, и Милен, и доктора сказали, что прибывают новые раненые, а мест и для них нет...
Полковник Раевский: Узнаю проказника! Это он тебя у меня отбить хотел!..
София Станкович (покраснев) : Генерал просил тебе передать, что как только турки успокоятся – получишь отдых.
Полковник Раевский (сдерживая смех) : Именно так и сказал? (София кивает). Ну и нашёл же через кого передавать приказы!
София Станкович: Говорит, что ты совсем не спишь - ночью верхом объезжаешь позицию, а днём с биноклем – туда-сюда по лестнице бегаешь...
Полковник Раевский: Как раз сейчас собирался наверх (показывает на окно), как-то подозрительно тихо! Значит, нужно ожидать от турок какой-нибудь подлости...
София Станкович: Может, ты хочешь, чтобы, пока ещё светло, я вернулась в лагерь?
Полковник Раевский: Нет, нет, я хочу, чтобы ты осталась здесь как можно дольше.
София Станкович: И мои мне советовали переночевать. Но только в госпитале. (Раевский подходит к девушке и целует её. София прижимается к полковнику и продолжает говорить шёпотом) Не могу без тебя больше. Ни дня...
Полковник Раевский (расстроганно) : Ах ты, сербская лисица!.. Обожаю тебя!..
София Станкович: А любишь?
Полковник Раевский: А как же иначе?
София Станкович: Любишь?!
Полковник Раевский (собирается подняться по лестнице, целует Софию в лоб) : Люблю, ей-Богу, люблю.
София Станкович (дрожа, ещё сильнее прижимается к Раевскому, не давая ему уйти) : Дождалась! Мой князь любит меня! Моё счастье! Останусь здесь до утра, и пускай нападает кто хочет!..
Полковник Раевский: Подожди, только поднимусь наверх посмотреть...
София Станкович: Я должна сказать тебе что-то важное.
Полковник Раевский (освобождаясь из объятий) : В самом деле, важное?
София Станкович: Ещё как! Для обоих. Для нас... Не догадываешься?..
Полковник Раевский (поднимаясь по лестнице, прижимает палец к губам) : Тсс!.. Необычная тишина!.. Тсс!.. Может ещё кто-нибудь услышать, а я хочу, чтобы эта новость была только нашей. Только нашей! Понимаешь? (Поднимается). Когда я спущусь, будем разговаривать и пить шампанское... (Поднимается выше). Посмотри там, под кроватью... (Поднимается еще выше) . Одно fine champagne *... Последняя бутылка, к этому дню... К этому разговору... (щёлкает пальцем во рту, изображая выстрел пробки) за нас двоих. (Щёлкает опять).
София Станкович: О, Господи, как ты меня напугал! Будто из пистолета выстрелил! Я же не знаю, что такое шампанское!..
Полковник Раевский: А я, если бы не оказался в Сербии, так и не узнал бы, что такое вода... (Поднимается еще выше).
София Станкович: Из-за шампанского? (Прибирает на столе).
Полковник Раевский: Нектар радости и полёта! (Опять щёлкает).
София Станкович (наводит порядок на столе, не поднимая глаз) : А зачем так стреляешь?
Полковник Раевский: Услышишь, когда я буду открывать бутылку... За нашу новую жизнь. (Опять щёлкает).
София Станкович (складывая газеты и разглядывая приготовленную нераскуренную трубку) : Я не лучший товарищ по выпивке – и вина-то по-человечески не пробовала, а уж шампанское! (наверху – опять выстрел, София продолжает) Да ещё русское! (тишина) Это же русское вино? (Тишина, София оставляет уборку и смотрит наверх) Никола!.. Никола, милый, что это ты делаешь?!.. Не шути так! Коля!!!
(В этот момент, Николай Николаевич Раевский поворачивается лицом к Софии и остаётся висеть «распят» на лестнице под самым окном. Из большой раны на лбу течёт кровь. Указательный палец правой руки так и остался во рту, точно он вот-вот выстрелит «пробкой». На груди полковника качается бинокль. Потом голова Раевского запрокидывается назад. Фуражка скатывается вниз по лестнице, а обе руки опускаются... В окне, с внешней стороны, появляется коленопреклоненная фигура Анны Карениной. В это мгновение, изо рта Раевского вылетает белый голубь – несколько мгновений трепещет крыльями и взлетает, прямо в руки блаженно-печальной Анны. София с трясущимися от плача плечами падает на колени. Мрак захватывает сцену. Слышится перестук колёс и долгий печальный гудок локомотива. Звучит тихая музыка – аккорды «Славянского марша» П.И.Чайковского (посвящённого русским добровольцам 1876 г.) ...Всё во мраке, поезд и музыка всё слышнее. (Темнота длится ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы убрать со сцены кровать, скатерть и лестницу с телом Раевского; за это время София переодевается в монашескую рясу; после этого, луч света освещает келью – белую полукруглую ширму с большим крестом наверху – за столом сидит молодая монахиня, необычайно похожая на Софию, и листает большую тетрадь))
Монахиня: Были это записи моей матери, Софии Станкович. Преставилась и упокоилась о Господе сразу после моего рождения, двадцать лет назад, а точнее, через шесть месяцев после того, как ей явился дух Анны Карениной. Свои записи она посвятила памяти моего земного отца, графа Николая Николаевича Раевского. Он погиб, так и не узнав, что я должна появиться на этот свет. Мать не могла пережить потерю любимого человека, и не могла жить со мной – грешной тайной внебрачного увлечения. Сёстры Храма Святого Пантелеймона Нишской епархии взяли меня под свою опеку сразу после упокоения моей дорогой матери, Софии Станкович. По её заветному желанию, эти записи я раскрыла и прочитала, вступив в совершеннолетие, а миру их обнародовала только после того, как душа перестала сомневаться в чистоте моего зачатия и в честности моих родителей. Вечная им память... (Монахиня крестится и встаёт).
(Круг света, в котором находилась монахиня, исчезает, такой же круг появляется наверху, под сводом, освещая окно, в котором, будто в раме, появляется «живой портрет» - застывший лик Анны Карениной. В руке она держит бутылку шампанского. Анна с выстрелом открывает шампанское, льёт его вниз, гася свечу, стоящую на столе, за которым сидела монахиня. Свеча гаснет, стихает «Славянский марш». Гаснет круг, в котором стоит Анна. Вся сцена тонет во мраке.)
Зоран Костич
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
