Поздний возраст располагает к элегическим воспоминаниям, к обзору всей дальней жизни, к осторожным ожиданиям, что кто-то заметит твой срок и с сочувствием посчитает твои шаги на земле.
Поскольку Виктор Гаврилович перед каждой круглой датой отстает от меня на два года, у меня всегда есть время приготовиться к поздравлению народного артиста и какие-то приятные для него слова сочинить.
Но нынче я запоздал из-за того, что Захарченко неутомимо работает, дирижирует, репетирует, вылетает в Москву на какие-то Общественные советы при Министерстве культуры, заседает поодаль от президента с Народным фронтом, радует концертами Кубанского казачьего хора в Давосе, в Средней Азии, в Сочи на форуме и тем навевает мне мнение, что он в возрасте отстал от меня безнадежно и потому я никакого золотого юбилея не жду совершенно, забываю вовсе.
Но вдруг в Новосибирске музыканты заговорили о его скором юбилее. В поезде Новосибирск-Адлер раскрыл я толстую тетрадку и стал кривыми поздравительными строчками приближаться к мартовскому вечеру в театральном зале. Вскоре подоспела станция Барабинск. Творчески кровная для меня станция. От Барабинска недалеко Куйбышев (Каинск), а там уже длинная дорога на Северное, дальше деревни Остяцк, Ургуль, связанные с историей написания мною повести «Чалдонки». И так меня опять согрело, что тот мой давнишний кубанский знакомец, с которым я часто вижусь в Краснодаре, бывал здесь и сплетал свою музыкальную судьбу. В Куйбышеве (мне ближе Каинск) Виктор Гаврилович преподавал недолго в музыкальном училище, там же родилась у него дочь Наташа. В болотистых деревнях Северного и Кыштовского районов записывал он народные песни. Когда же он в 1974 году вернулся из Новосибирска на Кубань принимать в свои руки народный хор, я уже вовсю выкликал в станицах и в Краснодаре последних щирых казаков, выпытывал «старовыну», чтобы потом сочинять о Екатеринодаре роман. Я каждый раз в Новосибирске и на станции Барабинск вспоминаю В. Захарченко: давно знаменитый на весь белый свет кубанец начинал учиться хормейстерскому искусству у нас, на берегу Оби!
«Сибирь оставила в моей душе добрый и чистый след. Я там чувствовал себя прекрасно: сибирские метели, сосны в снегу. Бревенчатые избы без всяких замков, дворы без заборов, крынка молока и хлеб на лавочке у дом – для прохожих… А какие люди в Сибири. Сколько раз потом был я там с Кубанским казачьим хором..»
Он потом и писателей сибирских полюбил как братьев - В.Шукшина, В. Распутина, с последним подружился. И певца Д. Хворостовского ценил и любил.
Тут и пора сказать, что народный талант держится глубокими корнями, слава в народе расцветает на родниковых водах, идея творчества нитью вытягивается верностью вековым традициям, поклоном судьбе народа до самой земли.
«Первая моя консерватория –народная песня… Пели всюду – не только на гулянках, но и дома, в поле. Сидят женщины с лопатами, убирают буряки и поют…
…В шестом классе мама купила бычка и сказала: «Вырастим бычка, продадим и купим тебе гармонь», – и я пас бычка…»
Как эта …благотворная бедность знакома всем, кто рос после войны!
Никакая потом слава, никакой блеск чужих заморских городов не застят нежную степь, тихий кроткий быт во дворе; никакие чужие и наши знаменитости, государственные мужи не заслонят образы матушки, сестренок и братишек, соседей в станице Дядьковской и тети Мани, которая после разлуки в первые же минуты спела молодому руководителю казачьего хора длинную «ридну писню» - «Ой там на гори, ой там на крути, там сыдила пара голубив».
Родство по прибытии домой из сибирской чалдонской дали обострилось и давнишнее желание, выраженное в забытом дневничке («..моя главная идея – Кубанский народный хор») возбудилось как веление судьбы, как назначенный долг.
« Я возглавил хор в день Покрова Пресвятой Богородицы…» И это знамение, и кое-что другое, сокровенно закрытое в душе предвосхищало, что в некогда прерванный исторический хор пришел человек неслучайный.
А начинать было не просто. Краевое начальство «желало иметь свой хор», желало, чтобы он прославлял Кубань, но сразу же стало.. контролировать репертуар и всю..идейную основу. А в советском обществе к Пасхе газеты писали о религии как об … «опиуме для народа», в книжках черными словами упоминалось казачество, историю хора никто писать и не думал и даже позднее, когда Кубанский казачий хор звенел по всему миру, власть посмела отмечать его 50-летие в ту пору, когда ему исполнялось – 185!
О церковных мелодиях, о песнопениях в Донском монастыре в присутствии Святейшего Патриарха Алексия II-го, о духовном покровительстве Кубанской епархии нечего было и мечтать.
Но все-таки старинные народные песни притянули в залы тысячи зрителей. Родные предания взошли в казачьих мелодиях и словах. На каждом концерте с горизонта истории всходила заветная народная душа. Так был заметен сочувственный кровный подбор песен, которым другие хоры в стране вовсе и не отличались.
Заслуга Виктора Гавриловича Захарченко и аура восхищения хором – в прославлении родства после жестоких оскорблений великой русской истории и казачьей, в частности. Не знаю, есть ли еще хормейстеры, режиссеры, которые так тщательно читали бы сугубые русские книги, статьи, беседы, как это делает В.Г. Захарченко. Изо дня в день, из года в год. Все тонкости, глубины, тяжкие противоречия текущих и допотопных страстей Русского общества ему известны. Он не только знает, но и переживает, «болеет». И потому в концертах всегда звучит что-нибудь многозначительное.
«На концерты нашего хора, – говорит В. Захарченко, – люди идут врозь, а уходят из зала единым народом".
Русский мир родственно соединяется, и это особенно чувствуется в Москве.
Да, в большой шумной растерзанной суетой и "международными связями" Москве особенно приметна ментальность хора Захарченко в редкие появления на сцене Кремлевского дворца. "Хор Захарченко приехал!" – текла не раз по столице радостная весть. И афиши на видных щитах и у входа в метро обещают родную встречу с нарядными голосистыми казаками и казачками.
Обязательно придут тоскующие по старине писатели, музыканты, занемогшие душой от многолетнего жития в каменной тесноте провинциалы, то есть все, кто больно чувствует исчезающую год за годом среду обитания, сполна когда-то дарованную дедам и прадедам и пра-пра...
Душа хочет возрождения преданий хотя бы на один вечер. И вот стекаются к зубчатым стенам Кремля, на древнюю пядь, где стоял Чудов монастырь, в просторный холл и затем в немеряный зал какие-то очень похожие предвкушением забытого домашнего русского счастья, готовностью к воспоминаниям о щемящих напевах зрители-слушатели; многие давно не виделись, узнают друг друга и вмиг сердечно соприкасаются прикровенным корнем родства и замирают все вместе одним ладом, когда раскрывается занавес и во всю ширину сцены властно простирается красивая строчка КУБАНСКИЙ КАЗАЧИЙ ХОР. Я, слушавший хор много-много раз дома, на концерте в сердце столицы, в самом малодоступном Кремле наполнялся слезами отрады и гордости. Весь десятитысячный зал прихожих как родня. О том же говорили, сидевшие рядом В.Распутин и В. Крупин.
"Я был на Концерте Кубанского казачьего хора и чуть было ни разрыдался" (Василий Белов).
А как близко чувствует своего ученика В. Захарченко народный артист СССР Владимир Минин: "Я бы сравнил его с Феофаном Греком, который своей иконописью во времена монгольского нашествия на Русь вселял в сознание народа великую стойкость духа…"
С восторгом и почитанием поклонялась и Л.Зыкина.
Как к родному очагу приступали старческим шагом последние беженцы гражданской войны, русские и казаки в дни концертов хора в Австралии, во Франции, Югославии, в Америке. И неспроста хор бережет в своем репертуаре песню (автор В. Захарченко) на слова казака станицы Старокорсунской, умершего в Бразилии: "Боже Всесильный, дай мени крылья, я на Кубань як орэл полетю…"
Если бы старинная народная душа так же щемяще воскресала в современной музыке, литературе, архитектуре, в хранении и пропаганде исторического наследия, в книгоиздательском деянии, в управлении сегодняшним обществом, как в песенном вздохе и размахе Кубанского казачьего хора, по-другому обернулась бы наша текущая и будущая русская жизнь.
Будем надеяться.
***
После юбилейных концертов у себя дома, затем в Москве, Петербурге, Минске опять пустится Кубанский казачий хор гастролировать по дальним городам и весям России, да и по заграничным землям.
Я все чаще жалею, что не воспользовался чувством дружбы В.Захарченко ко мне и не поездил вдоволь вместе с хором повсюду. Что-то неведомое, но нужное мне не обрел я, упустил, потерял.
Вздыхаю уже напрасно, но все же вздыхаю, а порою даже ласково надеюсь, что если повезет Виктор Гаврилович свой хор в мой Новосибирск, на берег широкой Оби, то пусть возьмет меня с собой, и там я особо поздравлю его, "бывшего сибиряка", с 80-летием на своей улице Озерной у дома № 4, где я так же, как и он в Дядьковской, рос без отца и откуда уехал на Кубань навсегда.
Поезд Новосибирск-Адлер прибыл вовремя на станцию Краснодар.
Успею обнять Виктора Гавриловича перед торжественным вечером.
Март 2018г.
Виктор Лихоносов
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
