Никифор Петрович настоящий пасечник. Пасечник, можно сказать, с большой буквы. Прожил он уже семьдесят восемь лет, а бортничеством из них занимается уже все сорок пять. Кажется о пчёлах он знает всё, а то и больше. Только зацепи, так он тебе такого о пчеле нарассказывает, да всё так интересно и ладно, что поневоле сам захочешь пасечником стать.
Вот сидит он у себя в садочке под июньским солнышком. Пчёлы носятся, как угорелые, а он подрёмывает на ослончике в соломенной шляпе, руки на колени положил, но одним глазом всё ж за процессом медоноса наблюдает.
– Бать, что ты тут сидишь?.. Жарковато, шёл бы отдохнул, – говорит ему сын Николай, с которым он доживает свой век.
– А мне не тяжело…
– Да всё равно, пошёл бы, прилёг… А ты всё смотришь, смотришь – чего там смотреть?..
– А вот смотрю, Николай, – лукаво улыбается одними глазами Никифор Петрович и тычет пальцем в улей, – видишь, во-о-он та пчела, гляжу уже сто пятьдесят первый раз взяток в улей попёрла…
НАВОРОЧЕННЫЙ ТЮНИНГ
Стою на автобусной остановке. Рядом топчется мужчина весьма подержанного вида в спортивном костюме на штаны которого нашиты лампасы, видимо бывшие когда-то белыми, на ногах раздрызганные шкарпетки азиатского изготовления. Но самая яркая отличительная черта этого мужчины – огромные фингалы под обоими глазами. Пол-лица у него сине-фиолетово-чёрного цвета.
Из-за угла остановки появляется ещё один мужчина подобного вида – даже лампасы на штанах у них одинаковые. Этот отчего-то очень весёлый. По его реплике, по тому, как он, узнав своего товарища, радушно раскидывает руки и участливо говорит, я понимаю, что тут встретились, скорее всего, два заядлых автолюбителя.
– О, Петька, здоров!.. – звонко восхищается подошедший. – А кто это тебе так классно лобовое стекло затонировал?..
БЫЛА…
После войны в наших краях свирепствовали венерины болезни. Особенно «гусарский насморк».
К врачу сельской участковой больницы Василию Васильевичу Заколову, – сухонькому, пожилому мужчине, с выцветшими, но внимательными глазами под роговыми очками, обратилась местная красавица Вера Хотеева.
Выслушав её жалобы и осмотрев на топчане за ширмочкой, Василий Васильевич долго мыл руки с мылом, протирал спиртовым тампоном, потом усевшись за стол, помял свои покрасневшие уши и порозовевшие щёки, сказал:
– Понимаете, Вера, – э-э-э, – Фёдоровна… Болезнь у вас серьёзная… Да, очень серьёзное заболевание… Передаётся оно, сами понимаете, каким путём…
– Понимаю, – легкомысленно кивнула головой Вера и кокетливо посмотрела на Митрофана Митрофановича – сорокалетнего породистого красавца, фельдшера больницы, который листал её учётную карточку.
– Вот и хорошо, – продолжил Василий Васильевич, – но по закону вы должны назвать всех ваших партнёров, с которыми вступали, – э-э-э, – в интимную связь… Иначе лечить мы вас не будем…
– В какую-какую связь?.. – не поняла Вера Хотеева.
– Ну, с кем ты была в последние месяц-полтора?.. – вдруг по-простому спросил доктор.
– А –а-а, ну так бы и сказали… Если всех вспомню – назову… Чего не назвать…
Вера снова бросила весёлый взгляд в сторону красавца фельдшера, закатила свои огромные, смородинового цвета глаза и начала загибать пальцы на руках:
– Так… Ну, с Васькой Дубиной была, с Миколой Вурошкиным была, с Петром Ивановичем, агрономом, была, с кладовщиком Николаем Игнатьевичем, тоже была… А про парторга можно говорить?..
– Про всех, про всех... – поддерживает её доктор, – и не «мжно», а «нужно»…
– Ну, так и с парторгом нашим, Назаром Фёдоровичем – была… Ага, потом с отем солдатом из Караешного... – продолжала перечислять Вера всё не останавливаясь и не останавливаясь…
По мере того, как она уже по второму кругу заканчивала загибать пальцы на руках, чёрные брови красавца Митрофана Митрофановича поднимались всё выше на лоб, глаза округлились и стали, как говорят у нас, по восемь копеек. Лицо, на котором одновременно отразились страх и удивление, посерело.
– Митрофан Митрофанович, а что ж вы не пишете?.. – вдруг взглянув на фельдшера, спросил Василий Васильевич.
– А что ж он писать будет?.. – опять блеснула глазами в сторону Митрофана Митрофановича Вера, – я ж и с ним позавчера была…
О МОЛЧУНАХ И РАЗГОВОРЧИВЫХ
Недавно один директор школы мне такую вот историю рассказал.
– Мишка – ученик наш, перестал посещать факультатив «Основы православной культуры». Парень он нормальный, но возрастные выверты у него свои есть. А тут в школу с лекцией участковый наш пришёл. Я ему:
«Василий Денисович, может ты побеседуешь с парнем?.. Да в разговоре и о факультативе ему намекнёшь…»
«Да какие дела?..» – сказал участковый и ушёл к детям. Потом рассказывает:
«Поговорили мы с Мишей о куреве, о пиве, вообще о жизни – чай уже мужичок не с ноготок. А потом я ему об «Основах православной культуры»: зря ты, мол, Миша, такой предмет игнорируешь. Это ж для твоего кругозора какое большое дело. А то пойдёшь к девушке на свидание, а с ней же и поговорить о чём-то следует, – не только в зажималки играть… А он: а шо, с ними сейчас ещё и базарить надо?..»
Грустноватое какое-то нравоучение получилось. Но…
Рассказал я в сё это в учительской. Учителя посмеялись, а одна учительница у нас молодая, порывистая, мать-одиночка, вдруг и выдаёт: ох, да оно и когда слишком уж говорливый попадётся, так радости не много…»
ПРОСВЕТЛЕНИЕ ВИТЬКИ НАЛЕЙКО
Копачи уже заканчивали копать могилу для покойной бабушки Росицкой, как вдруг сверху на них (и как он только их не переломал?) грохнулся Витька по прозванию Налейко.
Копачи остались невредимыми, а вот Витьке не повезло – руку он вывихнул. Боров Витька ещё тот – центнера полтора в нём, так что вшестером, при помощи верёвки, копачи-таки еле-еле выволокли толстопуза из могилы. Приходил Витька на кладбище с одной целью, думал, выпить от копачей перепадёт, да чуть взашей не перепало.
Рука у Витьки болела невозможно и сердобольный сосед на своих «жигулях», повёз его в село Лозное к известной на всю округу народной целительнице – костоправу бабе Лиде.
У бабы Лиды в это время уже был клиент. Он сидел в небольшой кухоньке на самодельном прочном табурете, а она колдовала над его большим пальцем на левой руке. Там тоже был вывих. Мужичок был мелкий и всё время ойкал.
– Ничего-ничего, сейчас всё пройдёт, – говорила баба Лида. – Сейчас-сейчас…
Наконец в пальце что-то тихонько хрустнуло, мужичок ойкнул и лоб его покрыла испарина.
– А ну-ка, попробуй, пошевели, – сказала баба Лида. Мужичок пошевелил – получилось. – Ну, всё, теперь замотаем бинтиком, походишь с недельку…
И тут в кухоньку в сопровождении соседа ввалился Витька Налейко с подвязанной каким-то грязным платком рукой. От постоянной боли в пути он протрезвел и, видимо осознал причину своей трамвы, а когда вошёл в помещение, оно сразу заполнилось удушливым перегаром. Баба Лида и мужичок уставились на нового пациента, а он прокашлялся и прохрипел:
– Мозги тут вправляют?..
СПОРТИВНЫЕ НОВОСТИ
– Да-а, уходит наше времечко, – цепко глядя вслед молодой мамаше с весьма выдающимися формами, которая ведёт за руку белобрысую девочку лет пяти, говорит пожилой Яков Петрович, сидя на скамеечке, – а раньше по бабьему делу я, можно сказать, спортивный разряд имел…
– Ой, дед Яша… Сказано: мели Емеля,.. – ухмыляется, грызя семечки, соседка Варя, которой недавно перевалило за сорок. – А какой хоть разряд-то, юношеский или взрослый?..
– А по тебе какой лучше?.. ухмыляется дед.
– По мне? Конечно, юношеский!.. – смеётся и кокетливо закатывает глаза Варя.
ДО РАДУГИ
В гараже у Толика Погорельцева в полном разгаре мальчишник. Закуска, выпивка у мужиков расположена на металлическом столе. Застелен он не как обычно – газетой, а большим листом ватмана, на котором детской рукой был нарисован карандашный пейзаж: дом с трубой, из трубы идёт дым, солнце с лучами, облака, зелёная травка…
Градус у мужиков уже давно зашкалил за среднестатистический, и тут появляется Настя – жена хозяина гаража.
– Ну, и что вы тут делаете? – вопрошает она.
Толик веки как Вий поднимает и взмахивает рукой над детским изображением:
– Не видишь?.. Радугу рисуем!..
МЕЛКОВАТО ПИШУТ
Очередь в сбербанке. Люди томятся, заполняют какие-то бланки. Один из них лет пятидесяти обращается к товарищу по несчастью:
– Что, задолбала попа грамота?..
– Ох, да не так грамота, как мелкие буквы.
ДВА ДУРАКА
Покойный Тихон Карпунов – худощавый, с подвижным лицом мужичок, всю жизнь, как бы у нас сказали, «молотивший под дурачка», решил побеседовать с бывшим ровеньским батюшкой Маркияном Михайловичем прямо на центральной площади посёлка.
Сначала он задавал батюшке вопросы, касающиеся религии. Маркиян Михайлович с достоинством, очень доходчиво отвечал на них. Тогда Тихон Карпунов начал нести всякую отсебятину, на которую тут же получал отповедь. Видя, что явно проигрывает словесную баталию, Тихон начал размахивать руками, заиграл лицом и громко, чтоб слышали прохожие, придурковато выкрикнул:
– Батюшка, давайте скорее расходиться!.. А то люди по площади ходят, скажут: что это там за два драка стоят, болтают…
ЛЕБЕДИНЫЙ ТАНЕЦ
В школе выпускной вечер. После торжественной части традиционный праздничный ужин в школьной столовой, в котором принимают участие учителя, выпускники и их родители.
В разгар ужина родительское крыло, желая развлечь своих чад, наскоро приготовило номер художественной самодеятельности.
– Пётр Ильич Чайковский, – объявил ведущий, – «Танец маленьких лебедей»! Исполняет квартет родителей.
Баянист заиграл бессмертную мелодию из балета «Лебединое озеро» и на площадке появились, взявшись крест-накрест за руки, в импровизированных пачках «маленькие лебеди». Это были, все как один, рослые брюхастые мужчины. Они неуклюже топали ногами и двигались по площадке то влево, то вправо.
– Ого, а лебеди-то, видать подращенные!.. – прозвучал на всю столовую чей-то восхищённый бас.
КАК ПРАВИЛЬНО
Молодой учитель Анатолий Петрович ходит от двора ко двору и записывает родителей, дети которых должны в этом году идти в школу.
У Нюси трое детей. Отношения с мужчинами у неё воспламеняются мгновенно, всё проходит на гормональном уровне, потом мужчина растворяется в пространстве, а Нюся заполняет пустоту этого пространства очередным мальцом.
Дома Нюси не оказалось, и Анатолий Петрович подошёл к сидящим на скамеечке её соседям.
– Здравствуйте, – поприветствовал он двоих мужиков – тёзок. Один из них был большой, басовитый Владимир Николаевич, второй маленький, сухощавый, с жидкими рыжими усиками и выцветшими серыми глазами. Этот Владимир Николаевич никак не отреагировал на приветствие учителя, продолжая курить, а большой Владимир ответил на приветствие весело и громко. – Скажите, пожалуйста, а у вашей соседки трое детей?.. – спросил учитель.
– Трое, – ответил Владимир большой, а Владимир маленький лишь кивнул вслед тому головой.
– А как её зовут?.. Фамилия её как?..
– Профура она, – безапелляционно говорит Владимир большой, а маленький солидарно кивает головой.
Анатолий Петрович начинает записывать и уточняет:
– А как всё-таки правильно, «Профурина» или «Профуренко»?..
МОЛОДОЙ
Деду Василию Ефремовичу семьдесят девять лет. Невестка Варя говорит ему:
– Тато, слышали, – дед Гаврюшка умер?..
– Да ты что?.. Он же молодой!..
– А сколько это ему лет?.. – глядя на отца, удивляется Варя.
– Да такой как я…
ВООБРАЖАЕМАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
На рынке, у лотков с рассадой, крутится девица из серии «всё на ней и всё при ней». Наклоняется над лотками, рассматривает аккуратно упакованную в пластмассовые стаканчики рассаду помидоров, перца, баклажанов. Всё бы ничего, да одета девица уж больно легко. Блузочка короткая, пуп не закрывает, от юбчонки одно подобие – только над рассадой в ней и наклоняться… Да уж…
За ней во все глаза наблюдает небритый мужчина, которому явно за шестьдесят. Одет он, скорее всего, в ту одежду, которую купил ещё при социализме. Поверх клетчатой рубашки накинут серый простецкий костюм, по которому полосочками течёт коричневая нитка, из того же материала брюки, заправленные в носки, а на ногах кеды, которых я не видел на людях около двадцати лет.
Девица, видимо чувствует на себе пристальный взгляд мужчины, мельком поглядывает на него раз, два, а потом не выдержав:
– Ну что ты на меня уставился, папаша?..
Мужчина ни капли не смутившись:
– Заканчиваю тебя раздевать, дочка…
ХУЖЕ, ЧЕМ БЫЛО
Раннее утро. В калитку своего кума Сергея Петровича неверной походкой входит Митяня Низовой. Низовой он потому, что на этой же улице живёт ещё и Митяня Верховой – серьёзный, хозяйственный мужик.
Митяня Низовой – не хозяйственный, да и серьёзным его никто не считает – больно пьёт.
Митянин кум встречает его на пороге. Зная, зачем он пришёл, Сергей Петрович спрашивает:
– Ну, шо, плохо?..
– Ой, Серёж, плохо… Найди хоть сто грамм…
Сергей Петрвич уходит и приносит Митяне граммов сто прозрачной жидкости в стакане, кусок хлеба с салом… Митяня дрожащей рукой берёт стакан, жадно выпивает, откусывет от бутерброда, кладёт его на табуретку, что стоит на крыльце, и скрывется за калиткой.
Где-то через полчаса визит повторяется.
Сергей Петрович покрякивает, но подношение повторяет – кум, куда его денешь:
– Плохо? – спрашивает.
– Да невозможно!..
Когда Митяня появляется на крыльце в третий раз – Сергей Петрович начинает сердиться, смотрит на своего непутёвого кума без сочувствия:
– Шо, не получшало?.. Ну-ну…
– Ох, кум, налей ещё хоть грамм пятьдесят, – чуть ли не умоляет Митяня, – а то так плохо, так плохо – хуже, чем первые два раза было…
ПРАЗДНИЧНЫЙ ЯР
В колхозе идёт уборка зерновых. Сергей, водитель ЗИЛа, из прикомандированных, работает на отвозе зерна из-под комбайна на ток. Сегодня он получил наряд отвозить зерно с поля, что находится за Весёлым яром под селом Ясены. Доехал он до окраины Ясенов, куда дальше ехать не знает. Тут у крайней хаты появляется бабуся.
– Бабушка, а где у вас тут яр этот?..
– Какой, сынок?..
Шофёр тщится вспомнить название яра, но, видимо, без толку:
– Ну, этот, как его?.. Где вечно пляшут и поют…
ГОДОВЫЕ РЁБРА
Петру Никитину тридцать восемь лет. Он уже дважды был женат, да обе жены его умерли. Правда, жён он выбирал по деревенским меркам странно. Оксана Петровна, например, была старше от него на одиннадцать лет, а Ольга Тарасовна – на пятнадцать. На людях он называл их только по отчеству, уважительно, но бабы судачили, что и ту, и другую по пьяному делу он жёстко бил.
Теперь Пётр собрался жениться в третий раз. На сей раз он выбрал себе вдову Сергея Чаплыкина. Ей он тоже явно уступал в возрасте.
– Во, даёт Петро! На Райке Чаплыкиной женится, – говорит Сашка Кулик, – сколько молодых баб одиноких, а он к ней липнет. Она ж, наверное, от покойных Оксаны и Ольги постарше будет… Интересно, сколько ей лет?.. – спрашивает он у вечного ворчуна Генки Баркелова.
– А он года, наверное, по рёбрам считает, – бурчит Баркелов.
ЖИВУЧИЙ ПОКОЙНИК
Деду Митрофану и бабе Насте обоим под девяносто. С ними живёт их сын Серёга, ему скоро полтинник.
Дед рассказывает мне, пока мы едем с ним в маршрутном автобусе:
– Говорю ему весной: «Серёга, пойдём огород сажать!» А он: «Кто жить собирается – тот пусть и сажает, а мне помирать скоро…» Тьфу, ты!.. Поползли с Настей. Всё посадили. Картоху да овощи по три раза выпололи… К концу лета смотрим, а наш «покойный» по огороду ходит, как аист: то огурец, то помидор, то цыбулину на закуску вырвет… А совсем, паразит, жить не собирался…
ГЛАВНОЕ НАДО ПРИНИМАТЬ
Тётка Хивря – Феврония по паспорту, пекла в домашней печи хлеб для колхозных нужд. Её хлеб был вкусным, сытным, пахучим. Буханки она пекла большие, круглые. Нажмёшь на такую рукой, хоть до самого стола продави – она в прежний свой вид возвращается. Любили её хлеб колхозники. Сдавать хлеб она должна была в колхозную кладовую. А кладовщиком там работал её муж – Роман Фёдорович.
Вот она испечёт хлеба буханок двадцать-двадцать пять и на огромном возке, подстелив под него чистое рядно и укрыв таким же, везёт сдавать в кладовую.
Бывало, прикатит к кладовой, а Роман Фёдорович уже успел изрядно приложиться и спит себе спокойненько среди хомутов, да ящиков с гвоздями. Разгрузит она хлеб, взвалит своего благоверного на возок, кладовую закроет, да огородами домой муженька и приправит.
Разбуркается Роман Фёдорович, да к Феврнье:
– Дорогайка, ты хлеб в кладовую свезла?..
– Свезла…
– А я принял?..
– Да куды ж тебе…
– А-а-а, ну тогда пойду приму…
За калитку и пошёл дальше «принимать».
ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН
Света мне рассказывает:
– Вчера кума Валентина смеётся, говорит: «Мой, на днях, с огорода вечером пришёл, помылся, поел и на боковую. А я ему:
– Коль, а Коль, а супружеский долг?..
– Отдам, отдам... – говорит.
И засопел. А утром паразит в лапы меня заграбастал:
– Валь, ну так что, насчёт супружеского долга?..
– Ох, да оно и не время… Чайку доить пора… Да куда ж тебя с ним денешь?.. Отдавай!..»
ТЫ РЫБАК, А Я РЫБАЧКА
Сеня Финожкин был настоящим рыбаком-любителем. Азарта рыбацкого в нём на десятерых бы хватило, а умения, да можно сказать, мастерства и того более. Ообенно ему хорошо удавалось ловить крупных голавлей. Да и другая рыба к нему на крючок, прямо-таки, сама шла. Бывало, сидит рядом с другими рыбаками – ни у кого не клюёт, а у него раз за разом, только успевает рыбёх-дурёх на кукан нанизывать. Мужики о нём так говорили: «Сенька лишь бы воду увидел, хоть в тазу, а уж рыбу он оттуда вытащит».
Жил он со своей женой Витой и трёхлетней дочкой Леночкой в общежитии. Рыбалку ставил превыше всех дел.
Утром, до работы – он на речке. В обед – поел, не поел – опять на речке. А уж после работы – до самой ночи рыбалка. И так с весны и до самой середины лета. И тут вдруг сильно задождило. Не вырваться на речку, хоть она и под боком.
Остался вечером дома, осмотрелся: ни Виты, ни Леночки, да и вещей их дома нет. Как? Куда подевались? Поехал он в Айдар, к тёще – нет там семьи. Поехал на родину, в Белокуракино – и там нет. У Сени в мозгу коротить стало, ума приложить не может, куда семья подевалась. А Коля Жареный, сосед по этажу в общежитии, его и просветил:
– Ты Витку с дитём ищешь? Так она ж на Полевой уже с месяц как с Толиком Накидным живёт!.. Там Накидного твоя дочка, небось, уже и папкой зовёт...
Как Сеня уладил вопрос с женою – никому неизвестно, но домой она вернулась. А удочки свои, стереоскопические, на глазах у всего двора Сеня об колено ломал.
Мужики, склонные к рыбалке просили:
– Сеня, не ломай, нам продай, мы тебе за них по пятнадцать рублей дадим…
– Не-е, мужики, – зловеще сверкал глазами Сеня, – что вы, не видите, до какого блудоядства эта рыбалка доводит?.. Не бывать вам такими рыбаками, как я!..
СЫН СТРОИТСЯ
Тут у нас в районе, один, средней руки чиновник из сельской администрации, второй дом строить начал. Шофёр Толя Карпаль спрашивает его:
– Никита Захарович, а вы чи второй дом строите?..
– Это не я… Это сын.
А надо сказать, что и у Никиты Захаровича, и у Толи сыновья одногодки – по четыре годика им.
– Да, сын? Удивляется Толя, – а мой почему-то не строится…
– Так может он пьёт? – вопрошает чиновник, будто знает Толю и его семью первый день.
– Да не замечал... – растерянно говорит Толя.
КАК ВСЕ
Маринке двадцать один год. Она разговаривает со своей бабушкой Полей. Бабушка привычно затевает разговор о будущем замужестве внучки. Разговор этот не первый и Маринка сразу переводит его на шутливую волну.
– Да, бабуль, – улыбается она, – молодёжь сейчас ретивая, так и поджимает, так и поджимает… Вон уже и семнадцатилетние замуж выскакивают… Так не долго и в девках засидеться…
Бабушка Поля, однако, воспринимает эти слова серьёзно:
– Да то и запросто, – говорит она. А потом как-то вкрадчиво, – внучечка, а как же ты собираешься замуж-то выходить, за кошелёк, или по любви?..
В ответ Маринка звонко смеётся:
– По глупости!..
С ДНЁМ ВАРЕНЬЯ
Александру Петровичу, бывшему колхозному слесарю завтра исполняется шестьдесят пять лет. Он сидит в своей старенькой машине – потрёпанной «пятёрке», поджидает жену, которая пошла по делам в сельскую администрацию.
– Привет, – окликает его друг детства Валерий, – ну, что, завтра будет праздничек?..
– Да задумка есть…
– Так я тебя тогда завтра после обеда поздравлять буду…
– Чё так?..
– Ты ж человек великий. С утра к тебе, небось, невтолпишься… Это ж тебя и губернатор поздравлять приедет, и спикер областной думы, и другие представительные люди, да и глава администрации района со своими помощниками, – во весь рот улыбается Валерий.
– Да то всё не страшно, – совершенно серьёзно поддерживает шутку друга Александр Петрович, – А вот одного мы тут побаиваемся – кабы к нам президент не завернул…
КАК СКАЗАНО – ТАК И СДЕЛАНО
У здания сбербанка, давая дорогу прохожим, на тротуаре разговаривают две женщины. Одна пожилая, по одежде видно, что приехала из какого-то села. Вторая молодая, одета более современно, видно, что не первый год живёт в райцентре. Я оказываюсь их невольным слушателем, из их разговора понимаю, что они односельчанки и слышу, как пожилая говорит:
– А баба Маня сказала: «Девчатам так и передай – бессовестные они. Не звонят, не приезжают…» Так я вот тебе так и передаю – бессовестные вы…
– Ой, да какое ж ей спасибо!.. – прямо поёт молодая, – дай ей Бог здоровья!.. Нехай не болеет!..
ХУЖЕ КОЛОРАДСКИХ ЖУКОВ
Давно наблюдаю за одним мужчиной. Он у входа на рынок в райцентре продаёт разные химикаты для защиты огородных растений. Русые волосы у него вперемешку с сединой, взгляд водянисто-серых глаз всегда какой-то грустный, такое впечатление, что и одежда на нём пропитана дремучим унынием и безрадостностью.
Однажды смотрю, подходит к нему такой энергичный мужичок, всё на нём в движении, глаза чёрные, быстрые:
– У вас от колорадских жуков что-нибудь есть?..
Продавец, не поднимая головы, продолжает выкладывать на лоток цветастые пакетики с химикатами:
– А что жуки?.. Пусть они себе живут… Сейчас чего-нибудь от людей надо.
РАЗБЕРЁМСЯ
От станции Солидарная, теперь это уже в Украине, до разъезда, который в народе почему-то называли Африка, ходила электричка, которую, опять же, по-народному называли «муха».
В Солидарную из, так называемой, Африки, приехала бабка по кличке Коза. Козой её прозвали за то, что при ходьбе она как-то странно вскидывала правую ногу вверх. На станцию бабка приехала, чтоб продать кое-какие овощи проезжающим пассажирам. В своей выручке она не досчиталась одного рубля и тридцати двух копеек, решила, что её обокрали, и направилась в отделение милиции. С такими заявлениями она обращалась туда не впервой и была для тамошних сыщиков, как кость в горле.
В окне дежурки торчала голова милиционера. В отделении он был новеньким. Недавно переехал в Солидарную из Валуек.
– Сынок, опять меня обокрали, – запричитала бабка, – рубель и тридцать две копейки упёрли. Ты уж найди того подлеца, он полдня около меня ошивался…
– Так, бабушка, не волнуйтесь. Сейчас запишем, кто вы такая, откуда, потом вы напишете заявление о пропаже. Думаю, всё будет в порядке. И так, фамилия, имя, отчество ваше?..
– Так меня тут уже записывали… Акулина я… Акулина Филипповна Бузько…
– Ага, хорошо… Откуда вы?..
– Да с Африки…
– А приехали на чём?..
– На «мухе»… Наши на ней все ездят…
Дежурный снял картуз, поерошил свой короткий чуб:
– Так, бабушка, давайте сначала… Откуда вы будете?..
– Да что ты такой непонимучий?.. Тут все знают, что с Африки я…
– А приехали, говорите, на чём?..
– Да на «мухе»… Я ж говорила: наши все на ней ездят…
– Одну минутку, бабушка, – говорит дежурный и идёт к коллеге, – товарищ лейтенант, там бабуся какая-то чудная… Говорит обокрали её…
– Да это ж Коза на «мухе» из Африки прилетела!.. – смеётся лейтенант.
– Да-да, на «мухе»… – ничего не понимает новенький.
– Не волнуйся, парень, всё правильно, – объясняет лейтенант новенькому положение вещей и добавляет, – пойдём, сейчас мы с этой Козой разберёмся.
РОЖДЁННЫЙ ПОЛЗАТЬ…
Николай и Шурик попросили Василия Михайловича сходить за самогоном к торговке этим зельем Надьке. Он и пошёл. Только во двор, а там участковый, как раз ту самую самогонщицу, как у нас говорят, «трясёт» на предмет выявления у неё самодельного спиртного напитка.
– Во, – говорит он, увидев Василия Михайловича, – а вот и понятой, кстати…
Наливает пол-литровую банку из трёхлитровой, которая стояла в кухне на столе, и протягивает Василию Михайловичу:
– Ну-ка, возьмите, попробуйте, что это за жидкость в посуде?..
Василий Михайлович банку взял, как положено в сторону «хухнул», и всю, как есть, посудину до дна одолел.
– Ну, понятой, что вы пили?..
– Не разобрал, – крякает Василий Михайлович, – по-моему – вода!..
– Во, паршивец, – вода ему… А ну-ка марш отсюда, а то в кутузку отправлю!..
– За что?..
– Пьяный, потому что…
Василия Михайловича и правда повело, но он не сдаётся:
– Не имеете права…
– Это ещё почему?..
– Так вы ж сами мне наливали…
– Бегом отсюда!.. – сорвался на крик участковый.
Василий Михайлович, как по команде «кругом», развернулся и шагнул в верандочку.
Минут через сорок Николай с Шуриком смотрят, а Василий Михайлович буквально по-пластунски подползает к месту встречи, свалил-таки его самогон. Но под левой рукой он крепко зажал трёхлитровую банку с ожидаемым.
Рассказал он кое-как дружкам о случившемся, а они:
– Так, а как же ты при участковом банку от Надьки вынес?..
– А никак. Он же в хате на Надьку протокол пишет, а самогонка у неё в веранде. А я знаю где банки стоят… Взял да и… пош…ик! Пош… ик! По-полз!.. – Василий Михайлович махнул рукою и сник.
ВЕРКА, НА ПРИМЕРКУ!
Володя со своей Верой прожили вместе около тридцати лет. Пошутить и над другими, и над собой любят. Вот и эту историю Володя рассказывает мне прямо в присутствии жены. А история о том, как поехали они однажды в Россошь на базар и наткнулись там на самый настоящий секс шоп.
– Зашёл я в эту «шопу», а та-а-ам… И для мужчин, и для женщин – чего только нет! Поглядел, к женщинам там внимание побольше, – ассортимент разнообразнее. Вера на улице стоит, меня дожидается, а за прилавком хлопчики молодые. Я им говорю: – Хлопцы, я щас жену позову, тут один инструмент примерить надо, чтоб после за размер от неё нареканий не было…
Хлопцы руками машут:
– Что вы, что вы, мужчина, у нас примерку не делают… У нас к каждому изделию инструкция есть… Так что, покупайте согласно инструкции…
– Нет, надо с примеркой. Мне ж, случай чего, не жить, – и пошёл Верку на примерку звать. А она рогом упёрлась, так в ту «шопу» и не зашла…
– Пойдём уже, брехло, абы человеку голову морочить… – уже в голос хохочет Вера, нарочито хлопает Володю по спине и рассказчик с женой, весело перебраниваясь, уходят восвояси.
НЕ ПРОВОДНИК
Василий Петрович собирается на встречу с одноклассниками «20 лет спустя».
– А что ж, Василий Петрович, ты со Светланой Никитичной идёшь? – спрашивает его сосед Фёдор Дмитриевич про его жену. Василий Петрович как раз только поссорился из-за чего-то с нею. Пар ссоры ещё не вышел из него и он грубо говорит соседу:
– Я что, похож на проводника передвижного зверинца?..
ПРОЕКТЫ И СИМВОЛЫ
Лысая гора у нас в Ровеньках, как смотровая площадка. Оттуда весь посёлок, как на ладони видно. Туда приезжают отдыхающие, непременно заворачивают свадебные кортежи. Вид с горы открывается удивительный. Особенно хорошо смотрится центр посёлка в летнюю пору, когда он утопает в зелени и цветах. Больше всего глаз радует, конечно же, наш Свято-Троицкий храм оригинальной архитектуры.
По решению властей на Лысой горе соорудили макет ветряной мельницы. Лопасти ветряка решили украсить иллюминацией из лампочек. В инженерный отдел Ровеньских электросетей звонит чиновник из администрации посёлка:
– Нужно сделать так, – говорит он одному из инженеров-электриков, – чтоб эта мельница была видна по ночам отовсюду, как маяк…
Для энергетиков это лишний объект и дополнительные заботы.
– А может пусть она так, без освещения стоит?..
– Ну, как вы не понимаете?.. Если хотите знать, в Швеции мельница – это символ благополучия…
– Задолбали этими символами, проектами, – слышит он в трубке голос инженера, – лучше б это благополучие натурально попытались для людей сделать…
– Что?! – свирепо недоумевает чиновник. Но на другом конце провода трубку уже положили.
Благополучие у ровенчан у всех разное, а лампочки на ветряке, однако, горят.
НЕ ВЫДЕРЖИТ
С Анатолием Михайловичем мы знакомы ещё с тех времён, когда вместе работали в процветающем колхозе «Родина». Сейчас он пенсионер, приторговывает на рынке и каждое утро, когда я иду на работу, мы перебрасываемся с ним новостями, справляемся о делах, здоровье друг друга.
Рядом с ним, каждое утро раскладывает свой товар добродушный пожилой армянин, который всю жизнь прожил в Ровеньках с местной женщиной, Они выращивают и продают разные овощи.
В этот раз, Анатолий Михайлович, когда я спросил, почему его давненько не было видно, говорит:
Да я ж в офтальмологическом центре был. Операцию мне на глазу сделали – Хрусталик искусственный вставили.
– О, серьёзное дело, – говорю я. – Ну, и как оно, помогло?..
– У-у-у!.. Да теперь опять можно на молодых девчат поглядывать…
Тут сосед-армянин, неся мимо нас ящик с помидорами, улыбаясь и покачивая головой, говорит:
– Э, сматри, а то от этого и искусственный хрусталь не выдержит!..
РАЗУЧИЛСЯ
Алексей Симаков весь какой-то рыхлый, с толстенными щеками на бледном лице, ещё молодой, лет двадцати восьми. Все его помнят довольно стройным, подвижным парнем. Но вот последние года три его, как говорят, разнесло. А случилось это после того, как он стал ездить на работу в Москву. Работает Алексей там охранником в какой-то конторе. Хватается перед земляками, что за две недели вахты легко зарабатывает там свои пятнадцать тысяч.
– Хрен бы я такие деньги на своём тракторе в колхозе заработал! – говорит он.
– Лёха, если честно, что ты там на своей работе делаешь? – спрашивает его сосед Иван Михайлович.
– Представляешь, Михалыч – ни-че-го!.. Только и знаю, что сижу на своей табуретке, – и вдруг, – да я уже, ёханый бабай, и ходить разучился!..
КУЛЬТИВАТОР НА БЮЛЛЕТЕНЕ
Многие мужики в селе кустарным способом намастерили примитивных ручных культиваторов. Этим нехитрым приспособлением с колесом и лапкой, можно часа за два взрыхлить не малую площадь, а то и весь огород.
Такой огородный инвентарь имеется и у Витюхи Курносова, но на огород он принципиально не ходит. Огородом в их семье занимается исключительно его жена Соня – женщина гренадёрского роста, ладная и здоровая на вид. Она и агрегат самодельный освоила быстро.
Петро Егорович однажды спрашивает Витюху:
– Сосед, а где ж твой культиватор?..
– В Валуйках, – серьёзно отвечает Витюха, – в больнице лежит…
«ИСПАНСКАЯ» КОЛБАСА
Примерно в середине восьмидесятых годов прошлого века, поехали наши ровенчане в составе большой областной делегации в Испанию. В основном это были председатели колхозов и первичных партийных организаций – парторги, представители советской торговли.
– Приехали мы в Мадрид, – рассказывал после председатель одного ровеньского колхоза Валерий Алексеевич. – Разместили нас в гостинице. Туда-сюда, – надо покушать. Пошли мы с моим товарищем, с которым в одной комнате нас разместили, прогулялись по Мадриду, купили здоровенный помидор и батон хлеба. А колбаса и всё такое остальное у нас в номере было своё.
Каталку колбасы я привёз за границу своей – ровеньской. Тогда в Ровеньках колбасный цех был и руководил ним Виктор Иванович Семенихин. Колбасу, надо сказать, делали там отменную – вкусная была колбаса. Помню, хоть ветчинно-рубленной их колбасы возьмёшь, хоть сарделек – вкуснота неимоверная. Ну, что ж, тогда все продукты питания производились ещё по советскому ГОСТу и никаких там «Е-2, Е-4» в виде химических консервантов туда не пихали. Но мне особенно нравилась наша копчёная, вот я её с собой и прихватил.
«Да хренова это всё! – достаёт чекушку подсолнечного масла из своего баула, кусок бинта оторвал, маслом колбасу протёр, – блестит, как новенькая! – отрезает, сам жуёт и мне говорит, – бери, закусывай, я в торговле двадцать третий год работаю – гарантию даю, ничего не будет!» (Не повторять! - Авт.)
Тут к нам в номер заходит областной начальник моего напарника:
«Ну что, мужики…»
«Да вот, решили перекусить» – и наливаем гостю. – «Еды испанской купили: хлеб, помидор, колбаса ихняя…»
Хватнул тот начальник полстакана, дольку помидора в рот кинул, потом кусок колбасы граммов на двести отхватил ножом и закусывает. Жевал, жевал колбасу, да и говорит моему товарищу-торгашу, под началом которого, как оказалось, Ровеньской колбасный цех был:
Вот что, Иван Захарович, передай своему Семенихину, пусть приедет к испанцам, да поучится у них, как настоящую колбасу делать. А то он там у себя, в Ровеньках, как сварганит – ну , это ж просто жрать невозможно. А здесь люди для людей продукт делают», – поднял он палец и ушёл.
ЧУЖИЕ
Жена Ивана Филипповича уехала к дочке. А тут надо, кровь из носу, огород пропалывать. Сам Иван Филиппович эту работу не жаловал и поэтому сделать её попросил братьев Сустовых.
– Токо так, Филиппыч, – сказал ему старший из них Серёга, – нам с брательником пузырь до работы и два после – и ни каких других условий. А работу сделаем – не сомневайсь…
Куда тут денешься – ударили по рукам. Расплатился Иван Филиппович с братьями, даже не проверив работу. Как-то поверил – и всё!..
Вечером вышел на огород, – мать честная! – вся площадь чёрная, всё подряд на ней сполото. А тут и соседа Петра Трофимовича нелёгкая поднесла:
– Иван Филиппович, что это ты огород, прямо «под нуль» прополол?..
– Да не я его полол, – досадует хозяин огорода, – чужих нанял. А чужие они и есть чужие. Ничего хорошего сделать не могут, не то, что огород прополоть. Ну, разве что жену хорошо… Тфу!.. Это, как его, рога мне хорошо наставят…
РАДОСТЬ ЖИЗНИ
Из разговора двух директоров средних школ.
– Ох, да и не говори, Владимир Игнатьевич. Не мне тебе рассказывать. Тут работы невпроворот, а тут эти всевозможные надзорные органы скоро уже мозги на нет сведут. То энергетики, то начальники из Россельхозндзора… Все на тебя наорут, оскорбят, да ещё и штраф выпишут. Тут поневоле задумаешься: правильное ли у тебя предлежание в утробе матери было?..
Правда, пожарный инспектор, тот человек. Приехал, тихонько всё осмотрел, не повышая голоса, табуретку попросил, сел, протокол на штраф выписал и уехал. Приятно, ёлки палки!..
К ПИВУ
Анатолий – мужчина лет сорока, полнотелый, с неизменной улыбкой на лице, работает шофёром, подвозит колхозных доярок на ферму. Однажды, улыбаясь обычным манером, он стал пистально разглядывать доярку Тамару. Просто глаз от неё не отрывает – и всё!
Тамара гораздо моложе Анатолия, и до того худая, что, как говорится, без слёз смотреть больно. Из всей женской красоты у неё лишь огромные серые глаза, да неимоверной пышности русые волосы, заплетённые в косу, подобранную замысловатым кренделем на затылок. Но худоба…
– Что ты пялишься, – говорит она Анатолию, – первый раз меня видишь?..
– Да в том-то и дело, что не первый… И, гляди, всё время, как смотрю, ну, так мне пива хочется!..
ХЛЕБ-СОЛЬ ПО-РОВЕНЬСКИ
Поставили на въезде в наш посёлок скульптурную композицию местного скульптора – мужчина и женщина в национальных костюмах, рядом с ними бричка. Мужчина с гармонью, а женщина держит на полотенце хлеб-соль. Весь этот ансамбль огорожен деревенским плетнём. Ясно, что задумка скульптора и заказчиков была хорошая – показать гостеприимство моих земляков, чего им действительно не занимать. Да вот, при установке скульптурного ансамбля, вышло несколько проколов. И расположили его ниже дорожного полотна, прямо в кювете, так, что целиком фигуры можно увидеть, только приблизившись к ним вплотную, а с дороги они видны только наполовину. При ближайшем же рассмотрении этой композиции из фигур людей, брички и плетня, наблюдательному человеку сразу бросается в глаза то, что хлеб соль женщина предлагает въезжающим через плетень, а не как положено, стоя у ворот подворья, потому что ворота, по воле устанавливающих скульптуры, почему-то оказались у них ха спиной.
Спрашиваю у одного причастного к этому делу чиновника из администрации городского поселения «Посёлок Ровеньки», так официально нарекли мои Ровеньки, лучше не скажешь, какие-то чинуши:
– Скажите, пожалуйста, а что это за нескладуха. Вроде у нас, в Ровеньках не принято из-за плетня хлеб-соль преподносить?..
– А они его и не преподносят, – ничтоже сумняшеся, эмоционально отвечает чиновник, – они его по-ка-зы-ва-ют!..
ИЗ КЛЕТКИ
Ольга вышла замуж за Алима и уехала с ним в одну из кавказских республик. В Ровеньках её не видели года три, а когда объявилась – все так и ахнули. Уезжала с Алимом пышная красавица-хохлушка, а вернулась, – страшно глянуть, – кожа, да кости! Говорили, еле она оттуда сбежала. При первой же встрече на неё напустились подруги. Алла говорит:
– Оля, что ж там с тобой делали?.. Ты глянь на себя в зеркало – на кого ты стала похожа?..
– Ой, девочки, – всхлипывает Ольга, – всё там не своё… Всё плохо… Особенно пока к языку ихнему привыкла… А от родни Алимовой натерпелась, не приведи Господь никому!... Но зато Алим… Он меня на руках носил, – вытирает слёзы и закатывая глаза, с предыханием продолжает Ольга, – жила у него, как птица в золотой клетке…
– Ну, насчёт золота мы не знаем, – иронически улыбаясь, низким голосом прерывает её Людмила, – а вот что ты в клетке жила – не вооружённым глазом видно…
* «Роман-журнал XXI век», №2/2012
п. Ровеньки, Белгородской области
Юрий Макаров
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
