Гордость земли Можайской

Автор «Набедокуривших сорванцов»

Передо мной — большой альбом с пожелтевшими от времени страницами. С волнением вчитываюсь в строки, вышедшие из-под пера русского мастера живописи Ивана Лаврентьевича Горо­хова — участника экспозиций знаменитого Товарище­ства передвижных художественных выставок. В преклонном воз­расте он торопился оставить потомкам воспоминания о своей жи­зни, полной творческого поиска. Закончить свой рукописный труд художник не успел. Записки И. Л. Горохова так и не были нигде опубликованы и сейчас хранятся в семье одного из его сыновей.

...Детство будущего живописца, родившегося в 1863 году, про­шло в деревне Бели под Можайском. Отец — бывший крепостной крестьянин. Однажды мальчик попытался срисовать понравив­шуюся ему картину. С того дня рисование стало его любимым за­нятием. Мальчуган часами бродил по полям и лесам, по берегу речки, жадно всматривался в красоту окружающего его мира, а потом переносил увиденное в заветную тетрадку.

Как-то через Бели проезжала артель иконописцев. На отдых они остановились в избе Гороховых. Один из гостей обратил вни­мание на черноглазого мальчишку, старательно выводившего в тетради огрызком карандаша затейливую вязь орнамента. Заин­тересовался, попросил у Вани посмотреть тетрадку и ахнул — настолько хороши были рисунки бабочек, птиц, цветов.

Благодаря заезжим иконописцам об одаренном мальчике из крестьянской семьи узнали местный помещик-меценат Е. Бер­нард и гостивший у него основатель Московской консерватории Н. Рубинштейн. Они тоже высоко оценили способности мужицко­го сына и решили отправить его на учебу в Москву. Скромного и робкого паренька без экзаменов приняли в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где в то время преподавали А. Сав­расов, И. Прянишников, В. Перов, В. Поленов, В. Маковский и другие известные художники.

На первых порах приют Ване дал в своем московском доме Евгений Михайлович Бернард. Он внес плату за учебу, купил ки­сти и штакулку с набором масляных красок, отвел для него уго­лок в лакейской комнате и сказал, что питаться Иван будет на кух­не вместе со слугами. «Я был на побегушках у всех, помогал в бу­фетной мыть посуду и делал все, что мне прикажут, при этом ста­рался быть исполнительным, аккуратным и вежливым... иначе бе­да— загрызут»,— писал позднее художник. Лишь мать жены Бер­нарда— старушка Александра Дмитриевна — жалела паренька и перед уходом в училище давала пятачок на булку, а когда хозяев не было дома, звала его в роскошно обставленные барские комна­ты, заставляла читать вслух, учила по-французски и несколько раз водила в театр.

Однако через несколько лет Бернард разорился, платить за учебу Горохова стало некому. Помогли Перов и Прянишников, признавшие талант своего ученика. Благодаря их хлопотам Иван стал учиться за казенный счет и даже получал стипендию — пятнадцать рублей в месяц. А инспектор училища К. Трутовский, кстати, тоже известный в свое время художник, нашел Горохову других покровителей — семью богатого промышленника Влади­мира Карповича фон Мекк. Он и его жена предоставили студенту бесплатно комнатушку, обеспечили харчами и одеждой и... боль­ше им не интересовались.

В эти годы крепкая дружба связала Ивана Горохова с его од­нокашником по училищу Андреем Рябушкиным — впоследствии прославленным автором картин на исторические сюжеты. Их сблизило одинаковое происхождение — оба были из «лапотных» крестьян. Только своему закадычному другу Иван мог излить ду­шу, пожаловаться на насмешки и издевательства дворни супругов фон Мекк, на свое зачастую полуголодное существование. Мизер­ной стипендии не хватало даже на еду. Приходилось подрабатывать: зимой Иван рисовал по заказам карандашные копии с фото­графических карточек, а на лето по рекомендации одного из своих преподавателей, Владимира Егоровича Маковского, устраивался гувернером в тульское имение Бибиковых — учил рисованию двух барышень...

В мае 1886 года И. Горохов, несмотря на все невзгоды, униже­ния, нищету, выпавшие на его долю, блистательно завершает уче­бу. Ему присваивают звание классного художника живописи. Кстати, на выданном ему дипломе стоят подписи братьев Третья­ковых — отличных знатоков изобразительного искусства, созда­телей известной на всю Россию частной картинной галереи. А за выпускную работу «Выздоравливающая» Иван получил большую серебряную медаль — этой награды удостаивались тогда немно­гие питомцы Училища живописи, ваяния и зодчества. Молодой художник такого успеха никак не ожидал: «Я взял самый простой жанровый сюжет — около кровати с выздоравливающей девицей сидит на кресле другая девушка и читает ей книжку. Обстановка мещанская; с кошкой, вязаными салфеточками и прочим...» Деву­шка с книгой — это невеста Ивана. Позже ее образ появится и на многих других его картинах.

Эту картину Горохов показал Константину Егоровичу Маков­скому, приехавшему в Москву из Санкт-Петербурга навестить своего брата. «Он долго смотрел на нее, сделал кое-какие замеча­ния. Я спросил его, между прочим, стоит ли мне завершать свое образование в Академии художеств. На это он решительно возра­зил, что мне нет никакого смысла туда ехать, что я вполне сфор­мировавшийся художник и поездка в академию была бы для меня пустой тратой времени. Потом ходили с ним на Сухаревский рынок; по его словам, на Сухаревке бывают редкостные вещицы. Поку­пал там какую-то статуэтку из слоновой кости, но не сошелся в цене. После он предложил поехать с ним в Петровский парк в за­городный ресторан... На прощание дал мне рублей сто денег за выполненные для его картин этюды интерьеров Теремного двор­ца и Грановитой палаты».

Жизнь в Москве требовала больших расходов, и Иван Лаврен­тьевич после окончания училища, женившись, предпочел верну­ться в родную деревню. Тем более что именно там был неисчер­паемый источник сюжетов — жизнь крестьян, которую он хорошо знал. Уголок сельского двора, усталая прачка на берегу, скорбные фигуры погорельцев возле своего убогого скарба, старуха, которая кормит цыплят, престольный праздник в деревне, веселое ку­пание в Москве реке — все это великолепно передавала кисть жи­вописца. Но особенно часто на его холстах появлялись симпатич­ные детские лица.

«Однажды мне пришлось зайти в избу старика Ильи Яковлева в деревне Бели,— писал художник.— Когда я вошел в избу, то сна­чала ничего не мог различить. Но как только я привык к скудному освещению, мне представилось прекрасное зрелище. С полатей на меня внимательно смотрели две пары милых детских глазок. Де­вочки полулежали на подушках, нимало не стесняясь прихода по­стороннего человека. Присмотревшись, я увидел третью головку, утонувшую в подушке, очевидно, спавшую. Весь этот обворожи тельный уголок я «снял» у хозяина на три дня, чтобы работать без помех, заплатив за это пять рублей из своих последних денег». Ре­зультат— картина «Гнездышко», которая экспонировалась на выставке Московского общества любителей художеств в конце 1895 года и получила хорошие отзывы.

Двумя годами раньше одна из работ И. Горохова — «Кресть­янские дети» — была принята для показа на XXI передвижной вы­ставке. «Надо сказать, — замечает художник, — что в этих выстав­ках тогда участвовали все корифеи русского искусства и попасть туда экспонентом было лестно, но нелегко. Но, несмотря на это, мою вещицу не только приняли и вскоре купили ее с выставки, но газетная критика отметила ее как талантливую и выдающу­юся по технике вещь, а издатель журнала «Нива» А.Ф. Маркс письменно предложил мне 50 рублей и бесплатную высылку в те­чение года журнала со всеми приложениями за право ее воспроиз­ведения».

Как видим, признание современников художника не миновало. И все-таки не только жажда славы заставляла Ивана Лаврентье­вича трудиться, не жалея себя. Ему прежде всего необходимо бы­ло хоть как-то свести концы с концами — семья росла. А условия для творчества были не из лучших. «В восьмиаршинной избе, где были и кухня, и столовая, и детская, заниматься художеством бы­ло почти невозможно. Вследствие этого я писал этюды или небо­льшие картины на открытом воздухе или у кого-либо в избе цели­ком с натуры... К тому же массу времени я терял на ведение хозяй­ства: летом заготавливал сено для двух коров, овощи на зиму и так далее. Художественная работа подвигалась очень туго».

Как раз в ту пору «на горизонте» у Ивана Лаврентьевича поя­вился человек, который, пользуясь тяжелым материальным поло­жением художника, присваивал себе результаты его труда. Это был Константин Николаевич Горский, получивший незадолго до того от двора заказ написать три исторические картины из жизни Петра Первого. «Первую он написал и сдал, а остальные две у не­го совершенно не удавались. Срок же их окончания давно истек,— рассказывает И.Л.Горохов в своих записках.— И, дескать, я единственный, кто мог бы выручить его из этой беды. Ввиду моей бедности самолюбие пришлось далеко запрятать».

Заручившись согласием Горохова, Горский приехал к нему в деревню и привез заграничный манекен в натуральный рост че­ловека, костюмы петровской эпохи, парики, холсты и прочий материал. Подпись на готовых картинах поставил разумеется свою. И позднее он постоянно прибегал к помощи Ивана Лаврентьеви­ча. В 1897 году произошло несчастье: пожар уничтожил почти всю деревню Бели, в том числе избу Гороховых. Удалось спасти толь­ко ничтожную часть имущества и готовившиеся для очередных выставок картины. Художник со своей многочисленной семьей перебирается в Можайск, где покупает в рассрочку дом.

В дверь продолжает настойчиво стучаться нужда: «Я выну­жден был писать такие картины, которые бы нравились буржуа­зной публике и подходили для украшения гостиных... От этого мне было невыносимо тяжело, горько и обидно». И все же худо­жник не оставляет и свою любимую тему — жизнь простого наро­да. Рисует сценки, увиденные им на городском базаре, в кузнице, в мастерских ремесленников. Нередко на его полотнах того вре­мени, как воспоминание о пережитой гибели родного гнезда, по­лыхают пожары.

В 1903 году Иван Лаврентьевич приобрел продававшуюся в пригородной деревне на снос курную избу, поставил её на участ­ке возле своего дома, заполнил нехитрой крестьянской утварью и превратил в своеобразную мастерскую. Сюда он часто приво­дил натурщиков — деревенских ребятишек, мужиков и баб...

На этом записки художника прерываются. Что было потом? Известно, что в 1905 году И.Л. Горохов поступает учителем гра­фических искусств в Можайское городское училище. Среди его учеников той поры был будущий народный художник СССР Сер­гей Герасимов. Педагогическая работа, которой Иван Лаврен­тьевич занимался вплоть до 1930 года, требовала много душев­ных сил и времени, но он все же выкраивал часы и для художе­ственного творчества. В основном в каникулы.

В советское время из-под его кисти вышли портрет наркома просвещения А. В. Луначарского, несколько портретов В. И. Ле­нина, пейзажи родного Подмосковья, натюрморты. К этому пе­риоду относится и его летнее путешествие в Крым, на родину Айва­зовского, где он пишет виды Феодосии, пробует свои силы в каче­стве мариниста. Делает он и эскизы к большой картине о гра­жданской войне, однако этот замысел так и остался неосуществ­ленным. В октябре 1934 года художник скончался.

Ивану Лаврентьевичу в смысле известности повезло гораздо меньше, чем многим его собратьям по искусству. Свои работы он, как правило, прямо с выставок или художественных аукционов продавал в частные коллекции, и теперь о судьбе большинства из них нет никаких сведений. Часть картин пропала во время оккупа­ции Можайска фашистами. И все же некоторые его произведения попали в музейные экспозиции. Можайский историко-краеведческий музей, Дальневосточный музей изобразительных искусств в Хабаровске, мемориальный музей-усадьба Н.А. Некрасова «Карабиха», Днепропетровский и Тамбовский художественные музеи — вот только несколько адресов, где их можно сегодня увидеть. Картины И. Горохова есть в Русском музее и в Третьяковской галереи.

Кстати, Иван Лаврентьевич оказался родоначальником целой династии мастеров кисти. Художником был теперь уже покойный старший сын Иван Иванович. Многие годы преподавал рисование в школе и сам до сих пор пишет прекрасные пейзажи Павел Ива­нович Горохов. Профессиональный живописец — внук Игорь Иванович...

Н. Мусиенко

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"