Екатерина Васильевна, родом из Иловайских, поступила учиться в Екатерининский институт благородных девиц. Позже тетрадки ей пригодились – была гувернанткой, воспитывала детей в Вене. Вышла замуж за врача Владимира, – переехали на родину в Новочеркасск. Он был главный врач Войска Донского. Началась Первая мировая война. Сначала родилась дочь Елена в 1915 году, а 5 сентября 1917 года – Мария:
– Вот так я родилась, а все ждали мальчика, а родилась я. Обложили меня подушками, чтоб пули не попали – так и летали – революция, обстреливали Новочеркасск.
Подрастали, учились плавать на речке Аксай... Она не переходила речку, как покровительница Мария Египетская, но переплывала могучий, стремительный Дон – туда и обратно сажёнками...
С 1936 года, Мария училась в Москве – студия ВЦСПС под руководством художника К. Юона.
На вечерних курсах учился Иван Воронов, днём он работал на метрострое проходчиком. Мария вспоминала, что он ухаживал за ней, делал предложение сердца. Много лет спустя, они с Васей (В.К. Нечитайло), Вас Васом (В.В. Почиталовым), В. Стожаровым, в средине 60-х, посетили Псково-Печерский монастырь – Архимандрит Алипий (И.М. Воронов) сразу узнал её и, показав свою коллекцию картин, устроил замечательный обед...
В 1937 году Мария перешла в Московский Художественный Институт, основанный И. Грабарём, в мастерскую Г. Шегаля. Вели преподаватели В. Почиталов – живопись, Дм. Мочальский – рисунок... В это время она, на улице, встретила красивую девушку Мику, узнала где она работает, договорилась и писала с неё портрет – много дней... Показала этот портрет художнику Н. Новожилову, он жил в Кунцове, работу её – похвалил, но она не удовлетворившись, ещё дописывала... Подружившись с Микой, в 1938 году, Мария написала её с сыном Николкой – прекрасно и психологично.
ПОРТРЕТ
Подругу юности писала
Марийка многожды, да как!
Вот возраст – Микочка упала
И ходит в ходунках...
Сбегает время, но портрет:
Играет Коля со клубком...
И красота любовь отметит,
Благосияниемвлеком –
Ни я один, кто не посмотрит,
Так и несёт душа цветы!
И материнством озаботит.
И благородством чистоты...
А мама, Кудричь, за Раевским
Родилась в Черногории – вот так.
Всё закрывали занавеской,
Чтоб не наделали вреда.
Бывало скруткой в лихолетье
Скрывался от разбойных глаз.
А тут привстанешь на колени,
Подумаешь: как я смогла –
Сияет мама: что за Мика?! –
Воспоминания чудных дней...
– Я живописи с ней навыкла,
Благочестительных идей...
У Николая гаснет зренье –
Года задумчиво метут...
Но вот портрет, он не изменит
В благострадание мечту.
В это же время в Суриковском институте, в мастерской Б. Иогансона и С. Герасимова учился Василий Нечитайло. Мария помнит, как все сбежалисьсмотреть его "Цыганочку"! Мария и Василий полюбили друг друга – расписались...
Мария Савченкова редко говорила о своих работах, этюдах. Если что Василий Нечитайло ей подскажет в работе над картиной, она обязательно прислушается и исполнит во время работы – доведёт до совершенства.
2.
Мама рассказывала: как трудно рождала меня – роддом в Москве, на Трифоновке:
– Сначала положили в коридоре. Ночью чувствую, как кто-то мне на ноги садится - большой лохматый. Усилием воли, с Богом, его согнала. На третий день – переложили в палату. Уже светало, летнее утро – прилетели и сели на спинку кровати два голубя и стали ворковать. Перелетели на подоконник, легко кланяясь, ворковали и улетели в приоткрытое окно... Родился сын Митя.
Началась Великая отечественная война. Студентка Мария Савченкова с крохой Митей отправилась в эвакуацию, в Самарканд. Студентам давали бронь, но летом дипломники Художественного института, Василий Нечитайло, Юрий Кугач, Дмитрий Феоктистов, Николай Соломин, Игорь Рубинский и Павел Судаков ушли в народное ополчение. В октябре. Под Москвой, дивизия попала в окружение. Соломин пошёл в одну сторону, а отец с товарищами – в другую. Отец хорошо ориентировался по звёздам. Поймали худую лошадь, сложили поклажу, Игорь привязал себе на загривок клок сена, шёл впереди – так и вышли к своим. В 1943-м пришёл приказ Сталина об отзыве с фронта дипломников вузов. Позже отец был корреспондентом газеты в Казачьем корпусе генерала Плиева.
Мария переживала военное время России в эвакуации, вспоминала, что когда родилась дочь Ксюша (в 1942г.), устроила ей кроватку – верёвкой обмотала два стула. Как-то оставила ребёнка, пошла со мной на рынок. По дороге спохватилась и вернулась, а дитё выпало, зацепившись ножкой и висело вниз головой. Откачали... А я маршировал, по булыжной мостовой Регистана – с палкой. Мама собирала материал к своей дипломной работе «Немца поймали». Представила композицию, как в деревне, враг спал в сарае на соломе, а бабы его нашли, связали ему руки и выводят из сарая во двор. Мария Савченкова успешно защитила диплом в 1944 году в Самарканде, принимали диплом, специально приехавшие туда С.Герасимов и Н.Максимов. Через год поступила в МОСХ.
После войны папа, по Ярославской дороге, купил у старого художника дачу. Дед Кирилл и баба Ксения продали свой дом в станице Пашковской и переехали в Подмосковье. Здесь ходили в школу с сестрой. Мама часто приезжала электричкой, привозила продукты. Однажды за ней, от станции,
пришла собака. Мы назвали её Найдой. Когда мама приезжала, она заглядывала в окно, скулила.
– Осенью, когда открылась выставка, мы с Васей уехали из Москвы в станицу Передовую – горная на границе с Адыгеей, прекрасным пейзажем, интересным типажом – помесь горцев с казаками... Было холодно, срывался снег, пустынное шоссе, только ветер передувает позёмку – было жутковато.
Но чем дальше мы продвигались на юг, всё менялось, степь оживала: щебетали птицы, вечерами стрекотали цикады. Василий очень любил степь и часами мог слушать её многоголосие и дышать её запахами полыни и чабреца...
Передовая встретила нас бабьим летом: летала паутина, в горах пели птицы, прыгали жирные зайцы, играли через кочки лисицы – чудо как замечательнобыло в природе! Работалось очень хорошо. Вася писал большие прекрасные этюды: пастухов с лошадьми, горные пейзажи. Нужна радость жизни творчеству художника! Этотмесяц был самым счастливым в наших поездках...
«Уже в то время Мария Владимировна была в числе наиболее талантливых живописцев. Её работыотличаются искренностью и свежестью красок. Её верным другом и соратником был замечательный художник Василий Кириллович Нечитайло. Оба южане, они беззаветно любили свой Кубанский край, степи, станицы, весь казачий быт и вольных, красивых людей, живущих там. Тематика произведений Савченковой определилась естественно и органично: крестьянский быт и семья. Жизнь семьи, её радости и горести, любовь и работа, вечная тема материнства – основное содержание её творчества. В картинах нет умилительной сентиментальности, но её матери обаятельны, нежны и дети радуют здоровьем, привлекательностью.
Мария Владимировна крайне требовательна к своему творчеству. Обладая отличным глазом живописца, она по многу раз переделывает свои работы, желая достигнуть лучшего. Всё проверяя на натуре, пишет много прекрасных пейзажей. Очень любит солнце, её пленэрные этюды полны света и отличаются тонкой живописностью...»
(Из статьи Народного художника СССР Ю.П. Кугача)
3.
29 марта 1960 года. По случаю того, что маме дали мастерскую на Масловке, благодаря Дмитрию Феоктистову, что в комиссии по мастерским заступился – званый вечер. Собрались близкие художники: ВасВасПочиталов, Юрий Кугач с Ольгой Светличной, Коржевы. Потом пришёл Н.К. Соломин, сосед. Молодой Гелий МихайловичКоржеврассказывал, что на Западе появилась новая пластинка, ритм, где перечисляются все антикоммунисты и припев: «Будь здоров, Фидель!» Кубинцы – это смесь испанцев с неграми, в Гане торгуют женщинами, жену – на вес. Дядя Юра продемонстрировал движение головой – такой Восток. Несколько раз ставят пластинки: «Мучу» и цыган... Кажется Кугач произносит тост:
– Пока мы соображаем, выпьем за гостеприимных хозяев!
Василий Васильевич, поднимается с бокалом шампанского и провозглашает тост:
– За большое искусство! За традиции нашего народа!
Гелий Михайлович излагает свой план о строительстве храмов искусства для народа:
– Храмы идей, наших идей. Любовь к людям труда, искусство национальное, образное. Подарок народу – храмы в разных городах, воспевающие красоту. Люди не любят двойственности. Любят ясность и убеждённость.
Кугач говорит:
– Важно быть чистым, искренним, трезвым до конца этой идеи.
– Здесь оригинал, – показывает отец на ВасВаса, – который имеет эти качества, и мы стремимся к этому.
– ВасВас является символом того, к чему призывал Кугач.
– Важно молиться этому богу, важна степень искренности – явление бесконечности. – Говорит Юрий.
Николай Соломин признаётся, что в плену он рисовал немцев – так и выжил.
Тётя Оля затягивает: «Летят утки, летят утки и...» – мужчины подхватывают: «и два гу-уся-аа...»
Укорили мужчин, так как это бабья песня.
Потом папа настроил балалайку. Очень любит казачий романс, у него мягкий грудной голос:
Всё покончено меж нами,
Между мною и тобой.
Ты гуляешь и с другою,
А я занята тобой...
Ты да я – нас только двое,
Ты вздохнёшь, я повторю.
Сердце скажет, поневоле:
Одного тебя люблю...
Кира Коржева напевает своё:
Вспомни милый, вспомни, мой друг, –
Вспомни речку, вспомни мой луг...
Мама и Ольга вспоминают Козы:
– Море, терраса, луна... Лучшее время – молодость. Пили «Шарап» – красное вино, «Кокур» белое вино. Татарка расстелит ковёр... Геля рассказывал, как лазили ночью по-пластунски в виноградниках: «Вдруг светится чёрная змея, стоит и пьёт виноград».
Мама вздыхает...
– Козы… жили бедно, туда попали, там рай!
Купались, плясали, патефон в песке, ходили в одних плавках, чёрные, как черти, – преображается Кугач... А Коржев добавляет:
– Натурщица позирует обнажённая (пленэр), а мы все в плавках под зонтиками. Вас Вас ходит в шляпе – смотрит, поправляет...
Женщины поют: «Когда проходит молодость, тогда сильнее любится...»
– Каждой творческой даче свойственна своя песня. – Говорит мама. Кира затягивает:
Я за реченьку гляжу,
В голубую даль...
Никому не расскажу
Про свою печаль...
Открываю я окно...
– Красивая русская женщина, уважаю её мужа, Гелия, написавшего картину «Поднимающий знамя».
Чтоб не жить, не тужить одинокой –
Где-ж ты мой, друг родной, синеокий...
И вот все поют, с каким-то затаённым терпением:
Я встретил вас, и всё былое
В отжившем сердце ожило...
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенётся в нас...
Папа громко тянет, мама хлопает его по плечу:
– В каждой семье есть: кто-то поёт, а кто-то угнетает:
И так душе моей легко...
Привольно повела тетя Оля Светличная:
Белым снегом, белым снегом...
Юрий Петрович, рассматривая Альбом художников, вспомнил слова Льва Толстого: «Настоящее произведение искусства может проявляться в душе художника только изредка, как плод предшествующей жизни, точно так же, как зачатие ребёнка матерью».
Папа сказал, обращаясь ко мне, что когда пишешь архитектурный пейзаж, особенно дальние церкви, надо брать крупней, чем они есть на самом деле. Когда закончишь работу, вставишь в раму – всё встанет на свое место.
Кира нежно поёт:
Хорошо, игриночка
Играй, ягодиночка...
А мой милый лучше всех,
Его я – родимочка...
Ольга Григорьевна запела грустный романс:
Ещёмного в душе недосказанных фраз,
И не все ещё выпиты ласки...
Но конец наступает пленительной сказке
И последний с тобой мы встречаемся раз.
Скоро осень придёт и завянут цветы,
Видишь в небе летят вереницы, –
Это к югу несутся свободные птицы,
Это нашей любви отцветают венцы...
Я прислушивался к их голосам, к словам... А Коржевы, такие разные, но сердечные, поют:
В тумане загораются огни,
Сегодня мы уходим в море прямо...
Витала романтика молодости, надежд и открытий...
4.
Мама вспоминает:
– В следующем году мы с Прибыловским отправились на юг Кубани. Не далеко от Азовского моря наткнулись на большую станицу. Старотиторовская расположена между двумя лиманами – солёным пресным. Станица нам очень понравилась, и мы остались в ней работать. Однажды утром нам привезла почту девушка, будто само солнышко прикатило на велосипеде – всё в ней лучилось молодостью и красотой: «Вася, посмотри кто к нам приехал – само солнышко!»– Вася тут же начал этюд Любочки Никитиной, это положило начало работе над большим портретом-картиной «Любочка-почтальон».
Эта картина побывала на Биеннале и была отмечена послом Италии, как лучшая картина.
Как Мария радовалась, услышав, что где-то в станице родился ребёнок. Нарвав охапку цветов, и бежала туда, поздравляла, договаривалась, чтобы мама посидела с ребёночком в саду.
Она в горнице любила рассматривать, в уголку, иконки Богородицы с Сыном – Материнство.
Любила картину Франсуа Милле «Кашка», портрет: «Девушка с жемчужной серёжкой» Вермеера Дельфского. После кончины Василия, она написала тревожную картину «Партизанская мать» – позировали ей сын Сергей и внучка Маша. Купила на Дону курень, наезжала летом и в садочкеживописала...
Подвиг её жизни раскрывает директор "Казачьего стана", в хуторе Пухляковском, Сергей Долгополов, в беседе с Народным художником России, Марией Владимировной Савченковой в 2016 г.
С.Долгополов:Мария Владимировна, расскажите, как создавалась в хуторе картинная галерея?
М.Савченкова: В Пухляковский я впервые приехала с художницей Татьяной Владимировной Коноваловой лето 1949 года. В Москве нам дал письмо к Анатолию Вениаминовичу Калинину замечательный писатель Валентин Овечкин. Он дружил с моим зятем Александром Марьямовым,
тоже писателем. Как-то прихожу к нему и говорю:
– Мне некуда ехать.
– Как некуда поехать? У меня на Дону есть приятель. Напишу ему письмо и езжайте.
– И мы с Татьяной Владимировной поехали.
С. Долгополов: С какой целью?
М.Савченкова: Писать, работать. Только об этом были мысли. Мы и отправились на Дон. Приехали в Ростов, тогда там ещё пленные немцы восстанавливали город. Сели на небольшой пароходик с колесом. Целый день плыли из Ростова в Пухляковский.
Пришли к Анатолию Вениаминовичу Калинину с письмом. Он был такой молодой. Устроил нас по соседству в домик, в котором жили старик и старуха Загробины. Впоследствии портрет хозяина домика написала Татьяна Владимировна. Он висит в доме писателя сейчас.
Стояла сильная жара. Мы всё время проводили на Дону. Хватило сил нам ходить на гору и в полеводческую бригаду. В то время там работала знаменитая женщина-полевод, виноградарь Клавдия Николаевна Чекунова. С неё А.В.Калинин в романе "Цыган" списал, собрал образ Клавдии Пухляковой. Татьяна Владимировна написала её портрет. Показали свои работыАнатолию Калинину и его жене Александре Юлиановне. Они к нам приходили в гости. Было так замечательно. Он нас проводил в станицу Раздорскую. А затем мы опять сели на пароходик. На нём везли солдат-новобранцев. Они всю ночь до самого Ростова так замечательно пели...
Но это было не первое моё знакомство с Пухляковкой.
С.Долгополов: Как выглядел хутор в 1949 году?
М.Савченкова: Хутор тогда заканчивался за старым кладбищем. Затем была пустота, и далее располагался Дом отдыха. Мы в него ходили с Татьяной Владимировной. А жили мы на Верхнем хуторе, рядом с Калиниными. Так что хутор в настоящее время сильно расстроился.
Сразу за хутором, до Раздорской станицы, располагались виноградники. Так красиво было. Ходили в полеводческую бригаду, писали колхозников. Там был ток, на котором молотили зерно. У меня есть небольшой этюд, я его вам передам в галерею. Жаль, виноградников нет.
Почему мы позже приезжали в Пухляковку? Хутор всегда меня притягивал своим живописным видом. Я думала, что Анатолий Вениаминович познакомит мужа с М.А. Шолоховым. Он был застенчивый человек и не мог сам лезть в знакомства. Жаль, что знакомство не состоялось и искусство потеряло портрет М.А Шолохова.
С.Долгополов: Вы в Пухляковский приезжали на машине?
М.Савченкова: Да, у нас уже была «Волга». В хуторе мы жили в совхозной гостинице. Раза два мы с Василием Кирилловичем приезжали в Пухляковку. Он здесь хорошие этюды писал. Один из них находится в Пухляковской картинной галерее. Мне он очень нравится. Вечерний вид с Дона. Пухляковские бугры. Красиво...
С.Долгополов: Вы с Б.А. Плевакиным познакомились ещё до создания картинной галереи?
М.Савченкова: Да. И связано было наше знакомство со спасением дома художника Н.И.Крылова в Новочеркасске. Строился новый жилой дом, и дом художника хотели снести. А в это время С. Бондарчук снимал фильм «Степь», и моя сестра, Елена Владимировна, в нём снималась. И мы приехали в Новочеркасск. Нас нашёл Плевакини, стал жаловаться Василию Кирилловичу, что хотят снести дом Крылова. Елена Владимировна познакомила их с Бондарчуком, и они вместе пошли к главе города и отстояли дом, а вот мастерскую снесли. Но внизу строящегося дома они сделали выставочный зал.
С.Долгополов: Когда вы решили купить в Пухляковском дачу?
М.Савченкова: К идее приобрести дачу в хуторе в 1984 году привлекла меня работа по созданию картинной галереи. Я стала помогать в этом деле Василию Кирилловичу, познакомилась с директором техникума Иваном Ивановичем Коробко. Симпатичный человек. Он тоже загорелся идеей А. В. Калинина создать в Пухляковском галерею.
Потом ко мне пришло письмо от Калинина с просьбой собирать картины московских художников для галереи. Я стала вести эту работу и продолжаю до сих пор.
Анатолий Вениаминович Калинин договорился с председателем Всероссийского Союза художников Ткачёвым. Их два брата – Сергей и Алексей. Оба художники. Сергей Ткачёв – ученик В.К. Нечитайло.
А.Калинин и С.Ткачёв были депутатами Верховного Совета РСФСР и по-видимому, договорились о передачи картин для галереи из художественного фонда. Я об этом могу только догадываться. Меня попросили заняться отбором картин.
С.Долгополов: И.И.Коробко к Вам приезжал?
М.Савченкова: Да. Раза два он был в Москве, в худфонде. Это было важно, т.к. хранители запасников старались избавиться от слабых работ. Но я и Василий Кириллович понимали толк в искусстве, и мы сделали хороший отбор картин для галереи. Отбор проходил в двух запасниках худфонда Союза художников РСФСР. Сделали это со второго раза. Первый раз отобранные картины кому-то передали. А вот второй отбор пошёл в создаваемую Пухляковскую галерею.
С.Долгополов: Вы отбирали сами и живопись, и графику, и скульптуру?
М.Савченкова: Да. Всё, всё.
С.Долгополов: Одно дело отобрать работы по художественным достоинствам, но ведь они имели ещё какую-то стоимость?
М.Савченкова: Да. К тому же всё это ужасно долго оформлялось. Работники фонда говорили:
– Конечно мы передадим вам работы. Но хотим знать, какие помещения отводятся под галерею, какие в них условия хранения картин. Не течёт ли там крыша. Ведь ценность передаваемых работ страшно большая.
С.Долгополов: Это был дар худфонда?
М.Савченкова: Да. При этом говорили, что отобранные работы имеют большую стоимость, что мне в благодарность должны в хуторе дом построить. Сейчас это не важно. Дача-мастерская у меня в Пухляковке имеется.
С.Долгополов: В каком это году было?
М.Савченкова: Было это летом 1984 года. Меня, в составе делегации московских художников, пригласили в Грузию. По возвращении позвонили и сказали, что будут ждать в Ростове. В аэропорту встретила машина директора техникума, и я приехала в Пухляковский.
Дом культуры уже работал. В нём показывали кино. Встретил меня директор Дома культуры Борис Петрович Куриленко. Он был очень деятельный человек. По-видимому, он и занимался перевозкой работ из Москвы. Я с уважением относилась к этому человеку. Куриленко отвёл меня на второй этаж. Показал помещения, предназначенные под галерею. Они были
абсолютно пустые. Я их измерила. Нарисовала план, где располагаются окна, двери. Тогда под галерею отвели два зала и комнату под хранилище картин. Увидела я, что помещения очень хорошие. В одном предположила разместить живопись, а в другом графику. Что и было сделано. Жаль, что во время ремонта галереи в 2001 году к 85-летию А.В. Калинина зал графики отобрали под кабинеты.
С. Долгополов: Когда Вы всё измеряли, поехали в Москву?
М.Савченкова: Да. В Союзе художников всё рассказала, представила размеры и план помещений. Все сказали, что они подходят под галерею. К этому времени работы для передачи в галерею были отобраны. Через секретариат оформили их передачу.
С.Долгополов: Кто приезжал за работами в Москву?
М.Савченкова: Осенью 1984 года приезжал на совхозном автобусе Б. Куриленко. За один раз все работы отвезти не удалось. Поэтому был второй приезд в Москву. Всего было передано для Пухляковской галереи более ста работ живописи, графики, скульптуры. 2 марта 1985 года в Доме культуры состоялось открытие Картинной галереи.
***
В средине 80-х в хутор к Марии Владимировне приехали из Москвы Алла с дочерью и моей, Анной. С Аллой я был разведён. Мама моя ценила её живописное дарование. Они ходили на Дон – мама писала Анечку, выгоняющую из воды гусей. Далее, Анна поступила в иконописную мастерскую во Святой Лавре. Архимандрит Пименблагословил Анну в Шамордино. В восстанавливаемой женской обители, очень пригодилось её писание больших икон. Она украшала иконостас и Царские Врата.
5.
Вырву неделю из дома
И унесу её к Дону...
Там, где холмы золотые,
Падают балки седые...
Звёзды, как лампы сияют -
Млечный нам путь озаряют.
М.Савченкова
Обычно, ко Дню рождения собираются гости, а тут мы приехали раньше – моей семьёй.
За столом: Людмила Васильевна, жена моя, актриса театра и кино и дочь, Полиночка – Людушкино воспитание – всегда дыхание Слова Божия. К завтраку маму ждали, а она вынесла этюдник и на мольберт поставила холст – пишет нас под орехом. Картина вышла – «Завтрак на хуторе» 1989 г.
Ежегодно – на Дон... А тут приехал в ноябре – уже холодно. У мамы на кухоньке горела печь, вставленным в неё газовым отоплением. Вставили двойные окна и пили чай, заваренный чабрецом. Приходила, после работы Татьяна с молоком, пекла пирожки с капустой. Иной раз она укрывала
«Донскую чашу» виноград, а тут посоветовала двух жителей – специалистов по укрытию виноградных лоз на зиму. Думал я забрать маму в Москву, но она отказалась – решила тут встретить раннюю весну.
Сгребали листья, собирал грецкие орехи. В саду не унывает большое грушевое дерево, каждый год плодоносит. Высоко висят большие зелёные груши. Залез, нарвал – если падают, долго не лежат. Некоторые мама укладывает в протвинь, обрызгав их водой, и в духовку. Самое славное
мамино угощение – груши золотятся шипят, а вкушаешь, как мёд.
В небольшой мастерской, мама всё билась над большой картиной, где девушка выгоняла из Дона гусей. Она натянула двухметровый холст и с ним работала, рисуя вдохновенно углём...
Очень хорош, правее, крупный белый тревожный гусак, размахивающий крыльями. Мама приобрела, у местной жительницы, два больших крыла, висевших в мастерской на смотрины.
Крайних гусей (гусынь) она обрезала по шеи, изгоняя за холст. С разрешения мамы, я их так же врисовал углём, вскинув им головы. (Как мамы не стало, эту картину выкрали).
На Дону мама подсмотрела живую картину «Вечереет на Дону» (2003-2005 гг.): мать вытирает полотенцем продрогшего сыночка, на краю лодки, а в лодке сидит Полина и расчёсывает волосы.
В Полининой книге – она не только актриса Театра на Таганке, но и член Союза писателей России – есть воспоминания приездов на Дон, привожу выдержки из её рассказа «Бабушкин курень» («Роман-журнал ХХI век», 9/2007, «Русское Воскресение»):
Солнце пробивает листья насквозь до потрескавшейся земли. Раньше в центре сада стоял венский покосившийся стул и большой чёрный живописный зонт, теперь выросла небольшая мастерская с верандой, ткнувшейся в виноградный лабиринт. Здесь бабушка без устали работает – пишет новые картины, мучительно доводит старые:
- Да мне, вы знаете, врачи категорически запретили больше трёх часов в день работать, такой кошмар! А у меня меньше шести-семи часов никак не выходит. А я так плохо себя чувствую – жара, така пакость! Вот, полотенце намочу холодной водой, голову обмотаю и хожу!
Но и в жару сад да курень на ней, хоть и соседи помогают, только успевай: то полить, а вода по капельке за день в бочку цедится; то урожай собрать, абрикос, да груш, да орехов с помидорами – ветки ломятся:
- Такая жара, всё сгорело! Всё сгорело, это же ужас какой-то!
Сядем вкруг, косточки из абрикосов выняем да на солнце раскладываем – курага-красота!
А с дружкой А.В. Калининым в хуторских делах – и асфальт положить, и газ протянуть, и музей виноградорства поддержать. А галерея художественная в хуторе с собранием картин мирового уровня, их бабушка сама по мастерским, по фондам ходила-собирала и такие жемчужины нашла: Н.Федосов, А.Пластов, В.Стожаров…
А соседи! Эх! Иван Иваныч, земля ему пухом! - Богатырь, десантник, всегда в тельнике ходил, «старый казак», как Илья Муромец.
Через забор махала я к Реутовым, пропадала у них днями. Хлебосолушка, тетя Валя, пышущая, как её фирменные горячие пышки, неутомимой энергией и озорным перчёным юмором – бабушка такой её хороший портрет написала – и хозяин, Георгий Афанасьевич, раньше всеми шахтами в Шахтах и округе управлял, широченной души человек, безграничного гостеприимства – лётчик, этим всё сказано…
Никак нам без Дона! Приезжаем, отмахав тысячу с лишком вёрст, во втором-третьем часу ночи, вываливаемся из загнанной, исступлённой «четвёрки»… и вся усталость, измор дороги вдруг растворяется в топкой, спело-сливовой необъятности ночного донского неба, порыпанного рвущимся оттуда светом звёздных плошек. Накрытые, как попоной, терпким, настоенным, послезнойным воздухом, совершенно позабыв об усталости, наперебой перечисляем, теперь так ярко увиденные, омытые от городского, московского смога звёзды и созвездия.
Тёмные окна бабушкиного куреня вспыхивают в сетке чёрных ветвей, и с высокого, освещённого крыльца слышится голос хозяйки, тоже приехавшей из Москвы в родные места на лето:
- А, это вы, мои москвичи, приехали! Да какие же ещё сумасшедшие посередь ночи о звёздах будут гомонить!
* * *
4-е сентября
Гроза встречала, в стёкла бился ливень,
Что, мол, родные стены позабыли.
С платформы утро мытыми полами,
Встречало распростёртыми руками.
На ветках капли радужные счастья,
Что дождались. Сквозь хлопоты, ненастье
Приехали к родимому порогу.
С полей – подсолнечник и пряный запах мёда.
5-е сентября – День рождения Марии Владимировны Савченковой
Столы всё подставляли, у соседей
Просили утварь, пирожки лепили.
Как хорошо, что есть на этом свете
Соединяющие расстоянья силы.
Шли, поздравляя с разных городов.
Часы в пути потратить не жалели,
И вдоль составленных, ликующих столов
Глаза светились и сердца горели.
Дарили сальские арбузы, из Раздор,
Из Краснодара, Таганрога едут…
И Величальную поёт станичный хор,
Ростов с Москвой о творчестве – в беседу.
Уж вазы кончились, переполнялись вёдра –
Всё с новыми цветами шли народы
И в поздравленьях утопали дни.
П. Нечитайло
6.
Брат Серёжа построил на даче маленький домик для мамы. С ней жила Люда, киевлянка, которая ухаживала за ней.
Я каждый день навещал её, внимал советам по художественному творчеству. Когда маме дарили цветы, она писаланебольшие этюды, иной раз просто поставит вазочку на скамейку.
Мама неосторожно похвалилась своим здоровьем и заболела у неё нога. Незначительная сначала ранка никак не хотела заживать, стала увеличиваться. Ездили в больницу, покупали лекарства. Врачи запретили ей контактировать с масляными красками, и она стала писать красками на водной основе. Не прекращала работать.
В последний год болезнь обострилась. Опять взяли её в больницу и в 99 лет сделали операцию. Я хотел поехать и навестить её после операции через день, во вторник, но жена Людмила убедила ехать сразу же, на следующий – в понедельник. Поехал на перекладных, в палате мама, увидела меня, узнала, попросила, чтобы я привёз ей карандашик и бумагу – порисовать. Потом воздела руки из-под одеяла и тихо сказала: «Митя, я иду к Васе!» В следующую ночь она скончалась, не дожив полгода до персональной выставки к своему столетию.
Весна, едем в машине с мамой Марией на дачу, вдруг она воскликнула:
«Господь, смотрите, ведёт,
Не помню за жизнь свою:
Каждая палка цветёт –
Такое, верно, в Раю!»
2021 г.
Дмитрий Нечитайло
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
