Сергей Петрович, умудрённый годами и убелённый сединой, едва ли не каждый день наблюдал воочию, как умирают или готовятся к этому люди. И понял он: чтобы достойно умереть, надо обязательно стать смиренным и мудрым. Научиться такому приятию мимоскоротекущей жизни, в которой постепенно становится всё ясней, что вечно жив не только не будешь, но даже хотеть жить в старости жизнью молодости стыдно, душевно неопрятно. Такому пониманию научили его деревенские старушки. Он нечасто приезжал в сельские дома, густо пропахшие тем первобытным запахом, который роднил их с жильём пещерного человека. Настой печного дыма, варева себе и скотине, несколько поколений детишек, поднявшихся в избе и основательно пометивших подстилки и полы, невысыхающее ведро для рукомойника и слива помоев в углу за серой задергушкой или без неё, телята-ягнята в студёную пору запускаемые в дом, да какая-нибудь высохшая старушка со своими немощами за дощаной перегородкой создают этот запах.
Опытного врача приглашали осмотреть приболевшего хозяина дома, либо его жену, а уж после этого иногда просили проконсультировать бабушку, поспешно набросившую при нём сатиновый платочек на голову. Стесняясь, без особой охоты подставляла она обвисшее дряблой кожей тело с неизменным алюминиевым или медным крестиком на тёмной суровой нитке и говорила врачу:
– Ох, добрый человек! Зажилась я на этом свете. И когда ж меня Бог приберёт?
А на его ободряющее замечание:
– Бабушка, может, вас в больницу положить, там подлечат, еще поживёте?
Отвечала, покачав головой:
– Стыдно, добрый человек, мне лечиться. Так от веку дано: детишкам игра, а старым хворобушка.
А, бывало, которая и пошутит, подтрунивая над собой:
– Мне без моих болей скушно будет…
Но есть совсем другие пациентки такого возраста. Сергей Петрович давно приметил: открывается дверь кабинета, в неё входит, а бывает, родственники под руки вводят, едва передвигающуюся бабулю. Быстро кинув взгляд на её лицо, врач тут же понимает, что пришла не простая пациентка. Мерно колыхающаяся грудная клетка издает низко шипящие звуки долгих выдохов, лицо грозно насуплено бровями и явно недовольное. Поддерживаемая дочерьми, без приветствия, этакая «Васса Железнова» плюхается на стул для пациентов. На вежливый вопрос врача:
– И что у нас болит?
Помолчав и глянув в глаза врача, твёрдо отвечает:
– Всё!
Иная еще и рукой проведёт сверху вниз.
Ну, тут врачу всё ясно. Пациентка пришла требовать молодости. Или хотя бы такой жизни, которая вечно тянулась бы в кругу привычных подруг и телесериалов. Психика многих стариков, совращённых рекламой, обещающей обязательное продление жизни, и успехами современной медицины, видящей в человеке только машину, детали которой можно запросто заменить, тоже изменилась. Вместо того, чтоб с облегчением думать о завершении пути земного и – с радостью! – о пути небесном, о следе, оставляемом на земле, такие стариканы пытаются любыми путями вкарабкаться на «тонущий корабль». По возрасту вроде положено понимать, а как познакомишься с отношением к собственной смерти – вроде и не жил еще человек. Бабуси, дедуси, не говоря уж о зрелом возрасте, хотят и надеются жить бесконечно. А если болезнь всё ж одолевает, усиливающаяся немощь заставляет думать об уходе – приходит неприязнь к сохраняющим здоровье. Бывает, даже к лечащим врачам. Сергею Петровичу однажды «повезло» общаться с такой. Вызвала на дом. Возраст – под восемьдесят, недавно выписана из больницы. Врач прочитал выставленные тяжелые диагнозы и мысленно согласился с коллегами. Но в это время больная, преподаватель ВУЗа в прошлом, крепким тренированным голосом, не допускающим возражений, смотря ему в лицо, произнесла:
– У меня выявили гипертонию в третьей стадии, частую стенокардию, диабет, камни в почках и склероз. И скажу я вам…, – она твердыми немигающими очами уставилась в глаза лекаря, повторила убеждённо, усиливая голос, – и скажу я вам: во всех моих болезнях виноваты врачи!
Сергея Петровича аж закачало на стуле. Дочке больной, правда, стало неудобно. Неизвестно, что они обсуждали вдвоём, и как к такому выводу пришла мать, но дочка тут же кинулась успокаивать:
– Мама, не надо, это лишнее. Рассказывай, зачем вызвали врача.
– Да, врачи! – не успокоилась пациентка. – Они мне не разъяснили, что нужно есть и пить, чтоб не заболеть!
Врачи… Конечно, врачи, кто ж ещё? Неужели человек будет обвинять сам себя, собственное незнание и лень? Да и глупость тоже – разве кто сам себя в ней обвинит? Был у Сергея Петровича пациент – высокий, представительный, явно породистый мужчина к семидесяти годам, ещё крепкий и в полном рассудке. У него рак простаты, к сожалению, далеко зашедший случай, почти приговор.
Ах, это ухватное словечко «почти»! Схватишься за него – и будто вылечился. Мужчина и ухватился. Медицина бессильна? Нет, шалишь, он ещё поборется! Нырнул в Интернет. А там… Целителей пруд пруди, и все обещают. За немалые суммы. Отдал им все деньги. Не хватило. Продал дачу – деньги туда же. Ценности… Дети, внуки пытаются остановить – он с ними не считается. Отчуждение родных, потеря контакта с ними… Умер, как и положено, в свой срок, но без ухода родных, без прощания с близкими. Как это расценить, если по-человечески?
Сергею Петровичу вспоминается другой пациент, он ему милей. Тоже мужчина такого же возраста. Пониже и покруглей. Только круглость его за счёт живота, астраханским арбузом нависшая над лоном. У этого цирроз печени – заболевание никак не лучше рака. Больной не унывает, а юморит над собой:
– Оказывается, мужчины в моём возрасте уже могут забеременеть!
Потому что в его животе время от времени скапливается жидкость, и её Сергей Петровичу приходится удалять, прокалывая брюшную стенку, чтоб не задушила пациента. Да это ещё что. У них от жидкости раздувается не только живот, но и половые органы, бывает до чудовищных размеров. Опять тот шутит, глядя на них:
– В молодости мечтал о таком. А сейчас вроде есть, а пригодиться не может!
Как-то Сергей Петрович осматривал старушонку в деревне по просьбе знакомого лесника. Сухонькая, лёгонькая бабуська застеснялась:
– Нет, уж, нет, в другой раз, я сейчас не готова!
Чем удивила врача. А потом и сам лекарь вспомнил, как к нему доставили старую женщину из церкви. После долго поста у неё начались головокружения и обмороки. Когда он попытался осмотреть её, пришедшую в себя, она сказала:
– Нет, не сегодня, давайте я к вам завтра приду.
– Но вы можете умереть до завтра!
– На всё Божья воля, – уверенно произнесла она и категорически отказалась.
Но на удивление врача, назавтра явилась точно к назначенному сроку.
– Сегодня – пожалуйста!
– А почему вчера отказалась?
– У меня для посещений докторов лежит специальная одежда. Вчера я вымылась, и надела её.
Тёмное платье прикрывало исподнее чистейшей белизны. И неловко стало врачу, когда вспомнил, как сейчас, не стесняясь, на приём к нему приходят молодые женщины и девицы в затёртом, несвежем белье. Казалось бы, есть горячая вода, стиральные порошки, удобства... А уважения нет ни к своему телу, ни к докторам. Нет, что-то изменилось в мире. Жить становится удобней, легче, но… как-то неправильней.
Хотя и в этом неправильном мире существуют исключения. Сейчас в реанимации лежит Виктор, нестарый ещё мужчина. Что его заставило бежать за человеком и прибежать к собственному тяжелейшему инфаркту миокарда? Этот случай рассказала племянница пациента:
– Однажды дядя пришел домой сильно запыхавшийся. Стали выяснять, оказалось... На его глазах человек обронил кошелек, полный денег. Дядя видел, как он его потерял, окликнул, но тот припустил бежать. Дядя поднял кошелек и за ним. Тот еще быстрее. Дядя его все-таки догнал и вернул кошелек. А ночью хриплое дыхание, скорая помощь, инъекции, реанимация. И ещё неизвестно, выживет ли…
Как не хватает сейчас многим людям почтения к собственному уходу из жизни! Кажется им, что в наш век организм можно капитально отремонтировать, как подержанную машину. Надо только угадать средства, лекарства и «правильного» врача. В Божественной помощи и дороге к Нему они не нуждаются…
Виктор Рыбалко
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
