В сборнике «Архангельские писатели», вышедшем уже давненько, в 1986 году, есть статья о писателе, о котором, к сожалению, немногие знают и у нас на Севере. Статья небольшая, но с приличным перечнем сочинений и большим списком литературы. Фотография молодого человека, совсем молодого, мальчика почти… Иван Николаевич Меньшиков.
В этом году 23 июня писателю исполнилось 100 лет со дня рождения, а земной жизни ему досталось неполных двадцать девять лет.
Его помнят, конечно, на родине в Челябинской области, в Леузе, где он учился, в Нарьян-Маре обязательно помнят, в Гомеле… В Интернете можно найти о нём сведения. О Меньшикове есть много воспоминаний известных людей (отрывки из некоторых воспоминаний будут в этом небольшом очерке приведены). Но, думаю, есть и те, кто впервые прочтёт это имя. А имя очень славное и достойно, чтобы мы его знали.
Иван Меньшиков родился в многодетной семье в деревне Айлино Челябинской области. Детство и отрочество прошло в с. Леуза (Башкортостан). Семье жилось несладко: всё-таки пять сыновей и три дочери! С детства Иван привык к труду: пас овец и свиней в коммуне, куда вступила семья, но работал и юнкором: редакция газеты «Пионерская правда» даже премировала его приёмником. Будущий писатель мечтал стать авиатором, но не смог окончить авиационный техникум – уж очень тяжело жилось семье!
После переезда с родными в Москву Меньшиков пошёл работать в газету Московской окружной железной дороги и, начав писать стихи, прозу, поступил заочно в Литературный институт имени А.М. Горького.
А в двадцать лет Меньшиков решил уехать в Заполярье. Его позвала Арктика. Константин Симонов вспоминал: «Я знал Меньшикова больше десяти лет. Мы вместе начинали писать… Уже тогда, будучи совсем молодым парнем, Меньшиков выделялся своей серьёзностью, хорошей привычкой много и тщательно думать над каждым произносимым словом, твёрдым жизненным правилом писать только о том, что он хорошо и глубоко знал.
Однажды он пришёл ко мне и сказал, что ему непременно хочется писать об Арктике.
– Ну что же, съезди в командировку, – сказал я ему.
– Я, собственно, и пришёл проститься.
– Очевидно, до осени? (разговор был весной)
– Нет, – улыбнулся он, – на два года.
– Уезжаешь на два года?
– Да, подписал договор. Буду там два года работать. Всё же новое, тут тремя месяцами не отделаешься. Столько узнать нужно! Я боюсь, что ещё и двух лет-то не хватит.
Слова у него никогда не расходились с делом, и через два дня он уехал. Меньшиков поехал на Север не смотреть – он поехал жить и работать, принципиально считая, что людей по-настоящему можно узнать только тогда, когда работаешь с ними, а не тогда, когда смотришь на них…»
Вот как рассказывает архангельский журналист и писатель Георгий Суфтин о своей первой встрече с Меньшиковым в Заполярье:
«В редакцию газеты «Нарьяна Вындер» пришёл застенчивый юноша и, слегка краснея, сказал:
– Я буду у вас работать…
… Неказистый вид юноши, почти мальчика, в мешковатом, не по росту пиджаке и сереньких хлопчатобумажных брюках, произвёл на нашу закалённую полярными морозами братию далеко не лестное для него впечатление.
– Что же здесь вы будете делать?
– А всё, что придётся, – просто ответил юноша, улыбнувшись так хорошо и душевно, что наши тундровые сердца немного оттаяли…
… Так появился у нас новый сотрудник – Иван Меньшиков.
Мы с ним подружились с первых же дней. Простота и непосредственность, любопытство к жизни, немного наивная восторженность и, наконец, почти детская беспомощность в самых простых житейских делах – всё было в нём так свежо и чисто, что невольно привлекало к себе».
В автобиографии, написанной 13 мая 1942 года, Иван Меньшиков сообщает, что именно в Нарьян-Маре он «в сущности, и начал свою литературную деятельность». Но сначала он влюбился… в людей, живущих на этой суровой земле. «Ты понимаешь, какой это хороший, честный, простодушный народ – ненцы? Как они тянутся к культуре, как жадно хотят всё знать. Нет, я просто в восторге от них, я влюблён в них! Книгу о них я напишу» (из статьи А. Михайлова).
И этот восторженный мальчик действительно написал про них книгу, и не одну! Но прежде он стал учиться жить их жизнью. Юрий Нагибин вспоминал в предисловии к одной из книг Меньшикова: он (Меньшиков) «болел жестокой цингой, лишившей его передних зубов, гонял оленьи упряжки, замерзал и бедовал вместе с героями будущих книг…». Не раз жизнь Ивана Николаевича подвергалась опасности – время было очень неспокойное, но чистота, мужество и искренняя любовь к людям молодого писателя нашли отклик в сердцах жителей тундры. Его полюбили ответно, по его просьбе пересказывали ему на русском языке сказки, легенды и песни ненецкого народа, часами пили с ним чай и беседовали в чумах на стойбищах, да и сами приходили в холостяцкую квартиру к «русскому Ване». Он выезжал в тундру, чтобы написать статьи и очерки, разобраться в жалобах, выступить на собрании оленеводов, часами разбирал первые литературные опыты молодых ненцев. (Вместе с Георгием Суфтиным он создал литературное объединение «Заполярье», существующее по сей день)
В 1936 году Меньшиков вернулся в Москву. В 1939 году в Архангельском книжном издательстве вышла его первая книга. А потом уже в Москве выходят «Человек не хотел умирать», «Друзья из далёкого стойбища», «Легенда о Таули из рода Пырерко». Готовится к выходу пятая книга «Человек ищет счастья»…
Писатель Меньшиков замечен и читателями и критикой. На первые книги его пошли многочисленные отклики в прессу. «Вернувшись домой, – писал Ю. Нагибин, – он «заболел» родной для него, уроженца Южного Урала, русской темой, купил избу в деревне Вертошино, над быстрой и прозрачной Вертошинкой, и зажил колхозной жизнью, давшей материал для новых рассказов».
Из воспоминаний Сергея Бородина: «Это было поздней осенью за несколько лет до войны. Я постоянно жил у себя на даче в Рузском районе в верховьях Москва-реки в глухой деревне, на краю непролазного леса. Мела метель первую порошу по голой оледенелой земле, когда студёный ветер кажется холоднее зимних морозов, а дома трещало пламя в печах, и в их мерцающем свете в комнаты наползали сумерки. В это время собаки рванулись в прихожую, и в дверях я увидел человека в длинноухой северной шапке и в валенках, но в лёгком и незастёгнутом пальто. Он не пятился от собак и не наступал на них, а ждал, спокойно улыбаясь, и собаки вдруг смолкли, словно что-то припоминая из каких-то давних своих видений, но ещё не решаясь раскрыть уже охватившее их расположение к незнакомому пришельцу.
Когда он разделся, оказалось, что и пиджак его не застёгнут, да и нельзя его было застегнуть: пуговицы не было. Длинные руки покраснели, потому что шёл он сюда без варежек, но он продолжал улыбаться, оглядываясь, а когда заговорил, голос его оказался тоже улыбчивым и певучим, негромким и неторопливым, словно человек прислушивался к звуку каждого слова, прежде чем его произнести.
Он сказал, что его зовут Меньшиковым Иваном Николаевичем, но тут же, рассказывая что-то о себе, несколько раз назвал себя Ваней. Он пришёл сюда километра за два, из Малеевки, куда приехал писать книгу.
Не сразу, а постепенно приглядываясь ко мне, он порасспросил меня, хорошо ли тут жить, тихо ли. А потом признался, что и сам надумал так же вот поселиться в деревне, чтобы спокойно работать. Так он и остался в наших местах…
…Много и хорошо любил он говорить о земле, о грибах, о Крайнем Севере, откуда незадолго до того вернулся, о далёких временах русской истории, и хотя, кажется, никогда специально не занимался историей, говорил всегда интересно о том, как представляет он себе далёкую, далёкую жизнь родного народа. Если он брал со стола древнюю рукописную книгу, по её обветшалым страницам он вдруг разгадывал давний мир, от которого эта книга осталась.
Однажды, уже перед самой войной, он заговорил о прошлом России, о тысячелетней давности каких-то событий, и говорил он не о подвигах, не о торговых связях, не о величии древних городов, а о человеческом труде тех времён, об искусных руках, строивших города, о трудолюбии и непостижимой способности к творчеству простых людей.
Простой человек, стремящийся овладеть искусством, знанием или ещё смутной, но неотвратимо-желанной мечтой, привлекал его и в жизни и в творчестве».
С начала войны Иван Меньшиков работает специальным корреспондентом «Комсомольской правды». Теперь он пишет фронтовые очерки и рассказы. Их публикуют в газетах, их читают по радио. Героями его произведений становятся снова простые люди, защитники своей страны. В этих рассказах много горя и страданий человеческих, но в них и непоколебимая уверенность в том, что враг будет разбит и Победа останется за этими солдатами, матросами, партизанами, девочками из колхоза – простыми советскими людьми. Рассказами Меньшикова зачитывались солдаты на фронтах. А вот книга «Смертная переправа» с предисловием К. Симонова вышла уже после гибели писателя.
В апреле 1943 года Ивана Меньшикова направили со специальным заданием в фашистский тыл. В своём дневнике писатель сделал такую запись: «Настроение чудесное. Смотрел в МХАТе «На дне»… Сегодня-завтра уезжаю в немецкий тыл. Будем выпускать в оккупированной немцами Белоруссии и на Украине «Комсомольскую правду». Полностью обмундирован и вооружён… 19 апреля был принят в кандидаты партии, и это как-то изменило во мне что-то. Точно прошло моё детство, юность и наступило мужество. Как много надо и можно сделать. Удивительно, что, уходя в неизвестность, я как-то ни мгновения не чувствую своей обречённости, страха за себя. А ведь возможно всё… Пожалуй, юмора ради надо о себе некролог написать. Всё-таки, несмотря ни на что, я парень, должно быть, неплохой».
Дважды самолёт, на котором летел Меньшиков, безуспешно пытался сесть на партизанский аэродром в Белоруссии, и оба раза возвращался в Москву. На третьей попытке 28 апреля 1943 года самолёт разбился при посадке в районе города Мозырь.
«Двадцатидевятилетний Меньшиков – мальчик перед нами, – писал Ю. Нагибин в предисловии к одной из книг Ивана Меньшикова, которое озаглавлено «О человеке, который всё успел…», – Но кажется, будто он прожил удивительно большую и долгую жизнь…так много он сделал, узнал, увидел, пережил, перечувствовал, передумал, так много написал, так хорошо послужил своей стране, прежде чем ушёл пламенем – сгорел в самолёте над партизанской землёй».
Иван Меньшиков оставил, кроме изданных книг, многочисленные рукописи: ранние стихи, поэмы, неизданные повести, пьесы, рассказы. В личном фонде писателя около двух тысяч страниц рукописей (фонд был создан по инициативе П.М. Меньшиковой в ЦГАЛИ СССР после войны).
К этому и добавить-то что-то сложно. Разве напомнить заголовок ещё одного предисловия, написанного, по-видимому, биографом писателя Дмитрием Масловым. – «Он светился любовью к людям». Судя по многочисленным воспоминаниям, с этим согласились бы все, кто знал писателя. Впрочем, это видно и по произведениям Ивана Меньшикова.
И так хочется, чтобы его продолжали читать, чтобы помнили!
* Биографические сведения взяты из биобиблиографических справочников, энциклопедий, предисловий к книгам И. Меньшикова, из книги А. Михайлова «Иван Меньшиков».
Елена Кузьмина (Архангельск)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
