Умер не великий человек, но совершил он почти великое дело. Разумею Павла Михайловича Третьякова. Я его мало знал, всего раза два говорил с ним. Это был скромный по виду, вдумчивый и осторожный на слова человек. Он и о себе, и о своем деле говорил скромно, просто, но сознавая, что это не маленькое дело, что оно оставит след в истории русского искусства. Художники про него говорили, что он «торговался»; как купец он привык к этому и искал «настоящих» цен и их устанавливал на художественном рынке; не имея бешеных денег, железнодорожных или биржевых, он не играл роль мецената и рассчитывал свои покупки, как всякий коллекционер. Он прислушивался к суждениям, к критике, следил иногда за ходом исполнения картины, посещая мастерские, выбирал осторожно, приглядываясь и прислушиваясь, не полагаясь только на один свой вкус и практику и не желая пропустить ничего мало-мальски замечательного. Истратив большие деньги на картины и на устройство здания, в котором помещается его галерея, он отдал всё это городу, значит, всем, и вам, и мне, и нашим потомкам самым отдаленным. Это поистине патриотическое дело, без фраз, без громов и самохвальства. На посторонний взгляд оно как будто само собой росло, без всяких усилий и забот, без труда и волнений; на самом деле всё это надо было и у этого дела целая история. Оно росло вместе с ростом русского художества, и строился великолепный храм, постепенно камень за камнем, и загорался лучами славы своих богов, своих творцов прекрасного и сильного, достойного жить в потомстве, и эти лучи отражались и на скромном строителе, московском купце, который ещё мальчиком, получая от отца карманные деньги, уделял их на покупку картин. Иметь деньги – не важное дело, но уметь ими распорядиться – вот что важно. Отказаться в известной мере от собственности – вот что важно. Люди искренно религиозные говорят про своё богатство: «это мне Бог дал», и часть его отдают Богу и на дела угодные Богу. У других является такое соображение: это – моё и не моё. И в этом – первый отблеск благой мысли. Вы приобретаете своим трудом, умом, знаниями, но в том, что вы приобретаете, есть несомненная часть общего достояния. Почему? Да потому, что мы живём и работаем вместе, среди людей, обстоятельств, зависимости друг от друга, взаимной помощи; невидимыми нитями мы все связаны между собою, и то, что есть я, – в сущности, не есть что-нибудь совершенно отдельное и отделенное от всех. Чувство собственности глу6око вложено в человеке, а потому уж большая заслуга его, если он скажет себе, что моё – не все моё, а часть его несомненно принадлежит обществу, не семье моей, а обширной семье, которую мы называем своей родиной. Благотворить, созидать общественные учреждения, больницы, клиники, школы, художественные галереи, библиотеки, приюты – значит сознавать, что моя собственность – и моя и не моя. И чем больше будет богатых и достаточных людей, которые будут сознавать это, как долг, как простое, житейское дело, тем лучше жить и тому, кто это делает, и тем, кто этим пользуется. Я думаю, что П. М. Третьяков пришел постепенно к этому убеждению и создал общественное учреждение, которое имело и будет иметь большое воспитательное значение.
В прошлом году я вошёл в Третьяковскую галерею, в те комнаты второго этажа, где так много прекрасных картин, где русские известные лица в портретах, где русская жизнь современная и прошлая, представленная ярко, талантливо, во всём своём разнообразии вызывающая сложные и крепкие чувства национальности и художественного удовольствия, – посмотрел я на всю эту прелесть и заплакал от радости, что всё это у нас есть, что это выросло в какие-нибудь тридцать-сорок лет, что золотые руки, писавшие всё это, – русские руки, которыми владела русская голова, просвещенная и даровитая, и что всё это собрано трудом и усилиями одного человека, русского купца. И да будет благословенно его имя из рода в род вместе с именами тех художников, произведениями которых населён этот храм. В нем гордишься именем русского, и понимаешь великую даровитость русскою племени, и веришь в великое будущее.
Если Москва не воздвигнет памятника своему Третьякову, мраморный статуи хоть в галерее его, – она будет не Москва, не сердце России, потому что сердце России должно понимать и своё значение, и значение тех дел, которые совершаются его истинными гражданами.
11(23) декабря 1898 года, №8187
Алексей Суворин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
