– Вот опять мне советуют: не говори правды шефу-благодетелю, не беспокой его своими нуждами-мелочами, не порти настроения, мы тут сами все сгладим-уладим и представим в лучшем свете... О, бессмертная потемкинщина! Каких только дел она не испортила, не погубила, не изгадила! Цари свалились, коммунисты свалились, демократы вообще в дерьме обмана потонули, на обмане родились, в обмане и сгинут. Ложь громоздится на ложь, и порядочности уже нет места в России.
Для чего врем? А просто: не будем портить начальству настроения, давайте-ка лучше выпьем и... «пообщаемся» в усладе. А трубим-то во все трубы что? «Дело – во главу угла, дело – превыше всего, дело может делать только хозяин, соединим его с собственностью...» Где оно, Дело, и где он, Хозяин? Сплошной грабеж под сплошной обман.
Вранье – это агония власти. Власть крепка правдой и честью, а если человек – каждый! – начинает жить враньем, какая власть удержится? Дела-то нет, один обман. Сверху донизу, вдоль и поперек. Лгать выгодно. Ложь действительно не портит настроения, не омрачает того, кто сидит перед бутылкой с закусью и собирается отдохнуть «от трудов неправедных». Лжем, чтобы жить красиво, сладко или хотя бы сносно, но жить сегодня, сию минуту, хотя знаем, что век враньем не проживешь, придется платить по фальшивым векселям. Но отодвигаем, отодвигаем, отодвигаем час расплаты.
Ах, как велик и сладок соблазн солгать, обмануть, утаить правду! Уедет начальство, уйдет гроза и – так легко на душе: слава Богу, пронесло. Оставили при деле, можно править дальше. А дело, сам же вижу, валится и валится, и поправить я не в силах, но сижу, царствую, а когда прогонят... да нет, не прогонят, потому что все «прогонялы» – такие же вруны, очковтиратели, обманщики. Все управляем делом на обмане, на утаивании истины. Душа сгнила, опоганилась, ее уже нет в человеке, душу съела утроба…
Как же все-таки сказать правду? Как не покориться всеобщему правилу – угодить? Я тебе угодил – ты меня отблагодарил. Значит, отказаться от благодарности? Но это же – стимул! Да-да, благодарность человека, которому ты угодил, – стимул твоего старания. Только вот как стараться, в чем стараться: в деле или в показухе? Ну уж тут ответ совсем прост, уверяют нас: если дело твое, врать не станешь. На том и попробовали строить жизнь без вранья: сделаем каждого собственником. Каждому – свое дело! Но оказалось... Вляпались в яму. Свое дело не заведешь и не поставишь без еще большего обмана. Не солгать – не урвать, не обмануть – не продать. Другие-то вон как на обмане прут! Того и гляди сомнут, раздавят, слопают. Потому – воруют и лгут. Все: от головы до хвоста. Вор на воре и вором погоняет. Значит, выход один – устроить вертикаль честности, от царя до ямщика. Только с кого начинать: с первого или с последнего, сверху или снизу? Если сверху – суд, если снизу – тот же суд, только называется войной. Вот положение – выбирай…
И выбирать придется всем и каждому. Войны уже вкусили – ох, несладко! Суда попробовать? Опять же какого: царского или народного?
Когда у неумехи дело валится из рук, его так и подмывает лгать, вывертываться, заливать, вешать лапшу… Зато неумехи – самые рьяные критики чужих ошибок и неудач. Разнесут старателя в пух и прах, смешают с грязью, обзовут дураком и быдлом. Это уж как пить дать. Неумеха ржет, как жеребец, видя затруднения старателя, не упустит случая поиздеваться над ним, этим он утоляет свою натуру неумехи. Ложь – оружие неутоленного неумехи.
Ну а если мой шеф-благодетель, как та царица-иноземка, дабы узреть воочию дела своего правления, попросит: «Гришечка, покажи мне мои деревни, в которых благоденствуют мои мужики?» Что остается Гришечке? Остается показать свои, потемкинские. Иначе – гнев и конец фавору. Вдруг и меня ждет кислая мина благодетеля, если скажу всю правду о деле? Не дай Бог, разгневается и откажет в благодеянии, они с тобой разберутся, ты испортил им имидж, и они тебя изгонят из своей стаи, устроят тебе «сладкую» жизнь – век воли не видать.
Стая – вот генератор лжи. Стаи алчных прихлебателей-неумех вьются вокруг царей, президентов, шефов-благодетелей… В стаи сбиваются неутоленные, жадные, амбициозные неумехи, наглая бездарь, бессовестные, нахрапистые утробники, питающиеся костью с барского стола. Смачно чавкающая стая загрызет всякого, кто отвергнет ее устав.
август 1994.
Дурман боярщины
…Кто норовит усесться на «ветви власти», попасть в правители? Вглядитесь в их образины – не в лица, не в лики, а именно в образины! – опухшие, плешивые, косоглазые, будто сшитые пьяным портнягой из разномастных шматков, сутулые, угрюмые, писклявые, хрипатые – смотреть тошно, с души воротит. Сие есть признак вырождения, плод генетической бездуховности и космополитизма. Гнилое содержание не может обрести красивого вида – порок выпирает наружу и поганит облик. И как много их, дегенератов, шизиков, нарциссов-неврастеников! Все рвутся в лидеры, да чтоб не одинокими монументами на вершинах барханов красоваться, а чтоб табуны за ними шли!
Но почему народы избирают таких? А это происходило по закону ярмарки: кто все бочки, возы, подмостки, навозные кучи захватил да зазывал горластых нанял, тот и в барыше, у того и товар с гнильцой нарасхват…
В сущности, ничем от такой ярмарки не отличаются митинги и собрания, на которых продается-покупается власть в лице претендентов. Один сулит горы золотые, другой – берега кисельные, третий – владение деревенькой с людишками, на худой конец огородишком ловит голоса. Лови момент, ярмарка, на какого скакуна поставишь, на таком и с ярмарки поедешь. И все едут довольные: выбрали. А чуть глядь-поглядь, скакуна и след простыл. Другие песни в другом хлеву поет: власть буржуям, ярмо народу! Выбрали горбатых да сипатых, чего же теперь плеваться да с пустыми кастрюлями по улицам ходить. Барышники ликуют – пахари плачут…
Потерял народ единство, великую из великих ценностей своих, не погадывает уже горожанин о селянине, ставрополец о чукче, москвич о костромиче, сытый о голодном. Ярмарка всех атомизировала, и стали мы скопищем единиц – не народом. А боярам, гетманам, ханам, князьям того и надо – толпой легче править, толпа не возмутится, если хам-боярин сыновей на междоусобную бойню погонит, девушек в бордели к минотаврам гуртами станет грузить, нефтеносные земли с аукциона пустит, а в случае чего иноземцев-миротворцев призовет. Всё дозволено волку в овчарне: овцы не способны к сплочению и сопротивлению.
Люди, сбитые с толку ярмарочными зазывалами, опомнитесь! Видите же, кто с ярмарки возы везет, а кто в дырявых лаптях с сумой плетется. Неужто не понять: на возах-то всё ваше, вашим горбом добытое, так почему оно плывет в боярские хоромы, где не просыхающая от пьянки челядь гуляет? Совсем же немного ума надо…
Двинулась на Русь несметная стая с тугими кошельками: что тут, в «этой стране», продается? Земля и недра? Купим. Заводы и космодромы? Купим. Рабочие руки и умы талантливые? Купим. Всё купим, поскольку боярам вашим жить уже не на что, даже генералам нечем платить. Досталось мотам наследство... Впору кричать о тенденции убывания чести и благородства. Пропорция нравственности и корысти в человеке зловеще кренится в сторону последней – дичаем на глазах мира. Еще немного – и выть начнем. А чтобы этого не случилось, сбейтесь, единицы, в народ и многомиллионным гласом провозгласите: долой! От такой трубы любой Иерихон падет!
октябрь 1994, с. Борки, Псковская обл.
Иван Васильев
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
