Русская логика

Глава из книги «Александр Родионов»

Страна рушится — Родионов созидает. Все возможности и силы «в кучу сволакивает». Девяностые годы прошли в Бар­науле под знаком Демидовских премий и балов, организован­ных им.

Первая информация о торжественной церемонии вруче­ния Демидовских премий появляется в местных СМИ в конце 1993 года. Публикации доводят до сведения, что премии будут вручаться ежегодно 16 февраля по старому стилю, поскольку «именно в этот день в 1726 году берг-коллегией (орган руковод­ства горнорудной промышленностью в России, учрежденный по инициативе Петра I — Л. В.) было разрешено Демидовым строительство заводов на Алтае». От работ претендентов требу­ются «новизна! первородность! высокохудожественность!» — сообщается в шестом номере журнала «Алтай» за 1993 год. Са­мой привлекательной кажется строчка: «Число и круг соиска­телей не ограничиваются: лауреатами Гуманитарной премии Демидовского фонда могут стать как члены творческих союзов, так и не состоящие в союзах соискатели».

Премиальной церемонии в Доме архитекторов предшеству­ет выставка, представляющая творческие работы соискателей. Стены в фойе плотно завешаны картинами. На столах лежат книги, вперемешку — художественные и научные, историче­ские монографии и чертежные планшеты. Афиша, выполненная от руки зеленой и красной тушью на обычном листе ватмана, за­зывает: «Дом архитектора. 20.01. 1994-27.02. 1994. Первая в Си­бири выставка работ соискателей гуманитарной премии Деми­довского фонда: архитектура, история, литература, искусство».

В день торжества 27 февраля 1994 года в Дом архитекторов пришли не меньше восьмидесяти человек. Было тесно, весело, необычно. Сценарная группа, в которой главными выдумщи­ками числятся все те же Родионов и Анисифоров, одолжит в краеведческом музее небольшой колокол, чтобы в момент вручения награды, памятно ударить звонкой медью. Предпри­ниматель Владимир Гришин, финансирующий все четыре пре­мии, доставит на праздник несколько ящиков шампанского. По задумке Родионова искрящийся напиток лауреаты должны выпить из кубка, сделанного из ревневской яшмы на Колыван- ском камнерезном заводе. Победителям вручаются памятные медальоны с портретом Акинфия Демидова, выполненным ху­дожником Василием Рублёвым. Работая над заказом, Василий Федорович уже сильно болел. Последние силы вкладывает он в этот привет друзьям.

Под рубрикой «Впервые!» и заголовком «Сам Демидов бы руку пожал...» оглашает имена лауреатов заметка в «Алтай­ской правде». В номинации «Архитектура» обладателями пре­мии стали архитектор Петр Анисифоров и историк Алексей Сергеев за проект реконструкции Змеиногорского рудного комплекса XVIII-XIX веков. «История»: краевед Василий Фё­дорович Гришаев за серию статей «Галерея горных деятелей». Первый по разделу «Литература» — Евгений Гущин с рома­ном «Ведьмин круг». В номинации «Изобразительное искус­ство» чествуют геолога Вениамина Чекалина и художника Владимира Раменского за графический лист «Родословное древо Демидовых». «Средства на основные премии (1 милли­он рублей по каждому разделу) выделили фирмы «Импульс» и «Уралинвест» (в обеих руководитель Владимир Гришин — Л. В.). А фирма «Лейдер» учредила свой специальный приз — за дерзость. Его получил фотохудожник А. Провоторов», — уточняет газета [86].

Злые языки говорили, что Родионов награждает своих. Спо­рить незачем, так и есть. А своими слывут у него люди куль­туры, которые за нищие зарплаты, а в отдельные месяцы — девяностые на дворе — и вовсе без них, совершают открытия, издают фундаментальные монографии, с нуля собирают му­зеи. Люди Родионова — это энтузиасты.

Немаловажны и темы исследований, содержание художе­ственных книг, с которыми соискатели идут на премию. В по­нимании Родионова, материал должен быть сибирским, рус­ским и к тому же новаторским.

Александр Михайлович объясняет: «Лично у меня ори­ентир на редкость, оригинальность работы. Допустим, было заявлено исследование искусствоведа Людмилы Красноцве­товой. Она представляла старообрядческие иконы, школу живописи Викулы Балыкина, которая была когда-то на Алтае. Теперь эти иконы выставлены в музее. Вот такие открытия, которые не только шумят, но и ежедневно работают, наиболее ценны» [93].

А какой красивый и мощный лауреатский ряд выстраивает Родионов в исторической номинации! За каждым победите­лем — фундаментальная работа. Алексей Павлович Уманский (по итогам 1994 года) получает награду за монографию «Телеуты и русские в XVII-XVIII веках». Борис Хатмиевич Кадиков (1995) — за экспозицию по истории купечества в Бийском краеведческом музее. Иван Генрихович Беккер (1996) — за со­здание в городе Рубцовске музея «История медицины в Сиби­ри». Валентина Христиановна Смирнова (1997) — за экспози­цию музея истории горного дела в Змеиногорске. Управление архивного дела (1998) — за серию книг по архивным источни­кам: «Жертвы политических репрессий», «Гуляевские чтения, т. 1», «Биография Савельева». Алексей Михайлович Малолет- ко (1999) — за монографию «Древние народы Сибири». Вя­чеслав Иванович Молодин (2000) — за результаты раскопок на территории Алтая, вошедшие в сокровищницу мировой культуры. Здесь речь о знаменитой принцессе Укока. Важный нюанс: Малолетко — профессор из Томска, Молодин — про­фессор из Новосибирска. В поисках настоящих открытий Ро­дионову становится тесновато в границах Алтайского края. Он уверен, Демидовская премия должна стать всесибирской — известной и масштабной.

Вовсе не случайным образом формируется литератур­ный пьедестал. Первым получает премию Евгений Гущин. «Что касается прозы, по-моему, здесь у Евгения Гущина сопер­ников нет. Все-таки в алтайской литературе сейчас нет дру­гого прозаика», — говорит Родионов в интервью. «А Вы?» — спрашивает его корреспондент Лариса Хомайко. — «У меня исторический пласт. Я даю документу художественный ход» [146]. В 1995-м, на второй Демидовской церемонии, которая пройдет в краевой библиотеке имени Вячеслава Яковлевича Шишкова, будет удостоен премии за книги «Чистодеревщи- ки», «Колывань камнерезная» и «Красная книга ремесел» сам президент Демидовского фонда Александр Родионов. Треть­им в 1996-м взойдет на Демидовский литературный помост поэт Владимир Башунов. Гущин, Родионов, Башунов — такова первая писательская тройка.

Бесспорно, литературная номинация одна из самых слож­ных, в ее адрес поступает огромное количество заявок. Вот, например, ситуация 1996 года. Валерий Тихонов предлага­ет совету по гуманитарным премиям Демидовского фонда рассмотреть книги Владимира Токмакова «Аромат девушки за каменной стеной», Бориса Капустина «Е. Б. Ж.», Валентины Новичихиной «Откуда берутся дети?». Капустина же выдвига­ет поэт Вильям Озолин. Вячеслав Корнев, Михаил Гундарин, Сергей Левин подают на премию выпускаемый ими независи­мый альманах «Ликбез». Самовыдвигаются Иван Булах, Лео­нид Ершов, Владимир Башунов. Выиграет Владимир Мефодье- вич со стихотворным сборником «Жаль моя».

В последующие годы обладателями Демидовской литера­турной премии станут: поэт Наталья Николенкова (по итогам 1996), поэт Леонид Мерзликин, посмертно (1998), киноопера­тор Анатолий Заболоцкий за книгу очерков «Шукшин в кадре и за кадром» (1999), Александр Строганов за драматические произведения, поставленные в театрах России и за рубежом (2000).

Победителей определяет совет по премиям. «На всех экс­пертных советах всегда было очень горячее обсуждение канди­датур, — напишет Александр Михайлович в 2011 году. — Раз­ное бывало. Как-то приехали люди из Бийска со словами: «Нам не надо денег, у нас есть Герой Соцтруда, надо, чтобы ему была премия вручена». Экспертный совет эту кандидатуру рассма­тривать не стал. Для меня всегда на этих обсуждениях были очень важны мнения Евгения Гущина, Владимира Башунова. Очень бы хотелось, чтобы критерии отбора и сейчас не утра­чивались» [96]. Возьмусь предположить: пока президентом фонда являлся Родионов, решающее слово в выборе лауреата оставалось за ним. А он соотносит творческий труд с именем и делом Демидова, который продвинул русскую цивилизацию на просторы Сибири.

Логика Родионова (можно точнее: русская логика Родионо­ва) легко прослеживается в названиях работ лауреатов разных номинаций. Президент Демидовского фонда выбирает искус­ство, пронизанное историей и русским сибирским духом. Да­вайте убедимся в этом еще раз на примере номинации «Искус­ство»: Вениамин Чекалин и Владимир Раменский (по итогам 1993 года) — генеалогическое древо промышленников Деми­довых, которое, к слову, Родионов назвал «графической ора­торией»; Людмила Красноцветова (1994) — описание икон старообрядца Викулы Балыкина; Юрий Бралгин (1995) — се­рия работ по Горному Алтаю; Геннадий Борунов (1996) — жи­вописные работы по истории Алтая; Андрей Арестов (1997) — серия картин по Тобольску; Юрий Кабанов (1998) — серия гравюр по истории алтайских городов; Михаил Кульгачев, Сергей Боженко, Валерий Митрофанов (1999) — памятник А. С. Пушкину в Барнауле; Сергей Дыков (2000) — воплоще­ние алтайских мифологических образов в изобразительном искусстве. Те же закономерности и в музыкальной номина­ции, которую Демидовский фонд рассматривает с 1995 года. Лауреатами становятся: дирижер Олег Бураков (по итогам 1994-го) за концертные программы последних лет Государ­ственного симфонического оркестра Алтая; дирижер Алтай­ского государственного оркестра русских народных инстру­ментов «Сибирь» Евгений Борисов (1995); Владимир Бакитко (1996) за концертные программы «Русская балалайка»; Миха­ил Апарнев (1999) за альбом песен русского хора «Муж мой — государь мой!»; Ольга Абрамова (2000) за сбережение тради­ций русского фольклора.

***

Основатель демидовского движения на Алтае имеет особый дар: проводить вполне заурядное награждение с выдумкой, нескучно и содержательно. Дело даже не в том, что в Шиш- ковке, где проходит вторая церемония по вручению Демидов­ских премий, «появился заплутавший во времени, не веда­ющий, что на дворе уже конец двадцатого века... в камзоле, ботфортах, белом парике с косичкой» государев гонец [135]. Хотя, несомненно, он украсил собрание. Главным было дру­гое, а именно то, что вручение демидовских премий состоя­лось в интерьере великолепной выставки «Образ горного дела на Алтае». Ее инициатором выступает Александр Родионов. В Шишковке подобных вернисажей ни до ни после не слу­чалось. Александр Михайлович вовлекает в дело огромное количество организаций и их руководителей. Хорошо зная музейные фонды края, он собирает в одном зале уникаль­ные материалы, разбросанные по разным хранилищам. Ко­митет ЖКХ жертвует для экспозиции две колыванские вазы.

Краевой архив выставляет документы XVIII века. Одно из дел раскрыто на ходатайстве первого командира Колывано-Вос- кресенских заводов Андреаса Беэра об освящении церкви Пет­ра и Павла в Барнауле. В застекленных витринах выставлены служебные рапорты, фамильные печати, книги. Краевой кра­еведческий музей делится чеканами сузунских монет. Дирек­тор Змеиногорского музея горного дела Валентина Христиановна Смирнова доставит за более чем 300 километров карту Колыванского горного округа конца XVIII века и огромную картину «Исход. Секретнокаторжные» художника Ивана Мамонтова. С этим полотном рифмуются допросные листы некоего Самойла Колпакова, совершившего восемь побе­гов из «Малой секретной тюрьмы» Змеиногорского рудника. Тему поддерживает проект сохранения исторического рудни­ка как памятника горного искусства, разработанный Петром Анисифоровым и Алексеем Сергеевым. Наконец, главное: на этой выставке впервые явлена общественности «Галерея горных деятелей Алтая», созданием которой Демидовский фонд занимался два года.

За награждениями и поздравлениями выставка «Образ горного дела на Алтае» потерялась, она почти не попала в га­зеты. Родионов, предполагая подобный вариант, сам пишет о неповторимом событии. Его статья выйдет в день открытия экспозиции и второй Демидовской премиальной церемонии, 7 февраля 1995 года, в газете «Вечерний Барнаул». Именно родионовский материал, один-единственный, содержит пол­ную информацию о выставке в целом и о «Галерее горных де­ятелей Алтая» в частности. Родионов рассказывает в статье о том, что пинакотека была задумана еще в начале XX века начальником Алтайского округа Адамом Кублицким-Пиот- тухом. Что-то помешало воплощению замысла в 1900 годах, однако в архивной папке остались одиннадцать портретов горных инженеров. «Но и на том спасибо и Кублицкому-Пи- оттуху, и чиновнику-исполнителю Басараеву, собравшему во­едино портреты Гавриила Качки, Василия Болдырева, Андрея Гернгросса, Луки Соколовского, Евграфа Ковалевского...» — пишет Александр Михайлович. — Идея, поданная в начале XX века, получает воплощение в его последнем десятилетии.

Ее претворяют в жизнь «и сотрудники архива, и писатели, и музейщики, и <...>художники. То первоначальное ядро галереи, что было найдено в Алтайском госархиве, сегодня благодаря стараниям Василия Рублёва, Геннадия Буркова, Алексея Югаткина, Андрея Арестова, Александра Потапова, Валерия Октября и Сергея Осиночкина уже обросло новыми именами. Портретов уже более двадцати, из судеб многих людей и складывается единый образ — образ русского горно­го дела на Алтае в XVIII - XX веках» [45].

Статья Родионова проиллюстрирована портретом горно­го инженера Николая Андреевича Давидовича-Нащинско- го, исполненным художником Андреем Арестовым. В крат­кой биографической справке сказано: «Огромной заслугой Н. А. Давидовича-Нащинского является введение серебряной плавки на коксе. Это нововведение, по мнению специалистов, составило эпоху в развитии горного дела не только на Алтае, но и во всей Сибири. В 1877 году Николай Андреевич был из­бран первым городским головой Барнаула по новому Городово­му положению 1870 г. В четырехлетнее его правление в Барнау­ле было открыто сразу три учебных заведения».

Каким-то образом Родионову удается заманить в Шишковку мэра Барнаула Владимира Баварина. Как правило, Владимир Николаевич приходил на публичные мероприятия не один, а в окружении подчиненных, как говорили в кулуарах, «со сви­той». Проводя экскурсию по выставке, Родионов рассказывает современным руководителям города о величии барнаульского прошлого. Конечно же, выступление имеет подтекст, который гид телепатически старается внушить власть предержащим. Напрямую, не прибегая к эзопову языку, Родионов выскажет­ся в газете: «Двадцатый век бесславный в своем завершении, но все же наш, мы его превратили в рахитичное существо. А поэтому, коль есть возможность, надо оглянуться на времена деятельные, на столетия восемнадцатое и девятнадцатое. Вы­ставка позволяет это сделать» [45].

Настроение второй Демидовской церемонии замечательно передает заголовок, под которым выходит в «Алтайской прав­де» статья Ольги Шевчук: «Пускай же здравствуют вовеки де­мидовские мужики!».

Лариса Вигандт (Барнаул)

Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: "Русская беседа"