Победа
Слово фронтовиков
Моё совершеннолетие
Мне восемнадцать было
под Москвой...
Сухих ветвей обугленные плети
Болтались на ветру. И всё на свете,
Казалось, брошено вниз головой.
Был чёрен снег.
Враг прямо в сердце метил,
Но я и оглушённым был живой...
Так начиналось совершеннолетье,
Мне восемнадцать было под Москвой.
В разгаре девятнадцатой весны –
Судьба России, камни Сталинграда.
Могли ли отступить мы, если рядом
Тела однополчан погребены?
Не знали мы, что город был закатом
Фашистских орд,
закатом всей войны...
Я жить хотел –
и верным был солдатом
В разгаре девятнадцатой весны.
Двадцатилетье. Курская дуга –
Как радуга из подвигов и славы.
Налево – Курск,
Орёл в дыму – направо,
Здесь враг впервые «тиграми» пугал.
Прибита рожь к земле
дождём кровавым,
Свинцовый дым распластан на лугах.
Не знаю, есть ли в мире
крепче сплавы –
Двадцатилетье, Курская дуга.
Приказы Родины. Ищите в них
Мой первый год из третьего десятка.
Ветрами раздувало плащ-палатку,
Встал вновь на место
пограничный штык.
Как сто пудов – сапёрная лопатка.
Приказы Родины – вот мой дневник.
Хотите, назову их по порядку?
Они дороже мне настольных книг.
Мне было под Берлином двадцать два.
Победой шелестели дни апреля,
В последний раз
под лезвием шрапнели
Подрезанная падала листва,
Брели понуро немцы по панели,
Приподнялась над бруствером трава,
И мы к параду чистили шинели...
Мне было под Берлином
двадцать два.
Победа
Когда пожар на горизонте гас,
Не раз в землянке тихими часами:
«Мы возвратимся, только ждите нас», –
Писали мы, порой не веря сами.
Была дорога наша далека.
И наконец открылась
гордым взглядам
Притихшая немецкая река,
Которую форсировать не надо.
И мы уснули, сбросив сапоги
В ту ночь за годы бурные впервые,
Во сне увидев лица дорогих,
По нам истосковавшихся в России.
В Веймаре
Над Веймаром пылилось лето:
Дул ветер с пригородных нив.
У ног прославленных поэтов
Стоял я, голову склонив.
Такими их, как скульптор вылил,
Я помню: взглядом на Восток.
Бумаги свиток держит Шиллер,
И Гёте – бронзовый венок.
О двух я думал государствах,
О двух народах, ливших кровь:
– Не знал ты, Шиллер, где коварство,
Где настоящая любовь…
А небо делалось темнее,
Шёл синих туч девятый вал,
И мне казалось, «Прометея»
Великий Гёте завершал.
И вдруг тряхнул я головою,
Опять взглянул на пьедестал
И словно выше их обоих
Я – рядовой Победы – стал.
За мною были кровь и раны,
Холодных пепелищ пустырь –
Я вспомнил Ясную Поляну
И Святогорский монастырь…
Но я пришёл не для расправы –
Кому ж был нужен путь кровавый?
Потупили поэты взор,
Не в силах смыть своею славой
Родной Германии позор. Виктор Авдеев, участник Великой Отечественной войны
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
| 