Детский хор поёт на стульях
Из новой книги
***
Детский хор поёт на стульях
О любви, про жизнь иную...
Солнце – марево июля —
Топит, плавит зыбь речную.
Вы сидите, по-турецки
Ноги в родинках скрестив.
Я вам дал орешек грецкий
Под ветвями белых ив....
Детский хор поёт, на сцене
Всё белым-бело от света...
Бесконечно воскресенье-
То, где хор поёт, и это.
Вы сказали, в гласных медля,
Сколько вам пожить осталось;
Поделились свежей сплетней
Обо мне и – рассмеялись.
Отстранённо, резко, грустно...
Я поднял с земли орешек,
Кончик носа вам приплюснул –
Как ребёнку – пальцем грешным.
ГОРОД
В парке чёрный вождь.
С ведром уборщица.
Утро. Август. Вялый мат шишей.
Свежий флаг над площадью полощется –
Старый флаг российских торгашей.
Солнце, облака да синь небесная.
Пусто в государстве, выходной.
В храме начинается воскресная
Служба – Богу, Троице Святой!
ДОМАШНЯЯ УБОРКА
Ой-ёй, нашли денёчки,
Как тучи в небо синее.
Смотрю я на платочки –
На мамины, красивые.
Смотрю, смотрю на платьица…
Как просто жили мы семьёй!
Вот-вот душа расплачется –
И ах-ха-хах. и ой-ёй-ёй.
Теперь один – мету я пол,
Стираю пыль, варю обед.
Что есть – мечу себе на стол.
И долго не включаю свет...
ЖИЗНЬ ОДНА
В кухоньке вдвоём не тесно.
Потому как жизнь – одна!
Замесила баба тесто...
Отдыхаем у окна.
Океан ли смотрим грозный,
Горы ль красные в лучах,
Или крест в пыли морозной,—
Отражается в очах...
На душе светло и тесно.
Я подрос... А жизнь – одна.
Баба Оня, свет небесный,
Наша жизнь тебе видна?
НА НОЧНОЙ ДОРОГЕ
Когда в лицо швыряет с силой ветер
Рудой листвой,– на дальний свет в окне
Я не спешу, как прежде... я заметил,
Как что-то новое проносится во мне:
Такое близкое, родное и щемящее,
Вобравшее в себя и непокой,
И ветер злой, и всю листву гремящую,
И душу всю, с весельем и тоской!
***
Пусть дни становятся легки,
А мы – весомее с годами.
Пусть нам отпустятся грехи,
С трудом искупленные нами.
Пусть хватит сил, чтобы идти,
С дороги сдвинуть тяжкий камень,
Чтоб общий, наконец, найти
Язык с детьми и стариками.
И только пусть не будет дней,
Нарочно выдуманных нами
Для пущей важности своей
Перед людьми и их делами.
***
Смеялась девочка в окне.
А рот ладошкой прикрывала.
Зима над миром колдовала,
Снег падал в полной тишине!
Я вышел в путь без огонька –
С утра не с той ноги поднялся.
И так бы шёл себе, пока
Перед окном не рассмеялся…
***
Слышишь, поэт вздыхает?
Настежь и сердце, и двери...
Это слова стихают,
Как перед бурей деревья!
Звёзды горят до рассвета.
Всё на земле достижимо.
Только рожденье поэта
С тайною нерасторжимо.
Если его не станет,
Если вообще – не будет,
Думаешь, лучше станет?
Думаешь, хуже будет?
ИНОКИНЯ
Она жила и повторяла
Слова молитвы золотой,
Как будто двери отворяла
В мир, мне неведомый, иной.
Она так тихо предстояла
Перед иконою святой,
Что слышно было, как играла
Лампадка с яркою свечой.
ИЗ ДЕТСТВА
Крик дальний электрички –
За речкой, над домами!
И – утренние птички,
И нежный голос мамин…
Ты – спишь, ты спишь; а голос
Зовет тебя из сна,
Где – жаркий крепкий колос,
И неба белизна…
А утро – бесконечно,
И празднична земля!
И день – весь день,– как нечто
Безмерное, как я.
ЖЕНСКИЕ СЛОВА
Как это всё необъяснимо!
И хорошо. Не знаю сам.
Я верю женщине любимой,
Но не всегда её словам.
Она так быстро их роняет,
Непроизвольно и легко,
Что и сама не понимает,
Как им до смысла далеко!
ЗОЛОТОЕ ЯБЛОКО ДНЕЙ
Томительный полуденный покой.
Сестра, трава да меловые кручи...
Я трогаю младенческой рукой
Тот день – один из самых лучших.
И золотое яблоко дрожит в моей руке–
Прозрачное, подёрнутое дымкой...
Мы шли к реке, мы шли и шли к реке,
Пока не стал я снова невидимкой.
2
Эта птица-синица в оконце
Средь парящих пушистых ветвей!
Это зимнее утро и солнце –
На домах, на дымах, в синеве!
Так и хочется выкрикнуть звонко
В эту сладко сопящую тишь...
Вся во льду, – дремлет водоколонка,
Ты – идёшь и ведерком звенишь.
3
Ребёнок сидит на дороге.
Теплынь. Где-то рядом сестра.
Дом – рядом. В разгаре игра.
Тихонько проехали дроги...
Ребёнок, что был на дороге,
Как будто бы даже не я,
А весь этот мир и земля,
Текущая прямо под ноги...
Когда ты идешь по дороге.
МОЁ ДЕТСТВО
Оно с годами не прошло,
А где-то тайно существует.
Оно ещё сильней волнует-
И отдаёт своё тепло.
Перемежаясь с болью дня,
С его трагедией и фарсом,
Своим сопливым государством –
Оно опять смешит меня.
Зовёт меня и даже дразнит...
Там вечный полдень, вечный праздник.
Там ждут гостей и – всех, всех, всех!..
Там я не знаю – смерть и грех.
C ТАРУШКА
Трясла воздушною головкой,
Чуть слышно с кем-то говорила…
С нею груба была золовка!
Она же – и ее любила.
Жила, как будто бы свыкаясь
С тем, что ее на свете нет!
Шла – как-то мелко спотыкаясь,
Как родилась вчера на свет…
Терялась память. Муж скончался.
Дом продан. В город, к сыну, мама
Приехала… Мир различался
Как два пути – в ларек, и к храму.
Павел Савин
В МУЗЕЕ «КАК ЗАКАЛЯЛАСЬ СТАЛЬ»
Ровесник мой, Павка Корчагин!
Стоишь за музейным окном
И жаркими смотришь очами
На мир, где от боли темно.
На мир, что украл твою юность,
На старый потёртый наган,
На стайку смешливых и юных,
Что бросили розы к ногам.
Ах, Павка! Мы вместе с тобою
Не раз уходили в бои,
Но самым решительным боем
Нам были идеи твои….
Обложки осколком пробиты.
Не встретить им больше весну.
Давно отгремели салюты…
А я до войны дотянул,
Горели мы в пламени алом,
Пургою наш путь замело…
На помощь спешат комиссары,
Да, видно, их время ушло…
ЗА ПРЕДЕЛОМ
Другу Ю.А.
Вот и берег ушел за пределы,
Где застыла в ночи тишина…
Что нам с прошлой любовью поделать,
Если память накрыла волна?
И в каком-то нездешнем порыве
Только тронула кромку земли,
И, сложив свои мокрые крылья,
Улеглась сизокрыло вдали.
Что ж теперь мы попросим у Бога?
Если каждому было дано
Выбирать и грехи, и дороги,
Разделять и любовь, и вино.
Мы с тобою забыли рассветы
И закаты забудем впотьмах…
Ведь давно нам звездою не светит
То, что раньше сводило с ума.
Будем жить, словно кровные братья,
Хлеб делить да горилку варить…
Только горю в хмельные объятья
Нас теперь уже не заманить.
Вспомним песенки юности шалой,
Разольём по бокалам вино…
Ах, как мало, как мало, как мало
Человеку для счастья дано!
***
Девчонка вешала бельё,
К верёвке руки поднимались,
И будто мячики, катались
Под майкой груди у неё
Девчонка вешала бельё.
Она меня не замечала,
Лишь что-то тихо напевала
Про незавидное житьё.
Девчонка вешала бельё.
Глазёнки ласково лучились,
И где, скажите, научилась
Подать величие своё!
А ты опять своё быльё
Пустым представишь отчего-то
И неуютным. А всего-то –
Девчонка вешала бельё…
ДЕРЕВНЯ
Еще жива моя деревня,
Еще природа не мертва:
Мои качаются деревья,
Моя колышется трава.
В кустах мои щебечут птицы,
Текут степенные ручьи,
И с неба падают зарницы,
Как мысли тайные мои.
И все как будто бы вначале:
И лес, и поле, и вода,
Где вновь швартуются к причалу
Мои далекие года.
Лишь по наезженному тракту
По-за околицей моей
Чужой какой-то бродит трактор
Немецких, видимо, «кровей».
Из-под колес взлетают куры,
А он идет, как божество…
И Русь упряжкою каурой
Глаза таращит на него…
МОЕ ПОКОЛЕНИЕ
Не в отставке мое поколение –
Постаревшие дети войны.
Пред судьбою не встав на колени,
Мы пока еще духом сильны.
Закалившись в недугах и бедах,
Пережив и потери, и страх,
Мы, как солнышка, ждали Победу
В неуютных сиротских углах.
Дождались. И в значенье высоком
Светит людям она, как маяк.
Жаль, отцы на изрытых высотах
До сих пор часовыми стоят.
И они, отслужив беззаветно,
Не узнают уже никогда,
Как их дети выходят в поэты,
Лет на двадцать туда опоздав.
…Годы мчатся в трудах и заботах,
Добавляя морщин и седин.
И теперь уже наши высоты
Мы вовек никому не сдадим!
ВЕСЕННЕЕ
Опять зовет меня деревня
К себе на старые следы,
Где по-весеннему деревья
Глядятся в зеркало воды.
Где луг пока еще не кошен,
А зелень майская свежа,
И где на бруствере заросшем
Патроны ржавые лежат.
И между ними – сиротливо,
Еще не жгуча и мила –
Трава по имени крапива,
Что нас от смерти сберегла.
КУКУШКИ
На изломанной опушке,
Где следы войны видны,
Сосчитать взялись кукушки
Невернувшихся с войны.
Над худыми куренями –
Опечаленная высь,
Треугольными дымами
Беды горькие взвились.
Под дождями крыши мокнут,
И глядят, глядят, глядят
Сохранившиеся окна
На краснеющий закат.
И порою мысль мелькает,
Что вернулись все сюда…
И под мост, не иссякая,
Как года, бежит вода,
Да кукушки всё считают
И не смолкнут никогда.
КОРШУН
Весь июль живу в деревне,
Память детская мила…
Рожь кошу, варю варенье –
Не кончаются дела.
Опозданьем не рискуя,
Вместе с солнышком встаём,
Об ушедших днях тоскуем
Я и родина – вдвоём.
Заросли осотом пашни,
И не вникнуть – чья вина,
Ведь земля уже не наша
Та, что Лениным дана.
Хаты здесь на ладан дышат –
Скоро все пойдут на слом.
И как будто третий лишний,
Кружит коршун над селом.
А ведь верили в посулы,
Только что нам власть дала?-
Лишь инфаркты да инсульты,
Как награды за дела.
В жаркий день и в день студёный
Мы с «наградами» – в пути.
И несём их как знамёна –
Больше нечего нести.
Да мечтаем, чтобы горше
Нам уже не видеть дней…
Но кругами ходит коршун
Над провинцией моей.
СЕНТЯБРИ
Осенняя ясная мудрость!
С тобой я, как с песней, знаком…
Вот снова сентябрьское утро
Зовет меня школьным звонком.
Навалятся снова заботы
С извечным обилием нужд.
И станут судьбой и оплотом
Десятки непознанных душ.
Десятки умов непослушных,
Что надобно сделать людьми…
И будут Есенин и Пушкин
Вести их в науку любви.
И в школьном течении буден
Дано мне почувствовать вновь,
Что тем благороднее люди,
Чем выше их вера в любовь.
А в памяти, не умолкая,
С годами щедрей и добрей
Звенят озорными звонками
Все тридцать моих сентябрей…
УЧЕНИКИ
Учить добру – тяжелая работа,
Но памятны те школьные деньки,
Когда мне были верой и оплотом
Мои друзья – мои ученики.
Они потом по жизни шли упрямо,
Не изменив ни правде, ни стране.
И пронесли, как факел, свою память
О земляках, о школе, обо мне.
Ах, времена! Какие повороты,
Какой напор у жизненной реки!
Но выстояли в жизни и в работе
Мои друзья – мои ученики.
Наш путь годами-верстами отмерен.
Придет конец желаньям вопреки,
Но завершат дела мои, я верю,
Мои друзья – мои ученики...
***
Привет тебе, русское поле!
В сиянии знойного дня
От фальши, обиды и боли
Ты вновь исцеляешь меня.
Опять ветерок мне доносит,
Как память мальчишеских лет,
Цветущих пшеничных колосьев
Ни с чем несравнимый букет.
И снова слагается песня,
И долго стою на меже…
И только бесхлебного детства
Не тает горчинка в душе.
Валерий Игин
БЕЛОГОРЬЕ
Белый край мой – Белогорье,
Праздник светлый и святой,
Ты и в радости, и в горе
Окрыляешь добротой.
Так судьбою видно велено,
Где родился я и рос,
Там любви моей вселенная
И к другим вселенным мост.
Жизнь дарует возвращенье –
Вспомнить первую любовь:
Белый край – мое крещенье
Словом, верой и судьбой.
КИСЕЛЕВКА
Где б я ни был в дороге далекой,
Мчась под парусом прожитых лет,
Всюду снилось село Киселевка
И встающий над нею рассвет.
Ну, а если случалось в тумане
Затеряться средь страхов и бед,
Круг спасательный воспоминаний
Киселевка мне слала вослед.
И разлука, стыдясь, отступала,
И в душе становилось светло,
И, наполненный радостью, парус
Курс держал на родное село!
МОНАСТЫРСКАЯ ПЕЩЕРА
Монастырская пещера,
Меловой подземный храм
На земле родной и щедрой
Служат людям и векам.
Служат верою и правдой,
И молитвою святой,
Служат жизни, Бога ради,
В центре Родины самой.
Словно в сказке: слово – скоро,
Ну, а дело – даль и ширь.
И над водами Оскола
Ожил древний монастырь.
Благодать земель окрестных
Приросла судьбой навек.
И моя душа, как в детстве,
Вновь зовет на праздник всех...
2006 г. Холковский мужской монастырь – село Киселевка – г. Белгород
МАМЕ
Мамочка, мама, родная,
Только ты сможешь понять
Как мне любви не хватает,
Чтобы ее не терять.
Рядом с тобою я смелый,
Душ нераздельных глаза
Дарят любви беспредельной
Веру – не верить нельзя...
ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР
1.
Поздний вечер – сижу пред экраном,
Как обычно сидят старики.
По привычке – мне спать еще рано
И не съехали на нос очки.
Как ребенок я радуюсь вести,
Ах, не зря эти «Вести» включил!..
И довольный, как кур на насесте,
Позевав, я постель расстелил.
И назавтра повторные «Вести»
Озарили и слух, и глаза.
Индексация, стало быть, пенсий,
Диктор тут же Закон показал.
Через час уж звонок почтальона.
– Распишитесь!.. – считаю рубли...
Больше прежнего... все по Закону...
И все новенькие, все мои!
И на радостях мчусь в магазины,
Где с мечтою о сытной еде,
Целый день вожделенно с корзиной
Я впустую метался везде.
Весь искусанный ценами снова,
Дома я телевизор включил
И мгновенно узнал Соловьева –
В «Поединке» дуэли учил.
О «Вестях» он не вспомнил ни разу,
Впрочем, жесты, манеры, лицо
Подарили мне краску, чтоб сразу
Я закрасил грядущее все...
2.
Поздний вечер – сижу пред экраном,
Захватил меня в плен боевик,
Где картины расхристанной правды
Мне рисуют духовный тупик.
Где «герои» ни сном и ни духом,
Абсолютно не помнят греха.
Убивают свободно, как муху,
Всех подряд... крови льется река.
Жизнь – копейка и даже дешевле,
Кто придумал такое кино,
Чтоб повесить, как камень на шею,
Смысл один – опуститься на дно.
Вслед за этим развратным бессильем,
Отвергая невинность души,
Новой жертвой предстанет Россия,
Где останутся только бомжи.
А потом и они среди ночи,
Вдруг исчезнут – о том боевик.
Эх, уснуть бы, да сердце клокочет,
Самому что ли взять дробовик...
3
Поздний вечер – сижу пред экраном,
Что сгорел и нельзя починить.
Взгляд блуждает по листьям герани,
Мысль свое – срочно надо купить...
А пока направляюсь к соседу
Попроситься на часик-другой,
Если что и затею беседу
Так и так, мол, есть повод такой.
Предо мною железные двери
И вернее всего из брони.
Я звоню – мне никто не ответил,
Крепкий сон всех в постель уронил.
А к другому соседу – не надо,
От такого услышишь потом:
- По ночам ходют всякие падлы,
Не жилье – сумасшествия дом...
4
Поздний вечер – пред новым экраном
Сбросить силюсь оковы тоски.
Вдруг звонок телефонный упрямый:
– Дорогой... это я... из Москвы!
Возродились вмиг юные нервы
И вскричали всем сердцем – Ура!..
Оттого не заметил, наверно,
Что с Москвой говорил до утра.
Разговор этот – рана и тайна,
Для иных, как непознанный знак,
Что приводит порою к печали
Даже тех, кто не ведает страх.
Неужели так будет со мною,
Чу, ночная рассеялась мгла.
И не зря я общался с Москвою –
От тоски мне уйти помогла...
5
Поздний вечер – сижу пред экраном,
Тишина... вроде такие грустней...
Я недавно стал слыть ветераном
Даже в тихой каморке своей.
Паутина в житейском бессилье
Торжествует уже по углам.
Я – один, ну, а где же Россия,
Ведь она – мать единая нам...
Нарушаю безмолвье экрана,
И не сам – это руки мои.
Зажурчала мудреная правда:
– Нефть в цене... за Бенгази бои.
До меня не дойдет, видно, дело,
Самому и платить по счетам,
Что растут и растут беспредельно
Лишь на радость родным паукам...
ТЕТЯ ПОЛЯ
Тетя Поля – Полина, соседка,
Через многие годы разлук
Я тебя вспоминаю нередко
И гостей твоих радостный круг.
Вспоминаю и мужа, и деда,
И троих шаловливых детей,
Обстановку по прихоти бедной
В стылой хате из глиняных стен.
Вспоминаю – зима, посиделки,
Сколько женщин – считать не берусь.
Но сверчковую грусть под загнеткой
Изучил я душой наизусть.
Ну, а более всякой приметы,
Вместе с тем и приметой навек,
Вспоминаю твой звонкий и светлый,
Неиспорченный тяготой смех.
Вызывал он во мне восхищенье,
Хохотали все в доме до слез.
Отступали любые сомненья,
Уходила опасность угроз.
Расходились, чтоб встретиться снова
В доброй хате великой страны.
Обменяться молитвенным словом –
Лишь бы не было новой войны.
Тетя Поля теперь одинока,
И все чаще глядит на погост.
– Ехать к детям – смешная морока,
Кто я в городе? – званный ли гость?
И смеется, как прежде, Полина.
Мне же ныне не очень смешно.
Было время – смех лился счастливым,
Было – жаль это, Боже, давно...
* «Роман-журнал XXI век», № 2/2012 Михаил Дьяченко
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
| 