Свет отраженный
Избранная лирика
***
Ну, вот и февралю настал черёд линять.
Чернеют на снегу проталые нарывы.
И скоро наконец порадуют меня
Пернатая весна и толчея на рынке.
Карманы площадей и улиц закрома
Ещё хранят в себе останки зимней вьюги.
Но слух уже прошёл: вчера мятежный март
Ходил по деревням и полошил округу.
Почуяв, что грядёт, – наглели воробьи
И рассуждали вслух о близкой перемене.
И рваные края глубокой полыньи
Наметились уже в февральском низком небе.
***
Звонкий говор сорок разносится...
Бесшабашная жизнь моя! –
Околесица, чересполосица...
Эх, апрельская колея!
Роща белая с черным выкриком
Молодых на хмелю ветвей.
И весеннее – гулким выстрелом
В голове звенит…
В голове.
Колобродит, вскипает, пенится
По оврагам, в ковше, вокруг!..
Мне не часто бывает песенно,
Чаще грустно, мой милый друг.
Но сегодня нежданной вестницей -
В небе тёплая полынья!
Трескотня сорок. Околесица.
Бестолковая жизнь моя...
***
Смотри, проклюнулась капель,
И раскололась глыба звука!
Опять толкаемся в толпе,
Как будто ищем пятый угол.
Всё воскресает на земле
Из безвременья и покоя.
И в рваном ватнике полей
Апрель выходит из запоя.
Нам, порознь пережившим сон
Февральских вьюг и чёрной стужи,
Не хватит самых вечных слов...
Но больше нам никто не нужен.
***
Оттепель. Кот на окне
Мирно соседствует с кактусом.
Греется дед на бревне
В белых залатанных катанках.
Сушится ватник отцов,
Носится пёс за оградою.
Тихо вхожу на крыльцо,
Гость долгожданный-негаданный.
Топится русская печь –
Милая, добрая, старая!
Слышится мамина речь…
Оттепель – сердце оттаяло!
***
Сколько помню бабу Надю – всё болела,
Всё лежала, вышивала кружева.
От её работы в горнице светлело,
А она не уставала вышивать.
Сколько помню, всё она молчала,
Вышивала белым-белым кружева.
Так до самой смерти не вставала,
Тихо и спокойно умерла.
Сколько помню бабу Надю – всё лежала,
Всё чему-то улыбалась и ждала.
Только лет тогда мне было мало...
Есть у мамы скатерть в кружевах!
***
«За паромом женщина кричала…»
О. Варнаков
За паромом женщина кричала,
Словно бы судьбу свою звала...
В мире много места для печали,
В мире мало места для тепла.
Оттого так ветрено и сыро,
И знобит осенняя вода...
Ни покоя в мире нет, ни мира
Для души, заброшенной сюда.
Безответен крик, сносимый ветром –
Все чужое мимо унесёт:
Мир широк... широк и безответен
Для чужих печалей и забот.
В этой жизни зыбкой и порочной
Жить спешим: палим, поём и пьём.
Только кто-то вскрикнет за паромом
О чужом...
О личном...
О своём...
***
Мой путь лежал за дальний окоём,
где паводок луга в низинах залил...
Цыган-пастух просил продать ружьё,
стреляя вороватыми глазами.
Его собаки ластились к ногам,
гудели ноги, тело сладко ныло,
теплом и сном тянуло от огня...
Цыган буквально осаждал меня,
наверное, ружьё его пленило.
Приклад он гладил, как свою жену,
и, зависти горячей не скрывая,
ружьё к себе настойчиво тянул...
Но я молчал, как путник на привале.
Он цокал языком, глядел в стволы
и целился в закат под срез по центру.
И горячился, и ружьё хвалил,
и назначал неслыханную цену.
Но расходились каждый при своем...
Цыган, цыган, плохое чувство зависть!
Да и зачем, цыган, тебе ружьё,
когда ты душу вывернешь глазами!..
ТАЁЖНОЕ
В беде не лицемерят и не лгут...
Пускай, порыв мой десять раз нелеп –
Я подал руку своему врагу
И разделил с ним свой костёр и хлеб.
Но не пытайтесь нас объединять:
Мы дале спор продолжим вековой, –
Мой враг обсох у моего огня,
Мой враг окреп от хлеба моего...
ХОЛОДНОЕ УТРО
Туман залез под ватник в рукава,
Ладонями дыханье разминаю...
Наверное, ты всё-таки права:
Мы часто всуе душу поминаем,
Когда скребем куском карандаша
Свои слова, похожие на рифмы.
И кажется, что вот она душа,
А на поверку – как-то сиротливо:
Одни слова, конструкции из слов,
Пустые и надуманные звуки...
Здесь всё не так: в костёр подброшу дров
И буду греть озябнувшие руки.
***
Друг мой, нынче опять не поётся...
На руинах былого огня
Одинокое слово прольётся,
Но уже не коснется меня.
За грехи все взыскалось стихами.
Все прошло сквозь гульбу и пальбу –
Только Родины лик бездыханен
И красив, как покойник в гробу.
Шелестят, облетая, страницы –
Летаргия великой страны.
Время кончилось?..
Или всё длится
Неизбывное чувство вины?..
***
Друзья уходят понемногу
Куда-нибудь, где подадут...
И хорошо.
И, слава Богу,
Что мысли с чувствами в ладу.
Что я покуда верю в завтра
И что-то пробую сказать.
Что мрак обиды мне не застит
Сплошною пеленой глаза.
Что так покорно ниоткуда
И в никуда летит листва.
Что с точки зрения Иуды –
Он никого не предавал.
Что август-месяц на ущербе
Наивен, словно первый снег...
Что зреет осень всепрощенья
Не то в миру, не то во мне.
***
Гроздь рябины кроваво-чёрная,
Куст разорванный на ветру...
От любви такой можно чокнуться,
Если раньше вдруг не умру.
Ты не думай, я не отчаялся,
Просто времени полынья
Поглотила всё изначальное,
Даже память, и та – ничья.
И брести переулком осени
Мимо окон чужих домов...
Всё равно не напиться досыта
Дымом родины, как тюрьмой.
И глядеть отрешённо издали,
Разучившись страдать в миру.
Кто-то хлеб мне протянет искренне...
Только я не возьму из рук.
***
Как мало от всего осталось!..
Слетает лист. Чернеет куст.
Я полюбил твою усталость.
И осень чувств.
И скорую печаль разлуки,
И близкий холод от земли.
Слова ушли. Уходят звуки.
И журавли...
Молчи! Всё сказано. Так много
Напрасных слов, минувших лет...
Так начинают верить в Бога.
И видеть Свет.
***
Ещё безлюдно. Нет добра и зла –
Все слишком зыбко или слишком рано.
И тропка незаметно увела
За молчаливый белый остров храма.
Чиста ограда. Прибрано кругом.
Речным песком посыпана дорожка.
И нет ещё ни сроков, ни долгов, –
Как нет в своем Отечестве пророка.
Совсем не обязательно дышать,
Когда душа и мир живут в покое.
И, словно не решаясь сделать шаг,
Склонилась над тобою колокольня.
***
И утро чудесное, словно –
Чуть-чуть… невзначай… в полусне…
И мир, не встревоженный словом,
Непуганый, точно птенец…
И вся – от начала – дорога,
Возникшая вдруг, невзначай…
Умение слушать – от Бога –
И вместе, – уменье молчать…
Что? – вслух изреченные мысли
Кого-то спасли от беды?..
И в спорах – рождение истин:
Извечных. Избитых. Седых…
***
Я соберусь. Но хлеба не возьму.
Мой пробил час. Но твой приход возможен.
Теперь, окрест, к приходу твоему, –
Мир угловат, пуглив и осторожен.
Ночные травы помнят и хранят,
Они молчат. И ты прими на веру:
Узнав меня, ты сам есть часть меня.
Меня простив, развей мой прах по ветру.
Забыв меня, ты больше и сильней,
Твой час пробьет. Ночные травы помнят.
Они вернут всю память обо мне
В твою, для сборов выбранную, полночь.
Но, собираясь, хлеба не бери...
***
Над захолустной нищей грустью
Такая боль, такая высь
От этой беспросветно-русской,
От этой жуткой синевы!
Желать бы славы или смерти,
Вообще чего-нибудь желать...
Но есть ли в этом мире мера
Для уходящего тепла?
Искать во всём корыстной пользы -
Увольте!.. Будто лик святой
Чернеет Русь осенним полем,
Избой, иконою, крестом… Сергей Филатов (г. Бийск)
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
| 