В бессонной памяти отметка
Из новых стихотворений
***
В бессонной памяти отметка:
Вот я стою на табуретке
И про украинскую ночь
Вещаю сумрачным соседкам.
Гнездовьем ласточек – точь-в-точь,
Была московская квартира,
Усталых и бескрылых. Миром
Не всё заканчивалось здесь,
Здесь осуждались блуд и спесь…
«Мария, бедная Мария!», –
Взывала я,
И перемирье
Вдруг воцарялось, и, закрыв
Горелок вентили, забыв
Про ужин скудный, про обиды
(Какие же видала виды
Квартира эта!), пред собой
Глядели строгие жилицы,
И падал отсвет голубой
От стёкол вымытых на лица.
Уж отгремел Полтавский бой,
И шведы гордые бежали,
Но шведам так мы наподдали,
Что надо их и пожалеть?!
Мне только шесть… Тускнела медь
Хозяйских чайников, в окне
Гулили голуби, во мне
Чудесных слов теснились сонмы.
Кто им учил? Увы, не помню,
Но с ними неразрывна связь,
Как будто с ними родилась
Дочь коммунального жилья,
Вернее, внучка… Так случилось,
Что слово ласковое «милость»
От Пушкина узнала я!
И был взращён духовный плод,
Нет, не стихи мои – поныне
Я не умею ненавидеть
Страну другую иль народ. –
Так освящает бытиё
Пророческий глагол разящий,
И ненависть да не обрящет
Во мне дыхание своё!
Она не сможет превозмочь
Любви младенческого рая…
И я, как в детстве, повторяю:
«Тиха украинская ночь».
***
Детство моё из окошек глядело вагонных.
Что и увидело? Но прикипело, однако,
К этим лесам и полоскам унылых перронов,
К серому цвету, к дорожным проверенным знакам.
Сказано было, что в детстве полюбишь – не сможешь
Ты разлюбить до последнего смертного часа.
В перечне светлом – на древнюю сказку похожий –
город Москва
и мальчишка из старшего класса.
Ни лихолетья, ни злоба над ними не властны:
Мальчик по-прежнему ждёт, когда я повзрослею,
Красная площадь осталась по-прежнему Красной.
…Мамины песни под папин баян всё роднее,
Звонче, раздольней и радостней, не отразился
На чистоте их мотив чужедальнего ветра.
Сколько всего, что так счастливо мне полюбилось!
И не забылось. И станет со мною бессмертным.
Всё, что люблю, понесу по дороге мытарской.
Всё, что любимо,
достойно Небесного Царства!
***
Я поломойка и повариха,
Я санитарка и сторожиха,
Я отгоняю бессонное лихо,
Бодрствуя тёмной порой.
Или дворы новоявленной знати
Чищу под утро.
В старушечьем платье –
Я и солдатка,
я и солдатик
Вечной войны мировой,
Войска потрёпанного единица.
А над плечом беспокойная птица,
То ли ворона, то ли синица –
Ей бы на небо взлететь!
Только жалеет меня, бедолагу,
Каркает, звенькает – ладом, без ладу –
Всё же старается петь!
А для меня эти птичьи звоночки,
Ровно для нищенки – хлеба кусочки,
Перебираю звенящие строчки,
Вдруг да опять запоёт,
Эх, зазвучит моя бедная лира!
Вдруг, да услышат отцы-командиры,
Вдруг, да приветят отцы-командиры,
Глядя с небесных высот.
***
Крылья стёрты у сверчка,
Песня стала коротка.
И старухин голосок
Словно тонкий волосок.
Тут бы песню оборвать,
Напоследок помолчать.
Только жалко погасить
Эти «ля» и эти «си».
Только жалко потерять
Эту радость – напевать
То, что пели в старину
Про любимую страну,
Про великий урожай,
Про земной грядущий рай…
Вот и рвётся нота «си»
К Господу на небеси
От родимого шестка
Да на крылышках сверчка.
***
Назойливы, глупы и пошлы
Любимые песни толпы –
повсюду.
И страшно, и тошно,
И шепчет мне ангел: «Терпи».
Не смею воскликнуть: «Доколе?» –
Заранее знаю ответ.
Но радостно слышу невольный
Невидимой птахи привет,
Поющей не нам на потребу
Над серым проулком пустым,
А только высокому небу
И только собратьям своим,
Поющей на веточке сирой
Над створкой чужого окна, –
Вся лживая музыка мира
Сердечку её не страшна. Елена Кузьмина
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
| 