Очарованные мои,
Вот увидите, ось побачитэ…
ОЧАРОВАННЫЕ МОИ
И под Харьковым, и под Жмеринкой,
И в херсонской степи седой,
Очарованные Америкой,
Вы стоите ко мне спиной.
Вы стоите с обманом под руку,
За добро принимая зло.
Дружба – побоку, братство –
Побоку... Заколдобило. Занесло.
Всё вам видится даль просторная,
Всё мерещится, что сейчас
Та страна, за бугром которая,
В омут бросится ради вас.
Я в обиде стою и горечи:
Соблазнились... И на тебе –
Отвернулись! Уже не родичи –
Ни по крови, ни по судьбе...
Вы из этого мрака выйдете,
Будет ясным, как в Храме, свет,
И побачитэ, и увидите,
Кто навеял вам этот бред.
Но и горько еще поплачете
Над развалом большой семьи.
Вот увидите, ось побачитэ,
Очарованные мои!
1992
ТАМОЖНЯ
"Чи можно, чи не можно?" –
С вопросами глаза.
Под Харьковым таможня,
Скрежещут тормоза.
Такой тяжелый скрежет,
Такой гнетущий гуд,
Как будто душу режут,
Как будто сердце рвут.
Родимая чужбина,
Проклятая пора...
Отныне Украина
России – не сестра.
Не выразить словами,
Куда нас завели.
Мы больше не славяне
Хохлы да москали.
И поезд, словно в зоне,
Такой вот оборот.
Как шмон, идет в вагоне
Таможенный досмотр.
Таможня, мало толку,
Глаза свои протри!
Да что ты на кошелку,
Ты в душу мне смотри!
Ты видишь речку детства,
Голодный видишь год?
Ты видишь там, у сердца
Грохочущий завод?
Рабочие бараки,
Пол-улицы – родня,
И танцплощадку в парке,
И тополь у плетня.
Смотри хоть через силу,
Увидь, в конце концов,
И батькину могилу,
И мамино крыльцо,
Днепровские пороги,
Лодчонку на волне,
И дальние дороги,
По всей большой стране.
Смотри, смотри, таможня,
Насколько я нечист:
Я просто невозможно,
Какой контрабандист!
И думай, что нам делать
В безвременье, когда
Отчизну нашу делят
Паны и господа.
1992
ОДНОКЛАССНИЦАМ
Девчонки, милые девчонки...
Уже наш класс – рабочий класс.
На вас немодные юбчонки,
И ветхи кофточки на вас.
Еще полна военным духом
Земля. Развалины окрест.
Но в нашем клубе металлургов
Играет духовой оркестр
По вечерам. И так играет,
Попробуй дома усиди.
Играет – сердце замирает
И обрывается в груди.
Вы так тогда переживали,
Что слишком скромен ваш убор,
Что платья вам перешивали
Из платьев выросших сестер.
Девичьи первые заботы.
А мы вас любим, мы вас ждем,
И нитки белые затерты
Химическим карандашом.
И столько света, столько сини
В глазах для тех, кто вас кружит.
И обувь – та, из парусины,
Вполне кокетливо стучит.
1977
МОЙ НИКОПОЛЬ
Я никогда в любви тебе не клялся
И ныне, восходя на твой порог,
Торжественною речью не запасся
И красного словца не приберег.
Давным-давно по всей днепровской шири
Весна проходит буйно молодой.
А вспоминаешь, как мы раньше жили,
И самому не верится порой...
Он зримо шел, Победы светлый праздник,
Но у оврагов самых тех глухих
Еще горячим было место казни
Несломленных подпольщиков твоих.
Еще хранили сбитые пороги
Следы тупых фашистских сапожищ.
Еще кричали криком похоронки
За каждой дверью горестных жилищ.
Казалось, нервов лопнули пружины –
Рыдали все, и радовались все.
Еще в боях сожженные машины
Чернели на обочинах шоссе.
Еще в обход родительских наказов
Азарт мальчишек в поле уводил,
И каждый целый склад боеприпасов
На чердаке каком-нибудь хранил.
Твой Трубный только ждал восстановленья.
Хрипели паровозные гудки,
И в здании заводоуправленья,
Как призраки, носились сквозняки.
А в городе, опять в ударе нервном,
Притихнув, как в предчувствии грозы,
Измученная очередь за хлебом
Во все глаза смотрела на весы.
Как этот строй тянулся, как томился!
И хлеб, что нас дурманил и манил,
На черный и на белый не делился.
Он хлебом был. Он просто хлебом был.
Тогда твоим Оксанам, Галям, Шурам,
Рыдавшим и вздыхавшим тяжело,
Что можно так стоять за гарнитуром,
И в голову прийти бы не могло.
Еще звучала песня жизни глухо
И доносилась издали до нас.
А как еще? Разруха есть разруха...
Но был двужильным твой рабочий класс...
Он клялся: мы поднимем, мы построим!
И отдавал всего себя – сполна.
Родимый мой, не всех твоих героев
Твои проспекты носят имена.
Я помню их – Иванов и Одарок,
Я их черты сегодня отмечал
В сияющих глазах никопольчанок
И в мягком юморке никопольчан.
Пусть эти связи будут неизменны
И все дела сверяются по ним,
Пусть катится волна рабочей смены
В урочный час к широким проходным.
Пускай струятся солнечные краски
К твоим газонам, клумбам, витражам,
Пускай плывут армадами коляски
Твоих новорожденных горожан.
Они еще наивно тянут руки,
Из тесных вырываясь одеял.
Им предстоит еще пройти науки,
Что мне ты безупречно преподал.
И сад шумел, и белый голубь вился,
Трубил завод, дымы свои клубя.
Я у тебя и нежности учился,
И мужеству учился у тебя.
ДОБРЫЕ ЛЮДИ
Там, где судьба подводила,
Жестче косилась и злей,
Голодом, стужей морила,
Мама моя говорила:
– Мир не без добрых людей.
Думаю, словно о чуде:
В те роковые года
Сколько вас, добрые люди,
Добрых по самой по сути,
Рядом случалось всегда!
Всех обвывали метели,
Бедами равно грозя,
Но от чужой от потери
Вы отводить не умели
В сторону ваши глаза.
Жизнь меня била и мяла
И в круговерти своей
Просто дохнуть не давала,
Но разглядеть не мешала –
Мир не без добрых людей.
Как я хочу, чтоб на свете
Рядом с душою моей,
Слово не бросив на ветер,
Кто-то, хоть кто-то б отметил:
Мир не без добрых людей.
1985 Игорь Ляпин
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
| 