Еще недавно песни на его стихи, дорогие и близкие русской душе, распевала вся страна. «Одинокую гармонь», «В лесу прифронтовом», «Ой, цветет калина», «Стеной стоит пшеница золотая», «Лучше нету того цвету», «Ой, туманы мои, растуманы»... Общеизвестные и всенародные, положенные на музыку Соловьева-Седого, Блантера, Дунаевского, Мокроусова, песенные шедевры… Только в День Победы уж никак не обойти его «Катюшу», «Огонек», «Враги сожгли родную хату» – волей-неволей в свои оккупированные пределы впускает их светящийся и звуковой эфир. Но, пойди сейчас, спроси молодых, кто такой Михаил Исаковский, вряд ли ответят. Разве что китайцы. Да-да, летом на палубе теплохода курсом на Валаам сама слышала, как звонко, с азартом хором выводили они нашу «Катюшу». Ну еще на малой родине поэта кто-то помнит… Хотя давно уже не бродит по деревенским улицам одинокая гармонь, не давая заснуть девушкам.
В самой-то его родовой смоленской деревне Глотовке коренных жителей и вовсе не осталось. «Есть во всходском районе деревня такая, где оставил я детство своё…» Родной дом сгорел при первой же бомбежке, в 1941-м. Глотовка была сожжена дотла, как и сотни деревень на Смоленщине. «Враги сожгли родную хату» – это из собственной биографии. Хотя сам и не воевал по причине практически нулевого зрения, отчего страдал. На месте дома теперь большой серый валун с памятной надписью, установленный к 100-летию поэта. Вокруг – разваленные, разоренные, как после войны, покинутые в одночасье, затонувшие в бурьяне и одичавшей малине, избы (в 50-е годы было 60 жилых дворов). Даже последний свидетель юности поэта – развесистый дуб, где довоенная молодежь проводила вечера, Михаил записывал смоленские частушки, а его младший брат Федор играл на гармошке, и тот не выдержал – захирел. «Ничего от деревни моей не осталось… ничего – ни кола, ни двора…»
А вот по соседству, в поселке Всходы, ныне Угранского района, до сих пор худо-бедно действует Дом культуры, построенный на Государственную премию поэта 1943 года, а в нем, с середины 80-х, и Музей М.В. Исаковского. От Москвы это больше трехсот километров... Говорят, именно тут, во Всходах, на высоком берегу Угры, и увидел Михаил Исаковский героиню своей легендарной «Катюши».
О том, как приезжали в родные смоленские края Михаил Исаковский и Александр Твардовский на смотр сельской художественной самодеятельности, рассказывала мне лет двадцать назад бывшая всходская учительница истории, директор местной средней школы Анна Сергеевна Якушкина. Помнила она, как воодушевленные, в белых рубашках, среди весенней зелени парка читали они свои стихи. А народу было видимо-невидимо. Стекались из окрестных деревень на колхозный праздник послушать-посмотреть стихотворцев-земляков из столицы, тогда почитаемой в провинции, да и самих себя показать – попеть-поплясать, а то и похвастать собственным поэтическим даром.
– Первый раз поэты-друзья приехали во Всходский район в мае 1936 года. Встречали мы их с огромными букетами сирени. Тогда я работала учителем в школе села Бабынова, – вспоминала далекое близкое Анна Сергеевна. – Твардовский был на десять лет моложе Исаковского, считал его своим наставником в литературе, читал он нам отрывки из своей «Страны Муравии». В то время не было телевизоров. И для нас, молодых колхозников, учителей, это была радостная пора. Собралось нас во всходском парке, где теперь братские могилы, тысяч пять. Но люди чувствовали себя людьми, выступали допоздна, до темноты, хотя никакими подарками нас не задаривали, ничем не награждали, никого не кормили… Кончился наш смотр, а Исаковский с Твардовским еще долго стояли в окружении сельчан. Останавливались они во всходской школе, ходили в Глотовку, где жила мать Михаила Васильевича.
… Не раз провожала я в туманную даль сентябрьской порой перелетных птиц в этих местах, всегда вспоминая пронзительные строки большого русского поэта Михаила Исаковского, опередившие время:
Летят перелетные птицы
В осенней дали голубой,
Летят они в жаркие страны,
А я остаюся с тобой.
А я остаюся с тобою,
Родная навеки страна!
Не нужен мне берег турецкий,
И Африка мне не нужна.
Михаил ИСАКОВСКИЙ
Враги сожгли родную хату
Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?
Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог,
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.
Стоит солдат – и словно комья
Застряли в горле у него.
Сказал солдат: «Встречай, Прасковья,
Героя – мужа своего.
Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол, -
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел...»
Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только теплый летний ветер
Траву могильную качал.
Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой.
«Не осуждай меня, Прасковья,
Что я пришел к тебе такой:
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.
Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам...»
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.
Он пил – солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
«Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил...»
Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.
1945
Колыбельная
Месяц над нашею крышею светит,
Вечер стоит у двора.
Маленьким птичкам и маленьким детям
Спать наступила пора.
Завтра проснешься – и ясное солнце
Снова взойдет над тобой...
Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек,
Спи, мой звоночек родной.
Спи, моя крошка, мой птенчик пригожий,-
Баюшки-баю-баю.
Пусть никакая печаль не тревожит
Детскую душу твою.
Ты не увидишь ни горя, ни муки,
Доли не встретишь лихой...
Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек.
Спи, мой звоночек родной.
Спи, мой малыш, вырастай на просторе,–
Быстро промчатся года.
Смелым орленком на ясные зори
Ты улетишь из гнезда.
Даст тебе силу, дорогу укажет
Родина мудрой рукой...
Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек,
Cпи, мой звоночек родной.
1940
Вишня
В ясный полдень, на исходе лета, Шел старик дорогой полевой; Вырыл вишню молодую где-то
И, довольный, нес ее домой.
Он глядел веселыми глазами
На поля, на дальнюю межу, И подумал: «Дай-ка я на память
У дороги вишню посажу.
Пусть растет большая-пребольшая, Пусть идет и вширь и в высоту
И, дорогу нашу украшая, Каждый год купается в цвету.
Путники в тени ее прилягут, Отдохнут в прохладе, в тишине, И, отведав сочных, спелых ягод, Может статься, вспомнят обо мне.
А не вспомнят — экая досада,— Я об этом вовсе не тужу: Не хотят — не вспоминай, не надо,— Все равно я вишню посажу!»
1940
Услышь меня, хорошая
Услышь меня, хорошая,
Услышь меня, красивая, –
Заря моя вечерняя,
Любовь неугасимая!
Иду я вдоль по улице,
А месяц в небе светится,
А месяц в небе светится,
Чтоб нам с тобою встретиться.
Еще косою острою
В лугах трава не скошена,
Еще не вся черемуха
В твое окошко брошена;
Еще не скоро молодость
Да с нами распрощается.
Люби ж, покуда любится,
Встречай, пока встречается.
Встречай меня, хорошая,
Встречай меня, красивая, –
Заря моя вечерняя,
Любовь неугасимая!
1945
Татьяна Маршкова
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: ""
